Рассказы из жизни святых были долгое время любимым чтением среди разных слоёв русского общества. Поучительные и всегда увлекательные по содержанию, они наставляли воспитывать в себе милосердие и благожелательность к ближнему, почтение к родителям и приверженность к полезному делу. А трудности на их пути преодолеваются посредством личной находчивости, терпению и помощи Божией. К такому роду душеполезного чтения принадлежит и житийный очерк о святом Ксенофонте и его сыновьях, составленный замечательной русской писательницей Евгенией Тур (Елизаветой Васильевной Сухово-Кобылиной, 1815 – 1892). Очерк впервые увидел свет в Петербурге отдельной брошюрой в 1884 году.
Подготовлен к публикации Маргаритой Бирюковой и Александром Стрижевым.
ЕВГЕНИЯ ТУР
ЖИТИЕ СВЯТОГО КСЕНОФОНТА
Ксенофонт, Византийский вельможа, жил в шестом веке по Рождестве Христовом, при императоре Юстиниане. Имея высокий сан и большие богатства, он особенно отличался преданностью святой вере и редким благочестием. Помогая бедным, благотворя нищим, он уготовлял себе нетленное сокровище на небе. Все, знавшие его, оказывали ему глубокое почтение; но, несмотря на это, он соблюдал ум смиренный и сердце простое, не гордился временно-преходящею мирскою молвою о себе.
Супруга его, по имени Мария, подражала ему в благочестии, помогала ему в добрых делах и разделяла его мысли и чувства.
У Ксенофонта и Марии было два сына: Иоанн и Аркадий. Родители, уча их книжной мудрости, старались внедрить в них страх Божий, ибо страх Божий есть начало всякой мудрости и наставляет на всякую добродетель.
Они послали их в Вирут (Бейрут), Финикийский город, учиться греческой науке, которою тогда славился этот город. По прошествии некоторого времени Ксенофонт сильно занемог и думал, что умирает. Мария, также не чая, чтобы он остался в живых, послала в Вирут за сыновьями, уведомляя их о тяжкой болезни отца и приказывая поскорее возвратиться домой, чтобы принять его последнее благословение и присутствовать при его погребении. Получив это известие, Иоанн и Аркадий поспешно воротились домой. Отец, увидав их, развеселился духом, и от этой радости ему стало легче. Он приказал им сесть у своей постели и стал поучать их такими словами:
«Дети мои! Думаю, что приближаюсь к концу дней моих, а вы, если любите отца вашего, исполните, что завещаю вам. Прежде всего – бойтесь Бога и живите по святым заповедям Его. То, что я скажу вам теперь, не от тщеславия скажу, но чтобы на добродетель наставить вас. Если вы будете подражать моей жизни, то думаю, вам не будет особенной нужды в другом учителе. Вы знаете, как жил я до сих пор: в благоговении и простоте сердечной; знаете, как все меня почитали и любили, и не ради великого сана моего, а ради моей кротости и благонравия. Я старался никого не обижать, никогда не укорять ближнего и никому не завидовать; напрасно не гневался, не враждовал ни с кем. Всех я любил и со всеми жил мирно.
Церковь Божию посещал утром и вечером, не презирал нищих, ни странных, ни печальных, но утешал их, кого словом, а кого делом, и всегда посещал заключенных в темницах. Многих плененных я выкупил и отпустил на свободу. На уста мои я положил хранение, чтобы они не произносили того, что лукаво и злобно, и очам моим положил закон, чтобы они, увидев чужое добро, не восхотели его.
Подражайте, дети, жизни ваших родителей, подражайте им в вере, терпении и кротости, и живите так, чтобы угодить Богу, - и Бог благословит род ваш и соделает вас долголетними. Подавайте милостыню убогим, защищайте сирот и вдов, посещайте больных и заключенных в темницах, избавляйте обидимых и несправедливо осужденных и живите в мире со всеми. Друзьям своим будьте верны; врагам, не помня зла, благодетельствуйте; со всеми будьте добры, кротки, любовны, смиренны.
