Я ворвался в пространство, возмутив его музыкой и светом, и увидел планету пушистую, белую, свободно гулявшую меж звёзд.
Когда отсёкся двигатель и улеглась блистающая пыль, я открыл люк и прыгнул прямо с обзорной площадки вниз. Падение моё оказалось лёгким, как во сне.
Я находился в человеческом теле: мог посылать мысль к любым мирам, взглядом пронзать Вселенную от края и до края, нарисовать рукой желанный мне пейзаж.
Казалось, планета эта, светлая, лёгкая, ждала меня давно. Послышался мягкий смех, затем шаги. Чьи-то невидимые руки открыли мне глаза: в пустыне возвысилась великолепная гора. Я сделал шаг – гора шагнула мне навстречу. Я сделал шаг второй, вообразив нечто тайное, своё. Тут же гора-волшебница преобразилась во дворец. Шёпот и пляс теней сопровождал этот магический исход.
Я не мог разглядеть его вознесённые вершины – они ушли за облака. Мы шагали навстречу друг другу, мы пытались найти вход друг к другу, друг друга объяснить. Приближаясь, я разглядывал барельефы стен Дворца. Там были магические знаки, неведомые мне существа. Но слова, которые я услышал, были на русском языке. Меня встречало истинное волшебство.
– Вот эта планета, принадлежащая тебе, вот звёздный фон – и это тоже владение твоё, вот я, Хладный Дворец – желания твои. Своими словами ты можешь открыть любую дверь.
Я отвечал вознесённому Дворцу:
– Найти любовь неземную, вечную – вот зачем к звёздам я пришёл.
Тогда Дворец произнёс своё, неведомое слово – и я очутился в его таинственных покоях.
Я вошёл в объём для прыжков, каких угодно длинных, и для полётов птичьих – ввысь. Вернулось эхо от моих шагов, родился свет Дворца, ожили глухие голоса. Они родились из хлада, где пребывали до сих пор. Кто-то плакал, кто-то нашёптывал, кто-то поведывал истории историй в его магических глубинах.
Вокруг меня возник звёздный фон, и неслась из этого фона комета-женщина. Огненный шлейф волос был у неё, а лицо, испускало алый свет.
Сойдя ко мне, она улыбнулась откровенно. На сиявшем лице её была поставлена идеальная улыбка – на показ. Казалось, всё, что в ней есть, уже произошло. И вот выходила одна улыбка, посланная мне. Мы долго искали друг друга среди звёзд – и вот нашли. Я потянулся к ней губами и руками. Казалось, я знал всё о летящей мне навстречу – о безупречности, о бессмертии её. Казалось, знала и она – о слабости, об одиночестве моём.
Увы, мы не узнали ничего. Едва соприкоснулись наши руки, как девушка распалась в пыль. Я увидел иллюзию, каких было много на Земле. Снова я был предоставлен сам себе и снова был волен выбирать.
Лёгкий поток подхватил меня в слабом поле планеты и вынес в последующий зал. Едва я влетел, как в объёме, насыщенным холодным светом, родился силуэт. Силуэт этот обрисовался в вещественное тело и утвердился в бесспорной красоте. Снова явилась девушка (Дворец всё выведал про меня!). Она вышла из оцепенения хлада, задвигав руками и ногами. Защебетав языком, она засмеялась губами и заиграла глазами и щеками. Из уст её вылетел рой затейливых игрушек. Эти игрушки, одна за другой, преображались в нарядные слова:
– О несравненный, о чудо-человек, о звездо-свет, – лились, лились слова.
Я всмотрелся в родившийся из хлада образ. Полное подобие человека! Но она играла и правильней и ярче. Да и выглядела она безупречно, без изъянов – и в фигуре и в разрисованном лице.
– Кто ты, пришедшая меня любить? – остановил я девушку.
– Я – Кукла, – чудесным голоском проворковала девушка. – Черты мои расписаны, тело моё шито, а страсть дана, дабы тебя, единственного, обожать.
