Говоря об освоении Дикого Запада невозможно обойти стороной Техас, породивший американских ковбоев – скотников, которые сыграли немаловажную роль в прокладке маршрутов, в итоге позволивших нации закрепиться на южных рубежах Запада.
Восточная и южная часть Техаса – это достаточно живописная и плодородная Примексиканская низменность, которая возвышаясь к западу, переходит в более засушливые и суровые пустыни, а также плато Эдуардо и Льяно-Эстакадо. Однако большую часть Техаса представляют равнины, покрытые кустарником, которые на востоке сливаются в саванны и дубово-сосновые леса, а кое-где даже попадаются и болота.
Во время Гражданской войны в Америке Техас был на стороне Конфедерации – союза южных штатов провозгласивших отделение от США и ратовавших за сохранение на своей территории рабовладения. Последняя сражение этой войны произошло именно на территории Техаса 12 мая 1865 года, потому что техасское ополчение тогда еще не знало, что командующий войсками Конфедерации генерал Роберт Ли капитулировал 9 апреля того же года.
Гражданская война обескровила Техас, опустошила казну штата. Единственным спасительным кругом для восстановления экономики этой территории стало скотоводство. Брошенный во время войны скот достиг миллионов голов, бесхозно разгуливающих на просторах Техаса. Количество дикого скота на душу населения тогда составляло в пропорции семь к одному.
Самым крупным скотоводом на конец Гражданской войны в Техасе являлся политик и землевладелец Сэмюэль Мэверик, который, по правде сказать, уделял мало внимание этому виду деятельности, и поэтому его неклейменый скот разгуливал, где попало. Отсюда за неклеймеными, дикими бычками закрепилось название «мэверик».
Техасский скот берет свое начало от скота креольской породы, завезенного в Новый Свет испанцами. Впоследствии эта порода испанского скота стала скрещивать с английской породой, завозимой в Техас англо-американскими поселенцами. В результате чего была выведена выносливая и неприхотливая к условиям обитания порода техасских лонгхорнов (большерогие коровы – И.К.). Эта порода скота отличалась не только огромного размера рогами, но и своенравием. Лонгхорны считались диким коровами на западе.
Гражданская война поспособствовала увеличению поголовья лонгхорнов в Техасе, а стране разоренной войной требовалось большое количество мяса. Техасские лонгхорны оказались наиболее подходящей породой скота для удовлетворения потребностей населения США, поскольку обладали способностью быстро нагуливать вес на подножном корме. Более того, длинноногие, костлявы и жилистые лонгхорны обладали крепкими копытами, и поэтому могли выдерживать длительные переходы. Именно с эрой перегона техасских лонгхорнов от мест их разведения к рынкам сбыта, началась эра ковбоев, первопроходческая деятельность которых внесла определенную лепту в освоение просторов Дикого Запада. Ковбои стали национальными героями Америки, и образ ковбоя по сей день ассоциируется с тем временем, когда двое храбрецов скотоводов из Техаса гонимые нуждой, и мечтавшие обогатиться, решились осуществить в июне 1867 года леденящее душу путешествие. Маршрут этого путешествия пролегал через зону смерти именуемой тогда Команчерией, а история, которая приключилась с ними в этом странствовании легла в основу многочисленных книг и кинофильмов. На этой истории воспитывалось не одно поколение американских ковбоев, а события этого путешествия повлияли на целый запад. Эта история связана с именами таких первопроходцев ковбоев как Чальз Гуднайт и Оливер Ловинг.
Самый известный ковбой США того времени Чарли Гуднайт родился 5 марта 1836 года в Макаупин-Каунти, штат Иллинойс, недалеко от Сент-Луиса (штат Миссури). Он был четвертым ребенком в семье Карла Гуднайта и Шарлотты Кольер.
После смерти отца, в 1846 году, семья Гуднайта – мать, отчим и его сводный брат Джон, переселилась в Техас. Весь путь до Техаса девятилетний Чарли проделал верхом на лошади и без седла.
В 1856 году начинается его карьера ковбоя. Он и его брат нанимаются скотниками к по соседству, живущему ранчеру, который в качестве оплаты предложил им забирать себе каждого четвертого родившегося теленка. За четыре года работы у соседа Чарли с братом собрали стадо в 180 голов.
