Один на зиккурате

1
      Главное приключение моей жизни началось самым обыденным образом – с участия в научной конференции. Всю свою жизнь я занимался философией истории, и теперь должен был произнести доклад по философии времени. Тема была сложная, но я был готов. Точнее, готов настолько, насколько вообще может быть готов человек для того, чтобы делать какие-то выводы, пусть даже предварительные и неверные. Доклад прошел вяло, даже скучно. Этим отличались все мои доклады, но меня это не волновало. Я говорил не для слушателей, а для истории, для будущей науки. Вечером я вернулся домой и первым делом стал записывать свои впечатления от других докладчиков и анализировать их. И тут я увидел письмо, которое вот уже несколько часов ожидало меня. Оно было от незнакомого мне человека – Ивана Фомина. Суть письма была трудноуловима. Автор писал, что ему было весьма интересно послушать мой доклад о времени, что он со многим согласен, но имеет и свое мнение, которое все же сильно отличается от моих концепций. Для того, чтобы обсудить этот вопрос, он и приглашал меня в свой загородный дом, находящийся в элитном месте Курортного района Петербурга.
      Долго и в растерянности смотрел я на это письмо, пытаясь понять, что нужно от меня незнакомому мне человеку, и почему он выбрал именно меня для того, чтобы поделиться своими идеями. У меня уже был негативный опыт знакомства с сумасшедшими «изобретателями машины времени» и «путешественниками по астралу», некоторые из которых были довольно богатыми людьми. И, тем не менее, я решил ехать. Терял я немного – всего лишь один и так свободный день, а приобрести мог… кто знает?
      Был теплый летний день, когда я сошел с поезда в Репино. Поселок я знал хорошо, но нужный мне дом нашел с трудом. Он находился в лесу, вдали от дороги, и был окружен высоким каменным забором. Везде крутились камеры, а когда я нажал на кнопку ворот, залаяли собаки. Дверь мне открыл сам хозяин – Иван Фомин. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти. Высокий, с седыми волосами и небольшими усиками. На голубых глазах помещались объемные очки с толстыми стеклами. Он был одет в элегантный костюм и белую рубашку с шелковым галстуком. На манжетах поблескивали золотые запонки. Фомин как-то странно и оторопело посмотрел на меня, но быстро пришел в себя и сказал:
      - А, вот, и вы. Ну, заходите…
      Я прошел во двор и был поражен открывшимся мне видом. Передо мной находился огромный дом с колоннами и невероятных размеров куполом. Перед домом метра на два поднимались струи фонтанов. Слева и справа был парк, по которому бродило несколько задумчивого вида павлинов.
       По дорожке мы прошли к дому. Внутри он был так же великолепен. Антиквариат и картины известных мастеров встречались на каждом шагу. В центре холла располагалась лестница, покрытая дорогим ковром и ведущая на верхние этажи.
      - Пройдемте в мой кабинет.
      Мы поднялись на второй этаж и оказались в комнате, довольно просто обставленной (там было лишь два кресла и письменной стол), но простота ее меблировки компенсировалась видом из окна: зеленый сосновый лес уходил к горизонту.
      - Как видите, здесь все просто. В этой комнате я работаю. Моя библиотека в двадцать тысяч томов располагается в отдельной пристройке, там я читаю и конспектирую, здесь – думаю, и встречаюсь с посетителями. Такими, как вы.
      За все это время я едва смог вставить два слова. Фомин явно не намеревался слушать меня. Он собирался говорить, и, если понадобиться, дискутировать со мной.
      - Итак, вам, наверное, интересно узнать, зачем я вас сюда пригласил. Простите, прозвучало, как в пошлом анекдоте. Но ведь вам и, правда, интересно. Вы узнаете в свое время, но не сейчас. Я просто изложу вам то, что хочу, покажу то, что желаю. А когда-нибудь вы сделаете выводы. Я не спешу. Здесь никто не спешит. Знаете, я ведь рискую, встречаясь с вами, меня могут убить.
