Поединки

Роман "Поединки" - третий роман из трилогии, в которую еще входят романы "Две свечи" и "Роковой дипломат".
 

 Меняя каждый миг свой образ прихотливый,
Капризна, как дитя, и призрачна, как дым,
 Кипит повсюду жизнь в тревоге суетливой,
 Великое смешав с ничтожным и смешным.

С. Надсон.


1. РОДИТЕЛИ И ДЕТИ

Резкий звонок телефона настойчиво и зло оторвал Игоря Бодрова от чтения протокола допроса из очередного уголовного дела, которым занимался недавно принятый на работу следователь. Бросив ручку, Игорь поднял трубку. Голос отчима звучал с какой-то непонятной хрипотцой.

- Игорек, ты сегодня вечером свободен? - спрашивал тот, хотя и знал, что Игорь, как правило, задерживается на работе.

- Что-то серьезное намечается? - спросил Игорь. - Опять, батя, издалека заходишь. Говори прямо, что придумал.

- При чем тут придумал? Просто мы с мамой давно не видели тебя. И, если ты свободен, то я позвоню твоей жене и приглашу ее тоже. Посидим и кое о чем потолкуем.

- Хорошо. Часиков в семь приду, - Игорь недовольно положил телефонную трубку. Намечавшуюся вечером прогулку с женой и дочкой придется опять отложить.

«Господи! И что за жизнь! Ну, почему я должен постоянно откладывать то, что просят жена и дочь? Почему я не могу жить так, как живут многие другие? Все какие-то дела и дела, которые никогда не прекращаются!» - возмущался он.
Действительно, после задержания Заскокова, Вальтера и многих их сообщников  всплывали все новые и новые эпизоды. Немало вспомнил на допросах и Милорд. Оперативно-следственной группе пришлось поднимать многие ранее приостановленные и прекращенные дела. И по всем этим делам основная роль в раскрытии отводилась заместителю прокурора района по следствию Бодрову, так как он и полковник Сомов лучше всех остальных знали эту организованную преступную группу. Знали их связи, их возможности и способности.

В этот вечер Игорь решил не задерживаться на работе. Так и было бы, если бы не звонок отчима. Недавно Дмитрию Антоновичу Королькову исполнилось восемьдесят лет. Но годы были словно не властны над ним. По-прежнему он выделялся и лицом, и осанкой. Старость вообще серьезное испытание для человека. Все, что накапливается в молодости, с возрастом, как правило, проявляется на лицах людей. И богатые внутренними достоинствами люди к старости еще больше хорошеют. Возраст как бы чеканит на лицах их прошлое, состоящее из доброты или злобы, преданности или предательства, жадности или бескорыстия, подлости или порядочности.

Каждый раз, встречаясь с отчимом, Игорь открывал в нем новые достоинства. Особенно его удивляло и радовало, как влюбленно он смотрел на Софью и как стремился во всем ей угодить. Во время каждой встречи отчим делился с Игорем своими знаниями и опытом. Происходило это незаметно, будто Игорь сам доходил до всего. Сейчас он ценил отчима и за то, что в трудные для него годы тот не дал ему сломаться под давлением оборотней. Пройдя через все сомнения и разочарования, Игорь узнал и почувствовал, что счастье зависит от труда. Только в труде завоевываются и звания, и награды, и должности, и уважение, и душевное равновесие. Но, самое главное, Игорь понял, что надо всегда быть сильным, энергичным, решительным и благоразумным. Надо всегда и во всем быть, прежде всего, порядочным человеком.

Работа в прокуратуре ему нравилась. Однако, несмотря на его опыт, сейчас ему было не легче, чем в первые годы. Особенно его возмущало стремление многих, проходящих по уголовным делам, обогатиться любым путем. Стремление урвать свою долю добычи Игорь подмечал и у некоторых сотрудников прокуратуры. Это его раздражало и в какой-то степени отталкивало от сослуживцев. Жажда власти и денег коснулась слишком многих, видел Игорь. И эта жажда была вроде ржавчины. Мало кто был защищен от нее.

Нередко Игорь задумывался о том, где находится грань между простым стремлением к лучшему и корыстью, несовместимой с моралью и Законом. Между жаждой денег, успехов, комфорта и верностью долгу прокурорского работника. В такие дни он был особенно угрюмым, и жена, видя его состояние, по возможности, загружала его заботой о дочери. Она видела, что её мужу тяжело, что несоответствие между его внутренним миром и окружающей действительностью вызывает у него все более острые противоречия. И это пугало Лену. Поэтому она и вытаскивала Игоря на вечернюю прогулку по берегу озера. Однако звонок Дмитрия Антоновича и приглашение к ним в гости изменил эти планы. Она сразу же позвонила Игорю и договорилась о том, что они придут все вместе к родителям.

Встретили их радостно. Особенно Софья. Взяв на руки внучку, она произнесла:

- Дмитрий, а ты чего стоишь? Действуй, действуй!

Дмитрий Антонович в зале усадил Игоря с женой на диван и сказал:

- Вы что-то редко навещать нас стали.

- Дела, батя, дела.

- Они всегда были и будут. Но и забывать своих близких нельзя. Опять что-то на работе?

- Нет. На работе, как и везде. Одни проблемы.

- А конкретнее? - перебил Дмитрий Антонович.

- Его величество Рубль, батя, охмурил многих.

- Ой! Ой! Ой! Какое открытие. Будто раньше этого не было.

- Такого не было. Ты вот скажи, разве жена одного из руководителей государства, работая преподавателем психологии в школе, имела когда-нибудь годовой доход около ста пятидесяти миллионов рублей? А руководители нефтяных и газовых компаний - миллиардные в год доходы, за которые официально отчитываются? Это же  национальное достояние, созданное природой и трудом многих людей! А пользуются этим отдельные ловкачи. Я понимал бы, если бы человек сам открыл свое дело и заработал. Но тут как понимать?

- А может быть, Игорек, не надо в эти дебри лезть? - спросила вошедшая Софья. - Власть ведь всегда подворовывала.

- Не в таких размерах, - возразил Игорь. - За державу обидно! Ты, учитель, копейки получаешь, а кто-то, пользуясь должностным положением, - миллионы. С них ведь пример берут, а мы это разгребаем и удивляемся, откуда преступность берется.

- Все это, Игорь, характерно для нашего времени и вызвано изменением условий жизни, - глядя в сторону, заметил Дмитрий Антонович. - А условия жизни и систему быстро не изменишь. Так что, не накручивай себя! Как здоровье у Натальи Сергеевны и у мамы Леночки?

- Болеть чаще стали. Леночка-то вышла на работу и по хозяйству меньше стала помогать. Вот и крутится Наталья Сергеевна с Аллочкой. А Нина Матвеевна совсем плоха.

- Мы с Дмитрием придем в субботу к вам. Так что готовьте нам работу, - вмешалась Софья.

Мать Игоря сейчас была спокойна за сына, она видела, что прежние его переживания кончились. Это не могло не радовать. Беспокоило же ее поведение дочери, об этом-то она сегодня и хотела поговорить с Игорем.

Ирина училась на втором курсе педагогического университета. Ее отношения с матерью складывались в последнее время не просто. Иногда ей казалось, что ее родители слишком уж старомодны, немного даже не от мира сего. Их взгляды, казалось Ирине, резко расходились с духом времени. Это вызывало у нее недовольство. Особенно вызывала несогласие строгость родителей по отношению к ней. Ирине даже казалось, что родители слишком уж стараются, чтобы она во всем походила на них. Когда же это не удавалось, так в каждом ее поступке они видели какие-то недостатки. Особенно, если она поздно приходила домой. Тут уж обязательно возмущалась мать. Даже заявляла, что своим поведением дочь компрометирует ее и что, мол, авторитет будущего педагога должен проявляться во всем. И это вызывало у Ирины активный протест.

Отношения между дочерью и Софьей становились все более натянутыми, и Дмитрий Антонович не мог этого изменить. А это понимала Ирина, и, потеряв от него поддержку, все более ожесточалась против родителей. Душеспасительные беседы матери так раздражали ее, что она резко вставала из-за стола и, ответив какой-нибудь колкостью, уходила в свою комнату. Это еще больше нагнетало обстановку в семье и, как правило, заканчивалось уходом из квартиры Дмитрия Антоновича. В такие дни он шел в парк и, сидя на скамейке, спрашивал себя: «Ну почему так скандально по пустякам происходит все это? Неужели ей непонятно, что она потеряет дочь?» Особенно Дмитрий Антонович обижался на ее категоричность по отношению к своим близким. Несколько раз он пытался завести с женой разговор об этом, но Софья всегда обрывала его, заявляя, что она педагог, и в вопросах воспитания понимает больше него. Однажды Софья даже заявила, что, если Ирина уйдет из дома, то беды большой не будет и что в таком случае она проживет и одна. Это ужасно обидело тогда Дмитрия Антоновича. Да кто она такая, чтобы так вести себя и поучать! – возмутился он, но, подумав и представив свою жизнь в одиночестве, решил не ввязываться в женские разборки. Софья хочет видеть у своих близких только лучшие качества, размышлял Дмитрий Антонович, она не способна мириться с их недостатками или слабостями. Она ведь всегда любила похвалиться перед знакомыми и своим сыном, и мужем, и дочерью. Так надо ли ее за это осуждать? Более того, и Дмитрия она хочет видеть молодым, не мирясь с его старостью, отодвигая ее. Что толку, если бы она просто молча вздыхала или успокаивала его: «Ах, не расстраивайся. Тебе ведь это вредно для твоего возраста!» Нет, она умышленно не обращала внимания на его годы, и оттого и он сам ощущал себя моложе. А это поважнее обид, да и стоит намного дороже. Так думал Дмитрий Антонович, не придавая большого значения встречам дочери с парнем, с которым она дружила еще в школе.

Он считал это вполне естественным, так как понимал, что яркая внешность дочери обязательно должна привлекать внимание. От ее облика веяло уверенностью и сосредоточенностью. Ирина располагала к себе взглядом темных глаз, ласковой складкой губ, добротой и вниманием к людям. В школе ей нравились энергичные ребята, и вот с одним из них у нее и возникла сначала дружба, а затем - любовь. Звали парня Олегом. Отца его она знала и часто была у них дома. На выпускном вечере Олег объяснился с ней в любви, и с этого времени Ирину словно подменили. Впрочем, в университет она все же поступила. Поступил в инженерную академию и Олег.

Ирина остро переживала свое первое серьезное чувство. Образ Олега, мысли о нем, звук его голоса постоянно преследовали ее, даже лишали порой душевного равновесия. Но как ни сильно было ее увлечение, Ирина успешно сдавала зачеты и экзамены.

Софья знала о дружбе дочери с Олегом и не одобряла их растущую привязанность. Как-то даже в категоричной форме потребовала прекратить их встречи. На что Ирина наговорила грубостей и замкнулась в себе. Однако ее мать не прекратила своих атак. Дочери рано встречаться с этим парнем, ей необходимо закончить университет, говорила она. Но Ирина была непреклонна. Она нуждалась в таком человеке, как Олег. Сильном, серьезном и надежном. Все эти качества выгодно отличали его от других парней, увивавшихся около Ирины. Ирина с отчаянием защищала свою любовь, ожесточаясь против всех, в том числе, и против родителей.

От природы Ирина была наделена большой силой чувственного воображения. Она видела постоянную любовь отца к матери и очень завидовала этому. Стремление к такой всепоглощающей любви тревожило ее все сильнее и сильнее, а когда любовь пришла, она без оглядки бросилась в этот омут.

В последние дни Ирина несколько раз оставалась ночевать у Олега, и мать боялась, что если дело дойдет до физической близости, то Ирина может бросить учебу. А тогда как она будет выглядеть перед своими знакомыми? И как сложится жизнь ее дочери с ребенком на руках? К тому же от знакомой учительницы она слышала, что Олег иногда выпивает. Это еще больше настораживало Софью, поэтому она и предложила мужу пригласить Игоря к ним домой, чтобы вместе подумать, как изменить отношения дочери с этим парнем.

- А может быть, пора и за стол? Ирину не будем ждать, - прервав размышления, предложил Дмитрий Антонович.

- Конечно, я все приготовила. Но в субботу мы все-таки придем к вам в гости, - добавила Софья.

Ужин закончился быстро. Будто чувствуя предстоящий разговор, все старались говорить обо всем, но только не о том, что беспокоило Софью. Наконец, не вытерпев, Игорь спросил:

- И о чем, батя, хотел поговорить?

- Поговорить хочет с тобой твоя мать.

- А тебе безразлично? - вспылила Софья. - Пошли в зал. Там и поговорим.
- Я, может, останусь со стола убрать? - осторожно предложила жена Игоря.
- Тебе тоже послушать не мешает, - ответила Софья.

В зале несколько минут все молчали. Наконец Софья заговорила.

- У нас, Игорь, беда с Иринкой. Вместо учебы она в любовь ударилась.

- Ну и что же в этом плохого? В ее возрасте любовь ко всем приходит, - заметил сын.

- Дело в том, Игорь, что нас настораживает ее увлечение парнем, - ответил Дмитрий Антонович. – Их дружба началась еще в школе. И все бы ничего, но его отец Волков Сергей Тимофеевич работал начальником колонии, в которой отбывал наказание известный тебе Гусак. Во время отсидки Гусака Волков устраивал ему встречи с его помощником, с Сычом. Тогда-то они и разработали план захвата тебя в заложники. Позже Волковым занималась служба собственной безопасности, и его уволили. До убийства Гусака он открыл частное охранное предприятие и выполнял кое-какие его поручения. Волков принял к себе на работу многих подельников Гусака, в том числе и освободившегося Сычева. Организовал преступную группу черных рейдеров по захвату предприятий и квартир. Хозяев при этом они убивают.

- А как называется это охранное предприятие? - перебил Игорь.

- «Гарант». Кстати, там работают и менты, и бывшие комитетчики. С милицией у них связь неплохая, и, по моим сведениям, крышует их лично начальник областного отдела по лицензированию.

- Это уже серьезно, - проговорил Игорь. - Ну, а его сын как себя ведет?

- В этом мы и пытаемся разобраться, - ответила Софья. - Но все наши расспросы Ирина встречает в штыки. А знакомые мне говорят, что дружок ее при больших деньгах.

- Это еще ни о чем не говорит, - возразил Игорь. - Кстати, как его зовут, и где он живет?

- Зовут Олегом. Живет вместе с отцом в коттедже около поселка Озерный. Когда я узнала все это, то страшно испугалась за дочь. Она ведь в любое время может пропасть без вести. Сейчас это часто случается, - ответила, заплакав, Софья. - А Дмитрий никаких мер не предпринимает. Надо ведь что-то делать?

- Давайте договоримся так, - подойдя к окну, предложил Игорь, - я завтра же повстречаюсь с Сомовым и поговорю сначала с ним. Тут сгоряча можно только напортить.

- А может быть, тебе пригласить Ирину в гости и поговорить с ней? - проговорила Софья. - Она уважает вас и, возможно, будет с тобой откровенна. А то мы как враги стали. Даже отца не хочет слушать.

- Это не решишь так, как ты пытаешься сделать, - возразил Дмитрий Антонович.

- Но и сидеть, сложа руки, нельзя! - вспылила Софья.

Видя, что между родителями начинается очередной скандал, Игорь подошел к матери и обнял ее.

- Батя прав в том, что все намного серьезнее и горячиться нельзя. Я обещаю вам разобраться во всем и помочь. Но прошу и вас никаких мер не предпринимать. Хорошо?

В этот вечер, проводив сына, Софья долго не  разговаривала с мужем. Не выдержав, Дмитрий Антонович вошел в ее комнату и сказал:

- Ну, чего ты так расстраиваешься? Игорь все понял и, конечно, поможет.
Софья молчала.

- Ты же на себя стала не похожа из-за переживаний.

Но Софья продолжала смотреть на висящую картину и не отвечала ни слова.
Дмитрий Антонович подошел к жене ближе и попытался взять ее за руку, но она, резко отдернув ее, бросила:

- Оставь меня, Дмитрий, в покое! Я плохо себя чувствую.

В своей комнате Дмитрий Антонович в изнеможении опустился на диван. Будучи не в силах двигаться, он даже не стал разбирать постель. Мысли его были заняты одним: как помочь жене выйти из этого состояния? Как? О романе дочери они говорили почти каждый вечер, и Дмитрий Антонович, видя страдания жены, не знал, что делать в такой ситуации. Единственное, что он мог, это собрать информацию об отце Олега. Софье же это казалось топтаньем на месте, и она требовала от мужа каких-то конкретных действий. Однако Дмитрий Антонович явственно чувствовал опасность, в которой может оказаться  его дочь. Мысль об этой опасности тревожила его. К тому же как юрист Дмитрий Антонович понимал, к чему  может привести его вмешательство. Иногда у него возникало желание встретиться с Глазевым и подключить его, но что-то удерживало. Каждый раз, встречаясь с ним в коттедже Натальи Сергеевны Бодровой, он улавливал его усиленное внимание к Софье. А это Дмитрию Антоновичу не нравилось.

В этот вечер он долго сидел на диване, просчитывая различные варианты, и все-таки приходил к одному решению. Пусть этим займется Игорь. Ведь у него возможностей больше. А Дмитрию нужны покой и Софья. От этой мысли он несколько приободрился и, встав с дивана, подошел к окну. Глядя в темноту ночи, Дмитрий Антонович отчетливо представлял мучения своей жены, и сердце его замерло от острой боли. Ведь, если случится что-то с дочерью, Софья может и не выдержать. Тогда как и зачем ему жить без нее?

Жена Дмитрия Антоновича, Софья, в эти часы тоже не спала и терзала себя разными предположениями. Она даже думала, не рок ли висит над ней! Ведь были же много лет назад и неудачное супружество с первым мужем, и такая трагическая его смерть! Было и похищение Игоря в детстве, и ее тогдашние переживания, от которых хотелось умереть. Но, если повторяется такое снова, то не расплата ли это за то счастье, которым ее постоянно награждает Дмитрий. Она даже почувствовала ожесточение против мужа. Она мысленно упрекала его за нерешительность.

Лежа с открытыми глазами и думая о том, что предпримет Игорь, она переживала столь мучительно, что даже не почувствовала слез на лице. Она совсем обессилела и хотела поскорее заснуть. Но сон еще долго не приходил к ней.
В эти часы Ирина находилась у Олега. Вечером они вместе поужинали, и Олег предложил посидеть в саду. Коттедж родителей Олега располагался на берегу большого озера, которое окружали густые заросли леса. Площадка рядом с коттеджем была засажена молодыми деревьями и кустами роз. Там же были сооружены две беседки, в одной из которых они иногда подолгу засиживались.
Вечер был теплым и тихим. Войдя в беседку, Олег обнял Ирину и тихо заговорил:

- Я так люблю вечером сидеть здесь. Особенно когда заканчивается лето. Мне кажется, что самое лучшее время года – это конец  лета и начало осени.
Ирина молчала, и Олег, глядя на нее, тоже замолчал. Ирина казалась озабоченной чем-то, и Олег спросил:

- Какие-то проблемы?

- Нет. Все нормально. Вот только дома достают меня…

Проговорив это, Ирина увидела, как насторожился Олег. Его лицо стало злым, и Ирина, словно испугавшись своих признаний, добавила:

- Переживают за меня. Боятся, что я заброшу учебу.

- Но это же не так! Ты столько уделяешь внимания учебе, что я даже ревновать начинаю. А хочешь, я поговорю с ними?

От этого предложения Ирина даже немного похолодела. Она глядела на Олега и думала, как убедить своих родителей в том, что Олег благородный, порядочный человек, которого она любит.

Действительно, Олег был для нее близок, как никто другой. Он был всегда вежлив, относился к ней с подчеркнутой заботливостью. Не скупился на подарки для нее. Но Ирину настораживали его категоричность и жесткость, которые проявлялись им в его разговорах с друзьями. Особенно Олег с презрением отзывался о людях, чьи нравственные принципы были чересчур строги для нашего времени. А это пугало Ирину. Она хорошо понимала, какие они разные с ее отцом и что может произойти между ними при встрече. Отец был предельно щепетилен в вопросах, касающихся человеческой порядочности. А Ирине эти его взгляды не нравились. Наоборот, она лучше понимала Олега, который открывал перед ней новый неведомый мир, яркий, красочный, увлекательный. После разговоров с Олегом в Ирине словно пробуждалась женщина, сильная, страстная, увлекающаяся.

Казалось, на всю жизнь Ирина должна была запомнить день их купания в бассейне. Было особенно жарко, Олег, встретив Ирину возле университета, предложил поехать к нему в коттедж. Дорогой Ирина заметила, что хотела бы искупаться в озере, но Олег, улыбаясь, проговорил:

- Можно организовать и что-нибудь получше.

- Например? - спросила Ирина.

- У нас в коттедже классный бассейн.

Когда они приехали в коттедж, Олег провел Ирину в свою комнату, достал из холодильника бутерброды, предложил закусить. Затем вышел из комнаты, а когда вернулся, сказал, что бассейн ждет их.

- Но у меня нет купальника, - возразила Ирина.

- Это поправимо. Я приготовил для тебя подарок, - ответил Олег, достал из шкафа пакет и протянул Ирине.

Там оказался купальник. Ирина попросила Олега выйти и переоделась. Купальник ей нравился.

- Тебе понравился? - спросил Олег.

- Да.

- Тогда пошли в бассейн. Не пугайся. Дома никого нет.

Они спустились по лестнице. Ирина попробовала воду. Та оказалась такой, что можно было плавать хоть целый день. Ирина поплыла навстречу к Олегу.

Прохладная вода наполняла ее тело ощущением радости и счастья. Ее ничто не тревожило, хотелось, чтоб эти минуты длились вечность.

- А может, прервемся на время? - предложил Олег.

С сожалением Ирина вышла из бассейна, и Олег сразу же закутал ее в халат.

- Посидим здесь или в моей комнате? - спросил он.

- Мне так хорошо было в бассейне, - ответила Ирина.

- А мы посидим и потом еще покупаемся.

Слушая его, Ирина чувствовала, что слова Олега почему-то волнуют ее и вносят какое-то смятение.

- Как скажешь, - улыбнувшись, ответила она.

В комнате Олег достал бутылку французского вина и, не глядя на Ирину, произнес:

- После купания полезно выпить по глотку. Вино так взбадривает.
Ирина слушала молча, чувствуя непонятное волнение.

А Олег продолжал:

- Ты не понимаешь красоту своего тела. Но я постараюсь вызвать у тебя желание того, чего я так давно хочу.

Эти слова показались Ирине дерзкими. И взгляд его тоже был дерзок. И взгляд, и слова выдавали его желание. Но, поняв это, она почувствовала обаяние его властной силы, и на душе у нее стало радостно. А Олег между тем продолжал говорить о том, как давно ее любит. Говорил он все тише, взволнованней, интимней, и говорил он как человек, уже имевший опыт. Сначала Ирина слушала его с некоторым смущением. Но выпитое вино или что-то другое заставляли ее слушать Олега со жгучим любопытством. Она бросала на него быстрые взгляды и чувствовала в его взгляде страстную ласку. От этого у нее появилось желание самой обнять Олега. Это желание врывалось так властно, что она изнемогала, представляя себя в его объятиях. Ей казалось, что Олег всецело завладел ею, и сопротивляться она уже не может. Да и зачем? Ведь она любима! А это главное.

Поднявшись, она подошла к нему, обняла, прижалась к его спине. В ту ночь Ирина впервые осталась ночевать у Олега.

После той встречи она жила, как в угаре. Теперь ее мысли были заняты одним Олегом. И это изрядно тревожило Софью.

Ирина стала хуже учиться, сделалась рассеянной, обрывистой. Софья хорошо понимала причину происходящего и хотела положить конец их отношениям.
Тогда же Олег еще раз заговорил с Ириной о ее родителях и даже заявил, что может сделать так, что они на все будут согласны. Но это еще больше взволновало Ирину.

- Давай пока оставим все так, как есть. Я очень хочу спать, - ответила Ирина.

 Ближе к ночи она позвонила домой. Трубку поднял отец. Ему-то она и сказала, чтобы ее не ждали, так как она останется ночевать у Олега.

- Как знаешь, - ответил Дмитрий Антонович и добавил:

- Сегодня приходил Игорь с женой и Аллочкой. Мы так ждали тебя.

- Извини. Я думала, быстро приду. Но задержалась. А сейчас уже поздно. Не хочу вас беспокоить.

- Как знаешь, - снова ответил отец и, добавив «спокойной ночи», положил трубку.

Но Ирина так и не заснула в ту ночь. Она размышляла, почему ее жизнь складывается не так как у Игоря, жену которого так полюбил и принял ее отец. Почему так несправедливы к Олегу ее родители? Ей казалось, что родители покинули ее. Самые близкие ее люди не хотят понять ее любви к Олегу, ведь только в объятиях этого человека она почувствовала, что душой и телом оба они стали единым существом. Отчего они хотят помешать ее счастью? После начавшейся физической близости Ирина почувствовала в себе огромную перемену.

В ней произошли будто душевный перелом, душевное перерождение. И чем больше она думала о причинах неприязненного отношения родителей к Олегу, тем сильнее огорчалась. Теперь родители казались ей совершенно иными, чем казались раньше. Мысль о том, что родители больше не любят ее, была такой невыносимой, что вызвала у Ирины слезы. Повернув голову, она увидела тонкий лунный луч, который пробивался между занавесками окна и оставлял на стене светлую полосу. Ирина застонала и накрылась подушкой, чтобы заглушить рыдания. Боясь разбудить Олега, Ирина еле сдерживала крик отчаяния, терзавшего душу. Она слышала, как билось в груди сердце, и его удары отдавались в висках.

Ирина вдруг увидела Олега, который осторожно поднялся и, наклонившись, смотрел на нее.

- Ты чем-то расстроена? - спросил он.

- Сон страшный увидела, вот и расплакалась, как маленькая.

- Тогда полежи и отдохни. Через часок позавтракаем и на учебу отправимся, - предложил Олег.

Оставшись одна, Ирина поднялась. Подойдя к окну, несколько минут смотрела на видневшийся невдалеке лес. Вспомнив слова отца о том, что вечером к ним приходил Игорь, она решила встретиться с его женой и постараться сделать их обоих своими союзниками. От этой мысли ей стало легче, и она, не дожидаясь прихода Олега, направилась в кухню готовить завтрак.





2. КТО ЕСТЬ КТО

Вернувшись от родителей, Игорь сразу ушел в свою комнату. Он думал, как помочь Ирине. У него и своих-то забот было немало. Но отмахнуться от просьбы матери он не мог. За годы работы в прокуратуре Игорь многому научился. Он стал лучше разбираться в жизни и в людях. Сегодня родители рассказали ему об отношениях сестры с человеком, о котором он уже слышал, Игорь решил поподробнее во всем разобраться. Он уже знал от следователя, который вел дело об убийстве пенсионера, о роли в этом Олега Волкова. Слышал, как ловко свидетели, изменив показания, вывели его из уголовного дела, переложив вину на другого.  Следователь тогда сказал, что с Волковым им еще придется встретиться. Игорь Бодров не придал  его словам особого значения. Однако, услышав о связи своей сестры с ним,  задумался. Что могло толкнуть ее на эту связь? По показаниям свидетелей, Олег Волков во время убийства находился с компанией друзей в игровом клубе. Это подтвердили и работники клуба, знавшие Олега, как постоянного их клиента, проигрывающего крупные суммы денег.

Игорь теперь жалел, что не придал раньше значения словам следователя. Из комнаты он не выходил. Ему надо было побыть одному, чтобы все обдумать и принять решение. Неожиданно он услышал:

- И о чем задумался?

В комнату вошли его жена и дочь.

- Мы пришли потому, что нам скучно без тебя. Правда, Аллочка?

- Правда-правда, - подтвердила дочь, забираясь на колени к отцу.

- А спать не пора? - усаживая ее поудобнее, спросил Игорь.

- Пора, но мы так мало бываем вместе, - ответила Лена, усаживаясь на диван, - Расскажи нам что-нибудь.

- И что вам рассказать?

- О добрых дядях, - серьезно произнесла дочь.

- О добрых дядях? - растерянно переспросил Игорь. - А ты откуда знаешь об этом?

- Знаю-знаю. Мне бабуля рассказывает, когда я с ней остаюсь одна.

- И ты любишь слушать про них? - удивился Игорь.

- Конечно. Я только про добрых и слушаю, - решительно ответила Аллочка.

- Тогда расскажи мне сама про них. Я так устал сегодня, - схитрил Игорь. Ему захотелось узнать, о чем с дочерью разговаривает Наталья Сергеевна.
Несколько минут дочь сбивчиво пересказывала историю добрых дядей, которые очень напоминали дедушку и его подчиненного Глазева.

Слушая дочь, Игорь понимал, что у нее много такого, что не укладывается в рамки привычных представлений о жизни. Эта крошечная девочка имела мечтательный склад ума, склонный к возвышенности и отвлеченным раздумьям. Ее натура была тонкая и слишком романтическая. С первых лет своей жизни Аллочка была мечтательницей. Она жила среди видений красоты и добра, вдохновляясь ими. Жила в своем особом мире, который создавала из рассказов Натальи Сергеевны. В этом ее мире все было трогательно красиво. И солнечный восход, и закат, и стук дождя по оконным  стеклам, и шелест листвы, когда пробегал по ней ветер.

Выслушав рассказ дочери, Игорь, поцеловал ее и заметил:

- Очень интересно. А теперь пора на отдых. В следующий раз я обязательно расскажу тебе тоже одну интересную историю.

Игорь встретился глазами с женой. Ее грустный взгляд словно говорил: «Ты очень мало уделяешь внимания и мне, и своей дочери».

Он направился в спальную комнату. Досада на себя постепенно улеглась. Игорь лег в кровать и снова припомнил разговор с родителями. Не все так просто в их отношениях, в который раз сказал себе Игорь.

Теперь он лучше понимал, почему отчим так часто бывал грустен. Видимо, его мать, жена Дмитрия Антоновича, так и не смогла понять этого человека. Человека, который был для Игоря столь близок. От этого предположения сердце его затрепетало так, что, казалось, не выдержит.

Мать зачастую была груба с отчимом. Игорь даже подумал, что она, видимо, по-настоящему так и не полюбила Дмитрия Антоновича. Должно быть, именно поэтому и отдает свою любовь ему и дочери. Он вспомнил, какой ласковой, терпимой была мать, когда он был еще ребенком, и ему стало даже стыдно за свои обиды на нее. Но ведь и его отчим заслуживает любви, - размышлял Игорь, - заслуживает совершенно иного к себе отношения. Если же этого нет, тогда что толкнуло этих людей на многолетнюю совместную жизнь? Одиночество? Которого оба так страшились, когда остались без своих спутников жизни? Возраст? Игорь видел, что мать всегда стремилась выглядеть моложе своих лет. Ей всегда хотелось ловить на себе восхищенные взгляды.

 Его охватила жалость к отчиму. Но вместе с этим у него поднялась и злость против человека, принесшего боль его матери. Ведь именно беспокойство за дочь вызывает ее терзания и ее смятение. А если это так, значит, надо действовать и помочь. Опасность грозила не только Ирине и не только их матери - опасность грозила им всем. К тому же он понимал, что сестре наверняка не понравится вмешательство в ее с Олегом жизнь.

Эти мысли прервала вошедшая жена. Она тихо подошла и проговорила:

- Долго дочь укладывала. Посидела с тобой и никак не могла успокоиться. Все спрашивала меня, почему ты редко с ней разговариваешь?

- Исправлюсь. Вот в отпуск уйду, и каждый день буду с ней.

- Меня беспокоит услышанное об Ирине.

- Что-нибудь придумаем. Только ты в эти дела не ввязывайся.

Лена хорошо понимала, что ее муж как всегда не раскрывает перед ней своих карт и что-то обязательно предпримет. Но что?

На следующий день Игорь пришел на работу раньше обычного. Когда его что-то беспокоило, он приходил пораньше, чтобы в тишине, в спокойной обстановке принять какое-то решение. Если бы кто-нибудь из сотрудников зашел сейчас в кабинет, то увидел, что Бодров сидит за столом, словно застыв. Несколько неожиданно даже для себя Игорь позвонил Сомову. Ответил тот сразу.

- Виктор Семенович, это Игорь Бодров вас беспокоит. Здравствуйте.

- Здравствуйте, Игорь Борисович! Что-то случилось?

- Кое-какие проблемы возникли, и я бы очень хотел пообщаться с вами.

- Когда и где?

- Если можно, подъезжайте до обеда ко мне. Мы ведь уже давно не встречались.

- Понятно. Тогда через час я подъеду, и мы в моей машине пообщаемся.

- Через час выхожу, - согласился Игорь. Он припомнил последнее уголовное дело, по которому они часто встречались. Тогда они все переговоры вели только в машине Сомова. Это самое защищенное от прослушивания место, говорил Сомов.

Когда Игорь вышел из прокуратуры, машина Сомова уже подъезжала. Притормозив, полковник открыл переднюю дверцу и спросил:

- На наше место?

- Да.

Вскоре они выехали из города. Остановившись в лесопосадке, Сомов достал из багажника бутылку армянского коньяка.

- По рюмочке перед разговором не грех, - заметил он.

Почувствовав, как коньяк приятно разлился по телу, Игорь проговорил:

- Неприятности с сестрой, Виктор Семенович. Вот и решил посоветоваться.
Он подробно рассказал о том, что так беспокоило родителей, и добавил:

- Я не люблю играть по-темному. Тем более, в этом случае. Хотя мне известно, что дружок сестры проходил по убийству одного пенсионера. Но его тогда ловко вывели из уголовного дела. И это, видимо, не без участия его отца - бывшего начальника колонии Волкова, который был повязан с Гусаком.

- Покой нам только снится, - задумчиво заметил Сомов, - Конечно, я помню Волкова, когда он был начальником колонии. Тогда он имел кличку «Волчара» и выполнял заказы некоторых авторитетов. Сейчас он директорствует в частном охранном предприятии, занимается охраной и еще кое-какими криминальными делами. У него хорошие связи с сотрудниками милиции и прокуратуры. Используя эти связи, прокручивает крупные дела. Особенно по захвату чужой собственности. Причем, действуют грамотно и нахраписто. Их называют черными рейдерами. Захват чужой собственности - самое прибыльное направление экономической преступности. При этом схема очень простая. С помощью чиновников ищут проблемную фирму, изучают ее слабые стороны, а затем скупают акции. Потом перехватывают управление фирмой. Чаще всего это происходит при поддержке чиновников городской или областной администрации. Но иногда и сами выходят на руководителя фирмы и предлагают ему отступные. Используются при этом и угрозы, и захват в заложники родственников будущей жертвы. А иногда даже убивают собственника.

- Но собственность ведь поделена, - возразил Игорь.

- Не все так просто. Меняются чиновники. Меняются и отношения с некоторыми собственниками. Тут-то Волков и оказывается при деле. У него - четко организованная  структура, действующая под видом ЧОПа. И «черные юристы», и свои силовики, и экономисты. Своя и разведка, состоящая из бывших ментов и комитетчиков. Деньги у них крутятся огромные. Платят и чиновникам, пробивающим нужные решения, и депутатам, лоббирующим интересы рейдеров.

Игорь не перебивал, и Сомов, понимая, что того интересует в большей степени сын Волкова, чем папаша, заметил:

- Понимаю, о чем вы думаете, Игорь Борисович. Но сообщаю об этом потому, что сынок его тоже занимается кое-чем. И занимается не без помощи отца.

- А конкретнее? - заинтересовался Бодров.

- У нас есть информация о фактах мошенничества в отношении лиц пожилого возраста. В ходе оперативно-розыскных мероприятий установлена причастность к этим преступлениям группы людей, ранее судимых за совершение корыстных преступлений. Возглавляет эту группу Олег Волков. Преступления совершаются очень просто. Олег звонит выбранной жертве и сообщает заранее заготовленную легенду о том, что с их сыном или внуком вышла какая-то криминальная история. Затем называет сумму, которую надо передать для благополучного решения  вопроса. Ну, а когда гражданин соглашается на передачу денег, ему сообщаются условия их передачи.

- Сколько таких эпизодов? - перебил Игорь.

- Видимо, немало. Информацию мы получили недавно. Потому пресечь деятельность шайки не могли. Сейчас мы поставили на контроль сотовые телефоны этой группы. Кстати, прослушивание сотового телефона Олега дало кое-что и о его отце. Сейчас Олег готовит очередную операцию, и мы надеемся взять его при получении денег. А с сестрой вашей у него далеко зашло?

- Да. Поэтому меня вчера и просили родители поговорить с ней.

- Я думаю, до задержания Олега вам не надо встречаться, так как после его задержания она обвинит в этом вас. Здесь нужна деликатность. Да и не дай бог утечки информации! У старшего Волкова большие связи и в администрации, и в правоохранительных структурах. Олега мы возьмем. Но сейчас нас больше волнует «Волчара». Стали пропадать одинокие пенсионеры, имеющие квартиры. Рейдерство немного подутихло, но на смену ему пришли новые преступления.
Все, что говорил Сомов, Игорю было известно. Он вспомнил и дело об убийстве пенсионера, в котором был замешан сын Волкова. Понятно, что Сомову нужны неопровержимые доказательства, потому что в противном случае дело в суде рассыплется.

- И сколько потребуется времени для разработки Олега? - спросил он.

- Пока не знаю. Но думаю, потребность в деньгах быстро подтолкнет его на новое дело. Он - игрок и часто проигрывает крупные суммы, - ответил Сомов.

- Понимаю, - сказал Игорь. - Мне бы хотелось знать все подробности об Олеге. Кстати, от меня помощь требуется?

- Пока нет. Но я буду держать вас в курсе наших мероприятий. Только желательно, чтобы как можно меньше народа знало об этом.

- Пока в курсе лишь один следователь, с которым я сегодня буду разговаривать о деле, из которого вывели Олега.

- И с ним о наших оперативных мероприятиях не следует распространяться.

- Виктор Семенович, не надо об этом, - обиделся Игорь.

- Да я потому говорю, что слишком серьезные дела за его отцом. Если срочно потребуется встреча, я позвоню. Ну что, поехали?

- Поехали, - буркнул Игорь. Он был явно не в духе, и это чувствовал Сомов.
Вернувшись в прокуратуру, Игорь сразу вызвал следователя, который вел дело об убийстве пенсионера. И когда в кабинет вошел следователь Голиков, предложил:

- Давай еще раз посмотрим дело об убийстве пенсионера.

- Не понял! Что-то не так я сделал?

- Виктор Андреевич, неси уголовное дело. Ты же ведь его еще не закончил, - спокойно попросил Бодров, и когда тот вернулся с делом, добавил, - что-то у нас часто старичков стали убивать. Меня уже об этом  в областной спрашивают, а я всех подробностей и не знаю.

- Да мне тоже не понравилось, как свидетели, словно сговорившись, изменили свои показания.

- Надо докопаться до причины этого, - сдерживая себя, заметил Бодров.

- Не успел, Игорь Борисович. Во-первых, сроки поджимают, а во-вторых, должной активности у оперов не было.

- Ладно. Иди. Я сам почитаю, и, если что непонятно будет, спрошу.
Вчитываясь в материалы уголовного дела, Бодров как наяву представил произошедшее убийство. Полтора месяца тому назад около двух часов ночи Олег Волков с двумя парнями зашли в квартиру своей жертвы, как старые знакомые, и во время распития с ним принесенной водки, устроили драку. Во время драки пенсионер был убит. Сначала допрошенные участники убийства категорически отказывались от предъявленных им обвинений, но затем после опознания свидетелем, которая видела их выходящими из квартиры убитого, признались. Однако вскоре свои показания изменили, заявив, что Олег Волков в квартире не был. Третьим они назвали ранее судимого парня, который, якобы, убил пенсионера, и который позднее был обнаружен отравленным паленой водкой. Следователь проверил алиби Олега Волкова. Было допрошено несколько свидетелей. В частности, из игрового клуба. Их показания совпадали, буквально, слово в слово. В них Олега Волкова, якобы, запугал ранее судимый их соучастник, который впоследствии оказался отравленным. Читая эти показания, Игорь Бодров понимал, что это вранье, что все было подстроено очень умелым профессионалом. А если это так, то и отравление ранее судимого подельника неслучайно. Надо было еще выяснить, из-за чего возникла драка, и почему был убит пенсионер. Неужто из пропавших денег и кое-каких ценных вещей?

Закончив изучение уголовного дела, Игорь Бодров быстро набросал в служебный блокнот несколько вопросов и снова вызвал следователя Голикова. Когда тот сел, Бодров спросил:

- Ну, а почему прекратил допросы Олега Волкова? Ведь тебе была понятна его роль?

- А что я мог сделать? Он завалил меня медицинскими справками. Прямо не человек, а ходячая болезнь какая-то!

- Тогда и с врачами надо было поработать. Глядишь, всплыло бы что-нибудь.
Голиков молчал. А Бодров продолжал:

- Расследование проведено плохо. Очень много вопросов, на которые нет ответов. Например, что искали у пенсионера и что пропало, кроме указанного костюма и дубленки?

Бодров хорошо видел допущенные во время следствия промахи. Сам он прошел хорошую школу следователя, и недоработки по этому делу его возмущали.

- Давай еще раз прокрутим то, как изменили показания подозреваемые, - предложил Бодров.

- Но я же докладывал вам…

- А ты забудь про тот доклад! - нервно перебил его Бодров. - Просто вспомни все по порядку.

Голиков стал подробно рассказывать. Бодров возмущенно прервал рассказ следователя:

- И на основании этого ты сразу изменил меру пресечения? Что, нельзя было его подержать?

- Так болел он в изоляторе. Оттуда и справку заместитель начальника принес мне.

- А что экспертиза показала в квартире убитого?

- Ничего не показала. Пальчиков, кроме пенсионера, других нет.

- И на бутылке?

- И на бутылке.

- А документы в квартире все на месте?

- Вроде, все.

- Не густо, Виктор Андреевич. Не густо. И что предлагаешь?

- Надо продлить срок следствия и снова подключить оперативников.

- Согласен. Дело это надо вести в условиях строжайшей секретности! Все вопросы согласовывай со мной! Думаю, что нам поработать придется немало.
К концу рабочего дня Бодров почувствовал усталость. Ему хотелось побыстрее вернуться домой, завалиться в кровать и забыться крепким сном. После утреннего разговора с Сомовым его не оставляли тревога и настороженность. Он даже подумал, а не специально ли втянули его сестру в свои дела эти люди. Что понять это, следовало ответить на главный вопрос: кому это нужно?
Следователь Голиков пока мало мог, чем помочь. Ему как статисту отвели роль в некоем сценарии, а кто стоял за этим сценарием, пока оставалось тайной. Однако, если так ловко перевели стрелки на бывшего ранее судимого, а затем убрали его, значит это не просто драка и не просто бытовое убийство.
Убрав уголовное дело в сейф, Игорь позвонил отчиму:

- Привет, батя! Это я. Чем занимаешься?

- Сижу один. Ирина, видимо, у своего дружка, а мама как всегда в школе на каком-то совещании.

- Так я заскочу на минутку. Нам вдвоем надо кое-что обсудить.

- Я ждал твоего звонка. Приходи.

Вскоре Игорь уже подходил к дому родителей. Шел он, часто оглядываясь. Сейчас его все настораживало. Если уж когда-то захватили в заложники его самого, значит, от этих людей ожидать можно чего угодно.

Возле дома Игорь увидел стоящего невдалеке мужчину, которому на вид было лет тридцать.

Войдя в квартиру отчима, Игорь спросил об этом мужчине.

- А во что он одет? – поинтересовался Дмитрий Антонович.

- В серую ветровку и голубые джинсы.

- Так это новый поклонник нашей соседки. А почему ты заинтересовался им?

- После услышанного об этих «поклонниках» всякое мерещится.

- Что, совсем так все плохо? Да ты проходи в зал и рассказывай.

- Плохо, батя. Очень плохо, - усаживаясь на диван, ответил Игорь. - Я сегодня встречался с Сомовым из УВД и узнал такое, что страшно стало. Олег повязан со своим отцом, и дела проворачивают крупные. А Иринка, видимо, для случая провала у них.

- Даже так? Тогда надо быстрее действовать. С Иринкой-то разговаривал?

- Не спеши, батя! Все, что необходимо, предпринимается Сомовым, а нам пока их комбинациям мешать нельзя. Дело времени. Скоро задержат Олега, и он не должен догадываться о нашей роли. Иначе это отразится на Ирине.

- Позиция твоя мне понятна. Но как объяснить это твоей маме? Она ведь всегда спешит.

- Пусть и она успокоится. Все, что необходимо, делается. Не надо настораживать Ирину, а то не дай бог, она проговорится Олегу, вот тогда неприятности будут наверняка.

- Неужели и ее используют? - нервно перебил Дмитрий Антонович.

- Не думаю. Но о его больших деньгах она, конечно, знает.

- Так, может быть, в комбинациях Сомова ее использовать? Она ведь часто в их коттедже бывает, - продолжал отчим.

- Исключено, батя.

- А может быть, как-то остановить Олега? - продолжал Дмитрий Антонович.

- Все должно идти так, как идет. И маме скажи, чтобы она меньше волновалась. Думаю, когда задержат Олега, сестренка моя быстрее поймет, кто есть кто. Так я пойду, а то уже скоро восемь, и мои наверняка беспокоятся.

- Иди, Игорек. Я понял тебя. Но будь и сам осторожнее. Видимо, действительно, не случайно посадили на крючок нашу Ирину. С Глазевым мне надо встретиться или не стоит?

- Не надо, батя. Все, что делается, он знает и, конечно, сделает все, чтобы обезопасить Ирину. Главное, не насторожить волков.

Действительно, Сергей Тимофеевич Волков словно чувствовал что-то. Большую часть времени он проводил в своем коттедже. Гостей принимал редко, и Олегу больших трудов стоило уговорить его сделать исключение для Ирины. Но, разрешив приглашать сюда Ирину, Волков-старший и из этого стремился получить выгоду. Вмонтировав в сумочку, которую ей подарил Олег, прослушивающее устройство, Волковы рассчитывали на получение информации от отца и особенно брата, работающего в прокуратуре. Правда, кроме недовольства родителей ее связью с Олегом, ничего интересного пока не было. И это несколько успокаивало Волкова-старшего. Но, с другой стороны, участие сына в убийстве пенсионера вызывало серьезное беспокойство. Потратиться пришлось много. Не так уж просто оказалось перевести стрелки на бывшего судимого и на врачей. Однако уголовное дело прокуратурой в суд пока не передано. Более того, недавно Волкову-старшему стало известно, что оперативники продолжают заниматься дружками Олега. А если это так, то может всплыть и еще что-нибудь. Ведь просил он сына не ввязываться в криминальные дела, но тот не послушал его. И когда знакомый адвокат рассказал об игромании Олега, то Волков-старший даже растерялся. В своей жизни он повидал всякое. Взбираясь по лестнице воровского мира, Сергей Тимофеевич добился многого. Он стал известным в городе бизнесменом, и непутевый сын компрометировал его.
Кроме того, ему не давала покоя мысль о прекращении дохода от рейдерства. Несовершенное законодательство позволяло получать большие деньги при малом риске. Но в последние годы перераспределение собственности резко сократилось. Видимо, власть нашла общий язык с руководителями предприятий, в чьих руках находились контрольные пакеты акций. Поэтому Сергей Тимофеевич перешел к захвату квартир одиноких пожилых людей. Сначала их переселяли в маленькие квартиры с выплатой некоторых сумм. Но затем жадность толкнула на убийство бывших владельцев квартир после оформления всех документов. Это приносило уже гораздо больший доход. Все убитые считались пропавшими без вести. Но прокол сына мог навредить отлаженному делу. Волков-старший даже подумывал, а не направить ли сына на учебу за границу. Об этом они уже говорили, но сын почему-то отказывался. Видимо, привык к доходам от своих собственных криминальных операций, думал Сергей Тимофеевич. Хотя и выдавал сыну на расходы немало.

От этих мыслей отвлек Сергея Тимофеевича вошедший сын.

- Ну и что у тебя? - спросил он сына.

- Плохие новости, - ответил Олег. - Опять вызывают в прокуратуру свидетелей.

- Пусть хоть десять раз вызывают. Им заплачены немалые деньги.

- В камере мои друзья начинают колоться.

- Вот видишь, к чему  приводит твоя самодеятельность! - теряя терпение, рявкнул отец. - Что предлагаешь?

- Надо бы в камере с ними поработать. Или убрать…

- Тебе что, мало денег я даю? Зачем ты лезешь сам туда, куда не должен? Одного уже убрали, кстати, неплохого пацана. А теперь ты просишь еще. Ты же бросаешь тень на мой официальный бизнес. Неужели ты этого не понимаешь? - бушевал отец. Замолчав, он достал сигарету и закурил.

- Короче, я тебе этого не прощаю. Но у тебя не все потеряно. Попробуй через свою красавицу что-нибудь разузнать. С друзьями твоими в камере мои люди поработают. Кстати, как наш адвокат?

- Он уже поговорил с ними. Но их сейчас в другой блок перевели. А там сложнее.

- За девкой твоей надо, видимо, наблюдение установить.

- Зачем? Она после института сразу встречается со мной, - возразил Олег.

- Ну, как знаешь, - Сергей Тимофеевич с силой раздавил сигарету в пепельнице, поднялся и добавил, - смотри, чтобы она сюрприз какой-нибудь не оставила у нас.

- Смотрю-смотрю! Но она не при делах! Это я знаю точно.

Волков-старший опасался не напрасно. Действительно, Сомов и Глазев активизировали свою работу по группе Олега Волкова. Сомов пересказал Глазеву его разговор с заместителем прокурора района Бодровым и сообщил о связи Ирины с Олегом.

- Лично отвечаешь за безопасность Ирины! - категорически заявил Глазев.

- У меня людей не хватает, чтобы еще быть чьими-то телохранителями, - возразил Сомов.

- Тогда быстрее с волками разбирайся! И не злись! Не в таких переделках бывали.

- Я понимаю. Но уже основательно вымотался.

- Вот закончишь это дело и пойдешь в отпуск! Надо активизировать работу в отношении семейки Волковых! И особое внимание - дружкам Олега, сидящим в камере!

В следственный изолятор Сомов отправился в подавленном настроении. Август подходил к концу, но осень чувствовалась уже во всем. Дни еще стояли теплые, солнечные, по утрам же приходилось одеваться в плащи и куртки. Сомов неожиданно поймал себя на том, что даже и не заметил, как пролетело лето. Проезжая по улицам Краснореченска, он рассматривал бесконечный поток людей, снующих то там, то здесь пешеходов, но мысли все его были о семействе Волковых, об их делах. Площадка перед следственным изолятором напоминала элитную парковку: повсюду стояли навороченные машины новых русских бизнесменов. «Раньше такого не было», - поморщившись, подумал Сомов. А сейчас будто напоказ друг перед другом – кто круче.
Выйдя из машины, Сомов постоял, покурил, посмотрел на облака. В детстве он часто, лежа на траве, любовался ими. Эта привычка сохранилась и сейчас. Затоптав окурок, Сомов решительно направился к заместителю начальника изолятора по оперативной работе, с которым был хорошо знаком. Войдя и поздоровавшись, он сразу спросил:

- Что-то новое появилось по моим запросам?

- Виктор Семенович, а может сначала по рюмашке? - проговорил тот.

- Нет, сегодня давай без этого. Меня интересуют дружки Олега Волкова. Очень интересуют, - возразил Сомов.

- А почему ты к этому делу не подключаешь других? Все сам и сам.
- Боюсь утечки. В этом деле многие могут быть заинтересованы. Ты ведь знаешь, кем был отец Олега.

- Знаю, конечно. Но пока ты будешь собирать по крупицам доказательства, может, и еще кое-кто отправится в мир иной.

- Давай о деле! - перебил Сомов.

- Ну, хорошо. Вчера твоим подопечным передали записки, в которых им предлагалось придерживаться того, что им советует адвокат. Копии записок я передаю тебе. Ну, а вчера в камере одного из твоих клиентов появился новый задержанный, который весь вечер о чем-то говорил с ним. Наш человек не смог услышать их разговор.

- Это уже хуже. А свою технику почему не использовал?

- Не получилось, - не вдаваясь в подробности, ответил заместитель.

- Человек, который передал записки, ваш?

- Да.

- Тогда мне надо с ним поработать.

- Не вопрос. Когда и где?

- Если можно, сейчас.

Заместитель начальника СИЗО коротко с кем-то переговорил по телефону и, положив трубку, спросил:

- Мне оставить вас вдвоем?

- Да.

Вскоре в кабинет вошел мужчина.

- Я вас оставлю на несколько минут, Виктор Семенович, - сказал заместитель начальника.

Переговорив с вошедшим, Сомов уточнил фамилию передавшего записку и сразу выехал в управление.

 За свою двадцатилетнюю карьеру Сомов навидался всякого. Он помнил и дела, связанные с Гусаком. И хотя дело Гусака было успешно раскрыто, но с его убийством всплыло еще много старых, нераскрытых дел. Оказалось, что в сети розыскников попали не все люди, и они-то, учтя ошибки Гусака, специализировались на новых направлениях криминальной деятельности.

В кабинет Глазева Сомов вошел с таким измученным видом, что тот сразу спросил:

- Ты не заболел?

- Заболеешь с такими делами. Хватаем мелочевку, а организаторы на воле гуляют и преспокойно делают свои дела.

- Тогда скажи мне, почему так получается?

Сомов молчал.

- Не знаешь или не хочешь говорить? Так я тебе сам  скажу. Организаторы преступных групп стали уходить в легальный бизнес и делают вид, что ушли от криминальных дел. Но это лишь видимость. Наш бывший коллега открыл частное охранное предприятие для прикрытия своей криминальной деятельности. При том, что охранный бизнес самый тяжелый. И конкуренция, и ответственность, и сложности с уплатой налогов. А Волков почему-то процветает. Все свои преступления он совершает чужими руками, поэтому к нему подобраться так трудно.

Сомов слушал эти рассуждения рассеянно.

- Я понимаю, о чем ты думаешь, Виктор, - глядя на него, заметил Глазев. - Но это наша с тобой работа, и кроме нас с тобой никто другой заниматься Волковым не будет. И я прошу тебя не наломать дров. У него большие связи, да и в депутаты собирается баллотироваться. Поэтому не выпускай ситуацию из-под своего контроля.

- Спешат они очень, - заметил Сомов. - Предпринимают все, чтобы замять дело Олега Волкова.

- Когда намечаешь задерживать его?

- Есть информация, что завтра он должен встретиться с одним человеком, - ответил Сомов, думая о чем-то своем.

- Давай с этого дня и мы почаще будем встречаться. И не стесняйся в просьбах о помощи. Кстати, у тебя людей своих хватает?

- Пока да.

- Ну, а по изолятору что-то получил?

- Конечно. В работу с дружками Олега включился заместитель директора ЧОПа Тихомиров. Бывший майор комитетский. Сейчас - лучший друг Волкова-старшего.
Глазев припомнил недавний разговор со знакомым из ФСБ, который ему высказал много такого, о чем Глазев, в общем, и сам догадывался. Во многих бедах страны тот винил, в основном, эту организацию, которая, меняя свои названия, оболванивала людей: перекладывала все, что творила власть, на плечи других. То эта организация называлась ГПУ, то есть главное политическое управление, которое было главнее, чем даже политбюро. То ВЧК - Всероссийская чрезвычайная комиссия, то КГБ, то ФСБ. Но суть одна и та же - обслуживание первых лиц государства и уничтожение идеологических противников. Даже соратников Ленина уничтожили. Прикрывались борьбой со шпионами (хотя спутник с орбиты с легкостью заменит любого шпиона), а также - борьбой с терроризмом (который так и не могут остановить и лишь усиленно раздувают свои штаты для контроля над всем в России). После октябрьской революции они подталкивали вождей на борьбу со своим  народом. Проспали необходимость перестройки, а потом, организовав ГКЧП, пытались развязать гражданскую войну. Все идеологические разработки протаскивали через вождей такими, какими они были выгодны им. Главным принципом был и остается принцип – разделяй и властвуй. Поэтому и демократы незаметно ушли с политической сцены. Где они, и почему так произошло? Правильно, видимо, утверждал его знакомый, что главное в работе и нынешней ФСБ - создание системы, которую никто не смог бы сломать. Это является и основной причиной Российской трагедии. Поэтому и преступность не снижается, и милиция плохая, и всемогущество чиновников, разворовывающих Россию, растет. Все это выгодно, видимо, кому-то. Разве сверхумные чекисты не знают о коррупции в чиновничьих аппаратах? Знают. Но, видимо, и для них казнокрады не доступны.

От этих мыслей Глазева отвлек вопрос Сомова.

- А если этот Тихомиров при задержании Олега появится, тогда мои действия какие?

- Он - пенсионер. И если будет мешать, то окольцуй его!

- Понятно, - ответил Сомов и, усмехнувшись, вышел из кабинета.




3. ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ И МИРАЖ

На следующий день после разговора с Глазевым, оперативникам Сомова стало известно о готовящемся группой Олега преступлении. Организатором как и прежде был он сам. С утра Олег позвонил матери знакомого ему по институту парня и, представившись ее племянником, сообщил, что ее сын задержан милицией за изнасилование. Во время разговора Олег, изменив голос, называл свою собеседницу тетей Катей. Поверив версии Олега, женщина стала спрашивать, что надо сделать, чтобы помочь сыну. И тогда Олег заявил, что для положительного решения «вопроса» необходимо заплатить сто тысяч рублей. Потом Олег передал сотовый телефон, якобы, сотруднику милиции, и тот, представившись «Юрием Петровичем», подтвердил сообщение Олега о задержании сына «тети Кати». Впрочем, он согласился на снижение суммы до пятидесяти тысяч и посоветовал ускорить передачу денег. Он тут же назвал место и время. На это «тетя Катя» согласилась, хотя и предупредила, что передает деньги только в присутствии «племянника».

Подъехав к кассам аэрофлота и расставив своих сотрудников, Сомов стал ожидать появления всех фигурантов. Сомов не сомневался в том, что за деньгами приедет сам Олег, который, возможно, видел мать этого студента. Времени до встречи оставалось около часа, и он постоял возле рекламного щита, где красочно расписывались преимущества пользования аэрофлотом.
Потом Сомов вошел внутрь помещения касс, постоял в очереди в одну из них, осмотрел находящихся в помещении людей. Олега еще не было. Посмотрев на часы, Сомов, не спеша вышел из помещения. Возле рекламного щита стояла женщина. Он уже хотел подойти к ней, как вдруг увидел подъехавший черный «Мерседес», из которого выходили два парня. В одном из них Сомов узнал Олега.

- Вон она! - проговорил тот своему напарнику в милицейской форме и, толкнув его локтем, добавил, - Иди!

Подойдя к женщине, напарник представился:

- Я - Юрий Петрович. Мы с вами сегодня договаривались. А племянник ваш у машины стоит.

Женщина отдала пакет с деньгами «Юрию Петровичу» и тут увидела быстро подходившего к ним Сомов. Увидел его и «Юрий Петрович». Сунув руку в карман, он  выхватил пистолет, но Сомов в прыжке нанес правой ногой такой удар, что пистолет отлетел далеко в сторону. Неожиданно в руках парня сверкнул нож. Отразив удар блоком, препятствующим движение руки противника, Сомов резко крутанул его запястье, и нож выпал. От неожиданности «Юрий Петрович» на секунду растерялся, и этого времени было достаточно. От сильного удара ноги Сомова в область солнечного сплетения он сразу потерял сознание.

Проще происходило задержание Олега. Увидев схватку своего напарника, он понял, что нарвался на оперативников и, повернувшись, бросился к дверце своей машины. Но неожиданно перед ним вырос незнакомый мужчина, который сильным ударом опрокинул его на землю. Олег попытался подняться, но тут в глазах у него потемнело. Теряя сознание, он уже не чувствовал, как его подняли подбежавшие сотрудники, как надели наручники и как усадили в подъехавшую машину.

Услышав визг тормозов, Олег очнулся. Он не сразу понял, что с ним произошло. Вся сцена напоминала кадры боевика. Постепенно он стал приходить в себя, поднял голову и, увидев сидящих рядом оперативников, вспомнил все произошедшее. Ему стало не по себе. Особенно, когда, грубо толкнув его, один из сидящих в машине приказал ему выходить.

Окончательно Олег пришел в себя, оказавшись в знакомом просторном кабинете. У двери стоял шкаф с папками, а около окна - стол, за которым сидел знакомый ему следователь.

- Присаживайтесь, Олег Сергеевич.

Некоторое время он молчал, и Олег начал нервничать. Наконец, следователь, хмуро рассматривая его, проговорил:

- Как зовут меня, надеюсь, не забыли. Дело мы ваше еще не закончили, а вы опять за старое взялись. Надеюсь, на этот раз без лжесвидетелей обойдемся?

- Не понимаю, о чем вы.

- Вы же не ребенок и понимаете, что взяли вас с поличным. Поэтому отмазать вас будет сложнее. Даже вашему папочке.

- А вот его-то не трогайте! - взревел Олег. - Он полковник и больше вас прослужил в органах!

- Ну, зачем вы так?

- Я должен спасибо вам говорить за то, что вы избили студента? По какому праву так поступаете? Я жаловаться на вас буду!

- Вон как о правах заговорил Олег Сергеевич! - нарочито грубо ответил Голиков. - А на основании каких прав вы обманываете людей? Входите в доверие и обираете стариков и старух!

- Я не понимаю, о чем вы!

- Тогда послушай запись своего разговора.

Голиков включил диктофон с записью. И тут же увидел, как нервно заерзал на стуле Олег, услышавший свой голос с «тетей Катей». Прослушав запись, он проговорил довольно спокойно:

- Это еще ни о чем не говорит. Запись можно смонтировать, как угодно. Недругов у меня немало. Завидуют многие. Но, если даже будет доказано, что это мой голос, так я могу объяснить происшедшее шуткой. Решил попугать мамашу нашего студента. А то много выпячивается тот.

- А запись разговора с «тетей Катей» твоего подельника при получении денег?

- И это ни о чем еще не говорит, - язвительно ответил Олег.

- Говорит о многом, Олег Сергеевич. Кстати, твой напарник оказался умнее тебя, и явку с повинной уже пишет. Хороши у тебя друзья: пенсионера убили, а теперь вот - мошенничество! Я дам прослушать записи всех ваших телефонных разговоров. Поэтому не надо мне лапшу на уши вешать. Второй раз туфта, вроде той, что прогоняли работники игровых автоматов, не пройдет. Бери бумагу и пиши, как обманывали людей. Тогда, возможно, оформлю, как явку с повинной.

- Ничего я писать не буду. Если я арестован, ведите меня в камеру. Больше без адвоката я ничего не скажу. Номер его телефона вам известен.

- Известен, известен, гражданин Волков. Но запомни, своим поведением ты только хуже себе делаешь.

- Ведите в камеру! - уже более настойчиво потребовал Олег.

Оказавшись в камере, он несколько минут привыкал к тусклому свету. Наконец, сквозь едкий табачный дым увидел, что камера заполнена большим количеством людей разного возраста. Неожиданно кто-то спрыгнул с верхних нар и, подойдя к нему, спросил:

- Ну, а как называть тебя?

- Олег.

- Хорошее имя. И за что оказался здесь?

- Сам толком не знаю, - с досадой ответил Олег.

- А ты не тушуйся. Главное, в признанку не иди, - посоветовал незнакомец. - Я-то уже по третьей ходке и кое-что смыслю в ментовских делах. Рассказывай.

 Выслушав все, что произошло с Олегом, незнакомец рассмеялся.

- Задержали они тебя незаконно. Все это - туфта, и им не за что будет зацепиться. Так что, не боись! А вообще кто-то тебя пытается использовать этим задержанием. Ты у ментов подписывал что-нибудь?

- Нет. Сказал, что без адвоката ничего не подпишу.

- Молоток! – одобрительно произнес незнакомец. - А бумагу, которую требовали подписать, прочитал?

- Нет.

- Вот это напрасно. Надо знать, что там написано: и время задержания и кто задерживал и кто понятые. Кстати, менты били тебя?

- При задержании так врезали, что пришел в себя только в кабинете следователя.

- Козлы! - сочувственно произнес незнакомец. - Ну, а кроме адвоката поддержка другая есть?

Несколько минут Олег молчал, разглядывая незнакомца. О разработках в камерах он знал и опасался откровенничать. Но, с другой стороны, Олег очень хотел, чтобы о задержании быстрее узнал его отец, который, как и раньше, безусловно, примет все меры для его освобождения. Видя, что Олег замкнулся, незнакомец продолжал:

- Ты пойми, я спрашиваю о поддержке потому, что здесь можно быстро попасться на провокацию. Особенно - оперативников. Эти шустряки то разговоры задушевные заводят, то бить начинают. Без поддержки нашему брату очень плохо.

Не выдержав, Олег тихо проговорил:

- Мне бы записку передать отцу. Сообщить ему о задержании.

- А отец может помочь?

- Конечно. Он - полковник бывший, и друзей у него среди ментов немало.

- А как фамилия отца?

- Волков. Его многие знают, - не рассказывая, кем он работал, ответил Олег.

- А ты напиши ему. Я попытаюсь. Есть тут у меня один знакомый. Да ты не бойся, пиши.

В этот же день записка Олега была передана отцу, и тот сразу же вызвал к себе адвоката. Записка сына окончательно испортила ему настроение. С утра он словно предчувствовал очередные неприятности. Из-за нового задержания могут возникнуть проблемы с прекращением предыдущего дела, - думал он. А ведь сколько было потрачено и денег, и времени. А теперь даже лучший адвокат, с которым Волков был связан уже много лет, навряд ли сможет помочь. Единственная надежда на опережение оперативников.

Мысли Сергея Тимофеевича перебил приход адвоката. Поздоровавшись, тот осторожно спросил:

- Что-то случилось?

- Случилось то, чего я боялся. Речь о моем сыне.

- Что на этот раз?

- Сегодня сына задержали оперативники Сомова, и следователь прокуратуры отправил его в изолятор.

Некоторое время оба молчали. Первым заговорил адвокат.

- За что задержали?

- Не знаю. Выясняй! Я столько денег ухлопал, и никакого толка.

После минуты отборной ругани Сергей Тимофеевич поднялся и категорично проговорил:

- Иди и разберись! За что задержали? В какой камере содержится и какая нужна ему помощь? Надо узнать все подробности! По телефону со мной не разговаривай, а сразу приезжай в офис. Разговоры только там. Я сейчас тоже выезжаю туда.

В этот же день адвокат побывал в прокуратуре, узнал от следователя, за что задержан Олег, и отправился в следственный изолятор. Разузнав там все, что интересовало его клиента, адвокат выехал в офис Волкова.
Все это контролировалось сотрудниками Сомова, но нового пока ничего не дало.
В кабинете Волкова адвокат устало уселся в кресло и, не дожидаясь вопросов, заговорил:

- Все очень плохо, Сергей Тимофеевич. На этот раз повязали Олега капитально.  Оказывается, телефоны его друзей прослушивались, и им многое известно.

- А телефон Олега? - перебил Волков.

- И его, конечно. Ему даже дали послушать его разговор с будущей жертвой. Я потом подробнее узнаю про нее и сообщу вам. Но хуже то, что подельник Олега пошел в признанку и написал явку с повинной. Сидит в отдельной камере.

- Это, действительно, плохо, - мрачно согласился Волков.

 - Но, кроме эпизода, за который Олег задержан, у следователя прокуратуры ничего другого нет, - как бы успокаивая, добавил адвокат.

- Так он и раскроется перед вами, - заявил сидевший в кабинете заместитель директора ЧОПа Тихомиров.

- Надо все поподробнее разузнать! - предложил Волков, глядя на него.

- По своим каналам я, конечно, попытаюсь, - согласился Тихомиров. - Но надо бы послушать, что записано у подруги Олега.

- Послушаем! - заверил Волков и, обращаясь к адвокату, предложил тому поработать над улучшением условий содержания сына в изоляторе.

- Завтра с утра и займитесь этим, - распорядился он.
Оставшись вдвоем со своим заместителем, Волков мрачно проговорил:

- Меня беспокоит новый знакомый Олега в камере.

- Разберусь и доложу, Сергей Тимофеевич. Но надо бы быстрее послушать наши записи.

- Вот и действуй! - согласился Волков.

- Завтра утром наши пацаны захватят ее, и, пока она будет в подвале, заменим кассеты. А вечером вы ее освободите. Сделаем мираж такой, что она ничего и не узнает. Потом можно попытаться использовать ее в разговоре с братом и отцом. Она даже благодарна будет вам за освобождение.

- Можно попробовать. Но только так, чтобы не обидели ее и, главное, родственники ничего не узнали, - помолчав, Волков добавил:  «И насчет подельника Олега тоже подумай».

- Поработаем, Сергей Тимофеевич. Так я пойду. Надо подготовиться.
В этот вечер Ирина пришла домой раньше обычного. После занятий она  направилась в расположенный рядом с университетом сквер, в котором они всегда встречались. В сквере Олега не было. Она стала звонить ему на сотовый, но услышала незнакомый голос. Просидев в сквере более часа и не дозвонившись до Олега, Ирина в растерянности направилась домой.

Дома Ирина закрылась в своей комнате. Ей не хотелось никого видеть. Она сидела в кресле у окна. «Неужели он бросил меня?» - думала девушка. Из этого состояния Ирину вывел вошедший отец.

- Что-то случилось? - спросил он.

