гпитвк10-12

Герман Дейс
Глава 10

Столица Уругвая встретила братьев по-уругвайски: важные чиновники в помпезных формах, ленивые работники среднего звена и полные бездельники низшего сословия типа носильщиков, вызывальщиков такси и парковщиков. На их фоне сильно выделялись путаны, шустрые гибкие девицы, готовые за пятьдесят евро тут же, возле конвейера для выдачи багажа, по-свойски обслужить клиента, дотащить его барахло до стоянки такси (автобуса), свистнуть водилу и минут пять махать обеими руками на прощание.
Гарри с Дадли, как заправские волшебники, умели обходиться и без багажа, и без такси. Путаны их, как истинных прижимистых сынов Туманного Альбиона, не интересовали. Тем не менее, услугами местного общественного транспорта они решили-таки воспользоваться. Потому что волшебство – волшебством, но на хрена исстрачивать его ресурс на такую мелочь, как десять евро в пересчёте на национальную валюту одной из латиноамериканских республик?
Гарри, в своё время отучившийся на курсе магической лингвоадаптации в любой среде, мог легко осваивать всякий незнакомый язык в течение пяти минут после пребывания в той или иной стране, за исключением Китая, Исландии, Буркина-Фасо и России. Дело в том, что эта долбанная Роулинг постоянно мешала Гарри учиться так, как следовало нормальному ботанику. Вот он и пропустил семинары с волшебными рецептами моментальной вербальной абсорбции языков вышеупомянутых стран, сражаясь то с ядовито-козявчатым змеем, шифрующимся под благовоспитанного племянника самого Министра магии Корнелиуса Фаджа, то с этим выдающимся говнюком волшебной современности, Воланом-де-Мортом, то с фрайером пожиже типа Сириуса Блэка. Если честно, то Гарри не сильно заботился пропущенными семинарами по Китаю, Исландии, Буркина-Фасо и России, поскольку не предполагал очутиться ни там, ни там. Но не тут-то было. Однако обо всём по порядку.
- Блин, целых десять евро, - продолжал кусочиться литературный герой детско-юношеской литературы двух последних десятилетий по поводу дороговизны проезда в уругвайском общественном транспорте. – Да в Лондоне на крыше автобуса можно целый день бесплатно кататься!
- Сделавшись невидимым, - флегматично возразил Дадли. – Кстати, где ты выучился так чесать по-уругвайски?
- По-кастильски, придурок, - огрызнулся Гарри, - надо было в своё время посещать все лекции с семинарами, и сам бы шпрехал и по-уругвайски, и по-бразильски, и по-аргентински (15) .
- Да ладно, не подкалывай, - миролюбиво хрюкнул Дадли, - меня, сам понимаешь, некоторые семинары не интересовали. Зато…
- Заткнись, - оборвал его Гарри, - я думаю…

И, пока Дадли пялился на экзотические виды в окно автобуса, Гарри злобно прикидывал свою популярность в деле экономии реальных денег на текущие расходы.
«Какая на фиг экономия в этой занюханной стране, где обо мне, наверно, толком не знает ни одна собака? - думал он. – А, может, и знает, но не узнаёт по теперешней внешности? Надо будет, чёрт побери, представиться. Типа, зайти в какое-нибудь казино и важно этак – я Поттер, Гарри Поттер. Ну, как этот сраный Бонд. Зайдёт, представится и все сразу вокруг него так и начинают суетиться. Крупье придерживает коленом колесо, чтобы выпадали поставленные знаменитым британским шпионом номера, банкомет тащит из рукава нужные для выигрыша коммандера карты, и даже этот, который рулит костями, применяет в игре утяжелённые в пользу агента 007. И тут ему мартини с водкой, и бабы, и всякое прочее. А фигли? Попробуй не угодить и – тотчас угодишь в раздачу по статье «Лицензия на право убийства». Да…»
Думая так, Гарри понимал, что слегка утрирует. Так, от зависти к этому сраному Бонду. Потому что тот в своей жизни от неё самой хапнул гораздо больше, чем бедный Гарри.
- Ну, что-нибудь надумал? – поинтересовался Дадли. – Подъезжаем.
- Подъезжаем – куда? – брюзгливо спросил Гарри.
- К «Хилтону», - ответил Дадли.
- Ладно, сойдём и поищем гостиницу подешевле, - решил Гарри.
- Ну, ты даёшь! – взмахнул руками Дадли. – Если жаль своего волшебства, давай я из своих запасов наколдую чемодан местных песо.
- Не стоит, - решительно возразил Гарри. – Ведь может сложиться такая ситуация, когда нам понадобится совокупная сила двух запасов волшебных навыков.
В общем, как возразил – так словно в воду глядел. Но и об этом в своё время. А в текущий момент они с Дадли покинули автобус, Гарри свистнул какого-то пацана, нагрузил его дорожной сумкой, где лежали их общие с Дадли вещи, и велел пацану вести себя к самой дешёвой гостинице Монтевидео.
- Это далеко, сеньор! – воскликнул пацан. – Надо брать машину!
- Обойдёшься, - буркнул Гарри и сотворил некий пасс, дающий пацану возможность не чувствовать усталости по пути на окраину столицы Уругвая. А Дадли незаметно заколдовал время в сторону ускорения по теории относительности Эйнштейна и путь в сторону сокращения по методу Римана.