      Начало разговора показалось мне настораживающим. Я приподнялся, пытаясь придумать какую-нибудь причину для того, чтобы покинуть этот дом. Хозяин заметил мое движение и предостерегающе махнул рукой.
      - Да сядьте вы, я же шучу. Убить, пожалуй, не убьют, но предупредить могут. Хотя, что меня предупреждать? Я старый человек, мне терять нечего. В этой жизни я видел и испытал уже практически все. Что касается вас, то вам, конечно, ничего не угрожает. Я даю вам гарантии. Они дают вам гарантии. А когда они дают гарантии, плюйте на все.
      - Кто такие «они»?
      - «Они»… Знаете, в определенном смысле, это мы с вами. С другой стороны, это не мы. Вы дадите мне сказать, или так и будете засыпать меня вопросами, как ботаник-первоклашка? Нам сегодня еще многое предстоит. Итак, мне понравился ваш доклад. Но он не был причиной того, почему вы здесь оказались. Он был предлогом. Я знал вас и раньше, хотя вы не знали меня. Вы знали себя. Слава Богу, что хоть себя-то вы изучили! Иначе я не понял бы, как вы смогли добиться таких впечатляющих выводов о природе времени, о природе сознания. Но вы не дошли до конца. А я дошел. И сегодня я устрою вам экскурсию в свой мир, в ваш мир, даже, если хотите, в «их» мир. Да молчите же! Я тоже был таким, как вы. Я хотел знать все, пытался набить свой крохотный мозгик необъятными знаниями. Ну и дурак же я был. Прямо, как вы сейчас. Вы только что-то невнятно мычите и пучите глаза. Но, ничего, скоро вы все поймете.
      Пространство и время. Да, это категории для сверхлюдей, не для тех букашек, которые посвящают свою жизнь удовлетворению животных потребностей и просмотру телевизионных программ. Они – для нас. Для вас и для меня. И хотя вы еще только формирующаяся скала, я сделаю вас Гималаями.
      Это две категории. Зачем люди объединили их? Можно ли объединить небо с землей, ночь с днем, огонь с водой? Одно подавляет другое. Аннигилирует. Вы превращаетесь в ничто, в мышь. Никакого времени не существует, все происходит одновременно. Люди в разных комнатах, нумерованных годами, но они – в одном здании! Когда я был молод, я считал, что путешествие во времени невозможно. И я был прав, хотя и не так, как думал. Времени ведь нет! Ну так что же вам мешает взять ноги в руки и пройти прямо к Юлию Цезарю, дабы выпить с ним греческого вина? Что мешает? Только вы сами мешаете себе, ваши убеждения в невозможности этого события. Кстати…
      Фомин достал из шкафа две бутылки какого-то дорогого вина, одну отхлебнул прямо из горла, вторую протянул мне.
      - Пейте, как пиво. Здесь никто не считает денег.
      - Итак, продолжаю. Вы, что же, наивно считаете себя современником настоящего? Вы думаете «настоящее» миллионы веков поджидало вас, и сказало «А вот и мой современник, присоединюсь-ка я к нему, ведь Цезарь уже наслаждается в компании прошлого». Конечно, же нет. Каждый человек считает себя современником настоящего. Принцип относительности. Единственная путная мысль у Эйнштейна, да и не он, собственно, ее автор. Все относительно. Вы – всего лишь часть кинопленки. Несколько кадров, объединенных чьей-то умелой рукой в одну личность, в одного постоянно меняющегося человека. Все предопределено. Но мир – не пленка, он – океан. Плавайте, где хотите и как хотите. Просто учитывайте штормы и течения. Я для того и позвал вас, чтобы вырвать вас (хотя бы на время), из того течения, по которому вы плывете уже тридцать лет, не пытаясь что-то изменить. Я вас не осуждаю, я сам был таким. И я не смог остаться ТАМ. Но я смог взять ОТТУДА очень многое – информацию, деньги, власть, даты. Вы станете моим наследником, но вы ничего не получите от меня, кроме ЗНАНИЯ.