- Оставь меня в покое, папа.

- Хорошо. Но сначала пошли поужинаем вдвоем. Мама опять задерживается.
На кухне они молчали. Видя, что дочь чем-то расстроена, Дмитрий Антонович спросил:

- В институте все в порядке?

- Все у меня в порядке, папа. Но мне хочется побыть одной.

Она встала и снова ушла в свою комнату. Ирина снова села в кресло и стала смотреть в окно. А может, с Олегом произошел несчастный случай. Ирина хотела позвонить отцу Олега, но вспомнила предупреждение Олега о том, что отец не любит телефонных звонков от незнакомых людей. Ирина чувствовала свое бессилие, она ничем не могла помочь любимому человеку. Тут она вспомнила, как недавно встретила Олега с незнакомой девушкой. Шли они, о чем-то оживленно разговаривая, и Ирина тогда не придала встрече большого значения. Увидев ее, Олег сразу распрощался с незнакомкой и потом объяснил, что они учатся в одной группе. А может, Олег просто не верен ей? Скрывается от нее?
До утра Ирина так и не уснула. Она слышала, как пришла мать и как с ней разговаривал отец. Но сейчас она никого не хотела видеть, и уж, тем более, выслушивать мать.

Утром измученная, Ирина вышла из своей комнаты, и отец, чувствуя ее состояние, почти силой усадил за стол.

- Садись, садись, - твердил он. - Мама твои любимые гренки приготовила.

За столом Софья спросила:

- Ну и как с учебой? Хвостов нет?

Посмотрев на нее, Ирина мрачно проговорила:

- Не волнуйся, мама. Хвостов нет. Важнее, чтобы рога не выросли.

- О чем это ты?

Ирина молча ушла из кухни, а через несколько минут вышла из квартиры. На улице было прохладно, и она пошагала быстрее. Неожиданно рядом с ней остановился черный джип, за рулём сидел знакомый парень. Ирина подошла, чтобы узнать об Олеге, так как иногда видела их вместе.

- Ты не знаешь, где Олег? - нервно спросила она.

- А ты садись в машину. Тогда и поговорим, - ответил знакомый парень.
Забравшись на заднее сиденье, Ирина оказалась рядом с мужчиной, который сразу же приказал водителю ехать. Ирина снова задала свой вопрос, на что тот зло ответил:

- Сейчас приедем, и ты увидишь своего красавца! А пока сиди и не дергайся!
От неожиданности Ирина растерялась. Но затем резко подвинулась к дверце джипа.

- Убери руку! – приказал все тот же мужчина и резко дернул Ирину за плечо.

- Вы кто такие? - испуганно закричала Ирина. - Вы ответите за это! Отпустите меня!

Сидящие молчали. Машина же помчалась быстрее. Вскоре на окраине города джип остановился, и Ирину потащили в какой-то старый дом. Она попыталась вырваться, но после удара по затылку потеряла сознание.

Сознание возвращалось не сразу. Сначала она почувствовала, что была укутана теплым одеялом. Подняв голову, Ирина огляделась по сторонам. Похоже, она находилась в подвале. Она попыталась подняться, но голова страшно болела. Ирина стала искать свою сумку, она хотела позвонить отцу или брату. Однако сумки рядом не было.

Через несколько минут в подвале зажегся свет, вошли двое. Те самые, из джипа.

Первым заговорил парень.

- С братом своим давно встречалась? - спросил он.

- Мне некогда с ним встречаться. Я встречаюсь с твоим другом, и, если бы он сейчас увидел тебя, то научил бы, как надо обращаться с девушкой.

Тот усмехнулся и задал новый вопрос:

- А ты не знаешь, где он сейчас?

- Если бы знала, то не оказалась бы здесь, - ответила Ирина, и сразу получила сильный удар ногой в бок.

- Подонок! - прохрипела Ирина. - Ты ответишь за это.

- Полегче! Я ведь могу сейчас сделать с тобой все, что захочу, - злобно проговорил парень. Второй же на эти слова отреагировал по-иному:

- Успокойся, друган! Успокойся!

Поняв это, как поддержку, Ирина сразу попросила его:

- Мне бы сумку!.. Там у меня платок и телефон.

Эта просьба возымела действие. Мужчина кивком указал парню, чтобы тот принес сумку. Вскоре тот бросил сумку Ирине.

- Телефон тебе пока нельзя давать, - проговорил все тот же мужчина. - Сейчас мы оставим тебя, а ты подумай, почему пропал твой дружок.

После их ухода Ирина попыталась подняться. Она стала на одно колено, потом на другое и, держась за стену, выпрямилась. Осмотревшись по сторонам, Ирина подошла к узкому, зарешеченному окну. Потрогав руками решетку и убедившись в ее прочности, она пошла к двери. Но та была закрыта.

Ирина вспомнила, что в сумке должна быть косметичка с набором пилок для ногтей и заколки для волос. Порывшись в сумке, она достала заколки и попыталась открыть дверной замок. Минут десять она ковырялась в нем, однако результатов это не дало. Ирина заплакала.

Вдруг за дверью послышались чьи-то шаги. Спрятав заколку, она быстро вернулась на свое место. Дверь открылась, вошёл тот самый парень.

- Ну что, теперь вспомнила, где Олег?

- Вспомнила, как Олег тебя воспитывал, - с вызовом ответила Ирина.

- У тебя хорошее настроение, однако. Но я ведь могу и испортить его, - подмигнул он своему товарищу.

- Смелый ты парень! Но я, правда, не знаю, где Олег. Вчера он не пришел на встречу со мной. И на телефонные звонки не отвечает. А у отца Олега не спрашивали? Может быть, он знает, где сын? - спросила еще Ирина.

- Спросим, конечно, и у него. Но сейчас мы спрашиваем тебя. Возможно, знакомые что-нибудь говорили о нем?

Ирина промолчала. Она сама терялась в догадках, и ей нечего было ответить.
Когда дверь подвала закрылась, Ирина снова заплакала и опустилась на одеяло. Теперь она поняла, что от этих людей можно ожидать всего. От этого она расстроилась еще сильнее. Неожиданно она снова услышала за дверью голоса. Ирина отвернулась к стене и хотела притвориться спящей, но вдруг услышала голос отца Олега.

- Вы что с ней сделали? - кричал он.

- Ничего не сделали! - оправдывался знакомый парень. - Мы хотели узнать, где находится Олег, а она молчит.

Ирина повернулась к вошедшим и слабо проговорила:

- Он бил меня. Но я, правда, не знаю, где Олег.
Ирина поняла, что отец Олега пришел, чтобы освободить ее, и от этого стала смелее.

- Как ты смел так поступать? - схватив парня за горло, заорал Волков-старший. - Она же подруга Олега.

Ударив несколько раз парня, он приказал ему выйти, и парень смущенно залепетал:

- Сергей Тимофеевич, мы же искали Олега и у многих спрашивали, где он.

- Спрашивать надо было. Но зачем в подвал притащили? Я тебе этого никогда не прощу, - бушевал отец Олега.

Неожиданно у него раздался сигнал сотового телефона, и Волков, достав телефон, отошел в сторону. Несколько минут он слушал молча. Но затем Ирина увидела, как изменилось его лицо, и он приказал кому-то срочно встретиться со следователем и адвокатом.

Подойдя к Ирине, он сообщил, что Олега задержали за какие-то телефонные шутки. Затем помог Ирине подняться и предложил:

- Сейчас поедем ко мне домой. Приведешь себя в порядок после того, что сделали с тобой эти подонки. Там и поговорим, что делать дальше. Завистников у Олега много. Вот и подставили, видимо, его. Пошли-пошли! Нам с тобой сейчас надо быть вместе. Он ведь тебя так любит.

Усадив Ирину на заднее сиденье «мерседеса», Волков сразу повез ее в коттедж. Дорогой они молчали. Из доклада своего заместителя он уже знал, что запись разговора Ирины с родителями ничего не дала. «Значит в задержании Олега она не при делах. Но использовать ее для влияния на брата попытаться следует», - размышлял он, выстраивая свои комбинации по освобождению сына.

Дома он спросил:

- Душ будешь принимать?

- Да. Но мне переодеться надо. Я вся в пыли.

Волков принес халат и с грустью заметил:

- Халат бывшей моей жены. Мы ведь вдвоем с Олегом. Так рассчитывали на твою помощь. Без хозяйки дом - сирота.

Ирина знала, что у Олега несколько лет тому назад умерла мать. Поэтому поддерживать разговор не стала. И лишь взглянула на часы.

На что Волков ответил:

- Приведешь себя в порядок, поужинаешь, и я отвезу тебя домой.

Почистив одежду и приняв душ, Ирина вернулась в комнату Олега. На столе уже все было приготовлено. Открыв бутылку вина, Волков наполнил бокалы и сказал:

- Выпей. Это снимет напряжение. Сейчас главное помочь Олегу. Ты лучше не говори родителям и брату, что тебя сегодня эти недоумки держали в подвале. Это может отразиться на Олеге. Следователь подумает, что на тебе хотели зло сорвать дружки Олега. Понимаешь?

- Понимаю, Сергей Тимофеевич. Они ведь тоже не знали, где Олег.

- Вот. Вот. Это недоразумение скоро выяснится, и вы снова будете вместе. Но для этого и ты должна что-то делать.

- Я на все готова. Что от меня требуется?

- Ну, например, попросить отца своего и брата, чтобы повнимательнее разобрались в его деле.

- Конечно, я обязательно поговорю с ними. А брата попрошу организовать мне встречу с Олегом. Думаю, он обязательно поможет мне.

- Как все плохо произошло. И самое главное, узнал я об этом недавно. Мне все сообщили, когда я в подвале около тебя был. Думал, что он с тобой где-нибудь отдыхает. Но днем почувствовал какую-то тревогу и стал звонить его друзьям.

А когда мне сказали, где ты, сразу все бросил и помчался к тебе. Да ты выпей вина-то.

Отпивая из бокала по глотку, Ирина чувствовала, как ее тело наполняется теплом. Чувствовала благодарность к отцу Олега, который освободил ее из подвала и так старается помочь своему сыну. Снова посмотрев на часы, Ирина виновато проговорила:

-Мне пора домой. Надо что-то предпринимать. Представляю каково сейчас Олегу!

- Конечно, - вздохнув, согласился Сергей Тимофеевич.

Думая о своем дружке, Ирина пыталась представить, в каких он условиях сейчас находится. Она, разумеется, не могла знать, что недавно Олега перевели в другую камеру. И хотя он уже был знаком с тюремным бытом, воспринял этот перевод с тревогой. Особенно его беспокоило бездействие, на которое был обречен. Правда, он знал, что его не оставят. Отец, как и при первом задержании, примет все меры к освобождению. Но, кроме встречи с адвокатом, ни с кем другим он пока не встретился. В камере, куда его перевели, сидело несколько человек. И все они были заняты только самими собой. Появление нового сокамерника их будто и не интересовало.

Впрочем, и Олег тоже не интересовался своими соседями по камере. Первая злость прошла, и сейчас он очень хотел докопаться до причины своего ареста. Освободившись из камеры прошлый раз, Олег считал, что впредь он будет умнее и не попадется. Но все оказалось иначе. Намеки следователя на лжесвидетелей особенно взволновали его. Успокаиваться было рано. Тем более, на этот раз его подельник почему-то сразу стал признаваться. А если это так, то он может и по старым делам немало вспомнить. Тогда что ему делать? Признаваться или все отрицать, как в прошлый раз? Так думал Олег, слушая храп сокамерников. Сейчас он как никогда раньше нуждался в совете и помощи отца.

Ирина, придя домой, сразу прошла в свою комнату. Родители уже знали, что ее дружок задержан и помещен в следственный изолятор. Об этом им сообщил Игорь, попросив их пока ничего не говорить Ирине. Более часа Ирина не выходила из комнаты. Не выдержав, Софья предложила мужу поговорить с ней. На что Дмитрий Антонович ответил резким отказом.

- Ты чего? Она же твоя любимица, - обиделась Софья.

- И твоя тоже. Так что иди сама и как женщина с женщиной, поговори. Кстати, она давно нуждается в таких разговорах. Только учительских нравоучений поменьше.

Софья не любила слушать упреки мужа и сейчас была явно не в духе.
Войдя к дочери, Софья увидела Ирину в кресле. Глаза ее были наполнены слезами.

- Что-то случилось, доченька?

Ирина молчала.

Софья поставила стул рядом с креслом Ирины и, сев, обняла дочь. Она ласково, хотя и с некоторой наигранной обидой в голосе, произнесла:
- Ну, что ты молчишь? Если у тебя что-то случилось, то надо откровенно и сказать. Я мать, и я всегда помогу.

От этих слов Ирина неожиданно успокоилась. Видимо, она теперь так нуждалась в поддержке, что, прижавшись к матери, стала сразу рассказывать все, что ее мучило.

Начала она с рассказа о том, как они с Олегом любят друг друга и как многие им мешают из-за зависти.

- И чему они завидуют, доченька? - перебила мать.

- Он один сын у отца, и тот дает деньги Олегу. Большие деньги, на которые Олег мне подарки покупает. Вот и завидуют нам.

-  Многие парни своим девушкам подарки делают. И никто не может помешать этому, - подталкивая Ирину к главному, проговорила мать.

- Могут. Еще как могут. Из-за этого и подстроили так, что Олега милиция задержала.

- Как задержала?

- Так и задержала. Будто из-за каких-то телефонных шуток Олега.

- Если это шутки, то и беспокоиться нечего. Разберутся и отпустят.

- Не знаю. Не знаю. Милиция все может. Я хочу с Игорем поговорить. Он, наверное, знает об этом и должен помочь мне. А может быть, вы с отцом попросите его или других ваших знакомых внимательнее разобраться?

- Ты же знаешь своего отца. Он праведник. Как был им, так и остался. Если узнает, что Олег виноват в чем-то, то вместо помощи сделает хуже. А я ни с кем из милиции не знакома.

- Это плохо. Тогда я с Игорем поговорю. Мне он не должен отказать.

- А у отца Олега знакомые есть? - спросила Софья.

- Есть. Он ведь полковником был в органах. Конечно, он постарается помочь своему сыну. Но и я хотела бы поучаствовать в этом.

- А ты и поможешь. Поговори с Игорем и все расскажи, как мне. Идем, поужинаем, - ласково предложила Софья.

За ужином о случившемся с Олегом они уже не говорили. Но, когда Ирина вышла из кухни, Софья, многозначительно взглянула на мужа и молча кивнула головой, после чего громко проговорила:

- Ты иди, отдыхай. Я сама тут управлюсь.



4. НОВЫЕ  ВОЛНЕНИЯ

Прошло некоторое время, и Ирина постепенно стала успокаиваться. В открытую форточку вливалась прохлада сентябрьского вечера. Ирина решила не откладывать разговора с братом на завтра. Она достала сотовый телефон и набрала номер Игоря.

- Это я, - услышав голос брата, проговорила Ирина.

- Очень приятно, сестренка. Соскучилась?

- Конечно. Я так давно не встречалась с тобой. Думаю, завтра вечером в гости прийти. Не возражаешь?

- Как я могу возражать?! Наоборот, я очень рад и звонку, и желанию встретиться. Что приготовить для  встречи?

- Все, как обычно, Игорек. Мне надо поговорить о своем друге.

Игорь не перебивал, Ирина продолжила:

- Ты же знаешь, что я встречаюсь с одним парнем, и у нас все очень серьезно. Но с ним случилась беда. Недавно его задержали сотрудники милиции и посадили. Вот я и прошу тебя повнимательнее разобраться самому. От милиции всего можно ожидать. А он - порядочный парень.

- А как фамилия его? - схитрил Игорь.

- Волков. Олег Волков.

- Ладно. Узнаю, и завтра вечером поговорим.

Игорь уже, конечно, знал, как сработал Сомов. Но он не терпел вторжений в свою служебную деятельность. В то же время его беспокоило стремление сестры к самостоятельности, ведь этим мог кто-либо воспользоваться в своих целях. От матери Игорь знал, что сестра увлеклась Олегом не на шутку. Поэтому он, как и мать, считал, что необходимо вмешательство в эти отношения. Но вмешательство - тонкое, точное, аккуратное. Особенно эта мысль окрепла после задержания Олега и изучения уголовного дела об убийстве пенсионера.

В день задержания Олега Волкова Игорь Бодров, отложив все дела, несколько раз встречался со следователем прокуратуры Голиковым. Он читал протокол явки с повинной подельника Олега и другие протоколы допросов. Игорь понимал, что Олег использовал Ирину не только как любовницу, но и как будущую помощницу в случае раскрытия его преступлений. Это еще больше взвинчивало Игоря. Поэтому он и контролировал действия следователя, чтобы того не провели во второй раз.
На следующий день утром Игорю Бодрову позвонил Сомов и напросился на встречу. Как обычно, разговор состоялся в машине Сомова. Полковник сообщил Игорю, что вчера днем его сестру держали в подвале подчиненные Волкова-старшего.

- Захват был нужен для замены кассеты в диктофоне, вмонтированном в подкладке ее сумки. Имитацию захвата провели и для того, чтобы Волков-старший ее освободил и настроил на помощь Олегу, - добавил Сомов.

- Поэтому она и напросилась сегодня ко мне в гости, - выслушав, ответил Игорь, - но дело-то прочно идет.

- Не все так просто, Игорь Борисович. В дело влезает папаша и его заместитель Тихомиров. Тот подключает свои связи и опасность представляет не меньше Волкова-старшего. Поэтому я и предупреждаю об опасности. Мы, конечно, подстраховывать вашу сестру будем, но и вашего отчима, видимо, тоже надо предупредить.

- А остановить их нельзя?

- Этим мы и занимаемся.

Вечером, как и договаривались, Ирина приехала к брату. Тот уже был дома и готовился к встрече. Его жена готовила ужин, а Игорь продумывал свой разговор с сестрой. Обманывать и хитрить он не любил. Поэтому решил кое на что открыть глаза своей сестренке.

Некоторое время Ирина провела на кухне с женой Игоря, но затем, не вытерпев, спросила:

- А где Игорек?

- Как обычно, в своем кабинете.

- Пойду к нему. Мне поговорить надо с ним.

Войдя в кабинет, она как в детстве, обняла его и тихо попросила:

- Ну, рассказывай, что произошло с моим другом.

Игорь усадил сестру на диван, сам сел рядом и, взяв ее ладонь в свою, грустно произнес:

- Мне очень жаль, но порадовать мне тебя нечем. Я внимательно изучил все материалы дела и помочь ничем не смогу. Волковы уже давно занимаются уголовщиной и ловко скрывают это.

- Неправда! - перебила Ирина.

- Ты свою сумку где оставила? - спокойно продолжал Игорь.

- В коридоре. Там, где снимала туфли. А при чем здесь сумка?

- Да это так, чтобы тебя успокоить. А то ты слишком нервно перебила меня.

- Потому что я лучше всех вас знаю его!

- Тогда слушай и не перебивай.

Пока Игорь рассказывал все, что ему было известно, глаза Ирины наполнялись слезами. Ему было жаль сестру, но он решил сегодня идти до конца. Ирина сидела подавленной. Олег был слишком дорог Ирине, и ей очень хотелось, чтобы то, что рассказал брат, оказалось лишь предположением и не подтвердилось. Неужели она снова останется одна? Не выдержав, Ирина разрыдалась. Успокаивая сестру, Игорь прижал ее к себе и тихо проговорил:

- Конечно, я бы мог и не говорить тебе об этом, но ты все равно узнаешь. Так лучше узнать все от своего брата, который хочет видеть тебя счастливой. Не обижайся на меня.

- А может быть, можно как-то помочь ему? - спросила Ирина тихо.

- Не буду тебя обманывать. Все очень серьезно. И срок он получит, видимо, немалый.

- Но у него отец - бывший полковник и обязательно примет все меры, - продолжала сестра.

- Хорошо. Тогда я тебе расскажу еще кое-что. Ты знаешь, что в детстве меня держали в заложниках бандиты. Организовывал мой захват профессиональный преступник, который отбывал наказание в колонии, начальником которой был отец Олега. Он-то и устраивал встречи осужденного с преступниками. За это его потом и уволили. Так что об отце Олега не надо напоминать.

Услышав это, Ирина вздрогнула. Она вспомнила, как недавно ее держали в подвале и подумала, а не повторяется ли с ней та давняя история, которая произошла с братом? Вспомнила, как бушевал тогда отец Олега и как потом уговаривал ее не говорить об этом родителям и брату. Теперь уж и поведение отца Олега показалось ей достаточно двусмысленным.

Словно догадавшись, о чем думает сестра, Игорь продолжал:

- Об этом нашем разговоре я прошу никому не говорить. А отцу Олега, который с тобой, видимо, будет встречаться, говори, что просила меня помочь Олегу, и что я обещал. Пусть успокоятся и отец, и его друзья, которые могут принести много бед. Скажи тому, что просила у меня и разрешение на свидание с Олегом, но я пока не разрешил. Все поняла?

Кивнув головой, Ирина сидела неподвижно. Игорь, поднялся и подошел к окну. Он понимал, что своим разговором нанес сильную травму сестре и чтобы как-то успокоить, добавил:

- Ты приходи почаще к нам, а то и жена, и дочка так часто спрашивают о тебе.

- Хорошо, Игорь. Мне сейчас очень тяжело. А дома старики не поймут этого.
За ужином больше к этой теме не возвращались. Наталья Сергеевна предложила всем вместе отметить День милиции. Она же и сказала, что хочет пригласить на этот праздник Глазева, которому после развода со своей женой, видимо, очень одиноко.

- А когда он успел развестись? Прожили-то они вместе более двадцати лет, - спросил Игорь.

- Недавно. Ушла почему-то жена от него. Вот и остался один. А он мне как сын родной, - ответила Наталья Сергеевна и, повернувшись к Ирине, добавила, - ты передай мою просьбу своим родителям. Посидели бы все вместе. Поговорили. А то все дела да дела.

Прошло несколько дней после задержания Олега. Рассказанное братом вносило в душу Ирины смятение. Любовь к Олегу открыла перед ней такие чувства, каких она прежде не знала. В эти дни ее особенно томила тоска, и Софья, казалось, мучилась вместе с ней. Хотя и не знала, как помочь дочери. Она часто засиживалась у Ирины в комнате, и Ирина, чувствуя, как мать старается ей помочь, стала иначе оценивать вмешательство в ее личную жизнь.
День милиции в этом году приходился на воскресенье. После обеда Софья начала поторапливать мужа и дочь.

- Они уже все приготовили для нас, а мы неуважение проявляем, - твердила она. Однако Дмитрий отмалчивался, но вскоре и дочь заговорила об этом.

- Мне надо поговорить с Игорем. Да и Владимир Степанович что-нибудь интересное расскажет, - поторапливая отца, говорила она.

Когда они приехали и вошли в зал, то увидели Глазева, который рассказывал что-то Наталье Сергеевне.

- Вот и опоздавшие, - проговорила та, радостно. - На столе все уже ждет гостей. Так что прошу рассаживаться.

- А может быть, сначала поговорим, - попросила Ирина.

- Потом наговоритесь. За стол! За стол! - командовала Наталья Сергеевна.

Как и в предыдущий раз, Софью она усадила между Дмитрием и Глазевым, который сразу стал рассказывать о забавном случае на рыбалке. Слушала его Софья внимательно. И не потому, что это было интересным и забавным, а потому, что его слова не походили на то будничное, обыденное, которое всегда говорилось, они вносили непонятное волнение. А он, словно чувствуя это, воодушевлялся еще сильнее, отпускал замысловатые шутки и смотрел только на Софью. Конечно, это не нравилось Дмитрию Антоновичу, который участия в разговоре почти не принимал. 

- А может быть, перерыв небольшой сделать? - предложил Игорь, прерывая очередную шутку Глазева.

- Конечно, - поддержала Ирина.

Выйдя из-за стола, она взяла за руку брата и сразу же спросила:

- Что-нибудь новое насчет Олега появилось?

- Да, и очень многое. Но не в его пользу. Давай сегодня не будем об этом. Ты лучше включи музыкальный центр и пригласи на танец Глазева, а то он нашего батю унижает.

Ирина понимающе улыбнулась. Она видела, что отец ел без охоты, зато подливал в свою рюмку несколько раз.

Действительно Дмитрий Антонович в этот раз пил много. Злой и раздраженный, он то и дело подносил ко рту наполненную рюмку. Игорь едва сдерживал досаду и недовольство поведением матери и Глазева.

Вскоре послышались звуки вальса, Ирина подошла к Глазеву и пригласила его на танец. Софья недовольно посмотрела на дочь, но, услышав приглашение Игоря, улыбнулась.

Танцуя с матерью, Игорь сказал:

- Ты совсем не обращаешь внимания на своего мужа.

- О чем это ты?

- О том, что сказал. Не расстраивай папу! Очень прошу тебя!

Софья молчала. Не стал развивать эту тему и Игорь.

За столом, когда снова все расселись, Игорь предложил всем наполнить рюмки, поднялся и сказал:

- Я прошу выпить за самых дорогих для меня людей. Прошу выпить за моих родителей, с которых я всегда брал и буду брать пример.

Глаза его увлажнились, он поглядел на отчима и мать, и медленно поднес рюмку ко рту. Сидящие за столом дружно поддержали этот тост.

Дмитрий Антонович прекрасно понял причину вмешательства сына, ему хотелось уйти, не слушать больше ничьих разговоров и не видеть многозначительных взглядов Глазева, которыми тот одаривал Софью.

Как закончился вечер, Дмитрий Антонович помнил уже смутно. Пили кофе. Снова наполняли рюмки. Он еще видел, как тревожно смотрела на него Софья, как заставляла принять какое-то лекарство. Очнулся он утром в своей постели и долго лежал, вспоминая вчерашнее. Эти воспоминания были прерваны вошедшей Софьей.

- Как себя чувствуешь? - тревожно спросила она.

- Плохо.

- Ты перепил вчера, Дмитрий, - упрекнула Софья.

- Оставь меня в покое. Я полежу один.

Потребность побыть одному, подробнее вспомнить поведение жены и разобраться в своих мыслях так властно овладела им, что он резко повернулся лицом к стене.

- Я ведь хочу помочь тебе. Чаю принести?

- Я же попросил тебя оставить меня в покое, - повернувшись к ней, заговорил Дмитрий Антонович. - Неужели непонятно?

Софья посмотрела на него, повернулась и вышла. Оставшись один, Дмитрий снова задумался. Прошло более часа, и он постепенно стал успокаиваться.
Хуже чувствовала себя Софья. Она понимала, что вчерашнее ее поведение могло показаться бестактным. По дороге в школу, она решила вечером поговорить с мужем и объяснить, что любит только его. Неожиданно около школы Софья увидела Глазева.

- Господи, только не это! - испуганно подумала она.

Ее сердце заколотилось. Она замедлила шаг, но Глазев, увидев ее, быстро пошел навстречу. Поздоровался и несколько взволнованно заговорил:

- Вам не кажется, Софья Петровна, что вчера мы не договорили кое-что?

- Что вы имеете ввиду? - растерянно спросила Софья.

- Наши дальнейшие отношения.

Видя, как с любопытством поглядывают на нее спешившие в школу ученики, Софья недовольно произнесла:

- О каких отношениях вы говорите? У меня муж, которого я люблю.

- Но вчера мне показалось, что и я вам не безразличен.

- Это вам показалось. И давайте больше не возвращаться к этой теме. Я уважаю вас, как человека, которого любит Наталья Сергеевна. Более того, благодарна за освобождение из заложников Игоря. Но это не дает вам права на большее. Извините, мне пора.

- Я вечером буду вас ждать. И не пытайтесь от меня избавиться.
От этих слов у Софьи мучительно защемило сердце. Она почувствовала, что человек, о котором она тоже иногда думала, очень нуждается в ней.
Вечера Софья ждала с волнением. Она не хотела обижать Дмитрия и решила на встрече с Глазевым договориться, что они останутся друзьями, но не больше.
Однако, получилось не так, как хотела Софья. Увидев ее, тот сразу предложил провести время в ресторане.

- Мы же не дети. Посидим, поговорим, и я провожу вас домой, - настаивал он.

- Кстати, я сообщу кое-что о друзьях вашей дочери, - добавил он.
Софья согласилась. Вскоре они уже сидели в ресторане. На этот раз Глазев шутил меньше. Он с грустью рассказал, как от него ушла жена и как он одинок. Софья не перебивала. Она  и к фужеру, наполненному вином, не прикоснулась. Она думала о том, чтобы не допустить никакой вольности и не дать Глазеву ни малейшей надежды на себя.

- Вы обещали что-то сообщить о друзьях Ирины, - напомнила она, поглядывая на часы.

- Друг ее Олег Волков все еще надеется на помощь отца, но тот его уже не спасет. Наши ребята доказали много. Так что, Софья Петровна, можете не волноваться, срок он получит приличный. А дочь вашу мы оберегаем от этих подонков.

- Спасибо, - поблагодарила Софья и, поднимаясь, добавила, - извините. Но мне, правда, пора домой. Дмитрий Антонович после вчерашнего чувствует себя плохо, и я должна быть рядом с ним. Не обижайтесь и больше не настаивайте на наших встречах. Очень прошу вас.

Возвращалась домой она позже, чем в другие дни, и это беспокоило ее. С волнением поднялась на площадку второго этажа и долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Наконец, открыла дверь, вошла в темный коридор и увидела, что из кабинета мужа пробивалась полоска света. Не останавливаясь, она пошла к своей комнате. Но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и в коридоре стало светло.

- Ты поздно приходишь, Софья!

Голос мужа прозвучал строго, но, когда Софья обернулась, то увидела в глядевших на нее глазах лишь одну печаль. В свои восемьдесят с лишним лет Дмитрий Антонович Корольков выглядел намного моложе. Он был так же, как и много лет назад, строен и красив. Правда, волосы поседели. Но это придавало его лицу больше мужественности и горделивости.
Смутившись, Софья пробормотала:

- Извини… Я вынуждена была задержаться.

- Понимаю, - ответил Дмитрий Антонович. Затем, помолчав, добавил:

- Нам надо поговорить.

- Хорошо, - ответила Софья. - Но я сначала приму душ и потом приду к тебе.

В комнате она расстегнула темно-зеленое платье, достала халат. Чувствовала она себя виноватой. Она вспомнила годы совместной жизни с Дмитрием.

Вспомнила, как они привыкали к одному и тому же образу жизни, учились ценить то, что было ценно для другого. То, что Дмитрий был намного старше ее, не имело значения. Он не был дряхлым старичком и всегда старался доказать это. Иногда Дмитрий обижался на Софью, но это, как правило, длилось недолго. Главное, она знала, что ее муж обо всем позаботится, поможет советом и обеспечит всем необходимым.

Вся ее семья состояла из Дмитрия и детей. Больше Софье рассчитывать было не на кого. И конечно она не должна делать глупостей. Так размышляла Софья, принимая душ. Глубоко вздохнув, она подумала о предстоящем объяснении с Дмитрием.

Вытершись полотенцем, Софья надела халат, который так нравился Дмитрию, и взглянула на себя в зеркало. Выглядела она так же, как всегда. Выглядела красивой и очаровательной. Лишь глаза на этот раз выдавали ее беспокойство. Наложив косметику и закрутив волосы на затылке, Софья вышла из ванной и тихо постучала в дверь.

- Входи, входи, - раздался голос Дмитрия.

Шурша шелковым халатом, она вошла в кабинет Дмитрия. Сидел он в глубоком кресле и читал книгу.

- Ты хорошо выглядишь. Расскажи, как прошел день.

Софья заглянула ему в глаза и прочла в них боль. Ей захотелось обнять его и как-то успокоить. Но сделать это ей почему-то казалось невозможным. У нее возникло ощущение, что Дмитрий не подпускает ее к себе.
- Садись. Нам надо поговорить, - произнес он грустно.

Софья знала, о чем будет разговор. Она отвернулась, так как в этой ситуации оправдания были бессмысленны. А Дмитрий продолжал:

- Софья, я должен сказать тебе, что так продолжаться наша жизнь не может.
Словно не в силах вести этот разговор, Дмитрий глубоко вздохнул.

- Я понимаю, что ты намного моложе меня. Понимаю, что ты можешь увлечься кем-то. Но, если ты не в силах сдерживать свои чувства, то делай так, чтобы ни я, ни наши дети не видели этого. Я сочувствую тебе, но не надо показывать такое отношение ко мне при других. Вчера ты вела себя очень плохо.

Печальные глаза Софьи внимательно смотрели на мужа, и когда он замолчал, Софья заплакала.

- Ах, Дмитрий! Дмитрий! Я вовсе не хотела этого. Но он пристает ко мне и обещает помочь нашей дочери. Вот и сегодня он встретил меня около школы и, обещая что-то рассказать об Ирине, затащил в ресторан. Но верь мне, кроме тебя я никого не люблю. Об этом я и ему сказала и попросила оставить меня в покое.

По ее лицу текли слезы.

Вздохнув, Дмитрий продолжал:

- Раз уж мы затронули эту тему, ты должна знать, что я по-прежнему люблю тебя и не хочу терять.

Софья вынула из кармана платок и, вытирая слезы, проговорила:

- Спасибо, Дмитрий. Я тоже люблю тебя и обещаю впредь вести себя благоразумней.

Слушая ее, Дмитрий понимал, что жена говорит правду. Она не умела врать, от лжи она страдала так же, как и он. За годы совместной жизни они стали единым организмом и понимали друг друга с одного взгляда.
Дмитрий поднялся и с изменившимся лицом добавил:

- А с Глазевым я поговорю. Надеюсь, больше он приставать к тебе не будет.

В этот вечер они долго не ложились спать. Одетая в халат, подаренный ей мужем на день учителя, Софья смотрела на Дмитрия тем же любящим взглядом, как и много лет назад. Она видела его нежность, заботу о ней и верность слову. Он всегда выполнял то, что обещал и никогда не делал того, что противоречило бы его совести. Однако, именно в этот вечер, когда у них состоялся откровенный разговор, Софья вдруг почувствовала какую-то настороженность и некоторую медлительность мужа. Слишком уж все было у Дмитрия благородным и правильным для ее энергичной, полной томления натуры. Она даже подумала, а не лучше бы было, если бы Дмитрий встряхнул ее как следует? По-мужски. Уж очень часто он стал отмалчиваться в их спорах и размолвках. Иногда он даже не отвечал на ее грубости. Лишь молча поворачивался и уходил в свою комнату. Спали они уже давно в разных комнатах. Софья не догадывалась, что, после нанесенной обиды, Дмитрий, как правило, долго не засыпал, а иногда даже и не спал всю ночь.

Дмитрий Антонович догадывался, о чем сейчас думала Софья. Он подошёл, сел рядом и сказал:

- Пожалуйста, не перебивай меня. Я хочу сказать тебе еще кое-что более важное.

Софья медленно повернулась к нему:

- Говори, - едва слышно ответила она.

- Я хочу, чтобы ты изменила свое отношение ко мне и к нашей дочери. Не надо учительских нравоучений. Не надо относиться к нам так, как ты относишься. Практически и Игорь-то ушел к Наталье Сергеевне только из-за тебя.

- Он бы и так ушел, - перебила Софья. - Там ведь просторнее им.

- Возможно, и ушел бы. Но ушел бы по-другому. А не так, как это случилось. Поэтому он и не проявляет желания почаще бывать у нас. А я ведь предупреждал тебя. Сейчас у нас с тобой дочь, и я бы очень не хотел повторения того, что произошло с Игорем. Ты же понимаешь, что этим и Глазев воспользовался. Я понимаю, что намного старше тебя. Понимаю, что в жизни случается всякое. Понимаю, что каждому из нас не сладко. Но и в этой ситуации надо вести себя с умом. Пойми, я говорю не о себе и нашем браке. Я говорю о тех последствиях, которые могут отразиться на наших детях.

- Не надо меня воспитывать! - сердито возразила Софья. - Ты опять взвинчиваешь меня. - От признательности к мужу, которую она испытывала несколько минут назад, не осталось и следа. - При чем здесь все то, что ты наговорил сейчас? При чем?

Вздохнув, Дмитрий Антонович продолжил:

- Неужели ты не понимаешь, что твое поведение с Глазевым, как положительное, так и отрицательное, может стать известным Волкову. А теперь подумай, как в этом случае поступит этот человек?

От этого вопроса Софья растерялась.

- И что ты этим хочешь сказать?

- Не знаю. Но могу предположить много последствий. Особенно для нашей дочери. Тот же Глазев может в отместку тебе повести двойную игру. А если это случится, то угроза, в первую очередь, нависнет над Ириной и Игорем, - Дмитрий взял Софью за руку. - Если бы не это, я бы страдал молча, делая вид, что ничего не замечаю.

Слова Дмитрия напугали Софью так, что она не знала даже, что ответить.
Положив руку на плечо мужа, Софья проговорила:

- А я и не подумала об этом. Неужели все так серьезно?

Дмитрий кивнул.

- Серьезнее некуда. Но ты успокойся и сама больше ни в какие дела, касающиеся Волковых, не лезь. Все, что надо, делает и Игорь, и полковник Сомов. Особенно не говори об этом с Ириной. Поверь мне, все станет на свои места без нашего вмешательства.

В эту ночь они спали вместе. Точнее, спала Софья, а Дмитрий Антонович до утра так и не уснул. Размышляя о своем возрасте, он понимал, что жизнь идет к концу и, как бы подводя итоги прожитого, вспоминал свое детство и своих родителей.

Когда Дмитрию исполнилось шесть лет, он с родителями приехал в Краснореченск. До переезда родители жили в Казахстане, и о том периоде жизни Дмитрий ничего не помнил. Позднее, со слов матери, он узнал, что его отец до революции был казаком. А после революции, вернувшись в село, женился на женщине, которая и стала позднее его матерью. Своим трудом они поднялись до уровня крестьян, которые имели в собственности лошадь, две коровы, с десяток овец, кур и гусей. Выращивали пшеницу и на проданные излишки своей продукции приобретали необходимое для себя. Этих людей в то время стали относить к середнякам, и этому слову намеренно придавали негативный оттенок. Середняков стали постепенно раскулачивать и переселять из деревень в лагеря.
Арестовывались не только главы семейств, вывозились все семьи с малолетними детьми и стариками. Это делалось для того, чтобы освободить деревню от тех крестьян, которые любили трудиться, пользовались авторитетом односельчан, имели свое мнение были независимы. Но, самое главное, они не хотели идти в колхоз. Кроме этого, в каждой деревне были люди, которые после гражданской войны стали поперек дороги местным активистам, а попросту, лентяям и болтунам. Их-то активисты и стали относить к кулакам и середнякам. Как рассказывала мама Дмитрия, семья Корольковых понимала причины пришедшего зла и очень боялась раскулачивания. Поэтому Корольковы практически ни с кем не дружили, боясь доносов и предательства. Особенно боялся этого отец Дмитрия. Но чувство страха испытывала и мать Дмитрия. В одну из ночей они, погрузив на телегу кое-что из необходимых вещей, оставили дом со всем нажитым и выехали в Казахстан. Выехали, чтобы затеряться в степях Казахстана и избежать того, чего опасались. Когда Дмитрий расспрашивал, как они ехали, то мать начинала плакать и отвечала одно и то же: «Не надо об этом, сынок». Родился Дмитрий в Казахстане. Но, то ли от голода, то ли от чего-то другого, родившиеся до него два брата умерли, не прожив и года. Позднее Дмитрий Антонович догадался, что, видимо, это и подтолкнуло родителей к выезду из Казахстана в Краснореченск. Однако, работая в прокуратуре, он уже не расспрашивал родителей о том периоде.

После войны отец умер, и Дмитрию в шестнадцать лет пришлось устроиться на работу. Сначала учеником токаря, а затем токарем. Потом началась самостоятельная жизнь в военном училище. Затем служба в армии. И, хотя он помогал матери материально, встречались они только тогда, когда он приезжал в отпуск. В один из таких  приездов Дмитрий и похоронил свою мать. Позже он жалел о том, что мало узнал от нее о жизни до революции. Особенно о жизни ее родственников. В те годы он познакомился со своей будущей женой, которая  заменила ему его мать, взвалив на себя все заботы о Дмитрии.

Вспоминая свою жену, Дмитрий, как наяву, видел сейчас  ее пронзительно-синие глаза. Воспоминания нахлынули с такой силой, что он не слышал, как похрапывала лежавшая рядом Софья. Его первая жена была мудрой женщиной. И с нею Дмитрию хотелось всегда быть рядом. Отпуск они проводили только вместе, посещая разные уголки Советского Союза. Любую свободную минуту они дарили друг другу, не жалея о прожитом. Особенно Дмитрию нравились спокойные рассуждения его первой жены и сама ее манера говорить. Она никогда не допускала грубости и категоричности. Но ее непреклонная вера в правоту собственных убеждений всегда придавала уверенность и ему. За все годы совместной жизни она никогда не проявляла нервозности или невыдержанности, хотя Дмитрий видел, какой уставшей она приходила с работы. О любви они не говорили, потому что чувствовали ее каждой клеткой своего тела. А супружескую жизнь оба понимали, как взаимозависимость, поступаясь при этом своей свободой. Поэтому у них никогда не было ссор. Поэтому Дмитрий так болезненно и реагировал на категоричность и безаппеляционность со стороны Софьи. Каждый раз после минут ее запальчивости он вспоминал свою первую жену и очень переживал. Прожив многие годы со своей первой женой, Дмитрий хотел видеть и Софью такой же. Более того, с годами он почувствовал, что в его возрасте важнее становится не тело женщины, а ее душа. Именно душа любимой женщины придает мужчине бодрость, уверенность в себе и в будущей жизни. Даже предохраняет тело от заболеваний. Эти свои выводы Дмитрий и пытался донести до Софьи, которая, вроде бы, соглашаясь с ним на словах, иногда все же забывалась, являя образцы учительской категоричности. Правда, в отличие от Дмитрия, она не могла долго обижаться. По этому поводу он даже как-то пошутил, назвав Софью вулканом, а себя долго не застывающей лавой. Однако, вспоминая сейчас все это, Дмитрий благодарил судьбу за то, что она подарила ему Софью. Он понимал, что у каждого из них до встречи была своя жизнь со своими привычками, со своими спутниками жизни, которые имели свои характеры и свои особенности. Это Дмитрий понимал, и все-таки ему хотелось, чтобы Софья была похожей на его первую жену.

Однако, подумав об этом, он вспомнил, как переживала Софья во время их недавнего разговора, и понял, что кроме него ей никто другой не нужен. И надо ли осуждать ее за те вольности или даже бестактности, что были отчасти продиктованы заботой о нем и об их детях? Ему даже стало жалко ее.
Эти мысли неожиданно прервала Софья. Повернувшись к нему, она ласково спросила:

- А вставать не пора?

- Пора, пора, - ответил Дмитрий, потягиваясь и изображая только что проснувшегося.

- И как спалось? - спросила Софья.

- По-разному.

За завтраком они молчали. Но как только Ирина вышла из квартиры, Софья, не выдержав, стала рассказывать о  дочери.

- Ирина хочет встретиться с Олегом. Она просила меня, чтобы я поговорила об этом с Игорем.

- А вот этого тебе делать не надо. Мы же договорились, чтобы ты не влезала в это дело. Я сам поговорю с ним.

- Хорошо. Но меня беспокоит то, что дочь все еще не выбросила этого парня из головы.

- А чего ты хотела? Она девушка с особенностями, которыми природа не многих одаряет. Я сегодня поговорю с Игорем.

Оставшись один, Дмитрий Антонович вышел на балкон. Он хотел после ухода жены вздремнуть, но забота о дочери подталкивала к действию. Он вернулся в комнату и позвонил Игорю. Ответил тот сразу. Дмитрий Антонович предложил встретиться.

- А я сам хотел тебе это предложить, - ответил тот и сразу же добавил, - но дома не надо. Я лучше сейчас подойду в наш любимый сквер. Там и поговорим.
В сквере Дмитрий Антонович увидел сидящего уже Игоря, подошел и обнял его.

- Ты как, батя? - спросил Игорь.

- Нормально. Хуже, чем было, но лучше, чем будет, - как всегда ответил отчим шуткой.

- А конкретнее?

- Ирина с мамой говорила и просила, чтобы ты разрешил ей встретиться с Олегом.

- Об этом вчера и ее дружок просил следователя. Но я пока не разрешаю. Никаких свиданий. Ведет он себя слишком нагло. Считает, что все ему что-то обязаны делать, а сам просит своего отца о том, чтобы тот срочно убрал его напарника.

- Сильно мешает тот? - поинтересовался Дмитрий Антонович.

- Да. Многое вспоминает. Это и бесит Олега. Особенно проведенная между ними очная ставка. После нее сразу и обратился к отцу. Ты передай маме, что просьбу ее выполним, и что я обещал помочь в этом. Но только не сейчас. Попозже. Пусть следователь поторгуется с ним кое о чем.

- Понятно.

- Вот и хорошо. Но в квартире и с посторонними о Волковых никаких разговоров не ведите. Волков-старший развивает бурную деятельность, и ожидать от него можно всего, чего угодно.




5. ВОЛЧИЙ КАПКАН

Игорь не ошибался и не преувеличивал. Действительно, после полученного сообщения о необходимости убрать подельника сына, Сергей Тимофеевич продумывал, как это лучше  сделать. Он всегда тщательно обдумывал свои комбинации. А в данном случае комбинация касалась его сына, и провести ее надо было так, чтобы это не вызвало никаких подозрений. Лучшим способом решения проблемы он считал ликвидацию напарника его сына в камере. Об этом Сергей Тимофеевич и решил посоветоваться со своим заместителем. Встречу он предложил провести в одном из ночных баров.
Вечером они подъехали и беспрепятственно вошли в бар. В холле их уже ждал директор, который, улыбнувшись своим давним знакомым, спросил:

- Как обычно?

- Да, в нашу комнату, и все как обычно, - ответил Волков.

В небольшой уютной комнате они уселись в мягкие, удобные кресла. Обстановка в комнате располагала к отдыху. Тихо звучала музыка.

- Мне нравится у вас, - одобрительно проговорил Волков, стоявшему рядом директору бара.

- Очень рад. Что будем сегодня? - деловито спросил тот.

- Коньяк тот, что был в прошлый раз. Ну, а из закусок что ты предлагаешь? - обращаясь к своему заместителю, спросил Волков.

- Шашлык можно. Зелень и фрукты. А дальше будет видно, - ответил тот.

- Тогда добавьте к этому осетринку горячего копчения и икорку, - добавил Волков и предложил:

- Если можно, организуйте все сами. Не надо лишних.

Вскоре им принесли заказанное, и Волков наполнил коньяком рюмки.

- Перед разговором сначала выпьем, Анатолий. А ты включайся, включайся, - напомнил он.

Поняв, на что намекает Волков, тот вынул из дипломата небольшую коробочку, похожую на портсигар, и только затем поднял свою рюмку. Несколько минут они молча закусывали. Наконец, Волков, обращаясь к Тихомирову, спросил:

- Что будем делать с напарником?

- А что вы предлагаете?

- Думаю, в камере надо его убрать. Олег на очной ставке с ним все отрицал. Поэтому адвокату будет легче представить признания этого идиота в качестве наговора.

- Это может бросить тень на сына, - возразил Тихомиров.

- Почему?

- Потому что всем будет понятно, что заинтересован в этом только ваш сын. Нет, этот вариант не пойдет. Тем более, этого опасаются и оперативники. По моим сведениям в камере, где он содержится, и видеоаппаратуру поменяли, и человека держат.

- И что предлагаешь, Анатолий? До суда надо убрать его обязательно.

- Я не сижу сложа руки и кое с кем обговорил эту проблему. Конечно, напарника надо убрать. Но не в камере. Надо организовать ему побег с помощью врачей. Перевезти, например, в городскую больницу и оттуда вытащить. Когда вытащим, заставим его написать, что нам требуется. Написать, например, что опера пообещали отмазать его от всего, и поэтому он наврал им. Можно закрепить это и на диктофоне. А потом напарник пропадет без вести и, якобы, перед выездом в другую область перешлет эти признания в областную прокуратуру.

Выслушав это предложение, Волков наполнил свою рюмку и сказал:

- Ты прав. Это отвлечет оперов на какое-то время на поиски и отведет подозрения от сына.

Подняв рюмку, он не стал смаковать содержимое по глотку и осушил ее сразу.
Тихомиров, посмотрев на него с иронией, выпил тоже и только потом добавил:
- Но с квартирой того пенсионера пока ничего не предпринимайте. По моим данным, они ждут этого, и тогда не только Олег окончательно влипнет, но и кое-кто другой.

- Понятно, - ответил Волков. - Сейчас надо думать о сыне. Так что действуй, Анатолий и на расходах не экономь. Сколько надо будет, столько и плати.
На следующий день напарнику Олега через охрану сообщили, что ему готовят побег из следственного изолятора и что побег будет организован, якобы, одновременно с Олегом. Услышав это, он радости не почувствовал, так как понимал, что его признания не останутся безнаказанными.

В этот же день вечером напарник встретился со знакомым парнем, и тот сообщил подробности побега.

На следующий день, после осмотра врачом, его перевезли в городскую больницу. Сопровождали два сотрудника СИЗО, один из них организовывал ему встречу со знакомым парнем. Зато второй предупредил, что при малейшей попытке неповиновения пристрелит немедленно.

- Вот за это спасибо, - как бы обрадовавшись, проговорил «больной», - а то уже и жить не хочется.

- Можешь не благодарить, - мрачно ответил тот. - Тебя как зовут-то?

- Вадим Серов. Но друганы называют Серым.

- Ты не фраерись, Серый. Жизнь-то одна. Помни, что я сказал. Мне лишних проблем не надо.

- Мне они тоже ни к чему, - согласился Серый.

Помещение, в котором оказался Серый с охраной, было небольшим. Находилось оно в конце здания на первом этаже. Окно было зарешечено, но в коридоре на некоторых окнах решетки менялись. После осмотра врачом Серый остался вдвоем со знакомым охранником, который сообщил, что второй пошел за бутылкой.

- Так что будь готов, - добавил он. - Только меня не засвечивай.

Вернувшись, охранник стал готовить ужин, но телефонный звонок отвлек его. Зазвонил телефон и у второго охранника, который, выслушав, кивнул головой Серому, давая сигнал к побегу. Серый ударом табуретки оглушил первого охранника. Распахнув дверь больничной палаты, он выбежал в коридор и через мгновенье, выбив локтем стекло в незарешеченном окне, выпрыгнул наружу. Подбегая к проходной, Серый увидел, как навстречу ему выскочил дежурный охранник.

- Ты куда? - успел тот выкрикнуть, и в это время на него навалилось несколько человек.

Оказавшись за оградой больницы, Серый побежал за знакомым парнем, и тот на ходу сообщил, где его ждет машина. Неожиданно из-за угла появились два сотрудника патрульно-постовой службы, один из которых схватил за горло Серого, а другой направил пистолет на знакомого парня.

Не мешкая, Серый нанес тому, кто держал его за горло резкий удар между ног, а потом рубанул по шее ребром ладони. Тот рухнул на землю. Повернувшись, Серый увидел, что второй тоже, согнувшись, корчится. Пистолета в руке у него уже не было. Подбежавший парень крикнул ему: «За мной!», и снова они мчались по дороге, слыша крики преследователей. Наконец, они увидели ожидавшую их машину.

- Быстро садитесь! - крикнул человек из «мерседеса».

И сразу «мерседес» рванул с места. Попетляв по узким улицам, машина выехала из города и понеслась по кольцевой дороге, обгоняя другие автомобили. Сидящие на передних сиденьях молчали. Вскоре «Мерседес» свернул с кольцевой дороги и подъехал к небольшому поселку, застроенному хрущевками и старыми бараками. Через несколько минут они остановились около барака, огороженного бетонным забором и, сидевший рядом с шофером, повернувшись к Серому, заявил:

- Приехали!

Рядом остановилась вторая машина, и из нее выскочили два знакомых парня.

- Ведите его, - приказал Тихомиров, которого только сейчас узнал Серый.

Услышав эти слова, Серый насторожился. Он знал безжалостность этих людей. Мышцы Серого напряглись, как и в начале побега, но Тихомиров усмехнулся:
- Вот и приехали, Вадим. Сначала немного побудешь здесь. А потом определим тебя в другую область. Ребята наши побудут с тобой. А то, не дай бог, опера выйдут на след. Снова туда тебе попадать нельзя. К побегу прибавилось еще и убийство охранника. Уж очень сильно ты его ударил табуреткой.

Парни повели Серого в барак. По лестнице они спустились в какой-то подвал и, миновав темный коридор, очутились в освещенной лампами «бра», комнате.

- Вот тут, Серый, ты поживешь несколько дней, - проговорил один из парней. - Без нас никуда выходить тебе нельзя. Туалет покажем. Диван твой вон в том углу. Отдыхай и веди себя прилично, а то мы можем обидеться.

В эту ночь уснул Серый не сразу. В подвале было так холодно, что он несколько раз натягивал старое одеяло на голову. Мешало уснуть и сообщение Тихомирова об убийстве охранника. «А за это светит срок побольше», - думал он. Только к утру Серый забылся в тревожном сне. Разбудил его один из парней.

- Вставай. Поешь, и начальство будем встречать, - сообщил он.

- Какое еще начальство? - спросил Серый.

- Анатолия Васильевича с шефом. Готовься к разговору!

Серый понял, что разговор с шефом будет о том, почему он пошел в признанку и засветил Олега. Ему стало не по себе. Похоже, ему теперь каюк. «Для того и вытащили из следственного изолятора» - подумал он.

Нехотя Серый проглотил два бутерброда с колбасой и, не успев допить чай, услышал скрип отворяемой железной двери подвала.

Первым он увидел Тихомирова. За ним шел Волков или, как братки называли его «Волчара». Подойдя к дивану, на котором сидел Серый, тот повернулся к охранявшим парням, и сразу же один из них поднес стул.

Серый медленно поднялся, но Волков приказал:

- Сиди-сиди!

Не спеша, Волков сел на стул и впился немигающими глазами в Серого.

- Ну, рассказывай, как предал моего сына.

- А что рассказывать, если вы знаете? - едва слышно отозвался Серый.

- Когда тебя спрашивают, надо отвечать, Вадим, - спокойно добавил Тихомиров. И, опережая Волкова, продолжал, - Расскажи, почему ты откровенничал у следователя? Почему подвел Олега? Тебя они били или пообещали за твои признания освободить?

Поняв вопросы Тихомирова, как единственное для него спасение, Серый стал рассказывать.

- Да обещали прекратить мое дело, если я все свалю на Олега. Ну, а я подумал, что потом откажусь от своих признаний, и тогда легче будет оправдываться Олегу.

- Анатолий Васильевич, да он у нас, оказывается, великий гений, - усмехнулся Волков. - Ему же надо спасибо говорить, а мы его в таких условиях держим.
Говоря это, он всматривался в Серого злобным взглядом, в котором читался смертный приговор.

- Сергей Тимофеевич, я сам с ним поговорю, - вмешался Тихомиров. - Он же не специально признался, а чтобы обмануть и затянуть расследование. Я вот думаю, ему надо все их хитрости подробнее написать на имя прокурора области. Пусть узнает, как его подчиненные обманывают. Вот тебе бумага и ручка. Пиши подробнее. Если что-то будет непонятно, мы подскажем. Кстати, заместитель прокурора Игорь Борисович Бодров с тобой разговаривал?
Серый вздрогнул, и это не прошло незамеченным для Волкова, который продолжал смотреть на него.

- Конечно, разговаривал. Но его больше интересовало убийство пенсионера.

- Ну, и что ты сказал?

- Сказал, что по тому делу я ничего не знаю, так как сам не участвовал и от ребят ничего не слышал. У нас ведь действительно не принято много говорить.

- Но ты-то разговорился и подставил Олега, - со злостью произнес Волков.

- Сергей Тимофеевич, - снова вмешался Тихомиров, - он же объяснил, для чего это сделал. Давайте не будем мешать ему.

- Хорошо, - сумев совладать с собой, ответил Волков. Он уже выглядел спокойнее. На лице его играла ироническая усмешка, - действительно, не надо мешать. Но слишком много вопросов к нему.

- Вот потом и зададим, - сказал Тихомиров.

Получив от Серого написанные листы, он прочитал их и заметил:
- Все правильно! Молодец! Мы еще раз почитаем повнимательнее и завтра снова встретимся. У нас будет много вопросов, и ты постарайся все вспомнить. Это очень важно и для тебя, и для Олега.

- Я вспомню. Обязательно все вспомню, - заверил поднявшихся шефов Серый.

- Вот, вот. Вспомни, и как Сомов из уголовки с тобой разговаривал. Кстати, кроме этих двух дел о других тебя там не спрашивали? - хищно сощурившись, спросил Волков.

- Нет. Я для них мелкая рыбешка. Ну, пытался обмануть женщину. А кто сейчас не обманывает? Я понял, что их больше интересует убийство пенсионера.

- Ладно. Думай и вспоминай! - проговорил Тихомиров, направляясь к выходу.

В эту ночь Серый снова почти не спал. Волков, конечно, не простит ему предательства сына. И помощи ему теперь ждать не от кого. «Но, если это так, то надо думать, как спасать себя» – думал он. Неожиданно Серый вспомнил свой побег в Афганистане. Разведвзвод, в котором он проходил службу, нарвался тогда на засаду, и многие погибли. Оставшиеся в живых, в том числе, и сержант Серов, попали а плен. В одну из ночей он сумел отжать крепежное кольцо и, избавившись от цепи, бежал. Сейчас он даже не был в наручниках, и бежать легче, хотя рядом и находятся два крутых здоровяка.

Серов пытался с ними заговорить, как-то расположить к себе, но те молчали.

Лишь к утру, когда один из них заснул, второй подошел к дивану, на котором лежал Серый и, увидев, что тот не спит, спросил:

- Ты чем это так обидел наше начальство?

- Вроде бы, ничем.

- Тогда почему они так обозлены на тебя? Когда выходили отсюда, шеф приказал нам не спускать с тебя глаз и, в случае чего, сразу пристрелить.

- Не знаю даже, что и сказать. Наверное, потому что попались с его сынком, которого он пытается спасти. Возможно, пытается в обмен на меня получить для сына какое-нибудь послабление. Поэтому они и помогли мне с побегом, - схитрил Серый.

- Жалко мне тебя, - сокрушенно покачал головой парень, - Волчара очень жестокий человек. И от него всего можно ожидать.

- Будем надеяться на лучшее, - ответил Серый и добавил:

- Я ведь помогаю ему с освобождением сына.

Когда наступил рассвет, Серый уснул и спал на этот раз почти до обеда. Перед обедом его разбудил парень, который разговаривал с ним ночью и сообщил, что скоро вчерашнее начальство снова приедет.

- Так что, вставай, и поешь, - добавил он.

Приехали они к вечеру. За это время Серый много передумал разного, ожидая самого худшего.

Приехавшие сразу начали с вопросов:

- Вспомни подробнее, о чем говорил с тобой зампрокурора Бодров, - спросил Тихомиров.

- Я же сказал вчера, что спрашивал он про убийство какого-то пенсионера. Но я ответил, что не знаю.

- А про других пенсионеров спрашивал? - вмешался Волков.

- Да. Он говорил, что стали пропадать куда-то пожилые одинокие люди, и поэтому спросил, что мне известно об этом. Но я действительно ничего не знаю. Так и ответил ему.

- Хорошо. Видишь, вот и вспомнил. Ну, а кем он еще интересовался? - оживился Волков.

- Спрашивал, кто из милицейских начальников приходил к нам в контору и как часто.

- Ну, а ты?

- А я откуда могу знать. Сказал, что кто-то в гражданской одежде и приходит. Но это видимо, наши клиенты.

- Давай, Вадим, теперь подробнее расскажи о допросах следователя. То, что ты написал вчера. Расскажи, как он тебя заставил врать об Олеге и что за это обещал, - вмешался Тихомиров.

Около часа Серый рассказывал о допросах, сообщая то, чего и не было на самом деле. Он понимал, что это вранье для чего-то нужно пришедшим, так как видел, как согласно кивал головой Тихомиров. Иногда он задавал кое-какие уточняющие вопросы. Закончив разговор, Тихомиров несколько минут молчал. Не выдержав, Серый спросил то, что его так волновало.

- Ну, а меня когда в другую область отправите?

- Сегодня ночью и отправим. Так что готовься, - хищно улыбнувшись, ответил Волков и направился к выходу.

Оставшись с охранявшими его парнями, Серый напряженно думал, как ему вырваться из подвала. Он уже давно не сомневался в вынесенном ему приговоре.
Около десяти вечера Серый попросился в туалет. Повел его парень, который всегда отмалчивался. В коридоре подвала Серый шел впереди. Повернувшись, он попросил закурить и, когда сопровождавший полез в карман за сигаретами, сильным ударом в челюсть опрокинул его. Вытащив из кобуры у него пистолет, Серый побежал по коридору. Вот и лестница. Взлетев по ней, Серый открыл дверь и увидел сидящих невдалеке незнакомых парней, которые от неожиданности не сразу сообразили, что нужно делать. Наконец, один из них заорал:

- Мочи его!

Деваться было некуда. Один из парней выхватил пистолет. Серый в прыжке перехватил руку с оружием, крутанул. Грохнул выстрел, и второй парень упал. А дальше проще. Дальше - приемы, которым его обучали в разведроте. Удар по ногам - тот падает. И пистолет в руках Серого. Теперь у него уже два пистолета, и надо быстрее бежать. Рядом могли быть и другие братки, которые должны были услышать выстрел. Если они выскочат, то церемониться с Серым не будут. Но других на пути пока не было. Серый подбежал к воротам, попытался  их открыть. Затем помчался к стоящей у забора машине, прыгнул на капот, с него на крышу машины, а с машины на бетонный забор. Кубарем скатившись с забора, Серый увидел, что к бараку приближается джип, из которого раздалась автоматная очередь. Это были подъехавшие за Серым братки Волкова. Автоматная очередь могла прошить его, но армейские рефлексы и на этот раз не подвели Серого. Он метнулся в сторону и выхватил оба пистолета.
Джип остановился, и из него выскочили два парня. Серый начал стрелять. Парень с автоматом всплеснул руками и стал медленно оседать. Через пару секунд Серый уложил и второго. Остался водитель в джипе, и Серый несколько раз выстрелил по колесам. И еще в доме остались в живых два парня, одного из которых он обезоружил в коридоре.

Серый обернулся. И вовремя среагировал. Из открытых ворот они бежали к нему. Стреляя по ним, Серый увидел, как они оба упали. Оглядевшись по сторонам и не увидев больше опасности, он побежал в сторону леса.

Добежав до леса, тяжело дышавший Серый остановился. Пробежал он около километра. Погони не было. Даже наоборот, все сейчас говорило о тишине и покое. На несколько минут он задумался. «За чьи интересы я испытываю все это? В Афгане было понятно, кто против кого. А здесь свои убивают своих». От этих мыслей ему стало противно.

Серый пошел вдоль леса в сторону города. От леса отрываться он не хотел, Волков и Тихомиров наверняка уже подняли переполох.

 К утру Серый был уже недалеко от окраин Краснореченска. Рядом была автострада. Сейчас он думал о том, где ему раздобыть телефон, чтобы связаться с человеком, в порядочность которого он поверил после первой встречи. Этим человеком был для него заместитель прокурора района Бодров. Эта вера особенно окрепла после того, когда он понял, что ему готовят Волков и Тихомиров.

Пока Серый размышлял, как связаться с Бодровым, он увидел невдалеке остановившуюся «Ниву». Понаблюдав за ней несколько минут, Серый решил подойти. Из машины раздавались звуки музыки. Поправив одежду, Серый подошел и увидел обнимавшихся мужчину и женщину.

- Мне бы позвонить другу, а телефон оставил дома, - проговорил он, открыв дверцу машины.

- Возьмите, - протягивая телефон, ответила смутившаяся женщина.

Отойдя в сторону, он набрал номер телефона своей девушки и тихо проговорил:

- Это я.

- Слышу.

- У меня серьезные неприятности.

- Знаю. Ко мне уже приезжали и предупредили, чтобы я сразу сообщила им о тебе, как только ты появишься.

- Кто?

- Сказали, что с твоей работы.

- Понятно. Ты сходи в районную прокуратуру и сообщи заместителю прокурора Бодрову, что мне очень нужна его помощь. Но разговаривай только с ним и не по телефону.

- А я чем-то могу помочь?

- Вот это и будет твоя главная помощь.

- Но где ты?

- Недалеко. Пусть подъезжает к автомойке на окраине города. Рядом с водонапорной башней. Как только я увижу его лично, так сразу и подойду.

- Вадим, а мне подъехать с ним?

- Нет. Нет. Мы встретимся позже.

- Понимаю. Но я так хочу видеть тебя.

- Увидишь. Если все сделаешь так, как я прошу. Целую.

Серый вернулся к «Ниве» и вернул телефон женщине.

Потом он вернулся в лес и стал выбирать место поближе к автомойке, с которого бы мог увидеть Бодрова. Серый не сомневался в том, что его девушка отложит все свои дела и выполнит его просьбу. Встречались они уже давно и понимали друг друга с полуслова.

Действительно Вера (так звали девушку) вскоре после разговора сидела в кабинете Бодрова. Выслушав ее, тот спросил:

- А к вам кто-нибудь приезжал из его друзей?

- Да. Приезжали сегодня утром с работы Вадима и предупредили, чтобы я сообщила им, если что-то узнаю.

- Понятно. Но говорить им то, что сказали мне, не надо.

- Об этом просил и Вадим. Он очень чего-то боится и ждет вашей помощи.

Говоря это, она походила сейчас на маленькую напуганную девочку, которая искала у него защиты для своего друга. Это растрогало Игоря, и он, чтобы успокоить ее, проговорил:

- Я понимаю вас и постараюсь помочь Вадиму. Но вы никому не говорите, что были у меня, и никаких других мер не предпринимайте. Иначе это навредит Вадиму. Понятно?

- Да. Спасибо вам. Так я пойду?

- Идите. Все будет хорошо, - пообещал Бодров.

Проводив подругу Вадима Серова, он несколько минут осмысливал услышанное.

Затем позвонил полковнику Сомову. Ответил тот сразу.

- Это Игорь Бодров. Надо срочно встретиться.

- Выезжаю, - коротко ответил тот.

Встретились они возле прокуратуры. Поздоровавшись, Сомов сразу повел его в свою машину.

- Рассказывайте. Вы ведь напрасно не будете беспокоить, - проговорил он, усаживаясь.

- Кажется, для вас начинается интересная работа.

- Для меня всегда моя работа интересная. Так что на этот раз? - заинтересованно спросил Сомов.

- Я только что встречался с подругой Вадима Серова, который сбежал из больницы. Она сообщила о том, что Серов нуждается в моей помощи и ждет встречи.

- Она назвала место?

- Назвала. Он сейчас ждет меня около автомойки, которая рядом с водонапорной башней. Я не думаю, что это какая-то подстава. У меня с ним хороший контакт, - ответил Бодров и, помолчав, добавил: - надо встретиться.

- Поехали, - согласился Сомов, прокручивая в голове свои действия на этой встрече.

Вскоре они подъехали к указанному месту, и Бодров заявил:

- Мне надо выйти из машины одному. А вы пока сидите.

Игорь вышел из машины и стал осматриваться. Неожиданно с противоположной стороны дороги появился Серов и медленно начал приближаться.

- Садитесь в машину, - встретив его, сразу предложил Бодров.

В машине Серый увидел полковника Сомова и несколько насторожился.

- Не волнуйтесь, Серов. Он все о вас знает. Так что можно говорить.

- А может быть, сменим место? - предложил полковник Сомов.

- Тогда поехали в сторону леса, - согласился Серов.

Когда машина остановилась невдалеке от того места, где недавно стояла «Нива», Бодров, сидевший рядом с Серовым, заговорил первым:

- Ну, рассказывайте, что произошло.

- С самого начала?

- Да. С побега из больницы.

- Но до побега меня готовил на лечение врач из следственного изолятора.

- Тогда начинай с камеры.

Выслушав все, что произошло до побега из подвала, молчавший до этого Сомов спросил:

- А теперь вспомни подробнее, какие вопросы тебе задавали и Волков, и Тихомиров.

Рассказав и об этом, Серов добавил, что он очень боялся мести Волкова, поэтому и решил бежать.

- Не переживай, - успокоил его Сомов.

- Да, но при побеге из больницы я убил охранника.

- Какого охранника? - удивился Бодров.

- Которого ударил табуреткой. Так сказал мне Тихомиров.

- Никого ты не убивал в больнице. Это они тебя запугивали, - усмехнулся Сомов.

- Но когда я убежал из барака, мне пришлось стрелять, и кое в кого я, видимо, попал.

- Так по тебе ведь тоже стреляли? - заметил Сомов и сразу спросил, - Оружие, из которого стрелял, с тобой?

- Да, вот возьмите, - подавая два пистолета, ответил Серов.

Положив пистолеты в целлофановые пакеты, Сомов, обращаясь к Бодрову, предложил свой план.

- Появляться ему, Игорь Борисович, пока нигде нельзя. Волчий капкан, который для него поставили, обязательно сработает. Давайте, я пока сам с ним поработаю. Потом вместе и решение примем. Надо сделать так, чтобы никто не узнал о том, что он у нас. Даже подруга его. Есть у меня на этот счет кое-какие соображения. Но это потом. К вечеру, думаю, мы получим санкцию на размещение его в соседней области. Так что поехали. Сейчас каждая минута дорога.