В гостинице братья перекусили, а потом, не обнаружив в интернете достаточно подробной информации о деле первого ограбления, совершённого неким доном Кумарилья, потащились в центральную библиотеку. Где засели за специальный агрегат и принялись «листать» периодику той поры. Листая, Дадли засёк шоколадного служителя, положившего на них с Гарри глаз.
- Шпионить за нами? – рявкнул Дадли, схватив шоколадного за шкирку. А так как Дадли слегка телепортанулся, то шоколадный чуть не обделался.
- Никак нет, сэр! – на хорошем английском ответил служитель. – Только всем жить надо?
- Нельзя ли популярней, - слегка смягчился Дадли.
- Я заметил, вы интересуетесь местной криминальной хроникой? – снова спросил шоколадный.
- Интересуемся, - не стал спорить Дадли.
- У меня, знаете ли, нюх, - двусмысленно намекнул служитель.
- Короче, - велел ему Дадли.
- Всего двадцать евро, сэр, и я дам вам карточку одного местного частного детектива, который разрулит все ваши проблемы за те же двадцать евро за час работы! – разродился шоколадный. – Но сначала двадцать евро – мне. Или тридцать американских долларов.
Дадли посмотрел на Гарри, Гарри соорудил мысленный взор в свою волшебную интуицию и согласно кивнул. Одновременно дав братцу взглядом понять, что платить будет Дадли.
- Да ладно, - пробурчал Дадли и расплатился со служителем. Тот отдал карточку способного детектива и испарился.

Детектив жил недалеко в собственном доме колониального стиля на улице Оранжевых Тюльпанов, распустившихся в день воскрешения святой Агнии. Братья тормознули возле массивных ворот, украшенных табличкой с названием улицы, номера дома и погонялом специалиста. Погоняло кого-то напоминало.
- Антонио Сомбрерос, - пробормотал Дадли, - мне сразу, ещё в библиотеке, показалось, что я где-то слышал это имя…
- Вообще-то, здесь и в карточке написано: Антонио, Хуан, Розарио, Куанталупе-Сомбрерос, - педантично возразил Гарри и ткнул кнопку звонка.
- Здравствуйте, сеньоры, - подозрительно быстро высунулась из калитки донельзя загорелая физиономия, украшенная издевательской эспаньолкой, - вы ко мне?
- К вам, - по-кастильски ответил Гарри, - если вы, конечно, тот, чьи реквизиты…
- Да, это мои реквизиты, - ответил хозяин загорелой физиономии и, соответственно, эспаньолки. – Прошу!
Антонио, Хуан и так далее распахнул калитку пошире и гостеприимно махнул в сторону сторожки, прилепившейся к капитальной каменной ограде в виде некоего монументального склепа с игрушечной верандой и крошечным цветником перед ней
- Я не понял… - начал Гарри, меряя взглядом расстояние до дома и до сторожки. Ему сразу не понравилась стремительность, с какой якобы хозяин шикарного дома встретил прибывших.
- Всё верно, - утешил гостя Антонио Сомбрерос, - я – всего лишь управляющий имением сеньора Гальдоса, заодно сторожу усадьбу и слежу за лужайкой. Параллельно держу…
Абориген указал на склеп.
- …Детективное агентство. Живу здесь же, а вывеску на воротах поменял с хозяйской на свою. С разрешения, разумеется, хозяина и за соответствующую плату.
- Пошли отсюда, - по-английски буркнул Дадли, - тоже мне, многостаночник хренов…
- Не извольте беспокоиться, сэр! – встал грудью сеньор Сомбрерос. – Удовлетворю все ваши розыскные нужды по высшему разряду!
Теперь он говорил на отличном английском.
Гарри снова соорудил внутренний взор в свою волшебную интуицию и возразил также на языке Свифта и его персонажей:
- Ладно, воспользуемся услугами этого мистера. Тем более за наколку уплачено…

