Это же сердце – непарный орган?
А руки – вот они. Две. Вот у мамы подруги – родовая травма. Правая – почти не развита. И что? Разве помешало ей это стать заслуженной учительницей? Быть гениальной в математике?
И даже печь пироги. И родить двоих? Подумаешь, руки. Их ведь две.
Когда Славка брал скрипку, взмахивал смычком – замирал весь зал. Скрипка пела. Скрипка рыдала в его руках, а все девочки притихшие – боялись пошевелиться, чтобы смахнуть слёзы.
Славка в последний раз трогал струну, а потом застывал. И мы все не двигались, мы ждали, когда его глаза нас увидят снова. Тишина стояла – звенящая. Зал взрывался аплодисментами и криками, а Славка смотрел растерянно и непонимающе.
В тот день ему надо было срочно. Остановился частник. Славка обрадовался – и денег мало зарядили. Через пару кварталов водитель заметил приятеля на остановке. Попросил Славку освободить сидение переднее – хотел поболтать: давно, мол, не виделись.
Ещё через минут двадцать на их «главную» вылетела фура с отказавшими тормозами.
Водителя и пассажира вырезали автогеном…
Славка остался живой. Только левая рука – кисть – оказалась раздробленной на мелкие осколки.
Так нас лишили Скрипача.
Это же сердце – непарный орган?
А руки? Их же две!
Стена опять накрывала его с утра бетонной толщей. Потолок и пол путались местами.
Встать вертикально не представлялось никак. Гортань сдавило сушью Сахары, а вонь «бычков» из пепельницы вызывала рвотные потуги, что никак не могли прорваться сквозь колючую проволоку зацементированных внутренностей. Он не был уверен, что за день недели – да и, какая разница? Толстый кот теребил его лапой, и это было единственное существо, кто остался с ним до последнего.
Кажется, вчера здесь была женщина. Следы помады на бокале, сдернутые простыни.
И он. Голым просыпаться без повода ему давно не приходилось…
Что ж. Он усмехнулся. Так? Напоследок?
Сердце – это непарный орган.
А руки, да что там руки – их же две?
В клинике Влад слыл богом. Завидовали его таланту коллеги, но всё равно восхищались. С уважением и надеждой смотрели больные и их родные. Сегодня он провел пять операций. Блестяще провёл! Устал – да. Но настроение было чудное. Пять, практически безнадёжных, пациентов, которых он смог вытащить, дожидались завтра Влада – пять! И теперь он спешил домой, где ждала его любимая женщина, вкусный ужин, тёплая постель.
Свернул в подворотню, услышал крик. Трое пьяных мужиков нападали на девушку. Та, в отчаянии вцепившись в сумку, прижималась к стене, слабо отбиваясь ногами. Влад кинулся на помощь.
Сработал эффект неожиданности. Да и девушка, почувствовав подмогу, осмелела – лупила хулиганов от души. Свет! Рёв сирен скорой помощи, каталка, длинный коридор в белом мерцании неоновых ламп.
- Как ты, мой хороший? – любимая женщина растерянно вглядывалась в его глаза.
- Рукa, - прошептал Влад.
Кисть правой руки, запаянная в гипс. Он пробовал пошевелить пальцами. Не получилось.
-Моя рука? – в отчаянии Влад закрыл глаза и застонал.
Так мы расстались с Хирургом.
Потолок и пол поменялись местами. Тихо поскуливала собака, облизывая его лицо. Да, надо открыть дверь, собака слишком воспитана, ей плохо.
Надо как-то встать.
Неужели? Здесь была вчера женщина? Странный запах родных духов, что не случались в его захламленной, убитой пьянкой квартире.
Одна только Собака – последнее из существ, кто держал его на этом свете
Кто может винить их? За то, что их просто не стало?
Это сердце – непарный орган. А руки – их же две