- Нет, дорогая, ты мне за все ответишь! – мужчина с такой силой захлопнул дверцу автомобиля, что стекло задребезжало, готовое рассыпаться на мелкие осколки. Автомобиль рванул с места, словно по сигналу стартового пистолета, обгоняя других участников дорожного движения.
Герберт ехал домой. Нет, слово «ехал» здесь совсем не подходит - он гнал, впервые нарушая все прописанные правила. От охватившей его ярости лицо побагровело, сердцебиение участилось, вздымая нервным ритмом грудную клетку.
Мысли лихорадочно теснились в его голове, сменяя одна другую, даже не размышления – сумбур нахлынувших вдруг обрывков воспоминаний, сопоставлений, анализа. Доминировала одна: «Только бы успеть…»
Самые страшные предположения сбылись. Щелкнув дверным замком, Герберт в ту же секунду это понял – один оборот ключа. Значит, Джулия торопилась, покидая их совместное жилище – большую четырехкомнатную квартиру, обустроенную в свое время под уютное гнездышко влюбленных…
Шкафы открыты, вещи разбросаны, часть ее одежды исчезла.
- Опоздал…, - мужчина устало присел на край кровати. Какое-то опустошение тянущей болью отдалось в области грудной клетки, потом вдруг словно резануло ножом, обдало жаром, крупные капли пота проступили на лбу.
- Что за черт?! – все еще не веря во все происходящее, Герберт расстегнул ворот рубашки, ослабил удавку галстука, попытался подняться.
Голова закружилась, изображение перед глазами поплыло, превращая комнату в параллелепипед. Это последнее, что осознал его мозг перед пропастью, в которую уже устремилась его растерзанная душа...
***
Призмы, различной величины и формы, голубоватые, похожие на кристаллы алмазов, со сверкающими гранями, словно выточенные руками искусных ювелиров, надвигались, сменяя одна другую. Холодные плоскости приближались так быстро, что шансов вырваться из ужасного плена не оставалась. Еще чуть-чуть и они сомкнутся, навсегда уничтожив его. И никто не узнает, что когда-то где-то жил такой человек, родился, рос, взрослел, смеялся и плакал, как тысячи других. Хотелось кричать, но голоса не было, хотелось бежать, но даже пошевелиться не удавалось.
Холодная поверхность хрустальной громадины наконец коснулась его тела. Давление оказалось такой силы, что сердцу не осталось места, оно дернулось еще несколько раз и замерло. Сжавшись в комочек, маленький и круглый, как снежок, душа выскользнула мягко из-под груды холодного стекла, поднялась вверх и замерла.
Герберт смотрел из-под потолка на свое неподвижное, распластанное поперек кровати, тело. Голова запрокинута, кожные покровы бледны, губы и кончики пальцев рук посинели.
Он очень удивился той легкости, которую испытывал в данный момент. Попробовал перемещаться – получилось. Одно легкое движение и он уже у окна. Еще чуть-чуть и вот она, свобода полета в вечность. Странное обстоятельство - он продолжал мыслить, помнил все происходящее.
«Значит, это не враки – душа не умирает. Очень интересно. Что же я теперь буду делать? Что из себя представляю?»
Герберту захотелось взглянуть на себя в зеркало, легким усилием воли он переместился в коридор, к шкафу-купе, двери которого были зеркальны. Более чем странно наблюдать за собой со стороны, а вот видеть свою душу – предел невероятности. Что-то подобное он и представлял себе – сгусток света, чем-то напоминающий солнечный зайчик, отражаясь, давал едва заметный блик на стене.
«Вот ты какая!» - с восхищением бы воскликнул Герберт, но у него больше не было рта, как и всего остального. Сделав несколько движений, мужчина, точнее, его душа поняла, что перемещается она исключительно волей мысли.