Для того чтобы успешно развивать скотоводство, требовались меры по защите скота от нападения местных индейцев, преимущественно команчей и кайовов, которые населяли Команчерию – территорию по размерам не уступавшую штату Техас. Команчи считались самими свирепыми индейцами на Южных равнинах. Жестокость этих индейцев была известна повсюду. Даже другие племена испытывали страх перед ними. Команчи полностью властвовали в Техасе, и всякий не согласованный с их вождями вход на территорию Команчерии рассматривался команчами как военное вторжение. Эти индейцы не называли людей, проживавших в Техасе американцами, но техасцами, воевать с которыми им представляло удовольствие. Команчи донимали техасцев постоянными набегами и воровством скота, поэтому для отражения их нападений, а также розыска украденного скота техасцы формировали отряды рейнджеров из числа местных объездчиков-ковбоев.
В 1857 году Чарли Гуднайт поступил на службу в один из отрядов техасских рейнджеров. Это подразделение сделало для защиты жителей Техаса гораздо больше, чем регулярная армия. И в этом подразделении Чарли Гуднайт получил возможность проявить себя. Известно, что он участвовал в операции рейнджеров, в ходе которой была захвачена в плен мать молодого вождя команчей Куана Паркера (Quanah Parker) – Синтия Энн Паркер, похищенная в 1836 году команчами, и ставшая женой одного из военных лидеров команчей Пета Накона.
В начале Гражданской войны Чарли Гуднайт присоединился к армии конфедератов, где служил скаутом. После окончания войны он обратил внимание, на факт того, что бродячий техасский скот представляет «золотоносную жилу» и, собрав вокруг себя некоторых бывших рейнджеров, предложил объединить усилия для отлова этого скота и перегона его на север для продажи армейским подразделениям и шахтерам Нью-Мексико и Колорадо, где было найдено золото.
Для того чтобы перегнать скот в те места требовалось разработать ряд маршрутов по безводным участкам Команчерии в Западном Техасе. Эта местность вызывала страх и трепет в сердцах техасцев, и преодолеть ее было весьма не простым делом, но Гуднайт решил рискнуть.
В 1866 году он стал партнером известного скотовода и бывалого ковбоя Оливера Ловинга, и совместно с ним стал гонять скот по тракту который вошел в историю под названием «Тропы Гуднайта».
Ловинг и Гуднайт стали верными друзьями. Ловинг был старше Гуднайта и последний понимал, что Ловинг для него именно тот, у кого можно было бы многому научиться в скотоводческом деле. Пятидесяти трех летний Ловинг стал своего рода наставником у тридцати однолетнего Гуднайта. То, что их объединяло, так этот храбрость, а также безграничная преданность друг другу, и делу которому они служили.
До знакомства с Гуднайтом Ловинг имел огромный опыт перегона скота через индейские территории. Он гонял скот через восточный Канзас и северо-запад штатов Миссури и Иллинойс. В 1859 году предпринял попытку перейти из верховьев реки Бразос на север, к реке Арканзас, намереваясь пройти вдоль ее течения вниз, на восток, но дошел только до Пуэбло, где вынужден был зазимовать из-за погодных условий. Смелый и решительный Оливер Ловинг, не мог остановиться на одном каком маршруте и постоянно предпринимал новые попытки, чтобы найти новые пути для перегона и новые рынки для продажи скота. Поэтому, когда Оливер Ловинг познакомился с не менее смелым и решительным Чарли Гуднайтом, они приняли решение пуститься в новую экспедицию уже объединенными усилиями.
Первый свой совместный перегон партнеры совершили в 1866 году, перегоняя стадо их форта Белкнап (штат Техас) до Форта Самнер (штат Нью-Мексико). Этот переход проходил в сложных условиях. Объединив свои стада в 75 милях от форта Уэрт, Гуднайт и Ловинг погнали его чрез засушливые равнины Техаса. Когда стадо приблизилось к границе с Нью-Мексико, партнерам пришлось бросить часть телят, потому что они не поспевали за своими матерями. Однако им удалось добраться с большей частью стада до форта Самнер, и заключить контракт на поставку говядины для армии со скотоводом Джоном Чизумом. Коровы были проданы по небывалой цене – восемь центов за фунт. Воодушевленные удачной сделкой Гуднайт и Ловинг, решили собрать еще одно стадо и перегнать его дальше, в Колорадо.
Сложность их предприятия заключалась в том, что нужно было двигаться через совершенно необжитые территории, на которых полагаться можно только на себя. Засушливые районы Техаса, на которых реки часто пересыхают полностью, часто возникают пыльные бури, а летом стоит сильная жара, так что почти не остается травы, мало приспособлены для перегона скота. Помимо погодных условий и отсутствия воды, в этих местах путешественники рисковали подвергнуться нападениям бандитов, курсировавших на маршруте, а также индейцев команчей, апачей и кайова.