Изнутри склеп выглядел довольно уютно. Две комнаты, раздельный санузел и даже небольшая кухня. Сеньор Сомбрерос провёл братьев в комнату поменьше, оборудованную соответственно его детективной занятости, там предложил присесть и рассказать о своём интересе.
- Нас интересует любая информация о Хосе-Антуане доне, мать его, Ичеа-чеа-Кумарилья ибн Мокасина, - не стал тянуть вола за хвост Гарри. – Плюс все подробности о казне третьего рейха, вывезенной в своё время в Монтевидео.
- Что ж, - также не стал кочевряжиться детектив по совместительству, - начнём с казны третьего рейха. Вы имеете в виду ту казну, которую якобы выкупил у её последнего хранителя за приданное этот проходимец Ичеа-Чеа?
- Именно, - радостно ухнул Дадли, а затем одобрительно добавил: - Похвальная осведомлённость.
Все говорил по-английски, поэтому проблем в коллективном общении не предвиделось.
- Но вы всё это знаете на память? – не преминул усомниться Гарри. Ещё бы ему не усомниться: услышав столь неожиданный вопрос, сеньор Сомбрерос даже не дёрнулся в сторону своего компьютера, но ответил так, словно заранее предвидел интерес посетителей.
- Понимаю ваши сомнения! – взмахнул руками хозяин уютного склепа. – Однако и о казне третьего рейха, и о судьбе мерзавца дона Кумарилья в Уругвае знает любая домохозяйка.
- Что вы говорите? – неприятно удивился Гарри. А то: каждая чумазая домохозяйка знает такое, чего не знает он, знаменитый Гарри Поттер.

