Сказка о потерянном счастье.
Моему другу
Не знаю где, но где-то однажды жил да был самолёт. Вернее сказать самолётик, потому что он был очень маленький, такой крошечный, что легко помещался на ладони. Но он был совсем как настоящий, с крыльями, с хвостом и шасси, вот только винта у него не было. На самом носу, как раз там, где у самолёта винт, у него были маленькие часы с белым циферблатом маленькими золотыми стрелками. А сам самолётик с часами назывался иностранным словом «сувенир». Был он тяжёлый, потому что металлический, и весь золотистый, потому что его щедро покрыли позолотой. На его золотых крылышках сверху была надпись «На счастье». С этой надписью его подарили.
А подарили его печальному-печальному человеку, с большими грустными глазами. Так случается порой: кругом солнышко светит, небо чистое, а посмотришь такому в глаза - и кажется, что пасмурно и дождик скоро. Но всё-таки человек улыбнулся, когда ему вручали подарок. Он даже погладил маленький самолётик по крыльям, а потом поставил его в шкаф на полку.
На этой полке в шкафу, да и на соседней тоже, жили ещё самолёты. Большие и маленькие. Но даже самый большой из них легко можно было взять в руки. У этих самолётов были и винты, и кабины, и даже приборы в кабинах. Назывались самолёты моделями. То есть, каждый из них повторял собою сделанный когда-то и где-то настоящий большой самолёт, только был во много раз меньше. Все они очень хорошо знали печального человека, потому что он их и сделал. Долгими вечерами просиживал в своей комнате, склеивал крохотные детальки, красил. Так получились они все. Поэтому самолёты человека любили, как своего мастера. Все они были военными, к тому же стояли в шкафу, где кроме них жили книжки про войну. Очень много. Если бы самолёты были настоящими и встретились бы в своё время в небе, они бы задали друг дружке жару и может быть, кто-то остался бы при том без хвоста. Но война давно кончилась, самолёты были моделями, вышли из рук одного мастера, да и жили много лет на одной полке, поэтому вели себя мирно. Разве что иногда ночью, когда никто их не видит, выбирались из шкафа поразмять крылья и устраивали под потолком воздушные бои, без стрельбы конечно.
Но в эту ночь они летать не торопились, очень уж интересно было им познакомиться с новым соседом.
- Добрый вечер, сэр, - церемонно сказал «Спитфайр», он был английским самолётом, а значит джентльменом.
- Добрый вечер, - ответил самолётик с золотыми крыльями. Очень рад познакомиться.
- Интересно-интересно, - фыркнул из угла кто-то очень насмешливый, - Вот так чудо! Кому понадобилось наносить такой любопытный камуфляж? И откуда вы, любезный будете, неопознанный такой?
Но маленький самолётик не обиделся на него. Во-первых, потому что обижаться не умел, а во-вторых, потому что мало что понял.
- Простите, пожалуйста, - вежливо ответил он, - Я не неопознанный, я из Англии, вон у меня под правым шасси написано «мэйд ин Ингланд». А что такое «ка-му-фляж»?
- А ну-ка, отставить обижать нашего нового соседа, - Как тебе не стыдно, «Мустанг»! А ещё союзник, - сердито скрипнул по полке большой двухмоторный самолёт с красными звёздами на крыльях.
- А я что? , - проворчал себе в пропеллер «Мустанг», - я ведь ничего плохого… Уж и пошутить нельзя!
Тут проснулись все остальные самолёты и тихонечко подкатились поближе, поглядеть на странного гостя. С соседней полки спустилось ещё трое и сделалось тесновато.
- Что за шум? – в полголоса осведомился маленький и очень изящный самолёт, на крыльях которого были нарисованы красные круги, - Я только начал сочинять новую танку о восходящей луне, а вы меня перебили.
- Простите, «Зеро»-сан, - дружески покачал винтом «Спитфайр», - У нас сегодня гость!
- О, теперь я и сам вижу, - японский самолёт подкатился поближе, - добро пожаловать в нашу компанию, друг, - и он церемонно покачал лопастями винта туда-сюда, будто поклонился.
