г. Тегеран, Иран
30 апреля 1975 года
Пронзительный телефонный звонок «разорвал» уют сладкого утреннего сна, и Николас, лёжа ничком в своей кровати, приоткрыл левый глаз. Серебряные часы, стоявшие на изящной тумбочке у изголовья кровати, показывали 11:02 утра. Простонав, он протянул руку и кое-как взял трубку в руки.
– Николас фон Альтенберг у телефона. Слушаю.
На другом конце провода был заместитель начальника Отдела Ближнего Востока концерна Fr;edrich Krupp AG Генрих Шольцтайль – его коллега по работе и по совместительству приятель (несмотря на определённую разницу в возрасте).
– Ты где вообще пропадаешь? Мы уже заканчиваем завтракать, в полдень за нами прибудет лимузин. У тебя на всё – про всё минут сорок. Проспал, что ли?
– Да… залежался в кровати, устал за вчерашний день. Всё, спускаюсь минут через десять, подожди.
Положив трубку, он звонко хлопнул себя по плечу. Вышло не слишком приятно, и, ругнувшись, Николас вскочил с кровати. Одевшись и умывшись за несколько минут, он вышел из номера, расчёсываясь прямо на ходу.
В ресторанном зале отеля постояльцев было немного. Время завтрака подходило к концу, и в помещении, которое могло вместить более сотни людей, сидели лишь семь человек, четверо из которых были коллегами Николаса по работе и делегации.
– Неважно выглядишь, – сочувственно произнёс Генрих, увидев усталый вид Николаса. – Признавайся, веселился в казино вчера вечером?
– Не-не, – покачал головой Николас, усаживаясь за столик и жестом подозвав официанта. – Просто засиделся в номере за книгой.
Подошёл молодой обходительный официант в белом костюме с фиолетовой бабочкой. Николас, не будучи голодным, заказал стакан кофе и круасаны с шоколадной начинкой. Официант вежливо улыбнулся, кивнул и удалился.
Завтрак прошёл преимущественно в молчании. Точнее, молчал один Николас, погружённый в раздумья по поводу вчерашних событий. Столь приятных собеседниц он ещё не встречал, да и своей внешностью Симин его полностью устраивала. Немного досаждало то, что за всё время их прогулки он умудрился забыть спросить её фамилию, а также адрес. Ведь в противном случае он мог хотя бы знать, куда конкретно писать письма после того, как он отбудет в Германию. С другой стороны, она же говорила, что они-де могут ещё встретиться. Хотя, это пустые слова, жалкие формальности, которые используются при общении…
Чья-то рука, опустившаяся на его плечо, вывела Николаса из состояния прострации. Это был Франц Кестлер, руководитель отдела по связям с общественностью Fr;edrich Krupp AG, видная фигура в совете директоров концерна. Этот властный и твёрдый человек, невысокого роста и c седыми волосами был другом его отца, с которым часто ездил на охоту или светские рауты. Отец самого Франца был видным австрийским политиком времён «национального корпоративного государства» и членом «Отечественного фронта». Он был арестован после аншлюса, выпущен через год, а после войны остался в ФРГ, опасаясь коммунистов, занявших восточную часть Австрии.
– Николас, сосредоточься. Тебя сегодня ждёт важный день, а ты всё утро витаешь в облаках.
– Конечно, герр Кестлер. Не беспокойтесь – контракт будет в наших руках, – уверенно заявил тот, поднимаясь со стула.
– Твоё позитивное мышление радует, – покровительственно похлопав Николаса по плечу, усмехнулся Франц. – Думаю, всё пройдёт как по маслу.
Пятеро джентльменов направились к выходу из ресторана. Поднявшись на свои этажи, каждый направился в номер. Оставалось завершить последние приготовления к важной встрече. Часы с римскими цифрами, установленные прямо над входом в отель, показывали 11:40.
***
– За наш очередной успех! – поднимая бокал с шампанским, провозгласил Николас.
Они сидели в дорогом ресторане «Огни большого города», где собиралась только респектабельная публика. Все как один – в костюмах, все – в превосходном расположении духа. Причина для собрания была веская: переговоры, занявшие практически весь день, закончились официальным подписанием первой части договора. Отныне в Иран отправлялась продукция концерна на сумму более чем в тридцать пять миллионов долларов. Обсуждения по поводу подписания второй части договора было решено провести четвёртого мая. Второго мая, как было оговорено заранее, делегацию приглашали на светский приём во дворце Ниаваран, на котором должен был присутствовать шах с семьёй, представители кабинета министров и бизнес-кругов страны.
– Будем! – хором ответили ему коллеги, и бокалы со звоном соединились в воздухе.
Николас был доволен собой. Он чувствовал, что совершает очередной «шаг» вперёд – в правильном направлении своего развития. Шаг за шагом – и, может быть, станет одним из директоров. А, может, депутатом бундестага. Отец его за шестьдесят пять лет своей жизни смог достичь обеих целей, а это лишь «подогревало» амбиции Николаса. Если папа смог, то чем он хуже? Он молодой, амбициозный и не лишён широкого кругозора.