Какой-то шум у двери квартиры, которая так и оставалась открытой, заставил отвлечься от созерцания своей новой сущности. Залаяла собака. Это оказалась соседская такса, которая без спроса уже хозяйничала возле тела Герберта. Ее хозяйка, немолодая уже женщина по имени Инга, безуспешно пыталась дозваться свою любимицу, все еще стоя на площадке у входа в квартиру. Однако псина и не собиралась уходить, она тщательно обнюхала тело соседа, потом и вовсе принялась лизать ему лицо.
- Лючия, девочка моя, иди же сюда! Что же ты без спроса в чужую квартиру забралась? Герберт, вы дома? Почему у вас дверь не заперта? – Инга все же переступила порог, в надежде забрать свою собаку.
То, что она увидела, повергло женщину в шок. Взяв руку Герберта, Инга попыталась прощупать пульс, другой рукой доставая из кармана мобильник.
- Алло? Скорая? Здесь мужчине плохо... кажется, он умер… Записывайте адрес…
***
Машина с мигалкой неслась по улице с максимальной скоростью.
«Не все еще забыли клятву Гиппократа», - подумал Герберт, с благодарностью глядя на седовласого врача скорой помощи, который колдовал над его телом. Несмотря на вибрацию двигавшегося автомобиля, доктор подключил какие-то провода к грудной клетке Герберта, пытаясь запустить его сердце. Сосредоточенное лицо, губы плотно сжаты, в глазах тревога.
«Кто я ему? Совершенно незнакомый, далеко уже не молодой. А ведь он очень хочет меня спасти…»
Преодолев несколько перекрестков и поворотов, скорая, наконец, плавно въехала в ворота больничного городка. Приемный покой. Быстрое оформление. Каталка. Герберт все время находился рядом со своим телом. Что-то подсказывало ему, что он все еще жив. Просто… просто на время вышел прогуляться и вот прямо сейчас, стоит только захотеть, одним движением воли вернется обратно. Ведь он должен разобраться с этой лживой дрянью, разрушившей его жизнь…
Яркие лампы со скоростью проплывали мимо, до слуха донесся какой-то дребезжащий звук, похожий на перестук колес поезда…
Возвращаться не хотелось. Сладкая нега исчезала, уступая место тянущей боли в грудной клетке, болезненной тяжести в голове и чему-то еще, крайне неприятному и мучительному без названия. Мысли не фокусировались, они проблеском врывались в сознание и тут же исчезали…
Чьи-то сильные руки оторвали тело от каталки, подняли в невесомость, затем резко опустили на другую, не менее жесткую плоскость, больше напоминающую разделочный стол, чем постель.
Холодно. Отчего-то стало очень холодно. И все снова исчезло в темной бездне безсознания.
Герберт очнулся ночью. О том, что на дворе ночь, говорила непроглядная тьма за окном – первое, что он увидел, как только открыл глаза. В помещении горел яркий свет.
«Я жив, - мысль запечатлелась. - Это рай? Или…»
Насколько позволяли силы, Герберт попытался оглядеться. Целый пучок проводов соединял его тело с каким-то оборудованием, которое находилось за изголовьем кровати вне зоны обзора. В голове прояснилось, сознание обработало полученную информацию. Мужчина понял, что он в больнице, скорее всего - в палате интенсивной терапии. Кругом провода и датчики. Он совершенно голый, если не считать тонкую простыню, прикрывающую его наготу. Осталось выяснить, что с ним случилось и как долго он здесь находится.
***
- Ну, вот и ладненько! Очнулись? Что чувствуете? – приятный женский голос ласкал слух, а внимательные глаза смотрели заботливо. – Отдыхайте, я зайду позже. И, да, подниматься вам пока категорически нельзя!
Дверь захлопнулась за белокурым созданием. Герберт так и не понял, кто это был, медицинская сестра или его лечащий врач. А главный вопрос, который волновал больше всего, так и остался без ответа.
Впрочем, через несколько дней он уже знал, Ева Адамовна - его лечащий врач–кардиолог. Светловолосая женщина лет тридцати пяти, считалась в отделении добрейшим человеком. Чуткая и заботливая, она относилась к своим пациентам с максимально возможным вниманием, в то же время не давала никаких послаблений, строго следила за режимом и никогда дважды не повторяла свои требования. Ее любили и боялись одновременно. Даже заведующий отделением всегда стоял перед ней «навытяжку», чем породил недвусмысленные шутки среди сотрудников.
