В 56-м появился шанс перебраться поближе к Москве. Спецстрой не забывал о жилье для своих работников, военные объекты были приоритетом, но строились и обычные жилые дома, один из которых, в Тушино (тогдашнее Подмосковье, однако было известно, что в скором времени это уже будет Москва), должны были сдавать в конце 56-го. Пробивание квартиры в советское время почти всегда превращалось в настоящую эпопею, но матери энергии было не занимать, и она добилась своего, в феврале 57-го мы переехали в Тушино, с Тарасовкой распрощались. Переехали мы вдвоём с матерью – отец служил в Златоусте, а сестра осталась в Тарасовке у подруги заканчивать десятый класс, чтобы не менять школу в последние несколько месяцев учёбы. В полном составе мы собрались в новой квартире в 58-м, когда отец окончательно перебрался в Москву.
Вскоре после переезда мать поменяла и место работы, теперь её надо было добираться в Перерву из Тушино, а это – опять электричка и полтора часа в один конец. Она получила отдел, чему способствовала её партийная активность – она выдвинулась со временем в заместители секретаря парткомитета, который был на правах райкома. Однажды ей это помогло выручить из беды свою подругу, юриста, которую на лето определили начальницей пионерлагеря и на которую после накатали гнусную голословную телегу – о растратах, присвоении общественных средств, воровстве продуктов и т.п.
Никаких прямых доказательств не было, но, тем не менее, создали комиссию как положено, и дело шло по крайней мере к увольнению, когда мать включилась в это дело со всем своим напором. Вопрос вынесли на партсобрание, и тут-то она отвела душу. После её выступления вопрос фактически сняли, ограничились постановкой на вид – надо же было как-то отреагировать на «критику». Я видел мать много раз выступающей на разных домашних и гостевых торжествах, речь её всегда была эмоциональной, а уж когда дело касалось принципиальных вопросов, тут пощады ждать не приходилось – логика и акценты на главном в сочетании с резко эмоциональной подачей давали потрясающий эффект. Про таких говорят – оратор от Бога. Дар убеждения часто ей помогал по жизни, что говорится.
В год переезда летом мать решила взять загородный участок от работы, давали недалеко от Голицыно, рядом с деревней Малые Вязёмы, по Белорусской дороге. Здесь помог случай – один из членов правления отказался от хорошего участка и ей предложили в качестве поощрения. В дальнейшем она настолько полюбила это место, что уже не представляла своей жизни без своих грядок, цветов и деревьев. Надолго она была «отлучена» от земли (с 30-го года, наверное), а тут крестьянская жилка взяла своё. Хотя домик и построили, где все могли разместиться, но всё-таки условия обитания на даче всегда были для неё делом десятым – постоянная работа на участке укрепляли её и физически, во многом её долголетие было связано с постоянной тяжёлой работой, к которой она привыкла с детства и которая не была в тягость. Привычка – вторая натура, говорят. А плоды своего труда – вот они, в советское время садовые участки для многих были серьёзным подспорьем.
(продолжение)