      Этот дом – не дом, а гигантская лаборатория, в которой лишь один лаборант и хозяин – я сам. Я уничтожу тут все, если захочу. Я зажарю моих павлинов на вертеле, я осушу свои фонтаны и бассейны, я развалю этот дом. Когда придет время. Или раньше. Потому что, если оно придет, оно само возьмет у меня все. Отомстит за то, что я с ним совершил. Сделает свой выстрел, завершит дуэль, на которую я сам вызвал время много лет назад. Или это было вчера?
      Я не проклят, как не прокляты и вы. Я даже не Фауст, продавший дьяволу свою душу. У меня нет души, ха ха ха. Кажется, я лишился ее еще в молодости, примерно в вашем возрасте, когда меня тоже пригласили в один незнакомый дом. Мне надо было бежать оттуда сломя голову, но я не мог. Вот и вы сейчас с радостью убежали бы, но я загипнотизировал вас. Вы – мой. Вы – этого дома. Вы – вне времени. Оно вас не защитит. Но я не желаю вам зла. Я просто хочу рассказать. И показать.
      Так вот, после того, как мне сообщили великую тайну, я стал строить лабораторию, где я мог бы доказать то, что узнал. Или опровергнуть. Сначала это был лишь простой письменный стол, теперь же – видите, до чего дошло. Моя лаборатория – под огромным куполом. Вы ее увидите.
      Итак… Я все пытаюсь начать, объяснить вам. Попробую снова. Вы, наверное, слышали о существовании электромагнитного поля? Так вот – его нет. Существуют лишь электрические и магнитные поля. Они разделены, но они же – обратимы. Свет – это все. Свет – это время. Тьма – вне времени. Это ваши сны, ваши видения, галлюцинации, мечты. Когда-то давно я посетил один дом. Он буквально кишел привидениями. Они ходили по дому, хлопали дверьми, зажигали огонь в камине, разговаривали. Все хозяева оттуда бежали. А я остался там на месяц. Любой другой сошел бы у ума. Я же понял. Многое. Эти призраки не ощущали моего присутствия, они даже, за редким исключением, не ощущали присутствия друг друга. Они просто жили. Мертвецы… и вдруг живут. Забавно, правда? Но там были и ДРУГИЕ. Они появлялись из сияющего света, похожего на шаровую молнию. Я видел в отблесках его пламени человеческие фигуры, неведомую мне технику и одежду. И вдруг я понял: да ведь они же – из будущего. В этом доме все происходило ОДНОВРЕМЕННО. Я видел, как его строили, и как его разрушали. Я видел пещерных людей, сидящих вокруг костра, и я видел черную пустоту у себя под ногами – из тех времен, когда сама Земля уже прекратила свое существование. Там была особая энергия, концентрировавшаяся в месте геологического разлома, на котором, собственно, и стоял дом. Эти разломы очень интересны. Как и границы литосферных плит. Из этих регионов пришли все религиозные учения прошлого и современности. Там формировались центры культуры, науки и эзотерического знания. Там, высоко в горах, пророки получали свои откровения.
      И я понял: ничто не приходит и не уходит. Всё – вечно. Всё – чистая информация, материальная иллюзорность. Я покинул тот наполненный призраками дом «с чувством глубокого удовлетворения». Я понял: мой путь оправдан. И тут же начал его.
      Много говорили о странном тумане, внезапно выползающем из-под земли и похищающем людей. Я в него верил. И даже видел сам. Этот зеленый туман – густой и вязкий – появлялся на местах разломов коры. В него входили и не выбирались обратно. Внутри тумана видели странных существ. Они, конечно же, приходили на Землю из параллельных миров – тех областей пространства, которые существуют одновременно с нами, но мы их не видим. Как примитивно человеческое тело, и как оно велико! Мы видим лишь в узеньком спектре излучения, но вся Вселенная – это лишь увеличенная копия человеческого тела, в которой атомы равнозначны галактикам.