Чистоту свою душевную и телесную блюдите, церквам Божиим и монастырям благотворите, священников и иноков почитайте, ибо через них являет Бог Свое милосердие всему миру. Больше же всего не забывайте из любви к Богу скитающихся в пустынях, в горах и подавайте им на их нужды; нищих питайте – и никогда не обеднеете. Вы видите, что дом мой не обеднел от того, что я часто бедным предлагал пищу. Молитесь часто и слушайте святые поучения.
Матери своей отдавайте должное почтение, слушайте ее и волю ее исполняйте. К рабам своим будьте милостивы и любите их, как детей своих. Старых рабов отпускайте на волю и до их смерти давайте им пищу. Скажу вам короче: как видели вы, что я делал, то делайте и вы. Помните все это. Скоро прейдет сей мир, и слава его есть ничто. Дети, заповеди Господни и слова мои сохраните – и Бог мира будет с вами».
Слушая слова сии, Иоанн и Аркадий плакали и говорили:
«Отец, не оставляй нас, но проси Бога, чтобы Он позволил тебе хотя немного пожить с нами. Мы знаем, что если ты захочешь, то умолишь Бога, и Он тебя услышит. Нам молодым твоя жизнь нужна, ибо ты нас на всякое добро наставишь и сам устроишь, как должно, жизнь нашу».
Заплакал Ксенофонт, услышав речи детей своих, и ответил им:
«С тех пор, как Бог послал мне эту болезнь, и как я лежу в постели, много я молил и молю Бога, чтобы Он, ради юности вашей, позволил мне еще немного пожить здесь, до тех пор, пока я вас в совершенных летах не увижу».
На следующую ночь увидел Ксенофонт сон: ему было сказано, что Бог повелевает ему остаться в живых. Проснувшись, рассказал он о том супруге и сыновьям. Обрадовались они и славили Бога. Больной мало-помалу начал от болезни возвращаться к здоровью. Когда он уже почти совсем выздоровел, он сказал детям своим:
- Дети, поезжайте оканчивать свое учение и, окончивши его, возвратитесь, и тогда мы благословим вас на вступление в законный брак. – Он снабдил их всем нужным для пути, посадил на корабль и отпустил в Вирут.
Сначала плавание их было счастливо, им дул попутный ветер; но вдруг он переменился, поднялось сильное волнение, и разразилась страшная буря. Паруса на корабле опустили, и корабль понесло бурею неведомо куда; он стал погружаться в морскую пучину. Все, бывшие на корабле, отчаялись в спасении своей жизни и в смертном страхе плакали и рыдали. И оба брата, Иоанн и Аркадий, рыдали также и обратились ко Господу с такою мольбою: «Преблагий Владыко, всякой твари Содетель, не презри Своих созданий, помяни добродетели родителей наших и, того ради, не оставь нас; не дай нам умереть безвременно в цветущие годы нашей юности; да не потопит нас буря, и не поглотит нас пучина морская. С высоты святыя Твоея славы пролей на нас Свои милости и щедроты, посмотри на несчастие наше, услышь моления и вопль наш. Сердцем сокрушенным и духом смиренным молимся: подай нам всесильную руку помощи и избавь нас от врат смерти, спаси от потопления; не мертвые восхваляют Тебя, не нисходящие во ад, но живые мы восхвалим и прославим имя Твое!»
Мореплаватели, видя, что волнение не утихает, но все более и более увеличивается, и что кораблю невозможно спастись, сошли с него в малое суденышко и, отплыв от большого корабля, пустились туда, куда несли их волны, надеясь пристать к берегу. На корабле же остались одни юноши Иоанн и Аркадий со своими слугами. Видя бегство мореплавателей и неминуемую погибель корабля, который наполнялся водою и погружался в волны, отчаялись они в спасении своей жизни. Они сняли с себя одежду, чтобы легче плыть, когда корабль распадется на части и погрузится в пучину морскую. Ожидая неминуемой смерти, они умилились душою и с рыданиями обратились к родителям, далеко от них в дому оставшимся, и стали говорить им, как будто они находились тут же вместе с ними:
«Будь здоров, отец милый! Здравствуй и ты, милая мать! Не увидите вы нас более, и мы вас не увидим вовеки; не суждено нам наслаждаться в дому нашем вместе с вами земными благами!