В этот же день, оставив Серова на квартире одного из своих оперов, Сомов сразу же вернулся в управление. Ему нужно было срочно встретиться и посоветоваться с Глазевым.

Встретил тот его недовольно:

- Я с утра ищу тебя, - поздоровавшись, начал он.

- Работа, Владимир Степанович. Работа, - оправдывался Сомов.

- А сотовый почему недоступен?

- Забыл включить.

- Ну ты и даешь! Забыл включить! А я тут оправдывайся перед начальником управления. Тебе не кажется, что наш город превращается постепенно в город коррупционеров, воров и убийц?

Сомов промолчал.

- Ведь дня не проходит, чтобы кого-нибудь не убили. У генерала утром был Волков и жаловался на какого-то своего охранника, который, якобы, убил двух его подчиненных. Я, конечно, догадывался, чьих это рук дело, но хотел кое-что уточнить у тебя. А ты, оказывается, забыл включить свой сотовый.

- Не надо меня упрекать, Владимир Степанович. В нынешней нашей жизни и не то можно забыть, - перебил его Сомов.

- Ладно, проехали! Что у тебя? Видимо, не случайно пропадал столько времени. Так что докладывай!

Подробно доложив, что ему стало известно и о побеге Серова, и о действиях бывшего начальника колонии Волкова, он сообщил о том, что этот охранник сейчас находится в надежном месте и под надежным присмотром. Затем, помолчав какое-то время, добавил:

- Но я предлагаю продолжить игру, которую ведет Волков. Можно с помощью этого парня выйти и на него, и на его банду.

- И что предлагаешь?

- Отпускать Серова нельзя, так как они сразу ликвидируют его. А парень готов оказать нам помощь.

- Но если он убил двух людей, то его надо немедленно задерживать.

- А что же мы не задерживаем взяточников-чиновников? - возмутился Сомов.

- Не пыли, Виктор. Закрыть глаза на побег Серова и совершенное им убийство тоже нельзя.

- А я не прошу закрывать. Я предлагаю поместить его в следственный изолятор в соседней области. Но поместить под другой фамилией и чтобы об этом не узнал Волков.

- А может быть, к комитетчикам? - спросил Глазев.

- А Тихомиров? У него же там друзья. В отличие от наших ментов у них бывших не бывает. Они и на пенсии не теряют свои связи.

- И как ты думаешь использовать своего парня?

- Об этом надо еще подумать. Но то, что от этого будет польза, я не сомневаюсь. Сейчас главное обезопасить Серова, который, по моим предположениям, нам поможет в ликвидации этой волчьей стаи.

- Позиция твоя мне ясна. Но в этом надо убедить и генерала. А на него ведь жмут многие. За Волковым стоят большие люди. Ко всему прочему он баллотируется в Законодательное собрание.

- Вот, вот. А мы давайте ему поможем убрать человека, который очень много знает о его делах. Давайте, Владимир Степанович, расчистим ему дорожку. А то ведь там мало таких, как Волков.

- Ну и язва ты, Виктор, - внимательно глядя на Сомова, произнес Глазев.

- А может, мне на пенсию пора уходить? - спросил Сомов.

Глазев едва приметно усмехнулся, протянул тому пачку сигарет, подвинул пепельницу и сказал:

- Покури пока здесь и успокойся. На пенсию вместе уйдем. Я пойду к генералу. Перескажу ему, что услышал от тебя. Не уходи. Возможно, он захочет и тебя послушать.

Действительно, вскоре Глазев сообщил, чтобы Сомов срочно прибыл к начальнику управления. Когда он вошел в кабинет, то увидел генерала, стоящего около карты области.

- Ну, садись, полковник, и доложи, что у тебя по Волкову, - предложил тот вошедшему.

Начав с пропажи пожилых одиноких людей, Сомов заявил, что, по его данным, занимается этим организованная преступная группа Волкова, который, будучи начальником колонии, установил связи со многими преступными авторитетами.
- Я не вижу пока связи между этим и пропавшими пенсионерами, - перебил генерал.

- Так мы и пытаемся установить эту связь, - возразил Сомов.

- Ну, а как получилось, что его охранник бежал из следственного изолятора?

- Он совершил побег из больницы. А из следственного изолятора ему помогли бежать друзья Волкова, - ответил Сомов и добавил, - сын Волкова мной был задержан за мошенничество. Задержан вместе с охранником Серовым, который начал давать признательные показания. Вот его-то и пытались ликвидировать.

- И где сейчас этот охранник? Он же с оружием, - спросил заинтересованно генерал.

- В надежном месте и под надежной охраной, товарищ генерал, а оружие сдал мне.

- Я понимаю тебя, полковник. Но все, что ты доложил, требует детального изучения. Если проколешься, то будут очень большие неприятности. Может быть, пока не надо спешить?

- А пожилые люди, которые пропадают?

- Я сказал, что понимаю тебя. Но не наломай дров. С наскоку здесь ничего не выйдет.

- Поэтому и прошу поместить Серова в СИЗО другой области. За это время многое станет ясным. И поможет в этом Серов.

- Двойной игры с его стороны не боишься?

- Нет, товарищ генерал.

- А прокуратуре известны твои планы?

- Пока нет. Но заместитель прокурора района Бодров в курсе. Он тоже верит Серову.

- Верит, не верит. Нам с тобой доказательства нужны, а пока одни твои предположения. Ладно, иди. Мы с Владимиром Степановичем помозгуем. Он и сообщит тебе мое окончательное решение.




6. ПОЕДИНКИ

Вернувшийся в свой кабинет Сомов все размышлял над тем, что давным-давно не отпускало его: как изобличить Волкова. Однако вскоре его вызвал к себе Глазев, который получил добро на проведение операции по Волкову.

Вместе они работали уже много лет и прониклись уважением и доверием друг к другу. Глазев считал, что Сомов именно тот сыщик, с которым можно раскрывать наиболее сложные уголовные преступления. Сомов мог работать сутками, зачастую выстраивая головоломные розыскные комбинации. Он постоянно с кем-то встречался, получал разнообразную информацию. Нрав у Сомова был энергичный, необузданный, но он умел скрывать его и тогда хорошо располагал к себе людей.

После ухода жены Глазев остро ощущал нехватку женского внимания. Глядя на своего подчиненного, Сомова, он не замечал в том озабоченности чем-то подобным. Особенно острое желание он испытывал при мысли о Софье Бодровой.  Мысли о Софье словно заряжали его током.

Сегодня Глазев хотел снова встретить Софью при выходе ее из школы. Но сообщение Сомова помешало этим планам.

- Присаживайся, Виктор, - предложил он вошедшему Сомову и добавил: - начальник управления согласился с твоими предложениями и по Серову, и по Волкову. Но он просил тебя быть повнимательнее. Не спеши. Иначе этот Волчара может переиграть нас с тобой. Встречаемся, как обычно, каждый день вечером. Я сейчас поеду к областному прокурору и подробно сообщу ему о нашем плане.

- А это надо?

- Надо, Виктор. Надо. При мне генерал позвонил ему и договорился обо всем. Но тот просил, чтобы я проинформировал его. После встречи с прокурором области я набросаю свой план, а ты готовь свой. Вечером и поговорим. Кстати, кто повезет твоего парня в СИЗО?

- Подключу своего заместителя, подполковника Васина.

- А еще кого в бригаду включаешь?

- Пока двух оперов из своего отдела. А по ходу потом подключим и из наружки.

- Хорошо. Так я пойду. А то волчья стая, видимо, тоже не сидит, сложа руки. Вон как всполошился Волков. Утром даже обвинил милицию в бездействии.

- Так наступление всегда лучше обороны. Он очень спешит убрать Серова. Сейчас главная опасность для него этот парень. На него можно многое списать.

- Это понятно. Я из прокуратуры привезу тебе санкции по нему. Кстати, на кого выписывать их?

- Давайте назовем его Овечкиным Сергеем Николаевичем, рождения тысяча девятьсот восемьдесят второго года, десятого февраля, уроженца города Саратова. Волки любят нападать на овец, - усмехнулся Сомов. - Кстати, прокурору области можно сообщить о том, что Игорь Бодров в курсе этого. Но других подключать пока не надо. У Бодрова работает следователь по делу об убийстве пенсионера. Вот и хватит пока! Думаю, что в ближайшее время Волкову не до убийств пенсионеров.

Говоря так, Сомов не ошибался. Побег Серова всполошил и Волкова, и многих его помощников. Вернувшись от начальника управления внутренних дел, Волков сразу зашел в кабинет Тихомирова.

- Что нового, Анатолий? - спросил он, усаживаясь в кресло.

- Пока ничего, - мрачно ответил тот.

- Ну, а по убийству наших ребят работают?

- Работают. Но следователь обнаружил гильзы от автомата и задает ненужные вопросы. Водителя джипа оперативники держат у себя.

- А те, которые в подвале были?

- Тоже у оперативников. Но по информации придерживаются наших инструкций. Встретили Серова случайно. Но, так как знали, что он задержан милицией и находится в СИЗО, подумали, что он сбежал, и решили задержать его. Нам не успели об этом сообщить и естественно мы не встречались с ним.
- Видимо, следует послать наших ребят к прокуратуре, где его допрашивали, и к домам его знакомых. Он обязательно будет с кем-то из них искать встречи, - предложил Волков.

- Уже сделано это, Сергей Тимофеевич. Но и вы своих подключайте.

- Кого ты имеешь в виду?

- Начальника лицензионной службы. Пусть отрабатывает полученную квартиру. Надо информацию получить о действиях оперов. Особенно о Сомове. Можно подключить и других, кого считаете полезными. Особенно заместителя губернатора.

После этих слов в кабинете стало так тихо, что от телефонного звонка они оба вздрогнули. Подняв трубку и выслушав звонившего, Тихомиров спросил:

- На какой машине он поехал?

Выслушав и это, Тихомиров со злостью бросил телефонную трубку.
Казалось, он был вне себя от услышанного.

- Идиоты! Не соображают ничего. Приезжал Сомов и куда-то повез Бодрова. Вот теперь и гадай - встретились они с Серовым или нет?

- Надо телефоны его знакомых послушать. Кстати, друзей, подруг установили?

- Друзей близких у него нет. А у квартиры любовницы машину держим. Доложили, что она сидит дома.

- А может быть, ее попытать, как следует? - предложил Волков.

- Можно, конечно. Но силовые методы к хорошему редко приводят. А нам лишних трупов уже хватит, - возразил Тихомиров. - Сейчас надо думать о том, чтобы не раскололись те, кто охранял его в бараке и особенно водитель джипа. Это важнее. Мы грубо работаем, Сергей Тимофеевич. Надо тоньше.

Посмотрев на него, Волков мрачно возразил:

- Так и работай тоньше. Кто тебе мешает?

- Не надо так. Сейчас мы должны думать, как  выпутаться, - ответил Тихомиров. - Мы не учли, что Серов проходил службу разведчиком в армии, и там многому научился.

- Это верно, - согласился Волков, - Но если он войдет в контакт с Сомовым, то хорошего ничего не будет. А насчет грубой работы я с тобой не согласен и считаю, что лучше убрать опасного человека, чем играть с ним. Как говорил наш вождь: «Нет человека, нет и проблем». Серова надо немедленно убирать.

- Но и убирать с умом. Правда, сейчас задача сначала найти его, - стоял на своем Тихомиров. – В общем, включайте все свои связи, а я свои.

Возвращаясь от прокурора области, Глазев неожиданно увидел идущую Софью Бодрову. Резко затормозив, он остановился и, открыв дверцу, спросил:

-  Софья Петровна, вас подбросить?

- Не возражаю. Я опаздываю на совещание в администрацию города.

- Тогда садитесь.

В машине они разговорились. Глазев рассказал, что был в областной прокуратуре по делу бывшего дружка ее дочери. При этом убеждал ее, что тот сядет надолго, и Софье Петровне не следует волноваться.

Слушала его Софья настороженно, она все еще досадовала на Глазева. При каждой встрече он подчеркивал свои чувства к ней.

Софья всю дорогу сидела молча. Завершив свой рассказ, Глазев сказал:

- Я не настаиваю на ускорении того, чего нам обоим хочется, но уверен, что рано или поздно это произойдет.

От этих слов сердце Софьи заколотилось так, что она не смогла ничего ответить. Выйдя из машины, она не поблагодарила Глазева и пошла, не оглядываясь.

После вполне никчемного совещания, она, не заходя в школу, направилась домой. Дмитрия дома не было. Софья прошла в его кабинет и устало опустилась в кресло. Мысли Софьи путались. Ее беспокоили домогательства Глазева и было жаль Дмитрия. Она встала и вышла на балкон. Сейчас ей было очень одиноко. Ей хотелось, чтобы рядом была мать и успокоила ее, как в детстве.

Тут вернулись дочь и Дмитрий.

- И куда это вы ходили? - спросила Софья.

- Я как обычно на вечернюю прогулку ходил и около театра встретил Ирину. Вот вместе и вернулись. А ты чего сегодня так рано?

Груз недавних переживаний будто упал с плеч Софьи.

- А не посидеть ли нам в зале? - неожиданно предложил Дмитрий. - Мы так давно не сидели там все вместе.

- А что, я не против, - отозвалась Ирина.

В зале по-прежнему все было, как в музее. Несмотря на свою занятость, Софья по несколько раз в неделю наводила там порядок. Зал всегда напоминал ей день переезда в квартиру Дмитрия и зажженные им тогда две свечи. Во всех остальных комнатах такого порядка не было.

Войдя и остановившись перед камином, Софья взяла фарфоровую статуэтку балерины и, бессознательно вертя ее, смотрела на усевшихся мужа с дочерью.

- Ты так и не объяснила, почему раньше обычного пришла из школы? - повторил свой вопрос Дмитрий.

Софья не хотела объяснять, что встретила Глазева, и потому, покраснев, она ответила:

- А разве я не имею права пораньше прийти и посидеть со своими близкими людьми?

- Конечно, мама. Нам иногда так необходимо это.

Уловив в тоне дочери что-то похожее на иронию, Софья быстро возразила:

- В жизни всякое бывает. Но важно сохранить уважение к себе и своим близким. По-моему, это самое главное.

Отвечая так, Софья чувствовала, что дочь что-то рассказывала своему отцу. Поэтому так и ведет себя. А Ирина между тем продолжала:

- Я вот думаю, как легко можно сломать себе жизнь. Как легко потерять
уважение близких для тебя людей. Я недавно встречалась с Игорем, и он убедил меня во многом. Во всяком случае, на свои отношения с Олегом я сейчас смотрю по-другому. Правда, когда близкому человеку плохо, надо всегда пытаться помочь ему.

- Это верно, - отозвалась тихо Софья.

Дмитрий посмотрел на нее внимательно. Глаза его сузились. Он снова вспомнил поведение Софьи на встрече с Глазевым и подумал: «А не встречается ли она с ним сейчас?» От этого предположения ему стало не по себе. И чтобы спрятать возникшее подозрение, Дмитрий, обращаясь к дочери, проговорил:

- У тебя, доченька, все будет хорошо. Ты молода. А это самое главное.
Посмотрев еще раз на Софью, он поднялся и, как бы извиняясь, добавил:

- Пойду в свою комнату. А вы поговорите без меня.

В наступившей тишине отчетливо слышались его шаги. Софья заняла место мужа и, обняв дочь, произнесла:

- Вот так всегда он и поступает, жертвуя собой для других.

- Как бы я хотела, чтобы у меня был такой же жертвенник, - произнесла задумчиво Ирина.

Вскоре Ирина тоже ушла в свою комнату. Оставшись одна, Софья с горечью подумала о том, как изменились отношения Дмитрия и ее детей после того вечера у Натальи Сергеевны. Они словно все вместе оскорбились. И Софья даже подумала: «Как легко можно поддаться этим чувствам. Но они не знают того, что самое трудное для нее миновало. И больше наедине с Глазевым она не будет никогда. Софья вспомнила, как недавно смотрел на нее внимательно Дмитрий. Этот долгий его взгляд говорил о многом. Но Софья знала и то, что Дмитрий не умел проигрывать. Он всегда умел преодолевать препятствия, возникающие на его пути, даже если и получал уколы и царапины. То, что так неожиданно произошло в ее жизни, не должно помешать их дальнейшим отношениям. Так думала сейчас Софья. В этот вечер она будто очнулась от гипноза. Она даже не понимала, как могла прежде поддаться этому  гипнозу.

Вечером, поговорив с мужем и дочерью, она почувствовала перемену в себе еще сильнее. Она словно вылечилась от болезни и теперь больше думала о жизни мужа и своих детей.

В эту ночь Софья спала вместе с Дмитрием. Ночь эта была незабываема!

Совсем иначе в эту ночь чувствовал себя Олег Волков. Еще недавно он был в другом мире. Каждый день посещал элитные бары. Проводил почти все время в удовольствиях и вдруг - такой поворот!

В камере их было трое. Особенно опасался Олег парня в сплошных татуировках. Взгляд у него был жесткий. Суженные зрачки, широкий выпуклый лоб, нос с горбинкой и рот с золотыми зубами выдавали в нем уголовника со стажем. Но именно этот уголовник, которого звали Жиганом, неожиданно в один из вечеров круто осадил пристававшего к Олегу.

- Закрой варежку и не приставай больше к пацану! Будешь пургу мести, я тебе быстро язык вырву!

Выплеснув это, уголовник затих и, откинувшись к стене, закрыл глаза. Вечером Олег узнал, что поместили его в эту камеру по просьбе друзей отца.

В один из дней Олега привели  на очередной допрос к следователю. Как и при первом допросе, за столом сидел Голиков. Будто не замечая доставленного, он перекладывал в папке протоколы допросов.

Следователю Виктору Андреевичу Голикову было за тридцать. Среднего роста, он имел спортивную мускулистую фигуру. Волосы были аккуратно уложены на голове. Лицо красивое. Особенно длинный с горбинкой нос и высоко поднятые густые брови. Лицо напоминало чем-то молодого Есенина, подумал Олег, рассматривая его.

- Как в камере? - спросил неожиданно следователь.

Олег промолчал.

- Значит, понравилось, видимо, - продолжал тот.

- А вот издеваться не надо, - перебил Олег.

- Я не издеваюсь, а констатирую факт. Если бы не нравилось, то давно бы сознался и в убийстве пенсионера, и в мошенничестве.

- Я никого не убивал… Я никого… Они врут… Я никого…

Олег говорил сбивчиво, спотыкаясь на каждом слове.

- Но свидетели-то некоторые уже дали новые показания, в которых признались, что были запуганы твоими дружками. И в этих новых показаниях много интересного.

Не успев что-то ответить на это, Олег увидел, как в комнату вошел в форме полковника милиции мужчина, который был на его задержании.

- Ну и как он? – спросил следователя вошедший.

- Не признается пока. Все еще на что-то надеется, - ответил Голиков.

- Это ты напрасно, Олег Сергеевич, - усмехнулся вошедший. При этом взгляд его был добродушный, но въедливо-пристальный. От этого взгляда Олег почувствовал себя неуютно. А тот продолжал:

- Полковник Сомов. Начальник отдела областного управления внутренних дел.
От этого сообщения Олегу стало не по себе. От отца он уже кое-что слышал об этом человеке.

- Рассказывай! Не тяни время! Твой напарник все подробности сообщил, а ты еще на что-то надеешься.

- Не знаю, что он вам наврал! И знать не хочу! Даже если вы новую очную ставку с ним проведете.

Говоря так, Олег знал, что Серому устроили побег. Но он еще не знал, что тот сбежал и от братков.

Переглянувшись со следователем, Сомов продолжал:

- А ты рассказывай, рассказывай. Чистосердечное оно ведь всегда судом учитывается.

Голос у Сомова был мягкий, успокаивающий. Был такой, что Олег подумал: «Вот такие и подлавливают». От этой мысли Олегу стало не по себе. Уж если сам полковник Сомов за него взялся, то хорошего от этого ожидать нечего.

- А что рассказывать-то? - подавленно спросил он.

- Ну, для начала как старичков обманывали.

- Так вы и сами про это знаете.

- Конечно, знаем. Но хотелось бы и от тебя услышать. Ты же понимаешь, что у следователя и других дел немало. А ты ему голову морочишь. Как на женщину-то вышел?

- Какую еще женщину?

- На ту, которая деньги передала твоему напарнику.

- Так это он все и организовал. А я только подвез его к кассам аэропорта. Но я не знал, что он использовал меня в этом деле.

- А запись разговора твоего с ним?

- Какого разговора?

- Ты увидел эту женщину и показал ее ему и сказал: «Иди, вон она!» Так будем говорить? - уже более жестко спросил Сомов.

Он уже не смотрел на Олега, как раньше. Он тянул из него душу так, что Олегу показалось невозможным больше врать. Решив произвести более приятное впечатление о себе, он рассказал, что сын у этой женщины учится с ним в одной группе и очень заносчиво ведет себя.

- Вот и решил пошутить и проучить ее сына, - добавил Олег.

- Следователю подробно все потом расскажешь, - продолжал давить на него Сомов. – А сейчас расскажи все-таки, за что пенсионера убили? Финансовые проблемы? - продолжал он.

- Нет у меня никаких финансовых проблем. Мне батя всегда подкидывает деньжат.

- Я выйду на несколько минут, - вмешался в их разговор Голиков. - Позвонить надо в прокуратуру. Вызваны свидетели, а я здесь задерживаюсь.

- Вот видишь, Олег, сколько проблем всем создаешь, - заметил Сомов. - Мы о финансовых делах говорили. Вот я и спрашиваю, а как с проигрышами денег в игровом клубе? С тобой ведь это часто случается?
Олег с удивлением  посмотрел на Сомова.

- Только не говори, что отец выдавал и на это тебе деньги. И хватит сказок! Следователю одну придумываешь! Мне другую! Знаешь, к чему вранье приводит?

-  Но игровые автоматы тут ни при чем.

- Ни при чем? А сказать тебе, сколько ты в этом месяце проиграл?

Олег подавленно молчал.

- Ну что ж, тогда я закончу на этом разговор и отправлю тебя в другую камеру. В которой кое-кто помнит твоего отца как начальника колонии и очень хочет отомстить ему. Извини, там, где ты сидишь, место займет другой. А в общей камере все может произойти. Но, как говорится, каждый сам выбирает себе дорогу.

Полковник Сомов достал сотовый телефон и набрал номер:

- Дежурный, Волкова в общую камеру переведите. Ту самую!..
Вжавшись в стул, Олег лихорадочно думал, как ему вести себя дальше. Не выдержав, он тихо произнес:

- Не надо, я кое-что вспомнил.

В это время дверь в комнату открылась, и появился конвоир. Однако, Сомов отослал его назад.

- Ну, говори, что вспомнил? - небрежно спросил он.

- Конечно, нужны были бабки. Вот и придумали с напарником, как их добывать.

- Подробнее, - перебил Сомов.

Рассказав то, что уже было известно Сомову,  Олег замолчал.

- Ну, а теперь расскажи про других обманутых, - предложил Сомов.

- Я не знаю про других.

- Опять вранье. Снова делать очную ставку с твоим напарником?

- Делайте, - как можно небрежнее ответил Олег. По ответу Олега Сомов понял, что о побеге из СИЗО напарника тот знает.

- Сделаем, конечно. Кстати, давно с ним дружишь?

- Недавно.

- Конкретнее!

- Второй год. Он работает охранником у отца. А до этого в армии был. В разведке. Учил меня кое-каким приемам самбо.

- А до армии где он жил?

- Не знаю. В предприятии отца не принято много говорить.

- Он тоже играет на игровых автоматах?

- Да.

- И тоже, как ты, проигрывается?

- Иногда и выигрывает.

- Хорошо. А знакомых его ты знаешь?

- Нет. Он замкнутый. Ни с кем, кроме меня, не дружил.

- А девушка у него есть?

После этого вопроса Олег понял, что Сомов проявляет к напарнику интерес, чтобы быстрее изловить его. Побег напарника затрудняет, видимо, расследование. Он даже подумал, что не будет говорить о его девушке. Однако злость за признание напарником толкала его на месть. Словно вспоминая забытое, он задумчиво проговорил:

- Была у него женщина. Он даже говорил, что хочет жениться на ней. Но в последнее время что-то приумолк. Может быть, расстался. Не знаю.

- Адрес ее помнишь?

- Конечно. Несколько раз подвозил Вадима к ней, - ответил Олег и назвав ее адрес, добавил, - Веркой ее зовут.

- Вот видишь, и вспомнил. Молодец! - отметил Сомов. Сейчас он окончательно убедился в том, что о побеге напарника Олегу известно. Но то, что тот сбежал от организаторов побега, пока еще не знает. Поэтому и надеется на то, что показания напарника суд может не принять.

- А кроме вас двоих кто еще старичков обманывал? - задал новый вопрос Сомов.

- По-моему, никто. Это наш с Вадимом бизнес, - хвастаясь, ответил Олег.

- Но пенсионера-то того убивали другие. Ты же сам в своих показаниях говорил, - словно поймав его на лжи, усмехнулся Сомов.

Растерявшись, Олег замолчал.

- Ну, а теперь давай вернемся к тому убийству. Зачем все-таки убили пенсионера?

- Нет! Нет! - в панике затрясся Олег. - Я же сказал, что не был там. А то, что наговаривают на меня, так это подстава. Я ушел из той квартиры раньше, а пацаны оставались. И что там у них произошло, я не знаю.

- Давай подробнее. И не тяни резину, - проговорив это, Сомов увидел входящего следователя и, обращаясь к нему, сообщил:

- А мы тут пообщались с Олегом Сергеевичем неплохо. Кое-что он вспомнил. Я записал на диктофон. Так что возьмите и прослушайте. Он еще многое должен вспомнить. Так ведь, Олег?

Тот подавленно молчал. А Сомов продолжал:

- Виктор Андреевич, он готов письменно подтвердить наш разговор. Так что оформляйте протоколом. А мне пора в управление идти.

В управлении, Сомов, не заходя в свой кабинет, направился на совещание к Глазеву.  Совещание уже началось, и тот, посмотрев на опоздавшего, недовольно заметил:

- Только не надо оправданий. Объясняться всегда плохо.

Разговор шел о нераскрытых преступлениях, но мысли Сомова крутились вокруг разговоров с Олегом. Все пока шло по его, Сомова, плану. Теперь следует вводить в оперативную разработку еще кое-кого. От этих мыслей его оторвал Глазев.

- Ну, а у тебя, Виктор Семенович, что нового по побегу?

- Пока новостей нет, - ответил он.

- Плохо. То поймать преступника не можем, то пойманного упускаем. Ладно, можете все идти, - недовольно проговорил Глазев. Он знал, что Сомов останется и доложит подробности посещения следственного изолятора. Действительно, задержавшись в кабинете Глазева, тот сразу заявил:

- Плывет волчонок. Кое в чем признался. Самое главное, пока, видимо, не знает о том, что Серов сбежал от них.

- Это не вопрос. Не сегодня, так завтра ему сообщат об этом. Я вот думаю, что они могут предпринять в отношении близких Серова?

- Об этом и я думаю. Спрашивал и Олега. Тот темнит. Но о подруге своего дружка кое-что сказал. Адрес ее они точно знают.

- А место работы?

- Не спрашивал. Но думаю, что и это им известно.

- И что предлагаешь?

- Если будем ее опекать, то могут догадаться, что он у нас.

- Это резонно, - задумчиво согласился Глазев и неожиданно спросил:

- Не думал, как ее нам использовать в твоих комбинациях?

- Думал, конечно. Но можно и сгореть на этом.

- Можно. Но ты ведь часто говоришь, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Кстати, какого мнения о ней Игорь Борисович Бодров?

- Говорит, что произвела она на него неплохое впечатление. Но думать надо.

- Так думай! Но не затягивай! Ночью ее могут навестить. Надо опережать их, Виктор. Опережать! Не сомневаюсь, что за ее домом уже ведется наблюдение.

- Может, смотаться на место ее работы под видом какого-нибудь проверяющего?

- Она в ресторане работает?

- Да. В «Степном». Заведующей залом.

- Вот и проверь с санэпидстанцией состояние этого ресторана. И срочно! Мне очень не нравится поведение этой волчьей стаи. Что-то подсказывает очередную пакость с их стороны. А у следователя прокуратуры по побегу Серова что-нибудь есть?

- Пока нет. Но мы договорились, что об этом он будет допрашивать Олега после меня. Если что-то появится новое, сразу сообщит.

Действительно, после ухода Сомова следователь прокуратуры, записав в протокол допроса то, что услышал, постепенно перешел к вопросам о побеге Серова.

- А ты в курсе всех показаний своего напарника? - спросил он.

- Нет, конечно. Но допускаю, что наврал он немало.

- Для чего?

- Чтобы на воле быстрее оказаться. Сейчас сидит в каком-нибудь баре… - ответил Олег и вдруг замолчал.

- Как в баре? Ты хочешь сказать, что я уже освободил его? - возмутился Голиков.

- Может, и освободили. Кто вас знает.

- Говорите конкретнее, Олег Сергеевич. Откуда вам известно то, что вы сейчас сказали?

Некоторое время Олег молчал. Он понимал, что проговорился, и что своим враньем только испортит отношения со следователем.

- Слышал, что он сбежал из камеры, - глядя в сторону, наконец, заговорил он.

- Это ведь не скроешь. В изоляторе все новости быстрее передаются, чем на воле.

- Ну и где он сейчас, по-твоему, может быть?

- А вот этого я не знаю. Мне и о побеге ничего неизвестно. Видимо, кто-то помогал ему.

- В этом ты прав. Одному отсюда не так то просто выбраться. Но, если узнаешь что о своем напарнике, сообщи обязательно.

- Конечно, - согласился Олег и добавил: 

- Мне уже надоело здесь, и я бы очень хотел под подписку.

- Это надо заслужить, Олег Сергеевич. Поможете с Серовым, и я в долгу не останусь, - пообещал Голиков.

Закончив допрос, он вызвал дежурного и, когда тот вошел, коротко бросил:

- Уведите! И чтобы не обижали его в камере!

Выходил от следователя Олег уже не таким, каким был в начале допроса. Сейчас у него даже появилась надежда на освобождение. В камере он, улыбнувшись сокамернику, сразу заявил:

- Нормалек! Сейчас им не до меня. Видимо, за побег Серого вздрючку получили.

- Подробнее! - буркнул Жиган.

- Весь допрос сводился к побегу. И где он может быть? И кто у него друзья? А следователь даже пообещал, что за помощь может выпустить меня на волю. Вот так-то!

- Все может быть. Но ты не вписывайся в их игры и меньше разговаривай. Адвокат завтра придет к тебе. С ним и побазаришь.

Этот разговор остудил фантазии Олега. Но ему хотелось поговорить. И он продолжал:

- Где может быть сейчас Серый?

- Я же сказал тебе, умолкни. Ты чо, не понял? - рыкнул Жиган.

В эту ночь Олег спал спокойнее, чем в предыдущие.

В отличие от сына Волков-старший чувствовал себя хуже. У себя в коттедже он сидел и обдумывал создавшееся положение.

Все годы работы начальником колонии, а потом и в должности директора ЧОПа, он вел двойную жизнь. За ним охотились и обиженные авторитеты, и обманутые бизнесмены. За ним охотились и свои, когда он был начальником колонии, и менты после увольнения. Но он всегда выходил невредимым. Более того, он зачастую менялся с ними ролями, загоняя их в угол и уничтожая. Его уже не раз могли убить, но оказывались уничтоженными его враги. А он процветал, пользуясь покровительством высокопоставленных чиновников, и наслаждался жизнью. Этому особенно способствовала его дружба с Тихомировым, который вовремя представлял нужную информацию. Тихомиров был для Волкова мозговым центром. Особенно удавались  комбинации по захвату у собственников предприятий. На этом Волков обогатился так, что считался одним из самых богатых людей в Краснореченске. Правда, приходилось изрядно делиться с нужными людьми. Особенно с московским отставным генералом, которого он подпитывал еще тогда, когда тот был комсомольским вожаком в Краснореченске.  Но и после переезда того в Москву их дружба не прекращалась. Даже наоборот, окрепла, потому что они оба очень нуждались друг в друге.

Вспоминая своих друзей, Волков напряженно думал, кого из них лучше использовать в нынешнем поединке. Но он знал и то, что убирать Серова ему нужно самому и убирать немедленно. Поединок промахов не прощает.
Решив позвонить своему заместителю и опасаясь прослушивания, Волков вошел в самую маленькую комнату, о которой, кроме умершей жены, никто не знал. Эта комната была своеобразным сейфом. Бронированные стены, пол и  потолок. Книжный шкаф надежно закрывал вход и отходил в сторону нажатием замаскированной кнопки. В самой комнате была создана видимость рабочего кабинета с установленными на офисных столах компьютерами. Но самое главное, приборы глушили все его разговоры с нужными людьми.
Достав из вмонтированного в стену сейфа незарегистрированный сотовый телефон, он набрал номер Тихомирова и зашифрованным предложением спросил:

- Это куда я попал?

- Во всяком случае не туда, куда хотели, - послышался знакомый ответ.

Через несколько минут, поменяв телефон на другой, тоже не зарегистрированный, Тихомиров тревожно спрашивал:

- Что-то случилось?

- Пока нет. Но я хотел бы узнать последние новости.

- Все по-прежнему.

- Тогда подумай, как можно использовать девку этого парня.

- Уже думаю.

- Вот и хорошо. Утром перед работой подъезжай на наше место.

- Договорились. Но у меня еще кое-какие предложения будут, - послышался ответ, и в телефоне раздались короткие гудки.



7. КОМБИНАЦИИ И ОПЕРАЦИИ

Договорившись с начальником районной санэпидстанции, Сомов вечером направился в ресторан «Степной». При входе охранник даже не стал спрашивать у них документы, хотя у  других требовал. Как-то неожиданно появился начальник охраны, который, угодливо обращаясь к напарнику Сомова, проговорил:

- Так ваши вчера проверяли у нас.

- То было вчера, - буркнул тот и предложил провести его к директору ресторана.

В кабинете Сомов увидел, как поспешно вышел из-за стола полного телосложения мужчина.

- И что привело такого высокого гостя к нам? - спрашивал он.

- Надо уточнить кое-что в отношении моих проверяющих врачей. Как угощаете их. Заведующая залом на месте?

- Конечно. Сейчас я приглашу ее.

- Пригласите! Но нам бы другую комнату! Потом я с вами поговорю.

Во время их разговора Сомов незаметно присматривался к директору ресторана.
Тот привел их в соседний кабинет и объяснил, что это кабинет его заместителя, который болеет.

- Если что-то потребуется, я рядом. А сейчас оставлю вас на какое-то время, - добавил он.

Его улыбающаяся физиономия, кроме угодливости, ничего другого не выражала.
Через несколько минут он вернулся с молодой женщиной.

- Это наша заведующая залом Вера Терентьева. Она вчера отчитывалась перед проверяющими.

- Очень хорошо! - заговорил Сомов и, повернувшись к начальнику санэпидстанции, добавил:

- Вы поговорите с директором, а я с заведующей залом побеседую. Потом осмотрю и зал. В грязь лицом ударять нельзя. Гости будут высокие.
Когда они остались вдвоем, Сомов сразу представился.

- Я - Виктор Семенович, а вас как по отчеству?

- Вера Яковлевна.

- Очень приятно. Разговор у нас будет о вашем друге Вадиме Серове.

Увидев, как та сразу насторожилась, Сомов быстро добавил:

- Я знаю, что вы встречались с заместителем прокурора района Бодровым. После вашей встречи мы с Игорем Борисовичем выезжали к водонапорной башне, и Вадима перевезли в другое, безопасное место. Но нам нужна и от вас помощь.

- Какая? Говорите, я готова на все.

- За вашим домом ведется наблюдение, и вас могут ночью навестить из охранного предприятия, в котором работал Вадим. Ни в коем случае не говорите с ними о том, что вам звонил Вадим, и вы встречались с Бодровым и мною. Люди, которые  вас будут навещать, очень опасны и, если они узнают об этом, и Вадиму, и вам грозит смерть. Они церемониться не будут.

- Боже мой! Только жизнь начинается, а покоя нет.

- Вы успокойтесь. Возьмите вот этот прибор. Перед разговором с ними незаметно нажмите на эту кнопочку. Надо вам вести себя так, будто вы очень переживаете за Вадима и ничего о нем не знаете, кроме того, что он задержан милицией. Со своим другом тоже не ищите встреч. Встречаться с вами я буду, как посетитель вашего ресторана. Каждый день с девяти до десяти в общем зале. Но помните, за вами они наблюдают, и ожидать от них можно всего.
В конце разговора Сомов дал Вере свой номер телефона.

- Но звонить на этот номер можно только в крайнем случае, и не со своего телефона, - добавил он.

На следующий день Волков и Тихомиров встретились в парке «Победа» и сразу начали разговор о том, что их беспокоило.

- По моим данным, Сомов зачастил в прокуратуру к Бодрову и присутствовал на
допросе моего сына, - заговорил первым Волков.

- Ну и что из этого? Блефует Сомов! И ничего у него не получится. Те, кто был на первых ролях у нас, ведут себя нормально. Пусть продолжает суетиться ваш Сомов. Меня это нисколько не волнует.

- Но, может быть, загрузить его еще чем-нибудь?

- И что предлагаете, Сергей Тимофеевич?

- Я вот ночью подумал, а не организовать ли нам захват очередного пенсионера. Это ведь отведет подозрения от Олега. Следак убедится, что и без Олега пропадают люди.

- Предложение хорошее, но только без мокрухи! - согласился Тихомиров. - Мне сообщили о том, что менты нашли два трупа за городом и опознали.

- Я знаю. Это муж с женой, квартиру которых оформили на племянника зам губернатора, - ответил Волков и после небольшой паузы добавил:

- По документам там все сделано чисто.

- А по трупам не все, - возразил Тихомиров. - Поэтому и говорю: чтобы чище работали.

- Согласен. Думай, кого на этот раз будем брать. И самое главное, куда их поместить и как помочь им сбежать. Кстати, как долго их надо держать?

- Пару недель надо. За это время наши друзья успеют кое-что сделать. Да и менты перебесятся. Но меня беспокоит Серов. Мы так и  не знаем, где он и с кем.

- Не паникуй! – поморщился Волков. - Конечно, меня это тоже волнует. Раньше мы проще решали эти проблемы. И легко находили, и легко убирали.

- То раньше. А сейчас ситуация другая, - с мрачным видом возразил Тихомиров, - Серова я беру на себя, а вы насчет отвлекающего маневра помозгуйте. Но еще раз прошу, без мокрухи!

- Если прижмет, пойдем и на это. А у тебя есть другие предложения?

- Давайте сначала выполним это. А что касается моего, то оно более рискованное, и обговаривать его надо в другом месте.
Тихомиров знал о комнате-сейфе в коттедже Волкова и очень хотел в ней побывать.

- Ты заинтриговал меня, Анатолий Васильевич. Намекнуть-то можешь?

- Операция против следователя, который ведет дело Олега. Операция, как сделать его послушным. Но больше я пока ничего не скажу, - ответил Тихомиров, вложив в свои слова всю силу своего многозначительного взгляда. Потом он снова заговорил о Серове.

- Я думаю, с женщиной Серова начинать работу сегодня. Квартира ее под наблюдением. Но пока ни с кем не встречалась. Прослушивание телефона тоже ничего не дало.

- А из квартиры часто отлучается?

- Нет. Зафиксированы только квартира и ресторан, в котором работает.

- Вот ресторан-то и удобное место для встреч. И накормит, и пригреет, и все, что надо обговорит.

- Ресторан тоже под наблюдением, Сергей Тимофеевич, - обиженно ответил Тихомиров. - Не надо меня учить.

- Ладно, проехали. Твои обиды мне уже надоедают. Езжай в контору и мозгуй, как сделать лучше то, что обговорили! А я к начальнику лицензионной  службы. Их тоже беспокоит частный охранник Серов. Утром звонили мне и просили подъехать. Видимо, что-то имеет наш друг.

В этот же день на улице Полевой в ста метрах от дома, в котором находилась подготовленная помощниками Волкова квартира, остановился черный джип. Из машины вылез Жиган и, осмотревшись, направился к дому.
Недавно он покинул камеру, в которой находился по заданию Волкова для оказания помощи его сыну. В камеру его поместили, поменяв находившегося там другого братка из их организованной преступной группы. Он выполнил, что ему было приказано, и теперь потребовался для захвата хозяев квартиры.
Место, где остановился джип, было удобно для выполнения этого простого, как казалось Жигану, задания. Он уже много лет считался у Волкова главным специалистом по убийствам. Познакомились они тогда, когда Жиган отбывал наказание в колонии, начальником которой был Волков. В те годы по заданию Волкова и криминальных авторитетов он ликвидировал нескольких осужденных, давших признательные показания. Тогда то и началась их совместная работа. А когда Жиган освободился, Волков уже был уволен и зарегистрировал частное охранное предприятие. На работу к себе Волков его не взял, но предложил создать группу, которая будет выполнять отдельные поручения. За вознаграждение, конечно. На счету Жигана и его группы было несколько трупов. Особенно они отличились при захвате предприятий. При этом каждый раз он ловко менял свой криминальный почерк.

Выйдя из машины, Жиган минут двадцать присматривался к подъезду, из которого должны были выйти будущие жертвы. Жиган выбрал место, где можно будет усадить их в джип. Жиган знал, что парочка, которую он должен вывести в нужное место, давно страдает алкоголизмом. На этом-то он и построил свой план.

Вскоре один из сидящих в джипе воскликнул:

- Вон они!

Действительно, из подъезда вышли два пожилых человека. Мужчина шел, покачиваясь, и ему что-то говорила идущая рядом женщина.

- Да, это они. Дверь пока не открывай! Они в магазин, наверное. За добавкой. А мы им сейчас поможем. Поехали. Я скажу, где остановиться.

Они отъехали метров на триста от дома, и Жиган приказал водителю остановиться.

- А ты открывай свой дипломат и раскладывай все на сиденье. Их же угостить надо! Как только сядут, сразу и наливай! Потом рванем на наше место! - заявил он сидящему сзади.

Через несколько минут нетрезвая парочка подошла к джипу и увидела, что в машине разливают…

- Это по какому случаю? Праздника, вроде, нет, - заговорил первым мужчина.

- Радость у нас. Шеф премию подбросил. Вот и обмываем ее. Можем и вас угостить, - ответил сидящий сзади.

- Вот за это спасибочко! А то мой муженек уже помирать собрался, - затараторила радостно женщина.

- Да вы забирайтесь в машину. Не стоя же наше знакомство обмывать, - предложил Жиган.

Подав стаканы, наполненные водкой, сидящий рядом заявил:

- Ну что, за здоровье сначала!

Увидев, как те дрожащими руками поднесли ко рту стаканы и с жадностью выпили, он наполнил их снова и предложил выпить за знакомство. После второго стакана женщина отключилась, а мужчина начал твердить, кто он такой. Однако, вскоре и он захрапел.

Первой очнулась женщина. Из маленького зарешеченного окна проникал свет, и она с удивлением увидела, что находится в подвале. Рядом храпел муж. Растолкав его, женщина спросила:

- Ты что-нибудь понимаешь? Как мы оказались здесь?

Хлопая глазами, муж молчал. Наконец, видимо, вспомнив, проговорил:

- Я помню, как с друзьями в машине сидели. А потом отключился. Видимо, они и привезли нас сюда. Не бросать же на улице.
Ему вдруг стало весело.

- А гульнули мы на халяву неплохо.

Он рассмеялся и, потешаясь над женой, добавил:

- Побольше бы таких друзей! Но башка трещит ужасно. Похмелиться бы! Или хотя бы воды холодной.

Поднявшись со старого грязного матраца, он подошел к окну и попытался открыть его. Но рама была заколочена. Тогда он начал стучать в дверь.
Через несколько минут появился мужчина, с которым он вчера сидел на заднем сиденье.

- Ты чего? - спросил тот.

- Башка трещит. Надо бы похмелиться.

- Жди! Скоро похмелишься! И больше не стучи!

Действительно, через несколько минут пришел Жиган. У него с собой была бутылка водки и два стакана. Дождавшись, когда сидящие на матрацах выпьют, Жиган спросил:

- Так вдвоем и живете?

- Есть сын. Но мы ему не нужны, - плаксиво ответила женщина. - Приходит только, чтобы узнать, когда нас отправить в больницу.

- А ему зачем это? - задал очередной вопрос Жиган.

- Квартира наша очень нравится. Вот и хочет ее на себя переписать, - ответил мужчина, наливая себе снова.

Увидев это, женщина вырвала у него из рук бутылку и категорично произнесла:

- По-честному надо все делать.

Дождавшись, когда они выпьют, Жиган будто сочувственно произнес:

- Я помогу вам. Документы на квартиру где находятся?

- В буфете, в чайнике спрятаны.

- А паспорта?

- Паспорта в шкафу… Они на виду. Главное, мы прячем от сына документы на квартиру. Ведь если он перепишет ее на себя, куда мы денемся, - ответила женщина и добавила, - если что, вы не бросайте нас.

- Конечно, помогу. Вы пока побудьте здесь. А то, если сын или соседи увидят в таком состоянии, то могут и написать куда-нибудь, чтобы вас выселить. Вечером я приду. И кое-что принесу. Договорились?

- Конечно, - заулыбалась женщина.

Однако, до вечера она, не выдержав, позвонила по сотовому телефону, своей снохе и рассказала ей, с каким другом они познакомились. Как он угощает их и обещает всегда помогать.

Заподозрив что-то неладное, та несколько раз спрашивала, где они находятся. Но свекровь отвечала, что не знает и что они неплохо отдыхают.
Отпросившись с работы, сноха срочно поехала к ним на квартиру. Но там все было без изменений. Тогда она рассказала о своем разговоре мужу. Они уже знали, что в городе пропадают пожилые люди. И муж эту ночь решил провести в квартире своих родителей.

Однако, ночью произошло то, чего они опасались. Утром, не дозвонившись до мужа, она поехала на квартиру родителей. В спальне она увидела мужа, голова которого лежала на залитой кровью подушке. Муж лежал на животе, с вытянутой к спинке кровати рукой. Одеялом укрыта была лишь нижняя часть тела. Похоже, перед смертью он пытался подняться, поэтому и цеплялся за спинку кровати.
Набрав дрожащей рукой телефон милиции, жена убитого сообщила об увиденном дежурному.

- А чья это квартира? - спросил тот.

- Родителей мужа. Их тоже почему-то нет дома.
Уточнив адрес, дежурный сразу сообщил об этом дежурному областного управления, и тот, зная уже о нападениях с целью завладения квартирами, позвонил Сомову.

- Адрес? - спросил Сомов.

Сообщение дежурного насторожило его. Выстрел в голову и отсутствие стариков требовали его немедленного личного присутствия на месте происшествия.
Когда Сомов подъехал, у подъезда многоэтажки уже стоял микроавтобус оперативно-следственной группы. Взглянув мельком на стоящих у подъезда сержантов патрульно-постовой службы, он прошел мимо них и возле квартиры увидел Игоря Бодрова.

- Уже здесь? - спросил, поздоровавшись, Сомов.

- Да. И успел поговорить с женой убитого. Кое-что интересное сообщила. Милицию она вызвала

Войдя в спальню, Сомов посмотрел на труп и, обращаясь к эксперту, спросил:

- Огнестрельное?

- Да.

- Пулю нашли?

- Нашли. Навылет прошла, под кроватью лежала. Похоже, из «ТТ», - ответил криминалист.

- Убит одним выстрелом?

- Похоже, так. Но гильзу пока не нашли. По моим предположениям, убийца стоял вот здесь.

Он показал, где примерно стоял убийца, и куда могла вылететь гильза. Показав это, криминалист продолжал:

- Если это так, то убийца забрал ее с собой.  Он спокойно разыскал ее, не суетясь, так как понял, что убил с первого выстрела. Профессионал.

Во время их разговора рядом стояли Игорь Бодров и следователь прокуратуры Голиков, который, продолжая осмотр, добавил:

- Что-то искали в квартире. Видимо, убитый проснулся и хотел помешать, поэтому с первого выстрела и был убит. Даже контрольного не было.

- Кстати, соседи выстрела не слышали, - заметил Бодров. - Видимо, с глушителем.

- Смерть когда наступила? - продолжал задавать вопросы Сомов.

- Предположительно, в три часа ночи. Более точное время будет после вскрытия, - ответил криминалист.

- А что жена убитого сообщила? - обратился Сомов к Игорю Бодрову.

- Сказала, что по сотовому телефону с родителями мужа вчера днем разговаривала, и те сообщили, что находятся у каких-то людей. Но адрес назвать не могли. Говорит, что по разговору свекрови поняла, что та сильно пьяна.

- Так надо параллельно с расследованием убийства попытаться разыскать старичков, - предложил Сомов.

- Видимо, все это звенья одной цепочки, - согласился Бодров.
Вызвав специалистов по сотовой телефонной связи, Сомов поручил им установить место нахождения родителей убитого. Включив аппаратуру, они попросили поговорить с ними сноху. Но те некоторое время не отвечали.

- Продолжайте звонить. Продолжайте, - настаивал Сомов. И когда, после продолжительных гудков услышали возмущение свекрови, то поняли, почему она долго не отвечала. Они снова были пьяны.

Во время телефонного разговора специалисты установили приблизительное место их нахождения, и Сомов дал указание организовать в том районе круглосуточное наблюдение.

Вернувшись с Бодровым в квартиру убитого, он предложил провести повторный осмотр всех комнат. Теперь они с Бодровым не сомневались в мотивах преступления.

Осмотр места происшествия Сомов начал от входной двери. Квартира была запущенная. Потертый до дыр диван, расшатанные стулья. На кухне гора немытой посуды. Было видно, что порядок здесь не любили и давно не поддерживали.

- Документы где у них были? - спросил Сомов сноху.

- В шкафу.

- А деньги или какие-то ценности?

- Ни денег, ни ценностей у них нет. Все, что можно пропить, они давно пропили.

- В шкафу, Игорь Борисович, ничего нет, - ответил следователь Голиков. - Да и отпечатков пальцев нигде не обнаружено.

- Значит, криминалисту надо повнимательнее еще раз посмотреть. Глядишь, где-нибудь и обнаружатся. Старички-то ведь что-то брали, и хотя бы их отпечатки должны быть, - настаивал Бодров.

- И убил с первого выстрела. И следов никаких не оставил. Видимо, профессионал побывал здесь, - задумчиво проговорил Сомов и, обращаясь к жене убитого, спросил:

- А как ваши родители с соседями жили? Не конфликтовали?

- Жалоб от них не слышали. Вот только на мужа родители обижались. Особенно когда он  не давал денег им и упрекал в частых пьянках.

- Одним словом, тоска зеленая. Вы сюда пока не приходите. Наши криминалисты будут несколько дней работать. Да и в других местах не надо вам появляться, - предложил Сомов.

- А тело мужа я могу забрать? Его ведь похоронить надо.

- Пока нет. После вскрытия вам сообщат, когда можно это сделать. Говорить о том, что ваши родители познакомились с какими-то людьми, тоже не надо. Понятно?

- Да.

- Вот и хорошо. Вас отвезут сейчас домой.

Проводив жену убитого, Сомов вернулся в квартиру и, обращаясь к криминалисту, спросил:

- Бумаги и документы какие-нибудь нашли?

- Нет. Даже паспортов не нашли.

- Не думаю, что они все документы с собой носят, - проговорил Бодров и, обращаясь к следователю, добавил, - попробуйте все-таки с криминалистом пальчики отыскать. А мы поедем. Работа предстоит большая.
Выйдя из квартиры с Сомовым, он спросил:

- И что делаем дальше?

- Работаем, Игорь Борисович. Работаем, - ответил Сомов.

Вернувшись в управление, он сразу зашел в кабинет Глазева.

- Опять на горизонте старички и их квартиры, - с порога заявил он.

- Но убили-то не старичка, - возразил Глазев.

- Не старичка. Убили их сына, который претендовал на эту квартиру. Убили, скорее всего, потому, что он попытался помешать завладеть документами. Их-то и не оказалось при  осмотре места преступления.

- И что, теперь ждать новые трупы?

- Все может быть. Но я уже установил, где держат стариков, и выставил для наблюдения людей.

- Во время убийства, видимо, в квартире был не один, - предположил Глазев.

- Видимо. Но никаких следов пока не обнаружено. Даже гильзу после выстрела прихватили с собой.

- Значит, работали профессионалы. А тебе не кажется, что очередное убийство из той же серии предыдущих?

- Все может быть. Но на этот раз почему-то и больше ошибок допущено. Даже не обыскали стариков, у которых находится сотовый телефон. А убийство их сына и оставление его в квартире этих стариков? Теперь ведь с квартирой им намного сложнее.

- Да. В этом ты прав. - согласился Глазев. - Надо использовать их промахи.

Вернувшись в свой кабинет, Сомов позвонил оперативникам, которых выставил для наблюдения. Ответили ему сразу.

- Как у вас там? – спросил он.

- Подъезжал черный джип. Мы пробили номера, принадлежит одному из работающих у Волкова.

- Понятно. А в какой дом они заходили, установили?

- Да. Мой напарник проходил мимо этого дома и слышал, как разговаривали подъехавшие. Они несли сумки, и один заявил, что неплохо старички устроились. На что второй возразил. Сказал, что надоело ему с ними возиться и что ночью снова придется приезжать и перевозить их в другое место.

- Тогда оставайтесь там до задержания. После десяти группа захвата будет на месте.

- Мы уже устали, шеф.

- Не нойте! Возьмем, тогда и отдохнете!

Наметив план задержания, Сомов снова пришел к Глазеву. Доложив ему о результатах наблюдения, он заявил:

- Сегодня ночью стариков надо освободить. Видимо, что-то у них не срослось. Из-за убийства сына они могут ликвидировать и их. Теперь им не нужна будет эта квартира и лишние свидетели.

- Сам пойдешь на задержание?

- Да. Работают не новички. С командиром СОБРа я договорюсь.

- Аккуратнее, Виктор. После завершения операции сразу позвони.

- А если они к утру подъедут? В самое время для сна? - улыбнулся Сомов.

- В любое время, Виктор. Ты же знаешь, что спать я в эту ночь спокойно не смогу. Зато после твоего доклада усну, как убитый.

Было уже два часа ночи. Но те, кого ожидал Сомов, пока еще не появлялись. Не спеша он обследовал подъезд, из которого можно попасть в подвал. Дверь в подвал была металлическая, и закрыта на внутренний замок. Ломать ее Сомов не стал, так как, возможно, живущие в этом подъезде связаны с теми, кто захватил пожилых людей, и могут сообщить об услышанном шуме. Поэтому он решил брать приехавших во время открытия ими двери. Следовало ошарашить бандитов неожиданным появлением.

Разместив спецназовцев в квартире первого этажа напротив двери подвала, а так же в соседних подъездах, он ждал. Наконец, его заместитель подполковник Васин сообщил по рации, что гости приехали и направляются в подъезд.

Действительно, через пару минут открылась входная дверь, и в подъезд вошли двое. Один из них включил фонарик, а второй вставлял ключ во внутренний замок. Внезапно возле них появились люди в черных масках и швырнули обоих на пол. Руки Жигана, а это был он, заломили за спину, на запястья надели наручники и, не поднимая с пола, обыскали. Вытащив пистолет «ТТ» с глушителем, Жигана подняли. Второй продолжал лежать.

- Поднимайте и второго, - раздался голос Сомова, и сразу  в подъезде вспыхнул свет.

- Старый знакомый у нас, - насмешливо рассматривая Жигана, проговорил Сомов. - Может, скажешь, почему оказался здесь?

- Весь базар только через адвоката, начальник, - угрюмо буркнул Жиган.

Задержание его напугало, так как при нем был пистолет, из которого он убил сына находящихся в подвале. И хотя гильзу он унес с места преступления, пуля-то осталась.

- Пакуйте и везите в Степной райотдел, - приказал Сомов. Повернувшись к одному из оперов, он добавил:

- Открывай и веди к бедолагам!

Надев перчатки, тот повернул несколько раз ключ в замке и, потянув скрипящую дверь, осветил фонариком подвальное помещение.

- Все чисто, шеф! Можно заходить.

В подвале на матрацах лежали мужчина и женщина. От света фонариков женщина проснулась первой и сразу спросила:

- Принес? А то мой ничего не оставил на похмелку.

- Принес. Принес, - ответил Сомов. - Буди мужа и собирайся!

- Зачем? Нам и здесь неплохо. Вот только водка кончилась.

- Вот за этим и поедем. Но сначала на сына в морге посмотришь, - отвечая так, Сомов смотрел на нее тяжелым взглядом. От этого взгляда женщина вздрогнула и испуганно спросила:

- Ты кто такой со своими шутками?

- Может, для тебя и шутки. Но я не шучу. Полковник Сомов Виктор Семенович. Поднимайте мужа! Я отвезу вас на квартиру к снохе.

Говорил Сомов тихо, и это окончательно вывело из опьянения женщину.

- Вставай. Вставай, - толкала она мужа. - Видимо, наш друган не появится.

Мужчина что-то забормотал, но женщина влепила ему такую оплеуху, что тот сразу испуганно поднялся на ноги.

Отправив освобожденных из подвала на квартиру к снохе, Сомов выехал в райотдел. Он понимал, что Жиган был не обычным бандитом, которого можно без затруднений упечь за решетку на долгий срок. У Жигана сильная поддержка со стороны Волкова, у которого и деньги, и связи. Имея которые, он сможет сломать упорство судей. Конечно, оснований для возбуждения уголовного дела предостаточно. Но перед нажимом продажных адвокатов даже следователи прокуратуры не всегда могут устоять. Сомов знал немало примеров, когда сначала выпускали под залог, а затем красиво разваливали дела за отсутствием состава преступления.

Войдя в комнату для допросов, в которой уже находился задержанный, Сомов сурово проговорил:

- Влип ты, Жиган, капитально. Захват людей, убийство, хранение оружия. Еще назвать за что задержан?

- И что? - внешне спокойно спросил Жиган.

- Завтра тебе предъявят обвинение. Затем СИЗО. Я, конечно, понимаю, что тюрьма тебя не пугает. Надеешься на своих дружков, которые заплатят за тебя и подключат адвокатов…

- Кстати, где адвокаты? - перебил Жиган.

- Завтра будут!

- Понятно. Тогда завтра и побазарим!

- До завтра вспомни еще о кое-каких старичках. Придется и за них тебе отвечать!

- Не бери на понт, начальник и «гоп» не говори преждевременно!
Жиган понимал, что с пистолетом влип основательно. Если они нашли пулю, то экспертиза легко установит, из какого ствола она попала в голову убитого. В квартире он не стал ее искать, так как решил, что пуля застряла в костях головы. От этих мыслей его оторвал очередной вопрос.

- Снова на себя будешь все брать?

- Не понимаю, о чем интересы.

- О твоем хозяине. Он-то на воле каждый раз оказывается, а ты на нарах.
- Его не достанешь, начальник, - еле выдавил Жиган и сразу спохватился. Но было уже поздно. Слово не воробей, вылетит - не поймаешь!

- А доставать, значит, есть за что? - ухватился Сомов.

- Не будем о нем, начальник. Оформляй дело и отправляй в камеру! Устал я.

- Оформим, конечно. Насидишься, Жиган, по полной программе.

В комнате для задержанных Жиган сидел в подавленном состоянии. Сейчас он чувствовал, что на этот раз ему не выкрутиться.

В это же время подполковник Васин допрашивал напарника Жигана. С первых же вопросов тот не понравился Васину. Лицо невозмутимое, но взгляд беспокойный, бандитский. Задержанный смерил Васина пренебрежительным взглядом и отвернулся в сторону.

- Так ты не сказал, как оказался в подъезде? - повторил вопрос Васин.

- Не гони лошадей, начальник! - наконец пробасил задержанный.

- Ты сам скоро их погонишь. Вчера ночью куда возил Жигана?

- Это надо вспомнить. Меня ведь так грохнули на пол твои менты, что и память отшибли.

- А ты думал, с вами церемониться будем? Со своими жертвами обращаетесь еще жестче.

- Мы их водочкой поили и вреда никакого не нанесли.

- Кстати, привозил в подвал их ты?

- Ну, я. Но насилия никакого не было. Сами залезли в машину.

- На большой срок пойдешь, дурень! На большой.

- Я не при делах. Я водила. Мне приказывают, и я кручу баранку.

- И кто тебе приказывает?

- Жиган. Он самое главное мое начальство, - разговорился, наконец, водитель.

Задав ему еще несколько вопросов и получив ответы, Васин позвонил Сомову.

- Надо встретиться, - предложил тот.

- Заходи в кабинет зама по оперативной. Там и поговорим.

Перед задержанием они договорились, куда доставят задержанных, в каких кабинетах будут их допрашивать и где будут обмениваться мнениями после допроса. Сомову было известно о связи заместителя начальника этого райотдела с Волковым, и он решил воспользоваться ситуацией.

Встретились они в коридоре и в кабинет вошли одновременно.

- Ну и как? - спросил их заместитель начальника райотдела.

- Нормально, - ответил Сомов и попросил оставить их вдвоем.

- Конечно. Конечно, - выходя, проговорил тот.

- Что напарник сообщил? - спросил сразу же Сомов.

- Колется. Признался, что был с Жиганом на убийстве сына задержанных стариков.

Этот разговор велся для чужих ушей. То, что их записывают, Сомов не сомневался, поэтому и предложил Васину поиграть с главными организаторами захвата этих старичков.

- Значит, напарника надо изолировать от Жигана и его дружков, - предложил Сомов.

- А может быть, Жигану подсказать, чтобы организовал спонсорскую помощь. Денег у его покровителей не меряно, - тихо проговорил Васин.

- Надо подумать. А вообще ты прав. Но тогда и по сыночку Волкова придется кое-что менять.

- Ну и изменим. Одним меньше, одним больше. Кого сейчас это волнует. Все думают только о бабках. А мы чем хуже? Так как?

- Думаю. Конечно, Волкова к этому делу мы не притянем. Жиган не сдаст его. Я намекнул. Так он аж в лице изменился и заявил, чтобы отправляли его в СИЗО. А если так, то надо попробовать заставить их откупиться.

- Но за Волковым, как известно, несколько пропавших без вести старичков, - не унимался Васин. – Соответственно и сумма должна быть немаленькой.

- Это только кажется, а доказательств пока у нас нет, - возразил Сомов. - Драку пацанов в квартире к убийству не пришьешь. Упал и стукнулся головой. Вот и все улики. Да и квартира не ушла к ним. Самая прочная улика по Жигану. Вот тут можно купоны состричь. Но об этом потом. А сейчас поехали в управление. Глазев-то наверное уже ждет нас.

В машине Сомов заметил:

- Вот здесь и расслабиться можно. Каждый день проверяю. Самое безопасное для разговоров место. Пока я буду у Глазева, ты вздремни в своем кабинете. С нас не надо брать пример

Действительно, получив от Сомова сообщение о задержании, Глазев до утра так и не уснул. Ночью они договорились о встрече в семь утра, чтобы успеть подготовиться к докладу у начальника управления. Поэтому так и спешил Сомов с допросами задержанных.

Не спал после задержания Жигана и Волков. Узнав от своего давнего знакомого о задержании Жигана, он на утро вызвал к себе в коттедж Тихомирова.



8. КТО КОГО

Утром Тихомиров подъехал к коттеджу. Проверив свою аппарату, вмонтированную в дипломат, он подошел к калитке и нажал на кнопку.

Когда ворота открылись, он плавно въехал во двор.

У входа в коттедж стоял Волков.

- Ну, входи, входи, - поздоровавшись, хмуро предложил тот. И когда вошли в гостиную, спросил:

- Завтракал?

- Да.

- Тогда сразу перейдем к делу. Отвлекающий маневр не удался, - заговорил Волков.

- Подробнее можно?

- Жигана и его напарника повязали ночью при входе в подвал. Повязали тогда, когда он хотел перевезти этих пьянчуг в другое место. Вот я и думаю, кто мог заложить его?

Подозрительность Волкова не слишком задевала Тихомирова. Он и сам руководствовался принципом «доверяй, но проверяй».

- Я пока не слышу подробностей, - напомнил он.

- Повязал Сомов со своими операми. И хуже всего то, что при задержании у Жигана изъяли пистолет, из которого он, видимо, завалил сына этих стариков…

- Но мы же договаривались, чтобы никакой мокрухи не было! - возмущенно перебил Тихомиров.

- У него это получилось неожиданно,  когда тот пытался помешать поиску документов на квартиру.

- А вам когда об этом стало известно?

- Вчера он доложил, что все сделал и документы разыскал.

- Документы где сейчас?

- Сказал, что в надежном месте.

Тихомиров нервно ходил по гостиной. Наконец, остановившись, мрачно заметил:

- Вот и отвлекающий маневр, Сергей Тимофеевич. А все это потому, что не прислушиваетесь к моим советам. Теперь ждите, что они ментам настучат.

- Жиган не такой. Он всегда клал на ментов.

- А второй?

- А второго придется убирать. Мне сообщили, что он на первом же допросе поплыл.

Отвечая так, Волков не смотрел на Тихомирова. Ему было неприятно осознавать, что тот оказался прав, и вместо отвлекающей операции дали много козырей Сомову.

- Квартиру Жигана посетили? - спросил Тихомиров.

- Попытались, но там уже опера работают.

- Плохо. Совсем плохо. Если из этого пистолета завалил, то экспертиза докажет. И что предлагаете, Сергей Тимофеевич? Вы же пригласили меня не для того, чтобы поплакаться.

- Конечно, не для этого. Надо что-то с Серым делать. Да и менты слишком уж обложили.

- Вы хотите, чтобы я об этом здесь говорил? - спросил Тихомиров, многозначительно рассматривая потолок и стены.

- Можно и в другом месте.

Он повел его по коридору и, войдя в комнату-библиотеку, проговорил:

- Сейчас увидишь то, о чем я тебе несколько раз говорил.

Подойдя к книжному шкафу, Волков вытащил из него одну книгу, и книжный шкаф неожиданно отошел в сторону, обнажив узкую металлическую дверь. Так же неожиданно открылась и эта дверь. Тихомиров даже не заметил, чем и как Волков пользовался при открытии.

Волков включил свет и гордо заявил:

- Здесь можно говорить о чем угодно. Защищенность стопроцентная. Но сначала надо принять по маленькой.

Повернув выключатель против часовой  стрелки, он открыл вделанный в стену сейф и достал бутылку коньяка. Не спеша поставил ее на стол, достал из тумбы стола две рюмки.

Выпив, они несколько минут молчали.

Первым заговорил Волков.

- Отсюда звук не выходит. Приборы автоматически начинают работать при открытии сейфа. Так что давай теперь свои предложения. Ты по Серову и его девушке начал работать?

- Начал. Не так громко, как ваш Жиган. Но начал.

- Анатолий Петрович, а может, хватит упреков? Мы же не для этого встретились.
- Конечно, не для упреков. Кстати, кто допрашивал напарника?
- Заместитель Сомова. Тоже упертый мужик, но на деньги может клюнуть.

- Откуда такая уверенность?

- От нашего человека. Заместителем начальника районной милиции работает. Он-то и слышал, как подполковник Васин предлагал Сомову развалить за деньги это дело.

- Это уже кое-что, - заинтересованно проговорил Тихомиров и, помолчав, добавил, -

- Тогда и дело по тем трупам, что нашли за городом, можно замять. А глушить дело надо быстрее. Иначе может сгореть и заместитель губернатора.

- Я встретился недавно с ним. Он на подъеме сейчас, - успокоил Волков. - Но надо что-то со следователем прокуратуры делать. Олег очень жалуется на него.
- Об этом я и хотел поговорить с вами. По моим данным Голиков живет один, и это можно использовать. Познакомим его с какой-нибудь нашей девушкой, и та будет его постепенно приручать. Женщины на многое способны. А у меня есть такая.

- Тогда надо и начинать, - подхватил Волков.

- Начну. Но и вы что-то делайте. Например, почему бы вам не встретиться с Сомовым. Сначала поговорите о пропавшем частном охраннике, который убил ваших подчиненных. А потом нужно перевести разговор на Олега, которого за детскую глупость держат в СИЗО. Ну, и, конечно, надо попытаться предложить денег Сомову и Васину. Только скупиться не следует.

- Понимаю. Мелочиться с ними нельзя. Но я думаю, анонимку на Сомова бросить по поводу побега Серова. Написать, что он помогал скрыться Серову. Поэтому и не ищет.

- А что это даст? - заинтересованно спросил Тихомиров.

- Заниматься будет собственная безопасность. А у меня с заместителем начальника этой службы хороший контакт. Когда начнут дергать Сомова, глядишь, что-нибудь и всплывет.

- Можно, конечно. Но я снова прошу, Сергей Тимофеевич, об аккуратности в работе. Лучше давайте лишний раз посидим в этой уютной комнате и помозгуем. Девку Серова и девку для следователю я беру на себя. А вы подумайте, как с Сомовым подружиться. И никаких убийств! Надо на какое-то время затихнуть. Насчет Жигана я попытаюсь кое-что узнать. А вы свои связи подключайте. Неплохо бы их проверить. Тот же ваш заместитель начальника райотдела что собой представляет? Сейчас ведь милиция начинает грамотнее работать. И это надо учитывать.

В этот же день Тихомиров позвонил своей знакомой девушке и пригласил ее в кафе. Та охотно согласилась. Но, когда узнала, что от нее требуется, стала отказываться.