Не раздумывая более, она обняла меня, шепча неведомые мне слова. Она готова была разыграть, хоть комедию, хоть драму, увлечь либо в ад, либо в небеса. Но я был в непроницаемом скафандре и чувствовал её отрешённо, далеко. И руки её, пытавшиеся разорвать скафандр, и губы её, запечатлевшие поцелуй в забрало шлема, всё это так и осталось вне меня, не затронуло меня. Умилённая, счастливая, вполне удовлетворённая, она ускакала своей заведённой походкой прочь.
Снова я обнаружил, что нахожусь в конце пустого зала, а меня приглашают далее тихие и загадочные звуки. Будто меня позвали гении мои – их шёпот, ласки, смех.
Едва я вошёл в зал следующий, как нечто лёгкое, почти призрак, выпорхнуло из полумрака и легло прямо на руки, при этом ловко обняв меня за шею. Черты лица её – полу женщины, полу ребёнка – были чрезвычайно нежны, а тело беспомощно, почти без веса.
Казалось, она родилась из ничего, была почти ничем. Я откровенно любовался на это воздушное создание, снизошедшее ко мне.
– Кто ты? И почему ты выбрала именно меня? – Я боялся произносить свои слова. Они могли разрушить такое чудо из лучей.
– Я – фея, – пропел очень нежный голосок. – Для нас, чародеек, нет никого желанней вас, людей. Мы невесомы, неземны – и в этом наша очаровательная странность.
– Что может связывать нас, рутинных, с волшебством? – удивился крайне я.
– Рутинных, да, – не говорила, а пела чародейка, – но ты пришёл к нам звёздным, ты оторвался от Земли.
– Я безрассуден и смертен, порою просто глуп. Я уязвим и от стихий и от зверей. Я так страдаю от собственных страстей, – мне было грустно признаваться ей.
– О, если бы ты снял скафандр! – журчал, проникая сквозь шлем её бесподобный голосок. – Он отсекает тебя от хладной чистоты. Мы бы стали тогда беспрецедентной парой.
И снова я не поверил чарующим словам. Едва прозвучало слово «Нет», как всё стало истинным, весомым. Гримасничающая обезьяна сидела в объятиях моих. Я обомлел – всё это время у меня на руках была пародия на человека. С отвращением я отшвырнул обман. С визгом и воплями моя обезьяна поскакала прочь. На выходе она обернулась, показала жёлтые зубы, и исчезла – будто и не было её.
А я всё ещё верил, что найду свою любовь. Я не ненавидел и не отрицал, не припадал ни к чьим стопам. Я верил, что где-то меж звёзд, уже случилась история истинная, для меня. Я верил, Хладный Дворец нашёл её, затем ко мне пришёл.
Мощным потоком воздуха меня выносило в следующий зал. Едва я влетел гигантскими шагами, как множество трепетных рук схватили меня и понесли. Не успел я оглянуться, как оказался на троне, а возносящие пали предо мной.
Я соизволил им головы поднять. – Они взглянули все разом – и море любви пролилось на меня! Поистине, Дворец этот был беспределен в возможностях своих.
– Кто вы? – спросил я, ошеломлённый таким количеством склонённых тел.
– Мы просто пришли тебя любить! – ответил стройный хор.
Отныне я обладал могуществом во всём. Отныне любые фантазии были в возможностях моих. Отныне я мог любить и не любить, помиловать-казнить.
Не веря глазам, я оглядел себя. Я был всё тот же бродяга, мечтатель, не любимый никем и никогда.
– Но почему?! – воскликнул я. – За что меня любить?
Эти прозрачные души отвечали откровенно: одни обожали мою власть, другие очаровались моей силой, третьи просто влюбились в мой ослепительный скафандр.
– Но я не истинный, я – образ, вы ошибаетесь во мне!
И опять рабыни мои отвечали открыто, без затей:
– Это только начало – бескорыстное обожание тебя, а далее идолом назовём, ещё далее – вознесём к богам, – они вздохнули грустно. – Но в конце низвергнем тебя, весело втопчем в грязь.
Я величественно сошёл с трона. И вдруг побежал со всей силы прочь. Никто не преследовал меня – но одно существо меня подстерегло. Масса из голых томных тел. Оно обволакивало, засасывало моё тело. Существо это тянулось ко мне руками, ногами и губами, стараясь взять что-то от меня. Более отталкивающего явления я во Вселенной не встречал!
