... Восемнадцатилетняя Наташка стала мамой. Случилось это холодной ноябрьской ночью, ближе к рассвету. Ей только сказали, что родился мальчик, и малыша тотчас куда-то унесли, едва успев обтереть худенькое тельце. Тихо плачушей Наташке строгая акушерка объявила малопонятный вердикт:
-Резус-конфликт у вас, мамочка. Увидитесь с мальчиком позже.
...Наташка тихонько плакала в послеродовой палате. Да и как было не плакать?! Всю беременность она, как губка, впитывала "страшилки" о родах и детях-уродцах, охотно рассказываемые добрыми односельчанками. Мамаша тоже не особенно берегла психику дочки: внесла свою лепту рассказом о том, что у Наташки, оказывается, была сестра-двойняшка, которая умерла в роддоме на третий день жизни. В общем, жевала девчонка сопли, лежа на продавленной панцирной сетке казенной кровати.
Три соседки по палате вовсю уже кормили младенцев, ласково с ними разговаривая и обмениваясь советами по сохранению молока, чтобы подольше кормить малышей грудью. Эти негромкие разговоры заставляли Наташкино сердце сжаться еще больше - а вдруг ей вообще не разрешат кормить сына?! И она продолжала щедро поливать тощую подушку крупными слезами...
Счастливые матери, как могли, утешали бедняжку. Мол, частенько такое бывает - резус не совпадает у матери с ребенком. Это ничего, его маленько подержат отдельно, да и принесут! Но Наташка остановиться не могла...
Наконец, на третий день пребывания в роддоме, медсестра с шумом распахнула дверь в Наташкину палату.
- Иванова! Давай, танцуй!!! Принесла я тебе твоего сыночка! - и показала молодой матери, как правильно прикладывать ребеныша к груди.
Затаив дыхание, Наташка прислушивалась к ощущениям своего организма. Малыш жадно припал к тугому соску. Щечки его ходили ходуном, несмотря на то, что были добротно стянуты серой роддомовской пеленкой. Соседки по палате ласково поглядывали на счастливую Наташку, покачивая на коленях своих малышей. Среди этой идиллической картины негромко звучал умиротворенный Наташкин голос:
- А на кого же мы похожи?! Тааа-аак... Бровки - папины... Глазки: Ладно, глазки закрыты, не видно; носик - тоже папин... Щечки - тоже папины...
И вдруг дверь в палату снова с шумом распахнулась. На пороге, запыхавшись, стояла давешняя медсестра.
- Иванова! Давай мальца назад!
- Что случилось:! - одними губами выдохнула перепуганная насмерть молодая мамаша.
- Что, что... Хоть бы глянула, кого ты кормишь, чудовище ты мое! Это ж девка из соседней палаты! Я не доглядела, да и сунула твоего мальца ейной мамаше; добро, хоть та тревогу забила - не мой ребенок!!!
Через минуту у Наташки на руках оказался долгожданный сверток.Дрожащими руками приложила она к груди малыша, на этот раз предварительно взглянув на маленький кусочек зеленой медицинской клеенки, торчавший из отворота пеленки.
Ненадолго повисшую в палате тишину разрезал вопрос одной из соседок:
- А у этого чьи бровки-то?! Небось, тоже папины?!
Такого взрыва хохота не ожидала даже видавшая виды детская палатная медсестра...