Самолёты долго рассматривали нового соседа, удивлённо покручивали винтами и перемигивались огоньками на крыльях: ничего такого они ещё не видели. Наконец кто-то прочитал надпись на его крыльях: «На счастье».
- Значит, вы как бы талисман? – спросил его «Спитфайр».
- Вероятно да, - не очень уверенно ответил самолёт с золотыми крыльями, - Она сказала, что я должен приносить счастье, а я даже не знаю толком, что это такое.
- Кто это, она?
- Девушка, - объяснил он, - которая меня подарила.
- Так здесь замешана дама, - обрадовался «Блерио». Это был французский самолёт, он очень любил поговорить о женщинах, - Шерше ля фам! Это начинает быть интересным! А она красивая?
- Она хорошая, - ответил самолётик и совсем смутился. Если бы он мог, он бы, наверное, покраснел, - И всё-таки, что такое счастье? И как я должен его принести?
- Вопрос философский, - уклончиво ответил «Спитфайр», - но нашему мастеру, похоже, его действительно не хватает. Он почти всегда такой печальный. И мрачный как смог в Лондоне.
- Да, захандрил товарищ, совсем худо, – сочувственно вздохнул самолёт с красными звёздами.
- Значит, меня подарили тому, кому всегда очень грустно? – спросил самолёт с золотыми крыльями, - А как же ему помочь?
Тут самолёты заспорили. Они уже успели привыкнуть к тому, что их хозяин редко улыбается. Никто так и не смог объяснить, почему он таким стал, но все сходились в одном: надо что-то делать.
- Утра приход / Не может прогнать / Сумрак в душе, - сходу сочинил хокку «Зеро», но это, понятно, ничего не изменило.
- А я помню его весёлым, - негромко сказал кто-то из угла шкафа. Самолёты расступились и вперёд выкатился, чуть дребезжа элеронами, металлический самолёт. Краска на его крыльях облезла, и выглядел он далеко не новым. Этот самолёт сделали давным-давно на заводе, с ним хозяин дома играл, когда был совсем маленьким.
- Я помню, как он улыбался, когда был маленьким, - продолжал он, - но чем взрослее он становился, тем больше грустил. А теперь совсем взрослый и ничего его больше не радует.
- Если я должен что-то принести, - стал размышлять самолёт с золотыми крыльями, - значит этого «чего-то» здесь ещё нет. Только что такое счастье и как оно выглядит? Самолётам проще, для них самое большое счастье – летать. А вот как быть с человеком?
- Счастье, это не груз, который можно прицепить под фюзеляж и привезти, - наставительно заметил самолёт с красными звёздами.
- Ещё бы, - снова влез «Мустанг», - под фюзеляжем обычно бомбы возят, дорогой коллега, чего тут счастливого! Счастье, парень, это… Это когда… Ну, в общем, всё так хорошо, что просто…
И он так и не сумел толком объяснить.
- Счастье, это когда ты кого-нибудь любишь, - сказал «Блерио».
- Любовь не всегда приносит радость, - возразил «Зеро», - земные страсти чаще доставляют много печали. И лишь освободив от них душу…
- Ну да, в нирвану впасть или харакири сделать, - хмыкнул «Мустанг», - знаю я вашего брата! Тут человек пропадает, а он проповедовать решил!
- Счастье – служить Родине, а если придется, то и жизнь за нее отдать - сказал Пе-2, тот самый самолёт с красными звёздами.
- Очнись, союзничек, - фыркнул «Мустанг», - война давно кончилась! А от армии сейчас только все бегают.
И тут бы вспыхнуть ссоре, но вмешался «Спитфайр»:
- Джентльмены, не будем спорить. Так мы ни к чему не придём. Если мы не можем найти ответ, значит нужно спросить у кого-нибудь ещё. Предлагаю не тратить эту замечательную лунную ночь на разговоры, а полететь, пока она ещё не кончилась, и спросить у кого-нибудь.
- Правильно! Верно! – заговорили остальные, - Полетим на поиски! Может, мы и найдём это самое «счастье» и принесём его сюда все вместе.