Глава 11

- Господа! – снова взмахнул руками местный детектив. – Я беру в час тридцать американских долларов. Или вы предпочитаете рассчитываться фунтами стерлингов?
- Пусть будут доллары, - буркнул Гарри.
- Предоплата – сто долларов. Вы пока приготовьте деньги, а я сварю кофе.
- В общем, недорого, - прокомментировал Дадли и полез за бумажником. Он знал, что платить придётся всё равно ему, потому что Гарри с возрастом обещал превратиться в патологического жмота.
Он расплатился, местный детектив самым крохоборским способом (вплоть до минут) засёк время, все уселись за кофе, а хозяин склепа принялся повествовать.
И получилась такая картина.
Что касаемо казны третьего рейха.
В общем, не было никакой казны. Во всяком случае, в том виде, в каком она представлялась всяким авантюристам и энтузиастам, привыкшим, не сходя с дивана, искать копи царя Соломона, янтарную комнату или горшок с империалами купца первой гильдии Гордеева. А было два контейнера барахла, с большими предосторожностями вывезенные из Германии в 1945 году на подводной лодке в Латинскую Америку. За контейнерами прицепилась молва, будто они набиты всякими дорогостоящими драгоценностями, но миф скоро рассеялся. Но сначала контейнеры оказались в известном доме на окраине Монтевидео, потом в них завелись крысы, а затем главному хранителю данной казны пришлось вызывать местного специалиста по грызунам.
В общем, вызвали.
Специалист залез в один контейнер, потом в другой, передушил там крыс, получил деньги за работу и был таков. То есть, таковым ему быть позволила чисто немецкая пунктуальность.
Иначе говоря.
С крысами в казне третьего рейха не стал бы мириться ни один чистоплотный ариец. И самим со всякой грызущей сволочью им разбираться не позволила бы их педантичность, потому что кто-то должен хранить казну, а кто-то – душить крыс. А так как своего специалиста хранители казны известно чего привезти не догадались (или не смогли в силу ограниченности места на подводной лодке), вот им и пришлось обращаться к местному. Какового местного, выдав ему за труды щедрое вознаграждение, немецкие иммигранты собирались пришить в публичном доме, куда абориген собирался (по его словам) отправиться после работы.
То есть, общий план по ликвидации крыс, а затем и самого ликвидатора пунктуальные немцы разработали за три дня до того, как вызвали известного специалиста. Затем стали работать над деталями: изучили нравы ликвидатора, нарисовали общую схему его перемещений, изучили методы работы и даже составили досье на его любимую путану, некую Лауру-Марию Винта-Парделио. Затем, когда специалист приступил к работе, немцы на словах выпытали у него план его дальнейших (после работы) мероприятий. И выяснилось, что специалист собирается посетить (как уже говорилось выше) бордель. Ну, да, тот самый, где в поте лица своего трудилась красавица Лаура-Мария, не слезая с тамошней доски почёта, как ударница горячего цеха.
«Эх, и оттянусь я сегодня на своей Лауре! – орал из контейнера специалист, гоняясь за очередной крысой. – Целую неделю у неё не был! Чёрт бы побрал конкурентов и тёщу! То работы нет, то у тёщи на огороде завелись термиты. Зато сегодня…»
 «Сегодня вечером после 21.00 по местному времени, - поправляли расходившегося мастера пунктуальные немцы. – Именно к этому времени вы обещали закончить с работой».
«Яволь, фашистские морды! – продолжал веселиться ликвидатор. – Так что полдесятого я точно буду на своей Лауре! Уж сегодня ей придётся пахать до утра, потому что я сегодня зол и буду при деньгах. Восемь оргазмов моей милочке обеспечено, факт!»
 «Точно восемь?» - переспрашивали педантичные немцы.
«Точнее не бывает! – орал специалист своего дела. – Я себя знаю!»
 «Точно знаешь?» - не отставали упёртые немцы.
«Точнее не бывает, клянусь всеми святыми мучениками и всей святой католической церковью!» – вопил мастер.
Немцы переглядывались и бежали к старшому, корректировать план по «уборке» ненужного свидетеля. Там они сверялись с предыдущими записями, смотрели планы и писали последнее руководство к действию. Где чёрным по белому предписывалось двум немецким товарищам из бывшего СС проникнуть в комнату номер тридцать один на втором этаже в муниципальном борделе имени кающейся Магдалины на улице Симона Боливара (16)  и задушить сеньора Пенделозу (специалиста по крысам) шнурком от корсета путаны между третьим и четвёртым оргазмом вышеозначенной. Ориентировочно, в четверть второго ночи такого-то числа такого-то года. Одновременно рекомендовалось оглушить путану принесённой на дело специальной дубинкой. А шнурок от корсета, после удушения сеньора Пенделозы, вложить в руки путане. Таким образом создав видимость бытового убийства на почве сиюминутной ссоры по поводу чего бы то ни было.
Сначала всё шло как по маслу. Сеньор Пенделоза получил расчет и уехал на своём велосипеде в бордель. За ним на двух спортивных велосипедах, предварительно облачившись в форму подгулявших французских матросов торгового флота, поехали немецкие товарищи из СС. Они поднялись в комнату номер тридцать, каковую комнату вместе с тамошней путаной заказали на определённое время заранее, и приготовились ждать, двусмысленно пообещав путанее всё остальное потом, а пока привязав её к кровати и заткнув рот гигиенической салфеткой. Затем немецкие товарищи проковыряли с помощью сверхпрочного немецкого сверла фирмы Золинген стенку, отделяющую их от номера тридцать один, и стали педантично считать оргазмы. Одновременно немцы развернули походную рацию и стали передавать шифрованные группы цифр шефу, засевшему на окраине Монтевидео в известном доме.
И тут, как раз по окончании второго оргазма, случилось непредвиденное даже дотошными товарищами из бывшего СС. Надо сказать, бордель имени кающейся Магдалины располагался недалеко от участка сельвы, кругом в районе борделя росли всякие деревья, а на них любили устраиваться всякие приматы. А приматам мужского пола нравилось сидеть напротив распахнутых окон борделя и заниматься онанизмом. И если гостям столицы Уругвая из Европы и северной Америки такое поведение братьев наших меньших (или, если верить старику Дарвину, старших) было по барабану, то более темпераментные аборигены сильно горячились, глядя на подобное безобразие. Тем более кощунственное, что кому позволено портить удовольствие провести время вне семьи, за которое заплачено кровными и в ущерб семейного бюджета?
Короче говоря, после второго оргазма сеньор Пенделоза не вынес присутствия за окном комнаты борделя своего дальнего сородича, занимающегося известно чем. Вышеупомянутый сеньор сорвался со своей сеньориты и выбежал на улицу почти в чём мать его родила. За ним выскочило до дюжины земляков, и все они принялись трясти араукарию, растущую рядом с борделем. И трясли её до тех пор, пока гадский обезьяныш не убрался восвояси.
«Цвей, ноен, ахт, зибен, - торопливо бормотал один немецкий товарищ, отстукивая ключом срочное донесение шефу об изменении ситуации, - ейн, фюнф, зибен, дрей…»
Второй немецкий товарищ тем временем придерживал путану, рычащую от нетерпения посмотреть происходящее за окном. А там группа аборигенов, одетых так же легко как сеньор Пенделоза, принялась праздновать очередную победу над обнаглевшей природой. Сначала они потребовали у хозяйки борделя шампанского, потом начали запускать фейерверки и палить из всякого подручного оружия. К ним стали присоединиться праздношатающиеся граждане и вскоре небольшое торжество по поводу известной победы стихийно вылилось в несанкционированный карнавал. Карнавал длился неделю. И вот во время него – пока немецкие товарищи переписывали план по «уборке» нежелательного свидетеля и судились с путаной, которая пропустила начало карнавала, – сеньор Пенделоза и рассказал всем желающим о том, что в казне третьего рейха нет ни хрена стоящего. За исключением долговых расписок Мартина Бормана, покупающего на чёрном рынке французское бельё Еве Браун, двух мешков со вставными челюстями, кипы ценных бумаг и нескольких портфелей облигаций второго крестьянского займа.
Тут к слову стоит заметить, что наш уругвайский специалист по крысам имел изрядное ветеринарное образование, он знал три языка (включая немецкий) и был чрезвычайно любопытен. К тому же он обладал холерическим темпераментом, поэтому, проработав в немецких контейнерах три часа с небольшим, сумел разглядеть, что расписки датировались трудными 44 и 45 годами, так как до этого партайгеноссе Борман мог получать и французское бельё, и армянский коньяк, и кубинские сигары по карточкам для фашистского генералитета. Ещё сеньор Пенделоза разглядел, что вставные челюсти совсем уж «съедены», облигации просрочены, а ценные бумаги записаны на тех фашистских лиц, которых повесили после Нюрнбергского процесса. Ну, типа, вместе с телами.
«Нет, вы слышали? – шумели аборигены (и домохозяйки Монтевидео в том числе) на всех углах столицы Уругвая. – Казна третьего рейха, называется! Да за такую казну морды бить надо, а не предоставлять гражданство!»
В общем, пока немецкие товарищи из бывшего грозного СС писали новый план по «уборке» сеньора Пенделозы, стало уже поздно. И им, немецким товарищам, оставалось жить с тем, что получилось. А получилось так, что они уже не смогли на фу-фу установить диктатуру немецко-фашистских иммигрантов под знойным солнцем Уругвая. Больше того: их даже уважать перестали, а что касается кредита в пивной или бакалее, то – ни-ни!