«Итак, подведем итоги. Я, сорокапятилетний, некогда состоятельный и счастливый мужчина, приятной наружности в прошлом, совершенно разбит внутри и снаружи, хоть и остался жив после перенесенного инфаркта. Вдобавок, я разорен своей возлюбленной, которую подпустил слишком близко к себе и своему капиталу, с которым она благополучно сбежала, скорее всего, за кордон. И что же мне теперь делать? Куда идти? С чего начинать? И какой во всем этом умысел Творца? Для чего он сохранил мою никчемную теперь жизнь?»
***
Организм боролся с болезнью. Реабилитационный центр, куда перевели Герберта, оказав необходимую медицинскую помощь в больнице, утопал в зелени вековых сосен. Городок, соединивший несколько корпусов, находился за городом, километрах в двадцати. Сюда мужчину доставила все та же машина скорой помощи.
Самочувствие нашего героя не сказать, что было уж слишком плохим, но и хорошим его назвать не получалось. Мужчина понимал, что он еще очень слаб, чтобы предпринимать хоть какие-то действия, потому плыл по течению, несшему его своим предписанным в таких случаях чередом. Его мобильный телефон, а с ним и все связи остались за пределами больничных стен. Ему не хотелось ни с кем общаться, по крайней мере теперь.
Только мыслями управлять не удавалось. Пока выполнялись все предписанные процедуры, Герберт вспоминал свою жизнь с того самого момента, когда в его офисе появилась Джулия.
Не вошла, влетела в кабинет, напористая и уверенная в себе, она явилась на собеседование по вопросу трудоустройства. Высокая брюнетка, стильно и со вкусом одета в соответствии с требованиями компании, с минимумом косметики на лице, она не испытывала ни малейшего страха или смущения.
- Добрый день! Джулия Иванаускас. Юрист. Опыт работы, желание, упорство - все к вашим услугам.
Мужчина впервые увидел такую бьющую через край энергию у молодой девушки. Все предыдущие претендентки на вакантную должность юриста в его компании были по сравнению более чем робки и неуверенны. Сомнений, брать девушку или продолжать поиск, не осталось - вопрос был решен положительно.
Она вписалась не только в его фирму, которая будто для нее и создавалась, но и в спокойную и размеренную жизнь владельца, у которого все уже сложилось, кроме его личных отношений. Герберт был холост, не то чтобы женщин у него не было, но та единственная, которую мужчина видел в своих грезах, пока не встретилась.
Джулия заняла свободное место так быстро, что все происходящее казалось Герберту каким-то чудесным сном. Он жил, наслаждался компанией прелестной молодой красавицы, а где-то глубоко-глубоко внутри себя все время ждал финальной сцены этого волнующего спектакля. Так и случилось. Не сразу, не через год или два. Пять лет упоительного счастья пролетели совершенно незаметно.
За это время Джулия преуспела во всем. Надо отдать должное, юрист она грамотный и дальновидный. Ни один из проектов под ее неусыпным контролем не оказался провальным, прибыль компании возрастала с каждой новой сделкой. Все были довольны: шеф, потому что ему выпало такое счастье - два в одном, и любимая женщина, и профессионал; работники, потому что каждый получал приличную зарплату, не считая дополнительных бонусов, щедро раздаваемых хозяином с каждого удачного дела; Джулия, которая преследовала сугубо свои далеко идущие планы, о которых даже ее внимательный и любящий мужчина не имел ни малейшего представления, но они самым наилучшим образом осуществлялись.
Через два месяца девушка уже перебралась в роскошную квартиру, которую Герберт купил для совместного проживания. Желал он, конечно, привести любимую в свой дом в качестве законной супруги, но хитрая штучка и здесь ловко вывернулась:
- Милый, я согласна быть твоей, чтобы и в радости, и горе…, но давай мы сначала просто попробуем. Что-то мне подсказывает, что я не созрела еще до полноправной жены и матери. Ведь ты захочешь иметь детей, не так ли? А вдруг я не оправдаю твоих надежд? Да и куда я денусь с подводной лодки?