- А поведёшь нас ты, - сказал золотому самолётику «Блерио», - ведь ты наш талисман.
- Я с радостью! – воскликнул тот, - да только… только, как же я с вами полечу? У меня и винта нет.
- А ты попробуй, - сказал самый старый самолёт, - сегодня полная луна в небе, всякое случается.
Маленький самолётик замолчал и медленно покатился по книжной полке. Она была совсем небольшая, даже для такого малыша, как он. Без волшебной силы лунного света никто не взлетел бы с такой короткой полосы. И случилось чудо: тоненькие золотые стрелки на циферблате часов на его носу стали вытягиваться всё больше и больше и раз – превратились в маленький золотой винт, который стал стремительно вращаться. Так быстро не вертелись ни одни стрелки ни одних часов в мире! Маленький самолётик даже не сразу понял, что он уже не стоит на полке, а вылетел из шкафа в комнату.
- Осторожно! – крикнули ему сверху, - Впереди шкаф! Курс 90 градусов!
Самолётик лёг на левое крыло и стал разворачиваться. Большой самолёт качнул ему крыльями: следуй за мной. А с полки слетали всё новые и новые самолёты, тихонько жужжали в темноте их винты. Тихонько, чтобы никого не разбудить. Ведь ночь была волшебной, а в такую ночь всякое случается.
Самолёты образовали в воздухе строй, как на параде, облетели раз вокруг люстры и вылетели в открытую форточку.
Никто их не заметил: была глубокая ночь, и весь город крепко спал. Они летели над сонными деревьями и чёрными крышами, некому было поднять голову и посмотреть, кто там летит в вышине. И только коты, живущие на крышах, долго смотрели в след странной компании жёлтыми горящими в ночи глазами, а потом убегали на чердаки, рассказывать своим кошкам и котятам, какие бывают в ночном небе чудеса.
Внизу показался вокзал. А на вокзале всегда кто-нибудь не спит. Там что-то грохотало, вздрагивало и рычало. Возле крайней платформы стоял под всеми парами огромный Паровоз. Он был настолько велик в сравнении с маленькими самолётиками, что казался им страшным чудищем. Ещё бы! Одно колесо его весило, наверное, в тысячу раз больше, чем все они вместе взятые. Но всё же они набрались храбрости и приземлились рядом с ним на пустую платформу.
- Пожалуйста! – прокричал маленький самолётик как можно громче, чтобы Паровоз услышал его за шумом своего двигателя, - Вы не знаете, что такое счастье? Нам правда, очень-очень важно это узнать!
- Счаааастье, - выдохнул Паровоз, да так звучно, что самолёты чуть не сдуло с платформы, - А зачем вам оно?
Самолёты объяснили, что ищут счастье не для себя, а для своего мастера, который его где-то потерял.
- В моих вагонах он точно не мог его забыть, - сказал Паровоз, - Счастье, это такая штука, что я бы точно его запомнил. Эти люди - загадочные существа. Одни счастливы тем, что едут, другие несчастны от того, что уезжают. Одни мечтают о путешествиях и нет для них большей радости, чем ехать куда-нибудь в дальние края, а другие ждут, когда я привезу к ним кого-нибудь. Сложно с людьми. Одни на вокзале плачут, другие смеются. То ли дело мы, поезда. Везти за собой десятки и сотни тонн полезных грузов или вагоны с пассажирами, по блестящим рельсам, да на встречу солнцу и погудеть ему ту-туууууууууу, здравствуй! Вот оно, счастье. Быть нужным. Ты – нужен, дело твое – нужное, делаешь ты его хорошо и машинист доволен. А чего еще нужно-то?
Так объяснил Паровоз. Задумались самолётики, вроде он и прав, а что-то не то. Работу свою мастер вроде любит, а радости ему от нее нет. «Даже, когда он нас клеит, и то не улыбнется, - вздохнул какой-то самолет, - Нет, братцы, его счастье где-то еще.