Отец! Неужели ты неустанно пекся о воспитании нашем для того, чтобы не увидел нас и мертвыми?
О мать! Ты надеялась видеть брак сыновей своих, ты прежде времени устраивала им затейливо украшенные жилища, - ты и гроба детей своих не увидишь!
Скорбно видеть родителям детей своих умирающих, скорбно им погребать их, а вы, родители наши дорогие, претерпите скорбь горшую: вы не увидите ни смерти детей своих, ни даже вести о их горькой и внезапной кончине не услышите! Вы надеялись, что когда достигнете глубокой старости, мы похороним вас, а теперь мы ранее вас погребения ожидаем!»
Потом они друг другу так говорили:
«Увы, брат мой любимый, свет очей моих! Горько мне разлучаться с тобою! Где молитвы родителей наших? Где их благодеяния нищим, где их щедрые подаяния инокам и их к ним благодарность? Ни одна молитва их не дошла до Господа, а если и дошла, - то ничего не возмогла, ибо грехов наших множество заглушило ее: за грехи наши жить мы недостойны. Увы! Недавно плакали мы об умиравшем отце, а теперь мы будем виновниками неутешного плача и бесконечных рыданий родителей наших!»
И потом они обнялись, поцеловались и сказали друг другу: «Брат, спасайся и прости меня, если я чем тебя обидел».
И обратились они опять к Богу: «О, Царь и Владыко всего! Если Ты попустил нас принять смерть безвременную и от нее уже нельзя избавиться нам, то не разлучай нас умирающих. Пусть одна волна обоих нас покроет, и утроба одного зверя станет нам гробом!»
Потом они обратились к слугам своим: «Спасайтесь, добрые друзья наши и братья, спасайтесь и нас простите, если мы в чем пред вами были виноваты!»
В это время корабль был разбит волнами, и все, в нем бывшие, схватились, кто за весла, кто за доски, и бурное море разнесло всех их в разные стороны. По благодати Божией, ни один из них не утонул, но все в разные стороны были занесены и выкинуты волнами в разных местах, и каждый из них не ведал об избавлении других от потопления и не радовался спасению жизни, но скорбел о смерти прочих.
Выйдя из волн морских, Иоанн мысленно говорил себе: «Куда пойду я? Как могу я без одежды явиться пред людские очи? Пойду я в монастырь, где живут благочестивые иноки, и там в нищете и смирении послужу Богу, спасшему меня от смерти. Родители наши желали оставить нам великие свои богатства, и погибли бы мы в суете мира хуже, чем в море. Участь лучшую устроил нам Всевидящий, и как Ему угодно – так пусть и будет! Он Благий все ведает, что нам на пользу, мы же ничего не знаем. Он творит с нами то, что потребно для спасения души!»
И он с молитвою воздел руки и произнес: «Господь мой! Ты, спасший меня от волн морских и беды смертной, спаси от горькой смерти и брата моего Аркадия, и если Ты сохранил его живым, просвети ум его, чтобы он мыслил и желал угодить Тебе! Спаси также всех рабов, бывших с нами, и чтобы ни один из них не погиб в море, да в их спасении прославится имя Твое! Господи, Иисусе Христе! Обрати лице Твое на меня и услыши моление мое, направь меня к деланию заповедей Твоих, наставь меня по святой воле Твоей, ибо в сей час не имею иного помощника, кроме Тебя».
Помолившись так, пошел Иоанн с покойным сердцем и пришел к монастырю, постучал в ворота, и привратник отпер их. Увидя его нагого, привратник снял с себя верхнюю одежду и прикрыл его; потом ввел его в свою келью и накормил. Когда же Иоанн утолил свой голод, черноризец привратник спросил его:
- Откуда пришел ты, брат мой?