Нет-нет, она и здесь безупречно справлялась со всем, категорически отказалась от посторонней помощи, все делала сама: готовила, убирала, закупала продукты. Это казалось более чем странным, ведь что-что, а позволить себе иметь прислугу состоятельная семья, а Герберт именно так и считал, вполне могла.
Это теперь, анализируя все произошедшее, мужчина пришел к выводу, что Джулии не нужны были в ее делах ни посторонние глаза, ни уши. Ведь велика вероятность, что именно кто-то из прислуги мог стать невольным свидетелем ее тайных измышлений. Приходилось признать, что в уме ей не откажешь.
За пять лет она получила все. И главное - это полноправное владение всеми финансовыми вопросами компании, к которым Герберт собственноручно предоставил ей доступ, выписав соответствующую доверенность.
Она не злоупотребляла даже там, где любая другая женщина не справилась бы с соблазном. Бриллианты заставляли гореть глаза красавиц адским огнем, но только не Джулии. Ее украшения были приобретены лишь для поддержания статуса будущей жены владельца крупной компании, не более того. Но за это Герберт еще больше уважал свою невесту.
Ничто не предвещало беды. Короткая поездка в столицу на экономический форум обещала новые знакомства и возможности. Уезжая с легким сердцем, Герберт ни на минуту не усомнился в исполнительности Джулии. Да и не предвиделось никаких неожиданностей, ни со стороны партнеров, которые не подводили, ни персонала фирмы, который хорошо знал свое дело и оставался на своих местах.
Теперь уже трудно определить, на какой промежуток времени Джулия осталась в своем собственном распоряжении, но этого времени ей вполне хватило, чтобы привести в исполнение свой коварный план.
Когда Герберт вернулся, его ждал не просто сюрприз. Все новости собрались в один большой ком, который с невероятной скоростью сметал все на своем пути. Со счета компании была списана огромная сумма денег, банкиры разводили руками – в документах был полный порядок, на них значилась подпись доверенного лица компании, с точки зрения закона все оформлено абсолютно правильно.
Воспоминания могли спровоцировать эмоциональный стресс, но успокоительные средства, принимаемые мужчиной, затормаживали процессы в организме, потому вызвали только горькую досаду.
Герберт уже знал – большинство сотрудников уволилось, офис закрыт, платежи по основным договорам не выполнены. Партнеры подают в суд. Будущее можно предвидеть, ведь у него не существовало никакого страхового фонда на такой вот случай, да и случай из ряда вон, не ожидал он такого финала своей карьеры.
Состоятельный и уверенный в себе, даже в страшном сне Герберт не мог представить, что наступит день, когда слово «банкрот» станет употребляться по отношению к его детищу, что правовая компания, которая получит на конкурсной основе право урегулирования убытков, приступит к делу, а судебные приставы только и будут ждать его возвращения домой.
Однако самым болезненным оказалось предательство любимой женщины, которую он боготворил, ради которой на все был готов. Не ожидал, не думал даже, что такое вообще возможно.
Проклинал, ненавидел, готов был убить при встрече, но все еще любил и тосковал долгими бессонными ночами. Заявление в полицию так и не написал. Болезнь стерла верховную власть денег в его мировосприятии, выделив другие более важные вещи.
***
День начался как обычно, с утра уколы, процедуры, обход. Из шести человек в палате, Герберт единственный, кто уже оканчивал свой курс реабилитации, оставалось всего-то несколько дней до выписки.
В фойе, где стоял единственный на все отделение телевизор, к шестичасовым новостям стекались больные из разных палат. Новости, добрые или нет, интересовали даже больных людей. Ведь от того, что творится в стране и мире, зависит прямо или косвенно жизнь каждого в отдельности и всех в целом.
