Которую ночь подряд Кирилл не мог заснуть. Он ворочался на мягкой постеле, вставал, выходил в заднюю избу, прислушивался, как на печке и на палатях посапывают домочадцы, и вздыхал.
Было мужчине уже за сорок. Дом построил добротный, просторный, теплый пятистенок. Жена Агафья, высокая стройная казачка, нарожала ему четверых ребятишек, двух парней и двух девок. Есть во дворе и скотина, и хорошие паи земли в пойме реки. Но почему-то в эти святочные морозные ночи не спалось Кириллу.
То вспоминал он, как молодым голубоглазым парнем стоит в церкви рядом со своей молодой женой Агафьей, которая почти на голову выше его ростом, но ни чуть не смущенная этим, а напротив, несет себя, как царица в горделивой своей красе. Потом, с годами, Кирилл был благодарен своей судьбе, что строгая жена оказалась еще и хорошей матерью, и рачительной хозяйкой.
- Что ты ходишь , как домовой, ложись уже. Сам не спишь и мне не даешь. Не захворал ли случаем? – в полголоса спросила жена.
- На посиделки завтра пойду. Отлей мне масла в четок, да семечек тыквенных посуши.
- Эко тебя понесло!
От удивления Агафья приподнялась, облокотясь локтем в пуховую подушку и длинные темные косы, как два толстых жгута разметались на белой постеле.
- Спи, давай, не бабья это забота по долгим ночам о девках думать.
- А что о них думать? Наши, вон, полеживают, пока на печи. А как пойдут на посиделки, так не уснешь, даже если захочешь.
- Вот и я о том же, - продолжал Кирилл, поглаживая свою аккуратно постриженную бороду. – Наши-то и Ольга, и Настенка, пожалуй, вместе и пойдут, да в девках не засидятся, а вот Серегу женить надобно, двадцать второй годок парню, а он тише воды, ниже травы. И все ты, со своей строгостью! Слова не вытянешь из парня. Надо присматривать ему сударушку, а то вмиг какая окрутит, потом жди перемен, а их и так хватает в наше время.
Агафья решила сменить тему разговора:
- Слыхала я от товарок, лишний скот в общину забирать будут, а как их родимых туда отдавать, ежели уход за ними, как за детьми.
- Об этом и думаю который день, ночью и того хуже. Женить Серегу надо, будет лишний рот в доме, глядишь и детки пойдут, не посмеет ни кто от малых кормилицу забирать.
- Умеешь ты, Кирюша, душу разбередить. Сам уснешь теперь, а мне скоро вставать, печь затоплять, четверг завтра, хлебы у меня поставлены.
По четвергам заведено было печь хлеб на всю неделю. Дело это ответственное. Дочерей Агафья жалела, рано утром не будила, выйдут замуж, наработаются, пусть хоть в родительском дому понежатся.
Муж сладко засопел, уткнувшись к стенке, а она подивилась: « Это ж надо придумать, на посиделки навострился!»
В долгие зимние вечера собиралась молодежь в доме у какой-нибудь солдатки или вдовицы бездетной. Родители отпускали взрослых девок с таким учетом, что за вечер та или другая должны были связать, спрясть, а то и другое рукоделие справить. Парни в основном приходили песни послушать. Девчата на селе песен знали много, тут и веселые, и грустные, и старинные казачьи, как в какой день заладится.
Теперь не спалось и Агафье. Вспоминала, как в их молодость ходили ребята по дворам, где посиделки. Иные с балалайкой или гармошкой, а иные семечек полузгать, да девок за косы подергать. Бывали и такие оболтусы, которым сильно девка нравится, но она на него не смотрит, возьмут в конце вечера, дернут за нитку, чтоб носок или варежку, который она весь вечер вязала – распустить, чтоб потом помнила. Таких не любили и другие парни, накостыляют, мало не покажется.
Улыбалась Агафья, засыпая, не зная, умный ее супруг или хитрый, видно и любила его за это.
В доме пахло свежим дрожжевым тестом и сосновыми дровами, что предусмотрительный хозяин с вечера приготовил для печи.
Вечерело. Солнце в зимние месяцы садилось не как обычно на западе за лесом, что у реки, а пряталось сразу за горой. Горой называли высокий увал или холм, что возвышался за селом. В те давние времена, когда осваивались южно- уральские земли, большую роль играли естественные возвышенности у сел. Там строились сторожевые крепости и казачьи заимки. Прадеды Кирилла, как и многих других односельчан, из казацкого сословия, поэтому обустройству поселений уделялось большое значение. Вблизи река, за рекой сосновый лес, а за горой ширь – простор степь матушка, землица кормилица.