«Я – бедный странник, - отвечал Иоанн, - спасен был от потопления. Мы плыли по морю, корабль наш разбился и погиб; а я схватился за доски и носился с ними по волнам. Бог сохранил меня, и был я выброшен на берег страны сей».
Умилился черноризец привратник, слыша такую речь, прославил Бога, спасающего уповающих на Него, и сказал Иоанну:
- Куда ты хочешь направить путь свой, брате?
- Куда Бог изволит, - отвечал Иоанн, - хотел бы я сделаться иноком, если бы милосердый Бог, презирая грехи мои, сподобил меня принять на себя иго сие благое.
Сказал ему черноризец привратник:
- Воистину доброго дела, сын мой, желаешь ты и блажен будешь, если со всяким усердием Богу поработаешь.
- Молю тебя, отче, - спросил его Иоанн, - скажи мне, могу ли я здесь с вами остаться?
- Погоди немного, - отвечал ему инок, - я оповещу о тебе отца нашего игумена: какое будет ему от Бога о тебе откровение, и что он прикажет, то ты и сделаешь – и спасешься.
Пошел черноризец-привратник к игумену и все рассказал ему о юноше подробно. Игумен приказал тотчас привести его к себе и, увидев юношу, уразумел в нем будущего инока; и, уразумев доброе житие его, сказал ему:
- Благословен Бог отца твоего и матери твоей, спасший тебя от пучины морской и приведший сюда.
Потом он стал говорить ему о спасительной жизни иноков, осенил его крестным знамением и позволил ему остаться в монастыре. В скором времени он постриг его во инока. Блаженный Иоанн молился, постился, исполнял труды монастырские с большим послушанием, но непрестанно тужил о брате своем Аркадии и полагал, что море поглотило его, и он погиб.
А Аркадий, Божиим велением, остался жив. Он вышел из волн морских на землю и пал ниц, вознося молитвы свои к Богу, и так говорил: «Господи, Боже Авраамов, Исааков и Иаковлев, Боже отца моего! Благодарю Тебя за мое избавление от волнения морского и бури. От смерти к жизни возвратил Ты меня, ноги мои на сушу поставил: спаси также и брата моего Иоанна. Молюсь Тебе, Владыко мой, господи! Сохрани его милосердием Твоим, да не потопят его волны и буря, да не поглотит его бездна морская. Услышь меня, господи! Ты благ, сподоби меня увидеть лице брата моего! Помяни добрые дела отца нашего и не сведи Иоанна в глубину морскую, не предай отрока сего преждевременной смерти, смерти нечаянной! Дай мне увидеть его хоть раз еще – и потом умереть!»
Так говорил Аркадий и плакал горько, так, что изнемог от плача. Потом встал он и пошел к близлежавшему селу. Там повстречал он одного христолюбивого человека, который, видя наготу его, прикрыл его ветхой одеждой. Аркадий попросил у него кусок хлеба и, поев немного, подкрепил изнемогшее тело. Когда же дошел он до тамошней церкви, то опять со слезами стал молиться о брате своем и, прислонясь к церковному столбу, вздремнул. И во сне увидел он брата своего Иоанна, который явился ему и сказал:
- Брат Аркадий! Зачем ты горько так плачешь обо мне? Зачем сокрушается сердце твое? Я благодатию Христовою жив, не скорби обо мне.
Очнулся Аркадий и, поверив сонному видению, великою радостию исполнился и благодарил Бога. Успокоившись, стал он помышлять о том, что ему делать.
«Пойду ли, - думал он, - к родителям, но печаль великую принесу им, возвратясь один, без брата; пойду ли в училище, куда они меня послали и, окончив науки, возвращусь к ним, - и тем не обрадую их, потому что опять одного меня увидят они. Что делать – совсем не знаю! Помню, что отец восхвалял всегда иноческое житие, приближающее человека к Богу. Пойду в монастырь и сделаюсь иноком». Так решил Аркадий и, помолясь, отправился в Иерусалим, к Святым местам, в которых Господь спасение миру соделал. Он поклонился там Гробу Господню и оттуда пошел, сам не зная куда, но в намерении вступить в первый монастырь, который встретится ему на пути.