Герберт ревностно следил за событиями, обращая внимание в основном на экономические новости, боясь услышать о банкротстве своей компании через СМИ. Пока держалось все на уровне переговоров. Зыбкая надежда как-то разрулить ситуацию еще теплилась в душе опытного бизнесмена. Он и сам пока не знал, что предпримет. Вряд ли хоть один банкир отважиться ссудить ему нужную сумму, даже под баснословный процент. Однако, Герберт пока не готов был сдаваться и идти в тюрьму.
Впрочем, тюрьма ему и не угрожала. Остатки финансов на счете, стоимость основных фондов компании, включая здания и сооружения, всю недвижимость, технику и оргтехнику, а также расчеты всех кредиторов компании, покрывали с лихвой все долги по договорам, заработной плате и штрафным санкциям за задержку платежей. Но выполнить этот сложный экономический расчет не представлялось возможным, не имея перед глазами всех цифр, а также надежного помощника все это проделать.
Репортаж о серьезной дорожной аварии с участием нескольких автомобилей, случившейся накануне на выезде из столицы, не привлек внимания мужчины. В искореженном металле он не узнал когда-то им самим купленную последнюю модель БМВ, данные о пострадавших и погибших слушать не стал умышленно, и так хватило проблем в последнее время. А между тем, некоторая информация для него была бы все-таки интересна, но он уже шел по коридору, думая о своем.
Мелькнувшее на экране лицо пострадавшей женщины Герберту было слишком знакомо, но у судьбы свои планы, знать которые раньше времени человеку не суждено - мужчина его так и не увидел.
***
- … таким образом, вы сохраните свое доброе имя, а полученные средства сможете вложить в какое-нибудь новое дело. Конечно, масштабы будут поменьше, вы же все понимаете. В противном случае, последствия могут быть гораздо более неприятными для вас, Герберт Львович.
- Я вас понял, Мстислав Данилович, и согласен. Сколько нужно времени, чтобы все это оформить?
- Думаю, месяца два-три.
Через два месяца, четырнадцать дней и пятнадцать часов Герберт с легким сердцем возвращался домой, уладив последние формальности продажи компании своему многолетнему партнеру по бизнесу. Он был свободен от всех обязательств, в буквальном смысле слова, как птица в полете. Без работы. Без женщины. Без запаса прочности в организме.
Вот чего не нужно было делать, так это пить коньяк по возвращению. А он выпил, впервые с того злополучного дня, разрушившего жизнь, целую бутылку, не думая о последствиях. И они не заставили себя ждать...
- Ну и как это понимать? – строгое лицо Евы Адамовны не обещало ничего хорошего. – Я не для того вас с того света вытаскивала, чтобы вы так бездумно стали торопиться туда снова. Или вы считаете, что ваше сердце из свинца? Нет, мой дорогой, оно целиком из мышц и сосудов. И вам, как никому другому, нужно всегда помнить об этом. Или вы не хотите жить?
Герберт смотрел прямо в глаза своего ангела-спасителя. Уже во второй раз она сделала это – вытащила его бренное тело с того света. Видимо, это кому-то все-таки нужно.
А глаза, невероятно чистой голубизны, большие и добрые, почему-то показались такими родными. Герберт поймал себя на мысли, что ему очень приятно смотреть в них, не отрываясь, не замечая ничего вокруг.
Доктор ушла, а картинка осталась. А еще ее последний вопрос. Хотелось ли жить? Именно сейчас мужчина смог ответить себе самому. Да, ему захотелось жить, возможно, как никогда ранее до этого. Или он просто осознал, что в его жизни могут еще быть вот такие родные глаза, женщина, которая захочет, чтобы он был всегда здоров, дом, в котором звучат детские голоса.
Эта мысль о детях, такая волнующая, осознанная, изменила всю его сущность. Для чего жил? Бежал куда-то, гнался за прибылью, отодвигая на задний план все самое главное. И Джулия эта, как он мог так без памяти в нее влюбиться? Ведь она даже детей от него не хотела. Так ясно, как на ладони, представилась вся прожитая жизнь. Все не то. Все не так.
