По мотивам повести Н.В. Гоголя "Вий"
Эту историю я услышал в годы моей пионерской юности, когда наша страна называлась СССР, когда всеми нами управляла Коммунистическая партия, когда на главной площади государства в Москве было... кладбище, на котором хоронили заслуженных лиц, а самый главный вождь мирового пролетариата В.И. Ленин в забальзамированном виде возлежал в пирамидальной индейской гробнице (Мавзолее) в самом центре этой площади, которую называют Красной (кстати, все они и поныне там же). Поскольку верили тогда не в бога, а в коммунизм, то считалось очень важным отстоять очередь и посмотреть на мумию основателя страны Советов, прильнуть, так сказать, к «святым мощам». А в праздники на этом «Красном кладбище» устраивали парады и народные гуляния (впрочем, веселуха там продолжается и до сих пор).
Ну да ладно, это всё лирика, а мы перейдём к нашему рассказу. Был я тогда в пионерском лагере под странным для нынешних детей названием «Дзержинец» (в те годы у людей была любовь к разного рода лагерям, а пионерский – предназначался для временного содержания детей школьного возраста). Наши родители были обязаны не покладая рук трудиться для того, чтобы пополнить запасы необъятных закромов нашей Родины, а ещё для того, чтобы за тунеядство не оказаться в лагерях, но только уже с другим названием и в местах не столь отдалённых. Нас же, детишек, отправляли летом кого на смену, а кого и на две, вот в эти самые, пионерские лагеря.
По ночам, после того, как пионер-горнист трубил отбой, мы все лежали в одной большой спальне, каждому полагалась своя железная койка и тумбочка, совсем как настоящим солдатам. И, когда воспитатели и вожатые уединялись в укромных местах, чтобы отдохнуть от нас и выпить рюмочку чая, мы рассказывали друг-другу разные страшилки и не понятно было, то ли это правда, то ли выдумки.
Итак, в году не знаю каком, но, естественно, в одно пионерское лето, одному мальчику, лет десяти отроду, неслыханно повезло: его маме, каким-то фантастическим образом, досталась путевка в элитный пионерский лагерь. В те времена, конечно, слово элитный в обиходе не было, так как по Конституции у нас все были равны и жили одинаково, но то, что лагерь был для избранных – это было точно.
Мама у паренька работала уборщицей в обкоме компартии большого города-героя (героями у нас бывают не только люди, но и города), а кто был его папа – он не знал, так как жили они одни. Все соседи завидовали маме, и потому шепотом обзывали её вслед нехорошими словами. Еще бы, ведь иногда она выполняла особые поручения разных секретарей партии и поздно ночью приносила домой пакеты с дефицитными продуктами и деликатесами, полагающимися первым лицам, а её отпрыск с гордым видом рассказывал во дворе, что кушал копченую колбасу, икру и даже легендарные бананы!
В этом пионерском лагере отдыхали дети высоких (и не очень) членов КПСС. Наш «пострел» казался среди них заблудшей овцой. Лагерь для пионеров располагался на окраине большого села, в окрестностях которого добывали минеральную воду. Через дорогу от пионерлагеря находилось местное кладбище. Не знаю почему, но почти все детские лагеря труда и отдыха располагались около кладбищ. Наверное, затем, чтобы с юных лет приучать нас к виду могил и смерти. Мы и не спорили с этим, ведь за нас всё решала пресловутая партия, да и спорить тогда было запрещено. А вот умирать за дело пролетариата было почётно.
Отвозили всех детей в пионерлагерь на автобусе. Мальчишка был очень рад этому. Мама с утра сама лично повязала ему на шею красный пионерский галстук, сказав: «Может, хоть ты у меня в люди выбьешься!» – и он почувствовал себя настоящим Павликом Морозовым, на которого равнялись все пионеры. Дети всю дорогу до лагеря пели про борьбу с белогвардейцами и про отважных комсомольцев, уходивших на войну. Мальчик не очень знал слова этих песен, ведь он никогда не был отличником, но старался громко и весело подпевать припевы. Ещё по дороге он заметил, что все дети на него не смотрят, и рядом с ним в автобусе так никто и не сел, но не придал этому значения, надеясь, что всё же подружится с кем-нибудь попозже.
Пионерский лагерь оказался настоящим детским «чудом»: он был окружён высоким забором, за которым находились деревянные одноэтажные флигеля-корпуса для пионерских отрядов, внутри они делились на две комнаты для мальчишек и для девчонок, а так же там была маленькая комнатушка воспитателя и общая прихожая, она же отрядная комната. Домики шли двумя рядами, а между ними был настоящий плац для проведения линеек, а так же утренних и вечерних поверок. Отряды строились с двух сторон, а по центральной дорожке под звуки горна и барабана проносили знамя пионерской дружины. Так же, вдоль этой аллеи стояли бюсты пионеров-героев, а венчала их огромная гипсовая голова Ленина, под которой стоял и принимал доклад начальник пионерлагеря, вместе с другим руководством.