По дороге попался ему честный старец, убеленный сединами и прозорливый. Аркадий упал к ногам его, обнял его колени и сказал ему:
- Помоли Бога обо мне, отче святый, ибо я нахожусь в великой печали и унынии.
Старец отвечал ему:
- Сын мой, не будь печален: брат твой, о котором ты сокрушаешься, - жив, и все, находившиеся с вами на корабле, Богом сохранены и спасены от потопления. Брат твой Иоанн принял сан инока; придет время, когда ты увидишь его лицом к лицу, ибо молитва твоя дошла до Бога.
Аркадий, услышав слова старца, изумился прозорливости его и, опять упав к ногам его, воскликнул: «Не скрыл от тебя Бог, что кроется в сердце моем; молю тебя, не гони меня от лица твоего, но спаси убогую душу мою, как сам знаешь, и введи меня в чин иноческий».
Старец отвечал:
- Благословен Бог! Иди за мной, сын мой.
И повел он его в монастырь св. Харитона, постриг его там и дал ему келью, в которой прежде пятьдесят лет подвизался один из святых отцов. Целый год прозорливый старец оставался с Аркадием и наставлял его на жизнь монашескую, научал его бороться со врагами невидимыми; по прошествии этого года старец ушел в пустыню, обещая увидеться с Аркадием через три года. Без лености исполнял Аркадий приказания старца, и денно и нощно служил Богу.
Прошло два года с тех пор, как потонул корабль, и Ксенофонт, удивляясь, что не получает от сыновей своих никакой вести, послал одного из рабов своих повидать их, узнать, как они живут, здоровы ли и скоро ли окончат свое учение. Приехал раб в Вирут и, там узнав, что дети господина туда не воротились, подумал, что они остались в Афинах.
Он поехал туда, но и там их не нашел и ничего не мог узнать о них. Из Афин он отправился в Византию. По дороге ему случилось на ночлеге встретить инока, который рассказывал другим путникам, с ним беседовавшим, что идет в Иерусалим поклониться Святым местам. Раб Ксенофонта, вглядываясь в инока, начал признавать его: то был один из слуг, которые сопутствовали сыновьям Ксенофонта, когда те отправлялись в Вирут. Узнав его, он обратился к нему с такою речью:
- Не ты ли такой-то (он назвал его по имени), раб господина моего Ксенофонта, уехавший с господами Иоанном и Аркадием в Вирут?
«Конечно, я и есть, - ответил ему инок, - и мы с тобой одного господина рабы».
- Что случилось с тобою, что вижу тебя в одежде инока? – спросил посланный Ксенофонта. – Где господа наши Иоанн и Аркадий? Прошу тебя, скажи мне; великие труды принял я, отыскивая их, и не отыскал до сих пор.
Инок тяжело вздохнул, глаза его наполнились слезами, и он начал рассказывать все, как было:
«О, друг! Утонули господа наши, - говорил он, - и думаю, что я один спасся от потопления. И вот я принял иноческий чин, чтобы не воротиться домой и не принести злой вести господину и госпоже нашей и всем домашним. А теперь иду в Иерусалим поклониться Святым местам».
Услышав это, раб горько заплакал и говорил:
- Люто мне слышать, что случилось с вами, и как пострадали вы! Как тяжка смерть, вас постигшая! Кто возвестит отцу и матери о горестной кончине вашей? Чьи очи смогут увидеть слезы отца и скорбь матери, кто сможет слышать их плач, рыдания и стоны? О, господа мои добрые! Погибла надежда наша, ибо мы думали, что вы пойдете по следам родителей ваших: нас, слуг своих, облагодетельствуете, во всем ублаготворите, странных успокоите, нищих одарите, Божьи храмы украсите и монастыри поддержите. Теперь же, увы! Все эти надежды превратились в ничто. Что мне делать? Не знаю. Если возвращусь домой, не посмею принести господину моему весть, столь скорбную. Как известить отца и мать, что сыны их в море потонули? Услышавши то, не упадут ли они замертво, изнемогая от сердечной боли? Нет, не возвращусь я домой, чтобы от злой вести, мною принесенной, они прежде не умерли, и я стану причиною этой смерти!
