Дети поколения восьмидесятых отличаются от нынешних так же, как глобус от своего прототипа.
Что получают теперешние восьмиклассники в подарок от родителей на дни рождения? Айфоны, айпады, планшеты, другие-прочие гаджеты.
В восьмидесятых годах прошлого, увы, столетия из всего этого набора слов было известно только одно – планшет. Только собой он представлял плоскую сумку для документов, с которыми ходили военачальники из кино про войну. Обычно в тех планшетах носили карты. Нет, не игральные, конечно. А карты местности, где происходили или планировались боевые действия. Так что это не чета вашему пластиковому устройству, в котором, кстати, так же могут быть и карты местности. «О*кей, Гугл, где я?» Кому теперь нужны те старые потрёпанные бумажные карты со стрелочками, точечками, условными обозначениями.
А я, проснувшись в утро своего четырнадцатилетия, обнаружила возле постели довольных родителей. В руках у них был дипломат!
Нет-нет, это не был человек в костюме-тройке и при галстуке, представляющий интересы своей страны на территории другого государства.
Это был практически чемодан. Только поменьше, поуже, пластиковый, кстати, судя по издаваемому звуку, с пластиковой же твёрдой ручкой, двумя блестящими замками и алюминиевой опоясывающей окантовкой по всему ребру.
Счастью моему не было бы предела, если бы попозже папенька не оговорился, что собирался купить мне игру «Электроника», где волк ловил яйца в корзину. Если бы он не знал о дипломате, то было бы у меня два подарка. А так как цена дипломата была по тем меркам гигантская, рублей двадцать пять, то всё. Огорчительно? Ещё бы!
Нынешним родителям не приходит в голову дарить детишкам школьные портфели, их просто покупают, набивают прочим, так же просто купленным реквизитом, и вручают своему чаду при отправке оного навстречу знаниям.
Какая связь между чемоданом и портфелем, спросят непонимающие подростки. Элементарная! В дипломат складывались учебники, тетради, ручки, ластики, готовальни, логарифмические линейки и детёныш восьмидесятых шёл в школу.
Дипломат в деле оказался категорически неудобен – учебников влезало мало, внутри всё громыхало и перестукивалось, он был угласт, мешал идти, так как то и дело колотил по ногам. Проще было тащить этот несчастный чемодан под мышкой. А ещё в него ну никак не умещалась сменка. А в чём прикол?
А прикол состоял в том, что с дипломатами ходили только старшеклассники.
В седьмом мы все ещё посещали школу с портфелями или сумками и являлись маленькими детьми. Это в моём случае было совершенно определённо ещё и потому что семиклассниками мы оказались младшими в смене. С четвёртого по шестой классы учились во вторую смену, с седьмого по десятый – в первую. Семиклассниками мы ещё немного опасались больших, хотя у нас в школе было всё спокойно.
Девицы оккупировали на перемене туалет и надо было мимо них протискиваться, а кабинок не существовало вовсе. Подиум, а в нём дырки. А кругом старшие барышни. Как бы не забрызгать невзначай.
И вот в восьмой класс мы практически все пришли с дипломатами. Три месяца назад, расходясь на каникулы, были детишками с портфельчиками и сумчонками, а тут явились – не запылились взрослые люди, солидные, с чемоданами.
Наличие дипломата мне знаний не прибавило. С огромным трудом я попала в девятый класс. Точнее будет «затесалась». Химичка Верочка, увидев меня за второй партой на первом ряду, оторопела: «А ты что здесь делаешь, Арефьева?!»
Что мне теряться-то, раз уже взяли и я нахально ответила с улыбочкой плохой девочки: «Учиться пришла!»
Если честно, то каждый мне мечталось, что буду учиться лучше, но видно планида моя такая, что этого так и не случилось.
И вот второго сентября с гремящими дипломатами мы пришли в школу. Обычно сумки швырялись нами у стены кабинета, где должен состояться следующий урок. А теперь их место заняли чинно стоящие дипломаты. Коричневый, наверное, был один. У Люды. Остальные чёрные. Пошире, поуже, помягче и совсем твёрдые. Кто-то первое время ещё запирал замки для надёжности на ключик. И был даже чемодан с шифром. Чей, я теперь не скажу, только однажды хозяин забыл цифры шифра и не смог его открыть на уроке.