И опять меня спас надёжный непроницаемый скафандр. Я прошёл сквозь рыдания, вопли и объятия, не соприкоснувшись ни с кем, бесстрастный ко всему.
Снова я был один в таинственном Дворце, и всё ещё ждал свою, идеальную любовь. Тогда появилось тело, заставившее вздрогнуть весь Дворец. Тело это предстало абсолютом, и пришло разыгрывать неоспоримые истины передо мной. Огромная женщина, человек-гора, заполнила весь объём последующего зала.
Её обнажённое тело нависло надо мной.
– Смотри, сколько к тебе пришло бесспорной красоты! – послышалось мне в раскатах грома.
Все пропорции в этом прелестном создании были соблюдены. Но она возносилась, как недоступная для меня вершина. С нежностью великанша взяла меня в ладонь.
– Тело моё не просто тайна, а много, много тайн. Вон их здесь сколько у меня!
Она подносила меня ко всем своим выдающимся частям. На, человече, наслаждайся! Я узнал, что такое сверхженщина, сверхкрасота. Я увидал все тайны, укрытия и тайники. Я имел возможность увидеть всё выпукло, конкретно. Эта вселенская женщина принесла много жара и плотской красоты.
Но моя плоть была слишком убога для такой любви. Я по-прежнему во Вселенной не значил ничего. Мне хотелось просто исчезнуть из этой истории – и навсегда. И едва пожелав, я вышел из пространства зала. Тут же исчезла куда-то и женщина-гора.
Материализовавшись в зале последующем, я очутился на берегу накатывающегося моря. Где-то, в недосягаемой дали, море таяло в воздухе и смешивалось с ним. На моих глазах произошло очередное волшебство: из пришедшей волны родилась женщина и вышла на песок.
– Кто ты – явление, оборотень, или человек? – я удивился чрезвычайно.
– Я – русалка, – проворковала рождённая волной. – Я – повелительница вод.
Как закономерность морская, она истекала на меня, пытаясь губами своими, найти мои, руками добраться до тела моего. Даже сквозь многие слои скафандра я ощутил смертельный холод от неё. Медленно она запутывала меня длинными мокрыми волосами.
Я слегка разжал её руки.
– Какая-то странная ты русалка, – я говорил осторожно ей в лицо, – нет в тебе рыбьего ни в теле, ни в глазах.
Вдруг чуть слышно она произнесла мне неведомое слово – и я тотчас увидел: это была настоящая русалка. Ударив хвостом о песок, она нырнула в волны, что-то мне крикнула, и я за ней поплыл…
Снова я пребывал на берегу, на прежнем месте и она, в человечьем теле, стояла предо мной.
– А ещё я умею плавать в небесах. Ты не смотри, что я без крыльев, без хвоста. И ещё я могу быть скользящей змеёй, взъярённой кошкой, магической луной.
Она произнесла ещё одно заклинающее слово, и я вместе с ней, то извивался, то прыгал, то летел.
И снова мы пребывали друг против друга на грани трёх стихий. Всё прервалось на взлёте, ни в какую бездну она не смогла меня увлечь. Я снова мысленно возблагодарил свой скафандр – спасителя и друга.
Тогда чародейка предложила мне игру иную. Вот она появилась в лёгком платье, с чёлкой, спадающей на лоб. Но я уже знал, что это маска, за ней опасная цирцея. Одно за другим менялись образы и платья. Кого я только перед собой не увидал: и тихую скромницу и девушку-друга и королеву красоты. И всё это я отвергал своим инертным взглядом.
Она кричала мне:
– Сбрось свой проклятый скафандр! Так ты не узнаешь ничего. Будь тем же, что и я! – А я с безразличием смотрел на эту магию, на чудо из чудес.
– Но это всё твоё – твоё вожделение, твои мечты! – кричала мне она.
И едва я разомкнул объятия, как она улетела от меня. Преобразившись в птицу большую, белую, взмахнув крылами, она неистово полетела прочь. Долго ещё её клич тоскливый исходил из туманной высоты.
Не было для меня надежды в подаренной Вселенной. Всюду таились иллюзии, подстерегали химеры, а в конце ожидалась пустота.