Бывшие тут странники, видя горькие слезы раба и услышав, что он воротиться к господину своему не хочет, приступили к нему с советами и просили его идти и известить господ своих о случившемся. Раб послушался совета странников и возвратился в Византию. Он вошел в дом господина своего, сел и, смущенный, молчал.
Услышала Мария, что раб, посланный к сыновьям ее, возвратился, позвала его к себе и спросила: «Как живут дети наши?»
Раб отвечал ей: «Здоровы».
«Дай мне их письма», - сказала Мария.
- Я потерял их в пути, - отвечал раб.
Но сердце ее смутилось, и она сказала:
- Если ты Бога боишься, скажи мне всю правду, потому что сильно смутилась во мне душа моя, и силы мои оставляют меня.
Тогда он поднял на нее глаза свои, горько заплакал и сказал:
- Увы! Госпожа моя, оба твои сына погибли: разбился корабль их, и они потонули.
Услышав это, Мария, вопреки чаяния, оказалась мужественна духом. Крепко уповала она на Бога. Вместо того, чтобы жаловаться и рыдать, она помолчала немного и сказала:
- Благословен Бог, устроивый так, как угодно Ему! Благословенно имя Его отныне и до века! – Потом обратилась к рабу и сказала ему: «А ты молчи и никому ничего не говори. Господь дал, Господь и взял. Он ведает, что нам на пользу».
Когда день склонялся к вечеру, пришел из царского дворца Ксенофонт с большою пышностью и со многими шедшими впереди и сзади него. Он отпустил пришедших с ним людей и, войдя в дом, сел за стол принять пищу. Он однажды в день, и то ввечеру, принимал пищу.
Когда он сидел за столом, Мария сказала:
- Знаешь ли ты, что раб твой возвратился из Вирута?
- Благодарение Господу, - ответил Ксенофонт, - где же возвратившийся раб?
- Он болен и спит, - сказала Мария.
- Принес ли он письма от детей? – спросил Ксенофонт.
Она отвечала:
- Оставим это теперь; насытимся, а завтра утром увидишь письма. Многое о них услышишь изустно от раба нашего.
Но Ксенофонт сказал:
- Я хочу нынче же видеть письма и прочесть их и узнать, здоровы ли дети наши. А что рабу сказать надо, путь расскажет завтра.
Тут Мария не была уже в силах сдержать себя. Она облилась слезами не могла сказать ни единого слова от плача. Ксенофонт, видя слезы ее, удивился и стал спрашивать:
- Что с тобою, Мария? Отчего ты плачешь? Или заболели дети наши?
Она едва могла проговорить:
- Лучше бы было, если бы болели. Не больны они, а погибли, - в море потонули любезные дети наши.
Ксенофонт заплакал, а потом сказал:
- Да будет благословенно имя Отца и Сына и Святого Духа во веки, аминь. Не скорби, жена моя! Верю, что не попустит Бог погибнуть детям нашим, и надеюсь, что Он, милосердный, не захочет опечалить меня при сединах моих, ибо я не дерзал прогневлять Его. Помолимся всю эту ночь и будем уповать, что откроет нам Бог, живы ли дети наши, или умерли.
Он встал, вошел в свою комнату, затворился в ней и всю ту ночь молился со слезами, верою и надеждою; и когда стало светать, оба они, и Ксенофонт и Мария, легли каждый в своей комнате и заснули. И было им обоим одно и то же видение. Они видели, что сыновья их стоят перед Христом Господом в великой славе. Иоанн имел приготовленный для себя престол со скипетром и венцом царским, многоценными каменьями украшенным. У Аркадия же на голове венец из звезд и крест в руке, и перед ним было светлое ложе для отдохновения его.