- А я подумала, что тебе нужна для другого, - обидчиво заявила она.

- Надо, Светик, надо, - настаивал Тихомиров и, сообщив кое-какие подробности о Голикове, добавил, - Ты же одна, без мужа. И он холостой. Глядишь, что-нибудь и получится.

В этот вечер Голиков возвращался домой поздно. Доказательств по убийству пенсионера и участия в этом Олега Волкова не хватало. Тем более, в связи с побегом Серова его признания практически не имели уже прежней силы. Но заместитель прокурора района Бодров по-прежнему нажимал. А тут еще повесили и уголовное дело, связанное с Жиганом. Встретившись с ним в СИЗО, Голиков убедился, что тот не Олег Волков или его друзья. Жиган - матерый преступник, и на хитрость его не возьмешь. Допрос Жигана измотал его. Особенно насмешки Жигана над ним. Жиган словно предвидел все, что намеревался спросить Голиков. А в конце даже издевательски заявил:

- Хватит, начальник! Отправляй меня в камеру! Я же вижу, как ты устал.

Около десяти вечера уставший и злой Голиков направился домой. Неожиданно около автобусной остановки к нему обратилась молодая женщина:

- Кого я вижу! Виктор, ты ли это?

Голиков удивленно посмотрел на нее и, не успев ответить, услышал ее смех.
- Что, так и не узнал? Мы же в тридцать четвертой школе вместе учились. Правда, когда я пришла в первый класс, ты уже был в шестом. Я все годы тогда очень хотела, чтобы ты обратил на меня внимание. Но ты такой гордый был. Я и маму твою помню. Как она сейчас?

- Умерла моя мама два года тому назад, - ответил Голиков.

- И ты один живешь? Бедненький, - перед разговором с Голиковым Светлана получила о нем подробную информацию от Тихомирова. И конечно заинтересовалась им.

- Ты так и не узнал меня? А я даже помню твою классную руководительницу. Но я не обижаюсь. Зовут меня Светланой, а по фамилии Николаева. Живу недалеко от тебя. И тоже  одна. Но мне кажется, настроение у тебя не очень. Кстати, ты где работаешь?

- В прокуратуре, и очень устаю. Поэтому и настроение такое.

- Ты сейчас домой?

- А что?

- Могу пригласить к себе на чашечку кофе. Сегодня у меня самый счастливый день.

- Почему?

- Я встретила человека, которым очень интересовалась в школе. Я ведь потом так никого и не полюбила. Все одна и одна. Тебя не смущает моя откровенность? - с извиняющейся улыбкой спросила Светлана.

Голиков будто только сейчас рассмотрел ее красоту, почувствовал благоухание дорогих духов и сексуальность. Улыбнувшись, он неожиданно для себя предложил:

- Может быть, не будем ждать автобуса, а подышим свежим воздухом?

- Конечно, это лучше, чем стоять в набитом людьми автобусе.
Дорогой она тараторила без умолку и неожиданно спросила:

- Тебе нравится работать следователем?

- Нормально. Если бы начальство меньше дергало, было бы вообще отлично.

- А кто из начальства больше всех дергает?

- Заместитель прокурора. До этой должности был следователем у нас. Въедливый мужик, но дело свое знает. Я у него многому научился.

- Если будет сильно придираться, то скажи мне.

- А ты-то при чем?

- У меня родственник бывший чекист. А у них связи со всеми. Хочешь познакомиться?

- Меня это не интересует.

- Жаль. Я ведь помочь тебе хотела. Поэтому и о работе спрашивала.

- А мне о работе говорить и не хочется. Такая погода, такая девушка рядом. А ты о работе.

- Я вижу, настроение у тебя поднимается. Вот и к моему дому подошли. Что предлагаешь? Ко мне или еще прогуляемся?

- Тогда пошли. Покажу, где я живу. Но, если ты устала, можно и у тебя отдохнуть.

- Нет. Нет. Я совсем не устала.

Несколько минут они шли молча. Не выдержав, Голиков стал жаловаться, как ему одиноко. Видимо, это было вызвано тем, что Светлана ему нравилась все больше и больше.

Подойдя к дому, он смущенно спросил:

- Посмотришь, как холостяк живет?

- А почему бы и нет. В квартире один живешь?

- Один-одинешенек.

- А со мной не боишься оказаться наедине?

- Нет.

- Тогда вперед!

- Но у меня не убрано.

- Я понимаю и критиковать не буду.

Жил Голиков в однокомнатной квартире на втором этаже. Квартиру ему купили родители, когда он еще учился в юридическом институте. Купили, чтобы привыкал к самостоятельной жизни. В квартире царила холостяцкая запущенность. Ветхие обои, старая мебель, затхлый воздух с запахом канализации.

- Да.  Не дворец… - проговорила, осмотревшись, Светлана.

- Я же предупреждал, что не убрано. На кухню не хочешь взглянуть?

- Нет, - не двигаясь с места, ответила та. - Пошли лучше ко мне!

- Но мне надо кое-что подготовить. Завтра же на работу.

- Так оттуда и поедешь.

- Мне надо погладить костюм, побриться.

- Вот у меня все и сделаешь. Ты извини, но как ты живешь здесь? Тут такие запахи.

- Так и живу, - обиженно ответил Голиков.

- Я, конечно, понимаю, твои трудности, связанные с работой, но это не значит, что надо во всем себе отказывать. Жизнь ведь дается один раз…

- Кофе будешь? - перебил Голиков.

- Буду, но только у себя. Так что пошли ко мне.

- А ты упрямая!

- Не обижайся! Я помогу тебе навести порядок, и тогда мы будем здесь кофе пить и что-нибудь другое. Но у меня комфортнее.

- Не сомневаюсь! Сегодня я очень устал и никуда не пойду.

- Но меня проводить надо, - капризно заявила Светлана.

- Я вызову такси. Извини, я действительно очень устал.

Утром в прокуратуру Голиков пришел вялым. Ночь он спал плохо. Сначала ругал себя за то, что не принял приглашение Светланы провести у нее ночь. Затем, вспоминая ее вопросы, задумался, а не подводят ли ее к нему специально. Днем он несколько раз пытался позвонить ей, но каждый раз что-то останавливало его.

Перед обедом Голиков сообщил Бодрову о событиях вчерашнего вечера, на что тот, улыбнувшись, заметил:

- Наконец-то, видимо, влюбился, Виктор. Давно пора. А если так, то смелее в бой!

Однако эту шутку Голиков не принял. Более того, после обеда, когда в прокуратуру приехал Сомов, он попросил Бодрова обратиться к нему по поводу этого знакомства.

- А я для тебя уже не авторитет? - возразил тот. Однако, подумав, добавил:

- Может быть, ты и прав. Береженого бог бережет.

Обращаясь к Сомову, выглядел Голиков смущенным:

- Виктор Семенович, у меня просьба к вам личного характера. У вас ведь оперативные возможности не такие, как у нас. Вот и прошу помочь мне разобраться кое в чем.

- И в чем нужна моя помощь? - спросил Сомов.

- Мне кажется, что меня пытаются использовать.

- Кто и как?

- Не знаю конкретностей, но, думаю, хотят что-то предложить. Я вчера с девушкой познакомился. Точнее, она подстроила это знакомство. Напросилась ко мне в гости, а когда я привел ее, то стала уговаривать, чтобы я к ней пошел. Зовут ее Светланой.

- Так может быть, ей не понравилась твоя квартира, - вмешался в разговор Бодров.

- Да. Она так и сказала, что квартира не дворец.

- Откуда она сама и где работает? - спросил Сомов.

- Сказала, что училась в той же школе, где и я. Спрашивала о моей маме. И вообще, у меня сложилось мнение, будто она все обо мне знает. Даже сообщила, что может помочь мне и на работе, так как у нее родственник чекистом был.

- И что из этого следует? - заинтересованно уже спросил Сомов.

- Мне почему-то показалось, что Светлана что-то хочет узнать у меня, и ей кто-то помогает в этом. А когда я спросил, где она работает, то Светлана заявила, что в филармонии. Но затем как-то смутилась и добавила, что потом я узнаю.

- Хорошо, Виктор. Я попытаюсь тебе помочь. И ты правильно сделал, сообщив об этом, - пообещал Сомов.

Оставшись вдвоем с Бодровым, он высказал свои предположения:

- Вполне возможно все это. Сейчас Волкову очень неуютно. Подельники ошибку за ошибкой допускают, а мы жмем все сильнее. Ему очень нужна информация о нас. Что мы делаем и что собираемся делать. Поэтому он может и заслать к нам своих людей. А следователь не женат. И почему бы не подставить ему женщину? Все можно ожидать от этой публики. Я поручу поработать с этой Светланой и постараюсь выяснить, кто она, с кем поддерживает отношения, и для чего ей потребовался Голиков. Но вы, Игорь Борисович, не предпринимайте никаких мер. Если они догадаются о том, что Голиков что-то заподозрил, то могут предпринять что-то другое. Нам сейчас надо многое узнать о Волкове. Убийства пенсионеров - его рук дело. Но если он навязывает нам человека в нашу команду, то почему бы не поиграть с ними.

- Договорились, - ответил Бодров, и в это время у Сомова подал сигналы сотовый телефон.

Звонил его заместитель подполковник Васин, который сообщил, что Волков очень просит встречи с Глазевым или с ним.

- Ну, что ж, передай, что через час я могу принять его у себя.

В назначенное время Сомов уже находился в своем кабинете. Вызвав Васина, он дал ему поручение заняться девушкой Голикова.

Полковник Сомов немало перенял за годы работы от  своего руководителя Глазева. Приобрел ту же внутреннюю силу, ту же уверенность в своих действиях. Поэтому, встретив Волкова, он с неприязнью указал ему на кресло.

- Слушаю вас, - сказал он.

- Пришел спросить про своего охранника. Я, конечно, виноват, что принял на работу такого. Но по документам все было нормально. А выкинул он такое, чего никто от него и не ожидал. Самых лучших двух моих охранников застрелил. Вот я и напросился к вам, чтобы узнать, ищут его или, как обычно, дело на полке пылью покрывается?

Глядя на него, Сомов с неприязнью думал: «Чего не хватает? И пенсия не плохая, и частное предприятие. Работай и живи на радость!» Вопрос Волкова о том, что, возможно, розыскной материал покрывается пылью, разозлил Сомова.

- Ищем. Ищем. Одновременно разбираемся, и кто ему помогал бежать из следственного изолятора. Кое-что у нас есть уже, и виновные в организации побега обязательно будут наказаны. Так что возьмем и Серова, и других.

- Понимаю, - вздохнув, проговорил Волков. - Но я спрашиваю об этом потому, что преступники на воле гуляют, а пацаны в СИЗО за мелочевку сидят.

- Все ответят за свои поступки. Кто-то больше, кто-то меньше. Это суд будет решать. А не мы. Но у меня и к вам тоже вопросик имеется.

- Говорите. Чем могу, обязательно помогу.

- При обыске на квартире у Жигана обнаружили пистолет, закрепленный за охранником Серовым и около двухсот патронов к нему. Вам что-нибудь известно об этом? Почему этот пистолет находился у человека, который у вас в предприятии не работал?

- Так надо у Серова об этом и спросить? Или у задержанного вами Жигана? - проговорился Волков.

- Спросим, конечно. Спросим и насчет документов, которые были спрятаны у Жигана. Вам что-нибудь известно об этом?

- Оружием занимаются сотрудники лицензионно-разрешительной службы, - ответил после некоторого молчания Волков. - Но лучший бы ответ дал Серов. Поэтому я и пришел к вам. А по поводу документов я ничем не могу помочь. Если нужна помощь в чем-то другом, то я готов. Можно бы и объединить наши поиски. А можно и оказать финансовую помощь при поиске Серова. Вам на расходы требуется немало.

- Об этом пока не будем говорить. Вот изловим Серова, тогда можно и вернуться к вашему предложению.

- Ну, а в отношении сына я могу надеяться на вашу поддержку?
Волков чувствовал, что Сомов что-то не договаривает. Чувствовал и силу его, как профессионала-оперативника. Поэтому открыто не ломился со своими предложениями.

Посмотрев на него пристально, Сомов произнес:

- Я понимаю вас, как отца и науськивать оперов не стану. Как решится дело в прокуратуре, так пусть и будет.

Выходил из кабинета Волков в подавленном настроении. То, на что он рассчитывал, не получилось.

В этот день Серовым интересовался не только Волков. Вечером в прокуратуру пришла его мать. Она кричала и рвалась в кабинет Бодрова, который, как раз вернулся из областной прокуратуры.

Ей было за шестьдесят. Одета бедненько, но опрятно. Глаза мокрые от слез.

- Вы к кому? – спросил Бодров.

- Если вы начальник, то, значит, к вам, - заявила та.

- Успокойтесь!

- Как мне быть спокойной, если у меня пропал сын?

- Когда пропал?

- Несколько дней назад. Он сбежал из камеры, и никто не знает, где он.
Игорь Бодров подал ей стакан воды и заинтересованно спросил:

- Фамилия сына?

- Серов. Мне следователь разрешал встречаться ним, и я его просила признаться во всем. Он признался и куда-то пропал, - всхлипнув, проговорила женщина. - А может быть, за то, что признался, убили его?

- Успокойтесь. Жив он и здоров. Возможно, у кого-нибудь знакомых сидит, или у своей девушки.

- А вам известно, что он жив?

- Пока нам тоже ничего не известно. Кроме того, что он совершил побег из следственного изолятора.

- Тогда почему вы его не ищете?

- Почему не ищем? Милиция ищет. А с девушкой его встречались?

- Да. Но она тоже говорит, что не знает, где он. Правда, как и вы, успокаивает меня тем, что он жив. Но я чувствую, что с ним что-то не так.
Вызвав следователя, с которым мать Серова уже встречалась, Бодров велел тому доложить о деле ее сына.

- А что докладывать? Сбежал он и лишнюю статью на себя повесил. Убежден, что кто-то помогал ему. Но я не пойму, зачем он это сделал? Найдем, никуда не денется. Я уже это объяснил. Не к нам ей надо ходить, а на прежнее место работы сына.

- Была я и там, - вмешалась мать. - Но они ничего не знают. Только спрашивают у меня обо всех его знакомых. Злые и на него, и на меня, - заплакав, она поднесла мокрый платок к глазам. – Он ведь один у меня. Если убили, то как мне жить без его помощи? Как?

- Успокойтесь. Успокойтесь, - подойдя к ней, проговорил Бодров, - мы обязательно найдем его и сразу сообщим вам.

Проводив до двери кабинета убитую горем мамашу, он, не глядя на Голикова, заметил:

- Тяжело ей. Что нового насчет убийства?

- Кое-что есть. Вот смотри: результат баллистической экспертизы. Убит выстрелом из пистолета, который изъяли у Жигана при задержании, - Голиков выложил на стол несколько листов заключения. Но Бодров не стал их читать, так как полностью доверял ему, а лишь спросил:

- Что в заключении?

- Пуля, которой был убит сын пенсионеров, выпущена именно из этого пистолета. Более того, обнаруженные за городом трупы мужа с женой тоже были убиты из него. Вот так!

- Жигана допрашивал по поводу тех трупов?

- Пока нет. Заключение только недавно получил.

- Готовь план допроса. Потом вместе помозгуем. Прищучить Жигана не так-то просто. Но ему и отвертеться теперь не удастся.

- Надо бы его дружков пощупать, - предложил Голиков.

- И что предлагаешь?

- Попросить Сомова. Он обязательно накопает. Глядишь, кто-то из друзей, спасая себя, что-нибудь и вспомнит.

- Хорошо. Иди, Виктор, работай. Я попрошу Сомова об этом.

Однако, на звонки Бодрова тот не отвечал. И тогда он позвонил Васину.

- Выехал он, Игорь Борисович. Сказал, что утром будет на месте, - ответил тот.

От эксперта Сомов уже знал результаты экспертизы, и сообщив об этом Глазеву, срочно выехал на встречу с Серовым. Выехал на машине своего заместителя Васина и очень надеялся на положительный результат этой встречи.
Подъехал к изолятору Сомов уже ночью. Об этом он заранее сообщил своему знакомому, и тот подготовил Серова к встрече. Поэтому время на официальные процедуры тратить не пришлось. Встретились они в кабинете зама по оперативной работе. Поздоровавшись и передав Серову пачку сигарет, он сразу спросил:

- Как у тебя тут?

- Нормально.

- Тогда давай кое-что вспомним. Жигана мы взяли. Но нам нужна твоя помощь по прошлым его делам.

- А точнее можно?

- В прошлом году убиты муж с женой, и трупы их вывезли за город в лесопосадку. Тебе что-нибудь известно? Вот посмотри их фотографии.

- Надо вспомнить.

- Так вспоминай, Вадим, вспоминай. Для этого и голова на плечах.

- А квартира их где была?

- На Партизанской. Возле Никольского собора.

- Было такое, - заговорил Серов. - В машине слышал разговор, что квартиру ту подарили родственнику большого начальника. Правда, шеф беспокоился о чем-то тогда. Но Жиган его успокаивал, заявляя, что все сделано чисто. А на чем сейчас Жигана взяли?

- На таком же деле. Но об этом потом. Ты лучше скажи, куда делся закрепленный за тобой пистолет. В предприятии говорят, что пистолет ты выкрал и куда-то спрятал.

- Ерунда. Мне его уже полгода не выдавали. Хотя объект я должен был охранять с оружием. Да это можно проверить по журналу выдачи оружия.

- А с Жиганом у тебя какие отношения?

- Последнюю пару месяцев шеф посылал меня к нему с разными поручениями. То сумку какую-то передать. А то от него какие-то бумаги привезти. Но я не проявлял к этому любопытства, потому что предполагал, что они проверяют меня. Чаще всего  я встречался с сыном шефа. Даже учил приемам самбо, и отец его, видимо, в знак благодарности, приближал меня к Жигану. Мы ведь знали, что Жиган криминальный авторитет, и к нему приближали только самых надежных.

- А друзей его знаешь?

- Кое-кого знаю. За мной шеф закрепил «Мерседес», и я иногда возил его заместителя и Жигана.

- Тогда об этом давай подробнее.

Записав на диктофон услышанное, Сомов стал прощаться с Серовым, и тот не выдержав, спросил:

- А мне можно узнать кое-что?

- Конечно.

- Как моя девушка? Ее не трогают они?

- Нет. Но мы подстраховываем. Так что не беспокойся!

Вздохнув, Серов печально добавил:

- И о ней ничего не знаю, и о маме своей.

- Все будет нормально, Вадим. Это я обещаю. Так что не волнуйся! А здесь никто не проявляет к тебе интерес?

- Нет. Придерживаюсь того, о чем договорились.

Возвращаясь ночью в Краснореченск, Сомов всю дорогу размышлял. Он думал об Ирине, которая получив в семье хорошее воспитание, почему-то полюбила Олега, у которого за душой ничего нет святого. Бывшего заместителя прокурора области Бодрова он помнил когда еще только начинал работать в милиции. Знал как строгого законника, который никогда не давал повода для малейшего сомнения в нем. «Тогда почему Ирина увлеклась уголовником?» - спрашивал он себя. А может быть, действительно он по глупости залетел с мошенничеством? Однако тут же в памяти возникали, как на экране, воспоминания о задержании его и Серова. Нет, это не шалости, как пытался объяснить отец Олега.

Незаметно мысли Сомова переключились на девушку Серова. Он вспомнил первую встречу с ней в ресторане. Вспомнил и последующие встречи, во время которых убедился в ее сильной любви к Вадиму. Ему нравилась готовность девушки оказывать им помощь.

От этих воспоминаний у него с новой силой вспыхнула злость и против Волкова-старшего, и против Жигана, которые как катком, прокатываются по судьбам молодых.

Вернулся  Сомов в Краснореченск уже под утро. Домой он не стал заходить, потому что не хотел беспокоить жену и дочь. Накануне он предупредил их, что вернется на следующий день. Но управился быстрее. В своем кабинете Сомов достал из шкафа раскладушку, которая часто выручала его, и, застелив постельным бельем, мгновенно уснул. Он мог сутками не спать. Но зато, когда надо было засыпать, отключался сразу. Да и будильником Сомов никогда не пользовался. Он сам для себя был словно будильник. Закажет себе время, когда надо проснуться и просыпается. По этому поводу Глазев даже подшучивал над ним и устраивал эксперименты: заходил в его кабинет, громко разговаривая и стуча по полу ботинками. Но Сомов не реагировал. «Ты как робот, а не человек», - говорил ему в таких случаях Глазев.

В это утро Глазев несколько раз звонил в кабинет Сомова. Дежурный по управлению ему сообщил, когда тот приехал, и Глазев понимал причину его молчания. Не выдержав, он направился к нему в кабинет. Действительно, Сомов спал на раскладушке. Лицо его было озабоченное и злое.

По дороге в Краснореченск, Сомов передумал много разного. Он даже думал, а не уйти ли ему на пенсию, потому что работать в милиции стало не только трудно, но и небезопасно. Особенно его раздражали оборотни в чиновничьем аппарате. И попробуй только замахнись на такого - сразу полетишь с работы. А что будет с тобой на гражданке с волчьим билетом? Конечно, ты будешь никому не нужен. Впрочем, Сомов мог уйти на пенсию и по-хорошему. Выслуга у него была. И все же он в который уже раз решил, что станет сражаться до конца, не считаясь со временем и здоровьем.

Особенно его беспокоила рейдерская проблема. Против рейдеров у милиции и возможностей-то особых нет. В любую минуту предприниматель может оказаться под колпаком таких, как Волков. Но, если даже на какое-то время затихает передел собственности, то бандиты переходят к захвату квартир у одиноких пожилых людей. И нередко опять под прикрытием должностных лиц и несовершенных законов. Культ силы и денег стал главным в России. Об этом Сомов не раз разговаривал с Глазевым. Но тот внимательно слушая Сомова, как правило, отмалчивался.

Последние несколько суток Сомов постоянно не досыпал. Поэтому телефонные звонки оказались бессильными. Если бы Глазев не вошел к нему в кабинет и не разбудил, спал бы Сомов до вечера.

- Хватит, хватит спать! - толкал его Глазев.

- Господи, когда же я высплюсь? - сонно пожаловался Сомов и медленно поднялся с раскладушки.

- Подожди, я лицо освежу холодной водой, - вяло добавил он и, взяв полотенце, вышел из кабинета.

Вернулся Сомов быстро, убрал раскладушку и спросил:

- Чем интересуется высокое начальство?

- Генерал потребовал нас с тобой к себе, - хмуро ответил Глазев. - Ты как съездил?

- Нормально. Серов кое-что дал. Назвал подельников Жигана. Да и по недавно обнаруженным трупам дал информацию. Все исходит от Волкова-старшего.

- Из-за него, как я понял, нас и вызывает генерал.

В назначенное время они вошли в кабинет начальника управления. Генерал сидел за столом и внимательно смотрел на входящих.

- Присаживайтесь и докладывайте что у вас есть в отношении Волкова! - сразу предложил он.

Сообщив всю имеющуюся информацию, Глазев уверенно добавил:

- Все идет по плану, товарищ генерал, и волчьей стае скоро придет конец!

Однако у генерала такой уверенности не чувствовалось.

- Меня вчера вызывал заместитель губернатора и пытался отчитывать за то, что мы не поддерживаем наших бывших сотрудников. Разговор шел о Волкове. О том, что частный охранник расстрелял лучших сотрудников его предприятия и скрылся, а милиция мер к розыску не принимает.

- Но это же не так, - не выдержал Сомов.

- Вы помолчите, Виктор Семенович. Лучшим оправданием будет раскрытие преступлений Волкова. Мы медленно работаем, поэтому он и опережает. Разберитесь и с его сыном. Есть ли необходимость держать парня в изоляторе? Иногда, чтобы выиграть, можно и пожертвовать пешкой. Так что думайте и прибавьте обороты, сыщики. Сейчас от вас зависит - кто кого.




9. ДАВНИЕ  ДРУЗЬЯ

Несколько дней Тихомиров наблюдал за подругой Серова. Иногда он это делал сидя в ресторане. Иногда вел наблюдение из машины. Он предполагал, что оперативники могут тоже заинтересоваться ею. Однако, пока ничего подозрительного не замечал. В один из вечеров Тихомиров, дождавшись, когда та выйдет из ресторана, подошел к ней.

- Добрый вечер, Вера Яковлевна, я заместитель директора предприятия, в котором работал ваш друг Вадим Серов. Нам надо поговорить. Это можно или у вас дома, или у меня в машине, - представившись, предложил он.

- Тогда лучше у вас в машине. И если можно, быстрее. Я так устала, что валюсь с ног.

Подходя к машине, Вера немного успокоилась. Она ждала эту встречу и была подготовлена Сомовым к ней. Сев в машину, она расстроено заявила:

- Господи, как не хотела я, чтобы он работал у вас.

- Почему?

- Опять опасности. Даже с сынком вашего директора вляпался.

- Он что-нибудь рассказывал вам о работе?

- Нет. Но я же чувствовала. Особенно когда он приходил с работы расстроенным. В такие дни я даже подумывала расстаться с ним.

-  А мы считали, что у него с вами все в порядке.

- В каком порядке? - возмутилась Вера. - Разве может быть порядок, если он иногда пропадал на несколько дней. А потом - задержание милицией. А теперь ваши сказали, что сбежал из тюрьмы. Устала я от всего этого. И говорить даже не хочу о нем.

- Я понимаю вас, - сказал Тихомиров. - На работе дергают, дома покоя нет. Нас тоже из-за него уже задергала милиция. Каждый день спрашивают, где он. А мы ничего ответить не можем. Поэтому я и встретился с вами. Может быть, он звонит или через кого-то сообщил, где находится?

- Нет. Если бы что-то знала, то конечно сначала бы вам сообщила.

- А почему сначала бы нам? Вас еще кто-то просил об этом?

- Из милиции кто-то звонил и тоже спрашивал.

- Не вспомните, кто?

- Представился капитаном. А фамилию не запомнила. Надоело мне все это! На работе тоже одна нервотрепка. То директор. То проверки всякие.

- Если возникнут еще проблемы, могу помочь. У меня много знакомых, и в обиду одинокую женщину я не дам. А может быть вас познакомить с другим мужчиной?

- Зачем? - сухо отрезала Вера.

- Одной в этой жизни не легко, - ответил Тихомиров. - А вы молодая и красивая.

По ее быстрому ответу он понял, что подруга Серова лжет. Никто, кроме Вадима, ей не нужен, и вполне возможно, что она знает, где сейчас он находится. Уж очень спокойно ведет себя. Не исключено и то, что оперативники уже успели с ней поработать. А если это так, то дальнейшие его встречи бесполезны. Последить за ней, конечно, надо. И прослушивание телефона не прекращать. Хотя все это мало, что даст. Так думал сейчас Тихомиров. Однако вопросы задавать продолжал.

- А с мамой его встречались?

- Да. Она приезжала ко мне и спрашивала о сыне. Но я и ей ответила так же, как вам.

- И все-таки я очень прошу, если вам что-то станет известно о Вадиме, позвонить мне в любое время, - попросил Тихомиров, протягивая свою визитку. - От вашего сообщения всем будет только польза.

- Хорошо. Я так и поступлю.

- Вас подвезти домой?

- Можно. Если это не затруднит.

- Тогда говорите, куда, - схитрил Тихомиров, хотя и знал ее адрес. Дорогой они молчали.

Остановившись у дома, в котором жила Вера, он заговорил снова:

- Если кто-то будет вам угрожать, сообщите мне.

- Кому я нужна? Я ведь зла никому не делаю. Даже Вадима столько лет терпела. Другая бы давно прекратила с ним встречаться. А я все на что-то надеялась.

- И все-таки помните, о чем я вас просил. Если милиция начнет интересоваться им, то позвоните.

- Обязательно, - она посмотрела на Тихомирова и, кокетливо смахнув со лба волосы, добавила:
- Так я пойду?

- Да-да. Отдыхайте, Вера Яковлевна.

Отъезжал Тихомиров от ее дома в раздумье. Он думал, в сговоре она с операми или нет?

На следующий день Вера встретилась с Сомовым. Рассказав ему о разговоре с Тихомировым, она спросила:

- А как мне поступать, если Вадимом будут интересоваться другие работники милиции? Он просил, чтобы я сразу об этом позвонила ему.

- Номер телефона дал?

- Да. Вот его визитка, - передала она ее.

- Значит, кого-нибудь пришлет. Видимо, не получил от вас того, чего хотел получить. Позвонить ему надо. Но с работниками милиции ведите себя так же, как и с ним. Тогда быстрее отстанет. А я недавно встречался с Вадимом.

- Как он?

- Спрашивал о вас. Беспокоится, чтобы с вами они чего-нибудь не сделали. Но я успокоил его и пообещал, что и у вас, и у него все будет хорошо.

- Правда? - радостно спросила Вера.

- А я похож на обманщика?

- Извините. Но я так этого хочу. А я могу узнать, где он? Может быть, что-то передать ему надо?

- Все, что необходимо, у него имеется. Вам пока не надо знать, где он. Тот, с кем вы вчера встречались, очень опасный человек. Потерпите еще какое-то время. Как только закончим с этой бандой, я лично организую вашу встречу. А потом вы пригласите меня на свою свадьбу. Договорились? Возьмите визитку Тихомирова. Думаю, что скоро вы потребуетесь им.

- Спасибо вам. Может быть, я передам вам для Вадима деньги?

- Зачем?

- Но у него, видимо, расходы, - отвернувшись в сторону, ответила Вера.

Глядя на нее, Сомов видел, как не легко сейчас этой женщине.

- Я понимаю вас. Не надо больше об этом, - ответил он и, попрощавшись, направился в управление.

Сообщение Тихомирова о результатах встречи с женщиной Серова расстроило Волкова. Он надеялся на другие результаты. Не получилось с отвлекающим маневром. Не получается пока с освобождением сына. Не получалось и с другими делами, особенно с теми, которые приносили деньги. А деньги Волкову сейчас были особенно нужны.

Он вызвал к себе в коттедж директора бюро похоронных услуг, с которым проворачивал кое-какие дела. Его дружба с ним началась еще тогда, когда он работал начальником колонии, а тот отбывал наказание за мошенничество. После освобождения этот «друг» открыл частное бюро похоронных услуг. В криминальном мире его знали под кличкой Саныч. На самом же деле он был Александр Александрович Никитин. Незаменимым его помощником в криминальных делах была его жена Лариса Романовна, которая работала главным врачом станции скорой медицинской помощи.

Волков знал, что иногда семейная парочка промышляла мокрыми делами. При этом технология убийств была простой и практически безопасной (для самой семейной парочки). Сначала Лариса Романовна выезжала якобы к больному по вызову его родственников или друзей. «Определив» диагноз, его помещали в машину скорой помощи и везли в больницу. Но по пути Лариса Романовна удлиняла маршрут, во время которого вводила шприцем состав, останавливающий работу сердца. А дальше вмешивался ее муж, который под видом оказания похоронных услуг появлялся в квартире покойного.

Этим видом «услуг» Волков частенько пользовался при захватах предприятий. Конечно, приходилось за эти «услуги» делиться с семейной парочкой. Но игра стоила свеч.

Сейчас Волков вспомнил о них оттого, что ему остро были нужны деньги для проведения предвыборной кампании. Он поставил себе целью стать депутатом областного Законодательного собрания, а это сейчас стоит недешево.

В назначенное время Александр Александрович подъехал к коттеджу Волкова. От окружающего мира коттедж был огорожен высоким забором, поверх которого, как в тюремной зоне, было натянуто несколько рядов колючей проволоки. По этому поводу иногда подшучивал Тихомиров: мол, Волков без зоны жить не может. В некоторых местах забора были вмонтированы видеокамеры.

На мониторе Волков увидел, как «Мерседес» последней модели плавно въехал в просторный двор. Он вышел встречать гостей. Жена Никитина, настоящая светская львица, шла первой. Работала она главным врачом уже более десяти лет. На станции скорой помощи побаивались ее строгости. Но подчиненные не догадывались, с каким воодушевлением она выполняла поручения мужа. Иногда на планерках она заявляла о том, что скоро откроет свою частную больницу. И тогда медработники с тревогой рассуждали, что будет с ними, если Лариса Романовна уйдет.

- А я уже заждался вас, - целуя руку приехавшей, сказал Волков.

- Но мы, вроде, не опоздали, - ответил Александр Александрович.

В гостиной уже был накрыт стол.

- Ну, что за встречу, - предложил Волков. - Наливайте, кому что по душе.
Выпив и закусив, приехавшие стали расспрашивать о поездке Волкова в Германию.

- Так я уже и забыл о ней. Когда это было-то?

- Мы хотели узнать у вас о стоимости там  домов, - проговорила Лариса Романовна.

- Я не интересовался этим, но знаю, что квадраты там намного дешевле, чем у нас.

Незаметно разговор перешел к делам, которые так волновали Волкова.

- Обложили со всех сторон, - жаловался он. - Все проекты режут на корню. А мне предлагают баллотироваться в депутаты. А как идти на выборы без денег?

- У вас же всегда был очень успешный бизнес, - ответила Лариса Романовна.

- Мы можем помочь. Только с одним условием, - добавил Александр Александрович.

- Весь внимание, - повернул к нему голову Волков.

- Работаем только втроем. Вы и мы с Ларисой. Не надо лишних свидетелей. Один заказчик и мы. Выручка пополам.

- Хорошо. Я подумаю. Но вы наливайте, наливайте.

Волков снова вернулся к обязанностям гостеприимного хозяина. Настроение у него улучшилось. Он был слегка пьян и как всегда в таких случаях, уговаривал приехавших выпить. В результате чего Александр Александрович набрался изрядно. И разговор о предстоящих делах Лариса Романовна пресекала. Она даже заявила Волкову, что ее благоверный не сможет управлять машиной.

- Не беспокойтесь, я вызову своего водителя, и он отвезет вас.

На этом встреча закончилась. Дома Лариса Романовна со злостью проговорила:

- Мы же встречались для серьезного разговора, а ты нажрался, как свинья.

- Он сам свинья, а не мы! - выкрикнул ее муж.

- Ну, чего ты взорвался, - сбавив тон, проговорила Лариса Романовна. - Успокойся. Лучше раздевайся и отдыхай.

Она сняла с него пиджак, сняла ботинки и, обняв, повела в спальню.

- Сволочь он! Нам будет копейки платить, а себе миллионы хапать! Ненавижу! - не унимался муж и вдруг неожиданно добавил:

- Плохо мне.

- Что, сердце прихватило? - засуетилась жена. - Я тебе  сейчас валидольчика принесу. А ты  ложись! Ложись!

- Лучше финской водочки принеси, а не валидольчик.

Его жена знала об этой привычке мужа. После поездок в гости он добавлял у себя дома. Поэтому, не споря, сразу же вышла из спальни.

Вернулась она быстро, держа в руках поднос, на котором стояла бутылка финской водки, две стопки и тарелка с тонко нарезанной бужениной. Все это она поставила на кровать и присела рядом.

- Ты чего так взъелся на него? - ласково обратилась Лариса.

- Он только о себе думает. Я просил его помочь деньгами. И что? Помог? - заплетающимся языком ответил муж.

- Так сейчас на новых заказах его можно подоить, - думая о чем-то своем, произнесла Лариса Романовна.

Однако дело было не в деньгах. Саныч знал о связи своей жены с Волковым. Знал о нависшей над тем опасности и очень хотел уехать в какую-нибудь другую страну, чтобы там затеряться.

- На, выпей лучше, - наполнив стопку, предложила жена.
Приподнявшись, Александр Александрович выпил и, не закусывая, снова опустился на постель. Вид у него был грозный. В таком состоянии жена боялась его, так как он мог запросто схватиться за нож.

- Еще плеснуть?

- Нет.

- Так, может, скажешь все-таки, в чем дело?

- Ты в зоне была?

- Зачем этот вопрос? Ты же знаешь, что не была.

- А я был. И знаю, что это такое. Поэтому не хочу снова попадать. У нас же достаточно денег, чтобы уехать за границу и зажить другой жизнью.

- Но то, что предлагает Сергей Тимофеевич опасности не представляет. Особенно для тебя.

- Ну да. Соучастником я считаться не буду. Только следователь посчитает иначе.  Устал я от всего этого.

- Ты меня нарочно злишь?

- А ты что хотела, чтобы я спокойно относился к твоим связям с этим тюремным начальником?

Волна злобы так накатила на Александра Александровича, что он готов был задушить жену.

- Ты что делаешь? Мне же больно! - вырывая руку, взвилась она.

- Прости, - опомнившись, разжал свою руку тот.

Поднявшись с постели, она стояла перед ним взъерошенная.

- Сколько можно напоминать? Было это давно! А ты снова.

- Но ведь было. И сегодня я видел, как вы переглядывались друг с другом.

- Мы сегодня о деле говорили. О деле, которое принесет немало денег.

- А у тебя их мало?

- Их всегда мало. Успокойся. Придет время, тогда и уедем. А сейчас не надо волноваться. Основная работа на мне будет. Разве плохо мы квартиру прибрали к рукам?

Квартира, о которой шла речь, была приобретена через одинокого пенсионера, который «случайно» потом отравился паленой водкой. Вспомнив то дело, Александр Александрович хмуро проговорил:

- Таких дураков меньше стало.

- Конечно, меньше. Но сейчас я буду за вас, мужиков, основную работу выполнять. Ваше дело только подбирать клиентов.

- Красиво поешь! Иди! Я посплю немного.

- Спи. Я в салон красоты должна наведаться.

Она посматривала на висящие часы. Лариса Романовна собиралась встретиться с Волковым еще раз…

Начались эти встречи много лет тому назад. Иногда ее тяготила связь с человеком намного старше ее. Особенно это происходило тогда, когда он начинал придираться к ней и воспитывать. Но, стоило им несколько дней не встречаться, оба чувствовали, что очень нужны друг другу. Несмотря на то, что Волков познакомил ее с Александром Александровичем и посоветовал выйти за него замуж, она считала себя женой только Волкова. Ему она была преданной, верной и покорной. Она была его рабыней, его вещью.

Волков догадывался о роли Ларисы Романовны в смерти его жены, которая слишком много знала о его криминальной жизни и слишком много стала проявлять ненужного любопытства.

Он не просил ни о чем таком Ларису Романовну. Но, когда жена скончалась от острой сердечной недостаточности, был так благодарен, что через несколько дней подарил ей бриллиантовое ожерелье.

После смерти жены Волкова они еще сильнее сблизились. Однако Лариса Романовна понимала, что официальным мужем Волков для нее не будет. Этот человек был из породы любовников, но не из породы семьянинов. Несколько раз она прерывала беременность. Потому что, когда Волков узнавал об этом, начинал отдаляться от нее. А это не входило в планы Ларисы Романовны, она чувствовала в Волкове что-то свое. Хищное и жестокое. Они как бы дополняли друг друга.

До встречи с Волковым у нее были разные мужчины. Но такого единения, которое она почувствовала с ним, у нее не было. После первых встреч с ним Лариса Романовна заметила в себе перемену. Она почувствовала свое родство с ним. Более того, ей даже приносило удовлетворение выполнять указания Волкова и получать за это вознаграждение. Люди для нее были безразличны. Как опытный садист, она забирала их жизни, испытывая при этом кайф. Одним словом, оба они стоили друг друга, и это понимал ее муж Александр Александрович Никитин, к которому Лариса Романовна относилась с презрением.

Укоров совести из-за измен мужу у нее не было. Они с мужем были разных пород. Хотя жестокость присутствовала и у мужа. Но то не была сладострастная жестокость, как у нее или у Волкова.

Выйдя из коттеджа, Лариса Романовна увидела знакомую машину, которую Волков использовал для любовных встреч. Подойдя и сев рядом, она спросила:

- Давно подъехал? Разбушевался муженек. Вот и пришлось успокаивать.

- Продолжает ревновать?

- Да. Как выпьет, так начинает цепляться.

- Убрать?

- Не надо. Какое-никакое, а прикрытие. В случае чего можно всегда на него свалить. Ну, а ты чего сегодня плакался? Кто тебе мешает?

- Менты. Особенно Глазев с Сомовым. Да и в прокуратуре тоже подросли законники. Зампрокурора района Бодров копает под меня. Не может, видимо, простить захват его в детстве заложником.

- А нельзя кого-нибудь из его родственников полечить? Глядишь, и прокурорские станут покладистее. У него же, наверное, родители есть. А за помощь родителям дети на многое могут пойти.

- Дети тоже разными бывают. Об отчиме можно подумать.

- А кто у него отчим?

- Был заместителем прокурора области. Дмитрий Антонович Корольков. На пенсии уже давно, но связи с ментами и с прокурорскими поддерживает.

- В больницах лечится?

- Нет. Старается избегать вас.

- Я так соскучилась и так хочу, чтобы ты успокоил меня.

- Тогда поехали ко мне. Он уснул?

- Да, теперь до утра не проснется.

- Вот и хорошо. Побудешь у меня какое-то время, а ночью я отвезу тебя домой.
- А может быть, я до утра хочу остаться с тобой.

- Семейной женщине нельзя много грешить.

- Какой ты жестокий!

- Неправда. Я более осторожный, чем ты.

- Но это не должно мешать нашей любви.

- А это и не мешает. Дома я докажу тебе свою любовь. Проблем много навалилось. Сына никак не вытащу. А тут еще наш помощник залетел.

- Слышала, - сказала Лариса. - Он что ненормальный? Пистолет таскал, из которого убил пенсионера.

- А ты-то откуда знаешь об этом?

- У меня, Сереженька, тоже свои люди кое-где есть. Теперь Жиган сядет надолго.

В коттедже Волков, обняв Ларису, спросил:

- Ужинать будешь?

- Нет. Хочу отдыхать.

- Понимаю. А я холодненького шампанского выпью. Ты иди, готовь ванну и постель.

В эту ночь о делах они больше не говорили. Правда, о выезде за границу на постоянное жительство Лариса намекнула. Но Волков сразу оборвал ее:

- Об этом не сейчас и не здесь.

Лариса, переменив тему, стала рассказывать ему истории из жизни знакомых больных.

Около двух часов ночи Волков поднялся с постели и, разбудив Ларису, проговорил:

- Пора. Собирайся. Я отвезу тебя.

- А может быть, такси вызвать?

- Нет.

В машине они сначала молчали. Но вскоре Волков сказал:.

- Пенсионерами тоже хватит заниматься. Мне сообщили, что прокурор области на особый контроль взял эти дела. Но убирать ненужных людей можно. За это всегда платили большие деньги. Главное, чтобы ты не прокололась.

- У меня все чисто будет. Сейчас есть такой состав, который быстро расщепляется в организме. Никакая экспертиза не докажет.

- А с шофером? С санитарами, которые будут в машине скорой помощи как?

- Надежные. Я с ними уже давно работаю. Правда, приходится им подбрасывать. Но это как премиальные.

- Главное, не надо других привлекать. И не увлекаться погоней за количеством таких дел. А то пенсионеры стали часто пропадать, и как результат, в органах всполошились, - продолжал наставлять Волков.

- Работать будем только с теми, на кого укажешь, - заверила Лариса. - Но ты не ответил насчет выезда за границу?

- Возможно, и придется выезжать. Я кое-что присмотрел на всякий случай.

- И куда? - не выдержала Лариса.

- Потом. Потом. Главное, чтобы ты была готова.

- С тобой я всегда готова.

- Вот и хорошо. Но поспешность и здесь не должна быть. Перед своим муженьком поменьше откровенничай. Всего можно ожидать от этой публики. Я на Жигана так надеялся, а он чего творит!

- Это ты правильно говоришь, - с одобрением посмотрела на него Лариса.

- Может, стоит принять меры в отношении него? - задумчиво продолжал Волков.

- Не думаю, - возразила Лариса. - Это вызовет прямое столкновение с ментами. У тебя и без этого проблем хватает. Зачем тебе новые? А нельзя ли через газетчиков дать информацию о них? Пусть раззвонят, какие менты продажные.

- Кое-что уже сделано. В службу безопасности милиции направлено письмо о том, что побег Серова организовал Сомов с Бодровым. Поэтому они и не ищут того, хотя он убил двух человек при побеге. Думаю, это письмо сработает неплохо.

- Это здорово! - одобрила Лариса. - Пусть подергают их свои. Нам не надо конфликтов.

Действительно, письмо сработало быстро. Вчера Сомова уже вызывали в службу собственной безопасности УВД. Вызывал заместитель начальника этой службы, который  сразу же попытался взять Сомова на испуг.

- Ты что, полковник, творишь? - грозно спросил он.

- А ты почему, полковник, так разговариваешь? Мне присесть-то можно?

- Присаживайся, - сбавив тон, ответил тот.

- Так что я натворил? – усевшись первым, спросил Сомов.

- А ты не догадываешься? Напарнику Олега Волкова кто помогал?

- Задерживал его я. Это точно. А вот кто помогал ему бежать из СИЗО разбирайтесь. Кто из врачей помогал? Почему перевезли в больницу? Почему не обеспечили надлежащую охрану там? Так что вопросов у вас много должно быть. Но к другим, а не ко мне.

- Не зарывайся, полковник. К тебе тоже их будет не мало.

- Вот я и хочу их услышать. Так что не надо тянуть время. У меня дел невпроворот.

Сдерживая себя и не глядя на Сомова, заместитель начальника службы безопасности приказал:

- Я требую все материалы, касающиеся побега Серова, срочно представить мне!
- А мой отдел не занимается его розыском. Спрашивайте у тех, кому положено его разыскивать.

- Значит, разговор у нас не получается. Так и доложить начальнику управления?

- Доложи. Доложи. А я доложу о том, почему такой интерес к расследованию у службы безопасности.

- На что-то намекаешь?

- Намекаю. Намекаю. Еще вопросы есть?

Не отвечая, тот поднялся и подошел к окну.

- Я спрашиваю, вопросы ко мне есть? Если нет, то я ухожу. Мне же делом надо заниматься, а не выслушивать глупые вопросы.

Проговорив это, Сомов поднялся со стула и вышел из кабинета. Внутри у него кипело от злости против этого оборотня. Он знал о его связях с Волковым. А сейчас убедился, что организатором этого письма и придирок к нему тот и является. С Глазевым они уже обсуждали связь Волкова со службой безопасности УВД. Об этом Глазев докладывал и начальнику управления, который пока никакого решения не принимал

Вернувшись в свой кабинет, Сомов спокойно работать не мог. Не выдержав, он позвонил Глазеву и, когда  услышал его голос, доложил:

- А меня сейчас вызывал заместитель начальника службы безопасности.

- Заходи. Не по телефону же об этом.

Доложив о недавнем разговоре, Сомов со злостью добавил:

- Не пойму, чего ему не хватает.

- А ты сам подумай, - насмешливо ответил Глазев. - На Волкова ты наезжаешь. А он что, сидеть сложа руки должен? На дно ложиться Волков не будет. Не такой у него характер. Вот и наступает на тебя. Кстати, я установил, кого они пытаются подвести Голикову. Женщина эта в свое время была на связи у Тихомирова.  Вот они и устанавливают через нее информационный канал.

- Наверное, это так, - соглашаясь, кивнул Сомов и добавил, - Может, генералу доложить об интересе оборотня?

- А вот этого делать нельзя.

- Почему?

- Потому что они убедятся тогда, что мы за их спиной проводим оперативную комбинацию против Волкова. Ты Бодрову скажи, чтобы Голиков принял дружбу той женщины. Глядишь, и она на чем-нибудь проколется. Да и с Жиганом надо активизировать работу. Я не исключаю того, что Волков может убрать его в камере. С Серовым тоже надо бы встретиться.

- У тебя что-то есть?

- Кое-что есть. У Волкова были давние друзья: Лариса с мужем. Они что-то готовят, и надо попытаться у Серова узнать, что именно.

- А он-то откуда может знать об их планах?

- Надо связи их установить. Кроме Волкова они ведь еще с кем-то дружили и дружат.

- Попробую. Но думаю, это ничего не даст. Олега Волкова выпускаем?

- Да. Но постоянно вести за ним наблюдение. Задействуй своих оперативников. Сориентируй их на семейную парочку. О чем-то ведь они договаривались с Волковым?

- Вполне возможно. На захвате предприятий они тогда засвечивались. Но мы не смогли взять их. Все сводили к каким-то совпадениям. Хотя предприятия переходили в другие руки не случайно.

- Эта парочка не дилетанты, - задумчиво согласился Глазев, - и работают аккуратно. Надо бы, Виктор, в станции скорой помощи свои глаза и уши организовать.

- Есть там один. Но Лариса пока не приближает его к себе. Хотя тому известно, что кое-кого она подкармливает.

- Понятно, что пока не все нам понятно. В общем, работай, Виктор. Добывай улики, показания свидетелей. Да и за Жиганом посматривай. Побег ему Волков не будет организовывать. А вот убрать его, как лишнего свидетеля, может вполне.

Высказывая эти соображения, Глазев не сообщал Сомову о недавнем разговоре с генералом. Тогда ему пришлось долго убеждать начальника управления в том, почему надо вести игру с Волковым. Подбрасывать тому по дезинформацию в отношении Серова. Во время той беседы генерал даже упрекнул Глазева  и потребовал переходить к более конкретным действиям.

Получив указания от Глазева, полковник Сомов решил посетить прокуратуру и узнать результаты последних допросов Жигана.

В прокуратуру он приехал к концу рабочего дня. Бодров и Голиков были на месте. Войдя в кабинет Бодрова, он сразу спросил:

- Как Олег Волков ведет себя?

- Как обычно, - ответил тот.

- А может быть, пора меру пресечения ему изменить?

- Что-то поиметь хотите от этого?

- И это тоже. Но главное, папашу его немного успокоить. Глядишь, и проявит себя.

- Это надо со следователем обговорить.

- Тогда вызывайте его. Посоветуемся, как ему себя вести с женщиной, которая так навязчиво себя ведет.

- Что-то узнали?

- Да. Была на связи у Тихомирова, когда тот работал в ФСБ. Вот и решил с Волковым использовать ее.

- А нам это надо?

- Надо, Игорь Борисович. Надо.

- Ну, что ж, тогда вызываю.

Вошел Голиков в кабинет угрюмым. В глазах - грусть-тоска.

- Как у тебя продвигается дела Олега Волкова? - спросил вошедшего Бодров.

- Кое в чем признался.

- Может быть, изменишь под подписку?

- Можно, - вяло ответил Голиков.

- Вы не заболели, Виктор Андреевич? - вмешался Сомов.

- Нет. Но настроение паршивое.

- Я выполнил вашу просьбу. Женщина, о которой вы спрашивали, действительно подставлена Волковым и Тихомировым, которые с ее помощью хотят, видимо, кое-что узнать у вас.

-  Я это сразу почувствовал.

-  Ну, а вам нравится Светлана? - снова спросил Сомов.

- При чем здесь нравится, не нравится? - смутился Голиков.

- Значит, нравится, - продолжал Сомов. - Но сам не навязывайся. Жди, когда она назначит свидание. Глядишь, что-нибудь интересное и получите. Они с вами хотят поиграть. А вы с ними поиграйте. Но об этом хватит. Сами разберетесь. Мне протоколы допросов с Жиганом почитать бы.

- Принеси, Виктор Андреевич. Я  тоже почитаю, - приказал Бодров.




10. А СЕРДЦЕ НЕ КАМЕНЬ

После той первой встречи Виктор Голиков несколько дней не видел Светлану, отчего скучал, но не хотел в том себе признаваться. Сегодня после обеда Светлана позвонила ему и назначила встречу в одном из кафе. Окончание рабочего дня Голиков ждал с нетерпением. И хотя он планировал кое-что сделать вечером, после ее звонка отменил все свои планы.
В кафе Голиков пришел раньше назначенного времени. Светлана же появилась точно в срок. Войдя, она улыбнулась и сказала:

- А я думала, что ты из-за своих дел и не придешь.

- Но мы же договорились.

Поднявшись, он выдвинул из-за стола стул и, подав Светлане руку, помог сесть. Затем уселся сам и закурил.

- Ты несколько дней не звонила, - проговорил он.

- Занята была на работе. А сегодня свободна. Поэтому и позвонила и пришла. Но ты тоже почему-то не звонил?

- Я ведь более загружен работой. Но мы встретились не для того, чтобы кого-то в чем-то обвинять?

- Конечно, - натянуто улыбнулась Светлана.

Голиков теперь уже отчетливо видел, что она играет роль.

- Что будем заказывать? - спросил он, подавая  меню.

- Мороженое и сок.

- А может быть, бутылку вина вместо сока? И что-нибудь из горячих закусок? Я ведь не ужинал.

- Не возражаю. Хотя ужином я бы могла накормить тебя и дома, - улыбнулась Светлана. - Так всегда в кафе и ужинаешь?

- Приходится.

- Бедненький мальчик. Можно и желудок испортить в этих забегаловках. Поэтому, видимо, и грустный.

- Почему это ты так решила?

 Светлана пожала плечами.

Пока официант был рядом, они молчали. Но стоило ему отойти, Виктор Голиков снова заговорил:

- Грустный я оттого, что заработался, и не все получается.

- Что, ваша служба так опасна и трудна?

- Есть немного. А твоя служба тоже и опасна, и трудна?

Светлана бросила на него удивленный взгляд и, не скрывая заинтересованности, спросила:

- Ты на что-то намекаешь?

- Нет, это я просто так брякнул. Наверное, потому что ты нравишься мне, и от этого не думаю, что говорю.

- Правда, нравлюсь?

- Да.

- Ты тоже мне нравишься. И я рада, что встретилась  с тобой.

Это было сказано так искренне, что Голиков даже засомневался в том, что ему сообщил Сомов.

Неожиданно к столику подошел официант, который принес бифштексы с жареной картошкой. Наполнив фужеры вином, Виктор сразу предложил тост:

- Давай, Светлана, выпьем за укрепление нашей дружбы.

- Хорошее предложение, - ответила та и, сделав несколько глотков, поставила фужер. Достав сигарету, она закурила и добавила:

- Ты извини. Я не хочу есть. А покурить после вина можно. Но тебе, наверное, не нравится, что я курю.

- Мне все равно, - небрежно ответил он.

- Можешь и мою порцию съесть.

- Посмотрим. Со своей пока еще не управился.

Закончив со своей порцией, Виктор посмотрел на Светлану и заметил:

- А бифштекс неплохой. Напрасно отказываешься.

- Но я, правда, не хочу. А ты пользуйся моей добротой.

Виктор снова наполнил фужеры и, шутя, заявил:

- Тогда за твою доброту!

Он выпил и принялся за вторую порцию бифштекса. Пока Виктор с аппетитом ел, Светлана молчала, думая о чем-то своем. Наконец, она спросила:

- Тебе нравится твоя работа?

- Господи, такой ужин, а ты о какой-то работе. Тебе это зачем?

- Прости. Просто думаю, как скучно ты живешь. Еда, работа и никаких других интересов. Я, наверное, ошиблась в тебе.

Она не спеша, поднялась. Однако Виктор не мог допустить ее ухода.

- Ну, чего ты злишься? Сейчас закончу свой ужин, и куда-нибудь с тобой направимся. А может быть, ко мне домой?

- Нет. К тебе я не поеду. Ты извини, куда угодно, но только не в твою квартиру.

Голиков хотел возмутиться ее ответом, но она ему все больше нравилась, и спорить с ней не стал.

- Тогда что предлагаешь? - спросил он.

- Давай ко мне.

- Не откажусь.

- Но время-то - еще и восьми нет. Не хочу, чтобы увидели соседи. Может быть, сходим в кино? Я и не помню, когда была там.

- Пошли, - согласился Голиков.

Билеты они взяли на последний ряд. Зрителей было мало. «Сидя в последнем ряду можно кое-что себе и позволить, - думал Виктор.

Когда погас в зале свет, он осторожно обнял Светлану за плечи. Но та, будто увлеченная американским боевиком, не реагировала. И тогда, осмелев, Виктор переместил ладонь на ее грудь. Только после этого Светлана повернула к нему голову и насмешливо спросила:

- Нравится?

- Очень, - признался Виктор, не убирая ладонь.

- Не будь ребенком! - упрекнула она и сняла со своей  груди его ладонь.
Досмотрев до конца боевик, они вышли из кинотеатра и отправились к Светлане.
Квартира Светланы была, конечно, не чета его собственной квартире. Усадив Виктора в кресло перед домашним кинотеатром, Светлана ушла на кухню. Вскоре она вернулась с вазой фруктов и бутылкой белого испанского вина. 
Опускаясь на рядом стоящее кресло, Светлана приподняла подол платья, забросив одну ногу на другую. От увиденного Голиков размечтался о том, как проведет сегодня восхитительную ночь. Прерывая молчание, он спросил:

- Квартира шикарная. Твоя?

- Нет, снимаю.

- А я думал, что твоя.

- Ты только об этом думаешь? - усмехнулась Светлана. - Лучше о себе расскажи, почему такой похабник? Почему распускал руки в кинотеатре?

- Нельзя и обнять?

- Но ты не только обнимал.

- Ладно, проехали. Лучше скажи, когда у меня в квартире такой же порядок наведешь?

- Когда возьмешь меня к себе в помощники следователя. Смотримся мы ведь неплохо.

- А в постели бы смотрелись еще лучше.

- А ты действительно похабник. Бутылку еще не выпили, а уже о постели заговорил.

Светлана кокетливо посмотрела на него, встала и, сев к нему на колени, положила руки на плечи. После такого многообещающего поведения Виктор положил руку на ее бедро. Но Светлана, как и в кинотеатре, убрала ее. При этом она уже не улыбалась, как это было несколько минут назад. Более того, в ее глазах было отчуждение. Она встала и ушла на кухню.

Голиков в недоумении налил полный бокал вина и залпом выпил. На душе было муторно, так как он считал ее поведение частью утвержденного кем-то сценария. Уходить Виктор не стал, и через несколько минут Светлана вернулась.

- Ты не ушел?

- А ты хочешь этого?

- Нет, не хочу.

Она снова уселась к нему на колени и, глядя в сторону, заявила:

- Никогда не ускоряй события и жди, когда женщина сама захочет того же, что и ты.

- Я понял. Но поцеловать-то могу?

После этой просьбы Светлана сама накрыла поцелуем его губы. Неожиданно тишину в квартире разорвал звонок в дверь.

Светлана вскочила с колен и с тревогой произнесла:

- Господи, только этого не хватало! Это же Анатолий! У него свои ключи!
Действительно, дверь распахнулась, и в зал ворвался мужчина. Был он намного старше Голикова и крупнее.

- Я так и знал! - заорал он. - Стоит мне выехать в командировку, и ты тащишь сюда мужиков!

Подлетев к Голикову, ворвавшийся с ходу попытался ударить его. Но Виктор успел уклониться. И тогда тот выхватил пистолет.

- Не надо, Анатолий! Не надо! Он следователь прокуратуры, - закричала Светлана.

- Заткнись! - оборвал ее ворвавшийся, но посмотрел на Голикова уже другим взглядом.

- Что, правда, следователь?

- Правда.

- Заметно по реакции, - улыбнулся ворвавшийся. - Ну и что ты здесь расследуешь?

- Мы когда-то в одной школе учились. И на днях встретились, - объясняла торопливо Светлана.

Слушая эти объяснения, Голиков понимал, что перед ним оба они ломают комедию. Неожиданно ворвавшийся мужчина, повернувшись к Светлане, произнес:

- Принеси закусить что-нибудь.

И как только та вышла, добавил:

- А ты садись ближе. Выпьем и познакомимся. Меня зовут Анатолием Васильевичем. Фамилия Тихомиров. А тебя?

- Голиков Виктор.

- Значит, ты следователем в прокуратуре? Ну, а я заместителем в охранном предприятии. Братья, одним словом, по оружию.

Во время их разговора в зал вошла Светлана и принесла сковородку с трещащей на сале яичницей. Тихомиров достал из серванта бутылку коньяка. Открыв ее, он наполнил стопки и, не глядя на Светлану, произнес:

- А ты иди на кухню.

Выпив, они принялись за яичницу. Но Виктора так и подмывало спросить, зачем пытаются подложить под него эту женщину, к которой он уже не равнодушен?
Словно понимая, о чем думает Голиков, тот проговорил:

- Помешал вам своим приходом. Но это моя женщина, и мне не хочется никому ее уступать.

- А если она не хочет с тобой, тогда как? - спросил Виктор.

- Тогда пусть сама решает. Ты лучше скажи, почему сына моего шефа не отпускаешь?

- Не понял?

- Олега Волкова.

- А ты откуда знаешь, что занимаюсь им я?

- Так отец его советуется со мной, как со специалистом. Я ведь в более серьезной конторе был, чем мой шеф.

- Не все так просто, Анатолий Васильевич.

- Но и сложностей особых нет. Как по первому делу, так и по второму. Мало ли что наболтают на следствии. Тем более, напарник его, говорят, сбежал? А если он не подтвердит в суде то, что наплел на Олега, то грош цена этим наговорам.
- Подумаю, Анатолий Васильевич. Действительно, пацанами занимаешься. Есть дела и покрупнее.

- Вот. Вот. И я об этом. Говорят, Жиганом тоже занимаемся?

- Да. Навалилось столько дел, - вздохнул Виктор. - А тут еще напарник Олега, как сквозь землю провалился.

- Мы тоже ищем его. Он ведь охранником у нас числится. Но пока результатов никаких. Если помощь потребуется, я всегда готов. Только звоночек, и мы его тепленьким доставим тебе.

- Договорились, - пообещал Виктор.

Голикову уже стала надоедать игра Тихомирова, и он демонстративно посмотрел на часы.

- Давай еще выпьем, - предложил Тихомиров и громче добавил, - Светка, иди к нам!

Войдя, Светлана молчала.

- Скажи нам, кого оставляешь: меня или его?

- Не понимаю, о чем ты.

- Не бойся. Если скажешь, его - я не обижусь, - пообещал Тихомиров, подавая ей наполненную стопку.

Светлана взяла ее и выжидательно посмотрела на Голикова. Но тот молчал, потому что ему противен был этот спектакль.

- Ну, если мой школьный мальчик молчит, то оставайся ты.

Проговорив это, она залпом осушила стопку и, повернувшись, ушла на кухню.
- Тогда извиняй, дружище, - развел руками Тихомиров, - ее выбор, и ничего другого не может быть.

Голиков молча поднялся и, не попрощавшись, вышел из квартиры. Утром он попытался доложить Бодрову о встрече со Светланой, но тот, заявив, что ему некогда, лишь напомнил об освобождении из СИЗО Олега Волкова.

В следственном изоляторе Голиков, дожидаясь Олега, снова вспомнил разговор с приятелем Светланы. Он никак не мог понять, почему и Бодров, и бандиты так настойчиво просят изменить меру пресечения.

Наконец появился Олег Волков.

- Как настроение? - спросил вошедшего Голиков.

- Какое оно может быть в неволе?

- Ничего, выйдешь сегодня из СИЗО, встретишься с друзьями, с отцом, с подругами и забудешь свою неволю.

- Хотелось бы, - буркнул он. Больше всего его будоражили мысли о встрече с Ириной.

- Ты в курсе того, что твои друзья изменили показания по делу об убийстве пенсионера? – осторожно спросил Голиков.

- Нет, конечно.

- На тебя они очень злые, но изменили показания в твою пользу под давлением дружков Жигана. А этого человека ты знаешь. Очень опасный рецидивист.

- И что? - будто безразлично, спросил Олег.

- Не советую встречаться с ним.

- Но он ведь арестован.

- Сегодня да, а завтра как твой напарник, может оказаться и на воле. Кстати, насчет Вадима Серова новой информации нет?

- Я же в клетке и ничего не знаю. Вот выйду, может быть, и узнаю тогда.

- Мой совет хочешь?

- Конечно.

- Держись подальше от своих дружков. Меру пресечения тебе изменили на  подписку о невыезде. Но о совете моем помни.

- Я подумаю.

Получив документы, свои вещи и деньги, Олег вышел из следственного изолятора. Осмотревшись, он поймал такси и сразу отправился домой. Ему не терпелось принять ванну, выпить и хорошо закусить. Потом встретиться с Ириной.

Дома его уже ждали отец и Тихомиров.

- С возвращением, Олег, - обнимая, радостно встретил его Волков-старший. - Ванна готова. Отмывайся, а мы с Анатолием Васильевичем приготовим угощения. За столом и поговорим.

А в это время Голиков допрашивал Жигана. Он уже несколько раз встречался с ним, и многое знал. Знал, что Жиган никогда не задумывался о цене человеческой жизни. Еще он заявил Голикову, что человек рождается, чтобы умереть. Рано или поздно это произойдет, для него принципиального значения не имело. Об этом он заявил после того, как Волков не выполнил его просьбу о ликвидации напарника сына. Разговорившись со следователем о цене человеческой жизни, он заявил тогда, что напрасно некоторые списывают его.

- На кого собираются опираться? На молодежь? - злобно спрашивал он. - Себе приговор подписывают. Рано или поздно я выйду на волю и тогда ведь могу вспомнить, - прищурившись, говорил он.

- Так это можно и сейчас сделать, - предложил Голиков.

- Я же под надежной охраной, - не понял Жиган.

- Но показания можно и под охраной давать.

- А вот этого, начальник, не надо! Сучарой меня не сделаешь! На воле я сам приведу в исполнение свои приговоры. Мне ведь не на кого надеяться. Еще вопросы будут? Отправляй меня в камеру. Устал я от твоих вопросов.
Вернувшись в прокуратуру, Голиков снова и снова припоминал последнюю встречу со Светланой. Эта женщина, конечно, не из кротких овечек. Иногда она пыталась выглядеть скромницей, но кокетство, заложенное с рождения, мешало тому. Природа наделила ее и красотой, и фигурой. И она умело использовала это. Понял Голиков и то, что она всегда непредсказуема. Никогда не угадаешь, что она сделает или скажет в следующую минуту.

От этих размышлений Голикова оторвал телефонный звонок.

- Заходи, я освободился и готов послушать тебя, - услышал он голос Бодрова.
Войдя в его кабинет, Голиков, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло.

- Устал я здорово.

- От чего устал? От свиданий со Светкой? - поддел Бодров.

- И от этого тоже. Водит она меня за нос. Вчера был у нее в квартире, и сначала вроде шло нормально, но неожиданно ввалился Тихомиров и все испортил. Она сразу переметнулась к нему.

- Но это же по его плану, - заметил Игорь.

- А мне легче от этого? - обиженно возразил Голиков. - Я же со Светкой хочу закрутить. Глядишь, может, и серьезно получится.

- Ну и крути. Кто тебе мешает?

- Так она его выбрала, и мне пришлось уйти.

- Вчера ушел, а сегодня или завтра она снова пригласит тебя.

- Ты думаешь?

- А как же? Они же песню свою не допели. Ты еще им понадобишься. Не сомневайся! - успокаивал Игорь.

- Как бы от этих песен последствий не наступило. Пока они возятся со мной, как кошки с мышкой. Но когда поймут, что ничего не получается, то и загрызть мышонка могут.

- Не загрызут. Ты же выполнил просьбу - освободил сыночка Волкова. Кстати, как он сегодня вел себя?

- Горбатого могила исправит, - буркнул Виктор.

Жалуясь Бодрову, он по-прежнему надеялся на то, что Светлана должна принадлежать ему. Она притягивала его к себе все сильнее и сильнее. Черт, какая-то девка водит его за нос, и он не может ее сломать!.. - думал Голиков.
- Значит, слабаком оказался? - усмехнулся Игорь.

- А вот обижать меня не надо!

- Наоборот, я хочу успокоить тебя. А то ты уж очень взъерошенный. Надо расслабиться и помнить, что это всего-навсего игра. Которая должна нам помочь.

- Я понимаю, Игорь Борисович. Но, откровенно говоря, думая о ней, совсем теряю голову. Раньше такого у меня не было.

- Полюбил?

- Не знаю. Но из головы выбросить не могу. Вот сейчас разговариваю с тобой, а она перед глазами. В СИЗО допрашивал Жигана, а думал о ней.

- Значит, любовь. Бывает и такое. А Жиган что-нибудь дал?

- Нет. Упертый мужик со своими понятиями, но и со своим упрямством. Обиделся он на Волкова-старшего, когда получил отказ на свою просьбу. Очень хочет отомстить. Надо бы предупредить руководство СИЗО об усилении охраны.

В это же время о своих чувствах плакался и Олег. Ответив на вопросы отца и Тихомирова, он стал спрашивать их об Ирине.

- Сейчас не об этом надо думать, - недовольно ответил отец. Он знал, что та не стала уговаривать своего брата, и ни разу не позвонила ему. Помолчав, он добавил:

- Мне в ментовке информацию подбросили о том, что твоя любовь ей ни к чему.

Дальше сидеть дома Олег уже не мог. Внешне спокойный он поднялся, объяснил отцу, что должен встретиться с друзьями, и вышел из коттеджа. Позвонил Ирине на сотовый и, услышав ее голос, заговорил:

- Привет, это я. Надо бы встретиться.

- Но я еще в институте.

- Вот и хорошо. Я сейчас подъеду. Но ты почему не спрашиваешь обо мне?

- Так при встрече и спрошу.

- Я уже выезжаю. Выходи.

Подъехав к институту, Олег не спеша, вылез из машины. Ирины не было. Он пошел в сквер и уселся на скамейку. Вскоре подошла и Ирина. Поздоровавшись, она села рядом и сразу спросила:

- Совсем отпустили?

- Конечно.

- Это хорошо. Тогда мы поговорим о наших дальнейших отношениях.

- Не понял.