С чистого листа? Не поздновато ли? В сорок пять лет, еще до инфаркта, он не задал бы себе такого вопроса. А сейчас хотел понять, на сколько лет хватит его сердца, есть ли смысл мечтать о доме и детях, или забыть, как сон, такую радостную и оживляющую мысль.
- Я протяну еще хотя бы лет десять? – взгляд, полон надежды, даже сердцебиение участилось.
А доктор как раз и взяла руку, чтобы пульс послушать. Рваные удары, частит, тахикардия.
- Нет, мой дорогой, так не пойдет! Я стараюсь, стараюсь, а вы с такими мыслями мне не помогаете, а скорее, наоборот… Думать только позитивно – это залог вашего выздоровления. Что такого произошло в вашей жизни, чтобы так себя загонять?
- Я все потерял?
- Все – это что?
- Работу…
- Найдите другую.
- Женщину…
- Найдите другую.
- Себя...
- Изменитесь. Попробуйте отделить зерна от плевел.
- Это сложно.
- А кто сказал, что будет легко? Легко только умереть в сорок лет.
- Мне уже сорок пять.
- Правда? А говорите так, словно все сто! Если у женщины в сорок лет жизнь только начинается, то для мужчины сорок пять – почти детство!
Она улыбалась, искренне, весело. Так здорово было смотреть на ее лицо, чистое, правильное, без косметики. Ничего напускного, искусственного, вынужденного. Герберт не отрывал взгляда от ее уже полюбившихся глаз. На этот раз он разглядел ее всю, так получилось. А она не смущалась. Продолжала сидеть на краю его кровати, все время, держа руку на пульсе.
Странное дело, сердце стало биться спокойно, он и сам это заметил. Доктор удовлетворенно поднялась, собираясь уходить. Мужчина не хотел расставаться, вся сущность его кричала в этот миг: «Останься!»
***
Ночи казались мучительно длинными. Почему? Казалось бы, все плохое позади, спи себе, отдыхай, никуда не нужно торопиться. Все так и было. Однако Герберт с нетерпением ждал утра. Он уже понял, что причиной такого нетерпения было то новое чувство, которое уже росточком пробивалось в душе, набирая силу с каждым днем. Он ждал обхода. Каждый день. Боялся хоть на минуту отлучиться, чтобы не прозевать этот волнующий момент, до боли приятный, когда открывается дверь, и прекрасная женщина в белоснежном халате входит в палату с улыбкой и теплыми словами:
- Доброе утро! Как самочувствие? Надеюсь, вам сегодня лучше, чем вчера? Кто готовится на выписку?
Выписка. Факт пугал. Герберт не хотел разлучаться. Но этот день неумолимо приближался и, наконец, наступил.
- Эпикриз получите на посту чуточку позже, все готово, осталось подписать у заведующего, - сухая констатация факта и только глаза… грустные. Или показалось?
Герберт всматривался в дорогие глаза с надеждой и трепетом. Это она приходила каждый день, дарила тепло и улыбку, была внимательна и заботлива. Это она бросала прощальный взгляд именно ему, уходя. Это она всегда брала его за руку, чтобы прощупать пульс, хоть сердце его давно уже пришло в норму. Казалось, это так просто - заговорить, объясниться. А на самом деле, все гораздо сложнее.
Мужчина чувствовал себя, как мальчишка. Все слова застряли, все мысли спутались. И все же он не смог просто уйти. Так не должно быть, чтобы все закончилось. Только не с ним. И не сейчас. Заглянув в ординаторскую, мужчина узнал, что Еву Адамовну срочно вызвали в травматологию. Отделение находилось в другом крыле. Герберт направился туда.
Войдя в палату, которую указала медсестра, мужчина застыл на месте. Ева Адамовна действительно находилась здесь, она стояла у кровати девушки, записывая что-то в карту назначений. Но не она стала причиной ступора. На кровати лежала Джулия! Перебинтованная вдоль и поперек, девушка лежала, закрыв глаза. Ее черные волосы разметались по подушке, лицо было мертвенно бледным, губы бескровны, на щеке огромный лилового цвета шрам. Но Герберт узнал ее. Он узнал бы ее из тысячи, из миллиона, до того знаком был ему каждый миллиметр ее лица.
