Добрые шефы были у детдома: республиканское издательство и швейное объединенеие. Прошли десятилетия. Барсуков забыл названия этих рижских организаций, но навсегда остались в памяти заботливые дяди и тети, которые своей добротой и вниманием согревали души военных сирот.
Издательство оделяло детдом бумагой, карандашами, жидкими красками. Одаривало книгами и журналами.
По воскресеньям от издательства в детдом приходил художник и в актовом зале учил детей рисовать. В зал набивалось наверное половина детдома: так было интересно. А еще два раза в неделю старшие мальчики посещали переплетный цех издательства, где учились переплетному делу.
Барсуков всю жизнь был благодарен этим урокам. У него никогда не возникало затруднений если нужно было изобразить что-либо на бумаге или что-либо переплести.
Девочек швейники обучали работе на швейной машинке и учили кройке и шитью. В послевоенное время это были очень нужные знания. Старшие девочки уже могли сшить себе из материалов шефов какие-то сарафанчики, блузочки. С помощью швейников они шили простенькие театральные костюмы для детдомовских самодеятельных артистов.
Профкомы шефских организаций закупали для детей билеты в цирк, в кино, на детские утренники. Страда освоения пригласительнвх билетов приходилась на зимние каникулы. В этот период на детдомовцев изливался щедрый поток приглашений на новогодние утренники, на встречи с Дедом Морозом, на различные новогодние представления.
Детдомовцы едва успевали посешать все эти мероприятия. Но успевали. Иногда приходилось бывать на двух, а то и на трех представлениях за день. А, как же! Все эти снегурочки, зайчики их мало интересовали. Главное это подарки.
Полученные на представлениях подарки (конфеты, орехи, шоколадки, фрукты) не съедались немедленно, а приносились в детдом, где делились на всех воспитанников поровну (малявки же тоже хотели полакомиться вкусненьким).
Все пригласительные билеты были оформленны стандартно: елочка, Дед Мороз, олени, зверюшки. И вдруг детдому достались непривычные приглашения на латышском языке.
На желтой плотной бумаге голый пацан с луком приглашал, как перевел латыш Лача, старшеклассников и студентов на вечерний, новогодений бал в Замке.
Мероприятие показалось детдомовцам смурным, поэтому девочки отказались от него, однако среди мальчиков выделились пять рослых парнишек, пожелавших посетить Замок с целью получения подарков.
У детдомовских мальчиков было три формы одежды: повседневная – это пестрые, яркие одеяния, собранные американскими мамами, и присланные в подарок бедным советским детям, школьная, пошитая из плотной ткани синего цвета и выходная – серые шерстяные костюмы.
Детдодмовцы припозднились. Бал уже начался. В гардеробе слышлась музыка, доносившаяся из Большого зала. Гардеробщица не стала принимать одежду у детдомовцев, указав на стул возле стенки. Дети послушно сложили свои пальтухи и шапки на стул, причесались и двинулись осваивать замковые пространства.
Пространства были общирные и какие-то неуютные. Каменные и прохладные. Переходя по слабо освещенным переходам детдомовцы достигли Большого зала. Он был ярко иллюминирован разноцветными лампочками. Грохотал оркестр, кружились пары. Сыпалось необычное для пацанов конфетти, вились ленточки серпантина. Короче – бал!
Детдомовцы спазу же почувствовали себя не в своей тарелке. Во-первых, на фоне разодетых юношей и девушек, они в своей серой униформе выглядели как служители. Во-вторых, все гости бала были заметно старше детдомовцев. А зрелые девушки вообще воспринимались ими как тети .
Дети стояли у стены и не знали, что им делеть. Танцевать они, кроме Лешки Барсукова, не умели. А и Лешка, обученный вальсам и полькам в бытность свою воспитанником нахимовского училища, даже и в мыслях не имел, чтобы подойти к какой-нибудь спелой деве.
Лача предложил: «Давайте получим подарки и ходу отсюда». Все согласно кивнули головами и двинулись получать подарки. Двинулись-то они двинулись, но найти помещение, где выдают подарки не смогли.
Нужно было у кого-то узнать, где находится подарочная комната. Мимо проходил парень. Очевидно распорядитель. На руке у него была красная повязка с белой полоской посредине.
Лешка остановил его:
-- Парень, где здесь подарки выдают?
Парень с сильным акцентом ответил:
-- Я не понимаю по-русски.
В дело вступил Лача:
-- Puisis, kur d;vanas izdod?
Парень ответил.
-- Пацаны, он сказал, что здесь подарков не дают, что это латышский молодежный бал, -- перевел Лача.
Расстроенные детдомовцы двинулись в сторону раздевлки. Их мотание из стороны в сторону, их одинаковые серые одежды привлекали внимание гостей бала. В одном из переходов к ним подошли два парня. По всему было видно, что они выпили пива или чего-нибудь покрепче. Один из них нагло бросил:
-- Что здесь делают русские свиньи?
Лача сразe же взвился:
-- Сам ты свинья, дрянь вонючая!
-- Что!!! – взревел парень и толкнул Лачу в грудь.
Зря он так поступил. Лача отработанным движением врезал обидчику в нос. Он всегда старался попасть именно в нос, так как считал, что в этом случае, при минимальных повреждениях достигается максимальный стопорящий эффект. И верно. Из носа хлынула кровь. Парень закрыл лицо руками. Другой бросился ему помогать.
-- Пацаны! Ходу!!! – крикнул Лача.
Хорошо, что их пальтухи лежали на стуле. Быстро расхватав одёжку, детдомовцы скатились по лестнице и вывалились на заснеженную площадь.
Когда замечательная пятерка прибыла в детдом с пустыми руками, народ начал агрессивно интересоваться:
-- Где подарки? Сожрали? Скрысятничали?
После прояснения ситуации, самый рассудительный детдомовец, Мишка Козел, изрек:
-- Этот средневековый замок достался латышам по-ошибке. Недостойны они его. Мелкий народец.
Лача не выдержал:
-- Много ты понимаешь в латышах. Народ ка народ. Просто у каждого народа есть свои придурки.
Лешка не стал спорить с Лачей, а про себя подумал: "Что-то слишком много придурков среди латышей". Он подошел к окну и принялся с интересом рассматривать празднично подсвеченный город. Изморозь на стекле в виде тонких, нежных цветов создавала впечатление сказочности.
Новогодние каникулы продолжались.