Кирилл еще немного потоптался на заднем дворе, проверяя закрыта ли дверь в сарае. Мороз крепчал. Дым из печных труб поднимался столбом.
Не торопясь, хозяин отправился к дому. Чилиговым веником обмел снег с валенок и вошел в избу. Лампу еще не зажигали, но она трехлинейка стояла наготове, ждала заветную лучину.
Хозяйка собирала на стол ужин. Свежеиспеченный хлеб удался на славу. Несколько больших караваев лежали на полках у печи, ждали своей очереди, когда их уберут. Которые отправятся в ларь, что в чулане, а некоторые останутся тут же в деревянном коробе, покрытые холщевыми полотенцами.
Дочери хлопотали вместе с матерью. Вот на столе появились миски с картофелем, квашеными огурцами, капустой, на разделочной доске крупно порезано соленое сало, тут же две головки чищеного лука.
За стол не садились: ждали отца. Перекрестившись перед образами, Кирилл сел на свое место на лавке. С правой стороны от него разместился сын Сергей, слева - младшой Ванятка. Он болтал под столом своими ногами, которые еще не доставали до пола, и весело поглядывал на сестер. Глаза у малыша были такие же голубые, как у отца. Обе дочери присели на табуретках против мужчин, с торца стола, ближе к печи, нашлось место и Агафье.
- Вот и любо, вечеряйте с Богом, – произнес хозяин и принялся отламывать от большого хлебного ломтя нужный кусок.
Ели молча, каждый думал о своем. За столом много разговаривать было не принято.
Отужинав, Кирилл засобирался.
Сменил рубаху, достал новые валенки с печи и прихватил заранее приготовленный четок с керосином.
- Смотри, отец, как бы тебя не засмеяли? – насторожилась супруга.
В ответ хозяин только крякнул, а в глазах играли озорные огоньки, а может быть это просто свет от зажженной и подвешенной к потолку трехлинейной лампы придавал и без того загадочному лицу Кирилла лукавства.
Девчата внимательно смотрели то на отца, то на мать, иногда переглядывались между собой. И только малой Ванюшка не переставал повторять:
- Тять, а сказку мне сегодня расскажешь? Сказку, тять? Я спать не лягу без тебя, девчонки обманут меня, притворятся, что спят. А я тебя буду ждать, тять!
- Жди, Ваня, жди! Приду- новых сказок принесу.
Дом у Нюрки Лукахиной внутри оказался не таким маленьким, как казался снаружи. Просторная горница с большой начисто выбеленной печью, яркие цветные занавески, отделяющие место для сна и длинные крашенные лавки вдоль стен, вот и весь интерьер. Как положено, иконостас в красном углу, а стол, видимо, специально выдвинут в центр избы. На печке за занавеской - девчушка лет десяти и серый полосатый кот.
В доме, не сказать, чтобы очень тепло, но это, видно, с умыслом, ведь где-то через час здесь будет людно – надышат.
Вопросительный взгляд Нюрки остановился на вошедшем. Она его, конечно, узнала, но недоумевала: « Зачем пришел?»
- Добрый вечер, хозяюшка, я с гостинцами.
Протянул ей бутылку с маслом и четок с керосином.
- Ждешь ли гостей сегодня или в такие морозы все по домам сидят?
- Что Вы, что Вы, скоро будут, дело молодое - заставишь их сидеть.
Обращалась Нюрка к Кириллу на Вы, возможно, из-за уважения, а скорее из-за того, что хоть и была вдовой, мужа в гражданскую убили, но все же женщина была еще молодая, да и дочка мала.
- Чем же топишься, Нюра? – продолжал Кирилл. – Зима, ведь не милует.
- Да, слава Богу, несут, кто березовых, кто сосновых, а давеча парни на лошади притащили пару бревен на волокушах. Мы с Таиской их попилим, нам, что, лишь бы было что пилить.
- Ну, показывай, где мне можно присесть. Посижу с вами, мешать не буду. Вот семечки принес, есть куда кожурки плевать?
Из кармана куфайки гость достал большую горсть и протянул девочке, что на печи. Та не из стеснительных. Ловко подставив ладошки, сказала:
- Спасибо!
- Кушай, дочка, на здоровье и кота свово угости.
Таиска хихикнула, погладила кота, тот замурлыкал.
Гостя посадили у окна на табуретку. Хозяйка села ближе к цветастой занавеске за прялку, но работать не принималась.
- А что, Нюра, чейная приходит молодежь? – спросил Кирилл.
- Все почти одни и те же, но бывает и с соседних кутков наведываются, но это если вдруг кто кому приглянется.
- Ясно дело!
Разговор не вязался. Хозяйка не лезла с расспросами, а гость не собирался объясняться.