Снова я обнаружил себя в новом зале, где мне предлагался ещё один фантастичный вариант. В зале этом присутствовал только смех. Должно быть долго гулял по лабиринту Хладного Дворца, пока не нашёл меня, мою историю любви. И был нашей встречи очень рад.
Я остановился, прислушиваясь – не было никого за этим смехом. Зал был огромен и абсолютно пуст. Был ли здесь кто-нибудь со времён воздвижения Дворца? Смех был девичий, с сочным тембром, от души.
Я вообразил этот источник звуков и бросился навстречу. Я хотел увидеть её, утолиться, очиститься ото всего. Но смех был сам по себе: вне времени, вне тела. Казалось, всё ближе он, сейчас я всё увижу, руками оплету. И опять я попадал в пустоту, и опять смех летел издалека.
Я бросился за невидимкой в погоню нечеловечьими прыжками. Я слышал шлёпанье чьих-то босых ног и улавливал шорох платья – но никак не мог обуздать желанный образ.
Вдруг всё прекратилось – то ли дыхание пресеклось, то ли жизни той настал конец – я находился в последующем зале, наполненным вязкой тишиной. Из сумрака ко мне выплывал ещё один тайный образ: сбитое тело, совершенно открытое лицо.
Я знал её. Она шла ко мне вопреки, наоборот. Не уходила равнодушно, как когда-то, и не смеялась мне в лицо. Она не употребляла самого мощного оружия, имеющегося у неё: презренно бьющих слов. Казалось, фигура её не искажена нисколько. Она наивно раскрылась предо мной. Однако тело её, облечённое белой блузкой и чёрной юбкой, было опять закрыто магическим ключом.
Я сделал шаг – и полетел навстречу ей. А она, воспарив в ответ, вдруг сняла лицо своё и протянула его в дар. Что же я видел? Лицо отдельно, на вынос, а тело вскрытое, без защиты, без прикрас.
Я рухнул вниз. А она, не понимая, что упорхнула магия, снимала ногу, протягивая её мне, завёртывала кожу, демонстрируя безупречно действующий организм, вскрывала руками полость тела, дабы я рассмотрел подоплёку её несомненной красоты. Вот, распавшись на множество фрагментов, исчез желанный образ, и я опять был один, сам для себя, теперь мне не о ком было и мечтать. Вот образ воссоединился, и пришёл в исходное. Она выходила опять беспечной, желанной для меня. Она была доказуема и вещественна, как я.
Я увидел как надо, истинно. Время наше не замедлялось, не порхали амуры и не раздался гром с небес. Рутинно она перешла свою черту. Передо мной был сфинкс с её лицом, но телом неведомым, звериным. Цвет потаённой прежде кожи был неестественен, не для неё.
О естество, о извращение, о уродство из уродств! Она засмеялась загадочно, лукаво. Она ловила мои убегавшие глаза.
– Ты должен коснуться меня здесь, вот здесь и там. Ты должен ласкать меня руками, глазами, языком. Ты должен быть мной, а я тобой. Мы должны закричать, засмеяться, зарыдать.
С ужасом я чувствовал, как нарастает давление внутри тела моего. Оно попало в игру чересчур откровенную, вдвоём. Слишком далеко в лабиринт завела меня очередная чародейка.
– Всё готово. Вот я, вот ты, – она тянула руки мне навстречу. – Вот моя униженная поза, вот твоя – зачёркивающая всю меня. Снимай же свой скафандр.
И стоило мне сказать «Нет», как начался распад её тела на фрагменты, части, пыль. Вот останки, сохраняя контуры тела, взвились под порывом налетевшего ветра и бесшумно уплыли за черту.
Отныне я был в состоянии полуслова, полусна – не мог ни мыслить истинно, ни человечески любить. Я увидел, что оказался в Зале Звёздном. Возможно, все звезды Вселенной вместились в этот кубический объём. Вселенная зашепталась со мной наедине. Мне предлагалось много таинств, прежде скрытых от людей. На моих глазах звёзды вспыхивали и завихрялись. Появились лицо, глаза, фигура – всё из звёзд. И опять это была женщина! Удивительно, как звёзды могли так искусно изваять.