- Ну, ни хрена себе, - пробормотал Дадли, когда местный детектив закончил повествовать о казне третьего рейха.
- Аналогично, - поддержал брата Гарри. – Но сведения достоверны?
- Да каждая домохозяйка… - начал горячиться и хватать себя за горло сеньор Сомбрерос.
- Это я слышал, - отмахнулся Гарри. – А что там с доном Кумарилья?
Сначала Гарри хотел рассказать две версии «происхождения» непонятного дона, типа, как тот на самом деле нажил несметное состояние, и как это преподносит официальная хроника. Но не стал. Однако он зря осторожничал, потому что местный детектив всё знал сам.
- Вот с доном Кумрилья всё гораздо темнее, чем с казной, - признался он, - хотя и о нём домохозяйки и так далее.
- А что с ним тёмного? – влез Дадли.
- А тёмное в том, что настоящего Ичеа-Чеа прихлопнули во время его попытки ограбить немецкого колониста. Прихлопнули, недолго подержали в помещении муниципальной судебной экспертизы и кремировали.
- А прах развеяли по ветру? – иронически спросил Гарри.
- Нет, поставили в стенку в колумбарии для бедных граждан, - не смутился сеньор Сомбрерос, - и даже соответственно подписали. Однако подпись через три дня сама собой стёрлась, а вместо неё появилась другая, изобличающая в урне совсем другого, так сказать, покойника.
- И? – сделал стойку Гарри.
- И ничего, - пожал плечами детектив, - если не считать, что дон Кумарилья жив – здоров, на днях (я имею ввиду период двухмесячной давности) спас внучку хранителя казны третьего рейха из пасти крокодила и собирается на ней жениться. И женился. За внучкой он взял солидное приданное, как-то так договорился с хранителем об обмене приданного на пресловутую казну, и…
- И? – дружно разинули рты братья.
- …Оказалось, что в казне видимо-невидимо всяких таких богатств, о каких последний хранитель даже не подозревал. Да не подозревал так сильно, что, когда сведения о стоимости казны дошли до него, он сошёл с ума. Теперь сидит в дурдоме для немецких колонизаторов, молчит и бьётся головой о резиновую стену специального изолятора.
- Так вы знаете и об ананасах Фаберже? – с опаской поинтересовался Гарри.
- Знаю, - бестрепетно ответил сеньор Сомбрерос.
- А где теперь обретается этот Кумарилья? – спросил Дадли.
- Вот адрес, - сказал детектив и записал координаты Ичеа-Чеа на листке бумаги. – Это фешенебельный район Монтевидео, а дом, кстати, тот, который раньше принадлежал дедушке его теперешней жены.
- Понятно, - протянул Гарри, - а не подскажете, где та стена плача, куда положили прах первоначального дона Кумарилья?
- Я сейчас запишу…