Они поблагодарили Паровоз, который честно постарался им помочь, и полетели дальше. Опять дремал под их крыльями ночной город, да покачивались деревья. Вскоре показалась на их пути большая гора, а на горе… На горе стояли самолёты. Самые настоящие, большие-пребольшие. Вот бы у кого спросить! Самолётики спустились на гору, но вот беда! Сколько бы они ни кружили вокруг больших самолётов, те им не отвечали. Молчали, как каменные. «Неужели они все умерли?!» - испугался маленький самолётик с золотыми крыльями.
- Они спят, - ответил чей-то печальный-печальный голос.
Самолёты оглянулись и увидели, как на крыльях огромного самолёта, втрое больше всех остальных на горе, на мгновение зажглись и тут же потухли габаритные огни.
- Кто ты, друг, - спросил его Пе-2 и что у вас за сонное царство такое?
- Да ты, верно, раньше не бывал здесь и ничего не знаешь, - грустно отвечал ему самолёт, - Это музей. Мы никогда больше не поднимемся в воздух, мы стали экспонатами. Вы, малыши, ещё можете иногда летать по ночам, но никакому лунному свету, никакому волшебнику ни оторвать нас от земли ни на метр. Когда-то мы летали и приносили пользу людям. Наши пилоты нас любили, механики о нас заботились, чистили, смазывали, вовремя заправляли, чинили. Но потом мы начали стареть. На смену пришли другие самолёты, более сильные, более быстрые. А нас разбирали на запчасти, отправляли на слом…. – он тяжело вздохнул, - А некоторых отдали в музей. Потому-то все мы предпочитаем спать и просыпаться как можно реже. Ведь во сне мы видим небо. Только изредка ко мне приходит мой лётчик, с которым мы столько тысяч часов налетали за нашу жизнь. Меня отдали в музей, а его отправили на пенсию. Он разговаривает со мной, а я ему отвечаю, когда никто посторонний не слышит нас. И тогда нам обоим становится немного легче.
Самолётам стало очень жалко своего товарища. Подумать только, даже лунный свет не поможет ему подняться в воздух!
- Не печальтесь обо мне, - ответил им большой самолёт, - всему на свете приходит свой срок. Я прожил долгую жизнь, и могу ручаться, совсем неплохую. Но здесь вы не найдете того, чего ищите. Мы все живем прошлым, а вы ищите то, что нужно здесь и сейчас. Там, за городом, есть аэропорт. Спросите у местных самолётов, может, они вам помогут.
И самолётики полетели дальше. В аэропорту их встретил Ту-144, большой и очень важный. Одно только его крыло было для самолётиков как целый аэродром.
- Счастье? – удивился он, - когда они рассказали ему, что же ищут, - Сложный вопрос. Человек счастлив тогда, когда он делает то, что ему очень нравится. Моим лётчикам нравится летать, мне тоже. Мы очень счастливая команда, понимаем друг друга с полуслова. Путешествовать – это тоже замечательно. Большой Паровоз сказал вам сущую правду. А вообще, каждый счастлив настолько, на сколько может себе это позволить.
- Простите, это вы сами открыли? – поинтересовался «Зеро», - Какая интересная мысль! Приятно встретить самолёт-философ.
- Нет, - смутился Ту-144, - это любит повторять командир моего экипажа. Он очень много читает и знает, наверное, все на свете. Но, я тоже не прочь порассуждать о смысле жизни. Порою в ангаре у нас заходят очень интересные беседы. Но, увы, в вашем случае я ничем не могу помочь. Вы могли бы повторить своему хозяину мои слова, но боюсь, он их не услышит. Ведь он же человек. А услышит, пожалуй, решит, что сошёл с ума. Мало людей верит в чудеса.
Самолёты тут совсем приуныли. Весь город пролетели насквозь – и ничего не нашли. Каждый что-то объясняет, а как им хозяину, своему мастеру помочь – непонятно. Ту-144 стало их жалко.
- Не унывайте, друзья мои, - сказал он. – Возьмите лучше курс 22 градуса и летите на северо-запад. Там есть маленький аэродром, где живут самолеты и вертолеты. Они сбрасывают парашютистов и наверняка знают о людях больше, чем я здесь. Попробуйте спросить у них.