– Суфле из копчёной сёмги удалось как никогда, – с удовлетворением заметил Николас, вытирая нижнюю часть лица салфеткой. – Кухня здесь поистине премимум-класса.
– Я плохого не посоветую, дружище, – многозначительно подняв палец вверх, ответил ему Рудольф Вайсман, полноватый любитель хорошей выпивки, занимавший должность ведущего финансового аналитика компании и специалиста по Ближнему Востоку. – В Тегеране немало приемлемых ресторанов, но этот, убеждён, один из лучших. Так что ты знаешь в случае чего, куда девушку вести, – и с этими словами он подмигнул.
Николас фыркнул, и на его лице появилась насмешка.
– Не думаю, что моя будущая пассия будет уроженкой этой страны. Думаю, свою будущую супругу я встречу на очередном приёме у кого-нибудь в Штутгарте или Мюнхене. Может быть, даже в Западном Берлине.
– Неисповедимы пути Господни, – сказал Генрих. – Всё может произойти так, как мы не планируем. Может, тебе беженка из советской «зоны» на Востоке понравится, кто знает?
– Что верно, то верно. Но конкретно этот случай – вряд ли. Люди нашего с тобой общества обычно стараются выбирать себе спутниц из соответствующих социальных кругов.
Франц Кестлер постучал ложкой по бокалу, и все сразу замолчали. Он спокойным голосом произнёс:
– Господа, сегодняшний день был нашим безусловным успехом. Однако это лишь половина пути. Мы должны представить себя шаху с лучшей стороны и договориться о подписании второй части контракта. После этого можно будет говорить «гоп!» и праздновать. Завтра предлагаю вам всем провести день на своё усмотрение – лучшим вариантом, естественно, будут прогулки по городу. Отдохните, проникнитесь древней культурой. А заодно оцените плоды реформаторской деятельности шаха. Предлагаю тост за благосклонность к нам Иранского государства!
Мужчины за столом дружно подняли бокалы.
***
Следующие сутки пролетели незаметно. Николас отоспался, после чего до вечера в одиночестве гулял по городу. О Симин вспоминал лишь иногда – когда проходил те места, где они буквально пару дней назад гуляли вместе. Перед сном зачитывался книгой Уильяма Бакли «Маккарти и его враги», которую приобрёл буквально за неделю до своей командировки в Иран. Погода была превосходная, и даже завтрак Николас заказал себе в номер – дабы вкушать персидскую кухню, сидя в кресле на балконе – на фоне мегаполиса и вздымающихся горных вершин, закрывавших собой горизонт.
Наступил день приёма во дворце Ниаваран. Уже с утра вся делегация была на ногах. Николас оделся в свой лучший смокинг, встал у зеркала и оглядел себя с ног до головы.
На него смотрел молодой подтянутый человек сравнительно высокого роста с каштановыми волосами и сверкающими от предвкушения глазами. На левой руке, как всегда, швейцарские серебряные часы; ослепительно белая рубашка идеально «ложилась» на его средней комплектации фигуру.
– Хм…выгляжу на все сто. Если представлять Германию, то только в таком виде, – резюмировал он.
Из окна донеслись звуки, по всей видимости, исходящие от автомобилей. Выйдя на балкон, Николас подтвердил свою догадку – за делегацией приехали лимузины. Он аккуратно закрыл дверь номера, положил ключи в карман и зашагал к лифтам.
***
Чёрные, с тонированными стёклами лимузины летели по центральному шоссе, берущему своё начало ещё за городом, от аэропорта и «пронзающему» Тегеран надвое. Магистраль проходила через площадь Вали-Аср, словно нитка сквозь игольное ушко, и безупречно одетым джентльменам было что лицезреть.
Мимо проплывали многочисленные кварталы, застроенными современнейшими жилыми домами, деловыми и торговыми центрами. Сбоку показалось несколько сверкающих на солнце небоскрёбов, в том числе принадлежащего концерну BMW. Лимузины объехали широкий водоём в центре площади, который был разделён на две большие части. На одной из его сторон развевалось с десяток флагов азиатских государств, возвышавшихся на длинных флагштоках.
Проехав ещё немного, они очутились в правительственном квартале. Слева Николас заметил скрывавшуюся за монументальными воротами штаб-квартиру шахской гвардии «бессмертных» – весьма изящное здание с двумя скульптурами львов у входа. Квартал утопал в зелени, на перекрёстках стояли гвардейцы, вооружённые автоматами.
– А вот и сам дворец, – показал коллегам сидевший справа от Николаса Кестлер. – Восток знает, как привлечь внимание гостей.
Дворец Ниаваран, возвышавшийся над оградой и аллеями растений, его окружавших, смотрелся на фоне гор более чем презентабельно. Массивное по своему объёму строение было превосходно украшено многочисленными барельефами, покрывавшими его на всех этажах и со всех сторон.
На широкую площадку перед дворцом беспрерывно въезжали лимузины. Останавливаясь и выпуская своих пассажиров, они тут же уезжали прочь, чтобы уступить место новым гостям. А они всё прибывали и прибывали – военные и гражданские, мужчины во фраках и женщины в платьях, молодые и пожилые, весёлые и невозмутимые.
