16.08.2015 г. Г.Саратов, проспект Кирова, 10.00
Вышел с автобуса, гляжу, впереди меня еврейчик припустил бегом, бегом. Не, думаю, на хрен! Пройду ускоренным, но шагом. Подхожу, заворачивая к фонтану, а там толпа уже. И выход звезд.
Колупать, думаю, вечно меня воображение творческое подводит. Ну, куда я тут со своим мелким шоу?! Со своими домашними заготовками? Их и не впихнуть никуда при всем моем желании. Но ведь постоять так бараном в толпе таких же баранов тоже не годится. Смысл приехать из Энгельса, чтобы тупо простоять бараном? Трясся в автобусе с дач Урицкого, чтобы стать тут в толпе бараном, молчать и только свирепо вращать глазами?
Нет, не пойдет дело. Надо срочно придумать, как вписать себя в этот формат, который для меня впервые.
И вписал, потихоньку, полегоньку.
Телефоном поснимал, пока там толпились, определялись.
- Ура!! – громче всех выкрикнул на предложение поприветствовать гостей города.
- Вопросы, вопросы…
И я заорал:
- Когда Путин войну закончит?!!
Тут Пикуленко принял этот вес на пожилую грудь:
- А вы сами не знаете?!
- Догадываюсь, - улыбнулся я.
- Что тогда спрашивать? Откуда мы знаем.
Вопрос, да еще в такой громкой форме, как-то придавил толпу, как будто их всех поставили в неудобное положение. То тут, то там стали раздаваться реплики о провокаторах. Но так, не конкретно, перед собой в воздух.
Я увидел, что народ-то как-то не слишком боек. Все как-то норовят перевести встречу в непубличное мероприятие, пошептаться, типа, междусобойчиком. Скорее, пошептаться междусобойчиком, чем ставить вопросы решительным образом.
И наши звезды как бы тоже не вполне нашлись в этой толпе, и как выстроить ход встречи, не особо и представляют.
Толпа гудит приглушенно, толкается. Пока раздаются автографы, да плюс гости Саратова дарят значки с логотипом своей радиостанции.
Потом какой-то чудик с гармошкой заиграл сбоку, а бабенка что-то такое частушечное стала бойчить, и тут народ уже стал в голос возмущаться: долой провокаторов!! Долой провокаторов!!! Провокаторы заглушают журналистов!!! Тут и я щепотку бертолету подкинул в котел народного гнева:
- Люди хотят правды!! А не вашей этой музыки.
И сразу, будто только и ждали команды, мужиченко свернул гармошку и больше этот ансамбль уже себя никак не проявлял.
Тут, я так понимаю, одна из журналисток саратовского «Эха» взяла инициативу в свои руки и предложила всем разделиться по интересам. У кого к кому будут свои вопросы, там и выясните. Туда пойдет Журавлева, туда Максимова, а туда Соломин с Татьяной. А Саныч никуда решил не ходить, во-первых, возраст, а во-вторых, он уже облюбовал тут свой окоп из плечей и голов, и только отстреливался в разные стороны от докучливых автомобилистов.
А пока все это организовывалось и утрясалось, я успел свой вопрос пропихнуть популярному Пикуленко.
Вся толпа, таким образом, разделилась в итоге на пять, неодинаковых по количеству алчущих правды, групп – ровно по числу радиоведущих. У Максимовой было меньше всего любопытствующих, и я решил продолжить после Саныча с нее. И взял неверный (по неопытности) тон. Начал, типа, с наезда.
Вчера, говорю, вопросы задавали Венедиктову. Одна женщина с большой неприязнью высказывалась по поводу ваших автоанонсов.
- Чего? – не поняла Максимова.
- Автоанонсов, саморекламы.
- А что с ней не так?
- Ну, как?! По десять раз на день одна или Одна. Это ж идиотизм чистой воды.
- А что Венедиктов ответил?
- Венедиктов сразу сместил акцент…
Всё! С этого момента Максимова как бы перестала меня замечать. Как бы отвлеклась на раздачу автографов. Утро вопросов и ответов с Максимовой резко подошло к концу. Видимо, для нее любая критика начальника та черта, за которую ни при каких обстоятельствах не заступать. Потоптавшись еще немного и полюбовавшись, как выразительно Максимова меня игнорирует, я отправился в группу Алексея Соломина.
Сделаю маленькое отступление на этом месте.
Замечено, что техника связи как бы искажает голос слегка, хотя на самом деле, скорее, мы сами слышим свой голос и тембр иначе, чем они звучат объективно. Мне было интересно сравнить свои представления о человеке, о соответствии в моих представлениях внешнего облика и голоса, который я только по радио и слышал. Максимову и Соломина я как-то мало слышал и не запомнил. А в отношении других, их радиоголоса и облики полностью совпали. Такими они мне и представлялись где-то.
Рекордсмен по несоответствию в этом смысле на «Эхе» это, безусловно, Плющев. Слушаешь, думаешь, молодой худощавый парнишка лет 25-ти, не больше. А на деле медвежонкообразный мужичек под 40.
Итак, я направился к Соломину, которого уже нахваливала какая-то бабка.