- Простите, Герберт, сюда нельзя! Подождите меня за дверью, - врач по-своему истолковала его приход, даже не заметив смятения на лице мужчины.
- Что с ней? – спросил он взволнованно, как только Ева Адамовна вышла из палаты.
- Дорожная авария. Состояние очень тяжелое, ей сделали уже третью операцию, там, похоже, было кровавое месиво, нужна еще операция на позвоночнике, но имеются другие осложнения. Бедная девочка! Ее жизнь только начиналась, а теперь такое… Слава богу, сердце у нее крепкое. А вы здесь как оказались?
Задумавшись, Герберт даже ответить сразу ничего не смог. Спохватившись, бросил первое, что пришло на язык:
- А я здесь случайно.
- А? – разочарованно протянула женщина. – А я уж подумала…
Она не закончила фразу, смутившись. Что подумала? Правильно подумала, ведь Герберт именно к ней шел. Неожиданная встреча совершенно выбила его из колеи. Вот сейчас она уйдет, а он так и не сказал самого главного. Еще секунда промедления и все!
- Нет! Не слушайте меня! Это я из-за девушки растерялся. Я к вам шел…, не мог просто уйти… не попрощавшись.
- Ну, прощайте! Всего вам доброго! Не болейте больше, берегите себя!
- Ева… Адамовна! Пожалуйста, прошу вас… Я не могу так просто уйти. Не могу вас потерять. Я… пожалуйста, я… не прогоняйте меня. Я… люблю вас.
- Хм…, думала, уже не решишься. Сорок пять ему лет! Мальчишка! Робкий и несмелый!
Видимо в этот миг ангелы запели или солнце засветило особенно, или радуга в небе, или просто человеческое счастье оказалось так рядом, что Герберту захотелось подпрыгнуть. Он и сделал это, совсем, как в детстве, чем вызвал улыбку умиления у своей спутницы.
***
Конфетно-букетный период закончился, не начавшись, ибо Герберт через два дня переехал в Еве с вещами. Ощущение, что с этой женщиной он знаком всю жизнь, раз появившись, не покидало. Он и не знал, что бывает такое единение. Впервые в жизни ему хотелось делать для нее все. Он с радостью бежал в магазин, готовил кофе, даже пылесосил квартиру. Новые чувства радовали и удивляли одновременно. Была только одна тайна, о которой Ева не знала – это его прошлое, в котором осталась прекрасная Джулия. Рано или поздно придется обо всем рассказать, но Герберт оставил эти мысли на потом.
Образ искалеченного тела некогда любимой девушки никак не хотел стираться в памяти. Он уже знал, что Джулия теперь навсегда будет прикована к инвалидному креслу. Время шло, а тревога не покидала. Ведь прожив с Джулией пять лет, Герберт никогда не слышал ни о каких-либо родственниках девушки, ни о ее родителях. Однажды задав ей соответствующий вопрос, он получил очень резкий ответ с просьбой никогда ее об этом не спрашивать. Подумав, что подобные разговоры по каким-то причинам ей неприятны или болезненны, Герберт больше не спрашивал. Именно это обстоятельство не давало теперь покоя. Несомненно, Джулия нуждалась теперь в помощи.
Больше не осталось ни зла, ни обиды, девушка и так была уже наказана, даже слишком жестоко. Возможно, у нее еще есть его деньги, но нет никого, чтобы помочь обустроить ее нынешнее положение. И Герберт взял это на себя. Стараясь остаться незамеченным, он снял жилье и нанял девушке сиделку. Доверенное лицо уведомило девушку о благотворительной помощи, оказываемой ей якобы по программе красного креста.
