Великий запрет. глава 9

 
Зеркало судьбы.
 
Май – месяц сладкогрезный. Дикий мак и делянки-схроны опийного, заливают горизонт красным маревом. Утро и восход, вечер и закат тонут в нем.  И мак господствует в степи, делит гранью день и ночь, добро и зло, упрятав в киновари глаз своих потрошителей реальности.
Карабек, прихватив стопку учебников,  отправился во владения Шолпан, к священному мазару, готовиться  вместе с подругой к выпускным экзаменам в школе. Так потребовала Шамирам, опасаясь, что соблазны улицы и влияние младшего брата Витька, еще не вступившего в зону серьезного поворота жизни, будут  притуплять жажду знаний товарища.
Вечная старуха выделила ему часть гостевой пристройки, обычно обживаемой  паломниками,  прибывающими за оберегами, заговорами,  снятием хвори и порчи.
Свежая ночь, разбавленная сладостью трелей соловья и густым дурманом  настоя степной флоры, моментально смежала веки. Юноша, изнуренный зубрежкой, погружался в сон, едва голова касалась цилиндрической подушки, набитой ароматным сеном.
Прохлада  тоскливой полутьмы перед рассветом в распахнутую дверь  потоком воздуха прокатилась по телу Карабека. Он сонно шарил рукой по кошме, застилавшей солому, в поисках лоскутного одеяла. Внезапно посторонний звук в изголовье, заставил его сесть.
Два азиатских ушастых ежа с пробором на лбу и черным  панцирем иголок на спине, блестели красными огоньками глаз, вытянувшись на длинных ножках, без боязни рассматривая человека.
Сизая голубка  ворковала, прячась за ними. Затем троица непрошеных гостей развернулась  и с голубкой во главе  растворилась в проеме двери. Карабек неосознанно направился следом.
Могучий орешник в глубине двора скрыл поводырей  широким стволом.
Карабек обогнул  исполина,  и сумрачная мгла вспыхнула таинственным светом, отразившись  от огромных двустворчатых дверей перед ним. В вырезанной нише одной из них в глазури и золоте  застыл Святой Павел с книгой, а в  другой - Святой Пётр.
«Я  читал про эти двери, они вели в шатер  Тамерлана» - пронеслось в голове изумленного юноши.
В тот же миг врата распахнулись, и Карабек увидел себя, идущего навстречу. Он невольно дернулся назад, двойник повторил его движения.
«Это зеркало!» - любопытство притянуло тело  к мрачному полотну. Оно  рассыпалось серебряным звоном осколков.
Дрожащий свет факела  осветил гробницу с саркофагом по центру, накрытым  плитой темно-зеленого нефрита. На надгробной плите сидели два древних  воина, как братья-близнецы похожие друг на друга, лишь  золотые доспехи востока – куяки отличались  формой пластин,   ламеллярные – продольные у одного и чешуйчатые у другого,  да незначительная разница в возрасте. 
«Чингисхан!» - признал одного из них Карабек. Видать, другой был хозяином усыпальницы.
Сосредоточенные лица правителей застыли над  золотой доской шатрандж – родительницей шахмат с фигурами слоновой кости на клетчатом поле.
Один из них медленно поднял голову и  грозным взором  окинул нарушителя уединения великих. И доска шахматная, вдруг превратилась в карточную колоду. Воины исчезли.  Колода  стала расти вширь и  длину, и вскоре перекрыла надгробие. Откинулась верхняя карта и сползла к основанию саркофага.  Дама-пик, страшная напряженной, взрывной  красотой черной магии и чем-то неуловимым напомнившая Шамирам, молча,  сделала шаг навстречу гостю.
Он невольно вскрикнул от ужаса и бросился прочь, в сторону своего ночлега. Захлопнул за собой дверь.   Упал  в постель, накрывшись с головой одеялом, словно  броней отгораживаясь от идущей по следу опасности.
Дверь  рывком открылась, мягкие шаги стремительно приблизились к его ложу. Призрак голосом старухи Шолпан спросил тревожно:
-Тебе что-то приснилось, внучек?
Карабек откинул с лица одеяло и обомлел. Над собой увидел напряженно застывшие силуэты Шолпан и Шамирам,  размытые,   хлынувшим в  открытую дверь, потоком солнечного света.
Карабек пересказал произошедшее, с нотой сомнения, обращаясь к вечной старухе:
- Неужели и правда, это был сон?
Шолпан неопределенно закачала головой:
- Ты скоро встретишься с друзьями у гроба Великого. Так рассказывает сон. Тебе, внучек, как и Шамирам, опасно углублять колею порока, надо выбрать свой путь. Видать, вы оба на круге седьмом.