Проснувшись, рассказали они друг другу о сновидениях своих и рассудили, что сыновья их находятся в живых, и покрывает их милость Господня. Возрадовались они в сердцах своих. Ксенофонт сказал Марии:
- Я думаю, что дети наши в Иерусалиме. Отправимся туда поклониться Святым местам; быть может, мы там найдем детей наших.
И вот, поручив все свои имения и хозяйство домашним, раздав щедро милостыню, собрались они в путь.
Они достигли Иерусалима, обошли все Святые места в Иерусалиме и молились усердно. Потом стали они обходить все монастыри, отыскивая детей своих, но нигде не нашли их. Случилось, что они встретили на дороге одного из рабов своих, отправившихся с сыновьями; он был уже иноком. Увидав его, они обняли его и расцеловали, а потом поклонились ему низко. Инок же, припав к ним, сказал:
- Господа мои, молю вас, ради Бога, не кланяйтесь мне так: неприлично вам, господам, рабу своему так кланяться.
Ксенофонт отвечал ему:
- Мы в тебе почитаем образ иноческий и ему поклоняемся, и ты не печалуйся об этом. Мы моли тебя, скажи нам, где дети наши, ради Бога, скажи.
Инок заплакал и ответил:
- Корабль разбился в море; каждый из нас схватил какую мог доску, и понесла буря всех нас врозь, и я не знаю, спасся ли кто от потопления, а я был выброшен на берег.
Услышав эти слова, Ксенофонт и Мария щедро одарили инока и отпустили его в путь, прося молиться о них и о детях их; а сами пошли в страну Иорданскую, желая помолиться там. Когда они шли туда, по изволению Божию, встретили того самого прозорливого старца, который посвятил сына их Аркадия в иноческий сан. Они припали к ногам его и просили помолиться за себя и за сынов своих. Тот же святой старец волею Божией имел откровение о том, кто они такие и что с ними случилось. Он сотворил молитву и сказал:
- Что привело в Иерусалим Ксенофонта и Марию? Ничто, как любовь к детям! Но не скорбите: живы дети ваши, и Бог открыл вам в сновидении славу, уготованную им на небеси. Идите, верные слуги Господа Бога, идите путем, по которому идете теперь. А когда помолитесь там и возвратитесь во Святой град, увидите детей ваших.
Тут они разошлись. Ксенофонт и Мария пошли ко Иордану, а прозорливый старец – в Иерусалим, в храм Господень. И сел он близ святой горы Голгофы и заснул.
Молодой инок Иоанн, сын Ксенофонта и Марии, пришел из своего монастыря поклониться Святым местам. Увидев возле Голгофы святого старца, подошел к нему и упал к ногам его. Старец милостиво приветствовал его, благословил и сказал:
- Где был ты до сих пор? Отец твой и мать твоя ищут тебя, а ты пришел сюда отыскивать брата.
Иоанн удивился, что все ведает этот святой старец, и, уразумев его прозорливость, опять припал к ногам его и сказал:
- Молю тебя слезно, скажи мне, Господа ради, где брат мой? Душа моя страждет от желания его увидеть. Я подвизался и много молился, прося Бога открыть мне, жив ли он; но до сих пор, отче святый, не открыл мне того Господь.
- Сядь, посиди подле меня, - сказал старец, - и увидишь скоро брата своего.
Недолго посидели они вместе, когда другой инок Аркадий подошел к ним, с лицом худым, телом изнуренным от многого поста и воздержания безмерного. Увидел он сидевшего старца, поклонился ему в ноги и сказал:
- Отче! Оставил ты ниву свою и вот уже третий год не посещал ее; возросли на ней терния и травы, и немало придется тебе потрудиться, чтобы очистить ее.
Отвечал ему старец:
- Узнай, сын мой, что всякий день посещал я ее и верю, что, по воле Господа, на ней нет ни терний, ни трав худых, но созрела пшеница, достойная Царя царствующих. Садись рядом со мною.
Аркадий сел. Старец же, помолчав немного, спросил у Иоанна:
- Из какого места ты, брат мой?
- Я – бедный странник, - отвечал Иоанн, - и прошу Господа сделать мне одну милость, исполнить одно мое желание, и твоих о том же святых молитв прошу я.
