- А ещё у него там везде были волосы. На тарелках, в стакане. На кресле. Даже в туалете.
Манька умолкла. Она перевела дух.
Все смотрели на неё. Никто не решался спросить... Наконец, но очень нескоро, один мальчик решился:
- Как это - на тарелках волосы?
- Очень просто, - торжествуя, сказала Манька, - я знаю, это очень трудно представить, но у него были волосы на тарелках! Прямо вот так посреди тарелки! Ужас.
И все согласились с Манькой.
- И в туалете?
- Да. Там вообще был ужас. Туда мало кто решался зайти, в этот туалет. А уж если решался, то уже никогда...
- Никогда?!
- Никогда больше, - подтвердила Манька.
- Хочу в туалет, - сказал маленький Жизнекявичус. - Хочу в туалет, - повторил он плаксиво.
Все закричали на него:
- Ты что?! Забыл? Там же волосы!
- Ну и что. А я всё равно хочу в туалет!
Манька сказала, презрительно смеясь:
- Пусть идёт! Пусть! Тут дальше будут такие рассказы! Я в тот раз слушала... Блин! - закричала Манька. - Забыла же самое главное!
Она со всей силы стукнула себя кулаком в лоб.
Николай Петрович от испуга схватил себя за руку.
- Из-за этого... я забыла рассказать самое главное. У, чтоб тебя!
Она замахнулась на Жизнекявичуса.
Анна Петровна от испуга схватилась за Николая Петровича.
- В общем, такое дело, - продолжила Манька рассказ. - Кто к нему ходил, у того вырастали на ладони волосы. Посмотрите!
Все посмотрели на свои ладони. У всех там были волосы, у кого чёрные, у кого рыжие. У кого какие. Ужас...
- Это противозаконно, - спокойно сказал Юра Юридзе.
Он был сыном известного юриста и законы знал.
- Что? - спросили все.
- Рассказывать подобные нелепости.
- Ха-ха-ха, - язвительно засмеялась Манька, - ха-ха-ха!
- А я тоже знаю, - доверительно сказал Николай Петрович, - одну нелепость. Хотите, расскажу?
Все закричали:
- Сначала одному кому-нибудь!
- Мне, - сказала Анна Петровна.
Николай Петрович придвинулся к Анне Петровне и стал шептать ей что-то на ушко. Все ждали...
- Нет, - сказала Анна Петровна, - такое нельзя рассказывать во всеуслышание!
Она покраснела.
- А тогда пойдёмте за угол? - предложил ей Николай Петрович.
- Пойдёмте.
Они ушли за угол. Вернулись умиротворённые.
- А вот мне рассказывали, - помолчав, начал Свистунов. - Тоже было дело. В войну, что ли. Наше войско пошло походом...
- А куда? - заинтересовалась учительница французского языка Мария Петровна. - В какую сторону?
Свистунов сбился и замолчал.
Пока он собирался с мыслями, прибежал откуда-то Авсятка с пирожками. И по своему обыкновению, закричал как резаный:
- В одном доме! Нельзя было говорить! "Зелёные глазки"!
- Спокойно, спокойно, - остановил рассказчика доктор Макаров. - Постарайтесь не спешить, начните ещё раз, но спокойно!
- В одном доме нельзя было говорить "Зелёные глазки", - повторил Авсятка, сам удивляясь. - Сразу приходили зелёные глазки и уносили тебя на четыреста тысяч световых лет назад. И всё.
- Ха, - сказала Манька, - тоже мне - история! Четыреста тысяч! Да у тебя и денег таких не было никогда!
Все посмотрели на неё.
- Один мальчик! По фамилии! - закричал Авсятка, но исправился сам. - Один мальчик, по фамилии Юридзе, тоже не поверил. Он пришёл в этот дом и сказал: "Зелёные глазки!". И пропал, не могут найти теперь.
- Юра Юридзе?
- Юра Юридзе.
- Сын известного юриста?
- А то кто же?
Все рассмеялись:
- Да вот же он стоит!
- Где?
- Вот!
- Нет его тут!
- А кто это, по-твоему?
- Нет его тут, и всё!
- Так, прекратили содержательный базар, ну? - сказал доктор Макаров. - Успокоились все, быстро!
Все успокоились, и Авсятка раздал пирожки. Кому с маком, а кому - с таком...
Токарь Васильев сказал:
- Ну, это... маловероятно как-то. Четыреста тысяч! Во-первых, ни у кого и денег таких нет и не было. А во-вторых, кто его видел тогда, если зелёные глазки перенесли Юру в такое офигенно далёкое прошлое?
- А история на что?
- История? Это не история, а ГРОШЬ ЦЕНА!
Все примолкли, размышляя, каждый по-своему, над таинственным смыслом слов ГРОШЬ ЦЕНА.
- А вот мне тоже рассказывали, - начал Свистунов, - пошли наши в поход, как обычно... Ну, там... бой, война. И захватили они старую турецкую крепость. Поставили часовых. И легли спать до утра. Один часовой стоит-стоит, вдруг чувствует - кто-то на него смотрит, как живой! Обернулся - никого. Опять стоит. И опять - смотрит кто-то! Он быстро обернулся - за углом мелькнуло что-то! Он туда... А там дверь... Открыл часовой эту дверь...
Все закричали хором, как по команде:
- Не смотри вверх! Не смотри!
- Посмотрел он направо, налево - никого, - уныло говорил Свистунов, под общий смех. - Посмотрел наверх...
- Повесился, а перед этим все фотографии сжёг, - перебила Манька рассказчика. - Твоей истории четыреста тысяч лет!
Жизнекявичус сказал:
- Хочу в туалет!
- Забыл, что там? - зловеще сказала Манька. - Забыл, да?
Она подняла кулак...
- А ну-ка, - крикнул доктор Макаров как можно громче, - забыли? Я напомню!
Все полезли под одеяла...
- То-то, - остывая, сказал доктор. - Вашей революции - ГРОШЬ ЦЕНА! Утром сказки будете рассказывать.
Он вышел.
- Пронесло, - сказали под одеялом.
В замке звякнул ключ. Все двери закрываются одним ключом, снаружи...
Доктор Макаров, очутившись в коридоре, длинном, плохо освещённом, проделал такую вещь: он опустился на четвереньки и быстро, быстро побежал в дальний конец коридора, где в степи забрезжила луна...
Над головами тоже что-то металось, брезжило.
Но доктор Макаров не смотрел вверх.
10 сентября 2015 г.