      Я узнал о том, какое действие на человека производят молнии. В литературе собрано множество случаев искривления времени при попадании молнии в человека или рядом с ним. Южноамериканские шаманы даже посылают своих молодых учеников в горы искать встречи с молнией. Ударяя в человека, она расширяет его возможности, его спектр восприятия. А сколько было случаев перемещения во времени! Да, часто всего лишь на несколько минут, но иногда люди пропадали и бесследно. И потом, оказавшись, наверное, где-нибудь в каменном веке, или Средневековье, тщетно пытались перед смертью умилостивить своих палачей.
      Я стал экспериментировать с электричеством и светом, я организовывал экспедиции на места разломов. Сколько всего интересного мы там обнаружили!
      Впрочем, ладно. Вы все узнаете сами. Я лишь расскажу вам свои теории перед тем, как показать их реальное применение. Предположив, что магнитное поле как-то связано с гиперпространством (то есть местом, где все происходит одновременно и никогда не умирает), а электрическое – со временем, я попытался разобраться, как такое может быть. Конечно, места разломов, это, прежде всего, магнитные аномалии. А электричество – это тот же свет. Свет и тьма, вытекающие друг из друга, но никогда не перемешивающиеся. Свет несет в себе информацию. Я никогда не верил в теории Эйнштейна, я верил в эфир. Почему его не обнаружили ученые? Потому что не хотели. Да и вряд ли кто-то из них летал на воздушном шаре и видел, что даже при самом сильном ветре, пламя свечи, зажженной в гондоле, не колеблется. Так и окружающий Землю эфир движется вместе с планетой. Но эфир существует. Тончайшая и вечная субстанция из частиц непонятной породы, волнение которых вызывает световые волны со всем их спектром от радиоволн до радиации. Вероятно, магнитное поле (как известно существующее только у движущихся тел) – это и есть эфирный ветер, создаваемый движением электрических зарядов. Эфир – это абсолютное, а не относительное пространство, гиперпространство без временных характеристик. Таким образом, лишь движение света создает время и временные пространства. Человек своим магнитным полем способен подключаться к гиперпространству и перемещаться в него и в его части (параллельные пространства и иные времена).
      Эфир есть информация. Чистая, нематериальная, первозданная. Но эфир – это и кирпичи для создания новых идей. Идей, которые, будучи созданными, продолжают жить вечно, накрывая своим существованием и прошлое, когда их еще не было и в помине. Потом пришло сознание. Эта невиданная для нашей Вселенной функция появилась будто внезапно. Всё, что раньше было лишь частью единого целого, вдруг обрело свое «Я», пожелало отделиться от себя самого. Так возникло время, ибо время и сознание суть синонимы. Да и как сознательное существо могло бы находиться в разных временах? Как что-то во Вселенной могло бы ускользнуть от него, Всевидящего? Эгоизм породил разделенность. Словно строители вавилонской башни, части мира утратили свою общность, образовав различные времена. Но, слава Богу, в той битве они отвоевали себе лишь крошечные территории, лишь краткий миг настоящего, бодрствующего сознания. Прошлое, будущее, сны, транс и смерть – все, что окружает человека, несет в себе напоминание о единстве. Переступи эти границы, и ты снова окажешься в великом вихре Одновременности. Как часто во сне мы теряем свою индивидуальность, приобретая другую. А зачастую и вовсе отказываясь от какой бы то ни было индивидуальности, личности. Теперь подумайте о смерти – уж она-то действительно напоминает эгоисту, кто есть кто. Хотя иногда эгоизм или привязанность к личности и тому, что ее окружает, столь велики, что человек так и остается самим собой, становится призраком. Не теми привидениями, которые являются бледными тенями из других эпох, но вечным странником и страдальцем, не понимающим, почему он до сих пор на Земле и не могущем покинуть ее, ибо это желание должно существовать в его сердце (да, у призраков тоже есть сердца!), а не в разуме. Не думайте, будто сознание или душа человека едины. В каждый миг существования – своя душа, призрак же и вовсе состоит из другой энергии. Он может существовать в будущем, когда сам человек в настоящем жив и прекрасно себя чувствует. Из всех народов только египтяне понимали это, выделяя в человеке множество душ. Настоящее – это то, что находится по эту грань от наших снов, видений и фантазий. По ту сторону все уже перемешано – будущее и прошлое теряют свое содержание. Сон – это то, что отделяет пространство от вихрей времени. Ваша жизнь и ваша смерть зависят лишь от системы отсчета.
