Фершал – 3
Удивительная эта сторона – Полесье. Непролазные дебри леса неожиданно натыкаются на болота, тянущиеся на десятки километров. Нередко, пробираясь сквозь чащобу леса, вдруг замираешь от внезапно обрушивающегося на тебя шума. Через мгновение - чудное зрелище: сквозь гранитную расщелину с десятиметровой высоты обрывается мощная водопадная струя чистейшей питьевой воды, от холода которой ломит зубы. Рвущийся из земных недр поток, неустанно подпитывает безвестный лесной ручей. Много таких чудесных источников подпитывают озёрца и речушки Полесья….
Вот в таком чудном захолустьи и обосновался мой друг юности . Много лет мы не видались, но не забывали через родню передавать друг другу приветы. Судя по фото, Толя крепко постарел, только глаза прежние, пытливые с хитринкою…. Как же ты встретишь меня Фершал ты мой дорогой, думал я, выходя на чистую и просторную поляну среди густого леса?
Моему взору открылись три строения. Если быть конкретнее , это был хорошо продуманный блок, в которой центром был жилой отсек, слева видимо помещение для скота и птицы( об этом свидетельствовал загон для животных и птицы, добротно огороженный высокой стеной сетки рабица. Справа была хозяйственная часть – об этом поведали стройные ряды поленниц, высокая мачта с молниеотводом, ниже дымоотводные трубы, тарелка спутникового телевидения, не совсем понятное сооружение, основу которого венчала слегка помятая алюминиевая кастрюля литров на десять…..Глядя на всё строение, обратил внимание на то, что оно выложено из пенобетона. Думается, что Фершал такую стройку сам не «потянул бы» - наверняка нашёлся «спонцор». Тем более в отдалении, из-под брезента выглядывал край квадроцикла…..Ну и Фершал!
Тропка привела меня к навесу, под которым открылось нежданная картинка: мордой в ясли уткнулась громадная лосиха. Она не обращала внимания на Дусю, которая на маленькой скамеечке споро доила свою «коровку», по-хозяйски на неё покрикивая. «Доярка» так увлеклась работою, что не услышала моих шагов. Я молча смотрел на её работу и только , когда Дуся поднялась с ведёрком, кашлянул… На меня голубыми лучиками глянули знакомые глаза. Она конечно меня не узнала, поэтому я произнёс: « Вы Дуся?» Та удивлённо кивнула- «Ага!» Тут ребята с хутора передали вам грибочков и протянул ей корзинку.
Словно опомнившись, она затараторила: « Ходимо до хаты, зараз пригощу вас парным молочком, чоловиче! Яким ветром до нас?» Точно не узнала! Ладно будем пока инкогнито…
И я сказал, что у меня серьёзное дело и нужен совет Анатолия Ильича, как я смогу его увидеть. Дуся быстро сцедила через марлю свежее молоко и тут же поднесла мне чашку парного лосиного молока, которого я сроду не пробовал. Вкусно, но необычно. Сделал несколько глотков, смакуя под Дусины увещевания: «Пейте до дна – такая смакота, да и здоровьичка добавится! Правда, правда!» - и пригласила в другую комнату. Как я понял . это было Толино святилище. Усадив меня в самодельное резное кресло( видимо ручной работы), она сказала: «Отдыхайте, берите книги с полки, если хотите, Толя скоро будет!» - и оставила меня, продолжая хлопотать по хозяйству.
Одиночество в чужом жилище вызывает и неловкость и любопытство. Знакомое с детство понятие скромности и сдержанности вжало меня в кресло и я не решился шагнуть. Рядом на пол опустил свою ношу и стал созерцать интерьер. Над самодельным секретером висела Толькина юношеская фотография, которую сделал я в 1954 году в Толином дворе. На меня задиристо смотрел Толя, поправляя под фуражку свой роскошный чуб. Как я понял, Фершал со временем шагает в ногу - телик, ноутбук, ресивер, на отдельном столике принтер. Слева от секретера на стене висели мандолина и шестиструнка немецкой фирмы Музима-Резоната.