Старец сказал ему:
- Так, но скажи мне, кто ты родом, из какого города, и какая была жизнь твоя? Тем прославится имя Господне.
И начал Иоанн все рассказывать ему: что родом он из Византии, сын вельможи, имел брата Аркадия и с ним был послан учиться в Вирут, и в море застигла их буря, разбился корабль, и все потонули, кроме него.
Аркадий слушал рассказ его и пристально в него вглядывался. Узнав брата своего, и, не будучи в состоянии более терпеть и слушать, закричал:
- Отец святой, правда, это брат мой Иоанн!
- И я это знал, - сказал старец, - но молчал, чтобы вы сами признали один другого.
И бросились братья в объятия друг другу и обнялись, крепко плакали от радости и целовались, и оба стали молиться и благодарить Бога и славить имя Его.
Через два дня пришли Ксенофонт и Мария. Они помолились на Св. Голгофе и поклонились Гробу Господню. Увидев прозорливого старца, узнали они его и, упав к ногам его, просили его молитв. После же молитвы сказали ему:
- Ради Господа, исполни обещание свое и укажи нам детей наших.
А по сторонам старца стояли сыновья их Иоанн и Аркадий. И приказал им старец не говорить ни единого слова, даже не глядеть, а опустить глаза в землю, чтобы родители не могли их узнать. Но дети узнали родителей своих и радовались в сердце своем. Родители же не могли узнать детей, потому что они были иноки, и увяла красота и юность их от великого поста и воздержания.
Святый старец сказал Ксенофонту и Марии:
- Приготовьте нам обед; я приду с учениками моими, и мы вместе с вами пообедаем, и тогда я скажу вам, где ваши дети.
Обрадовались родители этому обещанию старца, пошли и скоро приготовили обед. Старец же сказал инокам-юношам:
- Идемте туда, где родители ваши; но удержитесь, не говорите ни слова, пока я вам не позволю.
Юноши обещали исполнить это.
И пришли они ко Ксенофонту, сели за стол и ели поднесенную им пищу.
По истечении малого времени, Ксенофонт и Мария спросили:
- Отче святый, как живут дети наши?
- Они усердно стараются о спасении своем, - отвечал старец.
- Господь устраивает спасение всех, - сказали родители, - да поможет Он им быть истинными делателями вертограда Христова.
Тогда старец сказал Аркадию:
- Сын мой, скажи нам, где ты родился, как воспитан и откуда пришел в эти места?
Аркадий начал рассказывать:
- Я, отче святый, и этот брат мой, мы родом из Византии; мы сыновья самого знатного тамошнего вельможи, и воспитаны в благочестии. Родители послали нас в Вирут учиться греческой мудрости, и когда мы плыли по морю, корабль наш разбился от волнения и бури. Каждый из нас схватился за доски разбитого корабля и поплыл туда, куда несли его бушующие волны. Божиим милосердием мы остались живы и были выкинуты на берег.
Когда он говорил, узнали родители, что это были сыновья их, и воскликнули:
- Это дети наши, свет очей наших!
И бросились они к ним, и целовали их, и плакали от радости. Прослезился и старец, и все они встали и благодарили Бога, и радовались, хваля великое и чудное Божие милосердие.
Ксенофонт и супруга его просили святого старца, чтобы он постриг их в чин иноческий. И были они пострижены рукою старца прозорливого и иноческим правилам научены.
Скоро разлучились они друг от друга. Мария вступила в женский монастырь; Иоанн и Аркадий пошли за старцем в пустыню, а Ксенофонт послан был в Византию. Он продал там дом свой, все имения, роздал деньги нуждавшимся, рабов своих освободил и тоже ушел в пустыню. Все они угодили Богу и великие дары от Него сподобились получить.
Так преподобный Ксенофонт, блаженная Мария и дети их, Иоанн и Аркадий, возлюбившие Бога всем сердцем, усердно Господу послужили житием праведным и причтены были к лику святых. Память их празднуется церковью 26-го января.