      Я попытался сражаться со временем, убирать его. Хотя бы на время, как ни странно это звучит. Я построил магнитную ловушку, внутри которой находились электростатистические поля. Так удалось объединить гиперпространство со временем, и, регулируя их взаимодействие, добиться управляемости этих процессов. Электрическое поле давало мне доступ к объединенным мирам, а магнитное позволяло мне путешествовать в них. Это поле не существует вне движения, и именно это подсказало мне, что магнетизм прекрасно подойдет как управляющая система моей машины. Вспомните, что и НЛО появляются наиболее часто в зоне разломов земной коры, сейсмически активных местах или в горных районах. Следовательно, для своих перемещений они могут использовать прорехи магнитного поля Земли. В общем, конечно, не все вышло идеально, но начало было положено. А теперь я сниму с вас свое гипнотическое влияние, и мы пройдем в лабораторию.
       С этого момента я вновь обрел способность двигаться и говорить, но от шока и изумления не мог произнести ни звука. Меня держала в тисках мощная энергия этого человека, его фанатизм и увлеченность. Я поверил Фомину и проследовал за ним на следующий этаж.

2
      Мы оказались в большом круглом зале с высоким куполом. По периметру находились белые колонны. В центре помещения на подставке стояла большая черная сфера неизвестного назначения.
      - Это моя машина времени. Впрочем, нет…. Это неправда, ведь времени не существует. Это машина, позволяющая путешествовать в параллельных мирах, к которым относится и то, что простые люди называют временем.
      Специальный архитектор – специалист по ротондам, построил и мою. В Петербурге, кроме этой, собственно, всего две ротонды, заслуживающие внимания с точки зрения возможности переходов между мирами – ротонда Эрмитажа и ротонда на Гороховой. Любой человек, посетивший их, может почувствовать сильную и невероятную энергетику. Там находятся порталы в иные миры. Почему именно там? Да потому что в ротондах образуются стоячие электромагнитные и звуковые волны – источники многих аномальных явлений нашего мира. Именно через поля, создаваемые стоячими волнами, приходят к нам призраки и жители других миров. Как вы знаете, а, скорее всего, не знаете, стоячие волны образуются в дымоходах старых домов и замков. Это о звуковых. А самая большая электромагнитная стоячая волна – ионосфера Земли. Основной мозговой ритм всех людей настроен именно на нее. Она – «НАСТОЯЩЕЕ», «НАШ МИР». Но и эта волна колеблется, создавая максимумы и минимумы своей амплитуды. Через эти колебания и осуществляется связь с другими мирами и геоактивными зонами Земли и других планет.
      Я создал машину, искусственно изменяющую параметры частот человеческого тела. Каждая частота определяет, во-первых, скорость «времени», во-вторых, координаты каждого из параллельных миров. Наш мир соответствует Резонансу Шумана, другие миры находятся либо ниже, либо выше этой координаты. Туда-то мы с вами и отправимся. Я захвачу ваше тело в электромагнитный кокон и изменю его параметры. После этого с помощью магнитных полей вы будете перенесены в другой мир.
      - Может быть, вы и правы. Но смогу ли я оттуда вернуться?