Вся жизнь пионерлагеря текла строго по расписанию, которое было составлено, согласовано, рассмотрено и утверждено по всем правилам номенклатуры. А на личное время отводился целый час перед отбоем. Потому скучать никому не приходилось.
Наш мальчик был простым и даже симпатичным пареньком, одетым, как и все в одинаковую пионерскую одежду, но, за целый день, он так ни с кем и не подружился, все сторонились его. Девочки за его спиной сбивались в кучки и смеялись непонятно над чем тоненькими противными голосками, а парни его просто игнорировали, либо ржали как кони, без всякой причины. Мда, всё это было очень странно.
Как бы то ни было, но мальчишка за целый день очень устал, и был рад, когда наконец-то протрубили отбой и все разошлись спать. Ему досталась койка недалеко от входной двери, рядом с койкой пионервожатого. До прихода вожатого «на боковую» дети дурачились, бросая косые взгляды на паренька, а потом самый смелый пионер стал громким и зловещим голосом вызывать мертвецов с кладбища, что виднелось в окне: «О, злой дух, повелитель мертвых, приди, разбуди покойников!» Конечно же, никто не пришел и никого не разбудил. Но, дети укутались покрепче в одеяла, а потом уснули. Затем пришел пионервожатый, изо рта которого за версту шел хмельной запах, прям как у мамы мальчика, после специальных заданий секретарей обкома, и мгновенно уснул. Лишь нашему герою чего-то не спалось, он лежал, натянувши одеяло по самый нос и тревожно всматривался в темноту комнаты.
– Интересно, сколько сейчас времени? – подумал мальчик. Его взгляд нашел стрелки старых карманных часов, лежавших рядом на тумбочке, а времени было… ровно двенадцать часов ночи!
– Мне не страшно, я не боюсь, мне не страшно, я не боюсь! – стал причитать про себя юнец. Но, страх не обманешь! Ужас стал постепенно окутывать его сознание, проникая в каждую частичку его тела.
– Что такое, – думал мальчишка, – неужели мне страшно из-за того, что какой-то глупец вызывал злого духа? Но ведь злых духов не бывает! Нет ни бога, ни дьявола, ни чертей, так нас учат в школе.
И в это время… он увидел в окне... жёлтый глаз! Да, да – это был самый настоящий жёлтый глаз, который висел в воздухе сам по себе, без головы и тела, и смотрел в комнату, словно ища кого-то…
– Чур не я, чур не я! – зашумело в ушах паренька. Цепенея от ужаса, он забрался с головой под одеяло.
– Раз, два, три, четыре, пять! – просчитал мальчик, надеясь, что это наваждение исчезнет, он даже ущипнул себя за ногу, думая, что это всего лишь сон, который закончится и выглянул из-под одеяла. Но… наваждение не исчезло. Сон не закончился! Жёлтый глаз по-прежнему, не мигая, смотрел в комнату! Более того, как ему показалось, кошмарное око смотрело именно на его койку.
– Надо спрятаться под кровать, там он меня не найдёт! – Наш полуночник спрыгнул с койки, встал на колени, намереваясь заползти под неё, и вдруг заметил… что под его кроватью ползает громадный чёрный паук! О, нет, это был даже не паук, а черная перчатка! Она ползала там кругами на своих напальчниках, периодически вставая на запястье, и тогда пальцы перчатки начинали сжиматься, словно удушая кого-то!
Мальчик хотел закричать от ужаса, но язык его словно прилип к нёбу, а горло пересохло. Он не смог даже пискнуть!
– Надо разбудить вожатого! – догадался ребёнок и, вскочив на ноги, бросился к койке пионервожатого, благо она стояла рядом с его кроватью, и стал трясти вожатого за плечи.
– Проснись, ну проснись же, – умолял он, не в силах вымолвить ни слова. Но, вдруг заметил, что вожатый спал не простым, а мёртвым сном, в буквальном смысле этого слова.
– О, боже! Надо бежать! – произнес про себя потрясенный мальчик, в испуге позабыв, что бога не существует.
И, сын уборщицы ринулся между кроватями к выходу, заметив, что все остальные дети в их отряде тоже мёртвые – их бледные лица стали отчётливо проявляться в темноте комнаты.