Глядя на инструменты, я вспомнил, как Толька учил меня играть на мандолине, бился надо мною бестолковым, повторяя, что толку из меня не выйдет. Он знал, что в ту пору, у меня только выходила песня « Во саду ли, в огороде». Тут я не удержался, встал и снял со стены мандолину, вынул из-под струн медиатор и прошёлся по струнам. Как тогда, вроде несмело начал наигрывать « Во саду…» И вдруг за спиною раздался : « Я ж говорил, что он никогда не научится играть! Дуся! Этот жук тебя обманул! Это ж Борька к нам пожаловал!» - и бросился обнимать меня. Дуся показалась на пороге, утирая руки о фартук и тоже обняла и облобызала меня. Когда утихла буря восторженной встречи, вечер венчал ужин, вернее, оживлённая и полная воспоминаний беседа ….
Уже в первые минуты Толькиных обьятий, я понял, что никакой он не больной, а крепкий мужичок, полный жизненной энергии и по-молодецки сильный. О чём я не преминул ему сказать. В эту ночь мы так и не уснули – до самого рассвета. Мне только изредка удавалось задать несколько вопросов. Грустно отмечу, что это была ночь долгого монолога. Временами Толя замолкал, мочаля свою бородёнку, словно извлекая из неё потоки мыслей…. Не бередя его вопросами, машинально взял в руки мандолину и заиграл несколько грустных неаполитанских канцон, чем несказанно удивил Фершала: « Научился-таки, чертяка!» Я, улыбаясь, предложил по-простецки: «Хошь, я тебе на гитаре сбацаю?» Потом! Я тебе верю, Борька! Лучше слушай, промолвил он.
Оказалось, что тогда, поражённый неведомой болезнью, он не случайно ринулся в эти края. Тогда, после института, он попал сюда и столкнулся с тем, что местное население более обращалось за помощью к старинным повитухам и травникам. И хотя своим неустанным трудом, Толя снискал уважение и признание, он не сбросил со счетов народную мудрость полесских потомственных врачевателей. Можно сказать, полноценный паралитик, Анатолий обратился к здешнему хуторскому целителю деду Андрону. Дед уже давно перешагнул столетний рубеж, но ещё ходил без трости, не носил очков и в лютый мороз обливался студёной водой. К нему-то, трясущийся , неверной походкой, возвратился больной Фершал. Живя в доме деда Андрона, Фершал погрузился в его аскетическую среду, где очень скудная еда, жёсткое ложе и суровые методы лечения. Единственным светлым оконцем в этом лечении была парилка в дедовой бане. Три месяца той зимы оказались тем порогом, за которым Анатолий начал свою новую жизнь здорового человека. В ту же весну, в пору цветения черёмухи, отдал богу душу дед Андрон. Словно зная свой час, он призвал Анатолия и кое-что успел поведать о своём целебном секрете, унаследованным от предков полищуков.
Не намереваясь продолжить лечебную практику, Фершал устроился лесником в местном лесничестве. Работал на совесть, гонял браконьеров-порубщиков и нелицензионных охотников. Но однажды кое-что изменилось в его жизни. На его участке своевольно обосновалась на отпуск семейка из « новых». Издали Фершал заметил, что их стан расположился неподалёку от водопада, жили на природе тихо, бережно относясь к лесу и природе. Это несколько удивило Анатолия. Обычно богатенькие плевали на всё, кроме своих потреб .Однако, эти не были таковыми. Это сдерживало лесника от вмешательства в их быт. Кроме того, молодая семья ожидала прибавления семейства. С ними был их сынок лет пяти- семи , которому отец уделял много внимания, учил его разводить костёр, сооружать треногу и кипятить котелок с водою. Малец оказался смышлённым и способным. Всё делал правильно и толково.