Глава 12

Затем братья ещё минут десять трепались об ананасах Фаберже, ничего нового не узнали и минут двадцать ругались, пытаясь по-честному рассчитаться с настырным детективом. Сначала, то есть, Гарри посчитал время, потраченное на них местным прохиндеем, а потом попытался стрясти с него разницу из ста долларов предоплаты. На что сеньор Сомбрерос нагло выставил встречную претензию. Дескать, никакой разницы он выплачивать не станет, но требует ещё двести долларов за информацию. И, если братья не заплатят, он вызовет полицию. Где у него вот какие связи.
Пришлось заплатить.
- Вот, сволочь, - цедил Гарри, отваливая от ворот с известной табличкой.
- Так, теперь куда?
- Погнали к стене плача.
- Погнали.
- Однако явная фигня получается, - бузил Гарри, применяя облегчённый вариант волшебства в теме телепортации их с Дадли к пункту назначения, - с одной стороны, чувствуется сильный колдовской потенциал, применённый для сокрытия истинного смысла всего того, что произошло от первых шагов проходимца Ичеа-Чеа к его финальному торжеству в виде состоявшегося богача и владельца шикарной, я полагаю, усадьбы…
- И мужа, я полагаю, домовитой немочки, - поддакнул Дадли.
- …С другой стороны – совершенно бессмысленная мудня в теме якобы истинной реальности. Каковая реальность… Однако на хрена столько всего наворочено? – продолжил размышлять вслух Гарри. – То его кокнули, то он жив, то он сам заработал кучу денег, торгуя гуано и ещё чем-то там, то он замочил всех хранителей казны, в которой на самом деле ни черта ценного не было, а на самом деле…
И, пока он так трепался, братья незаметно очутились возле обшарпанной стены колумбария для бедных бывших граждан солнечного Уругвая. Их встретил беззубый старикан с рожей пирата и в хламе обносившегося монаха-францисканца. Старикан держал миску для подношений, но Гарри проигнорировал миску и вошёл в помещение. Дадли сунул «монаху» фальшивую гинею и проследовал за братцем.
- Ну, где он тут?
- Вы кого-то ищете, сеньоры? – прокряхтел сзади старикан на довольно сносном английском языке.
- Дона Кардильо-де-Солон Манчугуа Ракандороса, - прочитал по бумажке Дадли.
- Знаю такого, - прошамкал старикан, - это имя фальшивого праха неизвестного мне кабальеро, появившееся на месте упокоения урны с останками печально известного Хосе-Антуана дона Ичеа-чеа-Кумарилья ибн Мокасина. Вам надо пойти прямо, миновать два перекрёстка и затем повернуть направо. Потом ещё три перекрёстка, повернуть налево и – двенадцатая ниша в пятом снизу ряду – ваша. То есть, того, кого вы ищете.
- Гм, - буркнул Гарри и попёр по указанному «адресу».
- Замысловатая конструкция, - пробормотал Дадли и поплёлся за братцем, - в такой несложно и заблудиться.
- Вот именно, - ухмыльнулся старикан и испарился.