В день выписки Герберт очень волновался. Он сидел в машине напротив больницы и смотрел, как выкатили коляску, в которой сидела Джулия, как ее посадили в специально оборудованную машину, которая должна отвезти ее на квартиру, тоже обустроенную для проживания человека с ограниченными возможностями.
***
Страшное ДТП, унесшее жизни шести человек, разделило жизнь Джулии на «до» и «после». Уже находясь в больнице, выйдя из комы, она не сразу вспомнила, что с ней произошло. Когда по крупицам все предшествующие события восстановились, девушка испытала настоящий шок от понимания страшной расплаты за содеянное.
Впрочем, на то у нее были свои мотивы. Выросшая в детском доме, она никогда не знала ни ласки, ни любви родных людей. Еще в шестом классе, видя, на какой роскошной машине подъезжает к месту работы директриса, любуясь ее нарядами, Джулия поклялась всего добиться самостоятельно. Но жизнь диктует свои условия. Не имея первичного капитала, свое дело начать невозможно, довольствоваться пришлось «крохами с барского стола», как называла она свою зарплату в компании.
Делить постель с боссом не означало – все иметь. Да, Герберт ей ничего не жалел, но роль служанки Джулию не устраивала, ей нужно было стать госпожой. Она знала себе цену. Не для того грызла она гранит науки, чтобы обеспечивать баснословные прибыли своим шефам. Она должна быть единоличной и полноправной хозяйкой всего, на что претендовала.
Перевести деньги в швейцарский банк не составило труда. Оставалось всего ничего – выехать самой, а там действовать по обстоятельствам. Получение визы заняло некоторое время, на которое пришлось скрыться. Не зная о том, как поступит Герберт, когда все раскроется, Джулия почему-то была уверена, что в полицию он не пойдет.
Наступил долгожданный день, документы были в порядке, билет на самолет лежал в кармане. Вылет из Москвы в 16.00 часов. До аэропорта Джулия решила ехать сама. Подарок Герберта – черный БМВ ждал у подъезда гостиницы, где она остановилась.
Настроение у девушки было приподнятым, несмотря на моросящий дождь. Она пристегнула ремень. Включила музыку громче…
***
Припарковав машину у подъезда, с чувством выполненного долга, Герберт возвращался в свой новый дом – квартиру Евы - уютное гнездышко на окраине города, где горел его семейный очаг, горел ярко и спокойно, согревая теплом любви.
- Купите даме цветочки! – сухонькая старушка, выросшая как из-под земли, протягивала букетик незабудок.
Незабудки. Смутное воспоминание попросилось из глубины подсознания. Это был их первый совместный выходной день – воскресенье. Накануне, уже чувствуя невероятный восторг предстоящего обладания, Герберт назначил Джулии встречу. Недвусмысленные взгляды с ее стороны обещали многое. Он не ошибся – девушка сразу согласилась.
Поездка за город оказалась более чем романтической. Небольшой пикник на лоне природы, с терпким вином и легкими закусками, перешел в страстное вечернее рандеву. Все именно тогда и началось.
- Это тебе, - протянул Герберт скромный букетик незабудок, только что сорванных для любимой девушки на берегу озера.
- Какая прелесть! – Джулия поднесла цветы к лицу, вдохнула нежный запах. На ее глаза навернулись слезы.
- Что-то не так? Милая?
- Ты не поверишь, Герберт! Это первые цветы, которые мне подарил мужчина…
***
Джулия слышала, что общество «Красного креста» поддерживает инвалидов, но все увиденное повергло девушку в шок. Цвет обоев, шторы, картины на стенах, - в ее вкусе, словно тот, кто все это проделал, знал все ее привычки и пристрастия. Смутная догадка заставила совесть содрогнуться – не может быть!
Женщина лет шестидесяти, назвавшаяся сиделкой, не открыла завесу тайны, наотрез отказавшись что-либо говорить. Ее наняли через социальную службу, а кто это сделал – это не ее дело. Она на работе. Ей важно, чтобы вовремя платили зарплату.
В дверь позвонили. Женщина поспешила к двери.
- Это приходил посыльный, - сказала она Джулии, протягивая букетик незабудок.