А ещё дипломаты с оглушительным хлопком падали вдруг между рядами посреди урока. Учителя ворчали и ругались, задевая их юбками за углы. В таких случаях чемоданы снова шлёпались на пол, попутно попадая учительницам по ногам.
Надо сказать, что поначалу мы все любили свои дипломаты. Кто-то даже украшал их сводилками.
Помните, какую радость доставляли сводилки? Как их добывали?
Мне дарили одну, самую первую. Маленького чёрного скворца. Я не нашла для него лучшего места, чем бабушкин холодильник. Приехала к ним с дедом на выходные и вспомнила, что Люда подарила мне этого скворца. Налила в блюдечко воды, чуточку подержала в ней сводилку и перевела на дверцу холодильника. Красота! Холодильник белый, скворец чёрный. Ещё с полгода бабушку, выходя вечером или ночью на кухню, била по нему тапком, принимая за таракана.
У меня сводилка появилась на дипломате уже весной после поездки с коллективом кружка «Мягкая игрушка» в Волгоград, где я и купила небольшой набор, состоящий из изображений морд хищников семейства кошачьих.
Как-то уже зимой, потому что вокруг лежал снег и даже была гололедица, мы с Катькой шли из школы вдвоём. У нас были одинаковые сапоги на «манке» с белыми меховыми отворотами, на мне чёрная кроличья шапка с коричневыми замшевыми вставками. С дипломатами, конечно. Деловые, красивые, взрослые.
Подходим к дороге. А дорога у нас на проспекте Строителей не какая-нибудь, а тройная! Три дороги. Две по бокам узенькие односторонние, и посередине широкая. Светофор, зебра, по обе стороны остановки общественного транспорта. Вот только светофор там по жизни для пешеходов очень недолго горит. На то, чтобы сразу перейти все три дороги, времени не хватает. Но иногда мы умудрялись бегом перемахнуть все за один присест. Или маленькие пересечь на красный свет, если машин, конечно, не было. И вечно со стороны, где школа, по дороге всегда текло.
Так и в тот раз. Текло-текло и замёрзло. Лёд, одним словом. Хотя и не гладкий.
Мы с Катькой попёрлись на красный, потому что вблизи машин не было, успеется. Не предусмотрели одного.
Подошвы наших одинаковых сапог были скользкими. Кто из нас первой повалилась, я теперь не скажу. Но тут же и вторая навернулась рядом. Обе на коленки! Я здорово треснулась, но тут же начала вертеться, искать, куда отъехал по льду мой дипломат, Катька свой ловит.
Тут и грузовик сверху едет! А мы на пару валяемся посреди дороги.
- Машина! – охнула я.
Вставать некогда, сапоги едут при малейшей попытке подняться. Пришлось двум взрослым девицам с дипломатами ползти по льду на четвереньках к пешеходной зоне. Ползём, чемоданы по люду грохочут. Страшно, что грузовик приближается. Скользко, вдруг он не сможет затормозить под горку?
- Катя, быстрей!
Поднажали, взобрались на бруствер, угараем. Зилок прогрохотал мимо.
Это я рассказывала долго, на самом деле всё приключение заняло несколько коротких секунд.
Кстати, это Катька спросила у меня как-то почему я до сих пор не написала рассказ про ту историю.
На этом приключения моего дипломата не закончились.
Тогда же, зимой, на первом этаже школы у стола дежурного по раздевалке я умудрилась вывести из себя незабвенную нашу Яночку. Это было несложно. Слово за слово, ещё пара ласковых, потом речевых оборотов стало не хватать. Влепить мне в ухо Янка почему-то постеснялась, наверное потому что мы девочки. Но она в ярости вцепилась в мой чумодан.
«Чумодан» это не описка и не опечатка. Так мы все называли наши дипломаты. Ещё было слвечко «чумод». Коротко и ясно. А дипломат, согласитесь, всё-таки очень длинно и напыщенно.