Поразмыслив над этим, Гуднайт и Ловинг пришли к единому мнению – маршрут в Колорадо на данный момент весьма не безопасен, тем более нет уверенности в том, что там они найдут рынок сбыта и выгодно продадут скот. Поэтому они решили не рисковать лишний раз и продолжить довольствоваться контрактом, заключенным с Чизумом.
Партнеры в июне 1867 года решают закрепить успех первой сделки и вновь отправиться в форт Самнер в Нью-Мексико.
Они собрали 2000 голов скота и для того, чтобы обойти территорию команчей максимально настолько насколько это возможно, Гуднайт разработал новый маршрут вошедший в историю под названием «Тропа Гуднайта-Ловинга». В отличие от прежнего первого маршрута он был длиннее, и на нем было всего два места, которые вызывали опасение. Это 80 миль по безводной пустыне и переправа через коварную реку Пекос. После переправы через Пекос маршрут следовал на север по окраине Команчерии к форту Самнер. По расчетам партнеров этот перегон должен был занять при благоприятно сложившихся обстоятельствах около полутора месяцев. В итоге Гуднайт и Ловинг рассчитывали выручить за скот 12 000 долларов.
Для реализации этого плана им понадобилась команда, способная совершить этот перегон. Ловинг и Гуднайт набрали 18 (по другим данным 19) человек ковбоев. Только несколько из них подобных однорукому ветерану гражданской Биллу Уилсону, повару (ковбои называли повара «кук» – И.К.) и чернокожему Бозу Икарду были опытными ковбоями, остальные же в основном – это вчерашние подростки.
Работа во время перегона скота считалась наиболее тяжелой, чем повседневная работа ковбоя на ранчо, и уж куда более опасная. За перегон ковбоям платили хорошие деньги, но отрабатывать их, приходилось потом и кровью. Хотя суть термина «ковбой» и имеет некую романтическую составляющую, на самом же деле романтикой в профессии ковбоя и не пахло. Это была одна из самых грязных и низкооплачиваемых работ в тогдашнем Техасе. У многих ковбоев нанимавшихся для работы на перегоне скота даже не было собственных лошадей. Однако если ковбой мог быть нанятым и без лошади, то одну вещь он был обязан иметь при себе – это седло. Без хорошего седла ковбой не мог эффективно выполнять свою работу. Прототипом ковбойского седла были седла мексиканских вакерос (ковбоев) с высокой передней лукой – рогом, за который крепился заарканенный скот. Седло должно было быть идеально подогнано под наездника, которому предстояло проводить в нем около 15 часов в день. Седла тогда стоили не дешево. В зависимости от качества, имени мастера который изготовил седло в среднем оно обходилось ковбою в одну месячную зарплату, а это примерно от 30 до 50 долларов.
Перегон сплачивал ковбоев, и во время перегона между ковбоями нередко завязывалась теплая дружба.
Большинство первых ковбоев Запада были чернокожими и мексиканцами, вопреки утвердившемуся не без помощи Голливуда стереотипу о рубахе-парне ковбое англо-американце. Расовые предрассудки в ковбойской среде отсутствовали, потому что каждый был равен каждому и уважение ковбой заслуживал тогда, когда проявлял себя с положительной стороны – не боялся трудностей, не роптал, прямо смотрел в глаза любой опасности и добросовестно выполнял свою работу.
Именно из таких парней состояла команда Ловинга и Гуднайта во время перегона 1867 года. Эти парни обладали авантюрным духом и желали знать, как устроен мир за пределами их обитания.
Прежде чем отправится в путь ковбои Ловинга и Гуднайта согнали весь скот в гурт. Перегонять скот гуртом было проще и безопаснее.
Чтобы скот находился в гурте и двигался вперед, Гуднайт и Ловинг применили тактику, которую до сих пор используют ковбои при перегоне скота. В период расцвета перегона скота, когда перегоняли от 2 до 3 тысяч голов за один раз, ковбои старались сделать так, чтобы скот шел вереницей за вожаком, которого направлял опытный ковбой, в данном случае это были Ловинг и Гуднайт, ехавшие попеременно впереди гурта. Они как головные должны были не только направлять стадо, но искать водные источники, а также высматривать, возможно, появление индейцев или бандитов.
Гурт растягивался на две мили и по его периметру с обеих сторон ехали фланговые ковбои, такие как однорукий Билл Уилсон и негр Боз Икард. В их задачу входило удерживать скот в одной линии и возвращать в гурт отбившихся животных.
Нелегко было тем ковбоям, которые были замыкающими. Туда при перегоне назначали в основном молодых ковбоев или новичков, ибо нагрузка на них была высокой. Они ехали позади стада и задыхались от пыли. Не удивительно, что к тридцати годам ковбои переставали наниматься для участия в перегоне.