Рудольф широко раскрыл глаза и сказал, прислонившись к стеклу:
– Вот это я понимаю, господа. Размах так размах. То ли мы ещё увидим внутри!
Лимузин остановился, и из него по очереди начали выходить делегаты. Сначала вышел Франц Кестлер – уверенным шагом и со сдержанной улыбкой на лице. Затем вышло два его заместителя по делегации, после них – Николас, Генрих и Рудольф, а замыкал «процессию» Артур Дюстерберг, являвшийся личным секретарём и ближайшим помощником Кестлера. Его отец, одно время работавший в абвере, в конце 1930-х гг. курировал активизацию прогерманских кругов в Иране, а сын «унаследовал» от него симпатии к этой стране и блестящее знание фарси. Таким он был полезен как концерну в целом, так и Кестлеру в частности.
Дворецкие вежливо попросили каждого из компании представиться и услужливо провели их вовнутрь.
***
Приём проходил в Малиновом зале главного здания дворцового комплекса. Помещение длиной в полтора десятка метров и шириной в десяток по бокам было обставлено банкетными столами с самыми разнообразными кушаньями. Гигантские ковры, напоминавшие средневековые гобелены, только более яркие и позолоченные, покрывали пол. Стены были украшены витиеватыми узорами, наиболее частыми из которых были львы, сжимающие в своих лапах ятаганы. Как быстро догадались гости – символы царствующей династии. Обои малинового цвета, по слухам, были сотканы из каких-то баснословно дорогих тканей – по некоторым данным, получаемых из редкого вида личинок насекомых.
Официальных поводов для приёма было два. Первый – начало торжеств по поводу пятидесятилетия правления династии Пехлеви. Второй – начавшееся днём ранее празднование по поводу основания прошахской партии «Растахиз», которая объявлялась единственным политическим представителем всего иранского народа. Неофициально же, о чём догадывались все присутствующие в зале гости, шах хотел показать своим деловым партнёрам с Западной Европы и США мощь своего государства, успехи «Белой революции» и, по возможности, оказать содействие в заключении выгодных контрактов.
Так, во всяком случае, думал Николас. В прошлом году ему не довелось присутствовать в составе делегации концерна на заключении эпохального договора по продаже оружия Ирану. Вместо этого его направили в довольно «второстепенную» командировку в Парагвай, где он занимался «проталкиванием» новой порции стрелкового оружия для правительства генерала Альфредо Стресснера. Поездка, впрочем, вышла удачной, и впечатления о военном режиме у Николаса остались самые положительные. Однако его ещё долгое время «коробило» от мысли, что его не удосужились взять в Иран. Теперь же, в какой-то степени, справедливость восторжествовала.
За полтора часа, которые он тут провёл, Николас успел познакомиться и поговорить со многими важными людьми. С премьер-министром Амиром-Аббасом Ховейдой он обсудил перспективы роста военной промышленности шахского государства, с министром обороны – возможности иранской армии в борьбе против Ирака и возможных коммунистических повстанцев. Разговаривая с министром внутренних дел Джамшидом Амузегаром, Николас похвалил его за качественную работу полиции и спецслужбы САВАК, на что тот вежливо ответил, что «делает всё возможное для обеспечения порядка и процветания Ирана».
Шах с женой задерживался. Дворецкий сообщил, что это вызвано «занятостью Его Величества государственными делами» и передавал извинения монарха.
Разбившиеся на группки гости беседовали между собой, так что в зале стоял лёгкий гул. Делегатам удалось лишь поздороваться с сестрой шаха, принцессой Ашраф, которая участливо спрашивала гостей, словно заботливая мать, приятна ли для них эта обстановка. На что единогласно получала утвердительный ответ.
Николас с интересом наблюдал за окружающими. Его собеседников «расхватали» другие гости, и тот постепенно остался один. Он почувствовал, что неплохо было бы подкрепиться (благо обедать ему сегодня не довелось), и незаметно отошёл в сторону, встав рядом с одним из столов – спиной к залу. Аккуратно взяв тарелку, Николас неспешно начал накладывать в неё ближайшее блюдо – жареных устриц в винном соусе с добавлением кальмаров.
Сзади застучали шаги, и послышался мягкий голос Рудольфа.
– Николас, я хотел бы представить Вам принцессу Ясмин Пехлеви, племянницу императрицы Фарах Дибы. Её Высочество выразила к Вам свой интерес и желает побеседовать с Вами.
Так, и снова представительница династии. Пара минут уйдёт на комплименты и абстрактные разговоры – вряд ли он заинтересует её на большее время – а затем можно будет вернуться к тому, что начал.
Николас, бесшумно поставив тарелку на стол, неторопливо повернулся и уже был готов отвесить лёгкий поклон со сдержанной улыбкой на лице, но остановился как вкопанный. Его глаза широко раскрылись от удивления, а рот слегка приоткрылся, не произнеся не звука. Перед ним стояла та самая девушка, что каких-то два или три дня назад беззаботно гуляла с ним по всему городу. Симин.