С хлынувшей на нас свободой в девяностых годах уже прошлого века стали появляться и платные школы. В одно из таких заведений, по сути простую общеобразовательную школу, отличающуюся тогда от других только тем, что иностранные языки там преподавались с первого класса, устроился работать и я, соблазнившись расписанием и большой зарплатой. Директором и учредителем её был Клопов - человеке партикулярной наружности, бесцветный, невысокий, широколицый, лысоватый, с гнилыми зубами. По образованию он был юристом, но оставил это занятие, решив проявить себя на новом поприще, и проявил - через несколько лет получил какой-то орден «за вклад в дело образования и воспитания подрастающего поколения», о чём было во всеуслышание сказано глуповатой школьной докторшей на одном из учительских банкетов. Не успела она договорить свой тост, как на неё шикнула завуч и полушёпотом добавила:
- Не надо об этом говорить!
Было понятно, что из скромности или по другой какой-то причине запрет этот исходил от самого директора.
Школа работала в две смены. Являлся на работу он во второй половине дня и обходил все классы. Прерывая урок, с широкой улыбкой перебивал он учителя или отвечавшего у доски ученика и произносил какую-нибудь шутку, которая ему саму нравилась, ученики же смотрели на него, молча, а учителя (в основном учительницы) старались улыбаться. Так, побалагурив несколько минут, он уходил, продолжая свой обход. Ни в педагогике, ни в одном из школьных предметов, ни о том, как составляется расписание, он не имел представления; но твёрдо занимал место вершителя судеб и единолично решал, кого из учеников принять, кому разрешить скидку в оплате обучения, кого из учителей уволить.
На учительских посиделках по поводу праздников, стоя с бокалом в руках, он читал стихи собственного сочинения, и было видно, что сам получал удовольствие от впечатления, которое он производил на учительниц.
На моём уроке, когда он вышел, наконец, из класса и дверь за ним закрылась, один из учеников, мальчик сложный и ранимый, неожиданно произнёс:
- И что ему здесь было нужно?
- Ну, посмотреть на вас, может быть, вам улыбнуться, - постарался я смягчить его высказывание.
- Он не улыбается, он щерится, - возразил мне подросток.
Мальчик этот посещал занятия и был официально принят в школу бесплатно, о чём я узнал случайно, и меня удивило тогда его отношение к своему благодетелю.
Клопов был охоч до женщин. Это я узнал не сразу, а тогда, когда, проработав несколько месяцев, уволилась молодая красивая учительница.
- Почему уходите? - спросил я.
- С директором не поладила, - ответила она, как-то странно улыбнувшись.
Видел я случайно, проходя по коридору, как в пустом классе он ущипнул за ягодицу уже пожилую учительницу физики; на переменах в учительской звучали намёки на их странные отношения.
Принимая сотрудниц, которые нравились ему как женщины, иногда он спрашивал, как бы шутя:
- А могли бы вы меня полюбить?
Размышляя об этом, мне кажется, понял я того мальчика, который с такой нелюбовью отозвался о директоре. Вероятно, его одинокая мать пошла на большие уступки Клопову, дабы дать образование сыну, может быть, спасая его от дурной компании или из-за каких либо иных тяжёлых обстоятельств. Кстати, он оказался способным учеником и успешно сдал выпускные экзамены.
Недолго и я проработал в этой школе - подошёл мой пенсионный возраст и, с лёгким сердцем оставил я это учебное заведение, хоть и чувствовал лёгкую грусть, думая о некоторых своих учениках, о том, что осенью уже не увижу их.