Прошло четыре часа. Братья, чертыхаясь, бродили по мрачному лабиринту колумбария в поисках указанной ниши, однако так ни черта и не обнаружили. Больше того: чем дольше они ходили, тем темнее и мрачнее делалось в этом и без того зловещем месте. Тем более, что колумбарий для бедных не предполагал весёленького интерьера, просторных помещений, успокаивающей музыки и благоухания цветов, недавно принесённых состоятельными родственниками на «могилку» не то усопшего тестя-лавочника, не то скапустившейся бабушки-миллионерши. Напротив: тусклые драпри давно в многочисленных местах прорвались и свисали неприглядными лохмотьями, обнажая щерблённый бетон стен довольно корявого сооружения. К тому же эта внутренняя архитектура, не имеющая ничего общего с нормальной строительной симметрией. Коридоры, то есть, чередовались с неравными интервалами и пересекались не всегда под прямыми углами. Поэтому, миновав по указке беззубого старикана два перекрёстка, братья повернули направо под углом тридцать градусов и тащились по новому коридору минут двадцать, пока не миновали первый перекрёсток. Затем ещё минут тридцать до второго и ещё сорок минут до третьего. Однако, свернув в новый коридор, браться уткнулись в тупик, поместившем в себе всего семь ниш в девяти рядах с обеих сторон.
Тут они увидели бедную женщину в чёрной мантилье, и Гарри по-кастильски спросил её о месте упокоения праха некоего дона Кардильо и так далее. Женщина возмущённо замахала руками и послала братьев в диаметрально противоположном (если так можно сказать) направлении. Затем она выждала несколько минут, как бы вспоминая более точное местоположение злополучного дона Кардильо, поняла, что никакого вознаграждения не получит, и огорошила братьев тем, что более точных координат она не помнит.
Ну, Гарри с Дадли и попёрлись наугад, кляня мерзавца-старичка и глупую уругвайскую бабу. Хотя им стоило посетовать на собственную жадность, загнавшую их в новый тупик. Совершенно верно. Когда пошёл пятый час их блужданий по гнусному зданию, когда их ещё раз восемь безвозмездно посылали в разные места разные аборигены, они попали в очередной коридор, долго по нему петляли, пока не упёрлись в глухую стенку, оборудованную (с целью экономии) ещё тридцатью специфическими нишами.
- Так, дело снова нечисто, - пробурчал Гарри и стал разводить пассы. – Конечно! Всё наше блуждание подстроено! Но кем?
- Ты меня достал! – не выдержал Дадли и стал разводить свои пассы. При этом он действовал по затратной схеме мантр (17) , которую он загрузил из индийской заклинательной системы в английскую за нехилые деньги. Больше того: согласно договору, заключённому с известными жлобами из корпорации «Санатана дхарма (18) , Ghost Incorporated», Дадли был вынужден платить как за продление лицензии на использование мантр, так и за своеобразный роуминг. То есть, на территории United Kingdom, где Дадли приобрёл лицензию у тамошнего дилера, он мог пользоваться мантрами за единовременную годовую оплату. Но в случае с Уругваем приходилось раскошеливаться дополнительно. А что делать? Не ждать же, пока разродиться этот чёртов крохобор и любимец недоумков, Гарри Поттер.
- Чтоб ты треснул, - бормотал Дадли, прикидывая на внутреннем счётчике расходы по специфическому роумингу и продолжая творить пассы, - вот Бог послал напарничка…
- Ничего, ничего, - подбадривал его Гарри, - за общее-то дело…
- А вот так… и так… Ага!
С этим последним восклицанием Дадли очутился перед «вывеской» с погонялом некоего дона Кардильо-де-Солон Манчугуа Ракандороса. Одновременно он выдернул из межпространства прижимистого брательника. Ну, да, Гарри снова пожмотничал и, вместо того, чтобы нормально телепортироваться, приехал в нужное место на Дадли.
- Уф-ф! – выдохнул всемирный детско-юношеский кумир, отряхиваясь от всякого псевдоевклидова мусора имени Минковского (19) , встречающегося на пути любого путешествующего на халяву по межпространству.
- Так, теперь твоя очередь, - ткнул мордой в вывеску братца Дадли. Если честно, то Дадли понимал, насколько он уступает в своих волшебных качествах Гарри. Ведь Гарри – избранный, а он, Дадли, - всего лишь магл, который освоил волшебство с помощью одного лишь усердия и желания разбогатеть быстро без мозолей на заднице и тех местах, которые скрывают нарукавники.
- Ладно, - согласился Гарри и первым делом обнюхал табличку на нише. Затем соорудил из ничего специальное волшебное ситечко, вынул из ниши дешёвый кубок и, не чинясь, стал сеять из него прах через данное ситечко. Одновременно Гарри вставил в глаз специальный окуляр (появившийся, соответственно, также из ниоткуда) и с помощью него стал идентифицировать просеянный прах с тем, который ещё не попал в ситечко. Одновременно Гарри создал мысленный образ реального Хосе-Антонио дон Ичеа-чеа-Кумарилья ибн Мокасина по тому фактическому материалу, который у него имелся, и через некоторое время с удивлением констатировал:
- Чёрт меня побери! Да это же прах всамделишного Кумарильи!
- Иди ты! – почесал нос Дадли. - А кто же живёт в доме на окраине Монтевидео с молодой женой, домовитой немочкой? И какая собака выставляет на аукцион ананасы Фаберже?
- Хрен его знает…
- Ну, так погнали к этому дому.
- Потом, - возразил Гарри. – Сначала нам надо сгонять в Лас-Пьедрас.
- Какого хрена мы там забыли? – удивился Дадли.
- Хочу там, на месте, откуда родом настоящий Кумарилья, понюхать его истинную более точную ауру.
- Волшебный нюх, - завистливо протянул Дадли. Увы, он таким не обладал.