Всё это и убедило Толю, не вмешиваться в жизнь семейства. И тут заговорила врачебная убеждённость врача-акушера: женщина вот-вот должна родить и, судя профессионально,- двойню…. Странно, что они забрались в эту глушь пешком, с палаткой и огромным рюкзаком, который нёс этот неразумный мужчина. В предродовой период так рисковать.Через пару дней Фершал обозначил себя громко насвистывая какую-то мелодию. Так познакомился с главой семейства, которыйрассказал, что не смог отказать желанию жены отдохнуть в лесу, подальше от городского шума и цивилизации. Парню было более 35 лет, одет скромно, но весьма добротно. Лагерь их тоже добротен: люксовая палатка с пологами и надувным полом, одна стенка была прозрачна. Ну, прямо супер! И , хотя был хорошо оборудованный очаг, среди пожитков Фершал заметил портативную газовую печечку и миниатюрный баллон с топливом. Ребята совсем не бедные, но малость неразумные. Так думал Анатолий, увидев женщину. Практика – вещь упрямая . по всем признакам, роды начнутся ну максимум через пару дней.
Покидая это стойбище, Фершал сказал мужчине, что его жене скоро-скоро придётся рожать. До скорой вам не добраться, мужайтесь, роды будете принимать самостоятельно , если желаете, могу помочь, здесь больше некому. Так , сынок, ухожу за инструментом и вёдрами. Роды – дело нешуточное! На всякий случай , уходя я буду делать на деревьях засечки, чтобы меня можно было найти…. Толя топором делал частые засечки и ломал ветки кустов в сторону своего движения…..
А сам спешил домой – весь акушерский инструмент и медпрепараты всегда у него находились в тревожном чемоданчике, который Толя снабдил заплечными лямками – так удобнее носить. Ещё надо не забыть берёзовый туесок с Андроновыми компрессами. Вернувшись на кордон, Толя торопил Дусю - быстро тётка собери меня в дорогу – в лесу баба вот-вот родит, без помощи не обойдутся – наверняка двойня. Дуся, сама медик, быстро снарядила Толю в дорогу и перекрестила его: « С божьей помощью!»
Годы, проведенные в этом лесу, позволяли Толе даже ночью уверенно следовать к водопаду. До места оставалось пару часов, Фершал прикинул что как раз к рассвету будет на месте. Не доходя до места совсем немного, он заметил как в лесу лихорадочно метался сноп света от мощного фонаря. Прежде чем подать голос, Фершал мысленно прикинул – со сроками родов немного ошибся, но немного…. И зычно крикнул: «Иду уже, не метушись, стой на месте!» Да это был муж роженицы, весь исхлестанный ветками лесной чащи,- не щадя себя он спешил за помощью. Так парень, не паникуй, бери вёдра, кипяти в одном воду , в кастрюльке с тёплой водой замочи несколько листков марли из моего туеска, понял? Дуй, бегом! Прибыв на место, он успокоил семью: « Вам повезло, что вы наткнулись на меня - я работал фельдшером..»
Сомнения у всех пропали, когда Фершал после дезинфекции рук облачился в халат, заставил мужчину натянуть себе стерильные резиновые перчатки и одел маску…. Успокаивая роженицу, Фершал удалил мальца с отцом – они сидели у костра , закутанные в плед и были на подхвате. Толя работал спокойно, привычно, мысленно благодаря Дусю , та всё предусмотрела, в комплекте оказалось всё для двойни. Спокойно-ласково Толя заставил женщину покорно следовать его указаниям. В это время в ход пошли тёплые марлевые салфетки, ими Анатолий обложил лоно роженицы и укрыл её простынёй. Как он и предполагал, была двойня, очень плохое расположение первого плода – поперечное. Воды уже отошли. «Теперь не мешкать , доктор!»,- сам себе мысленно скомандовал Толя. Он умышленно оттянул время родов, чтобы Андроновыми салфетками повысить жизненную силу роженицы и избежать болевого шока. А он знал, что ей будет больно. Как ни странно, но опытный акушёр, помогая женщине, требовал тужиться, показывая на себе, словно рожает он. Повозиться пришлось: первую девочку извлекли на свет, пальцами поправляя поперечный плод. Хуже было со второй девочкой – у неё пуповина обвилась вокруг шеи. Как говорится, бог дал Толе золотые руки и не менее золотую душу… На рассвете, с первыми лучами солнца на свет появились две здоровенькие девчушки…..