Он выскочил в коридор, открыл дверь в комнатку воспитательницы и увидел, что та… парит над своей кроватью лёжа на спине, в белом саване, руки её были скрещены на груди, а между ладонями зажата горящая свеча. От увиденного волосы на голове мальчика встали дыбом, его голос восстановился и паренёк истошно завопил. Затем пробежал дальше и выскочил из коридора наружу прямо в окно. Хорошо, что было невысоко, первый этаж. После чего вскочил на ноги. А жёлтый глаз поднялся над крышей, словно пытаясь с высоты разглядеть его.
– Бегом из лагеря! – заколотилось сердце малолетнего паренька.
Было очень темно. Черная ночь – говорят про такое время суток. Вокруг не было ни огонька, лишь громадная луна на небе, периодически выбиваясь из-под туч, роняла свой серебристый мертвенный свет, отчего от деревьев падали угрожающие когтистые тени неведомых чудищ.
Мальчик подбежал к воротам ограды лагеря, они были приоткрыты, а охранник отсутствовал.
– Не к добру всё это, – насторожился он, проскочив наружу.
И, точно, его взгляд сразу уткнулся в кладбищенскую ограду, а за ней… О, ужас! Холмики могил стали шевелиться, и из сырой могильной земли стали выползать скелеты и полуразложившиеся трупы!
Парнишка рванул назад в пионерлагерь и крепко запер на засов входные ворота. После чего выбежал на центральную аллею, а там…
А там он увидел, как из окон и дверей корпусов наружу выползают мёртвые… пионеры! Глаза у них у всех были закрыты, они были в черных шортиках и белых рубашках с повязанными пионерскими галстуками, а на головы у них были одеты красные пилотки.
– Красный цвет – это цвет пролетарской крови, пролитой в боях за свободу народа, - некстати вспомнил мальчик.
– Что делать? – паренёк спросил это сам у себя, даже не подозревая, что данный вопрос испокон веков мучал не только его мозг.
И тут на глаза ему попалась глыба гипса – это была голова Ленина.
– Вот оно, спасение! – неведомо откуда пришло в голову мальчику.
Он кинулся к монументу вождя, и в мгновение ока вскарабкался ему прямо на лысину. А тем временем, сонмище мертвецов собралось на плацу, совсем как утром на построении, когда они были живые. Раздался звук горна и барабана, которые усердно играли заупокойный марш, и по центральной аллее две пионервожатые, скрестив перед сбой руки и сцепившись ими, понесли на этом импровизированном троне к голове Ленина начальника пионерлагеря. У всех мертвецов были закрыты глаза, но ноздри раздувались, словно вынюхивая кого-то.
– Они ищут меня! – в полуобморочном состоянии понял юный пионер.
– Надо помолиться, это должно помочь, – вспомнились ему слова давно почившей бабушки, которая назло всем верила в бога.
Но, так не кстати, он не знал слов ни одной молитвы. Однако, сами собой, губы мальчика стали шептать как молитву священные слова, которые слышал каждое утро из репродуктора: «Союз нерушимый Республик свободных…» – ровный строй мертвецов встрепенулся и повернул свои головы к нему.
– Нет, надо другое! «Взвейтесь кострами синие ночи…»
О, дьявол! Мертвецы вытянули вперед свои руки и кривыми шагами, нарушив строй, двинулись к этой проклятой скульптуре головы, обступив её со всех сторон. Мальчишка, прикусив язык, сидел сверху ни жив, ни мёртв.
– Начальник! Где он? – по-змеиному зашипели мертвецы.
Начальник, сидевший на руках пионервожатых, зашевелился, достал из-за пазухи засунутую туда правую руку и… какой кошмар, на ней не было кисти!
– Пальцы! – гробовым голосом заорал начальник пионерлагеря! Тут же, откуда-то из черноты на него прыгнула чёрная перчатка, которую мальчик видел у себя под кроватью и налезла ему на руку, встав вместо кисти, зашевелив сразу всеми пятью пальцами.
– Глаз! – еще страшнее крикнул начальник пионерского лагеря. Сверху, словно отделившись от луны, выплыл тот самый жёлтый глаз, который мальчик видел у своего корпуса, и, подплыв к начальнику, прилип к его лбу, над переносицей, засверкав зловещей звездой.
Жёлтый глаз уставился прямо на паренька, а рука начальника пионерлагеря с черной перчаткой поднялась и чёрным перстом указала на обнаруженного.
– Вот он! – проревел начальник в замогильной тишине, и толпы мертвецов ринулись к своей жертве, карабкаясь, словно мизгири, на гипсовую голову вождя.
Через некоторое мгновение после этого, небо на востоке озарилось багровым цветом, первые лучи солнца словно серпом рассекли и уничтожили темноту ночи, и вместе с ней исчезли и все исчадия ада, остался лишь Мальчик на Монументе, который, раскинув руки, словно распятый, лежал на злосчастной ленинской лысине.