Это была совсем неплохая идея, и самолётики отправились в путь. В самой середине большой степи, которая под лунным светом была серебряной и колыхалась как море, за дубовым лесом они нашли аэродром. Он был и в самом деле очень маленьким. Там жили только два самолёта Ан-2 и три вертолёта.
- Счастье – вещь загадочная, - сказал им Ан-2, - Вот когда я парашютистов сбрасываю, они потом такие весёлые, особенно те, кто прыгнул первый раз и не успел как следует испугаться. Свободный полёт – великое дело. Верно, счастье, это когда человек так себя чувствует, будто он летит. Даже если при этом идет по земле. Но где его такое взять, кроме как в парашютном ранце, я не знаю. И Паровоз, и самолёт с горы, и Ту-144 сказали вам правду. Одного не учли – мастер ваш, он же человек, а не самолёт. И ему счастье искать надо там, где людям. Спросите вы об этом лучше не у меня, а у нашего сторожа, что живёт на краю аэродрома. Он как раз не спит.
- Ловко! – не удержался «Мустанг», - а у старичка в голове ничего не повернется! Говорящий самолёт увидеть!
- Не волнуйтесь, - заверил его Ан-2, - наш сторож очень старый и мудрый, его ничем не удивишь.
Самолёты немного смутились. Им еще не приходилось так, по-настоящему, говорить с людьми. Да и не всякому человеку дано их слышать. Но, подумав, полетели к сторожке. Сторож и в самом деле не спал. Ведь он был ночной, а ночные сторожа потому и называются так, что не спят по ночам. Сторож сидел на крылечке своей сторожки и курил. Рядом с ним сидел рыжий-прерыжий кот и смотрел, как колечки дыма вылетают из его трубки.
Конечно, сторож всё-таки немного удивился, когда к нему пожаловала такая странная компания. А кот выгнул спину и сказал: шшш! И на всякий случай спрятался за сторожа.
Друзья рассказали, зачем они пришли и попросили совета, где же им искать это счастье. «Мы всю ночь его искали, - грустно сказал самолётик с золотыми крыльями, - скоро рассвет и нам пора будет возвращаться. А мы так ничего и не нашли. Как же быть? Неужели, мы не сможем принести счастье?» И маленькая слеза скатилась по лопасти его винта. Хотя может быть, это была капля росы. Ведь разве самолёты умеют плакать?
- Не грусти, малыш, – сказал сторож и посадил маленький самолётик себе на ладонь, - Вы уже нашли его.
- Как же так? – удивился «Спитфайр», - ведь мы так и не узнали, что же это такое?
- А вам и не нужно было далеко летать, - ответил сторож, - Ведь счастье вашего мастера – это вы сами. Счастье каждого из нас – в его друзьях. Я много прожил и видел много людей, и злых, и добрых. Но могу сказать, что нет на свете большего счастье, чем иметь друга. Вы отважились лететь сквозь незнакомый город, в тёмную ночь, чтобы отыскать счастье человека, о котором вы так заботитесь. А тот, кто подарил тебя, тоже искренне желал ему счастье. И тоже наверняка о нем беспокоится. Так ведь?
- Так, - тихо ответил самолётик с золотыми крыльями.
- Но что же нам делать дальше? – спросил Пе-2.
- Думаю, лучше всего, вам сейчас вернуться домой, - сказал ему сторож, - а то кое-кто очень расстроится, увидев, что вы исчезли. И просто пожелать своему мастеру счастья. Очень скоро он и сам поймет, что счастлив тот, о ком думают, и кто сам думает о ком-то.
Самолёты поблагодарили старого сторожа и отправились в обратный путь. Вернувшись домой, они едва успели шмыгнуть в форточку, как первые лучи солнца окрасили верхушки леса на высокой горе за городом. А скоро человек в комнате проснулся. Он долго жмурился, всё не мог понять, откуда этот солнечный зайчик, что светит ему прямо в глаз. А это луч солнца отражался от маленьких золотых крыльев. Человек встал, подошёл к шкафу, взял в руки самолётик с надписью «На счастье» и долго смотрел на него. А потом он улыбнулся.