Снабдив счастливую семью необходимыми указаниями, Толя отправился на хутор за лошадьми. К вечеру следующего дня Толя перевёз семью на кордон. Здесь им оказали настоящую помощь и отсюда можно было молодую мать с детками вывезти автомашиной.В это время отец семейства отлучился и появился на кордоне с двумя мощными вездеходами. Со словами искренней благодарности семья откланялась с Фершалом и Дусей.
После этих неожиданных родов жизнь Фершала изменилась коренным образом. В действительности муж роженицы оказался успешным руководителем процветающей строительной фирмы в Киеве. Спустя некоторое время кордон огласил рёв моторов. Не взирая на протесты Фершала, за месяц было воздвигнуто строение, в которое я пришёл. Здесь всё было продуманно и практично. Рабочие пробурили на поляне скважину с отличным дебитом. Укрыли её от непогоды.Установили водонапорную ёмкость, провели водопровод в дом. Установили котёл –буллерьян, для Дуси выложили добротную русскую печь. Подарили телевизор, спутниковую тарелку, компьютерную всякую начинку и подарили генератор на три киловатта, ёмкость с топливом и квадроцикл высокой проходимости. Не ожидал такого Фершал, но Дусе говорил : «Ну Дуняша, теперь заживём как говорится «кум королю». Вот так мой друг целую ночь рассказывал мне о себе. Ещё не рассвело, как округу огласил басистый собачий лай…..
Слышишь! Пастух нервничает. Толя рассказал, что благодарный «бизнесмен», вдобавок ко всем добрым делам , однажды нагрянул с нежданным подарком - с щенком пастушеской собаки алабая. Казалось бы, наладился быт, укрепилось здоровье, Дуся на радости обзавелась парой козочек и баловала свежим молочком…. Но опять в жизнь ворвались коррективы: в лесу Анатолий нашёл израненного и умирающего лосёнка. С большим трудом Фершал приволок на себе погибающее животное, а тут свалился месячный щенок, можно сказать сосунок, размером поболее раненого лосёнка. Кроме обязанностей лесника, Фершал превратился в доктора Айболита. Если лосёнка пришлось сшивать по частям, а потом держать на помочах – в подвешенном состоянии, то оба ( дикое животное и щенок) выкармливались через соску козьим молоком. Сызмала росли рядом, а когда стали здоровыми и взрослыми, то поневоле уже не могли существовать порознь. Когда взрослая Зорька была отпущена на волю и скрылась в лесу, Толя и Дуся с грустью смотрели ей вслед, псина по кличке Баламут, с сожалением повизгивала, укрепилась мысль,что животное начало вольную жизнь… Так прошёл день ,а когда солнце садилось за частоколом елей, кордон огласился весёлым лаем Баламута, он скакал вокруг вернувшейся Зорьки. Дуся крикнула Фершалу : « Толя! Посмотри на сценку!» Толя с улыбкой смотрел, как лосиха нежно положила свою морду на холку Баламута, а тот ласково облизывал её громадные губы…. Так на кордоне завелась своя «корова», которая уходила на лесное пастбище, а громадный алабай бело-серой масти превратился в верного пастуха. Днями они скитались по лесу и аккуратно к закату возвращались в загон. Вот такой симбиоз. По-хозяйски ведя хозяйство, Фершал снабдил Зорьку добротным ошейником с боталом, которое выковал хуторской кузнец… Всё это Толя рассказал мне, услышав собачий лай. Видишь, сигналит, что пора выпускать на пастбище. Идём , познакомлю. Я сказал ему, что алабаи очень не любят посторонних. А он улыбнулся: « Не боись, щичас сам убедишься!» Ну, после толькиного «щичас» , все сомнения исчезли и мы вышли на подворье и в отворённую дверь Толя крикнул: «Щичас- щичас !!!!»
Сразу за дверью мы окунулись в плотную пелену осеннего тумана….