В сенцах щелкнула щеколда- появились первые посетители.
Поздоровались. Девчата были знакомые, Кирилла не стеснялись, снимали с себя куфайки, тулупы и бросали на печь. Проходили, видимо, на свои облюбованные места. У некоторых в узелках цветные клубки пряжи и спицы, у других, уже начатое вязание, – знаменитые елшанские писанные варежки.
Вот еще со смехом и облаком холодного пара завалилась целая стайка девушек, видно, заранее собирались в намеченном месте и гурьбой шли к Нюрке.
Та захлопотала у печи: в эмалированную кружку налила горячего чая со смородным листом и подала Кириллу.
- Угощайтесь, вечер длинный, будет чем время скоротать.
Как это было кстати. Он чувствовал себя уже одним целым с этой щебечущей и хихикающей компанией:
- Вот спасибо! В самый раз! Хорош, хорош чаек!
Не торопясь отхлебывал, посматривал не навязчиво, зря не пялился.
Ближе к нему сидела хрупкая, как былинка, девушка, которая время от время поглядывала на дверь, всматриваясь в лица входящих новых посетителей, явно, что она кого-то ждала.
« Так, это не наш товар», - заметил про себя Кирилл.
Чуть поодаль – толстушка в бордовом полушалке. Она громко смеялась и отпускала колкие шуточки в адрес вновь прибывшим.
«Но на то она и молодежь»,- размышлял Кирилл.«Веселитесь, пока время есть. Вот так, как эти и мои дочери- сверистелки скоро выпорхнут из- под родительского присмотра». Мужчина вздохнул и даже как-то помрачнел. В избе же, наоборот, становилось весело. Прибавилось еще трое ребят, на вид лет по восемнадцать.
Толстуха от смеха перешла к песням, голос у нее был не сказать, что бы звонкий, но такой же веселый, как и смех. Товарки, сидевшие рядом, подхватили песню. И вот она уже полилась, переливаясь разными голосами, заполняя пространство помещения.
- Вот так, дядь Кирилл, мы и коротаем вечера. Подожди, сейчас, если Катюха с Саней придут, - заслушаешься, – обещала хозяйка дома.
Катюха с Саней оказались сестрами. Кто из них был старше, кто младше - не разберешь. На вид девки взрослые, серьезные и сформировавшиеся. Одеты, правда, простенько, видно, родители не баловали.
Кирилл еще немного послушал сложенные голоса девчат и собрался уходить. Доставая свою одежду с печи, еще раз, как бы ненароком, оглядел собравшуюся компанию. Взгляд задержался на Кате. Ни чего особенного в ее лице не было, даже наоборот, нос для девушки был великоват, но глаза, глаза, как на иконе. И белая косынка, будто нимб. Девушка смутилась, почувствовав на себе пристальный взгляд. А Кирилл улыбнулся и, обращаясь к хозяйке и сразу ко всем присутствующим, сказал:
- До свидания! Веселитесь, а старикам домой пора, а то потеряют домочадцы.
Шагал бодро. Снег под ногами хрустел. Почему-то ночью в мороз даже снег по- особенному хрустит. Посиделки ему понравились.
Дома Агафья ждала- не спала. Сухо спросила:
- Ну, что к кому ходил? Не накостыляли тебя там чубатые?
- К Нюрке ходил. Весело там у них. Как-нибудь еще схожу. И Серегу дрыном выгоню. Оказывается, столько девок видных на селе, как поют, как поют! Я будто бы и сам помолодел.
- Помолодел, помолодел,а ручищи холодные.
- Это от мороза.
Кирилл крепко обнял жену, будто только что привел с вечерок.
Следующий вечерний выход Кирилла на посиделки откладывался по разным причинам: то пришло время телиться корове Зорьке, и они с Агафьей с вечера до утра караулили телка, чтобы не замерз в такие морозы, то пришлось возить сено с ометов, что на краю села, пока не замело поля глубоким снегом.
В одну из таких поездок за сеном отец несколько раз намекал сыну, что пора в дом молодую хозяйку привести, на что Сергей только удивленно поднимал брови и отмахивался рукой, давая понять отцу, что успеет.
Появился Кирилл у Нюрки в доме ближе к масленице. Не собирался, просто, решил в один день и пошел. Обстановка была уже знакомая, но в этот раз прихватил он с собой газету, чтоб наблюдать было удобнее, вроде бы как читает, а сам поглядывает.
Все на первый взгляд было, как и прежде, да только парней в этот раз было больше . «А Серега все чего-то ждет»,- расдосадовал отец.