Скоро братья околачивались в Лас-Пьедрасе. Там Гарри нанюхал необходимую сумму данных для составления более точной сравнительной ауры проходимца Ичеа-Чеа с возможным двойником (или даже тройником проходимца), и они с братом снова рванули в Монтевидео. Тем временем Гарри почувствовал, что его волшебные силы слегка выдохлись, и он предложил Дадли нанять частный самолёт. Вот они наняли, полетели и грохнулись над сельвой, не долетев до Монтевидео всего семьдесят миль. А перед тем как грохнуться, Гарри своим восьмым волшебным чувством почувствовал стремительно надвигающуюся угрозу сверхъестественного происхождения. А так как восьмое чувство располагалось у нашего героя под селезёнкой, то Гарри сплоховал, и вовремя не отреагировал на угрозу. А как тут отреагируешь? Вот взять его шестое и седьмое волшебное чувство, которые находились, соответственно, между ноздрями и за правым ухом, и которые его никогда не подводили. Не то, что восьмое, когда не поймёшь: то ли это ёкает селезёнка во время падения самолёта в воздушные ямы, то ли это само чувство что-то там пытается сказать.
Самолёт, короче говоря, вдребезги. Экипаж в составе пилота и его ручной обезьянки тоже. А что? Кому какое волшебное дело до черномазого пилота и его обезьянки? Уж точно не такому почти аристократу из числа британских избранных Гарри Поттеру. И уж подавно не Дадли, потомственному маглу. Зато себя Гарри с Дадли спасти смогли. И даже помогли себе упасть на малой скорости в мягкий кустарник в стороне от рухнувшего самолёта, который тотчас рванул и загорелся синим пламенем.
- Нет, ты видел? – заорал Дадли, вылезая из кустарника и стряхивая с себя какого-то гада.
- Что-то видел, а ты тоже почувствовал неладное? – возбуждённо переспросил Гарри, отмахиваясь от вспугнутых попугаев. Попугаи пометались над родным кустарником, поорали, затем дружно обосрали английского литературного героя и уселись на ближнем тропическом дереве, чтобы там по-свойски перетереть происшедшее.
- Ага, неладное! – разинул рот Дадли.
- Вот, сволочь! – собачился Гарри, применяя специальное сильнодействующее заклинание для сухой моментальной чистки одежды от едкого птичьего помёта.
- Нет, ты сюда посмотри! – завопил Дадли.
- Куда? – повернулся Гарри и тоже разинул рот. И было от чего. На них с Дадли ехала какая-то диковинная образина размером с большой экскаватор фирмы «Катерпиллар» в виде трёхголового дракона с гипертрофированными крылышками. На драконе имелось пончо индивидуального пошива, кожаные штаны соответствующей конфигурации и ковбойские сапоги со шпорами. А на всех трёх головах красовалось по сомбреро.






 (15) Уругвай граничит с Бразилией и Аргентиной





 (16) Вообще-то, Симон Боливар больше «конфигурируется» с такими странами как Колумбия, Боливия и Венесуэла, однако и в Уругвае его уважают





 (17) Ритуальные и заклинательные формы в ведизме и индуизме





 (18) Самоназвание индуизма





 (19) Пространство Минковского – четырёхмерное псевдоевклидово пространство сигнатуры