- Я долго думала, Олег, и пришла к выводу, что лучше нам расстаться, - говоря это, Ирина смотрела в сторону. Затем повернула к нему голову и, смахнув со лба золотистый локон, посмотрела на него.

- Ты для этого пришла? - злобно спросил Олег.

- Не злись, - не моргнув глазом, ответила Ирина. - Я ведь за эти дни многое узнала о тебе…

- И что узнала? - перебил Олег.

- О твоих приключениях, которые ты ловко скрывал от меня.

- Короче!

- Я узнала, как ты с друзьями обманывал стариков. Как ты мог пойти на это?

- И узнала об этом, конечно, от своего брата? - рассвирепел Олег. - Поэтому ты и на свидание ко мне не приходила!

- Следователь не разрешал.

- Конечно. Он же не подчиняется твоему брату. А может быть, за это время кого-то другого подцепила?

Ирина попыталась возразить, но Олег продолжал давить:

- Вы же не можете сохранять верность и поддерживать человека, попавшего в беду! Я так надеялся на тебя! Так ждал встреч. А может быть, ты чего-то боялась или боишься?

- Чего я могла бояться?

- Ну, брата или своих родителей. У твоего отца ведь другие взгляды на таких, как я, - наседал он.

- Успокойся. Мы разные с тобой люди. И нечего приплетать к нашим отношениям моих родственников.

- И об этом я узнаю только сейчас? Кому же можно верить? - растерянно спрашивал Олег.   

- У меня сейчас сессия начинается, и столько экзаменов впереди, что ужас, - зачастила Ирина. - Так что мне не до встреч. А то как и ты институт свой заброшу.

- Об институте тоже от брата узнала? - насторожился Олег.

- При чем здесь, от кого узнала? Я это говорю потому, что мне сейчас, правда, некогда.

-  И что мне с тобой делать?

- Прости! Но лучше сразу прекратить наши отношения, чем потом мучиться и обманывать друг друга.

- За это надо наказать тебя, - злобно ответил Олег.

- Не надо ухудшать свое положение. Если со мной что-то случится, тебя из-под земли достанут. Так что не делай глупостей, Олег. Прежде, чем идти на встречу с тобой, я позвонила отцу. А хочешь, я познакомлю тебя  с другой девушкой?

- Да пошла ты подальше! - повысил голос Олег. - Никто мне не нужен! Но ты с огнем играешь, девочка! - угрожающе добавил он, поднялся и быстро пошел, не оглядываясь, к машине.

В эту ночь он много пил, сначала в ресторане, а потом на квартире знакомой девушки, с которой давно встречался.

 Долго не могла уснуть и Ирина. С ней происходило то же самое, что и в дни их любви. Первый поцелуй Олега одурманил ее. Затем, когда они стали близки, она не мыслила своей жизни без него. Ирина тогда жила, как в угаре, не обращая внимания на то, что обязательно бы насторожило другую девушку. Олег был для нее единственным человеком, и все мысли ее были только о нем. Она жила, не понимая его другой жизни, и ее ничто  не страшило, так как она считала, что никакие душевные страдания ее никогда не коснутся.

В те дни все, что ее окружало, будило в ней неведомые прежде чувства. Волны счастья омывали ее. Ирина чувствовала его заботу о ней, и это вызывало ответную реакцию. Растущая надежда отодвигала любые сомнения и тревожные догадки. Поэтому она и встретила в штыки предупреждения своих родителей. Поэтому и не хотела их слушать, пока от брата не узнала многие подробности другой жизни Олега. Только тогда, словно пробудившись, она отчетливо распознала его. От этого обмана у нее поднялась такая обида, какой она никогда не испытывала. В первые дни эта обида жестоко терзала ее. Однако потом стала проходить, как проходит многое другое. Но на смену ее чувству пришла жалость к человеку, которого когда-то любила. В такие дни Ирина много вспоминала и перебирала в памяти эпизоды их отношений. Однако, чем больше она терзала себя этим, тем меньше у нее было сомнений в правильности принятого решения. Услышанное об Олеге от ее брата неумолимо подталкивало к разрыву их отношений. Погрузившись в студенческие предсессионные заботы, Ирина уже меньше переживала. Но неожиданный звонок Олега и последующая затем встреча с ним, заставили ее немало поволноваться.

Встречу с ним она провела так, как и планировала. Оставшись после его ухода одна, Ирина через некоторое время пошла домой. Встретил ее отец и, как всегда, стал помогать собирать на стол. Он несколько раз пытался заговорить, но Ирина не могла настроиться на домашний лад. Она лишь коротко сообщила, что встречалась с Олегом и попросила о нем не говорить и ничего не спрашивать.

Весь вечер Ирина провела в своей комнате одна. Не вышла она и на ужин. Разные мысли терзали ее. Иногда она даже спрашивала себя, а правильно ли поступила с ним?

Только к утру Ирина забылась тревожным сном. Но и проснувшись, она снова почувствовала мучительную тяжесть. Ей вспомнилась вчерашняя встреча с Олегом, и она встала с постели. Было жарко, во рту у нее пересохло, а сердце колотилось так, будто вот-вот покинет тело. Подойдя к окну, Ирина открыла его и, вдохнув свежего воздуха, вдруг услышала доносившуюся из зала песню: «А сердце не камень…» Она улыбнулась и, произнеся вслух: «Но жить надо», вышла из своей комнаты.

В коридоре ее встретил отец и сообщил, что перед работой к ним зайдет Игорь. Он не сказал, что вчера вечером позвонил ему и попросил помочь Ирине выбраться из ее теперешнего состояния.

- А я и сама хотела к нему в гости напроситься, - ответила Ирина.
Во время их разговора подошла Софья. Ее волосы уже начали седеть, но ранняя седина будто бы даже украшала ее. Она знала от мужа о встрече дочери с Олегом и хотела узнать подробности у дочери, но Дмитрий Антонович категорически запретил ей это.

Пока готовили завтрак, пришел Игорь. Поздоровавшись, он сразу же проговорил:

- У нас через три дня событие. Вот я и решил вас заранее пригласить.

- А что за событие, сынок? - схитрила Софья.

- Юбилей у моей жены. Тридцать лет. Так что готовьтесь! Посидим. Поговорим. Аллочка особенно ждет Ирину.

- Время-то как летит, - заметила Софья и, повернувшись к Ирине, добавила, - надо готовиться.

- Это не вопрос, - ответила Ирина, - отмечать такие мероприятия мы научились классно. Игорь, мне поговорить с тобой надо. Пошли в зал пошепчемся.
По характеру и по наружности Ирина сильно отличалась от своего брата. Игорь был более ровного, спокойного нрава. Ирина же наоборот, имела взрывной, обидчивый характер. Однако, несмотря на это, они нередко советовались друг с другом, и помогали, когда в этом возникала необходимость. С детских лет Игорь для Ирины был образцом доброты и порядочности, да и Софья старалась насаждать в ней культ старшего брата. Это несколько раздражало Ирину, но не отталкивало от брата. Даже наоборот, она во многом завидовала ему и стремилась подражать.

Войдя в зал и сев на диван, Ирина сразу спросила:

- Олега освободили?

- Нет. Изменили содержание под стражей на подписку о невыезде.

- Так значит, он не виноват?

- Виноват и сильно. А изменили меру пресечения для раскрытия других преступлений. Так надо, сестренка. За ними много уголовных дел, и Олег во многих делах участник.

- А мне он вчера сказал, что его отпустили совсем, - спокойно заявила Ирина.

- Это не так, - ответил Игорь. - Раскрутка идет полным ходом, и ты скоро узнаешь все подробности. Страшные подробности. Я никаких советов тебе не даю, так как ты сама все понимаешь. Но просьба одна все-таки есть.

- Какая? - насторожилась Ирина.

- Если почувствуешь опасность, немедленно сообщи мне. В своей злобе его дружки могут пойти на всякое.

- Я вчера почувствовала его озлобленность. Таким никогда не видела.

- Вчера объяснилась с ним?

- Да.

- Вот и молодец. Положила конец неопределенности. Я рад за тебя и горжусь, что у меня такая сестра.

- Завтракать пора, - послышался голос вошедшего Дмитрия Антоновича, - желудок ведь не голова, его не обманешь.

Придя в прокуратуру, Игорь некоторое время находился в раздумье. Он понимал, в каком положении находится его сестра. С одной стороны, его успокаивало ее решение не встречаться с Олегом, но с другой стороны, он знал, что от этой публики можно ожидать всего, чего угодно. Не выдержав, Игорь направился в кабинет следователя Голикова.

- Привет, - войдя, поздоровался он.

- Привет. Привет.

- Чем занимаешься?

- Делом Жигана. С таким подследственным я еще не встречался. Я вот думаю, как лучше использовать их подставу.

Проговорив это, Голиков многозначительно замолчал.

- В каком смысле?

- В смысле использования Светлану в наших интересах. Может быть, при встрече подбрасывать ей дезинформацию. Она же будет отчитываться перед своими.

- А вот этого я тебе, Виктор, не советую. Все, что необходимо, делает Сомов. И когда твоя помощь потребуется, он скажет.

- Но мне кажется, что Светлане не нравится навязанная ими роль. По-моему, она хочет нормальных, человеческих отношений со мной.

- Вот и выстраивай эти отношения так, будто тебе ничего неизвестно о ее роли. Но я хотел поговорить с тобой и о моей сестре. Она вчера разговаривала с Олегом Волковым и сообщила ему о прекращении их встреч. Говорит, что разозлился он здорово. Вот это меня и волнует. Как бы глупостей не наделал.

- Не думаю, - возразил Голиков. - Он же не дурак, и должен понимать, что тогда последует.

- А мне и ее родителям будет легче, если он отомстит Ирине? Я очень прошу тебя повнимательнее отнестись к этому. Все, что об этом узнаешь в ходе следствия, немедленно сообщай мне. Конечно, использовать ее в своих криминальных целях они уже не должны. Тем более, Олегу  изменили меру пресечения. Но кто знает, что они выкинут.

- Осведомителей надо иметь среди друзей Олега, - предложил Голиков.

- Я с Сомовым поговорю об этом. А ты своей подруге сообщи, что просьбу ее друга об освобождении Олега выполнил.

- Так они уже наверняка знают об этом.

- Но похвастаться перед Светкой тоже не мешает.

- Это я понимаю. Вот только никак не пойму, для чего надо было менять меру пресечения?

- Я и сам, откровенно говоря, не пойму. Видимо, кто-то от этого хочет что-то поиметь. Ты ведь знаешь, кто у него папаша, и какие у него связи.

- У твоей сестры тоже связи немалые. Один отец чего стоит. Я недавно разговаривал со знакомым следователем. Он помнит Дмитрия Антоновича и говорит, что после ухода того на пенсию таких, как Корольков, не встречал. Кстати, как у него здоровье?

- Прибаливает иногда. Возраст все чаще напоминает о себе. 



11. НОВЫЕ  РОДСТВЕННИКИ

Говоря о своем отчиме, Игорь не скрывал того, что его беспокоило. Действительно, не смотря на проявляемую Софьей заботу о Дмитрии Антоновиче, его здоровье становилось хуже. Особенно это проявлялось при непогоде. В такие дни он был вялым и сонным. Жаловался на усталость и головные боли. Правда, и в такие дни он не прекращал свои ежедневные прогулки по набережному бульвару.

В один из таких дней, возвращаясь с прогулки, Дмитрий Антонович открыл почтовый ящик, достал газеты и увидел среди них письмо на свое имя. Он уже давно не получал писем. Да их и не от кого было получать. Письмо заинтересовало его.

В квартире Дмитрий Антонович бросил газеты на тумбочку и вскрыл конверт. Внутри конверта были письмо на одном листочке и второй конверт меньшего размера, на котором неровными буквами было написано: «Диме от Шарлотты».
С волнением вскрыв второй конверт, он подошел к окну, достал из него написанное по-русски письмо и начал читать.

«Дорогой Дима, когда ты прочитаешь это письмо, меня уже не будет в живых. Наша дочь выполнит мою последнюю просьбу и отошлет это письмо тебе сразу после похорон. Все годы я жила воспоминаниями о наших встречах и очень горевала о том, что не сложилась наша жизнь. Когда ты приезжал ко мне из Испании, я уже сильно болела и видела, как ты переживал. Прости меня, но в ту встречу я не стала  говорить о том, что у тебя есть дочь, которая все годы меня поддерживала. Нашу с тобой дочь зовут Эльзой. Родилась она через полгода после приезда твоей жены, и ты не мог знать о ней. Мы уже не встречались с тобой, да и говорить тогда об этом не следовало. Все годы после ее рождения я и ей об этом не говорила, хотя от моего мужа она часто слышала упреки в этом. Видимо, поэтому она выучила русский язык лучше меня и работает учителем в школе. С мужем своим наша дочь прожила несколько лет. Он погиб в автомобильной катастрофе. Но у нее есть сын Леон, который является твоим внуком. Об этом я рассказала дочери после последней нашей встречи, и мы сообщили все нашему мальчику. Он много задавал вопросов и очень интересовался тобой. Последние годы он постоянно уговаривал нас с Эльзой отпустить его в гости к тебе. И я обещала ему, потому что знаю, что и ты будешь рад встрече. Помощи ему никакой не надо. Твоя дочь и он ни в чем не нуждаются, потому что живут у моей второй дочери, которая замужем за богатым немцем. Они и меня уговаривали переехать к ним, когда я осталась одна. Но я не хотела выезжать из квартиры, в которой мы встречались с тобой. Когда приедешь к нам, Эльза и Леон покажут тебе мою могилу. Я так молю господа о твоем здоровье и так хочу, чтобы ты был счастлив. Спасибо тебе за все, Дима, и прощай…»

Прочитав это письмо, Дмитрий Антонович опустился в кресло. Перед глазами поплыли белые круги, и он закрыл глаза. Посидев в таком состоянии несколько минут, он открыл глаза. Белых кругов уже не было, и он не спеша стал снова перечитывать письмо Шарлотты. Несколько раз он возвращался к прочитанному и, как наяву, видел свою давнюю любовь.

Второе письмо от Эльзы было короче. Оно начиналось с сообщения о том, когда умерла Шарлотта. Как и где ее похоронили. В письме она приглашала Дмитрия Антоновича  в гости и сообщала о том, что ее сын Леон тоже очень хочет познакомиться со своим дедушкой. В письме сообщался подробный их адрес и номер домашнего телефона.

Прочитав несколько раз и это письмо, Дмитрий Антонович снова начал читать письмо Шарлотты. Сейчас он был в таком плену воспоминаний, в каком не был уже давно. Эти воспоминания уносили его к тем суровым дням, когда его согревала любовь Шарлотты. Он вспомнил множество проявлений ею заботы о нем. Вспомнил, как его всегда изумляла ее любовь.

Прочитанные письма и воспоминания о Шарлотте напомнили ему и годы, прожитые с первой женой. Эти воспоминания расстроили его так, что он уже ни о чем другом не мог и думать. К нему снова пришло ощущение, что и он такой же прохожий по этой жизни. Такое состояние у него было после смерти первой жены. Одиночество тогда давило с такой силой, что он думал и о своем уходе из жизни. Но тогда его спасла Софья. Она помогла ему выдержать все испытания в наисложнейшем поединке с жизнью

По своему характеру Дмитрий Антонович был скромным и непритязательным человеком. Он всегда стремился к простоте в обращении с  людьми. Был чужд хвастовства и честолюбия. Но в нем были заложены глубокие внутренние убеждения, рожденные в чистоте его души. Эти внутренние убеждения заставляли помнить добро, которое дарили ему когда-то люди. Он часто спрашивал себя, за что его любили эти женщины? И никогда не находил для себя точного ответа, потому что и его любовь к ним тоже не нуждалась в объяснениях. Его любовь не была случайной. Она была постоянной, как сама природа, которая повсюду одна и та же, и во мраке, и в солнечном сиянии, и в трепетном рассвете, и в звездной ночи. Видимо, это и привлекало к нему многих людей. Привлекало так, что они помнили его всю жизнь, как это было у Шарлотты.

Во время размышлений Дмитрия Антоновича в комнату несколько раз заходила Ирина. Она что-то спрашивала у отца, но тот словно ее не видел и не слышал. И только когда вошла Софья и спросила, почему он не разговаривает с дочерью, Дмитрий Антонович будто очнувшись, протянул ей оба письма.

Прочитав их, Софья обняла мужа и несколько минут молчала. Согретый ее пониманием, молчал и Дмитрий Антонович.

Первой заговорила Софья.

- Сочувствую тебе. Но и сильно расстраиваться не надо. Ты нужен всем нам живой. Сегодня поговорим об этом с детьми и будем готовиться к встрече. Надо бы им обоим приехать сюда. А потом мы к ним наведаемся. После разговора с детьми ты позвони сегодня же по телефону. И не надо так переживать. У тебя родня появилась. А ты киснешь.

От этих слов у Дмитрия Антоновича больно сжалось сердце. Но сжалось сердце не от того, что он потерял Шарлотту, а от слов Софьи. Он лишний раз убедился в ее преданности, в понимании его судьбы и поддержке.

Он снова убедился, что живет нормально тот, чья жизнь – источник жизни для других, и что жизнь может многому научить лишь того, кто научился переносить страдания. Софья тоже немало перенесла их. Поэтому так близко и приняла ту боль, которую почувствовал ее  муж от полученного известия.

- Ты сиди, я сама позвоню Игорю, - сказала она.

Переговорив с сыном, Софья вошла в комнату Ирины, которая что-то читала у окна.

- Обиделась на отца? – спросила она ее.

- Нет. Но я переживаю, когда он такой.

Она подняла голову и посмотрела на мать с грустью. Не выдержав, Софья обняла ее. Она была взволнована жалостью к мужу и нежностью к дочери, которая так любит своего отца. Прижав Ирину к себе, она ощутила, что ее сердце бьется быстро-быстро, словно у пойманной птички. Эти торопливые толчки передавались и Софье, отчего ее сердце тоже забилось быстрее. Забилось так, словно оба сердца соединились вместе и страдали одним и тем же страданием.

Отстранившись от  дочери, Софья заговорила:

- Папа получил письмо из Германии, и в нем сообщается, что умерла его знакомая, которая очень любила отца. Когда он был холостой, встречался там с ней. Письмо написала ее дочь. Она является и дочерью твоего папы. А у нее сын, который хочет встретиться со своим дедушкой.

Удивленно посмотрев на мать, Ирина некоторое время молчала. Она не знала, что должна говорить и лишь задала вопрос.

- А ты раньше знала об этом?

- Да. В Германии твой папа встречался с девушкой по имени Шарлотта. Но о том, что у нее родилась дочь, он не знал.

- А почему он не женился на ней?

- Тогда запрещалась связь советских людей с немцами.

- Но если они любили друг друга, то зачем запрещать? - не понимая, спрашивала дочь.

- Время было такое, - вздохнула Софья. - Вечером придет Игорь, вот тогда и поговорим все вместе подробнее.

- Так это же здорово, что у папы и у нас появились родственники.

- Вот об этом и поговорим. Главное, надо папу твоего успокоить. А то он ужасно расстроен.

Вечером Игорь не стал задерживаться на работе. Позвонив жене, он сообщил ей, что после работы зайдет к родителям, так как об этом попросила мать.

- Что-то случилось? – насторожилась жена.

- Не знаю. На какой-то срочный семейный совет приглашает. Видимо, что-то с Ириной или с лечением бати.

- А мне подойти?

- Нет. Ужинайте без меня. Я долго задерживаться не буду.

В начале седьмого Игорь уже был в квартире родителей. Встретила его Ирина. По ее лицу Игорь понял, что разговор будет не о ней. Из кухни вышла мать и, поманив их обоих рукой, тихо проговорила:

- Письмо папа получил из Германии. И в нем сообщается, что недавно умерла женщина, с которой папа жил, когда проходил там службу. У женщины той родилась дочь, которая является и дочерью папы. Но он не знал об этом. Потому что ее мать скрывала. Рассказала только перед своей смертью, и дочь прислала ее письмо Дмитрию. Просит принять в гости внука.

- Так надо пригласить, - предложил, не задумываясь, Игорь.

- Я знала, что вы оба так скажете. А теперь иди, Игорь, к папе, поздоровайся и веди на ужин.

За столом первым заговорил Дмитрий Антонович. Рассказав о своих отношениях с Шарлоттой, он достал оба письма и передал Игорю:

- Почитайте.  Потом поговорим.

Прочитав оба письма, Игорь заговорил:

- А ты, батя, оказывается, очень скрытный. Мог бы и рассказать о своей первой любви.

- А чего говорить-то? О любви надо не говорить, а доказывать делом, и - главное - отношением к любимому человеку. Мне во многом помогала  любовь к Шарлотте, затем любовь к бывшей жене, а сейчас помогает любовь к вашей маме. Жизнь заключается в любви. Она начинается любовью к матери, затем переходит в любовь к женщине, к детям, к делу, которому посвящаешь себя, и заканчивается любовью к самой жизни, из которой так не хочется уходить. Встретив этих трех замечательных женщин и полюбив их, я понял, что только с любовью рождаются красивые дети, делается карьера и не пропадает желание жить.

- Мы гордимся тобой, папа, и берем с тебя пример, - заметила Ирина.

- Но мы собрались не о любви говорить. Или я не прав? - возразил Игорь.

- Прав. Прав, - поддержала Софья. - Вот и высказывайте свои советы. Это сейчас для папы самое важное.

- Совет один, - снова заговорил Игорь. - С радостью принимаем в нашу родню и дочь папы, и его внука. И никак иначе, по-моему, не может быть.
- Конечно. Пусть приезжают немедленно к нам. А потом мы  к ним наведаемся. Я так хочу побывать в местах, где был папа. Так хочу! - радостно предложила и Ирина.

- Ну, а ты чего молчишь, Дмитрий? - спросила Софья. - Хватит хмуриться. Что предлагаешь?

- Надо бы позвонить дочери и сообщить, что получили ее письмо и очень ждем ее вместе с сыном, - ответил Дмитрий Антонович.

- Так я сейчас и позвоню. А вы сидите здесь и не мешайте. Я сам поговорю сначала, а потом каждый по очереди поговорит с Эльзой, - предложил Игорь.

- А я с Леоном, - добавила Ирина.

Дозвонился Игорь быстро. Представившись, он выразил Эльзе свои соболезнования и пригласил ее с сыном в гости. На что та сообщила, что очень занята работой в школе, но на летние каникулы обязательно приедет. Поинтересовавшись здоровьем Дмитрия Антоновича, она попросила передать ему трубку.

Некоторое время они оба молчали. Первым заговорил Дмитрий Антонович. Поздоровавшись, он стал расспрашивать о смерти Шарлотты, повторяя несколько раз, что очень сожалеет об этом.

- Твой внук хочет повстречаться с тобой, - сказала Эльза.

- Так и я этого хочу. Кстати, расскажи мне о себе и о нем.

- Работаю в школе преподавателем русского языка. А сын учится в колледже. Хочет тоже преподавателем работать. Все у нас с ним хорошо. Вот только когда узнал от бабушки о тебе, места себе не находит. Очень встретиться хочет.
Говорила она на русском языке чисто, и это еще больше сближало Дмитрия Антоновича с ней.

- В любое время мы ждем вас обоих. Запиши номер домашнего телефона и перед выездом позвони, - перебил Дмитрий Антонович.

- Но я уже сказала твоему сыну, что сама пока не смогу приехать. А Леона отправлю на несколько дней.

- Обязательно сообщи об этом. Мы встретим его в Москве. А сейчас с тобой очень хотят поговорить моя жена и дочь. До встречи!

Передав трубку Софье, он не вслушивался в ее разговор. Сейчас перед его глазами снова стояла Шарлотта. Он вспоминал ее милое лицо. Вспоминал свои встречи с ней и те трогательные моменты, от которых сильнее забилось сердце. Его глаза выдавали волнение, и Софья, заметив состояние мужа, передала телефонную трубку Ирине. О чем та говорила, Софья тоже не слышала. Она обняла Дмитрия Антоновича, как ребенка, и повела в зал. Усадив на диван, Софья молча села с ним рядом. Она знала характер своего мужа. Знала, как остро он переживает, и очень боялась за него. Действительно, Дмитрий Антонович не умел наполовину любить или ненавидеть. Он легко поддавался вспыхнувшему желанию и всегда доводил свои планы до конца. Сейчас его планы были понятны и Софье, и его детям. Они-то и повели сразу разговор о встрече Леона.

- Ты, батя, успокойся, - проговорил Игорь. - В Москву встречать Леона я сам поеду. Хорошо, что тебе сообщили об этом. Я  очень рад появившимся родственникам.

Во время этого разговора Ирина села рядом с отцом и, прижавшись к нему, как и мать, молчала.

- Спасибо вам, - сказал Дмитрий Антонович. - Готовь для внука комнату, Сонечка. Я думаю, тебе надо в мою перебраться, а твою Леону предоставим. Как?

- Конечно, - ответила та. Она почувствовала его перемену и поняла, что недавние его переживания проходят. Теперь на смену им пришли заботы о встрече внука. Теперь он снова был таким же уверенным, каким его знала и любила Софья.

- Так я пойду, - сказал Игорь. - А то мои волноваться будут.

- Иди, Игорь. Иди. Папе тоже отдыхать надо, - согласилась Софья.

 Проводив сына, она вернулась в зал и сказала:

- Пошли в мою комнату, посмотрим, что надо приготовить для мальчика.

Оставшись в зале одна, Ирина, как никогда раньше, почувствовала любовь родителей друг к другу. Она даже подумала: «Откуда та у них появилась?» И сможет ли она сама когда-нибудь полюбить так же? Ирина вспомнила Олега. Она так и не смогла забыть его. Видя любовь матери к ее отцу, она стала лучше понимать все то, что с ней произошло. Именно эта их любовь помогла ей перебороть свои переживания. Сегодня она это поняла окончательно, и к немалому удивлению увидела в своей матери чуткую, добрую душу. Ей даже стало немного стыдно за свое прошлое отношение к ней.

Ирина пошла в свою комнату. Готовиться к очередному зачету она уже не могла. Мысли теснились у нее в голове. Она уже строила планы своих отношений с новым родственником. Мечтала о том, что обязательно уговорит отца съездить в гости к Леону. Ирина решила еще немного посидеть с отцом. Она вошла в его комнату и увидела, что отец, стоит у окна.

- А я все думаю о том, как бы съездить к ним, - проговорила Ирина.

Дмитрий Антонович взял дочь за руку:

- Ты действительно этого хочешь?

От этого вопроса Ирина вздрогнула и удивленно посмотрела на отца.

- Почему ты спрашиваешь? Я всегда хочу то, что хочется тебе. Тем более, меня ожидает встреча с молодым человеком из другой страны. Это же так интересно.
Дмитрий Антонович прижал Ирину к груди.

- Олег не тревожит больше? - спросил он.

- Нет. Но разозлился сильно. А знаешь, папа, до того, как я по-настоящему узнала его, он был мне дороже всего на свете. Хотя маме и не нравились наши отношения.

- Но она оказалась права, - возразил Дмитрий Антонович. Его удивило это признание дочери. Значит, она еще не может его забыть, - подумал он.

Смутившись, Ирина начала объяснять, что сейчас она уже не испытывает к Олегу тех чувств, что были прежде. Но говорит это потому, что осталась одна, и ей некому поплакаться.

- А мне кажется, что с мамой вы нашли общий язык, - заметил отец.

- С тобой я себя чувствую лучше. Но и мама сейчас по-другому ко мне относится. Это, наверное, потому, что она тебя очень любит. Мне так хорошо, когда я это вижу, - разоткровенничалась дочь.

- Спасибо, дочка. Я тоже рад, когда у тебя все хорошо. Когда приедет Леон, ты возьми над ним шефство.

- Конечно. Он же ничего не знает о жизни в России. Особенно о бандитской. Так что придется оберегать его, - заверила Ирина.

Отвечая так, она вдруг припомнила рассказ Игоря о расследовании дел, связанных с Олегом.

 А расследование набирало обороты. Да и Волков-старший с подельниками изрядно активизировались.

Вечером Тихомиров позвонил Светлане и попросил ее привести к себе домой следователя Голикова.

- И ты снова появишься для разговора? - спросила Светлана.

- Не знаю. Не знаю. Война план покажет.

- Хорошо. Сейчас позвоню ему. Но ты не приходи.

- Влюбилась?

- Это тебя не должно волновать.

Встретилась Светлана с Голиковым возле ее дома и сразу повела в квартиру.
Виктор стал помогать Светлане раздеться, снял с нее теплую кофту и, подавая комнатные шлепанцы, взялся рукой за ступню.

- Опять за старое? –  спросила Светлана.

- Нет, сегодня за новое. Я ведь еще не помогал тебе переодеваться. Но тебе ведь приятна моя помощь?

- Не знаю, - ответила Светлана.

Виктор попытался обнять ее, но та вырвалась и даже несколько оттолкнула его.

- Ты считаешь, это нормально? Я ведь живой человек, - возмутился Виктор.

Виктор все никак не мог понять поведение Светланы. Она то приближала его к себе, то вдруг вырывалась и будто дразнила.

- Ну и что из того, что ты живой человек? - кокетливо посмотрев на Виктора, спросила та.

- Я отказываюсь понимать тебя. Сегодня опять придет твой дружок?

- Не придет. Не волнуйся.

- Тогда веди меня на кухню. Я ведь не ужинал.

- Это я мигом организую, - ласково посмотрела на него Светлана.

- Он тебе нравится? - снова спросил Виктор.

- Хватит о нем. Ты же не для этого пришел? Или, как следователь, не можешь без вопросов?

Она подошла к нему, быстро обняла и прижалась. Не выдержав, Виктор запустил руку под ее водолазку, но Светлана сразу отстранилась.

- Садись и поешь сначала. Выпить хочешь?

- Не мешает.

Налив стопку коньяка, она подала ее Виктору.

- А себе?

- С тобой голову нельзя терять.

Несколько минут они молчали. Выпив, Виктор с аппетитом закусывал разогретыми котлетами. Управившись с ними, он потянулся к бутылке с коньяком и, как бы оправдываясь, заявил:

- Вкусные котлеты. Но запить не мешает.

- Так я могу предложить кофе или чай.

- Если сама будешь, то и я не против.

- Конечно, буду. Но стопку больше не наполняй.

- Договорились.

Кофе со сливками был тоже очень вкусным. От такого ужина Виктор расслабился, он чувствовал себя очень уютно и покойно и стал расспрашивать Светлану о ее жизни.

- Ты давно в этой квартире живешь?

- Да, - ответила та.

- У тебя очень уютно.

- Правда?

- Конечно. Я не против приходить сюда почаще и оставаться ночевать.

- Опять двадцать пять! Ну что вы за мужики! Обязательно хороший разговор сводите к постели!

- А о постели я и не говорил.

- А оставаться ночевать кто предлагал?

- Это к слову. Ты лучше скажи, чем твой дружок занимается?

- Он же сам тебе говорил, что работает заместителем директора какого-то охранного предприятия.

- Часто к тебе приходит?

- Нет.

- Но ты же сказала в тот раз, что он твой гражданский муж.

- Это я проверяла тебя.

- Зачем?

- Хотела узнать, как ты отреагируешь. А ты был таким безразличным, что я на вопрос, с кем останусь, выбрала его. Но это не правда. У меня с ним ничего не было и нет. Просто мы давно знаем друг друга.

- Если это правда, то почему бы нам не укрепить наши отношения?

- Например?

- Например, я почаще буду приходить к тебе.

- Заманчивое предложение.

- Но я бы не хотел, чтобы у тебя в это время был он или его друзья. Кстати, со своими друзьями он к тебе приходит?

- Нет, Виктор, у него друзей, -  ответила Светлана, - и подруг нет. Он женат.

- Тогда какие у вас интересы ко мне? - не выдержав, спросил  Виктор.

- У его начальника сын залетел на чем-то, вот, видимо, и хочет помочь ему через тебя.

- Он говорил тебе об этом?

- Да. И попросил, чтобы я уговорила тебя.

- Считай, что уговорила. Я уже выпустил его из следственного изолятора. Но у него друзья плохие и как бы чего с ним не сделали. Ты бы предупредила своего знакомого.

- Ладно. Обязательно передам.

- А знакомых этого парня знаешь?

- Нет. Я и парня-то не видела. Анатолий просил, вот я и выполняла его просьбу.

- А со мной познакомиться тоже он просил?

- Нет. Я с тобой встретилась случайно.

- И со школой напридумывала?

Смутившись, Светлана замолчала. Затем вздохнула:

- Завралась совсем. Это, действительно, Анатолий все организовал.

- А для чего?

- Чтобы ты помог освободить сына его шефа. Говорил, что они с директором давние друзья, и тот просил его об этом.

- Я так и понял при первой нашей встрече, - угрюмо проговорил Виктор. - Тебе не я нужен был, а моя помощь.

- А сейчас тоже так думаешь?

- Не знаю. Ты понравилась мне сразу. Но вранье меня смущает. А еще чем интересуется твой знакомый?

- Говорит, чтобы я укрепляла наши с тобой отношения. Видимо, это для чего-то ему надо.

- Видимо, надо. Но, если он будет о чем-то просить тебя, то ты не отказывай. Договорились?

- Хорошо. А это не повредит тебе?

- Я не маленький и сделаю так, как положено. Но это при условии, если буду знать, что интересует твоего знакомого и его шефа.

- Ты не сердишься на меня?

- Нет. Давай по стопке выпьем, и я пойду.

- А кто-то хотел остаться ночевать?

- Мне, правда, надо завтра пораньше на работу.

Виктор не сомневался в том, что сегодня Светлана не была бы  упрямой. Однако, приняв решение, он хотел проверить ее. Ревность к Тихомирову засела так прочно, что после услышанного от нее по-другому поступить он не мог, да и не хотел.

На следующий день Игорь Бодров, увидев Голикова, не скрывая иронии, спросил:

- Ты опять не в настроении? Что-то не так со Светланой?
Виктор готов был взорваться. Однако, пересилив себя, коротко буркнул.

- За нос они меня водят.

- Опять сорвалось?

- Нет. На этот раз созрела, но она такого наговорила, что все желания пропали.

- А конкретнее.

- Созналась, что выполняет задания Тихомирова.

- Так ты и сам об этом знал. Лучше расскажи, что ее интересует.

- Ее-то кроме наших отношений, по-моему, ничего не интересует. А вот дружок ее просит укреплять со мной дружбу. Значит, это ему для чего-то надо.

- А может, дружок хочет избавиться от нее?

- Нет. У них и не было никаких отношений.

- А ты уверен?

- До часу ночи вел наблюдение за подъездом дома. Думал, что после моего ухода он придет к ней. Но тот так и не появился.

- Ну, вот видишь. А ты уже ревновать начал. Сомов говорил, что ее проверили, и кроме деловых отношений, у нее с ним никаких других дел нет. Мать врачом работает и живет в другом городе. После развода с первым мужем она вышла замуж за какого-то инженера, а дочери это не понравилось. Вот и разбежались. Ничего плохого в поведении твоей Светки не выявлено. А то, что выдерживает твой натиск, так это нормально. Значит, цену себе знает. Ты лучше скажи, что ее интересует в разговорах?

- Пока только сынок Волкова. Когда я сообщил ей о том, что освободил его из-под стражи, она других вопросов не задавала. Правда, и на мои вопросы не ответила:

- А ты о чем ее спрашивал?

- О друзьях Тихомирова и Олега Волкова.

- Так она могла и не знать. А теперь может и сама спросить у них об этом, чтобы угодить тебе.

- Так думаешь?

- Да. Так что советую продолжать встречи с ней. Она тебя проверяет, а ты ее. Глядишь, когда до постели дело дойдет, все и выяснится. На Жигана бы выйти через нее, - сказал Бодров.

- Только еще этого не хватало, - вздрогнул Голиков и спросил:

- А почему ты о Жигане заговорил?

- По поводу трупов, обнаруженных в лесопосадке, Сомов сообщил, что квартира убитых оформлена на племянника заместителя губернатора. Усекаешь?

- Считаешь, повязаны?

- Не исключаю. Поэтому он и ведет себя нагло. На что-то продолжает надеяться.

- Так может подергать тех, кто выписывал племяннику документы на квартиру?

- Пока рано. У Сомова что-то появилось, но говорит, что требуется проверка этих сведений. Поэтому я и спрашиваю о Светке. Уверен, что она не знает его?

- На все сто. А насчет Олега я загрузил ее. Если что-то узнает о его друзьях, то сообщит. Не думаю, что бы и Олег и его друзья были связаны с Жиганом.

- Родителей убитого Жиганом дергай почаще, - помолчав, предложил Бодров.

- Кроме водки, они ничего и не помнят. Но напарник Жигана разговорился. Надо спешить. Как бы не убрали его, - ответил Голиков.

После разговора со следователем Игорь Бодров направился к себе. Уголовное дело об убийстве пенсионера по-прежнему висело нераскрытым. По этому делу Бодрова уже несколько раз вызывали в областную прокуратуру. По возвращении оттуда он дергал Голикова, но прочных зацепок пока не было. Видимо, задержанные пацаны были для отвода глаз. Они-то и запутывали  своими показаниями следствие.

От этих размышлений Игорь даже разнервничался и позвонил Сомову. Однако того как обычно в кабинете не было. Зато через несколько минут Игорю позвонил отчим и сообщил, что разговаривал с Эльзой, которая на днях отправляет к ним своего сына.

- Вечером зайти? - выслушав, спросил Игорь.

- Не мешало бы.

- Каким рейсом вылетает?

- Придешь и все узнаешь.




12. ВСТРЕЧА

Через два дня Игорь Бодров вылетел в Москву встречать своего родственника. Прилетел он рано утром. Ожидая самолета, он вспоминал вчерашний разговор со следователем Голиковым, которого упрекал в волоките в расследовании убийства пенсионера. Сгоряча Игорь даже заявил Голикову, что у того баба на уме, а не дело.

- При чем тут баба? - возмутился тогда Голиков.

- При том, что у тебя все мысли только о Светлане, - ответил ему Бодров и пообещал, что к этому разговору он еще вернется.
Вспоминая сейчас этот разговор, Игорь улыбнулся. Он всегда считал, что у мужчины должен быть прочный тыл. Тогда и будут успехи во всем. Разве не жена помогла ему выдержать борьбу с оборотнями? И разве не жена помогает Дмитрию Антоновичу жить? - думал он.

Эти мысли прервало сообщение о том, что самолет из Берлина прибыл. Игорь направился в зал встреч.

«Боинг», в котором находился Леон, приземлился на посадочную полосу в «Шереметьево-2». Пока он выруливал к месту высадки пассажиров, Леон с интересом рассматривал постройки аэропорта.

В свои девятнадцать лет Леон достиг немало. Он успешно окончил школу, в которой работала его мать. Поступил в колледж и готовился работать преподавателем русского языка. Мать всегда гордилась им. В колледже Леон усиленно изучал русский язык и русскую историю. Этому в значительной степени способствовали рассказы его матери и бабушки Шарлотты. О поездке в Россию он мечтал с детских лет. Эта загадочная страна притягивала его, как магнитом. А когда он узнал, кто его дедушка, то жил только надеждой на встречу с ним. Вечерами он много разговаривал об этом со своей матерью. А когда она спрашивала Леона о личной жизни, тот всякий раз отшучивался: мол, будет выбирать себе жену только в России.

Леон был высокий, стройный юноша. Темноглазый, темноволосый, с приятными чертами лица. Характером он чем-то напоминал свою бабушку и  всегда добивался того, чего хотел. Сейчас он считал себя самым счастливым человеком на земле. Его мечта сбылась.

Спустившись по трапу, Леон постоял несколько минут, вдыхая осенний воздух, и вместе с другими пассажирами двинулся к выходу. Москва встретила его приветливым солнцем. От этого или от чего-то другого у Леона было радостно на душе.

Забрав свой чемодан, он прошел через таможню, после чего попал в общий зал. Навстречу ему шел молодой мужчина. Подойдя, он сразу спросил:

- Леон?

- Да. А вы - Игорь?

- Вот и познакомились, - ответил Игорь, обняв Леона. Мимо проходили люди, и некоторые задевали их. В разговоре по телефону Эльза сообщила Дмитрию Антоновичу, как выглядит ее сын. Поэтому Игорь сразу и узнал его. Да и в лице Леона было что-то, отдаленно напоминавшее Дмитрия Антоновича.
Оторвавшись, они долго рассматривали друг друга.

- А ты хорошо говоришь по-русски, - наконец, произнес Игорь.

- Так у меня же дедушка русский, - улыбнулся Леон.

- Пошли регистрировать билеты на Краснореченск, - предложил Игорь.
Регистрация уже велась, и они вскоре оказались в зале ожидания.

- На сколько дней? - спросил Игорь.

- На семь.

- Вот и хорошо, - радуясь, что все пока идет по плану, продолжал Игорь. - Я волновался. Если бы твой рейс опоздал, пришлось бы до ночи торчать здесь.

- Почему?

- Второй рейс к нам только ночью.

- Погода какая хорошая! Словно по заказу, - заметил Леон.

- Да, в этом году осень сухая. Как мама?

- Провожала и, как все мамы, расплакалась. Переживает за меня. Первый раз одного отпустила. Тоже очень хочет увидеть своего отца.

- Так надо было бы вместе и прилететь.

- Но она же работает в школе. На летние каникулы обещала. А меня просила вас уговорить к нам в гости.

- Вот прилетим в Краснореченск, обо всем и договоримся, - пообещал Игорь.
В самолете Леон пытался о чем-то спрашивать Игоря, но, увидев его усталость, виновато проговорил:

- Заботы вам привез. Вы вздремните.

Действительно, эту ночь Игорь почти не спал. Вечером задержался у отчима. А дома жена и Наталья Сергеевна задавали вопросы о новых родственниках. Особенно проявляла любопытство Наталья Сергеевна. В первом часу ночи он лег спать. Но через полтора часа приехала машина, чтобы отвезти его в аэропорт. Сейчас, после встречи Леона и вылета из Москвы, Игорь расслабился и сразу уснул.

Разбудил его Леон. Осторожно толкая Игоря, он сообщил, что самолет идет на посадку.

Получив багаж и выйдя из помещения аэропорта, Игорь увидел спешивших к ним отчима и Ирину. Обняв Леона, Дмитрий Антонович представил ему свою дочь и, когда та чмокнула родственника в щеку, повел всех  к ожидавшей их машине.
Усадив молодых на заднее сиденье, он сел рядом с шофером.

Дорогой Ирина болтала, не умолкая. Она то спрашивала Леона о чем-то, то рассказывала ему о том, что они видели за окном машины.

Вскоре они остановились возле своего дома. Игорь взял чемодан Леона, а Ирина его спортивную сумку. Отпустив шофера, они поднялись на второй этаж. Едва переступивший порог Леон сразу оказался в объятиях Софьи. В зале ему представили жену и дочь Игоря.

- В ванную комнату всем, - командовала Софья. - Потом за стол. А ты, Игорь, вещи Леона отнеси в мою комнату.

Дождавшись, когда Леон с Дмитрием Антоновичем выйдут из ванной, она показала госту его комнату.

- Но кто-то грозился столом, - улыбнулся Дмитрий Антонович.

- Будет и стол, и разговоры, - ответила Софья.

- Тогда и я сначала должен кое-что сделать, -  заявил Леон.

Он открыл чемодан и стал доставать подарки. Вручая их, Леон каждый раз подчеркивал, что это от мамы и только вручая Ирине коробку с парфюмерным набором, покраснел и произнес:

- А это от  меня.

За столом Леона посадили между Дмитрием Антоновичем и Ириной. Сначала чувствовалось небольшое напряжение. Но после первых тостов это напряжение сменилось радостным общением. Леону от всех сидящих за столом сыпалось столько вопросов, что он едва успевал отвечать на них. Тогда Леон предложил посмотреть семейный альбом с фотографиями. Это предложение поддержал и Дмитрий Антонович.

Пока они рассматривали фотографии, в частности, те, на которых была изображена Шарлотта, вопросы не прекращались. Особенно их много было у Ирины. Однако время уже было позднее, и Дмитрий Антонович категорично заявил:

- Все, мои дорогие! На сегодня хватит терзать внука! Оставьте свои вопросы на следующие дни. Леону и Игорю с дороги надо отдохнуть. Завтра вечером встретимся снова и тогда продолжим разговор.

Благодарно взглянув на своего дедушку, Леон поднялся из-за стола.
Проводив Игоря с женой и дочерью, Дмитрий Антонович отвел Леона в комнату для отдыха, и тот сразу улегся в приготовленную Софьей постель.

Разошлись по комнатам и остальные. В эту ночь все они долго не могли спать. Услышанное от Леона будоражило каждого по-своему. Дмитрий Антонович рассказывал Софье подробности своей жизни в Германии, а Ирина, вспоминая разговор за столом, строила планы приезда в гости к Леону. В комнатах уже давно было темно. Незаметно Ирина заснула. Ей приснилось, что она стоит на берегу бурной реки, и Леон держит ее за руку. «Пошли к воде. Эту реку надо переплыть!», - говорит он. Подойдя к воде, Ирина вдруг перестала ощущать руку Леона. Ее окружал лишь один мрак. Неожиданно набежавшая волна смыла Ирину. Почвы под ногами не стало, и Ирина поплыла по течению. Пытаясь ухватиться за что-нибудь руками, она кричала и звала на помощь. Но на берегу никого не было. Лишь слышался голос Леона: «Надо переплыть! Обязательно надо переплыть!..» Ирина начала захлебываться и снова закричала: «Помогите! Помогите!» Проснулась она в страшной тревоге. За окном  была ночная темнота без звука, без запаха, без цвета. Продолжая лежать неподвижно, Ирина старалась победить свой страх и напряженно думала: «К чему бы этот сон?» Днем ей звонил по телефону Олег и предлагал встретиться. При этом он назначил время встречи, которое совпадало со временем прилета Леона. Конечно, извинившись, Ирина отказалась от встречи. Но Олег настаивал, и тогда она сообщила ему, что в это время встречает родственника из Германии. Однако Олег стал предлагать встретиться на следующий день. Не выдержав, Ирина вспылила и заявила ему, чтобы он больше никогда не звонил ей.
Вспоминая этот разговор с Олегом и свой сон, она даже вздрогнула от испытанного ею недавно страха. Спать Ирина уже не могла. Она встала, тихо прошла в ванную и умылась холодной водой. Вернувшись, она решила заняться подготовкой к семинару по психологии и увлеклась так, что прервала ее занятия лишь вошедшая мать. Софья сообщила, что все уже собрались на кухне для завтрака.

Как и вчера, сидящие вели оживленный разговор. Но теперь больше спрашивал Леон. Он предложил Ирине быть на эти дни его главным экскурсоводом. На что та охотно согласилась, пояснив остальным, что это не отразится на ее учебе.
В этот день с утра они побывали в краеведческом музее. Затем Ирина повела Леона на набережный бульвар и показала место, где познакомился Дмитрий Антонович со своей женой. Она даже предложила посидеть на той скамейке, на которой сидели в начале своего знакомства ее родители. Все это очень интересовало Леона, и он попросил показать здание областной прокуратуры, в которой когда-то работал  Дмитрий Антонович. Побывали они и в музее изобразительных  искусств.  Затем пообедали в одном из баров, и Леон попросил там холодного пива.

Домой они вернулись к вечеру. На кухне все уже было приготовлено, и Софья недовольно посмотрев на Ирину, не удержалась от упрека.

- Замучаешь своего родственника. Вы хоть пообедали?

- Все нормально, мамуля, - ответила Ирина. - И в музеях побывали, и пообедали в баре.

- Тогда мойте руки и за стол! Игорю сегодня необходимо пораньше уйти домой, - прерывая выяснения отношений матери с дочерью, заявил Дмитрий Антонович.

После ужина и обсуждения увиденного уставший от впечатлений Леон захотел пораньше лечь спать. Однако вместо отдыха Ирина завела его в свою комнату, уговаривая посмотреть кое-какие кассеты. Но Леон предложил посидеть на свежем воздухе. 

- Тогда на балконе и посидим. Там качающееся кресло. Я накрою тебя пледом, и ты можешь даже вздремнуть.

- А ты как же?

- У меня есть стул, который я выношу на балкон тогда, когда в кресле сидит папа. Нам  всегда удобно так сидеть.

- Тогда и мы посидим удобно, - согласился он тихо.

 Вскоре они уже сидели на балконе. Было темно, и звезд в небе не было. Где-то высоко их закрывали осенние тучи. Время от времени они слышали шум проезжающих машин. И снова наступала тишина.

- Тебе не помешает, если я закурю? - спросил Леон.

- Конечно, нет. У нас в институте многие девушки  курят. Но я не одобряю это. А парню можно.

В кресле-качалке Леон расположился полулежа. Рядом с ним пристроилась Ирина. Он даже чувствовал ее плечо. Неожиданно она предложила:

- Ты можешь заснуть, если хочешь. Это время года у нас называется бабьим летом.

- А что это такое?

- Это когда нет ветра. По небу плывут редкие белые облака, а над землей летят нити паутины. Дни теплые, но ночью становится так прохладно, что крыши покрываются инеем. В такие дни папа иногда остается ночевать на балконе. Правда, мама не разрешает ему.

- Почему?

- Боится, чтобы не простыл. Кстати, тебе не холодно?

- Нет.

- Но я все-таки прижмусь к тебе. Не возражаешь?

Они еще поболтали кое о чем, и Леон почувствовал, как что-то родное передается ему. Голова Ирины лежала на плече Леона, и он отчетливо слышал ее посапывание.  Леон  сидел, не шевелясь, словно мышь. Между тем голова Ирины плотнее прижималась к его плечу. Видимо, чем глубже становился ее сон, тем доверчивее она прижималась. Сейчас его родственные чувства к ней становились все глубже. Более того, они превращались в страстное желание оберегать ее и помогать во всем. В эти часы только ночь бодрствовала вместе с ним. Между тем  становилось все прохладнее. Подтянув до подбородка плед, Леон увидел, как Ирина подняла с плеча голову. Но она не проснулась, и ее голова снова опустилась ему на плечо, и снова послышалось ее тихое посапыванье. Затем оно сменилось глубоким дыханием, таким, каким дышат люди, погружаясь в крепкий сон. Незаметно дремота стала одолевать Леона, но ему было так холодно, что дремота отступила. И тогда Леон начал думать о своих знакомых в Германии. Вспомнил свою мать с ее постоянной заботой и тревогой о нем. Не является ли эта забота главной целью жизни? - спросил себя Леон. Вот и Дмитрий Антонович так же, как и его мать, живет ради счастья своих детей. Ведь когда человек одинок, он не так уверенно чувствует себя в жизни. После такого вывода Леон начал думать о женщинах.

Он мало знал их. Редкие мимолетные связи, разумеется не в счет! Но ведь должны существовать у мужчин постоянные спутницы жизни - добрые, нежные, отзывчивые. Как, например, его мать или Ирина. «Такие женщины и являются душою и основой домашнего очага», - думал он.

Леон расчувствовался от общения с Ириной, ему сейчас очень хотелось внимания и ласки. Не понимая, что происходит с ним, он чувствовал себя разбитым и обессиленным. Его начал бить озноб. Тело дрожало так, что он испугался за спящую Ирину. Леон не знал, как ему поступить. Он хотел укутаться в постели под теплым одеялом и согреться. Но рядом так сладко спала Ирина. Продолжая дрожать, Леон осторожно стал поправлять  плед, и от этого Ирина проснулась.
- Я замерзла. Вечером было тепло, а сейчас прохладно. Вот это и есть русская погода. Таких температурных перепадов у вас, наверное, нет, - дрожа, проговорила она.

- Пошли в комнату. Я тоже  замерз, - предложил Леон.

- А может, разогреть чаю или кофе?

- Нет. Нет. Хочу под теплое одеяло. Отогреться и уснуть.

- Ты не спал?

- Нет.

- А я хорошо поспала. Вот только замерзла. Но ты на себя не похож! Не заболел?

Леон не отвечал. Он был бледен и тяжело дышал.

- Пошли. Пошли. Я уложу тебя, - она попыталась пощупать у него пульс, но поднявшийся с кресла Леон заявил:

- Не надо волноваться. Все пройдет.

Взяв его за руку, Ирина повела Леона в комнату. Рука его была горячей. В окна уже проникал утренний рассвет. В комнате Ирина разобрала его постель и, отвернувшись, проговорила:

- Раздевайся и ложись.

В это утро Леон так и не заснул. Он чувствовал себя так, словно его разбил паралич. Не в силах двигаться, он, как лег, так и лежал, не меняя своего положения. Вскоре ему стало жарко. Во рту пересохло, и ему захотелось пить. Но подняться с постели не хватало сил. Неожиданно в комнату вошла Ирина и увидев, что Леон не спит, спросила:

- Спал?

- Нет. Я плохо себя чувствую. Принеси попить холодной воды.

- А может быть, чаю разогреть?

- Я хочу холодной воды.

Через несколько минут в комнату вместе с Ириной вошла ее мать. Приняв бокал с водой, Леон стал жадно пить воду большими глотками. Дождавшись, когда он выпьет, Ирина приняла бокал, а Софья приложила к его лбу свою руку.

- Боже мой, да у него жар! - воскликнула она и, повернув голову к Ирине, добавила:

- Срочно градусник неси. Он у папы в серванте.

Пока измеряли температуру, в комнату вошел Дмитрий Антонович. Он присел на край кровати и тоже приложил свою руку к голове Леона.

- Да, температура высокая. И где же ты смог  простудиться? - заговорил он. - Днем что ели?

- Пельмени в баре заказывали. И пиво, - ответила Ирина. - Правда, Леон просил, чтобы пиво холодное ему принесли.

- А мороженое брали? - рассматривая градусник, спросила Софья.

- Брали и мороженое, - опустив голову, виновато созналась Ирина. - Но не в этом дело. Мы на балконе долго сидели и к утру замерзли.

Протянув градусник мужу, Софья покачала головой. Температуру он показывал около тридцати девяти градусов. С губ Леона срывалось едва уловимое прерывистое дыхание. Глаза тревожно смотрели на Дмитрия Антоновича.

- Надо в аптеке кое-чего купить, - заявила Софья. - Я сама схожу. А ты, Дмитрий, сиди здесь.

- Я тоже буду рядом, - проговорила Ирина.

После ухода матери она села ближе к отцу и погладила его по плечу, словно успокаивая.

- А может быть, «скорую» вызвать? - спросил Дмитрий Антонович.

- Не надо, - возразил Леон. На его губах появилась едва уловимая улыбка. - Мне с вами так хорошо.

Однако внимательно всматриваясь в лицо Леона, и Ирина, и ее отец видели, каким слабым было его дыхание.

- И все-таки, если температура не снизится, надо вызывать «скорую». Тебе не пора в институт?

- Какой институт! - возразила Ирина и, увидев вошедшую мать, добавила, - А вот и наш главный доктор.

Напоив разными лекарствами Леона и дождавшись, когда тот уснет, Софья направилась в школу, наказав им при повышении температуры немедленно вызывать «скорую помощь».

К обеду Леону стало хуже, и Дмитрий Антонович позвонил на станцию «Скорой помощи».

Приехала «скорая» не сразу. Лишь после второго обращения дежурная, спросив снова адрес, коротко буркнула: «Ждите!»

Во время телефонного звонка Дмитрия Антоновича трубку брала главный врач станции Лариса Романовна Никитина, представившаяся дежурным врачом. Она сразу обратила внимание на адрес. В этом элитном доме жили большей частью предприниматели. От Волкова заказов пока не было. Лариса Романовна решила сыграть собственную игру.

Поднявшись на второй этаж и войдя в квартиру Королькова, она увидела достаток хозяев квартиры, поздоровалась, спросила:

- Где больной?

Проведя врача в комнату, Дмитрий Антонович наблюдал за ее действиями. Рядом стояла дочь. Измерив давление и прослушав работу легких и сердца, Никитина покачала головой и укоризненно произнесла:

- И где же вы раньше были? У него сердце с перебоями начало работать. Надо срочно везти в больницу!

- Если надо, значит везите. Но я очень прошу, чтобы вы помогли и с больницей, и с лечением. Сколько надо, я уплачу. В какую думаете больницу?

- В первую городскую. У меня там знакомый главврач. Да и медицинская аппаратура там новая, - довольная ответом, сказала она.

- Тогда поехали, - засобирался Дмитрий Антонович.

- Вам нельзя. Я сама со своим помощником отвезу.

- Почему нельзя? От нас ведь что-то потребуется в больнице, - возразил Дмитрий Антонович.

- Папа, а мы на такси доедем и будем около больницы их ждать, - вмешалась Ирина.

Дмитрий Антонович не понимал, почему им нельзя находиться рядом с Леоном, но спорить не стал.

Подъехали они к больнице быстро, но машины «скорой помощи» с Леоном не было. Заподозрив что-то неладное, Дмитрий Антонович позвонил Игорю и сообщил, что отправил Леона на «скорой» в первую городскую больницу, но те куда-то пропали. Игорь, вспомнив разговор с Сомовым, тоже не на шутку забеспокоился. Сейчас он предполагал возможную месть Волкова-старшего. Он позвонил Сомову, который, выслушав рассказ Игоря, коротко бросил:

- Разберусь!

Опасения Игоря и Дмитрия Антоновича были не напрасными. Отъехав от дома, из которого забирали больного, Никитина приказала водителю выехать на кольцевую дорогу. Тот уже знал, куда. За городом машина остановилась, и Никитина заявила помощнику:

- Совсем плохой. Так не доставим в больницу. Если по дороге умрет, то обвинят нас в том, что не выехали по первому вызову.

Она достала приготовленную ампулу для остановки работы сердца и, наполнив шприц, ввела содержимое в вену Леона. Вторую ампулу она решила ввести перед приездом в больницу. Однако неожиданно послышался вызов радиостанции, и водитель стал отвечать кому-то, где они находятся. Звонил главврач первой городской больницы и спрашивал, почему долго не привозят больного. Никитина взяла трубку и сообщила, что у машины заглох мотор.

- Может, послать за вами другую машину? - послышался незнакомый голос. - С вами говорит полковник Сомов из областного управления. Скажите, где вы находитесь?

- Мы уже подъезжаем к больнице, - возразила Никитина.

Через несколько минут машина скорой помощи остановилась у подъезда больницы. И Леона на носилках понесли в кабинет диагностики. Рядом шли Ирина, отчим и Сомов. Встретившись с главным врачом скорой помощи Никитиной, Сомов предупредил ее, чтобы после осмотра больного она никуда не уезжала.

- Я что, арестована? - вызывающе спросила та.

- Нет. Но побеседовать мне с вами надо. Сейчас мои подчиненные выясняют кое-что у вашего помощника и водителя. А потом я с вами поговорю.
Никитина сразу поняла, что ее подозревают. Как хорошо, что она вовремя спохватилась и ввела Леону в вену состав, нормализующий работу сердца, подумала женщина. За первый укол она не беспокоилась, так как времени прошло достаточно, и лекарство должно было уже расщепиться. Однако ее беспокоило, что скажут водитель и помощник. Беспокоило и состояние больного. Действительно, при осмотре ему несколько раз подключали электрошок, так как появилась острая сердечная недостаточность. Проявлялась она из-за ангины и переохлаждения организма. Так считали врачи больницы.

После осмотра Леона поместили в отдельную палату. Ирина и отчим тоже вошли туда. Теперь они уже Леона не оставляли без своего присмотра, так как подозревали, что задержка с доставкой его в больницу произошла не случайно. К тому же и Сомов спросил Дмитрия Антоновича, будет ли кто из родственников дежурить в палате.

- Конечно, - сразу ответил Корольков.

Оставив их в палате, Сомов направился к главному врачу больницы. В приемной его ждал подполковник Васин.

- Вот объяснения водителя и помощника, - подавая листы, сообщил он. - Почитайте, прежде чем беседовать с Никитиной. Сообщают, что на кольцевую дорогу приказала выехать она, и это было уже несколько раз. Я проверю ее выезды и последствия этих выездов по датам. Но важно то, что на кольцевой дороге она дважды вкалывала что-то больному.

- Понятно. Видимо, вовремя подключились. Ладно, по датам ее вызовов поработай, а я с ней поговорю.

Войдя в кабинет главного врача, Сомов увидел сидящую в кресле Никитину, которая нервно курила.

- Я уже заждалась вас. У меня же дел полно, - упрекнула Никитина. Лариса Романовна нервничала. После первого укола она позвонила мужу, назвала адрес, откуда забрала больного, и сказала, что он может наведаться туда. После изменения обстановки Никитина забыла предупредить об этом мужа и вспомнила только сейчас.

- Так что вы хотели узнать у меня? - спросила она.

- Почему вы проехали мимо больницы, не останавливаясь, и направились по кольцевой дороге в противоположную сторону? - спросил Сомов, с интересом рассматривая ее.

- Потому что больному плохо стало, и я решила оказать ему помощь сама. Как видите, поступила правильно. Больной жив, а так могли бы и не успеть спасти его. В лечебных учреждениях такая суета, а у меня все под рукой было.

- И часто вы на кольцевой дороге помощь оказываете? - иронически спросил Сомов.

Посмотрев на него, Никитина затушила сигарету в пепельнице и с неохотой заметила:

- Разве запомнишь все, чем ежедневно занимаешься. Это ведь наши трудовые будни, за которые государство платит копейки.

Задав еще несколько отвлекающих вопросов, в том числе: что вводила она в вену больного, Сомов выключил диктофон. Понимая, что взятый анализ крови подтвердит ее слова, Никитина, улыбаясь, поднялась с кресла.

- Я могу ехать на работу?

- Конечно, Лариса Романовна, - впервые назвав ее по имени и отчеству, ответил Сомов.

Попросив главного врача повнимательнее посмотреть за больным, он выехал в управление. Сомов уже знал, что муж Никитиной Александр Александрович приходил на квартиру Королькова и предлагал свои услуги по захоронению их родственника.

Получив сообщение от Игоря Бодрова, Сомов принял кое-какие меры. В том числе и по отслеживанию мужа Никитиной, которого оперативники увидели возле дома Королькова.

Войдя в квартиру, Александр Александрович подал Софье визитку и предложил, чтобы она обратилась к нему.

Ничего не ответив, Софья проводила его и сразу позвонила Дмитрию Антоновичу.

- Неужели так плохо с ним? - со слезами спросила она.

- Наоборот, он пришел в себя и скоро поправится. Ты больше никого не пускай в квартиру. Я скоро приеду, а Ирина останется в палате до утра.

Об этом звонке Дмитрий Антонович рассказал Сомову, который просил его сообщать обо всем, что будет касаться Леона. Сомов внимательно выслушал, но не стал развивать эту тему по телефону. Он пришел к выводу, что случившееся с Леоном не месть Волкова-старшего, а жадность семейной парочки, занимавшейся подобными делами и раньше.

Время уже было позднее, и Дмитрий Антонович, поцеловав внука, вышел из палаты. Оставшись вдвоем с Леоном, Ирина категорично заявила:

- Я останусь до утра, и не пытайся меня выпроваживать. Спать буду на стульях.

- Мне почему-то кажется, что у вас не уважают человека. Ну, почему бы не поставить здесь маленький диван, чтобы мог спать тот, кто находится рядом с больным?

- Это еще не самое страшное. Куда опаснее болваны, у которых голова распухла от самомнения. Вон ведь как вела себя врач. А если бы поехали все вместе в машине скорой помощи, то и проблем бы меньше было.
Леон посмотрел на нее с удивлением.

- О каких проблемах ты говоришь?

- Которые могли быть.

- Ты что-то скрываешь от меня?

- Нет. Нет. Но у нас не только не уважают человека, но иногда не уважают и закон. А это приводит к большим бедам. Но давай лучше поспим.

Леон промолчал, думая  о чем-то своем.

Вскоре Ирина увидела, что он уснул, и выключила в палате свет. Но уснуть она долго не могла. Разве уснешь, когда на душе так тревожно? Когда скопилось столько разных мыслей? Если бы у нее был талант, то она бы излила свою душу в большом романе. Но, увы, писать романы не так-то просто. Вот и мучайся от разных мыслей и воспоминаний. В эту ночь она вспоминала свое детство. Вспоминала жизнь родителей. Вспоминала она и Олега. У всех, кого она вспоминала, были какие-то проблемы. Словно поединки с бедами и огорчениями. Придя к такому выводу, Ирина подумала даже, что к этим поединкам жизнь приводит людей, наказывая их. Тот же Олег. Разве случайно пришел к такому? Но тогда за что оказался в состоянии поединка с жизнью Леон? Он-то в чем виноват?

Ирине казалось, что и она пребывает в состоянии поединка. Разве не испытывала она недавно горечь разочарования в своей любви? Тогда она полагала, что не выдержит навалившегося на нее отчаяния. Она даже как-то заявила своему отцу, что жизнь сначала устраивает поединки с грубыми ошибками юности, затем в зрелости - с окружающей действительностью. А в старости опять поединки со своей совестью.

Выслушав тогда ее, Дмитрий Антонович добавил, что равновесие и жизнь - понятия несовместимые, что жизнь - постоянное движение и что главное - всегда оставаться самим собой.

Глухой шум улицы мешал Ирине заснуть, и ее охватило такое беспокойство, что она не могла больше лежать на этих жестких стульях. Поднявшись, Ирина стала тихо ходить из угла в угол. Теперь она думала о семейной жизни людей и о поддержке близкими друг друга.  А может быть, в этом и есть смысл? - думала она. Кому-то поплакаться. От кого-то получить утешение и ласку, а от кого-то - поддержку? Тогда и поединки легче переносить. Вон ведь как поддерживают друг друга ее родители. Даже вспыльчивость матери меркнет перед постоянной ее заботой о муже.

- А ты почему не спишь? - послышался голос Леона. - Я за тобой уже с полчаса наблюдаю.

- Разные мысли в голове. Как себя чувствуешь?

- Уже лучше. Пора к вам перебираться.

- Это как решат врачи. Можно, я присяду к тебе на кровать?

- Конечно. Я тоже не хочу спать. Тем более, ночь заканчивается.

Действительно, в окно пробивался утренний рассвет.

Устроившись рядом с больным, Ирина приложила свою руку ко лбу Леона и сказала:

- Температуры уже нет. Скоро придет папа. А я пойду домой. Не возражаешь?

- Конечно, нет. Тебе же отдохнуть надо. Привез вам забот ненужных.

- Не надо об этом. Все будет хорошо.

Этот разговор прервала вошедшая дежурная медсестра. Измерила температуру и давление, после чего заметила:

- Уже совсем неплохо. Сейчас завтрак принесут. Окна можно открыть, а то у вас душно.

Ирина отдернула занавеску и распахнула обе половинки окна. Какая злая штука - жизнь. Даже не знаешь, где и когда тебя подстерегают беды и огорчения, - думала она. Если ты идешь ей навстречу и хватаешь жизнь за горло, то она тебе иногда уступит. Но вскоре снова выскользнет из рук, чтобы нанести коварный удар. Видимо эти поединки и есть сама жизнь. Неожиданно Ирина увидела подходившего к подъезду больницы своего отца. Повернувшись, она радостно проговорила

- Папа идет. Но, пока ты не позавтракаешь, я буду с тобой. Окно закрыть?

- Да. Погода в России действительно опасная.