Плоть моя так же рассыпалась на звёзды и заняла весь пространственный объём. Мы протянули друг другу руки. Наши звёзды столкнулись, смешались, завихрились. Мы объяли друг друга: вот поглотилась бездна бездной, вот чёрные монстры вышли из звёздных облаков, вот мы неслись всё быстрее, боясь друг друга утерять.
В этих битвах звёзд, в этих гигантских прыжках с одного конца мира на другой, в этой бешеной погоне за светом, я превратился в диковинного зверя. Я нападал, поглощал, насыщался без конца. Серебристые облака разлетались прочь от моих циклопических прыжков. Ничто не могло устоять от бешеного движения по прямой. Скорость моя всё возрастала. Я отрывался от всех условностей, констант. Стремясь в движениях к пределу света, я становился безмерней и сильней. Я стал настолько огромен и могущ, что Вселенная была со мной сопоставима.
И я догнал – её убил. Где были звёзды её, а где мои? Исчез вопрос, иссякло движение, Вселенная вновь очистилась безмолвием и пустотой. Звёзды ушли своим путём, а я стоял в той же позе, пребывал в том же теле, что и мгновение назад.
И прилетела весёлая птичка, позвала. Облетев вокруг моей улыбающийся головы, со звонкой трелью, она помчалась в следующий зал. Эта смешная птичка увлекала меня в историю свою.
Я помчался ей вслед: вот зал следующий, вот птица ушла куда-то вверх. Я оттолкнулся и, замахав руками, помчался вслед за ней. Там, высоко, я увидел нечто знакомое, из детства: остров, плавающий в небесах, живущий в облаках. Домчалась до островка моего птичка и стала весёлым ветерком, а тот превратился в чистый смех. И всё это собралось в какую-то девчонку, смеющуюся надо мной.
Невиданное благоухание шло как от тела, так и от образа её. Губы, нос, щёки, волосы, лёгкий сарафан – всё принимало участие в театре смеха. Но она не играла – она любопытствовала насчёт любви.
Она протянула мне стакан воды. Она смеялась и говорила не шутя:
– На, выпей. Это тебе подношение Дворца. Из его сокровенных родников.
Я принял в руки стакан и впервые открыл забрало шлема. Стакан был запотевший, а вода на вкус просто чиста и холодна.
– Разве только богини способны такие напитки подносить? – я сказал свои первые слова.
Девчонка мне рассмеялась от души.
– Посмотри-ка в окно. Что ты видишь? Пустыня, знойный день, а ты в оазисе, в конце бесподобного пути. – Она вздохнула откровенно. – А я… я действительно богиня, действительно ждущая тебя.
Я уже рисовал картины, строил истории из слов. Я был бывалый бродяга, отчаянный космопроходец, изведавший многое на своём веку. И этот образ я был готов преподнести. Всё было от звёзд, от их историй, от их пленявших тайн. И открытое небо тоже было от звёзд – там, где возможно любить на полный вздох.
Я снял скафандр – я открывал себя, обезоруживая сам себя. О, с каким восхищением она слушала меня. О чёрных монстрах и лопнувших гигантах, о безднах без края и без дна, о сверхразуме, где-то таящимся в глубинах. И везде, в каждой комедии и драме, я был главным героем. Вот что я изумлённой девчонке преподнёс.
Но великолепнее всех – драматичнее и смешнее – была история Хладного Дворца. А она видела лишь обожаемого фантазёра и лжеца.
Она смеялась от восторга:
– Ты это всё придумал сам?! Но если и не придумал – расскажи.
Она открывала себя магическим ключом. Но тайну той магии мне было не постичь. Я видел, как из её воздушного платья вылетают лёгкие птички, выползают юркие змейки, важно выпрыгивают пушистые коты.
Она не знала, что делать ей со мной, а я, что делать с ней, да мы и не желали знать. Когда-то давно мы слыхали про любовь, но далеко, за звёзды ушли от этого явления Вселенной.
Вдруг в сознании моём раздался голос Хладного Дворца: «Скажи, что ты делаешь, зачем?»