Янка дёрнула мой чумод и он распахнулся. Замки расстегнулись и крышка беспомощно повисла , создавая подобие отвалившейся челюсти. Тут же всё содержимое оказалось на полу. Я принялась сгребать добро назад, кто-то мне помогал. А торжествующая Янка, победно сверкнув стёклами очков, развернулась и ушла домой.
Собрать-то мы всё собрали, да только замок, блестящий никелированный замочек, оказался вывернут и сломан, и больше уже не застёгивался.
Раненный мой дипломат приехал домой под мышкой, тесно прижатый к моему боку. Я была сердита на Янку и на себя, потому что это именно я вывела её. Надо было ещё придумать, как объяснить родителям случившееся. Но по дороге у меня созрел план, я успокоилась, настроение вернулось.
После обеда бабушка ушла на работу, Мишка был в школе. Можно было начинать претворять свой план. Как? Да очень даже просто, если ваш папа умеет что-то мастерить своими руками и держит дома разные приборы и инструменты.
Я подумала, пошевелила извилинами, полезла на полку в кладовке, где у папы хранился такой нужный мне сейчас паяльник. Как я любила наблюдать, когда отец что-нибудь паял, тыча паяльником в коробочку с припоем и какими-то жёлтенькими гранулами на дне металлической плоской коробочки. Они шипели и странно пахли на весь дом. Вот теперь пришла моя очередь заняться этим делом.
Я, рисуясь сама перед собой, разложила на столе напильник, отвёртку, паяльник, размотала шнур от него, вставила вилку в розетку, чтобы грелся.
Мастер! Вот починю замок и похвалюсь вечером папе, пусть он удивится!
Прошло минут пять. Я зачистила напильником поломанные края металла, приладила железяки друг к дружке, ткнула в припой носиком паяльника. Ничего не зашипело, не запахло. Почему это?
Паяльник не нагрелся! Мало того, он вообще оставался холодным. Розетка что ли не работает? Попробовала другую – то же самое. Включила в кухне свет, горит, значит электричество есть. Наверное что-то я делаю не так. Аккуратненько всё вернула на свои места и потащилась делать уроки. Сегодня я должна быть примерным ребёнком. И так придётся объясняться по поводу поломки дипломата.
Вечером пришёл с работы отец, потом Мишка, мама и бабушка. После ужина я притащилась к папе с повинной головой. Не могу сказать точно – исказила ли я историю или сразу рассказала правду, потому что папа всегда чувствовал, когда я вру и от этого было только хуже.
Я тоже выхожу из себя, если знаю, что мне врут. Зачем? Ладно, если бы от этого зависела жизнь.
Папа оглядел масштаб трагедии, пошёл в кладовку, принёс те же инструменты, паяльник и тестер.
Я сопела рядом Конечно, о собственной попытке ремонта я умолчала. Он же не спрашивал? Значит, я не обманываю.
Папа устроился за кухонным столом, вилку от тестера вставил в розетку, а вилку от паяльника в тестер.
- А что – надо было сначала в эту штуку паяльник включать? – прокололась я тут же, выдав себя невинным вопросом, заданным тонким и глупым голосом.
Папа только посмотрел на меня исподлобья, пощупал паяльник, всё отключил, сунул мне в руки инвалидский чумод, убрал приборы и инструменты.
- Ну всё. – сказал он и пошёл смотреть телевизор.
В школу на следующий день я пошла со спортивной сумкой. Она была в сто раз удобнее, но я опять злилась на Янку и на себя. Себя я ругала за то, что не вспомнила про тестер. Постоянно тереться возле отца, когда он паяет и не запомнить элементарного.
А дипломат папа всё-таки починил, после того, как отремонтировал паяльник.
Только замок ещё несколько раз ломался в том же месте, потом треснула алюминиевая окантовка на углах, наверное тоже в результате какого-нибудь происшествия.
Год я заканчивала с удобной красной спортивной сумкой. Следующие два года ходила в школу с другой, но тоже спортивной сумкой – без ручек, на длинном белом ремне. В ней ничего не стучало, не бренчало, она не била меня по ногам. А дипломат тихонько стоял в комнате у письменного стола, храня в себе какие-то книжки и тетради. В общем, он уже был нелюбим, забыт и не нужен.