13. УМОМ РОССИЮ НЕ ПОНЯТЬ

Через два дня Леона из больницы выписали. Оказавшись снова в квартире дедушки, он сразу же попросил Дмитрия Антоновича позвонить матери. Услышав его голос, та с тревогой стала спрашивать, почему он не звонил ей. Но Леон не сказал ей ничего о своей болезни.
Дождавшись окончания разговора, Дмитрий Антонович, взял трубку и стал рассказывать Эльзе, как проводит время ее сын.
Потом он обнял Леона и сказал:
- Заставил всех волноваться. А все потому, что небрежно к своему здоровью относишься. Вместе некогда и посидеть. То экскурсии, то больница.
- Но мне хочется побольше узнать о России, - оправдывался Леон.
- Вот я и буду тебя просвещать.
В этот вечер они засиделись допоздна. Несколько раз Софья заглядывала в комнату, но Дмитрий Антонович заявлял, что они заняты, и та обиженно уходила.
Разговор шел о жизни в России. Леон не понимал, почему в такой богатой стране многие так бедно живут.
- Почему такая низкая зарплата у учителей и у врачей? - спрашивал он. - Почему такие маленькие пенсии?
Незаметно для себя Дмитрий Антонович разговорился.
- Все дело в порочной системе, - заявил он. - Создав систему при помощи сталинских лагерей, голода и великой лжи о «светлом будущем», убили в людях надежду на нормальную жизнь.
- А почему это произошло? - спросил Леон
- Видимо, Россия существует для экспериментов. Русская история это - пробы, ошибки, взлеты и откаты. Более того, русская история неоднократно «запаздывала» на сотню лет. Так, к примеру, было с освобождением крепостных крестьян, с безразличием к появляющимся политическим течениям. Зато красиво обманывали. Чего только не обещали захватившие власть большевики. А где эти обещания? Поэтому ложь и привела к краху КПСС.
- А почему не спрашивали с тех, кто врал? Значит, они рвались к власти не для улучшения жизни людей, а для своей выгоды.
- Спрашивали. Но не с системы, а с отдельных личностей. Ты знаешь, как при помощи порочной системы уничтожали людей? Только за первые три года захвата власти большевики уничтожили около шести миллионов человек. Особенно усилились репрессии в 1937 году. Потом попытались свалить это на одного человека. На Сталина. Но культ был не личности, а огромного сложного административно-карательного аппарата. Сталин лишь направлял репрессии. Но претворяли-то их в жизнь люди. Одни с усердием, другие заблуждаясь, третьи - чтобы сытнее жилось. Система породила доносы, месть, зависть. Но она не только породила, но и разжигала и поощряла это.
- Это нам известно. Гитлер и то не уничтожал своих, так как у вас. Даже соратников Ленина почему-то врагами сделали. Какая-то дикость! - возмутился Леон. - У нас  некоторые остряки говорят, что соратники Ленина были призраками из Европы. Призраками коммунизма. Вот чекисты и причислили их к врагам. Конечно, это злые шутки, и дикостью уничтожение своих людей не оправдаешь.
- Это верно. Поэтому и пытались списывать все на отдельные личности, не затрагивая порочной системы. Сначала «разоблачали» культ личности. Потом «разоблачили» Берия. Возникло «дело» Маленкова, Молотова, Кагановича. Потом «убрали» Хрущева. Долго награждал сам себя Брежнев. Потом даже дети смеялись над «вождем» Черненко. Мелькнул другой старец - Андропов. С опозданием пытался реанимировать систему Горбачев. Чуть было вздохнули при обещаниях лучшей жизни в начале перестройки, но и тут надежды рухнули.
- Почему рухнули? - перебил Леон. - У вас ведь действительно идут преобразования. Вон как по телевидению красиво сообщают об этом. Я всегда слушаю эти передачи.
- Это верно, Леон. По телевидению и во многих газетах заказных передач и статей о перестройке немало. Но это все делается в угоду власти, при этом игнорируется правда о нынешней жизни людей. Изредка и о коммунальщиках или о милиционерах кое-что рассказывает пугливая пресса. Но это как бы не замечается властью. По-прежнему живется вольготно взяточникам и олигархам, получившим от государства национальное достояние. Выживают созданные системой люди «нового типа»: подхалимы, воры и аппаратные бездельники. Они-то и подорвали веру людей в справедливость. Но зато красуется Мавзолей и могильник возле Кремлевской стены.
- У нас многие удивляются этому и не поймут, какая сейчас страна Россия? Вроде бы, и о перестройке много говорят, но и за старое держатся. Во всех городах стоят памятники героям революции, и их именами названы улицы и площади. Мне это тоже не понятно.
- Ты прав. В этом идеологическом сумбуре по-прежнему правит все та же система. Российская система является главной трагедией России. Созданная с помощью насилия, она является надвластной системой. К сожалению, ее пока еще поддерживают во властных структурах. Особенно зомбированные пособники из бывшей номенклатуры и их дети, занявшие должности отцов.
- И все-таки я никак не пойму, почему нельзя изменить систему, которая вредит жизни людей? - с интересом спросил Леон. - На Нюрнбергском процессе осудили бывший фашистский режим, и у нас практически никто не возвращается к нему.
- В этом тоже одна из причин наших бед. У нас власть боится подобного процесса. Покаяний она не любит. Более того, она по-прежнему опирается в основном на сторонников коммунистической идеологии. Обманывать, оказывается, легче людей с коммунистическими взглядами, так как именно эти люди верят в утопии и в обещания. По принципу «мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
- Но всегда жить, опираясь на эти сказки, глупо, - возразил Леон. - Что, разве люди не видят ошибки власти?
- Почему не видят? Видят, конечно. Но в нашей стране критике, в основном, подвергается то, что произошло, когда ответственных нет, а дрова наломаны. Да и кадровая политика тоже приобрела свою систему. Руководящие кадры расставлялись из партийной номенклатуры, то есть из своих людей.  Эти «направленцы»,  опираясь на  тех, кто «одобрял» все подряд,  и привели страну к чехарде, из которой пытается выбраться Россия.
- Насколько я понимаю, используется и принцип «разделяй и властвуй»? - уточнил Леон.
- Да, понял ты правильно. Для разделения людей сначала умышленно стравливали красных с белыми, доносчиков с, так называемыми, врагами, атеистов с верующими. Стравливали, чтобы легче уничтожать своих людей своими людьми. Это стравливание фактически происходит и сейчас с теми, кто занимается предпринимательством и бедными учителями, врачами и пенсионерами. Особенно наглядным оно является у тех, кто получил национальное достояние. Такого разрыва в доходах между ними и рядовыми работниками, нет ни в одной стране.
- Тогда почему народ терпит все это?
- Много, Леон, причин. Я столько насмотрелся всего. А большое ведь видится на расстоянии. Придет и Россия к нормальной жизни. Но придет с помощью молодых, как писал Герцен «непоротых поколений». Старые люди ностальгируют по прошлому, потому что молодость всегда лучше старости. Вот и тают, как сосульки, перед обещаниями. Особенно в выборных кампаниях. А их дурачат и власть, и оппозиция. Да и оппозиции настоящей нет. Один обман.
- Поэтому, видимо, многие немцы и вернулись из России к нам. Да и не только немцы, - задумчиво проговорил Леон и, помолчав, добавил, - но Восточная Германия с Западной объединились благодаря начавшейся у вас перестройке. У нас этому событию очень рады.
- Разумному люди всегда рады. По воле судьбы мне довелось жить и в «царстве» КПСС, и в «вольнице» демократии. Но и тогда, и сейчас правду не любили, скрывали, засекречивали, заменяя ее ложью. Это и привело многих к безнравственности. Так же ведь не может быть, чтобы своровавший из бюджета или из пенсионного фонда пришел домой и превратился в высоконравственного человека. А делает это не простой трудяга, а чиновник, которого знают. Вот он-то и является примером для подражания.
Неожиданно размышления Дмитрия Антоновича прервала вошедшая Софья.
- Ты своими рассуждениями замучаешь внука. Обрадовался и выпускаешь накопившийся пар. Кому он нужен?
- Нет. Нет. Мне все это интересно, - возразил Леон. - То, что говорит дедушка, в газетах не пишут.
- Это ты не знаешь. Пишут и не такое, - категорично заявила Софья. - Я ванну приготовила. Так что до ужина иди прими ее и отдыхай. А там Ирина подойдет и тоже своими разговорами начнет мучить. Они оба любят поговорить. Особенно о политике.
- А может быть, сегодня не надо ему принимать ванну? - спросил Дмитрий Антонович.
- Ничего страшного. Я чувствую себя вполне здоровым. Дома мне мама тоже всегда ее делает, - проговорил Леон.
В ванне он погрузился в теплую воду, закрыл глаза и почувствовал такое же блаженство, как у себя дома. Подходило к концу его пребывание в Краснореченске. За это время Леон многое узнал о жизни в России и особенно о жизни своих родственников. Встреча с ними и ежедневное общение расширили его представления о России. Он гордился своим дедушкой, хотя и понимал, какую тот прожил нелегкую жизнь. Восхищался Ириной, которая при каждой встрече раскрывалась как-то по-новому. Он был так переполнен счастьем знакомства с ними, что не представлял, как будет теперь жить вдали от них. Эти мысли прервал заглянувший Дмитрий Антонович. Он сообщил, что пора вылезать из ванны и, положив поглаженное чистое белье, предупредил, чтобы Леон теплее оделся.
Выйдя из ванной, Леон увидел Ирину.
- Ты иди, полежи немного у себя, - предложила она. - После ванны положено отдыхать. А после ужина мы поговорим с тобой. Если, конечно, не возражаешь.
- Конечно, не возражаю.
Однако Леон отдыхать не мог. Он видел, как любовно заботятся о нем его родственники. Его беспокоило то, что он причинил им так много забот. Особенно это было заметно у Ирины. Она слишком уж близко к сердцу приняла его болезнь.
Не раздеваясь, Леон лег на кровать. Свежий, осенний воздух заполнял комнату.
Леон чувствовал, какое-то недовольство собой. Что-то не давало покоя. Какое-то неизведанное страдание мучило и утомляло его. Видимо разговор с Дмитрием Антоновичем так разволновал его, что он не мог успокоиться.
Сейчас, лежа на кровати и вспоминая разговор с дедом, он старался понять, почему в России так складывается жизнь. От этих мыслей его оторвала вошедшая Ирина. Она приглашала на ужин.
За ужином разговор шел о работе Софьи в школе. Она возмущалась тем, что их заставляют уделять больше внимания военной подготовке.
- Неужели непонятно, что для нас более опасны безнравственность, наркотики и многое другое? - возмущенно спрашивала она.
Не выдержав, Дмитрий Антонович заметил:
- Во все времена, когда власть чувствует свою слабость, она начинает укреплять силовые структуры. В таких случаях власти не до мира прекрасного. Ее устраивает разборка и сборка автомата.
- Но человек, державший в руках автомат и особенно стрелявший в других людей, лопату в руки никогда не возьмет! - горячась, возражала Софья.
Слушая их спор, Леон ничего не говорил. Ему вспомнилось, как в его колледже проходят занятия и о чем там говорят и думают будущие педагоги. От этих воспоминаний на душе у него стало так тяжело, что он спросил, чем будет заниматься завтра.
- Снова экскурсии, - ответила Ирина. - Попозже мы с тобой наметим план.
- А может быть, в театр сходить? - спросил Дмитрий Антонович. - Мы так давно там не были.
- А что? Я не возражаю. До отъезда Леона можно бы и сходить. Ты организуй, - обратилась Софья к дочери.
Леон видел, как все эти люди стараются сделать ему приятное. Такого отношения к себе он раньше не видел. Никто, кроме матери, не проявлял на его родине такой заботы и такого искреннего, доброго отношения. Он  даже вспомнил сейчас слова какого-то автора о том, что «умом Россию не понять».
После ужина все разошлись по комнатам. Ирина пошла вместе с Леоном. В комнате от поднявшейся луны было светло, но Леон включил настольную лампу.
- Ты устал? - спросила Ирина.
- Есть немного.
- Тогда ложись и отдыхай. Завтра с утра мы  пойдем кое-куда.
- И куда ты собираешься меня вести?
- Завтра. Завтра все узнаешь. А сейчас набирайся сил.
Оставшись один, Леон не мог уснуть. Рассуждения Дмитрия Антоновича его расстроили.
Леон стал думать, как уговорить своих родственников переехать жить к ним в Германию. Его чувствительное сердце требовало сейчас только этого. Воспитанный в духе порядочности, он болезненно воспринимал то, о чем говорил его дедушка. Более того, Леон не способен был к сопротивлению и не любил борьбы. Его устраивали тихая, мирная  жизнь и покой, которые окружали его у матери. Сейчас же он чувствовал, что его родственники постоянно пребывают в неких поединках с судьбой. Поэтому и принял такое решение. Особенно его потряс откровенный рассказ Ирины о недавних ее злоключениях. Конечно, в связи с переездом, их уклад жизни будет в первые годы нарушен, но он с матерью окажет всяческую им поддержку, размышлял Леон.
От этих мыслей Леон так воодушевился, что захотел поговорить со своим дедушкой сейчас, не откладывая на завтра. Он сел на кровать и стал искать доводы, которые бы убедили его родственников.
Не найдя ничего более убедительного, Леон решил остановиться на том, что Ирине там будет лучше, чем в России, так как у него много порядочных друзей. И возможно, с кем-то из них она сможет устроить свою семейную жизнь.
В эту ночь долго не спали и Дмитрий Антонович с Софьей. Разговор шел о Леоне.
Софье казалось, что Леон не совсем поправился после болезни и поэтому не надо его загружать прогулками и разговорами.
- Он же очень бледный. А вы с Ириной не даете ему покоя.
Дмитрий Антонович молчал.
- Что толку в твоих разговорах о политике? Кому это надо? - спрашивала она.
- Он же интересуется историей России, - не выдержав, стал оправдываться муж.
- Ты лучше приготовь для него и для своей дочери подарки.
- Ты права. Я не подумал об этом, - согласился Дмитрий Антонович. - Но ты тоже подумай. А как с нашей поездкой к ним?
- Раньше летних каникул ничего не получится. Ирина тоже свободной будет. Тогда можно будет и съездить. Покажешь нам свои знакомые места. Можно и Игоря попытаться уговорить.
- Попытаться, конечно, можно. Но у него всегда дела. А сейчас крупное дело, связанное с Волковым. Да и в случае с Леоном еще не все ясно. Видимо, какая-то связь есть у врача со станции скорой помощи с Волковым-старшим.
Софья насторожилась. Однако Дмитрий Антонович закрыл тему. Он лишь коротко спросил:
- А как тебе мой внук?
- Мальчик хороший. Но ты чего-то не договариваешь? Опять служебные тайны?
- Нет. Нет. Давай лучше спать.
Говоря о связи Волкова с главным врачом станции скорой помощи, Дмитрий Антонович не ошибался. Полученная Сомовым очередная информация подтверждала это. Решив подергать семейную парочку, Сомов дал поручение своему заместителю. Вызвав его, он спросил:
- Тебя семейная парочка интересует?
- Вопросы к ним имеются.
- Так вот и займись ими, Сергей Петрович. Возможно, что-нибудь и получишь. Надо заставить их посуетиться. Глядишь, и Волкова к чему-нибудь подтолкнет его любовница. Кстати, он уже предлагал убрать мужа Никитиной. Но любовница пока не согласилась.
- Так надо с него и начать, - предложил Васин.
- Согласен. Начни с информации могильщиков о том, что директор похоронного бюро интересуется у них богатыми захоронениями. Для чего, пока это не выяснено. Возможно, для последующего обустройства могил. А возможно, для пополнения своих будущих жертв из числа родственников умерших.
- А по информации я могу с источником пообщаться?
- Нет. И спрашивать об этом не надо. Все, что можно, я тебе сообщил.
 В назначенное время Александр Александрович Никитин прибыл в кабинет Васина. Васин как будто не замечал вошедшего. Он раскладывал по папкам накопившиеся бумаги. Не дождавшись приглашения, Никитин уселся сам.
На это Васин отреагировал сразу.
- Устал, видимо, Александр Александрович, от своей беспокойной работы? - спросил невозмутимо Васин.
Никитин молчал. Однако широко расставленные маленькие глаза выдавали беспокойство.
- Так ты не ответил на мой вопрос.
- Причем здесь устал или не устал. Работаю, как все.
- Нет, не как все. Ты, Никитин, у нас особый директор похоронного бюро. Все наперед просчитываешь. Зачем тебе, например, интересоваться богатыми родственниками умерших?
- Я никем не интересуюсь. Это наговор какой-то.
- Никем? Но ведь спрашивал.
- Так это для работы. Конкурентов полно, а жить надо. Вот и ищешь богатых родственников умершего, чтобы предложить подороже гроб. Да и за место захоронения можно получить с них. Но это ведь не криминал.
- А места захоронения с помощью работников кладбища определяете? - спросил Васин.
- Конечно. Но кто конкретно, не спрашивайте, - с хмурым видом ответил Никитин.
- Почему? Опять все на себя будешь брать? Кто-то жирует, а ты их прикрываешь. Тогда скажи, кто тебе сообщает адреса живых людей для их обслуживания при захоронении. Они еще живы, а ты уже услуги предлагаешь. Как это понимать?
Никитин молчал. Он понимал, о чем спрашивал Васин, так как от жены ему уже попало за то, что посетил семью Корольковых слишком рано. Правда, он и ей высказал немало ответных претензий. Разругались они тогда здорово. И Никитин уже стал забывать тот промах. Но вопрос Васина заставил его задуматься.
- Но, может, как-то по-хорошему можно решить это? - заюлил он.
- Ты что, взятку предлагаешь? Не усугубляй свою вину!
- А что требуется от меня?
- Требуется одно. Не иди в соучастники! Ты знаешь, какая ответственность лежит на соучастнике?
- Знаю, конечно.
- Вот и расскажи, кто использует тебя. Кстати, с Ларисой Романовной давно в браке?
- Около пяти лет.
- Повезло. Она ведь врач, если заболеешь, подлечит. Главное, чтобы не залечила!
Никитин молчал.
Неожиданно в кабинет вошел офицер милиции. Он был такой же внушительно-властный, как и Васин. Форма на нем была наглаженной, три большие звезды красовались на погонах.
- Чем занимаешься, Сергей Петрович? - спросил он, усаживаясь напротив Никитина.
- Беседую с Александром Александровичем, товарищ полковник.
- А что интересное рассказывает он?
- В соучастники напрашивается и пока не вспоминает, от кого получает информацию для своих услуг.
- Надо вспоминать, Александр Александрович, - голос у Сомова звучал мягко, успокаивающе.
- А что вспоминать-то? - вздохнув, спросил Никитин.
- Ну, например, к кому в гости с женой ходишь?
Никитин вздрогнул.
- Больше дома отсиживаемся. Правда, жена куда-то бегает ночами.
- И ты не знаешь, конечно, к кому? - перебил Сомов.
- Наверное, на работу.
- А может, хватит врать?
Сейчас Сомов не просто смотрел на Никитина. Он смотрел, сочувствуя Никитину, и тому казалось, что уже нет сил скрывать что-то или запираться.
- Ты ведь побывал на зоне и знаешь, что там не мед. Но может всякое и там случиться. Сегодня ты защищаешь кое-кого, а завтра тебя они же и убрать могут.
- Никого я не защищаю, - устало заявил Никитин.
- Тогда на этом сегодня и закончим, - вставая, проговорил Сомов и, обращаясь к Васину, спросил, - Заключение по убитым при побеге Серова получил?
- Нет.
- Закончишь - сходи, возьми. Я звонил, у них все готово.
 Дождавшись, когда Сомов выйдет из кабинета, Васин, словно жалея Никитина, заметил:
- Потратили на тебя столько времени, а ты, оказывается, ничего не понял. Чаще всего беда приходит от того, кого защищаешь.
- Я знаю это. Но вы же конкретно ничего не спрашивали.
- Хочешь конкретно?
- Да.
- Тогда скажи, что связывает твою жену с Волковым?
- Это больной вопрос, начальник. То, что они любовь крутят, мне известно. А что касается другого, тут требуется хорошо подумать.
- Так подумай. Пока время для этого есть. Если что-то надумаешь, позвони, и мы снова встретимся.
- Хорошо.
Оставшись один, Васин сразу набрал номер телефона Сомова.
- Проводил, - проговорил он.
- Тогда заходи.
Полковник Сомов, возглавляя отдел по раскрытию заказных и серийных убийств, подобрал себе сильную команду молодых специалистов. Они-то и сдерживали в какой-то степени Волковых и ему подобных.
Когда Васин вошел, Сомов сразу спросил:
- Загрузил?
- Да. Думаю, сейчас побежал советоваться с женой, а потом наведаются к Волкову.
- Что сам-то почувствовал?
- Знает он немало и, думаю, созреет. Но для этого надо сейчас каждый его шаг отслеживать.
- По внуку Королькова что-нибудь дал?
- Нет. Но то, что его жена имела какой-то интерес, в этом сомнений нет.
- Неубедительно, Сережа. Нужны конкретные факты.
- Будут, Виктор Семенович.
- Может, будут, а может, и нет, - возразил подчиненному Сомов. - Не знаю, как тебе, а мне не нравится все это. Вроде тихий омут, а спокоя нет.
После разговора с Волковым действительно Никитин, не дожидаясь вечера, ринулся на работу к жене. Рассказав ей о разговоре с Васиным, он предложил встретиться с Волковым.
- Сейчас нам вместе надо пореже быть, - возразила Лариса Романовна.
- Почему?
- Ты не допускаешь того, что за нами могут слежку установить? А я допускаю, так как от Сомова всего можно ожидать. К Волкову я сегодня одна наведаюсь. И не ревнуй. Кроме разговора ничего другого у меня с ним нет и не будет. Ты тоже прекрати пока встречи со своими друзьями.
- Когда поедешь к нему? - недовольно спросил Никитин.
- Как управлюсь с делами - поеду. А ты езжай домой. Я долго не буду там.
Проводив мужа, Лариса Романовна сразу позвонила Волкову.
- Это я. Надо срочно встретиться.
- Подъезжай, - буркнул тот. - Встретимся у кинотеатра «Космос». Там и побеседуем.
Без двадцати двенадцать Лариса Романовна подъехала к месту встречи. Не вылезая из машины, она осмотрелась. Волков пока не подъехал. Вспоминая рассказ мужа, она с беспокойством размышляла, чего можно ожидать от оперативников. Тут подъехал Волков на новом джипе. Остановился он рядом с «кафе-баром», в котором они уже были когда-то. Подойдя к Волкову, Лариса Романовна капризно сказала:
- Другое место не мог выбрать?
Ничего не ответив, Волков пошел к двери. За ним шла Лариса Романовна, которая войдя в помещение, была приятно удивлена. В зале царил полумрак, поскольку окна были завешены шторами. Но и в полумраке были видны изменения с претензией на дорогое заведение. В зале вкусно пахло натуральным кофе, готовящимся на горячем песке в специальных металлических сосудах.
Почти сразу к ним подошел мужчина и, обращаясь к Волкову, спросил:
- Все без изменений?
- Да.
- Тогда располагайтесь в вашей комнате.
Вскоре им принесли то, что заранее заказал Волков, и они приступили к обеду. Несколько раз Лариса Романовна пыталась заговорить о том, что услышала от мужа, но Волков каждый раз переводил разговор на другое. Закончив обед, он заметил:
- Вот и пообедали неплохо, а кому-то сначала не понравилось это заведение.
- Я не знала, что тут изменения такие.
- Теперь будешь знать. Ну что, поехали ко мне? Там  и поговорим.
В коттедже Волков завел Ларису Романовну в гостиную и, поставив на стол вазу с фруктами и несколько  бутылок французского вина, предложил:
- Выбирай, что по вкусу и рассказывай, что случилось.
- Нарвалась на оперативников Сомова, - чувствуя себя виноватой, проговорила она.
- Подробнее! - перебил Волков.
- Поехала по вызову на квартиру к больному и решила там поиметь кое-что. Больного вывезла на кольцевую дорогу, а по телефону неожиданно позвонил Сомов и потребовал, чтобы я с больным срочно была в больнице. Хорошо, что не довела там свое лечение до конца.
- А больного как фамилия?
- Потом узнала, что немец. Приехал в гости к Королькову.
- Бывшему заму прокурора области?
- Да.
- Ты что, с ума сошла, что ли?
- Но с больным все нормально. А вот мужа моего сегодня в отдел Сомова вызывали и спрашивали, в каких отношениях я с тобой.
- Это совсем плохо, - мрачно заметил Волков, наливая себе бокал вина.
- Но муж ничего им не сказал, - возразила Лариса Романовна.
- Я же тебе говорил, чтобы не высовывалась со своей инициативой. Все это может плохо кончиться.
- А может быть, убрать моего?
- Сейчас нельзя этого делать. Но ты повнимательнее за ним следи. Опера могут многое. А на зону он не захочет идти. Обо всем, что узнаешь от мужа, немедленно сообщай мне. Обкладывают со всех сторон.
- Так, может быть, уехать куда-нибудь?
- Пока не время.  Для этого нужны большие деньги. А тут еще вчера звонил мой друг из Москвы и просил пять миллионов.
- Он же бывший генерал МВД. Что, ему пенсии и московской подпитки от своих друзей не хватает?
- Говорит, что какую-то книгу ему журналисты написали. Вот и хочет издать ее большим тиражом. А для этого требует помощь от меня.
- А книга-то о чем?
- Ну, о чем такие, как он, могут написать? Видимо, о себе, о своей героической работе в комсомольском отряде и о борьбе с людьми, которых ненавидел.
- Наподобие Майн Кампфа?
- Что-то вроде этого. Вот я и думаю, как выкрутиться. Отказать неудобно. У него ведь здесь тоже серьезные связи. Но и сумма приличная.
- Так я постараюсь помочь тебе. Он сам приезжает сюда?
- Сказал, что или сам, или пришлет своего человека.
- Лучше бы было, если бы кого-нибудь прислал.
- Почему?
- С этим комсомольцем связываться опасно. Я ведь помню встречу с ним.
Эту непринужденную беседу они вели, как старые приятели или друзья детства. Разговаривали вполголоса и не потому, что боялись прослушки, а просто им так нравилось. Они знали друг друга уже много лет и не раз помогали друг другу. Иногда они не встречались долго, но потом криминальные дела снова сводили их вместе. Особенно эти встречи стали частыми после смерти жены Волкова. При, этом встречаясь, они нередко открывали друг перед другом то, что прочим знать не полагалось. Обоим было немало известно об этом генерале. Знали, что из армии его почему-то уволили сразу после окончания военного училища, и он пристроился на комсомольскую работу. Вот там-то и начала складываться его карьера. Там он обзавелся нужными друзьями, которые по старой дружбе устраивали его на должности. Сначала в партийных органах, а потом  начальником областного управления внутренних дел.
Однако начавшаяся перестройка не на шутку напугала генерала, и он с помощью  друзей вскоре окопался в аппарате МВД. Должность у него не была престижной, но она помогала расширить круг полезных для него людей. От них он получал нужную информацию и им сливал дезинформацию на не приглянувшихся ему сотрудников. Однако вскоре, как не имеющего юридическое образование, а главное - как активно вздыхающего по прошлому, его уволили  и оттуда. Но и снова он не растерялся. Посещая Краснореченскую область и изображая видимость нужного властям делового человека, он ловко морочил окружающих.
После некоторого молчания Волков сказал:
- В этом ты права, Лариса. По своей натуре наш друг генерал - хищник. И с ним надо быть поосторожнее. Ты продумай, как с его посланцем поступим.
- Вариант один, - хищно улыбнулась Лариса Романовна. - Спишем на каких-нибудь бандитов и посланца, и пять твоих миллионов.
- Только своего муженька к этим делам не подключай. Ненадежный он. Я ведь помню, как в колонии он за пачку сигарет сдавал своих корешей.
- На этот раз научила меня жизнь. Все буду делать сама. Даже тебе на встрече не придется быть. Мне скажешь, когда посланец появится. Только постарайся определить в нашу гостиницу.
- Это как придется. Он ведь может и сам определиться. А может, и генерал приедет, - возразил Волков.
- Не думаю. Я знаю, он не любит рисковать. Наоборот, всегда чужими руками все подгребает.
- А может быть, от разговоров к практическим делам пора? - наполняя оба бокала, предложил Волков.
- Пора. Пора. А то мой придурок уже, наверное, накручивает себя. Долго я сегодня не могу быть.
- Как скажешь, - подавая бокал, согласился Волков. - Главное, меньше расстраивайся. Я с нашим другом по поводу Сомова поговорю.




14. ПОДАРКИ

Утром, приехав в свой офис, Волков начал рабочий день с отчитывания подчиненных. Ночью он почти не спал, думая о событиях последних дней, и был в таком состоянии, что ему боялись показываться на глаза. В такие дни успокаивал его, как правило, Тихомиров.
Дождавшись, когда Волков закончит отчитывать дежурного, он вошел в кабинет своего шефа.
- Что-то случилось?
Волков внимательно посмотрел на своего заместителя и снова начал нервно мерить шагами свой кабинет.
Тихомиров видел, что за последние дни тот стал часто срываться, и понимал причину. Это происходило, потому что тот попал в плотную разработку оперативников.
- А ты сам, Анатолий Васильевич, не догадываешься? Под меня копают, а мой мозговой помощник делает вид, что ничего не произошло.
- Может быть, об этом лучше в другом месте поговорить? - предложил Тихомиров. - Поехали, Сергей Тимофеевич, на новый объект. Заодно посмотрим, что надо предложить клиенту для улучшения безопасности.
Возражать Волков не стал.
В джипе он  рассказал, что услышал от Ларисы Романовны.
Выслушав, Тихомиров мрачно заявил:
- Я всегда говорил, что к нашим делам женщин нельзя подпускать. От них можно запросто сгореть.
- Это мои проблемы, - возразил Волков. - Ты лучше посоветуй, что делать с просьбой нашего друга генерала из Москвы?
- Не понял.
- Юрий Вячеславович Совелкин просит пять миллионов на издание своей книги. А у нас сейчас с деньгами напряженка.
- Ссориться с ним нельзя. Может быть, согласится хотя бы на половину? Он когда прибывает?
- На днях. Но может и не сам, а пришлет своего человека.
- Деньгами распоряжаетесь вы. Вот и решайте.
Тихомиров догадывался, что шеф уже принял какое-то решение и как всегда не открывает всех своих карт. Поэтому и не стал давать шефу никаких советов. Он лишь снова попытался уточнить дату прибытия.
- А когда будет у нас Юрий Вячеславович? Я ведь к тому, чтобы встретить, как положено. Подготовить наши просьбы, особенно связанные с вашими выборными делами. Да и ментов надо бы с его помощью остудить.
- Деньги ему срочно требуются. Может в любой день появиться. Так что готовь свои предложения, а я помозгую, как выполнить его просьбу.
Волков не стал говорить о вариантах, которые он вечером обговорил с Ларисой. Не говорил потому, что очень боялся неудач, которые преследовали его каждый день. «Словно рок какой-то, - думал он. - С сыном так и не закончилось, хотя подключал  многих. Сгорел на стариках Жиган, и разболтался перед следователем. Но, главное, по поводу Серова ничего непонятно». Вспомнив об этом, Волков обиженно заговорил:
- Вот ты, Анатолий Васильевич, спрашиваешь, что случилось у меня и почему я в таком состоянии? А я спрашиваю тебя, где Серов? Почему мы ничего о нем так и не знаем?
- Придет время - узнаем, - буркнул Тихомиров.
- Узнаем, конечно. Когда нас повяжут оперативники. Ладно, поехали в офис.
На следующий день московский генерал позвонил Волкову и сообщил, что к обеду он прилетит в Краснореченск и его надо встретить в аэропорту.
Объяснив, что на эти часы его вызывают в управление внутренних дел, Волков сообщил, что встречать того будет Тихомиров, который и отвезет генерала в гостиницу.
Этот разговор был зафиксирован, и Сомов начал тоже готовиться. Неожиданно его вызвал Глазев.
- Ты знаешь о том, что прилетает Совелкин? - спросил он, увидев входящего Сомова.
- Да. Я не успел доложить об этом.
- Напросился на встречу со мной. Завтра на девять. Просил в деле сына Волкова помочь.
- Но мы же кое-что сделали.
- Вот именно кое-что. А он хочет полного прекращения дела.
- Пообещать можно. А там видно будет.
- Что-то имеешь?
- Думаю, что Совелкин не случайно прибывает к нам.
- Осторожнее проводи свои комбинации, Виктор.
- Я понимаю.
После обеда Сомову сообщили, что Совелкин прилетел и встречал его заместитель Волкова.
- Куда поместили? - спросил Сомов.
- В бывшую обкомовскую гостиницу. Он всегда там останавливается. В номере о чем-то долго разговаривал с Тихомировым. Потом по телефону разговаривал с Волковым, и тот пообещал вечером решить его проблемы. Но какие, не сказал. Правда, проговорился, что сначала придет Лариса, - ответил подполковник Васин.
- Волков кому-нибудь звонил после разговора с Совелкиным?
- Да. Позвонил Ларисе Романовне и сообщил, что друг прилетел и находится в своем номере. Предложил сегодня пообщаться с ним.
- Неужели он свою любовницу подставляет ему? - удивился Сомов.
- А почему бы нет? Может, понаблюдать за ней?
- Не надо, Сергей Петрович. Вполне возможно, что ее подставляют, чтобы вызвать наши действия. Волков ведь знает, что мы интересуемся Никитиной. И не дай бог, если Совелкин узнает, что за ними велось наблюдение, тогда вся наша работа по делу Волкова будет перечеркнута.
Действительно, меры предосторожности на этот раз Волков принял серьезные. Возле гостиницы в машине находилось несколько человек, которые наблюдали за всеми, кто оказывался рядом с гостиницей. В фойе гостиницы находился Тихомиров. Он знал, что в номер придет Никитина и, сидя в кресле, с интересом наблюдал за работой обслуживающего персонала. Молодые женщины в гостинице были как на подбор - стройные и красивые. Две женщины за стойкой, бегло болтали с иностранцами по-английски.
Гостиница была построена в 1970 году. Но недавно здесь произвели реконструкцию, и около десятка номеров было перестроено под люксы с отделкой по высшему разряду. В фойе появились гипсовые колонны, статуи и даже небольшой экзотический сад.
В гостиницу входили самые разные люди. По внешнему виду это в большинстве были предприниматели или, как называли их теперь - «новые русские». Некоторых Тихомиров знал по прошлым их должностям, но знаков внимания не оказывал.
Сидя около экзотического сада в затемненном углу, он иногда посматривал на часы. Время подходило к восьми, а Никитиной еще не было. Он так и не допытался у шефа, с какой целью Лариса будет у Совелкина. Строя всякие предположения, Тихомиров неожиданно увидел ее, входящую в холл. Она была одна и сразу направилась в люкс, который занимал приехавший генерал. Внешний вид Никитина изменила. На ней был парик с белыми  густыми волосами, а лицо прикрывали большие затемненные очки. Одета она была броско под девушку для вызова.
Увидев такое преображение, Тихомиров уже не сомневался в цели ее визита. Теперь согласно указаниям Волкова, он должен дождаться ее выхода из гостиницы и снять наблюдение.
Вышла Никитина из гостиницы около десяти вечера. Перед уходом она поговорила о чем-то с администратором, и Тихомиров понял, что она специально это делает, так как ее внешний вид не имел ничего общего с настоящей Ларисой Романовной.
Сняв наблюдение, Тихомиров сообщил об этом Волкову и отправился домой.
На следующий день около одиннадцати утра Глазев вызвал Сомова.
- Мне в одиннадцать надо быть у заместителя губернатора, а Юрий Вячеславович так и не появился, хотя обещал к девяти. Возможно, там решил провести разговор со мной. Ты позвони в гостиницу: на месте он или выехал? Если выехал, то куда?
Выйдя из кабинета, Сомов по сотовому набрал номер телефона администратора гостиницы.
- Извините, вас беспокоят из управления внутренних дел, - произнес он спокойным тоном. - К нам  гость прилетел из Москвы, генерал Совелкин, и назначил встречу  на девять утра. Мы ждем, но его почему-то нет. Он никуда не выходил?
- А чего вы волнуетесь? Спит, наверное, ваш генерал. Он ведь не только с вами встречается, - ответил администратор.
- Я понимаю. Но люди ждут его. Может быть, он уже поехал к нам?
- Никуда он не выходил из номера.
- А нельзя ли переключить телефон на его номер? Будьте любезны, попробуйте.
- Хорошо. Ждите.
Через несколько минут администратор заговорил снова.
- Его телефон почему-то не отвечает, а дежурная на этаже не может до него достучаться. Все это очень странно. Он просил завтрак в номер на семь тридцать, но сотрудница гостиницы не достучалась.
Понимая, что нужно срочно действовать, Сомов быстро направился в кабинет Глазева. Сообщив ему о разговоре с администратором, он вызвал своего заместителя Васина, проинструктировал его, а сам выехал в гостиницу.
Сомов представился администратору, с которым недавно разговаривал, и заявил:
- Нужно срочно открыть дверь в номер. Вдруг ему плохо, и требуется медицинская помощь.
Испуганный администратор тут же согласился.
- Идите к номеру. Я прикажу нашей сотруднице открыть дверь.
Поднявшись на второй этаж, Сомов спросил у дежурной по этажу, испуганно стоявшей возле номера генерала:
- Почему не открываете?
Молодая симпатичная женщина объяснила, что перепутала ключи, а карточку забыла взять.
- Так идите и принесите! Иначе я вынужден буду сломать замок.
Решительность Сомова еще больше напугала дежурную, та побежала к ящику с ключами. Вскоре она вернулась. Сомов, взяв у нее ключ, открыл дверь. В «люксе» на первый взгляд все было в порядке. Лишь на столе стояли несколько пустых бутылок из-под дорогого французского вина и ваза с фруктами. Ярко сверкала хрусталем невыключенная люстра. Наскоро осмотрев первую комнату, Сомов пошел во вторую и увидел лежащего на кровати генерала Совелкина. Он перевернул Совелкина на спину и стал щупать пульс. Тело было холодным, и пульс не прощупывался. Осмотрев лежащего, Сомов понял, что врачи тому уже не помогут, и, достав сотовый, сообщил об увиденном Глазеву.
- Сейчас с оперативно-следственной группой приеду. Никого в номер не пускай. Только этого нам не хватало.
Сомов решил расспросить дежурную по этажу.
- Вы во сколько заступили на дежурство?
- Вчера в шесть вечера.
- Значит, вы могли видеть, кто приходил к нему.
- Конечно, видела, - ответила та.
- И кто приходил?
- Молодая женщина. Из таких, которые приходят на ночь к нашим постояльцам.
- Проститутка? - перебил Сомов.
Дежурная кивнула головой.
- А перед ее приходом Совелкин куда-нибудь выходил из номера?
- Выходил.
- Когда?
- Около семи вечера.
- И куда он выходил?
- Не говорил. Думаю, в ресторан перекусить. Это можно уточнить в ресторане. Но вернулся быстро и сказал, что к нему должен кто-то подойти.
- Пьяным вернулся из ресторана?
- Не видно было. Но веселый, это точно. Пошутил со мной о моем внешнем виде.
- И как он пошутил? - продолжал задавать вопросы Сомов.
Дежурная, отвернувшись в сторону, молчала, и Сомов понял, почему та молчит. Но Сомову нужны были все подробности вчерашних событий. Поэтому он продолжал:
- Вы что, не понимаете, что произошло? У вас под носом умер человек, неизвестно от чего, а вы пытаетесь что-то скрыть.
- Ничего я не скрываю.
- Вот и хорошо. Сколько времени провела в номере приходившая женщина?
- Об этом я могу точно сказать. Пришла она без десяти восемь, а ушла без пяти минут десять.
- Она что-нибудь приносила с собой?
- Небольшая черная женская сумка была и пакет с чем-то. Но выходила она без пакета.
- Шума в номере не было?
- Телевизор работал. И кроме его звука ничего не было слышно.
- А дверь в номер автоматически закрывается на замок?
- Да. У постояльцев карточки. Ими они и пользуются.
- Описать приходившую женщину можете?
- Конечно. Я еще подумала тогда: и что он в ней нашел? Потрепанная какая-то. Да и одета бедненько, не модно. Мог бы и получше пригласить. Генерал ведь.
Эти рассуждения дежурной были прерваны приехавшими сотрудниками оперативно-следственной группы, с которыми был и Глазев. Отведя к окну Сомова, он тихо спросил:
- Что думаешь?
- Заказное.
- Так сразу? А может быть, естественный износ организма? Перелет, заботы всякие. Он же в возрасте.
- Вскрытие покажет. Но осмотр номера надо произвести качественно. Вечером у него была какая-то женщина.
 Он еще хотел что-то сказать. Но Глазев с кем-то стал говорить по мобильному телефону и, заявив, что сейчас подъедет, недовольно добавил:
 - Пока не могу назвать причину. Мои люди разбираются. Хорошо, подъеду.
- Звонил заместитель губернатора и вызывает к себе, - пояснил он Сомову и добавил:
- Ты оставайся здесь до конца осмотра номера. Вечером все подробности доложишь.
Оставшись в номере, Сомов с криминалистом снова осмотрели труп.
- Когда наступила смерть? - прерывая молчание, спросил Сомов.
- Думаю, вчера вечером. Но точное время покажет вскрытие.
Осмотр номера никакой ясности не дал. Ничего из его вещей не пропало. Даже дорогие золотые часы были на руке. Нетронутым оказался и бумажник, в котором было около тысячи долларов.
Отправив труп в морг и закончив необходимые процессуальные действия, Сомов выехал в управление. Там его с нетерпением ждал Глазев. Был он не в духе, нервничал и курил одну сигарету за другой.
- Ну, докладывай, - бросил он вошедшему.
- А докладывать пока нечего.
- Что эксперты нашли?
- Ничего не нашли. Пальчиков нет.
- И на бутылках?
- И на бутылках, и на посуде. Все очень аккуратно уничтожено.
- Плохо. Очень плохо. Меня уже замучили вопросами. Особенно из областной администрации. Да и областная прокуратура интересуется.
- Но на месте разбирается Бодров. И он при мне информировал их.
- Сейчас не с них будет спрос, а с нас с тобой. Наш генерал несколько раз спрашивал меня, не связано ли это с Волковым. Ты установил женщину, которая была у него вечером?
- Нет. Но словесный портрет сделали.
- Так надо путан поспрашивать.
- Вечером мои ребята займутся ими.
- А что представляют собой сотрудники гостиницы?
- Почти все работают давно и характеризуются положительно. Правда, дежурная по этажу, которая видела женщину и помогла составить ее портрет, появилась в гостинице около года назад. До этого работала продавцом в магазине. Васин проверил ее прошлое и связи. Обычная женщина. Незамужняя. Есть ребенок. Иногда с постояльцами флиртует. Но кто в гостиницах  не флиртует?  Тем более, подобраны там классные сотрудницы.
- А кроме дежурной по этажу никто другой ничего не видел и ничего не слышал? – начал снова заводиться Глазев.
Сомов промолчал. А Глазев продолжал:
- У них там путаны в номерах, а нам и спросить не у кого? А если путаны вольготно себя чувствуют в этой гостинице, то и криминал обязательно будет там. В общем, возьми под личный контроль работу с путанами города.
- Это пустой номер, Владимир Степанович. Путаны своих не сдают. То, что в номере побывала женщина, это факт. Но это навряд ли путана.
- Так. Так. Дальше, - заинтересованно сказал Глазев.
- Зафиксирован телефонный разговор Волкова с его любовницей, которая у нас проходила раньше и о которой я докладывал в связи с внуком Королькова. Волков вчера сообщил ей о размещении Совелкина в гостинице и предложил наведать его.
- Это уже интересно. Но почему я не в курсе?
- Не успел сообщить эту информацию.
Глазев помолчал. Затем, отвернувшись в сторону, заметил:
- Если об этом узнают, то скандал может быть грандиозный. Конечно, можно предполагать всякое, но она наверняка изменила свою внешность и спокойно уничтожила все следы своего пребывания. Взять ее не так-то просто. В общем, работай с путанами, а по поводу любовницы Волкова готовь свои предложения. Но не вспугни ее!
Возвращался в свой кабинет Сомов уставшим. Он никак не ожидал от Волкова ликвидации его друга - генерала Совелкина. А то, что это произошло по определенному сценарию, Сомов не сомневался. И чтобы ответить на вопрос, кто стоял за этим сценарием, нужно было ответить на самые главные вопросы - кому это нужно? И почему?
Многое прояснит вскрытие трупа, - продолжал размышлять он. И если экспертиза покажет отравление, которое предполагал Сомов, то тогда можно будет бросить все силы на раскрытие этого преступления. Пока же Сомов не мог афишировать свою версию. Такие дела он не любил, так как знал, что, если споткнешься на чем-то, то некоторые с радостью подтолкнут.
В этот вечер в прокуратуре, где работал Игорь Бодров, тоже долго не расходились. Смерть генерала Совелкина  всполошила многих. Особенно это коснулось заместителя прокурора района по следствию Бодрова, в производстве которого уже было несколько нераскрытых уголовных дел, связанных с Волковым. Но не были ли те дела связаны со случившемся в гостинице? Он знал о приходившей вечером женщине, и оперативникам выдал поручение по ее установлению. Но он, как и Сомов понимал, что, скорее всего, приходила в номер не проститутка. Во всяком случае, она бы не демонстрировала себя так открыто перед администратором.
От Сомова он знал подробности случившегося с Леоном и был наслышан о связях главного врача с Волковым. Поэтому, как и Сомов, допускал участие Никитиной в случившемся, хотя  и не знал еще об имеющейся записи их разговора.
Вечером Игорь позвонил своему отчиму и сообщил, что не сможет сегодня прийти к ним, так как сильно занят.
- Что-то опять случилось? - спросил его Дмитрий Антонович.
- Умер в гостинице генерал Совелкин, и у следствия много вопросов по поводу его смерти, - ответил Игорь.
Дмитрий Антонович начал задавать  вопросы, но тот ответил:
- Потом, батя. Потом.
Время приближалось к ужину. Не дождавшись Игоря, Софья предложила Дмитрию Антоновичу звать всех на ужин.
Во время ужина и после него, Леон общался, в основном, со своим дедушкой. Через два дня он должен был вылетать в Москву, поэтому и спешил со своими расспросами. Он интересовался его первой женой, работой, здоровьем и многим другим, ведь ему потом придется подробно все рассказывать маме, объяснил Леон.
- Но я тоже должен знать подробности жизни твоей бабушки и твоей мамы. Так что и ты расскажи о них все, что знаешь, - предложил Дмитрий Антонович.
- Бабушку Шарлотту мне жалко, - помолчав некоторое время, ответил Леон.
- Почему?
- Я только после ее смерти понял, как она вас любила. За это ее и бывший муж постоянно упрекал. Когда он умер, она даже не переживала сильно. А вот перед своей смертью очень печальной была.  Я думал, из-за болезни, но потом мама рассказала, что вы из Испании к ней в гости приезжали. Вот и тосковала она, оставшись снова одна. А вы любили ее?
- Еще как, - ответил Дмитрий Антонович. - Если бы тогда женился на ней, возможно, и жизнь была бы другой. Но тогда нам строго-настрого запрещались любые связи с иностранными женщинами. За это сразу отправляли в Советский Союз. Меня тоже однажды особисты подловили. Но защитил командир дивизии.
- Что-то плохое сделали? - заинтересовался Леон.
- Нет. Возвращался на такси от твоей бабушки ночью, а перед штабом дивизии такси остановил подполковник из особого отдела и потребовал у меня документы. Я, конечно, показал свое удостоверение и отправился  спать. Но через час меня подняли и на допрос к этому подполковнику. С кем был, когда познакомился, о чем разговаривал? Так три ночи подряд. Я конечно, признался. Но все обошлось, потому что я тогда был лучшим командиром разведывательного подразделения. Это и спасло меня.
- А с бабушкой продолжали встречаться?
- Конечно. Но более скрытно. Расстались, когда я женился на русской девушке и привез ее в Германию. Так решила тогда Шарлотта. Она сказала, что если не судьба, то и обманывать ни ее, ни жену мою, не надо.
- Дедуля, а как вы смотрите на то, чтобы переехать к нам жить? У нас ведь спокойнее. Пенсии вам назначат неплохие. Да и мы с мамой и нашими родственниками поможем. Ирина бы устроилась работать. Встретила бы хорошего человека и вышла бы замуж, - торопливо выкладывал свои доводы Леон.
- Остановись! Мечтаешь ты, конечно, хорошо. Но сменить образ жизни не так-то просто. Я помню: даже тогда, когда был молодым в Германии, я так тосковал по России. Куда мне ехать в таком возрасте? И кому я, кроме тебя и твоей мамы, там нужен? А здесь у меня и друзья, и родственники. Да и все такое родное, хотя иногда и не совсем правильное. Конечно, у вас нет такой преступности. Люди дисциплинированные. Больше организованности и заботы о человеке. Но я люблю свою родину такой, какая она есть. Придет время, и у нас будет больше заботы о человеке.  Извини, Леон. Но это мы снимаем с рассмотрения. А за приглашение спасибо. Летом мы всем семейством обязательно к вам нагрянем. А маму твою и тебя всегда рады встретить. Так что, подумайте и до лета наведайтесь. Ты теперь уже многое знаешь о России.
В этот вечер они долго не ложились спать. Несколько раз к ним заходила Ирина, но видя, что они увлечены разговором и на нее не обращают внимания, обиженно удалялась.
Наконец, не выдержав, в комнату вошла Софья.
- Отдыхать не пора? - спросила она. - Завтра днем наговоритесь, а сейчас уже поздно.
Софье всегда хотелось, чтобы Дмитрий Антонович принадлежал только ей. Она даже к их дочери ревновала мужа. И происходило это оттого, что она была счастлива с ним. С приездом внука ей казалось, что муж относится к ней иначе. Она видела, что он больше проявляет заботы не ей, а приехавшему внуку. Это не нравилось Софье. В ней вспыхнула ревность, тлеющая в крови всех женщин. Она почувствовала, как сильно любил ее муж Шарлотту, если с такой любовью относится к их внуку.
В первые дни Софье приехавший внук показался недалеким юношей. Но постепенно его скромность и настороженность заинтересовали ее. Софья видела, как он робел в разговоре с ней, оттого, что к учителям он  всегда относился с робостью и почтительным уважением. Зато она видела, как преображался Леон в разговорах с ее дочерью. Он беспрестанно с ней говорил на разные темы. Постоянно оказывал всевозможные знаки внимания и не был таким неловким и застенчивым, как с ней. Одним словом, он был неотразимым молодым человеком.
Задумываясь над поведением нового родственника, Софья объясняла это ревностью внука, который любил свою бабушку. Это немного успокоило ее, тем более работа в школе отнимала слишком много сил. Иногда приходя с работы, Софья даже не разговаривала ни с мужем, ни с дочерью. Она закрывалась в своей комнате и отключалась от всех и от всего.
В этот вечер, дождавшись, когда Дмитрий Антонович выйдет от внука, она спросила мужа:
- Подарки-то приготовил своим родственникам?
- Не знаю, что и купить, - смущенно ответил муж.
- Тогда посмотри, что я купила, - похвалилась Софья и, развернув обертку, показала картину бульвара в Краснореченске с видом на реку и рощу.
- Это твоему внуку. А дочери, думаю, понравится наша фирменная паутинка. Вот посмотри, - подала она красивую коробку.
Открыв ее, Дмитрий Антонович вынул паутинку.
- Какая ты все-таки молодец!
- А ты сомневался?
- Конечно, нет. Думаю, эти подарки им очень понравятся.
- Конечно, понравятся. Можно и по коробке российских конфет.
- Но я помню, и наша водка всегда была лучше немецкой. Так что бутылку хорошей русской водки тоже неплохо. Водка за мной. А ты выбери конфеты.
- Договорились. Игорю я тоже подскажу насчет подарка. Кстати, что у него за проблемы?
- Сказал, что бывший начальник УВД Совелкин скончался в гостинице. И, вроде, не случайно.
- Это которого отсюда в Москву перевели?
- Да. А где Ирина?
- У себя в комнате. Вы же так разговорились, что вам никто и не нужен, - упрекнула Софья.
- Пойду, успокою. И что за участь такая. Только и успокаиваю всех.
- Так ты же самый старший у нас во всех отношениях. Только долго не задерживайся. Пора уже отдыхать.
Войдя в комнату дочери, Дмитрий Антонович увидел ее сидящей за столом. Повернувшись к отцу, она упрекнула:
- Я ведь хотела поговорить с Леоном, а ты не дал.
Ирина встала и, держа руки за своей спиной, подошла к книжному шкафу. Повернувшись так, чтобы отец не видел, она засунула между книгами конверт, который держала.
- Что-то прячешь?
Ирина не отвечала. Тогда Дмитрий Антонович подошел к ней.
- Покажи, что спрятала, - попросил он.
Однако Ирина, притворилась, что не слышит, и вернулась к столу. Села и спросила:
- Ты хочешь поговорить со мной?
Дмитрий Антонович молча разыскал спрятанный конверт и, достав из него несколько фотографий Олега, посмотрел на дочь.
- Тебе это надо? – наконец, произнес он.
Кончиком пальца Ирина смахнула с ресницы набежавшую слезу и тихо ответила:
- Теперь уже не надо. Я посмотрела на них в последний раз. Можешь убрать или порвать. Мне сегодня почему-то так грустно, вот и решила посмотреть их.
Дмитрий Антонович понимал состояние дочери. Он обнял ее. Ему хотелось успокоить дочь, принять ее переживания на себя и рассеять все ее сомнения.
Растрогавшись Ирина сказала:
- И что бы я без тебя делала?
Они снова сели рядом и, казалось, забыли о недавнем разговоре. Взяв отца за руку, Ирина перебирала его пальцы, как в детстве, и понемногу перевела разговор на Леона.
- А ты знаешь, Леон уговаривал меня переехать к ним в Германию жить, - сообщила она.
- Мне тоже предлагал.
- Ну, а ты что ответил?
- Куда мне? Вот если бы был в твоем возрасте, возможно бы, и подумал.
- А мне так хочется посмотреть, как они там живут.
- Летом и посмотришь. Мы с мамой твоей решили всем семейством съездить к ним. Глядишь, и познакомишься там еще кое с кем. Но сейчас об этом говорить рано. Тебе надо третий курс закончить.
- Я стараюсь, папа, - благодарно и тихо ответила Ирина.
Дмитрий Антонович видел, что все потрясения, которые дочь испытала своим чувствительным сердцем, прошли. Порыв неудержимой радости, гордости и нежности к своей дочери был  так велик, что от волнения он не мог говорить. Сейчас  он еще больше убедился, как быстро взрослеют дети, которых родители всегда считают детьми. Ирина же постоянно разбирает, взвешивает и оценивает свои переживания и поступки. Что, конечно, не проходит бесследно. Она доискивается до причин всего и взрослеет быстрее, чем кажется.
- Мама купила подарки для Леона, - чтобы не молчать, проговорил Дмитрий Антонович.
- А мне не показала, - сказала Ирина.
- Так сейчас пойдем и посмотрим. Заодно пожелаешь маме спокойной ночи, а то она обижается на тебя.
- Почему? Я что-то не так сделала?
- Хочет, чтобы ты поближе к ней была.
- Это надо заслужить, - засмеялась Ирина.
- Но она же твоя мать.
- Ну и что? Надо меньше упрекать меня за всякие мелочи. Вот ты же не всегда по мелочам воспитываешь.
- Наверное, потому что не замечаю их. Да я и не учитель.
- Не надо. Ты все замечаешь. Я же вижу.
- А может быть, не будем критиковать родителей?
- Пап, но у нас ведь демократия. Правда, насчет демократии ходят анекдоты. Рассказать?
- Давай.
- Демократия - это когда два волка и ягненок собираются вместе и решают голосованием, что на обед есть будут. Так и у нас.
- Но меня-то к волкам ты не относишь? - улыбнулся Дмитрий Антонович.
- Нет, конечно.
- Тогда пошли смотреть подарки.
В комнате, где были подарки, Софья смотрела по телевизору фильм. Увидев Дмитрия и Ирину, она недовольно сказала:
- Сами не спите и мне не даете.
- Не ворчи, Сонечка. Дочь хочет посмотреть подарки, которые ты купила для Леона.
 Показав приготовленные подарки, Софья с гордостью произнесла:
- Они от всех нас.
- Но я бы хотела отдельный от себя, - возразила Ирина.
- Хорошую книгу выбери в шкафу и подари. Книга тоже неплохой подарок. А сейчас давайте спать.
Софья разобрала постель и, выключив телевизор, легла. А Дмитрий Антонович подошел к окну и молча всматривался в темноту. Затем, раздевшись, тоже лег.
- И о чем разговаривал с дочерью? - спросила Софья.
- Переживает она все еще за Олега. Когда вошел, рассматривала его фотографии.
- Бедная девочка. Я понимаю, как горьки разочарования первой неудачной любви. И, хотя потом понимаешь, что ошиблась, от этого легче не бывает.  Жаль, что у Ирины такой неудачной была ее первая любовь.
Дмитрий Антонович не отвечал. Он чувствовал то же, что и Софья. А та продолжала:
- За ошибки приходится расплачиваться дорогой ценой. Дай бог, чтобы она быстрее забыла его.
- Я понял, что к такому выводу наша дочь пришла окончательно. Но к отцу Олега  оперативники подобрались совсем близко, - сказал Дмитрий Антонович. - А тут еще смерть Совелкина, с которым у него были дружеские отношения. И похоже, это не просто смерть. Вот на фоне такого криминала и происходят нередко трагедии многих людей.
- На фоне этого криминала нам приходится и воспитывать наших детей, - добавила, вздохнув, Софья.



15. НАДЕЖДЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

С утра Сомов был вызван в прокуратуру. Беседовал с ним прокурор района и очень просил принять все меры по раскрытию убийства Совелкина.
- Так еще вскрытия не было, и не понятно, убийство это или естественная смерть, - попытался возразить Сомов.
- Не надо, Виктор Семенович, голову мне морочить. Игорь Борисович доложил мне о нахождении в номере неизвестной женщины, на которую у вас уже кое-что есть.
- Так это по прошлым делам. А была она в номере вчера  или нет, надо доказывать.  Отвечая так, Сомов видел, что творится в душе прокурора. Поэтому, отбросив недомолвки, добавил то, чего тот хотел от него услышать.
- Раскроем. Я понимаю, в каком положении Игорь Борисович, и приложу все силы. Он у себя?
- Да.
- Тогда я пошел к нему.
Войдя в кабинет Бодрова, он поздоровался и выжидающе некоторое время молчал.
- Ну и что будем делать, Виктор Семенович? - не выдержал Бодров. - За ночь что-нибудь интересное появилось?
- А у прокурорских? - чуть заметно улыбнулся Сомов.
- Все новости сначала, как правило, появляются у оперов. А у вас на лице, как на вывеске, все видно. Или я не прав?
- Кое-что есть. Но пока это только в голове, а для закрепления моих предположений придется немало поработать.
Не раскрывая своих предположений в присутствии следователя прокуратуры Голикова, он в нескольких словах рассказал о встрече с прокурором района и добавил:
- Нам бы вдвоем пошептаться.
- Добавь, Виктор Андреевич, в свой план то, о чем  мы с тобой говорили. Потом я приглашу тебя.
Когда они остались вдвоем, Игорь Бодров хмуро проговорил:
- С утра надергали так, что и не знаю, с чего начинать. Даже заместитель губернатора звонил шефу и отчитывал за то, что сыном Волкова занимаемся, а настоящих преступников не видим.
- Успокойтесь, Игорь Борисович. Раскроем. Кстати, дела умерших, которых вывозила Никитина на кольцевую, изучили?
- Да. Всю ночь работали. И кое-что подтверждается по связи с кольцевой дорогой. Во многих случаях конечным результатом была смерть, но интересно другое. Вскрытие трупов и лабораторные исследования не обнаружили никаких следов вводимого. Словно ничего и не вводилось в вены, хотя следы от иглы шприца зафиксированы.
- Надо бы у последних трупов повторные пробы взять, - предложил Сомов и добавил, - да и у внука твоего отчима. Он еще гостит у Королькова?
- Да.
- Вот и хорошо. Но анализы провести более капитально на предмет установления быстро расщепляющихся препаратов, - уточнил Сомов.
- А по приходившей в номер женщине что-то делали?
- Конечно. Большинство путан за ночь опросили. Но они не опознали. Правда, одна из опрошенных предположила, что, скорее всего, на словесном портрете не путана.
- Почему она предположила это? - спросил Бодров.
- Сказала, что слишком старая. Такие по гостиницам не ходят.
- Но отработать надо и всех остальных, Виктор Семенович.
- Конечно, отработаем. Хотя это не главное. Мне кажется, надо начинать с этой семейной парочки. Да и Жигана можно пощупать.
- Скорее всего, так, - одобрил Бодров. - А может, начинать с водителя скорой помощи? Умерших ведь установили. И даты выездов на кольцевую дорогу есть.
- Это еще не доказывает вину Никитиной. Нужны доказательства более веские. Самое главное, анализы. Да и мотива убийства Совелкина не знаем. Если в случае с другими умершими можно мотив установить, то тут я никак не пойму - зачем?
- Мы тоже всю ночь напрягались и ни к чему не пришли. Но то, что это убийство, ни у кого сомнений нет. Надо бы поднять записи всех телефонных переговоров Волкова с этой парочкой, - предложил Бодров. - Особенно меня насторожило то, что приходил муж главного врача к Королькову.
- Муж ее не при делах. Это я точно знаю.
- Но он же приходил на квартиру и предлагал свои услуги по захоронению.
- Приходил. Но, видимо, это делалось женой для подстраховки. Чтобы отвести от себя подозрения и в случае провала все свалить на мужа. Для этого Волков и свел их, а сам продолжает встречаться с Ларисой.
- Возможно, - согласился Бодров. - Но муж-то не конченый дурак. Он тоже может в свое оправдание наговорить лишнего.
- Конечно. Если будет к тому времени живой. У нас по делам Волкова немало ушло в мир иной. Убирает свидетелей он быстро. Надо ехать в морг, Игорь Борисович, и до вскрытия еще раз самым тщательным образом проверить одежду Совелкина.
- Что-то мы часто стали появляться там? - буркнул Игорь, убирая бумаги в сейф.
В морг они приехали, когда санитар уже снимал одежду с трупа. Проверив карманы, он извлек из них ключи, видимо, от московской квартиры. Из внутреннего кармана пиджака санитар вытащил блокнот. Все это он аккуратно положил на стоящий рядом небольшой столик, и эксперт приступил к повторному осмотру. Сняв отпечатки пальцев, найденное при осмотре он аккуратно уложил в полиэтиленовые пакеты.
- Блокнот надо  исследовать, - предложил Сомов. - Возможно, там какие-то зацепки обнаружатся.
Ничего не ответив, Бодров со следователем Голиковым приступили к наружному осмотру тела. Никаких следов внешнего воздействия не было. Дав указание по вскрытию трупа, Бодров снял и отбросил анатомические перчатки. Попросив судмедэксперта, как можно быстрее выдать заключение, он приказал Голикову произвести в лаборатории тщательный осмотр одежды умершего.
- Возможно, отпечатки пальцев на одежде остались. Кто-то мог помогать ему добраться до кровати, - пояснил он, и повернувшись к Сомову, предложил, - Ну, что, поехали ко мне?
Выйдя из морга с его устоявшимся запахом, Бодров с наслаждением вдохнул уличный воздух. После морга таким приятным и освежающим казался он, что ему хотелось его вдыхать и вдыхать.
В прокуратуре Бодров передал Сомову для ознакомления план оперативно-следственных мероприятий, а сам направился к прокурору.
Прочитав план, Сомов набросал на листе бумаги дополнения к нему и, когда Бодров вернулся, передавая эти дополнения, пояснил:
- План хороший, Игорь Борисович, но я предлагаю еще кое-что. Сейчас надо расшевелить и Волкова, и семейную парочку. Агентурную работу я беру на себя. Могу сказать, что и на станции скорой помощи, и в похоронном бюро, где работает муж Ларисы, и вокруг Волкова-старшего все заряжено по полной программе. Поработайте с Жиганом. Он зол на Волкова. Можно использовать это. Своих я загрузил. Но то, что мы с вами делаем, другие не должны знать. Особенно это касается готовящейся  ловушки. Даже Голикову об этом не говорите. У него хватит и другой работы. Кстати, с девушкой, которую ему подставил Тихомиров, он встречается?
- Вчера обижался на меня за то, что заставил всю ночь работать. Видимо, сорвал им встречу.
- Надо, чтобы он встретился с ней и осторожно прозондировал насчет Совелкина. Но семейной парочкой пусть не интересуется. Сама если скажет, тогда можно ему и поинтересоваться, но осторожно.
Вечером Голиков в разговоре с Бодровым сам напомнил ему о своей встрече со Светланой.
- Я сегодня долго задерживаться не могу, - заявил он.
- По Светлане соскучился?
- Мы вчера пропустили важное мероприятие из-за каких-то идиотов. На сегодня тоже спланировали кое-что.
- А я держу тебя, что ли? Иди. Кстати, можешь и объяснить своей подруге, почему вчера не встретился с ней. Она, видимо, уже знает о смерти Совелкина и, возможно, выскажет свои соображения. Но сам не высовывайся и интереса не проявляй.
- А я особенно и не проявляю, - обиделся Голиков.
Встретились они около памятника Пушкину. Светлана уже ждала его и недовольно заметила:
- При встрече с девушкой парень должен приходить раньше ее.
- Исправлюсь. Какие мои годы! - ответил Голиков, взял у нее сумку и спросил, - Что-то купила?
- Да. Холодильник надо пополнять для таких, как ты.
- Ловлю на слове. Пошли к тебе. Что-нибудь приготовишь вкусненькое. Мне так надоели эти харчевни. Устал я от них. Мне лучше бы у тебя домашнего поесть, поговорить, музыку послушать.
Говорил Голиков искренне. Ему действительно хотелось этого, так как после каждой встречи Светлана нравилась все сильнее и сильнее. Особенно ему нравилось, как ведет она себя с ним в своей квартире, как заботливо ухаживает за ним. После таких встреч у него рождалось громадье различных планов будущей их совместной жизни.
Светлане тоже хотелось в этот вечер посидеть у себя дома. Поэтому она сразу и согласилась.
По дороге Голиков предложил на следующий год поехать вместе на море, на что Светлана возразила:
- До лета еще дожить надо. Все может случиться. Вчера ты тоже кое-что обещал, а почему-то не получилось.
- Но я же тебе объяснял, что шеф загрузил работой на всю ночь.
- Что-то случилось? - равнодушно спросила та.
- Из Москвы генерал Совелкин прилетел и неожиданно скончался в гостинице. Вот и крутимся все.
- Я слышала об этом.
- От кого?
- Не помню. Меня это не интересует. А вот когда ты не выполняешь то, о чем договариваемся, то я тогда волнуюсь.
- Но у меня же дела.
- У вас, у мужиков, всегда ссылки на какие-то дела.
- Ты меня нарочно выводишь из себя? Хочешь, чтобы я нагрубил?
- Все-все. Меняем пластинку.
Голикову нравилось, когда Светлана уступала ему, хотя это было не часто. Наоборот, он убедился в ее жестком характере.
В квартире Светлана усадила Голикова перед телевизором и сказала:
- Ты посмотри что-нибудь, пока я ужин приготовлю.
- Но я бы мог и помочь.
- Лучшая твоя помощь - это не мешать мне. Я позову тебя, когда все будет готово.
Однако Голиков встал, обнял Светлану, прижал к себе и опустил руку ниже пояса.
- Товарищ следователь, а вы не воспитанны, - вырываясь, улыбнулась она.
- Так это оттого, что я боюсь, вдруг появится твой старый знакомый. И я не смогу тогда обнять тебя.
- Не появится.
- Не знаю, не знаю. А может, вместо него другие какие-нибудь знакомые появятся.
Отвечать ему Светлана не стала. Молчал и Голиков. Приготовив ужин, Светлана вошла в зал и увидела Виктора, спящего на диване. Ей было жалко будить его, но мясо остывало, поэтому она осторожно прикоснулась к его плечу и ласково произнесла:
- Виктор, вставай! Ужин приготовлен.
Голиков вздрогнул и открыл глаза.
- Так хорошо вздремнул.
- Понимаю. Я бы не выдержала всю ночь не спать.
Она подошла к нему ближе, но Виктор снова обнял ее. Отстранившись, Светлана с обидой проговорила:
- Ну почему у тебя на уме только это? Разве мало духовного общения? Пошли руки мыть и ужинать.
Квартира у Светланы была заполнена красивой мебелью и дорогими вещами. Торшер сверкал нержавеющей сталью, полы покрывал пушистый ковер, напоминающий живую траву под ногами. В углу стоял большой аквариум с живыми рыбками. Голиков уже несколько раз был в этой квартире, и каждый раз видел в ней что-то новое, то, что он прежде как бы не замечал. На круглом столе красовались в хрустальной вазе фрукты, тарелки с нарезкой из буженины, колбасы и ветчины. Рассматривая все это, он и не заметил, как Светлана положила ему на тарелку поджаренный шницель. Не выдержав, Виктор огорченно заметил:
- Такой ужин и без бутылки.
- А может быть, обойдемся апельсиновым соком?
- Но я так устал. И так хочу расслабиться, - жалобно попросил Виктор.
Светлана вышла на кухню. Вернулась и поставила на стол бутылку виски и две небольшие рюмки.
- Командуй. Но мне полрюмки. Я ведь не устала так, как ты. И себе только одну. Не люблю, когда мужчина пьяный, - недовольно пояснила она.
Наполнив обе рюмки, Голиков подошел к Светлане и предложил выпить на брудершафт.
Не дожидаясь ее ответа, он мелкими глотками начал пить из своей рюмки, поглядывая на Светлану, и, когда та, едва пригубив, поставила свою рюмку на стол, мгновенно впился своими губами в ее губы.
Оттолкнув его, Светлана с досадой произнесла:
- Опять за свое.
- Но это же традиция такая.
- Дурацкая традиция. Ешь, пока не остыло мясо.
- А ты в своем репертуаре. Тебе не кажется, что мне может надоесть такое твое поведение?
- И что тогда?
- Тогда мое терпение закончится, и мы потеряем друг друга.
Действительно, Светлана каждый раз пресекала его попытки сблизиться с ней. Иногда она позволяла Виктору обнять ее. Но когда ему казалось, что, наконец-то, он достигает цели, ловко ускользала из-под самого носа.
- Не надо так говорить, - успокоила того Светлана. - Все у нас будет в свое время. Но как в песне: «Ямщик, не гони лошадей…» Ты устал, и я беспокоюсь прежде всего о твоем здоровье. Расскажи лучше, чем занимался сегодня?
- Я уже говорил тебе, что занимаюсь непонятной смертью генерала Совелкина, и хотел бы знать, кто у него в Краснореченске друзья.
- Тут я тебе, Виктор, не помощница. Я, правда, ничего не знаю ни о нем, ни о его друзьях. Может, попытаться у моего знакомого спросить?
- Не надо. А ночевать оставишь меня?
- Я не хотела тебе говорить, Виктор, но ты заставляешь. Приболела я немного. Поправлюсь, тогда и ночевать буду оставлять.
- А что за болезнь? – настороженно спросил Виктор.
- Потом. Потом. Страшного ничего нет. Но острые ощущения пока противопоказаны. И не злись,  - словно оправдывалась Светлана.
Недовольно попрощавшись, Виктор отправился к себе.
На следующий день с утра Голиков допрашивал шофера машины станции скорой помощи.
Занеся в протокол допроса паспортные данные, Голиков спросил о его службе в армии.
- Служил, как и все. Даже благодарности имел от командира, а к концу службы звание сержанта присвоили, - ответил Филиппов.
- Ну а как оказался на станции скорой помощи?
- Как обычно. После демобилизации искал место работы. В армии я водителем был,  командира части возил. Вот и решил водителем работать. Знакомый парень сказал, что там требуется шофер. Пришел - и меня сразу к начальнику направили. Лариса Романовна долго беседовала со мной и через неделю приняла на работу.
- А знакомый парень, который подсказал это место, тоже там работает?
- Нет. Просто знакомый по школе.
- Понятно. С кем-нибудь дружишь на работе?
- Нет. Да там и не с кем дружить. Каждый сам по себе.
- А о Ларисе Романовне что можешь сказать?
- Начальница строгая. У нас ее все боятся.
- Почему?
- Она сразу увольняет. Но увольняет за проступки, и я считаю, правильно. Дисциплина сейчас плохая. Вот и приходится Ларисе Романовне такие меры принимать.
- И что, уволенные не жалуются?
Филиппов улыбнулся и доверчиво произнес:
- А толку? У нее крутые связи. Одна врач попыталась пожаловаться, так, говорят, сразу забрала свое заявление.
- Так уж и крутые. Круче закона ничего не может быть.
- Да у нее один муж чего стоит! - возразил Филиппов. - Бандит такой, что, когда приходит к нам, все прячутся. Он какое-то похоронное бюро возглавляет и каждому встречному предлагает с насмешкой свои услуги. Как бы запугивая.
- А кроме ее мужа кто-нибудь приезжает?
- Нет. Но наши работники говорят, что кто-то ее поддерживает.
- Хорошо, Павел Игнатьевич. Расскажите вот про этих больных, которых вы с Ларисой Романовной вывозили перед больницей на кольцевую дорогу. Кого вы из них знаете? - разложив несколько фотографий, в том числе и Леона, спросил Голиков.
Показав на фотографию Леона, тот сразу уверенно проговорил:
- Вот его вывозили. Ему Лариса Романовна сделал там укол в руку. А потом кто-то позвонил из больницы, и она второй вколола.
- А почему вы вместо больницы поехали на кольцевую дорогу?
- Так приказала Лариса Романовна, - ответил шофер и, показав еще на две фотографии, добавил, - И с ними я выезжал туда же.
- А почему не в больницу, а туда?
- Так Лариса Романовна каждый раз заявляла, что больные не выживут, если им не сделать укола. А за смерть в машине спрос с нее будет очень большой.
- А вам известно, что эти два больных, на фотографии которых вы показали, в больнице скончались?
- Нет. Вы что-то подозреваете? - растерянно ответил Филиппов.
 Ничего не ответив на это, Голиков задал новый вопрос:
- У вас какая зарплата?
- По нынешней жизни копеечная. Но Лариса Романовна каждый месяц выдает премиальные в размере второго оклада.
- Она сама выдает или кассир?
- Конечно, сама.
- Почему «конечно»?
- Потому что помощница, которая выезжает с ней, тоже получает, и от других сотрудников это скрывается.
- А вам не кажется это странным?
Филиппов промолчал, и тогда Голиков задал новый вопрос:
- Вы чего-то боитесь?
- В наше время многого приходится бояться. Но самая большая опасность остаться без работы. А у меня жена и сын. Поэтому лучше ничего не видеть и ничего не слышать. Я, конечно, могу что-то предполагать и о чем-то догадываться. Но вам ведь не догадки нужны, а что-то конкретное.
- Конечно.
- В медицинских делах я ничего не понимаю. Мое дело крутить баранку и чтобы машина была исправная.
- Но когда последнего больного вывозили, Никитина по рации сообщила, что с машиной какая-то поломка произошла.
Опустив голову, Филиппов некоторое время молчал. Но затем решительно заявил:
- Никакой поломки не было.
- Это точно?
- Точнее не бывает, - Филиппов снова опустил голову и ссутулился.
- Но Никитина тогда ответила, что у машины заглох мотор.
- Это неправда. Она приказала остановиться и выключить мотор. Сказала, что больному стало плохо и что она должна сделать укол. Но после ее ответа по радиостанции, я видел, что она достала из сумки вторую ампулу и быстро сделала второй укол. Затем приказала мне ехать в первую городскую больницу.
- А вы место помните, где стояли?
- Конечно. Я всегда останавливаюсь только там.
- Ампулы пустые она там выбрасывала?
- Нет. Она всегда их  клала в свою сумочку, которую носит с собой.
- Павел Игнатьевич, вы такие подробности запомнили. Может, еще что-нибудь вспомните?
- Запомнил, потому что всегда смотрел, как она делала уколы. Я не любил, когда их делали мне, но тут можно было залюбоваться. Ловко у нее это получалось. Больные даже не кривились.
- Так они, наверное, были в таком состоянии, что и не чувствовали, - возразил Голиков.
- Некоторые, возможно, и не чувствовали. Но, по-моему, не такие уж они и больные были. А вот после уколов, перед приездом в больницу она их укладывала на носилки.
Оформив допрос протоколом и, дав прочитать его, Голиков предупредил шофера, чтобы тот никому не говорил о том, что сообщил.
- Это в ваших интересах, - добавил он.
- Я понимаю. Но Лариса Романовна обязательно будет спрашивать.
- Скажете, что разговор шел только о последнем больном и о том, почему вместо больницы сначала оказались на кольцевой дороге. Сообщите ей, что сказали мне только о том, что больному стало плохо, и поэтому главный врач решила сама оказать ему медицинскую помощь. А какую помощь и как она оказывала, вы не знаете. Но если что-то вспомните, сразу мне сообщите.
Доложив Бодрову результаты допроса шофера, Голиков в этот же день вызвал помощницу Никитиной, выезжавшую с ней. Та подтвердила то, что Голикову уже было известно.
Набросав в блокнот вопросы, которые необходимо было задать Жигану, Голиков направился в следственный изолятор.
Находился Жиган там уже около трех недель, и надежды на то, что он выйдет оттуда с помощью Волкова, не оправдались.
Тюремный быт ему был знаком, и его не удивляли условия содержания. Он видел беззакония, которые творили стражи правопорядка. То на прогулку не выведут, то забывают отдать передачу с воли. А если же напомнить им об этом, то так отдубасят, что потом уже точно никогда не заикнешься.
Когда Жигана доставили в следственный изолятор, оказалось, что матрацев и постельного белья нет. В камере было так душно, что все его мечты были только о свежем воздухе.
В камере, в которой оказался Жиган, были и уличные хулиганы, и воры. Были и впервые попавшие сюда, но были и такие, как Жиган, с опытом прошлых отсидок.
В первые дни его вызывали по несколько раз в день на допросы. И каждый раз, когда Жиган выходил из общей камеры, он надеялся, что больше туда не вернется. Однако помощи от Волкова не было, и он снова возвращался туда. Правда, на одном из допросов следователь Голиков сообщил, что его переводят в другую камеру.
- Чтобы подписывал твои бумаги? - спросил тогда Жиган.
Голиков же ответил то, чего Жиган никак не ожидал.
- Чтобы обезопасить тебя от возможной расправы. Ты ведь сейчас никому не нужен.
В тот же день Жигана перевели в другую камеру, где находилось четыре человека. Перед камерой конвоир, смеясь, заметил:
- Тут хоть и «блатные», но я не завидую тебе.
В камере было темно и душно. Все уже спали. Вернее, так только казалось. Как только за Жиганом закрылась дверь, в темной накуренной камере наметилось движение, и послышался разговор:
- Ну, что, новичок появился? - хриплым голосом спросил кто-то.
 - Лежи и помалкивай, - послышался ответ.
Жиган начал привыкать к темноте и тут увидел, что к нему приближается кто-то. Приготовившись к отражению возможных ударов, он услышал, как приблизившийся заявил:
- Не бойся! Давай знакомиться! Ты чей будешь?
- Жиганом на воле называют, - коротко ответил он.
- Ну, а по какой статье попал?
- Пока по 105, но вешают и еще кое-что.
- А до этой камеры, в какой держали?
Назвав, где и с кем он был, Жиган сообщил и о предыдущих отсидках.
- Понятно, - ответил спрашивающий. - Проверим завтра. А пока ложись вон туда, на свободное место.
Присмотревшись к говорившему, Жиган определил, что возраст у того под пятьдесят и что тюремная жизнь наложила на него свой отпечаток. Неожиданно говоривший снова повернулся к нему и добавил:
- Я - смотрящий за камерой - Баян. Завтра о порядках расскажу.
В этой камере были совершенно другие условия содержания. Здесь было тихо, и когда он утром поднялся, то увидел, что его разглядывает смотрящий.
- А тебя признал мой друган. Он с тобой на одной зоне кантовал.
- Кто? - сразу оживился Жиган.
- А ты сам сейчас его увидишь, - ответил Баян. - Поначалу-то я подумал, не менты ли к нам снова подсаживают своего.
И в это время к Жигану подошел Сыч.
- Ну, привет, Жиган, - обнимая, проговорил тот. - Теперь здесь все свои. А то эти придурки несколько наседок уже подсовывали нам. Будто мы не понимаем этого.
- Сыч. Ты не с этого начинаешь, - оборвал его Баян. - Угостить надо другана утренним чаем, а потом разговорами заниматься.
Выпив поданную кружку густого чая, Жиган начал выслушивать его советы.
- Смотрящий у нас Баян. Мужик справедливый из авторитетов, и воровские обычаи поддерживает. В камере  братва серьезная. Иногда даже выносит кое-кому приговоры. Особенно нынешним отморозкам. Если поставят какой-нибудь камере минус, то на всех пересылках и зонах этот минус обязательно сработает. Короче, тебе повезло, что попал к Баяну. Все вопросы решает он. И если что-то у тебя будет не складываться или кто-то обидит, скажи ему. Срока за ним больше, чем твоих лет.
Во время этого разговора к ним подсел и Баян. Руки его были все в наколках и шрамах. Они как бы говорил о жизни этого человека, повидавшего в зонах всякого.
- Я не понял, на кого ты работал на воле? - спросил он Жигана.
- Сам на себя. Мне начальников не надо.
- Это понятно, - поморщился Баян. - Тогда по-другому спрошу. В чьей группе был?
- С Волковым работал. Бывшим начальником Краснореченской колонии. Его заказы выполнял и прокололся, в основном, из-за его дури.
- Волкова я знаю. Гнилой мужик, на наших спинах в рай рвется. От него всего можно ожидать. Тут у нас есть один его бывший подчиненный. Так что осторожнее будь. Конкретностей за ним пока не вычислили, но заказ от Волкова может получить.
Разговаривали они негромко, и Жиган чувствовал себя уже совсем по-другому. Он видел, что в этой образцовой, по сравнению с другими, камере существовали свои воровские обычаи и законы. Даже надзиратель, заходивший несколько раз в камеру, разговаривал с Баяном, как с равным. И это приводило состояние Жигана в прежнюю норму. В норму несломленного человека, готового к сопротивлению и надежде.
Во время разговора надзирателя с Баяном тот несколько раз посматривал на Жигана. Видимо, разговор шел о нем, - подумал Жиган.
Действительно, надзиратель интересовался новичком и задавал один за другим вопросы смотрящему.
- Ты уже загрузил меня, - прервал очередной вопрос Баян. - Тебе-то зачем все это знать?
- Так меня  бывший хозяин спрашивает, - оправдывался надзиратель. - Волнуется, как ведет он себя с операми.
- Фильтруй базар! - прервал его смотрящий. - Жиган - проверенный братан, а вот о  бывшем твоем хозяине этого не скажешь. Ты сам, смотри, не вляпайся с ним. Вместо вопросов надо помогать Жигану и с адвокатом, и с передачами. А он сразу отвернулся от него. Не по понятиям это. Не связывайся с ним. Мне важнее, чтобы ты не засветился. Таких, как Волков, мы повидали. Кстати, если какие-то заказы от него будут проходить через тебя, сразу сообщай.
- Обижаешь, Баян. Мы ведь столько лет в одной связке.
- Вот и не выпрягайся.
Они еще о чем-то поговорили несколько минут, и надзиратель вышел из камеры. Во время разговора они стояли возле открытой двери и сокамерники не могли слышать разговор, хотя и понимали их отношения друг с другом.
Вернувшись к кровати, на которой лежал Жиган, смотрящий за камерой тихо проговорил:
- Интересуется тобой Волков. Будь осторожнее.
Этот день прошел без вызова на допросы. Однако, услышав от Баяна, что им интересуется Волков, Жиган занервничал. В эту ночь он долго не мог уснуть.
Иногда в тюремном коридоре раздавались какие-то звуки, шаги проходивших людей и стук железных дверей камер. Но это все не так его беспокоило, как напоминание о Волкове. От Волкова можно ожидать всего. Как организации его, Жигана, побега, так и его ликвидации в камере..
Утром он поднялся разбитым и не выспавшимся. А днем его вызвали на допрос к Голикову.
В комнате, куда его привели, было пусто. Лишь старый стол около зарешеченного окна да пара стульев. Около получаса в кабинет никто не наведывался, и Жиган снова вспомнил, как Волков нагло отказался ликвидировать водителя джипа, который сразу пошел в признанку. От этих воспоминаний у Жигана совсем испортилось настроение. Поднявшись со стула, он начал ходить по кабинету, но вошедший Голиков прервал его ходьбу.
- Задержался немного, - проговорил тот, достал папку с документами и добавил:
- Присаживайтесь. Нам сегодня предстоит немало поработать. Надеюсь, вспомнили то, о чем я спрашивал?
- Мне нечего вспоминать.
- Вы же взрослый человек, Федор Андреевич, а ведете себя, как пацан.
Жиган молчал.
- Давайте начнем с пистолета, изъятого у вас при задержании. Номер мы установили. Как он попал к вам?
- Нашел, начальник, на улице. Хотел в милицию отнести, но все времени не было.
- Не надоело врать? Тогда вспомните, кого из него застрелили? Вот заключение экспертизы по поводу сына пенсионеров, которых держали в подвале. Почитайте, - подав заключение, предложил Голиков. - Более того, водитель джипа, с которым вас задержали, признался в этом.
- Если признался, то пусть и отвечает. А я не при делах.
- Но на пистолете ваши отпечатки пальцев.
- Ну и что из этого следует? - раздраженно ответил Жиган.
- Следует то, что доказательств по этому эпизоду предостаточно, и от убийства сына пенсионеров вас никакой адвокат не спасет. А кроме этого убийства немало и других статей у вас.
- Например?
- Незаконное хранение оружия, захват заложников, убийства. И не только сына пенсионеров, но и двух других. Их трупы нашли в лесопосадке. Почитайте заключение экспертизы. Убиты из вашего пистолета. Прочитали?  А теперь вспоминайте, почему их убили? Водитель джипа в этом тоже признался. Неужели вы не понимаете, что вас уже давно списали хозяева? Им же известно о поведении вашего напарника, а его почему-то берегут. Вот я и спрашиваю, почему от вас отвернулись?
- А это вас не должно касаться! - закричал Жиган. - Вас убийство интересует, вот и спрашивайте! А со своими  делами я сам разберусь!
- Успокойтесь, Федор Андреевич. И подумайте, почему вы в другой камере оказались? Вас бы давно уже Волков со своими дружками убрал, если бы я не перевел. Правда, и тут у вас полной гарантии безопасности нет.
Слушая следователя, Жиган вспомнил предупреждение смотрящего по камере и, отвернувшись в сторону, молчал. А Голиков продолжал:
- Просьбу о ликвидации вашего напарника не выполнили, адвокатом не помогают, передачи прекратили. И на что надеемся? Надеяться надо сейчас только на меня. Будете сотрудничать со следователем, возможно, пожизненного и не получите. Так что вот бумага и ручка. Берите и напишите все, как было.
- Ничего я писать не буду, - отказался Жиган. Но в этом ответе Голиков не услышал той категоричности, которая  проявлялась раньше.
- Хорошо. Может, ты и прав, Федор Андреевич,  посидишь, подумаешь. Если только твой хозяин согласится на это. И по-другому не поступит. А может быть, поговорим не под протокол?
- Ладно, - раздраженно выдавил из себя Жиган. - Спрашивай, начальник.
- Расскажите мне о подруге Волкова.
- О докторше? - уточнил Жиган.
- О ней и о ее муже.
- С Ларисой он давно путается, и какие-то дела у них есть. А вот мужа ее к себе они не подпускают. По мелочовке тот работает. Со жмуриков навар получает. Видимо, он у Ларисы для прикрытия. Саныча я давно знаю. У него с крышей не все в порядке, вот и используют его. Он мне рассказывал, как ловко Лариса убирала некоторых, а потом Волков у них предприятия и квартиры переоформлял на других. Говорил, что деньги Лариска лопатой гребла.
- А конкретнее можно? - перебил Голиков.
- Можно и конкретнее. Но для этого мне надо вспомнить.
- Надо вспомнить, Федор Андреевич. Надо. Но меня интересует и побег Серова. Дело висит, а он, как сбежал, так нигде и не появляется.
- Тут, начальник, и мне не все понятно. С сыном Волкова у них была дружба. И Волков поощрял эту дружбу. А чтобы привязать Серого к себе, он приблизил его ко мне. Для этого просил меня в наших делах Серого поднатаскать. И конечно, я его познакомил кое с кем. Даже пару раз брали на стрелки, чтобы мокруху на него повесить. Но оба раза до большого не дошло. Я даже злиться на него стал, потому что видел, что Волков променял меня на него.
- А почему так подумал?
- Так он даже Лариску его стал обслуживать.
- Не понял?
- Саныч рассказывал, что застукал он Серого с ней на квартире и избил за это.
- А Волков знал о ее связи с Серовым?
- Думаю, нет. Она ведь баба очень хитрая.
- А кроме квартиры Лариски он мог встречаться с ней  в другом месте?
Несколько минут Жиган молчал. Наконец, вздохнув, проговорил:
- Разоткровенничался я с тобой, начальник. Запиши адресок. На этой квартире они тоже встречались. Может, Серый и сейчас там отсиживается. У Волкова это место вроде главного штаба. Я тоже бывал не раз. А когда пошел в гору Серый, меня они стали отодвигать.
- А какие дела там решали?
- Все, начальник. На сегодня хватит. Дай мне подумать. Потом, может быть, и поговорим. Пусть уводят в камеру.
- Пару дней хватит?
- Может и хватит, - поднявшись, ответил Жиган.




16. СВОИХ НЕ БРОСАЮТ

Вернулся в прокуратуру Голиков, когда рабочий день уже заканчивался. Посмотрев на часы, он недовольно поморщился. Было уже пять вечера. Сегодня он собирался сходить со Светланой в кино, а удастся это или нет, не знал. Последние три недели он занимался расследованием сложнейших дел. А тут еще Совелкина на него «повесили». Видимо, начальству было все равно, что у него на личную жизнь не хватает времени.
Достав сигарету и закурив, Голиков обдумывал предстоящий доклад Бодрову о результатах посещения следственного изолятора. Неожиданно тот сам вошел в кабинет.
- Я жду тебя, а ты спокойно покуриваешь, - недовольно проговорил он. - Докладывай! Расшевелил?
Затушив сигарету в пепельнице, Голиков открыл форточку, чтобы проветрить кабинет, и ответил:
- Кое-что есть. Но зачем мне дело Совелкина дали?
- А ты что, еще не понял, что все дела у тебя повязаны одним заказчиком и его исполнителями? И хватит об этом! Если нужна помощь, то я готов, но других посвящать в эти дела не будем. Так что хватит ныть! Меня интересует Жиган. Как он?
- Как обычно, сначала мои вопросы в штыки. Но, когда я намекнул, что от него Волков отвернулся и может ликвидировать, повел себя по-другому.
- Ты ближе к делу, - резко перебил Бодров. - Мне эти детали ни к чему. Что насчет врача со станции скорой помощи?
- Говорит о ней плохо. Но сообщил, что и у Серова была связь с ней. Бабенка шустрая. И с Волковым путалась, и с Серовым.
- Часто встречалась с ним?
- Нет. Не часто. Их застукал ее муж и избил Ларису. Поэтому у нее на квартире они уже не встречались. Но Жиган сообщил адресок и предполагает, что Серов там с врачихой встречался.
Прочитав на листке адрес этой квартиры, Бодров вернул Голикову листок и задал очередной вопрос.
- А сам что думаешь об этой квартире?
- Жиган сказал, что в ней Волков проводил иногда встречи со своими помощниками. Вроде штаба там было. Его тоже несколько раз вызывали туда. Можно по поводу этой квартиры кое-что предпринять.
- Ты в протоколе допроса это отразил?
- Нет, конечно. Я же понимаю, что квартира была не только для любовных встреч.
- Понимаешь, Виктор, правильно. Поэтому и не подключаем к тебе помощников. В делах, которыми ты занимаешься, не все так просто.
- Ну и что дальше будем делать? - спросил Голиков, поглядывая на часы.
- Я с Сомовым поговорю. А ты пока с этим адресочком не высовывайся. Видимо, придется поработать и с Жиганом, и с мужем врачихи.
- Неплохо бы у Сомова раздобыть записи разговоров Волкова о ликвидации этих придурков. Тогда бы они более откровенными стали. А так мужа врачихи мы не зацепим. Хотя Жигану он кое-что и говорил о ее участии в переоформлении некоторых предприятий, руководители которых скоропостижно скончались.
- Подожди не тараторь! - недовольно перебил Бодров. - Ты даже не представляешь, что получил от Жигана. Но чутье у тебя появляется. Это уже обнадеживает. Я с Сомовым посоветуюсь. Тут без его помощи не обойтись. Так что не будем терять время. Ты иди. На сегодня можешь отдыхать. А я с Сомовым пообщаюсь.
Игорь Бодров позвонил Сомову и предложил срочно встретиться.
- Я, как пионер, всегда готов, – ответил тот и добавил, что уже выезжает.
Выйдя из здания прокуратуры, Бодров увидел, как вскоре выскочил и Голиков, который не заметив его, быстро направился в противоположную сторону. Игорь сел в подъехавшую машину Сомова и сразу предложил:
- На наше место!
- Как скажете, Игорь Борисович. Что-то случилось?
- Информацию интересную получил Голиков.
Бодров рассказал, как сломал молчание Жигана следователь Голиков и как тот в течение допроса выдал следователю интересный адрес. Потом Бодров перевел разговор на мужа Никитиной.
- Подожди о нем, - перебил Сомов. - Дело приобретает неожиданный поворот. Мы не знали, что врач  подцепила и Серова. А если  это так, то, возможно, есть шанс использовать эту их связь. Я пообщаюсь с Серовым и расспрошу об их отношениях. Скорее всего, он пошел на это ради карьеры. Он же знал, что она любовница Волкова и, видимо, надеялся на ее покровительство.
- Поэтому я и решил сразу сообщить обо всем. А по этому адресу что-то имеется у оперов?
- Нет. Квартира эта, видимо, надежно спрятана от чужих ушей и глаз. Она может многое нам дать, - ответил Сомов.
- А для отвода глаз она не может быть?
- Не думаю. Если бы для отвода глаз, то Волков все бы сделал для того, чтобы мы узнали о ней. Мне нужно несколько дней для окончательного решения. Думаю, если капкан для Волкова и врача сработает, тогда и убийство генерала Совелкина раскроем. Брать врача надо с ее ампулами. При вскрытии трупа Совелкина никаких признаков отравления не обнаружено. Повторный анализ крови внука Королькова тоже ничего не дал. Видимо, применила последние зарубежные новинки по быстро расщепляющимся в организме ядам.
- Меня уже областная прокуратура по поводу Совелкина задергали. Каждый день отчитываюсь о проделанной работе. А у меня ничего нет. Только и докладываю, сколько путан отработали, - добавил Бодров.
- О встрече Голикова с Жиганом тоже пока не желательно говорить. Особенно что касается Серова. Думаю, на днях будем вводить его в наши комбинации. Это за мной.
- Но не мешало бы нам запись получить разговора Волкова о ликвидации и Жигана, и Никитина. Тогда Голиков подогрел бы их капитально. Можно использовать и отказ Волкова от ликвидации шофера джипа, которого взяли вместе с Жиганом.
- Игорь Борисович, я уже слышал об этом. И конечно, вооружу вас. Но нужно время.
- А вот времени, Виктор Семенович, у нас и нет. Время работает на Волкова. Особенно, по  использованию Серова. Волчара может всякое выкинуть. Тем более, сейчас я понимаю, почему у него такое желание разделаться с Серовым. Он, видимо, знал или догадывался о связи своей любовницы с ним.
- Если это так, тогда он быстрее клюнет на нашу приманку. В общем, загрузили меня классически. Оказывается, и прокурорские неплохо разбираются в оперативных делах, - улыбнулся Сомов. - Ну что, за работу? Цели ясны, задачи поставлены, и как говорил вождь, за работу, товарищи!
Возле прокуратуры Бодров, вылезая из машины, проговорил:
- Время еще - и семи нет. Так что посижу, помозгую.
 Следственная работа, если ею по-настоящему заниматься, как наркотик. Взялся за дело и, пока не раскроешь, не оторвешься. Оно напоминает о себе  все двадцать четыре часа в сутки. Даже во сне мозг не отдыхает по-настоящему.
Став заместителем прокурора района по следствию, Бодров и следователей подбирал таких же, как он сам, людей, не знавших усталости. При этом ставку он делал на молодых, имеющих собственное мнение и способных противостоять напору оборотней .
Разговор с Голиковым, а затем с Сомовым вдохновил  его. Теперь он понимал лучше и Сомова, который не раскрывал всех карт, когда упорно выстраивал свою работу с Серовым. Вспомнив о Серове, он недовольно поморщился.  Он почувствовал свою недоработку. Молодой следователь докопался до связи Серова с любовницей Волкова, а он, Бодров, такое важное обстоятельство упустил.
Правда, тогда семейная парочка не проявила себя так, как в последние дни, пытался успокоить себя Бодров. «Но, если бы раньше узнал об этом, то, возможно, и смерти Совелкина не было бы», - укорял он себя.
Как всякий разумный человек, Бодров критически относился, прежде всего, к себе. Он не любил сотрудников пенсионного возраста, которые, как правило, при каждой встрече рассказывали друг другу о своих заслугах. Для него не имели значения прежние заслуги. Видимо, поэтому старые коллеги отзывались о нем по-разному. Однако руководство областной прокуратуры прощало ему и его категоричность, и даже критику в свой адрес. Прощало за его неординарное отношение к исполнению своих обязанностей, за его неподкупность и упорство, с каким он доводил до конца расследование наиболее сложных уголовных дел.
Подчиненные Бодрова тоже видели эти его качества и, как правило, не обижались когда получали от него замечания. Они видели, что самое главное, ради чего он высказывал свои требования – это получаемый им адреналин от отлично выполненной работы.
Бодров понимал, что свалить Волкова не так-то просто, и ему хотелось с кем-то посоветоваться, проверить себя. Но сделать этого он не мог, так как боялся утечки информации.
Его размышления были прерваны телефонным звонком. Подняв трубку, Бодров услышал голос отчима.
-  Ты не забыл о том, что Леон завтра улетает? - спрашивал тот.
- Помню, конечно.
- Ну, а если помнишь, то мы ждем тебя. Все уже собрались. В том числе и твоя жена с Аллочкой, - продолжал Дмитрий Антонович.
- Все. Все, батя! Убираю бумаги и бегу! Извини, пожалуйста!
Вскоре Игорь вошел в квартиру. Все уже сидели за столом в зале, и Софья, усадив Игоря, сразу предложила наполнить бокалы.
Игорь видел грусть своего отчима, и ему хотелось принять на себя часть забот Дмитрия Антоновича. Это желание было таким сильным, что он, наполнив свой бокал шампанским, поднялся, обнял Дмитрия Антоновича и сказал:
- Батя, мы понимаем твое состояние и сделаем все, чтобы ты не скучал без Леона. А летом все наведаемся к ним в гости.
- Спасибо, что понимаешь меня, - ответил тот.
За столом сегодня они сидели недолго. Леон предстояло вставать очень рано.
Прощаясь с Леоном, Игорь извинился за то, что не может его проводить до Москвы. Однако Леон, улыбаясь, заявил:
- Я понимаю твою занятость. Мне дедуля кое-что рассказал. Вот только не пойму, почему у вас даже генералов убивают.
- В следующий раз, когда приедешь, расскажу тебе об этом, - улыбнулся Игорь, обнимая Леона.
- Папа, я тоже хочу к нему в гости приехать, - заявила стоящая рядом Аллочка.
- Значит, приедешь, - пообещал Игорь. - А сейчас поехали домой.
Проводив их, Софья с Ириной  стали убирать со стола, а Дмитрий Антонович ушел к себе. В комнате было жарко, и он, открыв форточку, стоял, вдыхая свежий осенний воздух. Спать ему не хотелось. Небольшие тучи набегали на светлый круг луны, и тогда в комнате становилось темнее. От этого и, возможно, еще от чего-то Дмитрию Антоновичу сегодня было особенно тоскливо. Он снова оказался в таком же состоянии, в каком был, когда у него умерла жена. Сейчас он чувствовал преграду, которая вечно стоит перед близкими людьми. И она, эта преграда может выражаться в смерти, а может в расставании на длительное время. За эти дни Дмитрий Антонович привязался к внуку так, словно знал его с рождения. Но что он мог узнать за эти семь дней? Да, Леон красив, умен, порядочен. Ну, а еще что известно о нем? Известна ли вся его жизнь, и уж, тем более, жизнь его матери, которая практически не знала отцовской ласки? Ведь, если муж Шарлотты знал о ее связи с ним, а также о том, что Эльза - дочь Дмитрия Антоновича, то мог ли он любить и дочь, и внука? Тогда сколько же выстрадали эти близкие для него люди? Эти вопросы мучили Антоновича. И от этого на душе делалось еще тоскливее.
Думая об этом, Дмитрий Антонович вспомнил своих родителей. Вспомнил и своего единственного брата, с которым уже много лет не встречался. Он даже подумал, почему человек что имеет, не хранит, а потеряв, страдает? Он еще вспомнил, как отзываются об умершем на его похоронах. Как красиво говорят о его прошедшей жизни. Но в то же время почему-то забывают так же красиво думать о человеке при его жизни. Почему все приходит, все исполняется так поздно?
Опять вопросы; они словно хлестали Дмитрия Антоновича, он не находил ответов на них.
Вошедшая в комнату Софья включила свет и, подойдя к Дмитрию Антоновичу, обняла его. Она хотела спросить, почему он не спит, но, увидев печальное лицо, проговорила то, о чем думала последние дни.
- Надо жить, Дмитрий, как все, и надо уметь подчиняться обстоятельствам. У нас ведь все хорошо. 
В эту ночь Дмитрий Антонович долго не мог уснуть. Рядом лежала Софья, однако ее ровное посапывание не действовало сегодня на него усыпляющее, как это бывало раньше.
Сегодня Дмитрий Антонович остро почувствовал связь с прошлым. Связь со своим детством, с родителями, с женой, с Шарлоттой. Но теперь прошлое заговорило другим языком. В разговорах с Леоном он, как наяву, видел свою молодость. Думая о тех далеких годах, он по-новому понимал, что эти годы шли с закономерной неторопливостью. Страна менялась с каждым годом. Особенно с началом перестройки. В его сознание входили новые мысли, новые желания, которые и его делали иным. Однако, ощущение прожитых лет было у него таким же, как и много лет назад. Будто каждый день походил на предыдущие. И только общение с Леоном резко изменило это.
Дмитрий Антонович лежал с закрытыми глазами. Он вспоминал встречи с Шарлоттой. Вспоминал ее восторженные рассказы о своих родителях. И то, что тогда казалось ему надуманным, преувеличенным, сейчас приобретало реальность. Понемногу припомнились ему рассказы матери о ее жизни, о пережитых трудностях. Нелегко было выжить в те страшные годы и дать жизнь ему, Дмитрию. В этом и заключается подвиг родителей, - думал он.
У каждого человека в памяти остаются случаи из детства. У кого-то они более яркие, у кого-то со временем забываются. Но почти каждый всю жизнь носит в себе воспоминания о доме, в котором жил, о детских шалостях, о своих друзьях и родных. В преклонном возрасте эти воспоминания приходят чаще и вызывают непонятные чувства волнения. В таком состоянии и находился в эту ночь Дмитрий Антонович. И это состояние вызвал предстоящий отъезд к себе на родину Леона. Оттого было и волнение, и разрывающая сердце нежность к ставшему таким родным человеку.
Действительно, жизнь - сложная штука! - думал он. Получив письмо от своей дочери, Дмитрий Антонович в первые дни очень волновался, как к этому отнесется Софья. Он часто  спрашивал себя, а что она думает обо всем этом? Однако все оказалось намного проще. Софья поняла его любовь к Шарлотте и поняла его состояние при встрече с внуком. Она видела, как душа ее мужа трепещет от воспоминаний. Испытав в своей жизни тоже немало всякого, она делала все, чтобы успокоить Дмитрия Антоновича. Видя эти ее старания, он снова убедился, как надежно защищен своей женой от всех невзгод и неурядиц.
За последний месяц Дмитрий Антонович устал от того, что произошло в его душе. Постоянные тревоги об Игоре и тревоги во время болезни Леона так истощили его, что он утратил свою постоянную активность. Он просто махнул на все рукой и сейчас мечтал погрузиться в беспробудный сон. Однако сон не приходил. Он слышал в комнате какие-то слабые шорохи и представлял скорое расставание с внуком. Это еще больше будоражило его.
Только к утру Дмитрий Антонович вздремнул. Приснился ему бывший начальник областного управления внутренних дел генерал Совелкин, который спорил с ним, защищая Гусака. Он даже требовал извинений перед Гусаком. Во сне Дмитрий Антонович приводил факты преступной деятельности, но Совелкин требовал прекратить против своего друга уголовное дело, иначе он пожалуется первому секретарю обкома партии. Спор продолжался долго и был прерван Софьей, которая тревожно спрашивала:
- Что с тобой? Ты так стонал!
- Приснилось кое-что из далекого прошлого, - ответил он. - Но ты правильно сделала, что разбудила меня. Скоро выезжать в аэропорт. Завтрак готов?
- Конечно. Иди, умывайся. Леон уже давно встал.
Когда Дмитрий Антонович вошел в кухню, то увидел за столом свою дочь и Леона. Ирина была одета в нарядный костюм. Ее мягкие волосы были коротко подобраны, а на выразительном лице ярко выделялись подкрашенные губы. Взгляд карих глаз сегодня был необычным. В них проглядывалось какое-то отчаянное удальство.
- А мы уже заждались тебя, - сказала она, поздоровавшись с отцом.
- К утру всегда крепкий сон, - словно оправдываясь, ответил тот.
- Они, Дмитрий, не только ждали, но и спорили, - вмешалась в разговор Софья.
- И о чем? – спросил Дмитрий Антонович.
- О том, когда она приедет к нам, - ответил Леон. - Почему бы ей на зимние каникулы это не сделать?
- Время еще есть для того, чтобы подумать. А ты хочешь?
- Конечно.
- Тогда, может, она так и поступит.
После этих слов Софья с подозрением посмотрела на  мужа. Она так и не научилась понимать, когда он шутит, а когда говорит всерьез.
По-другому восприняла эти слова отца Ирина. В ее глазах заиграли озорные искорки.
- А что, можно бы и съездить, - заявила она.
- И не боишься? - спросила Софья.
- А чего бояться? Молодые девушки не боятся, как вы, пожилые. И в этом наше преимущество.
- Да, пожалуй, ты права, - поддержал ее отец. - На жизнь вы смотрите более трезво, потому что чувства ответственности у вас меньше. 
- Неправда! - возразила Ирина. - Это вам так кажется. Вы закрываете глаза на то, чего вам не хочется видеть. Но это не говорит о вашем преимуществе.
Софья посмотрела на дочь и, опасаясь разгоравшегося спора, заметила:
- В любом возрасте есть и хорошее, и плохое. Важно, чтобы первого было больше. Но уже время собираться. Я не поеду в аэропорт: у меня с утра совещание в школе. А они тебя проводят, Леон. Возможно, и Игорь подъедет.
- Нет, Сонечка. Он очень загружен на работе.
- Он всегда загружен, - недовольно возразила та. И, подойдя к окну, добавила:
- А машина уже стоит.
Дмитрий Антонович взял вещи и направился к двери, а Леон, обняв Софью Петровну, сказал:
- Спасибо вам за все. Я обязательно расскажу маме, какая вы хорошая. Спасибо.
В это утро, как и предполагал Дмитрий Антонович, заместитель прокурора района Бодров работал в своем в кабинете. Перед ним лежало несколько уголовных дел. Одно из них - дело о смерти Совелкина. Рассматривая фотографии, Игорь старался понять, кому и зачем нужна была его смерть.
В эту ночь Игорь тоже долго не мог уснуть. Он обдумывал полученную Голиковым информацию и предложение Сомова о завершающем ударе по Волкову и его подельникам. Даже у Совелкина, который, казалось, был защищен от бандитов, нашлось уязвимое место, которое ловко использовал Волков. В этом предположении Бодров уже не сомневался и теперь думал о том, как лучше реализовать свои планы. При этом реализовать быстро и четко, потому как и Волков, разумеется, не сидит без дела.
Действительно, Волков в эти дни тоже не сидел без дела. Он посетил заместителя губернатора и узнал от него, что при вскрытии трупа генерала Совелкина признаков насильственной смерти не обнаружено. Но в прокуратуре знакомый сообщил, что дело о смерти генерала не прекращено, и Игорь Бодров продолжает с Сомовым заниматься им. Правда, ничего конкретного Волков не узнал. Однако сообщение его насторожило. С Ларисой Никитиной после смерти Совелкина он не встречался и был рад, когда та позвонила ему на сотовый.
- Надо бы встретиться, - предложила она.
- Я этого тоже хочу. Но встретимся не у меня, а в штаб-квартире. Сегодня в три устроит тебя? - ответил Волков.
Он считал, что после случившегося с Совелкиным в коттедже им не следует встречаться. Это устраивало и Ларису, так как ее муж в последние дни от ревности словно помешался.
Штаб-квартира была недалеко от станции скорой помощи, и Лариса после обеда отправилась туда пешком. День был по-осеннему хмурый, и от этого или от чего-то другого ее мучили дурные предчувствия. В тот вечер в гостинице она все сделала чисто. Изменила внешность и в ожидании, якобы, прихода Волкова удачно морочила голову Совелкину, который с каждой минутой становился все похотливее. Он согласился провести с Ларисой дегустацию принесенного ею вина и, когда на минуту вышел в ванную, то она вылила в одну из бутылок содержимое нескольких ампул. А затем все оказалось совсем просто. Вернувшийся Совелкин наполнил бокал из той бутылки и вскоре почувствовал себя плохо. Лариса помогла ему лечь в постель, проверила пульс и тщательно убрала все следы своего присутствия в номере. Уходя из гостиницы, она демонстративно поговорила с администратором, чтобы тот запомнил ее измененный внешний вид. Все это прокручивала в голове Лариса, идя на встречу с Волковым. Она хотела у него узнать результаты вскрытия и успокоиться.
Вход в квартиру был не из подъезда, а отдельный. Лариса позвонила на сотовый Волкова. Дверь отворил он сам. Возле порога Волков и Лариса обнялись.
- Пообедала? - спросил тот.
- Да.
- Тогда вином побалуемся и поговорим.
Слушая, Лариса смотрела в его настороженные глаза под острым носом, и ей казалось, что эти глаза будто что-то выпытывают у нее.
В зале он наполнил бокалы вином и, подав один ей, сел в кресло. Села и Лариса. Положив ногу на ногу, будто напоказ, она с легкой усмешкой рассматривала Волкова.
- Ну, рассказывай, - предложил тот, отпив из бокала.
- Что рассказывать?
- Как выполнила свою задачу.
Лариса кратко рассказала о том, что интересовало Волкова, а потом мрачно добавила,
- Все сделала правильно. Но предчувствия у меня почему-то плохие.
- Я понимаю тебя. Но у нас другого выхода не было. В областной администрации мне сказали, что вскрытие и анализы признаков насильственной смерти не выявили. Все считают, что это возрастное.
- И Сомов так же считает?
Не говоря ни слова, Волков встал и прижал ее голову к себе. Несколько минут они молчали.
- Я тебя понимаю, - тихо проговорил он. - Если бы не мое дурацкое желание стать депутатом, я бы с радостью уехал с тобой отсюда. Сомов тебя донимает?
- Нет. Но он моего придурка треплет. И боюсь, добьется своего.
- Давай уберем его.
- Нет необходимости.
- Ладно. Но надо бы пустить Сомова по ложному следу. Хорошо бы, конечно, использовать Серого. Но где он, мы пока не знаем.
- Мне кажется, Серый прячется где-то здесь.
- Мне тоже так кажется.
- Жиган не может помочь отыскать его?
- Жигана не так-то легко вытащить из камеры. Его даже убрать сейчас сложно, а делать это надо. Слишком много знает.
- Бедный мой! Сколько у тебя врагов!
Отстранившись от Ларисы, тот снова наполнил бокал вином и, не глядя на нее, спросил:
- Ты сможешь помочь от Жигана избавиться?
- Сложно сказать. Медицинских работников там поменяли, а с новыми у меня пока контактов нет! Вот если бы Серова изловить, то с его помощью можно бы попытаться.
- Ты что-то часто Серого вспоминаешь, - недовольно заметил Волков.
- Вспоминаю иногда. И никак не пойму, почему он от вас сбежал.
- Потому что закладывать начал и понял, что за это бывает. Но и я не пойму, почему ты не равнодушна к нему. Может, скажешь?
- Скажу. С его помощью мы бы легко убрали Жигана.
- А Жиган почему поперек дороги у тебя стал?
- С мужем моим дружбу имел, и тот ему немало наболтал. Я боюсь Жигана.
- Тогда понятно. Готовь предложения по его ликвидации! Но время-то как летит. Пошли в нашу комнату.
Больше о делах они уже не говорили. Но и того, что записали оперативники Сомова, было достаточно для использования в работе.
Утром Сомов приехал в прокуратуру к Бодрову.
- Развиваются события очень быстро, - начал он. - Вчера наш друг встречался со своей любовницей, и у них был очень интересный разговор на квартире.
- Записали?
- Конечно. Жигана за его информацию об этой квартире надо к ордену представлять. А если серьезно, то подтвердились наши предположения о том, как был убит Совелкин.  Использовала она яд, который расщепляется после остановки сердца. Но самое главное: теперь мы можем взять их с поличным.
Бодров, не перебивая, слушал.
- Будем использовать Серова, - продолжал Сомов и, достав из кармана диктофон, добавил:
- Послушай!
Включив диктофон, он положил его перед Бодровым. Сначала послышался какой-то шорох. Но вскоре раздался голос Волкова.
- «Ты сможешь помочь от Жигана избавиться?
- Сложно сказать. Вот если бы Серова изловить, то с его помощью можно бы попытаться.
-  Готовь предложения по его ликвидации!»
Сомов выключил звук и пояснил:
- Это отрывок из записанного их разговора. Я дам прослушать весь разговор. А это сделано для Голикова, чтобы тот использовал. Насчет мужа Лариски запись тоже есть. Но это за мной.
- Значит, главврач путалась и с Серовым?
Сомов кивнул.
-  Но мне-то можно было сказать, - проговорил Бодров.
- Зачем? Меньше знаешь, крепче спишь. Теперь конечно, вы хотите узнать, что я намерен делать?
- Думаю, не ошибусь, если предположу ваш срочный выезд к Серову.
- Думаете, Игорь Борисович, правильно. Поэтому я  с утра и появился у вас. Голиков может начинать работать с Жиганом по записи о его ликвидации. Но о Совелкине чтобы он вопросов не задавал!
- Понятно. Я могу прослушать всю запись разговора этой парочки?
- Конечно, - ответил Сомов, доставая другой диктофон.
Передав его Бодрову, он еще раз напомнил, чтобы об этой записи никто не знал.
- Понятно, Виктор Семенович. Но сейчас у меня сомнения насчет Серова. Насколько серьезно у него с главным врачом, и не отразится ли эта связь на наших планах?
- Отступать ему  некуда. Не будет сотрудничать с нами - и ему крышка! По-моему, парень просто заигрался в окружении этих бандитов. А Лариса подцепила исключительно в своих бабских целях. Парень не чета ее потрепанному мужу. Да и Волкову тоже. Вот и флиртовала. Кроме постельных, других близких отношений между ними не было. Это я точно знаю.
- Дай Бог, чтобы это было так. Я не спрашиваю, как его использовать в наших целях, но надеюсь, что об этом мы переговорим после встречи с ним. Сегодня у меня появилось много вопросов.
- У меня их тоже немало. Конечно, легче всего отмахнуться от них. Но тогда Волкова мы не возьмем. А на изъятых у Ларисы Романовны ампулах поплывет он классически.
- Почему такая уверенность?
- Так Лариса Романовна, спасая себя, многое расскажет. В том числе, по последней жертве.
- С Голиковым будете встречаться?
- Нет. Это за вами. Но сначала запись послушайте. И предупредите, чтобы об этой записи он тоже не распространялся. Кроме Жигана никто не должен знать. А его предупреждать не надо, потому что эта братия сам себя не опускает.
- Сразу к Серову?
- Да. Со своим начальством я обговорил. Если все нормально будет, то вернусь с ним. Но при всех обстоятельствах я должен знать результаты Голикова как можно быстрее.
- Запись его разговора с Жиганом будет у меня. Как только освободитесь, - мне звонок по сотовому, и тогда встретимся там, где скажете. Можно у меня дома, если это будет ночью.
Бодров видел, как Сомов воодушевился от полученной информации и как стремится быстрее реализовать задуманное. Это передалось и Бодрову, и он сразу же включил оставленный Сомовым диктофон.
Подъезжая к городу, в котором находился следственный изолятор, полковник Сомов уже был готов к разговору с Серовым. Он понимал, что от этой встречи зависит очень многое. Однако, в отличие от Бодрова, сомнений в Серове у него не было.
Войдя в кабинет заместителя начальника СИЗО по оперативной работе, он спросил того о поведении Серова и о том, интересовался ли кто-нибудь им.
- Все нормально, Виктор Семенович. Но на днях Серов спрашивал, когда приедете, - ответил тот.
- Тогда вызывай к себе и оставь нас вдвоем, - попросил Сомов.
Вскоре Серова доставили в кабинет. Войдя, он настороженно поздоровался.
- Здравствуй, Вадим. Здравствуй. Присаживайся, - рассматривая вошедшего, проговорил Сомов.
Выглядел Серов уставшим. Он смотрел так, будто был чем-то обижен. Он будто собирался что-то сказать.
- Ждал меня? - спросил Сомов.
- Конечно. Надоело без дела сидеть.
Сомов посмотрел на него и спросил то, чего тот ждал.
- Рвешься в бой?
Серов кивнул.
- Но у меня вопросы кое-какие есть. Ты почему скрыл от меня свою связь с Ларисой Никитиной?
- Так об этом не принято рассказывать. А вы не спрашивали.
- Тогда расскажи все сейчас.
Около часа Серов рассказывал, как попал под ее влияние и как переживал, скрывая это от своей девушки.
Сомов не перебивал. Лишь в конце разговора  спросил:
- А в криминальных делах с ней участвовал?
- Нет. Она скрывала от меня свои дела. Я был нужен ей как мужчина. Если честно, то она мне так надоела, что я не знал, как от нее избавиться.
- А почему не прекратил, если надоела?
- Она однажды сказала, что если обидится на меня, то скажет Волкову о том, что я ее совратил, и тогда тот в живых меня не оставит.
- Круто!
- Еще как!
Он снова стал рассказывать подробности их отношений и договорился даже до того, что рад нахождению здесь, так как свободен от ее приставаний.
- Ну, а помочь можешь в ее задержании?
- Она что-то натворила?
- Да, и серьезное. Поэтому я и приехал к тебе с просьбой помочь мне.
- Говорите, что надо. Я готов.
Сомов рассказал ему о том, как будет задерживать Никитину с его помощью. Рассказал и о ее предложении встретиться с ним, якобы для того, чтобы потом убить Жигана, находящегося в следственном изоляторе.
- Но тебе волноваться не надо. Мы будем подстраховывать и находиться рядом.
- А где будет происходить задержание Ларисы Романовны?
- В штаб-квартире. Кстати, расскажи подробнее о расположении в ней комнат и окон.
Получив ответ, который совпадал с чертежами при застройке этого дома, Сомов пригласил своего друга, и когда тот вошел, заявил:
- Ну что, забираю я его. Так что оформляй все, как договорились
Через несколько минут Сомов слушая продолжение исповеди Серова, мчался в Краснореченск.







17. НЕ ПОД ПРОТОКОЛ

В эти часы следователь Голиков допрашивал Жигана. Запись разговора Волкова с Ларисой он решил использовать позднее, как главный козырь. Между прочим он напомнил Жигану о том, о чем спрашивал недавно. Он напомнил Жигану место убийства сына пенсионеров и прочитал показания водителя, который участвовал в том деле.
- Я снова спрашиваю, с какой целью вы убили его?
Голикова интересовала роль Волкова. Но главное, он хотел заставить Жигана разговориться. Однако, до того, как Жиган раскрыл рот, по выражению его лица Голиков понял, что тот не намерен откровенничать.
- Что-то случилось? У вас вид нездорового человека, - спросил Голиков.
- Ничего у меня не случилось! - хмуро ответил Жиган. - Надоела мне вся эта канитель.
- А мне, думаете, не надоела? - заметил Голиков. - Я пытаюсь помочь, а вы отказываетесь от моей помощи. Вы что, не понимаете, что вас ожидает от Волкова?
Жиган молчал.
- Тогда я поставлю вопрос по-другому. Прошлый раз вы попросили пару дней подумать и вспомнить, о чем говорили в так называемой штаб квартире Волкова. Два дня прошло, а вы, вместо выполнения обещанного, снова играете в молчанку. Тогда послушайте, какое в отношении вас было принято решение.
Голиков достал диктофон. Несколько минут в комнате было так тихо, что, она казалась пустой. Неожиданно эту тишину нарушили голоса Волкова и Ларисы. Говорили о ликвидации Жигана. Когда Волков произнес слова: «Готовь предложения», Жиган, не выдержав, ударил по столу кулаком.
- Гады! Я же столько для них сделал! - с трудом сдерживался он.
Голиков выключил диктофон и внимательно посмотрел на Жигана. Подождав, пока тот успокоится, проговорил:
- Я не хотел вас расстраивать этим. Но и умалчивать было бы нечестно. Приговор вам они вынесли, и спасти вас могут только чистосердечные признания. Если откровенно, то меня это и интересует больше всего. Доказательств против вас у меня и так достаточно. Но разве будет по понятиям то, что задумывает Волков?
Разжав кулак, Жиган со злостью произнес:
- Спрашивай, начальник.
- Кто, кроме вас и Волкова, бывал в штаб-квартире?
Назвав кого по кличкам, кого по фамилии или имени, Жиган попросил, чтобы в протоколе допроса этого не было.
- У нас разговор не под протокол, - заверил Голиков и задал новый вопрос, - А теперь вспомните, о чем говорили. Кстати, с Волковым давно знаком?
Ответив и на это, Жиган начал рассказывать о делах, которые выполнял по заданиям Волкова. Рассказал, как убирали они руководителей предприятий и затем переоформляли документы на новых хозяев.
- Платил он вам много? - перебил Голиков.
- По-разному. Но каждый раз объяснял, что ему приходится много отстегивать заместителю губернатора. Это он говорил в присутствии своего заместителя Тихомирова.
- А Тихомиров участвовал в делах Волкова?.
- Точно сказать не могу. Но когда старичков в подвале держали, он с Волковым вместе с ними работал. И с Серым тоже. Побег его из изолятора многие делали. И врачи, и менты. А организовывал этот чекист.
Слушая эти откровения, Голиков даже несколько растерялся. Сейчас он лучше понимал своего шефа, который опасался утечки информации. Когда Жиган замолк, он решил напомнить ему о бывшем начальнике УВД Совелкине.
- А что известно насчет генерала Совелкина?
- С ним у Волкова давно дружба. Но подробностей об этом я не знаю. Два раза привозил ему в гостиницу деньги, а о других делах без понятия.
- Суммы помните?
- Нет. Все было запечатано в конверте. А зачем вы о нем спрашиваете? Я слышал, что он умер на днях.
- Все, что связано с Волковым, я должен знать. А Лариса Никитина была знакома с ним? - продолжал Голиков.
- Не знаю, начальник. Но, скорее всего, нет.
- Почему такая уверенность?
- Так муж ее бы обязательно сказал. Но если это так важно, я могу спросить, - ответил Жиган и, увидев, как Голиков достал и положил на стол бланк протокола допроса, недовольно добавил:
- Мы договорились не под протокол.
- Но мне надо кое-что и протоколом оформить. Мы же не молча сидели почти два часа.
- Тогда понятно. Тогда и запиши то, что я наговорил тебе о Сером. По нему я подпишу все, что хочешь. Из-за него я и оказался в этом дерьме. Но все остальное останется между нами.
Жиган, конечно, допускал скрытые записи его разговора, и все ж не хотел открытых признаний, касающихся Волкова и его друзей.
Закончив заполнение протокола допроса, Голиков протянул его Жигану.
- Прочтите и подпишите! Кроме Серова, ничего другого здесь, как и договаривались, нет. Я свое слово держу. Если что-то еще вспомните о Волкове или Никитиной, обязательно сообщите.
В этот же день Голиков передал кассету с записью разговора  Бодрову и для очистки своей совести перед Жиганом попросил не афишировать полученную информацию.
А в эти часы Сомов привез Серова на квартиру к одному из своих оперативников и, предупредив, чтобы тот никуда из квартиры не выходил, позвонил Бодрову.
- Игорь Борисович, я готов встретиться. Говорите, куда подъехать.
Время было уже около девяти вечера, и Бодров предложил подъехать к нему домой.
- Хорошо. Еду. Но вы встречайте меня возле дома. В машине поговорим.
Вскоре Бодров уже сидел в машине Сомова. Отъехали от дома, Игорь, не выдержав, спросил:
- Удачно съездили?
- Да. Привез его и разместил в надежном месте. Он готов помогать. А как встреча с Жиганом?
- Наговорил столько, что разгребать нам придется долго. Вот кассета. Можете послушать.
- Я это сделаю дома. Если можно, самое главное скажите. Вы ведь ее прослушали.
- Прослушал, конечно. Фактуру дал хорошую, особенно по подельникам. Теперь надо продумывать реализацию материалов. Вам сколько времени потребуется, Виктор Семенович?
- Думаю, неделя, чтобы осмыслить. Но самое главное: подготовить задержание Волкова с Никитиной и ее препаратами. Подготовить так, чтобы не пострадал при этом Серов.
- В штаб-квартире будете брать?
- Да. Там самое удобное место. Но подготовить надо все капитально. Мои займутся этим завтра, а я с мужем Никитиной поговорю.
- Тогда и нам нельзя сидеть без дела. Голиков для отвода глаз продолжит работу с путанами. Не мешало бы и Никитину пошевелить.
- Это позже. Я скажу, когда это будем делать. Ну что, на сегодня заканчиваем? Мне ведь надо кассету прослушать.
С утра подполковник Васин выехал на квартиру, соседствующую с той, в которой намечалось проведение операции. Он уже знал, что за стеной штаб-квартиры живет отставник из милиции. Живет один, так как дети разъехались, а жену похоронил. Характеризовался он положительно и работал до увольнения в паспортном отделе. Занимал он трехкомнатную квартиру, и одна из них имела общую стену со штаб-квартирой.
Когда Васин позвонил в дверь, открыл ее мужчина среднего роста, лет семидесяти. Одет он был в спортивный костюм, с тонкими интеллигентскими очками на лице. Его можно было принять за бухгалтера или  другого чиновника советской закваски.
- Вам кого? - спросил он Васина.
- Вас, Семен Алексеевич. Я подполковник Васин из областного управления внутренних дел. Вот мое удостоверение. Можно войти?
- Проходите. А что вас интересует?
- По работе кое-что хочу согласовать с вами.
- Тогда проходите в зал. С удовольствием готов выслушать и помочь. К нам, бывшим, редко приходят. Так что я рад встрече.
- Квартира хорошая у вас, - заметил Васин. - С вами кто-то живет?
- Нет, один, - грустно ответил хозяин квартиры. - Жену похоронил, а другую приводить не хочу. Хотя одному и тяжело.
- Да, вы правы, Семен Алексеевич. Одиночество в вашем возрасте ужасное испытание. А соседи заходят?
- Нет. Каждый сам по себе в своей берлоге.
- А шум за стеной не мешает?
Внимательно посмотрев на Васина, тот неожиданно спросил:
- Я не рассмотрел ваше удостоверение. Вы в каком отделе работаете?
- В отделе по раскрытию заказных и серийных убийств. В должности заместителя начальника отдела.
- Тогда понятно. Тогда в прятки не будем играть. Говорите, что вас интересует. Но за чашкой чая у нас разговор получится лучше.
Не дожидаясь согласия Васина, он быстро вышел, и через несколько минут вернулся с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и тарелочка с печеньем и конфетами.
- Может, по рюмке водочки? - спросил он.
- С утра я не пью спиртного. А вот когда сделаем с вашей помощью одно дело, тогда обязательно отметим.
- А что за дело?
- Хотел бы узнать о ваших соседях за стенкой, - как можно равнодушнее спросил Васин.
Задавая этот вопрос, он пытался разговорить хозяина, чтобы тот сам проявил желание помогать.
- Вас вот эти интересуют? – спросил он, показав рукой на стену. - Любопытная публика бывает. Сначала разговаривают тихо, а потом, когда напьются, чего только не говорят. Правда, один из них, видимо, самый главный, одергивает, и те на какое-то время затихают. Но потом снова начинают.
- Ну и какой у вас вывод, Семен Алексеевич? - не скрывая уже своей заинтересованности, спросил Васин.
- По-моему, какие-то криминальные дела решают. Я даже подумывал, а не сообщить ли об этом в управу. Но полной уверенности не было, и боялся конфуза. Вдруг это не то, что я думаю, тогда засмеют. Сейчас молодежь любит стариков на смех поднимать.
- Подозрения ваши, Семен Алексеевич, к сожалению, подтверждаются. За стеной у вас собираются серьезные люди, и я пришел к вам за помощью. Нам надо вывести к ним кое-какую аппаратуру.
- Я всегда готов помочь своим коллегам. Все, что надо делать, делайте.
- За это спасибо. Скоро приедут к вам специалисты, которые все сделают и несколько дней здесь поживут. А ваша помощь будет заключаться в том, чтобы никто не знал об этом. Продукты они возьмут с собой, так как им выходить из вашей квартиры нельзя.
- Понятно. Некоторых из этой квартиры я видел и из окна. Особенно, когда главный был. Они вон там стояли всегда, - показал рукой хозяин квартиры. - Теперь я понимаю. Видимо, телохранители его.
Обговорив еще кое-какие вопросы, Васин поднялся из-за стола.
- Вы очень наблюдательны, Семен Алексеевич. После обеда я сам привезу своих людей, и, если у вас возникнут какие-то вопросы, тогда при встрече и скажите. Телефоном пользуйтесь, как обычно. Но о наших делах никаких разговоров не должно быть. Даже с моими людьми. Понятно?
- Да.
- Тогда до очередной встречи! Приятно было познакомиться с вами. Таким я вас и представлял.
Приехав в управление, Васин сразу пошел к Сомову. Доложив ему результаты встречи, он добавил:
- Сегодня к концу дня я внесу окончательные предложения по делу Волкова. Скорее всего, будем брать из квартиры соседа. Стены там не капитальные.
- Главное, чтобы Волков не успел расправиться с Серовым, - задумчиво проговорил Сомов.
 За предшествующие сутки он получил столько информации, что боялся даже запутаться. Ему казалось, что он может утонуть в ней, и тогда Волков, используя малейшую ошибку, переиграет его. А этого Сомов допустить не мог, поэтому и держал  на контроле все, что было связано с ходом операции. До ее завершения оставалось мало времени, поэтому он  и спешил. В дверь постучали.
- Входите, входите, - произнес он.
- Вызывали? – заговорил вошедший.
- Да, вызывал, Александр Александрович, - ответил Сомов, рассматривая его. - Присаживайтесь. У меня  есть вопросы к вам.
- А я думал, что мы обо всем переговорили в прошлый раз, - насторожился Никитин.
- В тот раз вы умолчали о том, как часто ваша жена задерживается на работе. Поэтому я и вызвал вас. А чтобы освежить вашу память, послушайте вот это.
Он включил диктофон. В кабинете раздался голос Ларисы, которая предлагала убрать мужа, когда повесят на него свои криминальные дела. Выслушав это, Никитин молчал.
- Ну и что теперь скажете? - прервав затянувшееся молчание, спросил Сомов.
- Я не знаю, что я должен говорить.
- Во сколько жена приходила домой на той неделе? Начнем с этого.
- Как всегда, в шесть вечера. Но в пятницу пришла в одиннадцатом часу ночи. Пришла нетрезвая.
- А точно в пятницу? - перебил Сомов, так как именно в этот день вечером наступила смерть Совелкина.
- Точнее некуда. В этот вечер я хотел свой день рождения с ней отметить, но так и не отметил. Напился и врезал ей несколько раз. Она объясняла, что на работе у нее какие-то неприятности были, поэтому и задержалась. Но я на следующий день, в субботу проверил, и мне сказали, что никаких неприятностей не было. Опять, видимо, у этого кобеля была.
- А в чем она была одета, когда пришла? Одежду запомнили?
- Конечно. Я еще спросил тогда, чего это она под девку вырядилась. Но она не ответила.
- Александр Александрович, а она парик носит?
- Да. Их у нее несколько. Видимо боится потерять своего кобеля, поэтому в пятницу парик надевала.
- Ну, а насчет прошлых ее дел что можете сказать? Она ведь вам говорила о деньгах, которые приносила? Говорила, за что их получала?
- Говорила кое-что.
- Конкретнее, Александр Александрович!
- Предприятия у хозяев отбирали с Волковым и за это получали большие деньги.
- А в чем заключалась роль вашей жены?
- Убирала она несговорчивых своими уколами.
- Фамилии помните?
- Не всех. Но кое-кого она потом передавала мне, чтобы я с родственников собрал побольше на похороны.
- А парнишку недавно тоже хотела убрать?
- Наверное. Она же адрес мне его назвала. Если бы я знал, что он родственник бывшего заместителя прокурора, разве пришел бы к ним на квартиру? Она специально подставила меня.
Сомов понимал, что Никитин говорит правду и что следующего такого разговора может и не быть. Сейчас Никитин был раздавлен предательством человека, с которым мечтал провести остаток дней своих. Это, видимо, и вызвало откровения Никитина, который, впрочем, заявил, что Волкова не удастся привязать к делам Ларисы.
- Почему?
- Так у него столько друзей среди начальников. Вытащат из любого дела. Да и депутатом скоро будет. А у них неприкосновенность.
Сомов не перебивал. Время от времени лицо его хмурилось. По окончании допроса Сомов поднялся и сказал:
- Ну что, на этом закончим? Думаю, что распространяться о том, что вы говорили,  не следует. А жене можете сказать, что вызывал я вас по поводу родственника Королькова и спрашивал, почему предлагал услуги, хотя родственник был жив.
- Спросит обязательно, - согласился Никитин.
Сомов хотел вызвать беспокойство Ларисы Романовны и подтолкнуть ее к активным действиям. Он не сомневался, что о вызове мужа к Сомову та обязательно сообщит Волкову. Так и произошло.
В этот же вечер Лариса Романовна сообщила ему, что узнала от мужа, и Волков сразу вызвал к себе домой Тихомирова.
В ожидании заместителя Волков нервно ходил по комнате. Он достал бутылку коньяка и, плеснув из нее в бокал, несколькими глотками осушил его. Держа бокал в руке, Волков вышел на балкон. Осень чувствовалась во всем. По утрам уже было прохладно так, что крыши стоящих рядом домов покрывались инеем. Но и сейчас стоя на балконе, Волков чувствовал осенний холодный воздух, который будто торопил приход зимы. В этом осеннем воздухе были запахи дождя и первого снега. Деревья уже сбросили свою листву и их огромные ветки выглядели печальными, будто жаловались на что-то. Солнце медленно закатывалось, открывая дорогу темноте.
Это состояние природы передавалось и Волкову, который уже несколько дней чувствовал тревогу. Встревоженными были и его тело, и его нервы, и мысли. Он все чаще срывался и грубил. Был как никогда требовательным. Не позволял никому принимать каких-либо решений. Волков чувствовал приближение опасности и не мог избавиться от этого чувства. Словно зверь, оказавшийся в неволе, он метался от одной крайности в другую, и не мог понять причин отвернувшейся фортуны.
Особенно тревожили его получаемые им сведения о работе Сомова. Волков понимал, что ситуация выходит из-под его контроля. Он чувствовал, будто потерял руль и его несет неизвестно куда. Это его пугало и злило.
Посмотрев на часы, Волков недовольно поморщился. Половина восьмого, а Тихомирова все еще не было. В этом Волков тоже заподозрил что-то неладное. Однако развивать свои подозрения ему не пришлось, так как Тихомиров вскоре подъехал.
Вскоре Тихомиров был встречен хозяином. С неизменной обаятельной улыбкой он спросил:
- Что-то случилось, Сергей Тимофеевич?
- Мужа Никитиной снова вызывал Сомов. Опять о внуке Королькова пытал его, - недовольно ответил Волков.
- Ну и стоит ли из-за этого нервничать?
- Удивляюсь твоему спокойствию! Я сердцем чую, что все это неспроста, а главный мозговик успокаивает меня.
- Не надо дергаться! Сомову вашему надо свою зарплату отрабатывать. Вот и делает вид. А будет от этого толк или нет, никого это не интересует. Вы никак не привыкнете к тому, что мы живем в другой стране, с другим менталитетом. Лучше скажите, что ваш друг из областной администрации узнал нового о смерти Совелкина?
Волков некоторое время молчал. Затем недовольно заметил:
- Ты что-то часто о нем спрашиваешь, Анатолий Васильевич!
- Так каждый должен отрабатывать свой хлеб.
- Тогда почему я ничего не знаю о Серове?
- Серова мы ищем. И скоро он будет в наших руках, - недовольно буркнул Тихомиров. - Не надо меня упрекать. С его подругой контакт установлен. Под следователя Голикова я своего человека подставил, и она контролирует каждый его шаг. Вчера сообщила, что он снова допрашивал Жигана и речь шла о Серове. Вам мало моей информации?
- Но у меня ничего нет по Сомову и его операм.
- Как будто я виноват в этом. Ваша женщина глупостей наделала, а с меня спрашиваете. Скажите спасибо ей, что о вас пока молчит. Но может и поплыть, если ее прижмет Сомов.
- Ты в этом уверен?
- Да. Кое-что имею на этот счет.
- Серьезно? - заволновался Волков.
- Пока непроверенная информация, но мои друзья отрабатывают. Как что, так сразу.
- Ее мужа тоже надо бы плотнее контролировать!
- Вот и подключайте кого-нибудь из уголовников, которые его знают.
Это Волков мог сделать и без совета Тихомирова так, как с Никитиным и его дружками он сошелся еще тогда, когда был начальником колонии. С их помощью он ставил колонию на понятия, по которым жил сам. С их помощью выполнял и заказы авторитетов.
- С ним я сам разберусь. Если в этом возникнет необходимость, - проговорив это, Волков подошел к двери, ведущей на балкон, и несколько минут вглядывался в темноту ночи. Дело Совелкина очень беспокоило его. Женщина есть женщина: спасая себя, может на все пойти, - думал он. И словно читая его мысли, Тихомиров заговорил снова:
- Если менты возьмут ее в связи с Совелкиным, то всем нам будет тяжко. Я ведь тоже в тот вечер в гостинице был, и меня кое-кто видел там. Правда, я не предполагал, что она пойдет на это.
- На что, на это? - словно очнувшись от своих размышлений, быстро спросил Волков.
- На то, что случилось, - невозмутимо ответил Тихомиров и добавил: 
- Может, приставал к ней?
Волков молчал. Ему не нравился этот разговор. Кроме его и Ларисы Романовны об их плане ликвидации Совелкина никто не знал. Не посвящал он в это и Тихомирова, которому в тот день дал задание проследить за Никитиной и, когда та выйдет, сообщить ему.
- Надо бы, Анатолий Васильевич, проверить наши старые связи. Время сейчас такое, что можно всего ожидать, - прервав молчание, заговорил Волков.
- Так я и делаю это. Но вы меня упрекаете, будто я бездельничаю.
- Не надо обид. В штаб-квартире документы, связанные со старыми делами есть?
- Не знаю. Я ведь уже около месяца там не был.
- Так поехали. Посмотрим.
Волков хотел самолично убедиться, насколько там все чисто. А заодно проверить, откуда оперативники могут их слушать.
Около двенадцати часов ночи Волков подъехал к дому, в котором находилась квартира. На улице никого не было. В окнах квартир было темно. Посидев какое-то время в машине, Волков проговорил:
- Вроде, все тихо. Пошли в квартиру! Надо и там все проверить!
Обследовав дверь, Волков открыл ее своим ключом, и они тихо вошли. Свет в комнатах включать не стали. Пользовались фонариком, который предусмотрительно взял с собой Волков. Осмотрев комнаты, которые были чисто убраны, Волков стал проверять в шкафах. Но там, кроме бутылок с коньяком и вином, ничего не было. Тогда с помощью скрытой маленькой кнопки он открыл сейф, вмонтированный в холодильник. В сейфе было несколько папок.
- Вот и бумажки обнаружились. Расслабляемся, - непонятно в чей адрес проговорил он.
Вынув оттуда папки, Волков сложил их в пакет, закрыл сейф и добавил:
- Теперь, господа хорошие, можете  посетить эту квартиру!
Не отвечая ему, Тихомиров усмехнулся. В машине же заявил:
- Хорошо, что проверили и убрали эти бумаги. Береженых бог бережет.
Сжав губы в тонкую злую линию, Волков ехидно усмехнулся и предложил:
- Поехали ко мне! Посидим, помозгуем! Может, еще что-то вспомним.
Вернувшись, они сразу же сели за стол, на котором стояли бутылки с вином.
- Выбирай себе сам! И давай подумаем насчет Жигана. Мне из следственного изолятора сообщили, что к нему зачастил Голиков.
Было заметно, что Волков явно не в духе и свое настроение не скрывал.
- А чего тут думать? Надо быстрее убирать его!
- Вот и предлагай, как это сделать!
- Вашего врача из станции скорой помощи надо использовать. Разыграют в камере его приступ и вызовут из скорой помощи ее. А дальше она сработает.
- С генералом еще не разобрались до конца, а ты ее на новое дело толкаешь, - недовольно проговорил Волков и добавил:
- Могут связать обе смерти и тогда  Ларисе не выкрутиться. Ты лучше предложи что-нибудь другое.
Тихомиров промолчал. Он решил не накалять обстановку с его любовницей. Поэтому спокойно наполнил бокал вином и сделал несколько глотков.
Между тем Волков стал объяснять, что в гостинице Лариса Романовна должна была проследить, с кем встречается Совелкин. Об этом он просил перед прилетом в Краснореченск, так как боялся каких-то угроз.
- Вот и все, чем она занималась там. Но, если узнают, что она там была, то могут его смерть связать с ней. Поэтому ты тоже помалкивай о том, что видел ее там.
- Я понимаю. Любовь - великое дело!
- Это ни меня, ни тебя не касается.
- Может быть. Может быть. Но она, видимо, так не думает.
- Почему?
- Просто так брякнул.
- Не просто. Ты мне лучше быстрее найди Серова, а не подначивай, - недовольно проговорил Волков и, помолчав, начал рассказывать, как ему было трудно жить после смерти жены.
Слушая его, Тихомиров не перебивал. Он лишь подливал себе в бокал, как бы провоцируя этим собеседника. И тот не отставал от своего заместителя. Было заметно его опьянение. Этим и хотел воспользоваться Тихомиров. Но, когда разговор касался Ларисы Романовны, тот сразу переводил его на других.
- Олег так и один? Без девушки? - задал очередной вопрос Тихомиров.
- Пока один. Его девка отвернулась от него. Видимо, ее брат кое-чего лишнего нашептал. Эти Корольковы-Бодровы много принесли нам бед. Надо было тогда Голикова убрать.
- А что это дало бы?
- Хвосты бы прижали. И быстрее с Олегом прекратили бы разборки.
- А знаете, в чем причина неудач, Сергей Тимофеевич?
- Я же не такой умный, как ты. Поэтому говори!
- Все время убрать, да убрать! Мокрые дела у ментов на особом контроле. Надо не убивать, а делать свои дела по-тихому. А вы не слушаете меня! Даже насчет генерала не посоветовались! – сказал Тихомиров.
- Может, ты и прав, Анатолий Васильевич. Но к смерти Совелкина ни Лариса, ни я отношения не имеем, - отрезал категорично Волков и, будто даже протрезвев, добавил:
- И давай больше к этому не возвращаться. Он был моим другом, который немало мне помогал.
Вернувшись из штаб-квартиры, Волков рассчитывал на откровенный разговор со своим заместителем. Работали они вместе уже около пяти лет, но Волков так и не разобрался в нем. Когда он открывал охранное предприятие, один из знакомых посоветовал ему взять себе помощником бывшего сотрудника ФСБ с неплохими связями. На эти-то связи и рассчитывал Волков, принимая его в охранное предприятие.
Однако, за годы совместной работы конкретной помощи от Тихомирова он так и не получил. Были обещания, были какие-то советы, была иногда и нужная информация. Но все это не сблизило их. Более того, за последний год Волков все чаще задумывался, а не специально ли к нему пристроили этого бывшего чекиста. Сегодня он и хотел прощупать его. Но как-то незаметно инициатива в разговоре перешла к Тихомирову, и Волкову приходилось лишь что-то объяснять, особенно при защите Ларисы Романовны. Это ему не нравилось, и он решил напомнить, кто есть кто.
- Почему ничего не делается в отношении Серова? Где он?
- Я уже говорил вам, что скоро появится Серов. Давайте лучше еще бутылочку откроем. На посошок. И я поеду. Вино у вас, Сергей Тимофеевич, отменное.
Оставшись один, Волков включил диктофон с записью разговора. Слушая запись, Волков так и не пришел к окончательному выводу насчет Тихомирова. А вот упоминание о прокурорских работниках, особенно о Бодрове, снова взволновало его. Волков почувствовал, что они с Бодровым будто пребывают в состоянии поединка. «Даже пацаном при захвате его в заложники не сломался», - думал Волков. Прослушав запись, он вышел на балкон. Свежий морозный воздух охладил его. Вскоре Волков уже спал.
В эту ночь Бодров тоже, как и Волков, долго не мог уснуть, думая о предстоящем завершении уголовных дел. Его, как и Волкова, не отпускало ощущение поединка, противоборства.
Игорь Борисович Бодров в этом году так и не смог побывать в отпуске. Возглавляя работу по расследованию уголовных дел, связанных с убийствами, он, как заместитель прокурора района по следствию, не мог даже на неделю взять себе отпуск. И началось это с расследования уголовных дел Гусака. Тогда ему нельзя было оторваться от тех дел, потому что Гусак имел защитников среди прокурорских. А теперь эстафету принял Волков, которого тоже поддерживало немало оборотней. И так же, как и в случае с Гусаком, начальство уговаривало его повременить с отпуском до окончания расследования.
Игорь Бодров подумал о том, что его предложения о местных коррупционерах так и не были поддержаны. Те, кто остались в живых, продолжали работать как прежде. Видимо, власть не хотела менять систему, в которой процветает коррупция.
По вопросам коррупции у него даже была беседа с прокурором области, которому Бодров высказал много примеров. На что тот, словно оправдываясь, заявил, что поэтому и с отпуском надо повременить.
- Ты пойми, Игорь Борисович, - говорил он, - что кроме тебя никто с делами Волкова не справится. Ты много знаешь того, о чем другие и не догадываются. Пока они будут разбираться, друзья Волкова быстро помогут избавиться от твоих доказательств. Лучше скажи, сколько потребуется времени на завершение уголовных дел?
- Не знаю. Он ведь постоянно подбрасывает новые дела. Разве можно предположить, что он завтра выкинет? - ответил тогда Бодров.
- Понимаешь ты правильно. Поэтому и приходится задерживать тебе отпуск. А может быть, помощниками из наших усилить тебя? - участливо спросил прокурор, играя желваками на скулах.
- Пока не надо. Но, когда потребуется помощь, я обязательно обращусь к вам.
- Вот и хорошо, - ответил тогда прокурор, и когда Игорь Бодров направился к выходу из кабинета, добавил:
- Но на то, что отпуск сорвали тебе, не злись! Закончишь с Волковым и поедешь! Дадим путевку к морю или за границу!
- Да мне и дома хорошо, - отреагировал Бодров.
- Но у тебя, говорят, родственники в Германии есть?
- Теперь есть. У бати, оказывается, там живут дочь и внук.
- Кстати, как здоровье Дмитрия Антоновича?
- По-разному. Возраст все чаще напоминает о себе.
- Давно не видел его. Передавай привет! Как закончишь, так обязательно поможем съездить туда. Отдохнете все вместе и со своими родственниками пообщаетесь, - пообещал прокурор.
Утром Бодров чувствовал себя уставшим, и это мешало ему в полной мере сосредоточиться. Вскоре позвонил Сомов.
- Надо бы посоветоваться, - поздоровавшись, предложил он. - Я выезжаю.
- У меня от наших дел уже голова гудит, - сев в машину, заявил Бодров.
- То ли еще будет, то ли еще будет, - попытался отделаться шуткой Сомов, но увидев состояние Бодрова, перешел к делу. Сообщил ему, что узнал от мужа Никитиной, и добавил:
- Я уже столько напахал, что дальше держать это нет смысла. Видимо, пора переходить к реализации.
- Тогда давайте с Волкова и начнем. У нас ведь имеются основные доказательства насчет него.
- Без любовницы может отмазаться, - возразил Сомов, и из этого ответа Бодров понял, что тот чем-то озабочен. А Сомов продолжал:
- Надо включать Серова и начинать с ампул Никитиной. После задержания можно и обыск у нее провести. Одежда и парик, в котором она приходила в гостиницу, пока у нее дома. В этой одежде проведем опознание, и тогда с учетом лабораторного анализа ампул она поплывет. А потом и дружки Волкова заговорят. Конечно, работы будет много, но будут и результаты.
- По мере пресечения судья может не поддержать, - заметил Бодров. - И тогда Волков предъявит нам обвинение в незаконных действиях.
- Мы задержим его в пятницу. А в субботу и в воскресенье плотнее поработаем. И санкция судьи уже не помешает. Да и труднее будет выпускать под залог или под подписку. Доказательств у нас и сейчас предостаточно, а после задержания их прибавится еще больше.
- В принципе, все верно. Но за Волковым до начала задержания нужен глаз да глаз. Поэтому потребуется немало людей.
- У меня уже расписано, кто с кем будет работать. Прокурорских тоже придется подключить.
- На этот счет  имеется договоренность с прокурором области, - ответил Бодров.
- Вот и хорошо! Сегодня я думаю, с Ларисой Романовной пообщаться. Можно уже подогреть ее активность. А после меня с ней встретится Серов. И это будет проходить под нашим прикрытием. Кстати, вчера Волков с Тихомировым посетили штаб-квартиру, а потом  долго сидели дома.
- Записали?
- Да. Но ничего конкретного. Волнуется наш клиент. Боюсь, как бы глупостей очередных не наделал. Поэтому и предлагаю все это. Он уже созрел для убийства и Жигана, и мужа Никитиной. А если уберет свою свидетельницу, то будет сложнее его прижать. Особенно по делу Совелкина.
Этого опасался и Бодров. Поэтому и согласился с предложением Сомова.
Вернувшись в прокуратуру, Игорь Бодров вызвал к себе в кабинет Голикова, у которого уточнил некоторые эпизоды. И тот, понимая, почему шеф проявляет активность, вопросов ему, как прежде, не задавал.