На перегоне ковбои меняли лошадей 2-3 раза за день. Запасные лошади составляли отдельный небольшой табун, за которым присматривал погонщик – рэнглер, молодой ковбой, осваивающий ремесло.
Дыхательные пути ковбоев защищала бандана – шейный платок из простого куска материи, которая служила идеальной маской. Также бандана использовалась в качестве жгута или бинта для остановки кровотечения, губки для мытья посуды, средством защиты от солнца, и, конечно же, средством маскировки. Таким образом, бандана была простой и незаменимой вещью для ковбоя. Не один ковбой не перегонял скот, не имея при себе банданы.
Ковбои работали от рассвета до заката. Риск быть затоптанными перепуганным скотом, утонуть в бурной, разлившейся после дождя реке, а также погибнуть от укуса гремучей змеи был не меньшим, чем положить свою жизнь в перестрелке с индейцами или бандитами. Кроме этого засуха, пыль и суровые климатические условия также добавляли проблем. Вода на маршруте Гуднайта-Ловинга всегда была дефицитом. Под палящим солнцем ее нехватка грозила верной смертью от обезвоживания, как животным, так и людям. А пыльные бури, и ночные грозы могли распугать и обратить в паническое бегство все стадо.
В течение первой недели перегона стадо Гуднайта и Ловинга проходило по миле в час, в целом за день от 10 до 15 миль. Ковбои максимально старались сохранять тишину, чтобы не вспугнуть животных черканием спички, взведением курка револьвера и тому подобными действиями. Даже самый незначительный шум мог нарушить структуру гурта и вызвать у животных панику, чего большего всего опасались Ловинг и Гуднайт. Но к концу первой недели перегона все же произошло то, чего они так опасались. Сильная летняя гроза посеяла панику среди животных, которые бросились бежать друг за другом в разные стороны.
Много времени понадобилось ковбоям, чтобы собрать животных в прерии и восстановить гурт. Хотя это и замедлило передвижение, но все же на седьмой день пути они достигли окраины Команчерии.
В течение второй недели пути команда Ловинга и Гуднайта пережила еще четыре панических бегства скота, потеряв более 200 голов. К концу второй недели они настолько выбились из сил, что партнерам пришлось остановить движение и разбить лагерь.
Ловинг настоял на разведение костра, и развертывании походной кухни, хотя Гуднайт первоначально не одобрял его решения из-за опасения быть замеченными команчами. Гуднайт также знал, что команчи не станут нападать на большую группу, поэтому согласился с Ловингом.
Разжечь костер в прерии было не всегда просто. Когда ливень промочил дрова, тот повар Гуднайта решил воспользоваться не обычным способом, он взял ситцевую ткань натер ее порохом, потом намотал ткань на один из зубцов шпоры, взял капсюль поместил его на обмотанный таканью зубец и ударом ножа по капсюлю воспламенил ткань.
Потом кук (повар) развернул свой многосекционный фургон с припасами и приступил к приготовлению пищи. Ряд исследователей утверждают, что конструкцию походного ковбойского фургона разработал Гуднайт. Как бы там ни было, этот фургон действительно был многофункциональным. К задней части повозки крепилась стенка, когда ее откидывали, то она становилась столом, на котором готовилась пища.
В задней части фургона также имелись ячейки, в которых находились ящички с поворскими принадлежностями.
Еда во время перегона была однообразной – бобы, смешанные с рисом, бисквиты и сушеные фрукты. Овощей в рационе почти не было, но одна составляющая еды была обязательной для поддержания жизни – это кофе. Из-за многочисленных панических бегств скота, ковбоям Гуднайта-Ловинга приходилось недосыпать, на сон уходило всего лишь пару часов в сутки, и поэтому без крутого крепко кофе они не могли обходиться.
К тому же от их способности сохранять бдительность зависели их жизни. Кофе ковбои называли «коричневым полосканием». Вплоть до конца гражданской войны кофейные зерна в США продавались в сыром виде. Затем в 1865 году Джон Арбакл запатентовал технологию обжарки и упаковки кофейных зерен в мешочки, которые пользовались спросом в ковбойской среде и закупались организаторами перегонов.
Всю ночь двое из ковбоев объезжали стадо и распевали песни. Слушая песни ковбоев скот, таким образом, сохранял спокойствие. Пока двое объездчиков исполняли свои серенады, остальные отдыхали, не снимая сапог. Последним на перегоне отправлялся на отдых кук. Закончив возиться с посудой, и ремонтом одежды ковбоев, он разворачивал свой фургон по направлению к северной звезде, для того чтобы завтра утром, проснувшиеся знали в каком направлении им следует выдвигаться.