- Правильно, - подхватил я, - замечательный ведущий.
- А где Нарышкин? – полюбопытствовал кто-то.
- Нарышкин в Москве остался на хозяйстве, - отвечал Алексей, а я пояснил, что Нарышкиных как собак нерезаных.
Тут все загалдели, вспомнив про Жириновского.
- Два лжеца и подлеца! – подлил я маслица в огонек.
Тут возбудился какой-то мужичек: Жириновский такой негодяй, такой подонок, а вы его к себе впустили!
Леша очень терпеливо разъяснять начал, где и когда бросил эту фразу Жириновский, да как было не воспользоваться такой рекламой для станции. Для них это оказался, чуть ли не подарок.
Но мужик не унимался, и впервые вся эта идиллия зачреватилась реальным скандалом. На мужика другой прикрикнул даже, чтобы тот немедленно заткнулся. Но мужик упорствовал: я хотел сказать, что вот она какая, эта радиостанция! Она не такая, она, на самом деле, другая!
И в таком духе.
А Соломин продолжал спокойным и едва слышным голосом: я ведь объясняю, что мы журналисты и мы обязаны всем предоставлять слово…
Потом еще какая-то бабка казахской наружности встала на защиту Путина. А другая женщина говорила, что ей стыдно за Путина.
- Мне стыдно за Путина! То, что он устроил на Украине, мне стыдно! Отказывается от наших офицеров! Мне стыдно!
Хотел сказать, а чего стыдно? Стыдно, когда ждешь одно, а получаешь противоположное. А тут чего было ждать?
А пока выяснилось, что казашка про «Эхо Москвы» вообще никогда не слышала и никогда его не слушала.
- Вы с «Радио Россия» перепутали. Вам на другую встречу надо. А чего здесь тогда делаете?
- А я мимо проходила.
Сама засмеялась и все засмеялись.
Потом чернявая женщина слева от моей подмышки констатировала: вы так громко говорите!
- Так я офицер, - отвечаю.
- А, голос командирский?
- Типа, того.
Алексей пока все рассказывает, отвечая на разные вопросы, про Москву, про то, что город переполнен людьми и проблемами и т.д. и т.п., в общем, как и везде.
- Леша! А зарплату вам не задерживают? – интересуюсь.
- Нет, - отвечает, - все нормально.
Тут еще со стороны кто-то подходит: а что, здесь все, кто против Путина?
- Абсолютно все, - отвечаю, - кроме фээсбешников и сексотов.
Женщина, констатировавшая мой командирский голос, поворачивается заговорщицки: они тоже против.
- Против-то, против, а дело свое делают.
- Ну, ведь служба, за деньги.
И тут меня сзади трогает, гляжу, дедок: а вы каких взглядов будете?
- Националист – монархист, - шучу я.
- А давайте отойдем, поговорим! Я был у Зюганова, а теперь ушел.
- Вот, - говорю, - прозрели. Зюганов проститутка путинская.
- А вы против Путина?
- Я очень, очень против Путина!
- А это радио «Эхо Москвы», это пятая колонна?
Я дедку решил высказать особое на сей счет мнение:
- По-моему, вы ошибаетесь. По-моему, это орган спецпропаганды ФСБ. Они людей провоцируют, вызывают на откровенность в прямом эфире, а ФСБ берет таких откровенных и наивных в оперативную разработку. Вы вообще знаете, что такое спецпропаганда, слышали?
- Да, да!! – заволновался дедок.
- А вы кто по жизни будете?
- Не понял.
- Ну, чем занимались в жизни? Где работали?
- Я в наземной службе авиации.
- ТЭЧ полка?
Вижу, что-то дедок не врубается.
- А, в гражданской авиации? Диспетчером в аэропорту?
И тут дедок поплыл, понес невнятицу какую-то.
Тут и я сообразил, что настала пора нам проститься. А дедок, слегка обескураженный, тянет мне для прощального пожатия руку. Так мы странно разошлись, а я вернулся к Алехе:
- Алексей, ответьте, пожалуйста, теперь серьезный вопрос. Как вы думаете, долго еще Путин будет вашу станцию терпеть? А то, - говорю, - Шендерович каждый четверг поливает Путина говном, а Путин сидит себе в кремле и терпит!
Сразу все одобрительно зашумели – так понравился мой вопрос. Правильно сказал! Есть еще мужики!
Соломин в своей спокойной манере отвечает с обреченностью в голосе: мы не знаем, будем работать, пока не закроют.
А я чувствую, что данный вопрос ему самому как бы не безразличен.
«Ну, что? – думаю, - пора мне и честь знать. Душеньку потешил, пофриковал малость, впечатлений понабрался. Когда еще такое мероприятие застанешь?»
И пошел я себе по проспекту Кирова с целью откушать в Макдональдсе, что на противоположном его конце. Пошел, и тут вспомнил, что ведь хотел сфотографироваться с журналистами.
Максимову и не заметил, да и не стал бы я навязываться, после ее игнора.
Саныч был сильно облеплен со всех сторон автолюбителями, хрен протолкнешься.
А с остальными сфоткались.