«Я явился на свой желанный пир. Все светлые боги любуются на этот блистательный исход», – ответил я мысленно Дворцу.
Мы упали друг перед другом на колени. Это была наивная поза, не людей. Наши губы соприкоснулись. Будто это первоначальное касание в мирах.
Издалека донеслись слова Дворца: «Но где наваждение, где ваш феерический улёт? Смотри-ка, вы остаётесь на земле. Любопытство и страх – более вас не пленило ничего».
«Да, но богиня позволила себя поцеловать», – отвечал я волшебному дворцу.
Её одежда тоже была живой. Она умела летать, дразнить и убегать. Всё это было частью сути той которую, я готов был обожать.
Наконец я самую древнюю тайну разгадал. Некто отважный подглядывал за мной.
Она стала маленькой, самой маленькой из девчонок-недотрог. Я осторожно взял в руки её игрушечное тело. Я боялся, дыхну – и она, как снежинка улетит.
Мне так хотелось иметь её в своём царстве, ей повелевать. А она вдруг взмахнула крылышками, невидимыми до сих пор, и как дюймовочка, улетела прочь.
Она вернулась, но лицо её стало незнакомо. Тело её, однако, всё знало про меня. Тогда губы мои захотели выпить её кровь.
Вдруг она вся рассыпалась, перемешалась. Вновь я не знал, кто это – богиня, человек?
Однако Незнакомка сия меня подстерегла: вот они, по отдельности части тела и души. Попробуй их в целое собрать. Но я не знал языка разлетевшихся частей, не знал о чём и как мне с ними говорить.
Лёжа, обнявшись, мы увидели расчудесную картину: как ожили и встали на ноги мой скафандр и её сарафан. Как началась про нас игра. Как закружились они в танго-вальсе и поплыли от нас куда-то прочь. Не желали более знать про нас и видеть больше нас. Мы же отстали от этого танца навсегда.
Я подстерёг и бросился. Как делали это все твари Вселенной до сих пор.
«Смотри, – продолжал открывать свои истины Дворец, – как странно и вычурно ведут себя тела, лишившись запрета от одежд. У них, оказывается, есть своя неведомая жизнь. Порхают руки, ноги. Вам эту картину увидеть – не понять».
Я своему Дворцу не отвечал. Кто-то нас мог услышать и прийти. Где-то уже выходили тёмные звери, слышен был их сладострастный рык.
Как человеку, мне некуда было больше восходить.
Вселенная неслась куда-то, а необузданные боги нам хохотали из-за звёзд.
Мир родился. Я его только что открыл.
«Есть Тайный Знак, – вещал меж тем Дворец, – он открывает вас, людей. Есть Слово – но вы не услышите его. Есть ещё звуки: Плач и Смех. И если всё это воссоединить, то выйдет Человек».
Разве это была плоть? Она просто растаяла в моих руках. Я себя ощущал: истинно, более огромного зверя во Вселенной не сыскать. А она кричала: «Да, да, да!»
Я взорвал Вселенную. Я ворвался в опустошённый мир. Я хотел всем об этом рассказать.
«Не этот ли из молодых богов?!»– кто-то воскликнул из-за звёзд.
Она умерла, я видел это. Но и я умер вместе с ней.
Я спросил у своего неподкупного истца: «Всё это свыше, от богов? Значит навечно, навсегда?»
«Боги преподнесли тебе великие дары, – отвечал хладнокровно мне Дворец. – А далее… всё зависит, сколько божественного в тебе и сколько подлого в тебе. Сколько грязи ты утаишь, а сколько прочь исторгнешь из себя».
Я описал вокруг черту. Отныне Акт Творения был неприкосновенен для иных.
Взявшись за руки, мы вошли в поток времён. Мы стали единым телом, но не нашли для него высоких, звёздных слов.
Мы провели вторую черту вокруг себя, вписав в неё Дворец. И назвали его Корабль для Двоих. В своём плавании мы встречали искателей-бродяг, либо существ таких же влюблённых, восхищённых.
Мы описали третий круг вокруг. В него вошли Планета и звёзды, встречаемые нами. Эти светила были для нас, а мы для них.
Защитившись от разума, и от его идей, мы хотели жить долго и умереть в единый миг.