Девчата поют ладно, душу греют. У некоторых вязание сменилось на вышивание. К лету готовятся. Вот и Катерина что-то шьет. Что-то маленькое, похоже на детскую рубашечку, видно в семье есть младшие.
Кирилл между делом справился обо всех девках, что у Нюрки вечерят. Чьи они, кто родители знал пофамильно, а все остальное дело личности.
Достал газету, развернул и будто плохо видит , попросил:
- Молодежь, кто читать умеет, вслух мне почитайте, да и самим, можа, интересно будет, а то я, что-то, при лампе плохо вижу.
В горнице воцарилась тишина. Толстуха первая подала голос:
- Катюха у нас грамотная, четыре класса церковно-приходской закончила, она могет.
Кирилл ждал, знал о ком идет речь. Катя покраснела, но отнекиваться не стала. Отложила свои ласкутки и степенно прошла к столу, где была разложена газета. Кто-то подставил к столу табуретку. Получилось так, что девушка присела напротив Кирилла. Он ткнул пальцем в первую попавшуюся колонку. Катя бегло прочла оглавление и принялась четко прочитывать каждое слово. О чем шла речь в статье Кирилл не слушал, он молча про себя замечал какие длинные пальцы на руках у девушки, какие аккуратные красивые ногти. Плоток был тот же белый, очень чистый, может быть даже накрахмаленный. Теперь он видел ее лицо в метре от себя. Нос уже не казался крупным, как при первой встрече, но глаза, они действительно были глубокие и темные, вернее карие.
« Как у Агафьи моей в молодости»,- заметил мужчина. Взгляд его потеплел.
Текст закончился, Катя внимательно посмотрела на хозяина газеты.
- Вот спасибо, дочка! Спасибо! Иди мастери свое рукоделье. А я теперь так посижу.
Вернувшись домой, объявил жене:
- На Красную горку пойдем свататься!
- Как свататься? – удивилась Агафья.
-Как, как? Как все!
- Сын и не ведает, а отец уже все решил. Чего ты там на своих посиделках насмотрелся? Голова седая, а мозгов нет!
- Присмотрел я девчонку. Нашему Сереге будет хорошая пара.
- Интересно, кого?
- Кости Марычева дочь, что от первого брака, Катерину.
- Эх, удивил! На кой ляд нам голь перекатная? Сам отец третий раз женился, дети от всех жен в одной семье. Они разве за нее что-нибудь дадут? Ни пушинки, ни холстинки, а про животинку и говорить нечего.
Кирилл молчал, слушал, ждал, когда жена выговорится, не перебивал.
- Вот и хорошо! С четырех лет девчонка сирота. Без родной матери жила, при мачехе, значит, нас почитать будет точно. Образованная, опять же, в церкви на крыльцах поет, это тоже не так себе, значит, головушка светлая.
- Головушка, головушка! Детки пойдут, руки нужны будут, а не головушка.
- И руки без головы ничего не стоят.
- Не знаю я, что люди скажут?
- Нам с ней жить, сыну нашему. Внуков нам нарожают. Сам на вечерки больше не пойду, а Серега пусть сходит, пока кто другой девку не присмотрел, сейчас весна начнется, у молодежи кровь бурлит. Мигом все решат. Ну, конечно, ежели совсем не глянется ему молодка, насильно заставлять не буду. Но это самый подходящий выбор, что хочешь мне говори.
Агафья спорить не стала, видно было по лицу, что мужа не одобряет. Еще три дня потом ходила молчаливая. Кирилл стоял на своем, он хозяин.
Субботний день. С утра топили баню. Дочери скоблили в избе полы, меняли постельное белье. Отец с сыновьями, со старшим и малым ходили в баню вместе. Ванятка любил, когда отец подшучивал над ним, похлестывая его веничком на полке, как большого. Сегодня день был особый, отец отправлял Серегу вечером на посиделки. Сказать по правде, молодой человек слышал тот ночной разговор родителей и уже знал, зачем ему туда идти и к кому присматриваться. Понимал сам - пришла пора. Многие из ровесников поженились еще в прошлом году. У иных и дети уже народились. Он старший в семье, на него вся надежда у отца, следом две сестры, с теми другая история – отрезанный ломоть. А Ваня еще мал.
- Все хорошо, отец, не переживай, будет у тебя и сноха, и внуки, только какие, это я сам посмотрю.
- Сам не сам, но это тебе не на ярмарку сходить. Жену на всю жизнь выбирают.
Ванюшке нравился разговор взрослых мужчин, он слушал, вопросов лишних не задавал.
В бане было жарко. Жарко было и в сердце Сергея. Ему казалось, что он уже давно знал, выбранную для него отцом суженую, а сегодня просто собирался на встречу после долгого расставания.