18. ДЕЛА И РАЗМЫШЛЕНИЯ

После разговора с Бодровым и полученного согласия на задержание Сомов возвратился в управление внутренних дел. Поднялся к себе на третий этаж. В кабинете мельком взглянул на часы, достал блокнот и позвонил Никитиной. Ответила та быстро, и Сомов, представившись, заявил:
- Лариса Романовна вам необходимо подъехать ко мне в управление.
- Но у меня же работа.
- Ничего страшного. Я вас долго не задержу. Нам надо кое-что уточнить.
- Так это можно сделать и по телефону. Спрашивайте, и я отвечу.
- Я жду вас у себя, - категорично повторил он.
Появился Васин. Поздоровавшись, недовольно проговорил:
- Этот волчара так загрузил нас, что совсем не хватает времени. В штаб-квартире установлена вся аппаратура. Наши люди находятся в квартире соседа. От него подготовлен и проход для захвата.
- Это хорошо, Сергей Петрович. План захвата мы с тобой обговорим позже. Сейчас главное - не спугнуть Волкова. Наблюдение наружное выставил?
- Да. Каждый  шаг на контроле.
- Телефоны его друзей тоже не забывай! Дело идет к развязке. Сейчас подойдет Никитина, и ты через минут пять после ее прихода позвони. Чтобы я закончил с ней разговор. Надо ее подогреть.
- Понятно. Так я пойду?
- Иди. Иди.
Через несколько минут в кабинет вошла Никитина. Обдавая запахом дорогих духов, она настороженно смотрела на Сомова.
- Присаживайтесь, Лариса Романовна, - предложил тот. - Мне надо уточнить, для чего вы предложили своему мужу посетить квартиру Королькова? Его родственник был жив, а ваш муж со своими услугами заявился.
- Я ему ничего не предлагала. А сообщила адрес, потому что он ужасно ревнивый и каждый мой шаг контролирует. Вот и сообщаю, когда выезжаю  на вызовы.
- Наверное, у него основания для этого имеются? У вас ведь немало знакомых мужчин. Например Сергей Тимофеевич Волков. Кстати, вы давно знакомы с ним?
- Давно. И мое знакомство связано только с его работой.
- А с генералом Совелкиным?
- Что с генералом Совелкиным? - переспросила та. Было заметно, что этот вопрос насторожил ее.
Неожиданно зазвонил телефон. Выслушав говорившего, Сомов  раздраженно ответил:
- Я занят! Перезвоните позже! - положив трубку, он добавил:
- Не дают спокойно работать. Мы остановились на вопросе, знали вы генерала Совелкина или нет? - продолжал он.
- Конечно, нет.
- А ваш знакомый давно встречался с ним?
Лариса Романовна, изобразив на лице удивление, уже спокойнее ответила:
- У нас не настолько близкие отношения с Сергеем Тимофеевичем, чтобы обсуждать его знакомых.
И снова у Сомова зазвонил телефон. Подняв телефонную трубку на этот раз, Сомов выслушав говорившего, поспешно ответил:
- Хорошо, товарищ генерал. Слушаюсь. Сейчас подойду.
Положив трубку, он объяснил Никитиной, что его вызывает начальник управления и что он продолжит разговор с ней через неделю.
Улыбнувшись многообещающей улыбкой, Лариса Романовна поднялась со стула и сказала:
- Я всегда готова встретиться с вами.
Не иначе та решила использовать всю мощь своего обаяния, подумал Сомов, и, подыгрывая, ответил ей тоже с улыбкой:
- Вот тогда мы с вами о многом поговорим.
Проводив Ларису Романовну, Сомов позвонил своему заместителю, и когда тот вошел, недовольно заявил:
- Знакомство с Совелкиным отрицает категорически.
- А что вы хотели? Она осталась фактически в одиночестве. Кроме, как на себя, рассчитывать ей не на кого.
- Ладно. Что насчет нашего помощника?
- Сидит в квартире и мечтает встретиться со своей женщиной, - ответил Васин. – Но сомневается, что Волков окажется за решеткой.
- Почему?
- Говорит, что тот откупится от любых улик и доказательств.
Этот ответ насторожил Сомова, и он быстро спросил:
- Не сломается наш помощник?
- По-моему, нет. Он понимает, что другого выбора у него нет. Даже наоборот, каждый день спрашивает, когда его использовать будем. Видимо, хочет делом доказать и искупить свое прошлое.
- Понятно. Тогда давай думать!
- А чего думать? Мы ведь обговорили уже все.
- Обговорили. Но когда ставишь капкан, главное условие, чтобы самому не попасть в него. Пока мы только собираем информацию и запутываем их.
- Но это дает и результаты. Запутывая, мы сталкиваем их так, что они готовы кинуться друг на друга. Более того, принимая наши правила игры, они все чаще ошибаются и дают против себя улики. Вот и сейчас Никитина уже сообщила о вашем разговоре. И тот что-то посоветует ей, и что-то предпримет, - убеждал Васин.
Действительно, выйдя из управления, Никитина сразу позвонила Волкову и напросилась на встречу с ним в баре, в котором они уже не раз бывали. Об этом Васину сообщили его оперативники. Поэтому Васин уверенно говорил своему шефу, что они скоро получат запись беседы.
- Так что сегодня после обеда Серова надо запускать, - продолжал Васин. - Мужа Никитиной прихватят по моей наводке налоговики. А Серов в это время пообщается с Ларисой Романовной у нее на квартире. Там и договорится о следующей встрече. Это самый надежный вариант. В своей квартире она будет вести себя очень осторожно. Во всяком случае, на убийство не пойдет.
- Уверен?
- На сто процентов. Ее будет больше волновать желание близости с ним. Но боязнь появления своего мужа удержит и от этого.
- Убедил, психолог. Выезжай к Серову и подробно проинструктируй его. Но подстраховку тоже организуй.
Около пяти часов вечера Серов с измененным внешним видом был возле дома, в котором жила Лариса Романовна. Вскоре подъехала она сама и, отпустив машину скорой помощи, зашла в подъезд. Через несколько минут Серов шагнул за ней следом.
- Вы к кому? - послышался знакомый голос, когда он позвонил в дверь.
- К вам, Лариса Романовна, к вам, - ответил Серов и подошел вплотную к дверному глазку.
- Зачем? - настороженно поинтересовалась та.
- Вы что, не узнаете меня? - сняв парик, спросил Серов.
- Я плохо вижу вас. Отойдите немного от двери.
- Если я не нужен, то могу отойти совсем, - будто обидевшись, заявил Серов.
- Заходи, Вадим. Заходи, - открывая дверь, проговорила та. - Я сначала не узнала тебя.
- Оказывается, у вас хорошая техника. Не только слушает, но и помогает рассмотреть, - удивленно произнес Серов.
Оказавшись внутри, он с изумлением рассматривал квартиру. Она не шла ни в какое сравнение с той, в которой он недавно находился. Потолки с гипсовой лепкой, полированные двери с массивными позолоченными ручками,  люстра, сверкающая хрусталем, и картины знаменитых художников.
- Хватит рассматривать, - обняв его, произнесла Лариса Романовна, - садись и рассказывай.
- Господи, опять как у следователя. Я, может быть, хочу нормально поесь и выпить, а меня встречают вопросами.
Повисла пауза. Потом Лариса Романовна направилась на кухню. Вскоре она принесла тарелки с бужениной и другими деликатесами. И только, когда на столе появилась бутылка дорогой водки, Серов заговорил:
- Я пошутил насчет поесть и выпить.
- Ешь и не стесняйся! Мой поздно придет с работы, - ответила Лариса Романовна.
- Только с вами. Один не буду.
- Хорошо. Я тоже присоединяюсь. Хотя недавно и закусила. Но выпью с удовольствием.
Она взяла со стола бутылку, ловко открыла ее и разлила по стопкам.
- Ну что, за встречу, Вадим! Я так соскучилась по тебе!
Пригубив, они поставили стопки на стол и снова замолчали. Было заметно, что Лариса Романовна еще не приняла решение, как вести себя дальше. Наконец, чтобы не молчать, она спросила:
- Для чего ты пришел ко мне?
- А кому после случившегося я нужен? - ответил, вздохнув, Серов и потянулся к стоявшей на столе стопке.
- Давай рассказывай все по порядку! Как сбежал? Почему от людей Сергея Тимофеевича скрывался? Где все это время был? Вопросов, Вадим, к тебе много.
- У меня их тоже немало. Например, почему меня убить хотели? Когда я сбежал, то долго не мог понять, за что? А может быть, шеф знает о наших отношениях и мстит?
- Не думаю. Мне известно другое. Говорят, что ты о его сыне много наговорил следователю.
- А что мне оставалось делать, если следователю все известно? Даже наши телефонные разговоры записаны.
- Мог бы и на себя все взять, - не соглашалась Лариса Романовна.
- Думал, что после побега объясню, что избивали  и запугивали, заставляя все валить на Олега. Им ведь не я был нужен, а Олег и его отец.
- Ты не представляешь, как я переживала. Мне ведь так было хорошо с тобой, - изменив тактику, проговорила та. - А ты столько дней даже ни разу не позвонил. Кстати, где ты был все это время?
- У друзей. Но у кого, не скажу. Научен горьким опытом. Ты знаешь, как меня застрелить хотели?
- Ешь! Ешь! Хватит о грустном. Насколько я понимаю, ты не за этим пришел.
- Конечно. Пришел, потому что скучал и хотел  все объяснить. Обо мне ведь, наверное, всякого наговорили наши знакомые. Правда, и я наслушался о шефе немало.
- И чего наслушался?
- Узнал, что он с Олегом хочет смотаться отсюда. За Сергеем Тимофеевичем стоят люди с большими возможностями. Вот они-то и готовят его выезд. Но взамен требуют, чтобы он назвал им всех своих помощников.
- Это бред какой-то, - возразила Лариса Романовна. Однако прежней категоричности в ее голосе Серов не услышал.
- Не бред! Все не так просто, как мы иногда думаем.
- Что ты имеешь в виду? - перебила Никитина.
- Имею в виду то, что его готовят для более серьезных дел. Поэтому вместе с ним и работает бывший чекист Тихомиров. Хитрый мужик. Но об этом не здесь надо разговаривать.
- Этого не может быть! -  возразила Лариса Романовна. - Сергея Тимофеевича многие знают, как порядочного человека. Ты просто злой на него. Вот и наговариваешь.
- Не переживайте. Из любого положения можно найти выход. Я понимаю, что чувствует человек, когда его предают.
На несколько секунд Серов задумался, но потом заговорил снова:
- Я ведь действительно не за этим пришел. Соскучился сильно. А когда услышал о нашем шефе, то очень испугался за вас. Пока находился в следственном изоляторе, встретил там своих бывших сослуживцев. Они помогали мне с побегом и рассказали о нем.
Услышав это, Лариса Романовна, не выдержав, спросила:
- Ты на них и сейчас можешь выйти?
- Легко, - не задумываясь, ответил Серов.
- Меня Жиган волнует. Он ведь ко мне несколько раз приставал. Но я отказывала, и он начал болтать обо мне всякое.
- От него можно всякое ожидать, - подыграл Серов.
- Вот. Вот. А помочь мне можешь?
- Конечно. Только скажите, что. Но об этом лучше бы не здесь.
После этих слов Серов попытался обнять ее, но Лариса Романовна быстро поднялась и, достав из пачки сигарету, закурила. После первой затяжки она тихо проговорила:
- Муж может прийти в любую минуту.
Наблюдая, как она медленно втягивает в себя дым и затем выпускает, Серов думал, как ее подтолкнуть к следующей встрече в штаб-квартире.
- Ты мне так много интересного сообщил. Ничего, если я подумаю? - попросила она.
- Конечно. Разве я могу что-то приказывать? Мое положение позволяет мне только просить и надеяться, что не будет предательства.
После этих слов наступила неловкая пауза. Каждый думал о своем. Медленно докурив сигарету до самого фильтра и затушив ее, Лариса Романовна первой нарушила молчание.
- Ты правильно поступил, придя ко мне. По телефону говорить об этом нельзя. Но и умолчать о том, что узнал, тоже было бы нечестно.
Серов поднялся и направился в коридор.
- Подожди! – остановила она. Серов остановился.
- Я верю тебе, Вадим. Хотя и очень боюсь чего-то, - ее глаза встретились с глазами Серова, и тот сказал:
- Я помогу, Лариса Романовна. Сделаю все, что в моих силах.
- Тогда давай договоримся так. Я подготовлю следующую нашу встречу там, где встречались. Вот тогда пообщаемся без лишних ушей и глаз. Ты до обеда позвони мне завтра на работу. Но тоже без лишних подробностей, а я тебе скажу, в какое время подойти. Но с одним условием.
- Говорите.
- Если я замечу что-то подозрительное, мы больше никогда не встретимся. Но мне так хочется тебе  верить! Так хочется! - с некоторым сомнением в голосе произнесла она.
- Я тоже этого хочу. Так что наши желания совпадают.
- Самое главное - никому о нашей встрече не говори, - добавила Лариса Романовна.
Выйдя из квартиры, Серов как в тумане, спускался по лестнице. Лифтом он не стал пользоваться, так как до встречи с Васиным, который ожидал его в машине за углом, решил осмыслить услышанное. Он даже поймал себя на мысли, что уж очень все удачно получилось. Лишь бы столь же удачной была и следующая встреча!
- Ну и как? – дождавшись, когда Серов усядется в машине, спросил Васин.
- Сначала расспрашивала меня. Видимо, испугалась, что я без предупреждения пришел к ней. А потом сказала, что очень хочет со мной встретиться, но в другом месте.
- Где?
- Там же, где встречались. Завтра я должен позвонить ей на работу, и она скажет, когда мы встретимся.
- Диктофон давай. Послушаю, чем она интересовалась. Сейчас я отвезу тебя, а сам в управление. События развиваются быстро, и нам отставать от них нельзя.
Он еще хотел что-то сказать, но неожиданно послышался вызов телефона. Выслушав звонившего, Васин коротко бросил:
- Продолжайте, как договаривались.
Повернувшись к Серову, он пояснил:
- Уже позвонила Волкову, и тот назначил ей встречу. Видимо, завтра они будут ждать тебя.
В управлении Васин войдя в кабинет Сомова, доложил о состоявшейся встрече на квартире у Никитиной и включил диктофон с записанным разговором. Прослушав запись до конца, Сомов, думая о чем-то, проговорил:
- Всех карт Волков перед своей любовницей, конечно, не раскроет. А вот, что он предпримет, находящиеся за стенкой штаб-квартиры тебе сообщат. Записывать на видео их  встречу он обязательно будет. Но может предпринять и что-нибудь более серьезное. Она для него очень опасный свидетель. Так что будь готов ко всяким неожиданностям.
В это время Лариса Романовна находилась в машине Волкова и рассказывала о встрече  с Серовым.
- Ну что ж,  действуй, как договорились. Я подъеду через час после него. Мои будут наблюдать за квартирой. Главное, сама о делах не разговаривай, - посоветовал Волков.
Получив сообщение об этом разговоре, Сомов позвонил Бодрову. Было уже около семи вечера, и телефон его молчал. Тогда Сомов позвонил Голикову, который ответил сразу.
- Привет. Это Сомов. А где Игорь Борисович?
- Какое-то событие отмечает дома. Ушел и просил, чтобы не беспокоили его. У вас что-то важное?
- Нет. Хотел сообщить, что все идет по плану. Так что не буду беспокоить. Нам всем надо иногда и отдыхать.
Впрочем, самому Сомов было не до отдыха. Около часа ночи в штаб-квартире появились какие-то люди и установили под диваном взрывное устройство. Вся работа этих людей была зафиксирована видеозаписью. Получив эти сведения, Васин позвонил Сомову и после короткого доклада спросил:
- Что делаем? Взрывников установили. Можно брать.
- Ни в коем случае, - возразил Сомов. - Наши спецы пусть осторожно обезвредят. Но, если около дома будут какие-то люди, то входить надо из квартиры соседа. Главное, не насторожить наблюдателей Волкова. Решил ликвидировать и любовницу, и Серова одним  ударом. Мне позвонишь о результатах работы спецов.
После этого разговора Сомов уже спать не мог. Он ждал сообщений Васина. Вскоре тот позвонил.
- Около дома людей Волкова не было, - сообщил тот. - Видимо, не успел выставить. Поэтому вошли через основную дверь. Заменили взрывчатку на камуфляж и все снова подсоединили, как было. Так что взрыва не получится, - продолжал Васин.
- Хорошо. Давай отдохнем немного. Завтра будет горячий денек.
В эту ночь долго не спали и родственники Игоря Бодрова.
Днем Дмитрию Антоновичу позвонила из Германии Эльза. Поговорив с ней, он стал спрашивать ее о Леоне.
- Так он рядом стоит и пытается отобрать у меня трубку. Так что целую и передаю Леону.
- Алло! Алло! Это я, дедуля, - послышался голос внука. - Как ты?
- Нормально. А у тебя как?
- Тоже нормально, - ответил внук и начал рассказывать о своей учебе. Затем заговорил о погоде и, не удержавшись, спросил:
- У вас, наверное, уже морозы?
- Пока еще нет. В этом году погода хорошая.
Поговорив еще некоторое время, Леон пожелал Дмитрию Антоновичу здоровья и отключился. Но еще долго внук, как наяву, стоял перед глазами. Дмитрий Антонович видел его таким, каким он запомнился при расставании. Его мечтательное выражение глаз с неопределенной улыбкой, блуждавшей вокруг губ, делало лицо Леона особенно привлекательным. От этих  воспоминаний Дмитрий Антонович растрогался так, что долго не мог успокоиться. Он подошел к окну и несколько минут смотрел на деревья, которые росли рядом с домом. Теплый ветер шевелил черные без листьев ветки, и это шевеление напоминало о жизни и деревьев, и всего, что окружало Дмитрия Антоновича. Неожиданно в комнату вошла Ирина.
- Ты с кем-то разговаривал по телефону? - спросила она.
- Да, сначала с Эльзой, а потом с Леоном.
- А почему меня не позвал? Я тебе не прощу этого, - с обидой заявила она.
- Поговоришь еще. Он сказал, что на той неделе позвонит.
Однако это Ирину не успокоило. Она продолжала выговаривать ему, а тот, не вслушиваясь в упреки, любовался ее лицом. Ясные глаза Ирины смотрели на отца оживленно, умно и недовольно. В свежести лица дочери Дмитрий Антонович часто улавливал что-то давно забытое из своего детства. И только недавно понял, что ее лицо напоминало ему его мать.
Между тем Ирина, покончив с упреками, добавила:
- Скоро уже к Игорю идти, а ты еще не собрался.
- Но без мамы мы не пойдем, - попытался возразить он.
- Вот и собирайся. Как придет мама, так сразу и вызовем такси. Игорь тоже, как и ты, не любит опаздывающих.
На этот вечер Игорь пригласил их отметить трехлетие своей супружеской жизни. Подарки Софья уже приготовила и как только она пришла в квартиру, Ирина сразу вызвала такси.
К дому они приехали, когда уже стемнело, и сразу увидели стоящего возле калитки Игоря.
- А я вышел подышать свежим осенним воздухом, - проговорил он, обнимая всех по очереди.
- Не опоздали? - спросила Софья.
- В самый раз, - ответил Игорь.
В доме их встретили ожидавшие женщины. Аллочка помогала раздеваться и подавала домашние тапочки, а Игорь прошел в зал. Вскоре улыбаясь, он вышел оттуда, и сразу же его жена стала приглашать гостей.
- Но сначала руки им надо помыть, - недовольно заметила Наталья Сергеевна.
- А мы с утра ни к чему не притрагивались, - заявила Ирина.
- И не кушали, - улыбаясь, добавил Дмитрий Антонович.
Дождавшись, когда гости выйдут из ванной комнаты, Игорь торжественно произнес:
- А теперь прошу в зал.
Войдя, от неожиданности все остановились. На отдельно стоящем журнальном столике горели две свечи, а между ними, как много лет тому назад, стояла бутылка шампанского в окружении красивых бокалов. Свечи стояли рядом, как два обнявшихся человека. От увиденного Софья и Дмитрий Антонович на какое-то время растерялись. Они будто оказались в том же счастливом состоянии, как тогда, когда Софья с сыном приехала навсегда в его квартиру.
- Ну и как? - услышали они голос Игоря. - Я все правильно повторил?
Словно очнувшись от своих размышлений, родители повернули головы к нему, и Софья, обняв сына, взволнованно прошептала:
- Господи, как это трогательно.
Она радостно посмотрела на сына, затем повернулась к мужу, и сердце ее дрогнуло: его глаза были наполнены слезами. Взяв руку мужа в свою, Софья вдруг почувствовав, как они нужны друг другу. Почувствовала, что жизнь ее с этим дорогим человеком не прошла бесследно.
- А теперь за стол, - услышали они голос Натальи Сергеевны.
Она подошла к выключателю, и зал наполнился ярким светом.
За столом некоторое время все молчали. Лишь Наталья Сергеевна предлагала накладывать стоящие на столе закуски. Особенно растроган был Дмитрий Антонович. Понимая его состояние, сидевшая рядом с ним Софья наполнила ему бокал шампанским и, обращаясь ко всем, предложила:
- Наполняйте себе сами. И не обижайся, Леночка. Но первый тост я произнесу не за вас, а за здоровье Дмитрия, за его доброе сердце, за то, что он так всех нас любит и незаметно помогает нам становиться такими же, как и он. Давайте за это выпьем.
Сидящие за столом сразу радостно заговорили и потянулись с наполненными бокалами к Дмитрию Антоновичу. За столом становилось шумно. Лишь виновник этого тоста помалкивал. Его радость была так велика, что, оказавшись в плену воспоминаний, он не мог даже говорить.
Затем были поздравления Игорю и его жене. Много высказывалось доброго и в адрес Натальи Сергеевны.
В этот вечер Дмитрий Антонович, сам того не замечая, несколько раз наливал себе в бокал шампанское. Он уже забыл советы Софьи и, не закусывая, подносил к губам хрустальный бокал, в котором взбегали пузырьки.
Приятная теплота растекалась по всему телу и согревало душу. Сегодня был особенный день. Он видел, как искренне его любят. И вспоминая недавние слова Софьи, радовался, как ребенок.
- А может быть, хватит, Дмитрий? - услышал он шепот Софьи.
Не поняв этой просьбы, Дмитрий Антонович удивленно посмотрел на нее.
- Я имею в виду это, - показывая глазами на бокал, пояснила Софья.
- Да. Конечно. Но мне сегодня так хорошо. Я тебе не сказал, что днем звонили Эльза с Леоном.
- Как у них?
- Все хорошо. Но самое хорошее преподнес сегодня Игорь. Как умно он напомнил нам с тобой о самом главном в жизни.
Говоря это, Дмитрий Антонович находился в таком состоянии, когда человек заглядывает во все уголки своей души, перетряхивая свою жизнь. В этот вечер он сидел за столом задумчивым. Видя его состояние, Игорь подошел к нему.
- Пойдем, батя, на свежий воздух. Такая погода стоит, что в помещении и не хочется быть, - предложил он.
- И правда, отдохните немного, - поддержала Наталья Сергеевна, - а мы закуски поменяем.
Потребность побыть вдвоем с Игорем почувствовал и Дмитрий Антонович. Он поднялся и посмотрел на Софью:
- Мы недолго.
Ночь встретила их глубокой тишиной. Переход к этой тишине и темноте от шумного застолья был таким необычным, что они несколько минут не могли ни о чем говорить. В спокойствии стоящих деревьев ощущалось величие, которое сохраняла в себе многовековая природа.
- Ты о чем-то хотел поговорить со мной? - первым нарушил молчание Дмитрий Антонович.
- Нет. Просто заметил, что ты почему-то загрустил. Вот и решил проветрить тебя.
- Все хорошо, Игорек. Меня сегодня пленили воспоминания. Как все-таки важно прожить жизнь с чистой совестью. Как важно всегда оставаться человеком.
- Я понимаю тебя, - поддержал Игорь.
- На работе все нормально?
- Как всегда совершаются преступления, и как всегда мы загружены работой.
- В этом тоже заключается жизнь. Главное, чтобы результаты были.
- Есть и результаты. Потом я тебе расскажу. А сейчас, пока за нами не пришли, наверное, пора за стол. Ужасно не люблю загружать других своими проблемами.
Вернувшись в дом, они снова сели за стол. Снова наполнялись бокалы и снова произносились пожелания. Время уже подходило к одиннадцати ночи, и Софья как всегда категорично заявила о необходимости отдыха.
Дома она помогла Дмитрию Антоновичу раздеться и, уложив в постель, ушла к дочери.
Уставший от событий дня Дмитрий Антонович быстро заснул тяжелым сном. И как всегда в последнее время к утру увидел сон. Увидел себя молодым. В теле чувствовалась бодрость. В душе не было тревог и забот. Все вокруг дома, в котором он жил до армии, сверкало в солнечном сиянии. Но в конце улицы, где был их дом, стояли высокие темные здания, а за ними школа, в которой он учился. Как в кинофильме во сне проносились разные периоды жизни. При этом солнечного сияния уже не было. Все было в каком-то полумраке. А дальше приснилась офицерская жизнь в армии, работа в прокуратуре. И с каждым периодом жизни, полумрак становился все темнее и темнее. Обернувшись назад, Дмитрий Антонович снова увидел свой дом в солнечном сиянии. Увидел и себя, обнимающегося с Игорем и Ириной. От этого ему стало радостно. Но темнота на противоположном конце улицы своей враждебностью снова так растрогала его, что Дмитрий Антонович заплакал. Проснувшись, он не мог успокоиться от увиденного во сне, и слезы еще долго заполняли его глаза.
В эту ночь долго не могла уснуть и Ирина. Ее мать, уложив Дмитрия Антоновича и войдя к ней в комнату, около часа рассказывала историю с двумя свечами, которую напомнил сегодня Игорь.
Оставшись в комнате одна, Ирина ощутила всю мощь духовной красоты своих родителей. Она даже задала себе вопрос: откуда у них эта красота? И сможет ли она в их возрасте сохранить в себе то, что получила в детстве? Несмотря на окружающую действительность, родители научили ее понимать, что есть ценности, которые превыше эгоистических личных страстей. Научили понимать добро и зло. Научили радоваться чужому счастью и страдать при виде несчастья у других. Все это Ирина видела у своих родителей, которые жили как бы одной жизнью без масок и без хитростей. У них была одна мораль и одна нравственность. Но самое главное, у них была одна любовь. Именно эта великая любовь сохранила здоровье отцу и помогла преодолеть то состояние, в котором он оказался, оставшись один. Под влиянием этой любви расцвела и Софья.
Ирина вспомнила, как отец с матерью стояли около зажженных свечей, держась за руки. Стояли торжественно, не видя никого рядом. Они будто слились в своих чувствах и были в таком состоянии, в котором Ирина их никогда еще не видела. Вспомнив это, Ирина снова задала себе вопрос: а сможет ли она так же полюбить, как полюбили друг друга ее родители? И что надо делать, чтобы не было душевной пустоты? Сейчас она вспомнила и свою любовь с Олегом. Но то, что она тогда чувствовала, оказалось лишь кратковременным миражом. Тогда какими качествами надо обладать, чтобы вот так, как ее родители искренне и глубоко принадлежать друг другу? Быть как бы единым организмом?
После случившегося с Олегом и разрыва с ним Ирина часто засиживалась с отцом в своей комнате. В такие вечера они говорил о разном, и Дмитрий Антонович часто повторял, что надо быть всегда честным, прежде всего с собой и со своими чувствами. «А может быть, эти требования и  являются главными?» - думала она.
В эту ночь Ирина много задавала себе разных вопросов, на которые не всегда находила ответы. Но это ее не волновало, так как она понимала, что на них не всегда может ответить и жизнь. Она понимала главное, которое заключалось в примере ее родителей и особенно ее отца, повидавшего немало всякого.
Долго не спал в эту ночь и Волков, продумывая завершение своего плана. Когда ему сообщили об установке взрывного устройства, он направился в комнату сына. Олег еще не спал. В комнате было накурено. На столе стояло несколько бутылок пива.
- Не спишь? - спросил он.
- Нет. Боевик интересный смотрю.
- Поговорить, Олег, надо.
- Говори.
- Но телевизор мешать будет. Разговор серьезный.
Недовольно поднявшись, Олег закрыл форточку и, выключив телевизор, спросил:
- Пива плеснуть?
- Плесни. В общем, кажется, пора ноги уносить отсюда. Но сначала ты должен кое в чем помочь мне.
- Я всегда готов. Говори, что надо сделать.
- Ты знаешь, что после смерти твоей матери я  сюда никого не привел. Но женщина, с которой я иногда встречался, у меня была.
- Это мне известно, - хмуро перебил Олег.
- Но тебе неизвестно то, как она обманывала меня. Недавно я узнал, что она путалась и с парнем, который заложил тебя следователю.
- Серый?
- Да. Он и сейчас встречается с ней.
- Но он же в бегах.
- Где-то здесь прячется. Бывает даже у нее на квартире, а завтра, вроде бы, встречается в квартире на Ямской.
- Нагло. За это надо наказывать, - наливая в бокал пиво, заявил Олег.
- Ты завтра понаблюдай. Как только увидишь Ларису Романовну, так сразу и позвони ее мужу  вот по этому телефону. Сообщи ему об этом, но не называй себя.
- А если Серый не придет? Я бы очень хотел его увидеть.
- Он придет обязательно туда после Ларисы Романовны. Но, если увидит тебя, то может и не пойти к ней. Надо сделать все так, чтобы тебя никто не увидел. А с Серым потом разберемся.
- Это проще всего, - согласился Олег.
- Тогда отдыхай. Я тоже пойду спать.
Однако уснуть Волков долго не мог. Он снова и снова прокручивал в голове план ликвидации Ларисы Романовны, которая представляла сейчас для него главную опасность. Придерживаясь своих правил меньше доверять, он не сообщил ей главных причин ликвидации Совелкина, который мешал чем-то одному из московских авторитетов. Он лишь сообщил ей, что тот требует большую сумму денег, которые нужны и им. Но кто знает, как она поведет себя дальше? Да и московский авторитет может повести себя по-разному. Поэтому лучшим вариантом посчитал Волков убрать и Ларису Романовну, и Серова. При этом убрать их, якобы, руками ревнивого мужа Ларисы Романовны, который появится у дома после взрыва. Развивая эту мысль, Волков даже продумал, как подложит пульт взрывного устройства в кабинет Никитину, и как этот пульт позднее обнаружат у него менты.
Представив этого полудурка оправдывающимся, он улыбнулся и, наполнив бокал коньяком, выпил. Вскоре Волков уснул и спал так, будто весь день занимался тяжелым физическим трудом.




19. СКОЛЬ ВЕРЕВОЧКЕ НИ ВИТЬСЯ

Проснулся Волков рано. Было еще темно, но он поднялся, оделся и направился в комнату сына. Тот еще спал, и Волков не стал его будить. Позавтракав, он стал собираться на работу, так как решил заполучить алиби и заручиться свидетелями на период проведения операции. Неожиданно вошел Олег.

- Ты что-то рано сегодня поднялся, - сказал он.

- Не спится, Олег. Всю ночь думал о Ларисе. Разве можно так обманывать?

- Не волнуйся. Муж сегодня ее воспитает так, что она на всю жизнь запомнит.

- Ты дома сиди и жди моего звонка.

- А может, лучше, чтобы я в институте был?

- Можно и так. Только после моего звонка сразу выходи. И не пропусти ее приход.

- Да понял я все еще вчера, - недовольно ответил Олег и пошел в свою комнату.

Оставшись один, Волков вспомнил все, что должно было сегодня произойти. Набрав номер телефона одного из выставленных наблюдателей возле штаб-квартиры, он выяснил у него  обстановку. Пока все шло по его плану. Это Волкова немного успокоило, и он выехал в офис. Тихомирова на месте не было. Дежурный доложил, что тот заболел и сегодня на работу не сможет прийти.
«Опять чекистские хитрости», - подумал Волков.

А в это время задержанные взрывники давали показания следователю Голикову о том, как выполняли заказ Волкова по закладке взрывного устройства. Они же сообщили и какой ему передали пульт для приведения устройства в действие. В эти же часы были задержаны и два частных охранника возле штаб-квартиры. После их признательных показаний они снова  с оперативниками Сомова были выставлены на те же места для продолжения наблюдения.

Вскоре появился возле квартиры Олег Волков. Прохаживаясь не спеша по улице, он ждал появления Ларисы Романовны, которую считал виновницей смерти своей матери и которую искренне ненавидел. Несколько раз Олег заходил в расположенный рядом бар. Наконец, любовница его отца появилась. Шла она быстро, в руке у нее была сумка. Но шла одна без Серова, а он так хотел увидеть и его. Видимо, решили входить в квартиру порознь, - подумал он и, набрав номер телефона, позвонил ее мужу. Сообщил, что Лариса Романовна находится сейчас на квартире по адресу: Ямская, 38 и ждет свидания со своим сожителем, он  посоветовал подойти и убедиться самому.

- А кто придет? - спросил тот.

- Придешь и сам увидишь, - ответил Олег и отключился.

- Совсем оборзела скотина! - взорвался Александр Александрович. Теперь он знал, что ему нужно делать. Он должен наказать их обоих за все страдания, которые перенес. Выйдя  из своей конторы, Никитин помчался  к указанному адресу. Остановившись напротив дома, в котором была штаб-квартира, он вылез из машины и сразу же был задержан оперативниками Сомова.

- За что? - возмутился Никитин.

- А ты не понимаешь? От глупостей тебя оберегаем, - ответил один из оперов.

- Они ведь тебя уже столько раз обманывали. Вот и сейчас хотят подставить. Сотовый свой дай мне. Потом узнаешь, для чего тебе недавно звонили. А сейчас поехали на квартиру для проведения обыска.

Никитин подавленно молчал. Голос Олега он узнал. А сейчас понял, для чего тот звонил. Возле дома их уже ожидал Игорь Бодров с понятыми и сразу же приступил к обыску в квартире.

Волков все еще оставался в неведении относили произведенных операций. Находясь у себя в офисе, он получил сообщение и от своего сына, доложившего о разговоре с Никитиным, и от наблюдателей, которые сообщили, что в квартиру вошел Серов. Тогда Волков не спеша достал пульт и, взглянув на часы, нажал на красную кнопку. Штаб-квартира находилась недалеко от офиса его охранного предприятия, но взрыва он не услышал.

Недоумевая и нервничая, он стал снова нажимать на пульт и вдруг увидел, как в кабинет вошел с какими-то людьми полковник Сомов. Направляясь к нему, Сомов был готов к любым неожиданностям и, когда Волков попытался выскочить из кабинета, мгновенно опрокинул его на пол. Оперативники вырвали из рук Волкова пульт и, заломив за спину руки, защелкнули наручники.

- Поднимайте, - услышал Волков приказание Сомова и. посмотрев в ненавистное лицо своего давнего врага, произнес:

- Ты ответишь за этот беспредел, Сомов! Я ни в чем не виноват!

- Думаю, отвечать придется тебе! За то, что ты рейдерством занимался, за то, что людей приказывал убивать. Ты не понимаешь, сколь многих достал уже своей безнаказанностью!

Повернувшись к своим сотрудникам, Сомов категорично добавил:

- В следственный изолятор его! Там знают, в какую камеру!
Волков почувствовал, что на сей раз влип основательно, и если взрывное устройство не сработало с помощью Сомова, то напахал этот опер, видимо, немало. Волков, разумеется, не ошибался. Услышав щелчок взрывателя, подполковник Васин дал сигнал находящимся в комнате спецназовцам, и те мгновенно выбили в стене подготовленное отверстие. Ворвавшись в квартиру, они защелкнули наручники на руках Серова и Ларисы Романовны. Все произошло настолько быстро, что та не сразу поняла, как оказались здесь оперативники. Отобрав у Ларисы Романовны сотовый телефон, подполковник Васин приказал осмотреть квартиру. Он понимал, что такие действия без понятых незаконны, но Васину надо было быстрее убедить Никитину в том, что она приговорена Волковым. Ему нужны были ее признания.

- Увидели, Лариса Романовна! Так что не надо со мной  играть в кошки-мышки. Понятых быстро! - показывая женщине взрывное устройство, распорядился он.
Затем в присутствии понятых начался тщательный осмотр комнат и фотографирование. Все это время Лариса Романовна с тревогой думала о лежащей рядом своей сумке, в которой находилось несколько ампул с ядом, которым она готовилась отравить Серова. На столе стояла открытая бутылка коньяка, в которую предполагалось вылить их. Все это время Серов не отлучался ни на шаг, хотя она всячески и старалась спровадить его хоть на минуту.

- Вы, конечно, можете молчать, Лариса Романовна. Но сумочку вашу мы сейчас осмотрим и сфотографируем все, что там находится, - продолжал Васин.

Высыпав содержимое на стол, он попросил одного из сотрудников сфотографировать и, снова обращаясь к Ларисе Романовне, добавил:

- Я очень прошу вас понять свое положение. Обыск в вашей квартире уже произведен, и одежда с париком, в котором вы были у Совелкина в номере во время его убийства, изъяты. Анализ этих ампул тоже даст необходимые результаты. Так что только - чистосердечное  и только сейчас, иначе - пожизненное!

Лариса Романовна молчала, вслушиваясь в каждое слово Васина, и в это время в квартиру вошел Сомов.

- Вот и встретились снова, Лариса Романовна. Правда, я обещал через неделю, а произошло раньше. Но это уже не мой просчет, а ваш. Продолжайте осмотр, Сергей Петрович, - обращаясь к Васину, приказал он. - Сейчас следователь прокуратуры подъедет. А я с Ларисой Романовной в другое место поеду.
Выезжая с задержанной в прокуратуру к Бодрову для проведения допроса, полковник Сомов преследовал цель разговорить Ларису Романовну и лишь после закрепления ее признательных показаний приступить к допросу Волкова.
В прокуратуре Бодров уже ждал их и, когда они вошли, включил диктофон.

- Присаживайтесь, - предложил он вошедшим.

- Давайте начнем с ваших данных. Фамилия, имя, отчество, - задавал он вопросы.

Отвечая на них, Лариса Романовна видела, как сидящий за другим столом мужчина заполнял протокол допроса.

- А теперь расскажите, почему вы оказались в квартире с человеком, который объявлен в розыск. Только очень прошу не объяснять это любовью. У нас много доказательств. Кстати, Сергей Тимофеевич Волков тоже задержан и находится в следственном изоляторе, - продолжал Бодров.

Однако Лариса Романовна молчала. И тогда вмешался Сомов:

- Вы что, не понимаете, что, прежде чем задерживать вас и вашего сожителя, мы собрали неопровержимые доказательства? Но самое главное, вас спасли от смерти, которую подготовил вам Волков, чтобы списать на  вас все, что вы делали по его указанию. Так что отвечайте на вопросы, которые вам задают. Если вы не поймете этого, то также, как и он, пойдете на пожизненное! 
Он достал фотографии взрывного устройства и, разложив их перед Никитиной, добавил:

- Посмотрите еще раз на то, что готовил вам ваш любовник. Чем быстрее вы заговорите, тем больше у вас шансов остаться в живых. Сегодня вас отправят в изолятор, а там без нашей помощи может произойти всякое.

После этих слов Сомова  задержанная, посмотрев на него, мрачно проговорила:

- От вас всего можно ожидать!

- Зачем вы так? Вас Виктор Семенович убеждает в единственно правильном поведении. Действительно только чистосердечное признание и сотрудничество с нами облегчит ваше положение в суде. Содержимое изъятых у вас ампул надежно изобличит вас.

- Что вы хотите от меня услышать? - спросила, наконец, задержанная.

- Расскажите, как готовили убийство Серова, и какое участие в этом принимал Волков?

- Волков очень боялся Серова. Видимо, поэтому и попросил меня убрать.

- Подробнее, пожалуйста. Он ведь попросил не потому, что вы были  любовницей и Серова.

- Конечно, нет. Вадим много знал того, чего ему не надо было знать. Вот и готовили всю эту комедию. Обещал, что после ликвидации Вадима уедет со мной за границу. А вместо забугорной жизни готовил загробную. Скотина!

- Вот и говорите! - поддержал Бодров.

Несколько минут Никитина рассказывала то, что Сомову уже было известно из записанных его сотрудниками разговоров. Расхождений не было. Правда, она попыталась скрыть свою предпоследнюю встречу с Серовым на квартире. Но Сомов вмешавшись, напомнил ей.

- Вам и это известно, - обреченно произнесла Лариса Романовна и добавила:

- А может, действительно лучше не скрывать ничего?

- Конечно, лучше.

- Тогда вам придется долго слушать.

- Совелкина тоже по указанию Волкова убили? - жестко перебил Бодров.

- Да, - без промедления ответила Никитина.

- За что?

- Он деньги большие просил. А Сергей Тимофеевич не хотел их давать, так как они были необходимы нам для выезда за границу. Сейчас я уже и не знаю, верить этому или нет.

Ее взгляд приобрел отсутствующее выражение. Бодров, не ослабляя напора, задал очередной вопрос.

- Расскажите подробнее об убийстве Совелкина.

Рассказав, как тот начал приставать к ней, Никитина сообщила, сколько ампул вылила в бутылку с виски. Как уложила его в постель в полной уверенности, что все проделала точно.

- А почему одежду, в которой приходили, не уничтожили? - уточнил Бодров. 

- Считала, что все сделала чисто. Да и Сергей Тимофеевич убедил меня в том, что вскрытие показало естественную смерть. Сейчас я, конечно, понимаю, что от муженька моего надо было спрятать одежду. Но об этом уже лучше не вспоминать.

- Денег много получили за убийство Совелкина? - вмешался молчавший до этого Сомов.

- Деньги, деньги… Не дал он мне ни копейки. Сказал, что они потребуются за бугром. Говорил одно, а уже тогда задумывал, как избавиться от меня, - в бессильной злобе ответила та.

- С кем из областной администрации встречался Сергей Тимофеевич? - спросил Бодров.

- Друзей у него было много. Особенно в милиции. А из областной администрации несколько раз был у него дома заместитель губернатора Козин Савелий Федорович. С ним  иногда Сергей Тимофеевич и обговаривал дела по переоформлению собственников предприятий. Этот Козин всегда пил много…

- Не будем отвлекаться, Лариса Романовна, - перебил Бодров, - Давайте подробнее продолжим про Козина.

Около часа Никитина рассказывала, как выполняла  указания Волкова о ликвидации некоторых руководителей, подчеркивая при этом и роль заместителя губернатора Козина. Память у нее была хорошая, и она называла даты и фамилии с такой точностью, будто это все было вчера. Писавший протокол следователь едва успевал фиксировать ее показания.

- Как лоха, меня обул! И сожительствовал со мной, и моими руками убирал многих людей, и деньги лопатой греб, а со мной копейками рассчитывался! И меня же на тот свет пытался отправить! Какая же я дура!

После этих слов Бодров заметил как изменилась Никитина. Взгляд ее опустел. Будто погружалась она в депрессию. С каждым произнесенным словом ее голос становился  все тише и тише. Бодров  взглянул на Сомова, и тот, показав глазами на дверь, дал понять, что согласен прервать допрос.

После подписания протокола допроса Никитина была отправлена в изолятор. Несколько минут Бодров и Сомов молчали.
Первым заговорил Бодров.

- По вашим оперативным материалам всех задержали? - спросил он.

- Почти. Но работы предстоит много, - ответил Сомов. - Когда начнем допрос Волкова?

- Пусть ночь посидит, подумает. Надо все, что наработали, сегодня перечитать. Волчара не Лариса Романовна. В признанку не пойдет, да и подключит для своей защиты многих.

На следующий день Сомов с утра докладывал Глазеву подробности задержания Волкова и его  подельников. Была суббота. Глазев во время  доклада почему-то был в плохом настроении и не скрывал этого. Не выдержав, Сомов  спросил:

- Владимир Степанович, что-то не так?

- Все так. Но меня Козин уже задергал. Несколько раз звонил и даже требовал освободить Волкова.

- Видимо, боится, что сдаст его Волков, - заметил Сомов. - Поводим за нос обоих! Используем и показания Никитиной и еще кое-кого. Задержали вчера около десяти человек, но, думаю, этим не ограничимся. Некоторые успели в бега податься.

Глазев понимал, какую огромную работу провел его подчиненный. Но он боялся, не окажется ли она смазанной оборотнями, которые уже зашевелились.

- Ты до понедельника успеешь по мерам пресечения?

- Да. Сейчас убежден окончательно в том, что кроме  содержания под стражей другого не будет. Сегодня с Волковым будет встречаться Игорь Борисович. Я тоже поприсутствую. Конечно, попытки помешать расследованию будут, так как у многих рыльце в пушку. Я не пойму позицию ФСБ. Контора серьезная, а им, вроде, никакого дела нет до коррупции. Что они разве не знают о связях Волкова? С ним же работает Тихомиров? Складывается впечатление, что на все это они смотрят сквозь пальцы.

- Не все так просто, Виктор, - отведя глаза в сторону, проговорил Глазев. - Я знал, что Волковым они занимались давно. Для этого и ввели к нему в охранное предприятие своего человека. Но Волков ему не всегда доверял, потому что Тихомиров иногда путал его карты.

- И ты не мог мне раньше сказать об этом?

- Не мог, Виктор. Не мог. Этот Волчара сразу бы почувствовал. Лучшим вариантом оставался стереотип топтать прошлое и не использовать того, что они наработали. Наработали они тоже немало в оперативной игре с Волковым. Особенно по коррупционным делам.

- Но какой ценой, - возразил Сомов.

- Что касается Совелкина, они не знали планов Волкова. Поэтому тот и смог его так легко убрать. Но думаю, жалеть об этом не стоит.

- Так, значит, они были в курсе всех моих комбинаций?

- Не всех. Но многие подстраховывали. Особенно комбинации с Серовым. После его признаний, касающихся Олега Волкова, он сразу попал под их контроль. И, если бы повел двойную игру, мы бы с тобой узнали об этом.

- Кстати, насчет Серова я тоже хотел поговорить. Парень помог нам хорошо, и нам тоже надо помочь.

- Посмотрим. Ты-то что предлагаешь?

- От дела с Олегом и от побега его не отмажешь. Но - ограничиться условным наказанием! - категорично предложил Сомов.

- Так и будет, - улыбнулся Глазев. - То, что услышал от меня о параллельной работе комитетчиков забудь.

- А я ничего и не слышал. Но мне пора в изолятор.

Когда Сомов вошел в комнату для допросов, Волков уже был там. Сидел он перед Бодровым с обиженным видом, положив ногу на ногу.

- Только начали допрос, а он уже обвиняет нас в злоупотреблении служебным положением, - усмехнулся Бодров.

- Наверное, несладко в камере. Я прав? - обратился Сомов к Волкову.

Тот промолчал.

- А напрасно. Вести себя, Сергей Тимофеевич, надо по-другому, - продолжал Сомов.- Сейчас ваши дружки вам не помогут. Поэтому рассчитывать придется только на себя. Вам покажут протоколы допросов многих арестованных, и если потребуется, будут проведены очные ставки. А, может, сейчас Ларису Романовну сюда привести. Она так хочет встретиться с вами и напомнить кое о чем.

- Уберите этого мента! - заорал, не выдержав, Волков. - И запишите в протокол, что отвечать без адвоката я не буду. Ведите в камеру!

В этот день Волков, сославшись на поднявшееся давление, отказался выходить из камеры. Однако работы у следователей и оперативников было немало и без него.

Вечером, освободившись от допросов, Голиков направился на квартиру к Светлане. Днем он позвонил ей и сообщил, что придет. Встретила его Светлана грустно.

- Ты чего такая? - обняв ее, спросил Виктор.

- Волновалась все эти дни за тебя, - вздохнула она и отвела в сторону глаза.

- А ты, что, знала, чем я занимался эти дни?

- Знала кое-что.

- От кого? И вообще, кто ты такая?

- Хорошо, кое-что скажу. Теперь можно. Я не та, за кого себя выдавала.

- Я заметил это сразу. И кто же ты на самом деле?

- Лейтенант ФСБ из соседней области. Мне поручили подстраховать сотрудников вашей прокуратуры от возможного внедрения людей Волкова. Сказали, что особенно в опасности находишься ты. Вот я и согласилась.

Она еще что-то хотела сказать, но, повернувшись к нему спиной, замолчала.

- Ты замужем? - первым нарушил молчание Виктор.

- Нет. А теперь после встречи с тобой долго не найду себе мужа.

- Почему?

- Потому что все получилось не так, как я хотела. Теперь ты знаешь, что у нас были всего лишь служебные обязанности. Завтра я возвращаюсь в свою область, и больше мы, видимо, никогда не встретимся.

- Это зависит от нас. Мне, например, казалось, что между нами было и кое-что другое. Хотя, возможно, и не было, потому что ты ловко гасила мои чувства.

- Но и ты однажды предпочел, чтобы я осталась с Тихомировым, а не с тобой,  хотя с ним у меня были только служебные отношения, - обиженно высказала упрек Светлана.

- Так он, что, тоже в вашей конторе работает? - удивился Виктор.

- Работает. Работает. Но об этом лучше не говорить.

- Ну и что сегодня мне делать? Я ведь так много хотел тебе сказать.

В его голосе Светлана уловила тоску и боль. Она взяла его руку в свою, и неожиданно предложила:

- Так говори. Другой возможности, может, и не будет.
На ее губах заиграла улыбка.

- Я люблю тебя и очень хочу, чтобы мы были всегда  вместе.
Проговорив это, Виктор обнял Светлану, и она первая коснулась его губ. Ее поцелуй казался ему необыкновенно страстным, будто Светлана, впившись в его губы, хотела того же, о чем он давно уже так мечтал. Он чувствовал в своих руках ее трепетное, женское, гибкое и сейчас такое покорное тело, отчего весь окружающий его мир исчез, оставив их одних…

В эту ночь Голиков остался у Светланы. До утра они о многом договорились, а в воскресенье он снова был в прокуратуре. Подготовив необходимые материалы для избрания судом меры пресечения всем задержанным, он освободился только к вечеру и сразу помчался к Светлане.

На следующий день суд вынес в отношении всех задержанных, кроме Серова, постановление о содержании их под стражей. Вечером об этом было объявлено по телевидению. Заместитель губернатора Козин впервые в жизни был напуган по-настоящему. Он знал, что до дела с Волковым война с коррупцией ограничивалась лишь разговорами и отдельными позиционными боями с мелкотой. Против себя чиновники не воевали, объясняя это тем, что коррупция имеет много причин. Объясняли так, чтобы меньше заострять внимание на той опасности, которую представляет коррупция для государства. И только сейчас Козин думал, коснется его это или нет? Областное телевидение сообщало: «Задержанная банда преступников на протяжении многих лет занималась рейдерством. Отбирая у собственников предприятия, бандиты применяли и шантаж, и угрозы, и убийства. Также совершались убийства пенсионеров и их родственников с целью завладения квартирами. Благодаря огромной работе сотрудников УВД и прокуратуры была задержана главный врач станции скорой помощи Никитина, которая готовила убийство очередной жертвы. В ходе широкомасштабной операции был задержан организатор банды и многих убийств, бывший сотрудник правоохранительных органов Волков. Задержано и около десяти членов этой банды. Некоторые их них уже дали признательные показания…»
Козин вздрогнул, когда увидел на экране Никитину, которая несколько раз видела его в коттедже Волкова. Сейчас он очень боялся ее откровений. Особенно откровений о квартире убитых пенсионеров. Однако та коротко мелькнула и исчезла, и это немного успокоило его. Выключив  телевизор, Козин наполнил бокал коньяком и, не закусывая, выпил. Он снова вспомнил, как говорил с председателем суда о мере пресечения Волкова, и как тот, отводя глаза, отвечал, что ничего на этот раз не может сделать.

«А может быть, с губернатором поговорить», - подумал он.

С прежним ему было легко решать такие проблемы, но недавно того сменил новый. Правда, его жене он организовал приобретение акций сбербанка, которые будут давать приличные дивиденды. Но как поведет себя губернатор в ситуации с Волковым, он не знал.

Смотреть на Козина было противно. Взгляд опущенный, да и стоял он, будто уже выслушал приговор суда. Таким его увидела вошедшая жена.
- Ты чего? - встревоженно спросила она.

- Сергея Тимофеевича арестовали.

- Ну и стоит ли из-за этого так переживать. Подержат и выпустят. У нас сложилась система, при которой многие воруют или берут взятки. У него друзья такие, что обязательно помогут. Свои своих не бросают.

- Не все так просто. Кое-что и меняется. Поэтому и милиция так распоясалась, что лучше не связываться с ней.

- А ты и не связывайся. Для этого губернатора надо натравить. Он должен  твое добро помнить. На него и перекинь.

- Не знаю, не знаю. Видимо, придется завтра в нашу больницу лечь. Переждать. Время - лучший лекарь. А у меня действительно сердце пошаливает.

- Тебе виднее. Но, на всякий случай, деньги со своих книжек перебрось на мои. Так будет лучше.

- Рано списываешь, дорогуша! - вздыбился Козин.

- Не дергайся! В этой жизни всего можно ожидать, - остудила его жена. - Ты о себе думай, а Волкова менты сожрут обязательно!

Жена Козина за эти дни наслышалась, конечно, немало о работе оперативников и прокуратуры, которые, не потеряв ни одного человека, обезвредили банду, державшую многих в страхе. Об этом в городе только и говорили, хотя, разумеется, и не представляли себе, каким трудом это было достигнуто.
Особенно изнурен и измотан был Игорь Бодров. Держа все нити расследования в своих руках, он присутствовал на многих допросах и обысках. Встретился он и с Серовым. Поблагодарил того за помощь, а потом, улыбнувшись, спросил:

- На свадьбу-то пригласишь?

- Если меня не посадят, то, как только, так - сразу, - ответил тот.
Что ж, похоже, у Серова в личной жизни все будет нормально, подумал Игорь.
В эти горячие деньки у Дмитрия Антоновича был день рождения. По сложившейся традиции в субботу после обеда Игорь с женой и дочкой пришли к нему в гости. Шли они пешком. На том настояла Аллочка. Шли, любуясь погодой. Была середина декабря. Лучи солнца пробивались сквозь редкие облака, золотя верхушки деревьев, покрытые белым инеем. Ветра почти не было, и холодный, но не очень морозный воздух был неподвижен. Выпавший недавно снег поражал  своей белизной. Казалось, обычный снег, который он видел уже около тридцати зим. Но сейчас его холодная белизна воспринималась им по-разному. В солнечном сиянии снег вызывал радость, от чего в душе возникало щемящее ощущение счастья. Но там, где снег находился в тени, таилась непонятная тоска.
Идя рядом с женой и дочерью, Игорь пребывал в раздумьях и даже не отвечал на их вопросы. Улицы были пустынны. Игорь продолжал размышлять о делах, которыми занимался несколько месяцев и сейчас радовался успешному их завершению. Лариса Романовна Никитина призналась по всем эпизодам своего участия в делах Волкова. Но тот даже на очной ставке с ней так ни в чем и не признался. Правда, Игоря Бодрова это не беспокоило. Доказательств было столько, что никакой адвокат спасти его уже не мог.

Заместителю губернатора Козину в больницу ложиться не пришлось. Заслушав подробный доклад Глазева о его участии в делах Волкова, губернатор предложил тому уволиться, после чего жена Козина подала на развод. Оказавшись в одиночестве, он, не дождавшись окончания расследования, умер в окружении пустых бутылок.

Уволены были из областного управления внутренних дел заместитель начальника службы собственной безопасности и начальник лицензионного отдела, который с помощью Волкова успел построить для себя коттедж. Освобождены  от занимаемых должностей и некоторые другие сотрудники.

Все это вселяло надежду у Игоря на то, что наконец-то приходит здравый смысл, который когда-то, возможно, победит и коррупцию. Но сколько для этого надо упорства и настойчивости! Игорь знал, что самая великая и трудная победа из всех, какие человек способен одержать в своей душе, это - обретение надежды. Человек должен не предаваться бесплодным мечтаниям, но добиваться ясных и конкретных целей. А свою цель Игорь выбрал уже давно. Эта цель заключалась в борьбе со злом. Особенно с коррупцией, о которой так много говорили, но в отношении которой так мало принимали практических мер. Он еще припомнил, как говорил на одном из совещаний, что коррупция рождена неконтролируемой народом властью, которая использует коррупцию в своих личных интересах. Завоевав экономику при помощи чиновничьего произвола, коррупция активно полезла и в политику. Ущерб, который наносится коррупцией обществу и каждому человеку, неисчислим. Однако к коррупции привыкли, как к чему-то обычному. На совещании он еще сказал, что тлетворный дух коррупции особенно наносят вред молодежи, которая теряет нравственные ориентиры. Забывает то, чему их учат родители. В их души и умы проникает двойная мораль, при этом криминальные задатки и навыки выходят на первый план.
Во время этих размышлений дочь несколько раз бросала в отца снежками. Но Игорь не реагировал на ее шалости, и жена, видя это, отвлекала дочь.

- А почему нельзя? Папа ведь не на работе, - капризно возражала та.

- Вот придем в гости, тогда папа будет в полном твоем распоряжении, - обещала ей мать.

Вскоре они входили в квартиру отчима, который  встречал их вместе с Софьей. Глядя на родителей, Игорь вспомнил когда-то прочитанные слова: если мужчину сравнить с бриллиантом, то для блеска всех его граней нужна хорошая оправа. Только рядом с умной женщиной мужчина может проявить себя во всем блеске. Игорь знал, что нравственные принципы отчима были настолько строги, что никак не вписывались в нынешнее время. Но он знал и то, что его мать, Софья Петровна всегда дополняла его достоинства собственными, заодно продлевая своим бурным характером его жизнь.

- Расхомутался с Волковым? - поздоровавшись, спросил Дмитрий Антонович.

- Ты что, батя! Работы столько! Но сколько веревочке не виться, конец приходит…

- Опять о делах! - возмутилась Софья. - Сегодня такой день, а они снова о своем! Аллочка, ты-то хоть останови их!

- А ну перестаньте! - потребовала та, заставив всех улыбнуться.
«Вот в этом и заключается жизнь!» - подумал Игорь.

Ему захотелось сейчас успокоиться от тех волнений, в которых он находился и просто почувствовать себя нужным этим людям. Как бегун, он мечтал о «втором дыхании». И это второе дыхание пришло к нему от стоящих рядом с ним близких людей.

За столом Игорь выпил рюмку коньяка, не разобрав ни аромата, ни вкуса. В первый раз в жизни ему даже захотелось опьянеть, раскрепоститься и высказаться о том, что его беспокоило последнее время. Рядом с ним сидела его жена Лена и, будто понимая состояние Игоря, посматривала на него. В ее ласковых доверчивых глазах плескалась материнская ласка, и Игорь снова подумал: «Вот в этом и заключается жизнь».