      - Сможете, не сомневайтесь. Человеческое биополе не может долго находиться на чужеродных ему частотах. Через некоторое время вас просто вытолкнет оттуда частотное сопротивление. По-крайней мере, если не будет создан стабильный резонанс или ваше поле не попадет на нужный обертон. Пока я не научился достигать этого и, поэтому, как видите, нахожусь здесь, в двадцать первом веке и на планете Земля.
      Мы подошли к черной сфере.
      - Видите, здесь наверху есть люк, через который можно пробраться внутрь. Места на двоих хватит вполне.
      Фомин ненадолго вышел и вернулся, везя перед собой передвижную стремянку. Он приставил ее к сфере, и мы поднялись. Наверху шара находился также черный люк, который можно было заметить с трудом. Фомин поднес к нему какое-то подобие магнита и сделал им несколько движений. Люк медленно открылся, и мы залезли внутрь. Внутри сфера представляла собой круглое помещение с мягкими креслами по периметру. В центре располагалась лестница под купол, у основания которой был непонятный мне агрегат с пультом управления. Под полом явно что-то было замаскировано, поскольку кресла находились не на самом дне сферы.
      Мы уселись на кресла, и Фомин начал рассказывать:
      - То, что вы видите перед собой, это управляющий пульт. Вы им пользоваться не будете. Точнее, я не доверю вам его. Я буду управлять сферой дистанционно, причем, только в момент ее запуска. Потом все – как будет угодно Провидению. Вернетесь вы автоматически.
      - Но как же работает эта штука?
      - Корпус из сплава меди, латуни и бронзы, экранирующий вас от действия электромагнитных полей Земли. Похожим устройством пользовался Нострадамус, когда составлял свои знаменитые катрены, заглядывая в будущее. Но его «яйцо» было статичным, оно не перемещалось и не влияло на частоты человеческого тела. Энергия Нострадамуса «захватывала» только его мозг, да и то – частично. Под полом находится генератор сверхвысокого напряжения. При включении он создает в сфере поле, которое, взаимодействуя с токами Фуко, создает третье поле, полностью совпадающее с частотами человеческого тела и биополя. Вы оказываетесь в гиперпространстве, где времена и параллельные миры объединены. После этого включается магнитное торможение и Вас «выбрасывает» на конкретные стабильные уровни. Ну, а там уж, смотрите сами… Не бойтесь, пострадать вы не сможете. Но и не рискуйте, почем зря.
      Короче говоря, эта машина является сложным воспроизведением процессов, происходящих на Земле естественным образом – в геоаномальных зонах и местах попадания молний. Моя машина время от времени будет забирать вас и пульсировать. Полученный вами заряд будет определять время нахождения в конкретном мире. Я надеюсь, вы понимаете меня?
      - С трудом. Я не физик. Но я сделаю то, о чем вы просите, поскольку я не могу упускать такой шанс. Только скажите мне – вы-то сами путешествовали в своей машине?
      - Разумеется. Я не стал бы подвергать вас опасности, используя как объект для опытов. Этот дом, мое состояние я заработал не сам. Я путешествовал в иные измерения и переносил в наш мир их богатства – золото, драгоценные камни, картины и книги. Все это позволило мне вести жизнь обеспеченного человека. Когда-нибудь я раскрою вам, каким образом можно переносить материю между мирами так, чтобы она не отправлялась обратно.
      - Обладая такими богатствами, вы не пытались помочь обездоленным людям?
      - Что за странный вопрос? Разумеется, нет. Каждый сам за себя. И всё в этом мире, за редким исключением, предопределено. Если человек не в состоянии помочь себе сам, незачем превращать его в попрошайку. Да и множество миров вместе с их статичностью научило меня философски относится к тому, что я вижу на Земле. Каждый имеет то, что ему предопределено. Да и вы задали этот вопрос просто для того, чтобы поддержать беседу. Есть люди, которые стремятся помочь другим, но ведь вы не такой, уж я-то знаю. Я выбрал вас именно потому, что вы сохраните все в тайне. А даже, если не сохраните, если захотите потешить свое самолюбие, опубликовав эту историю, то кто вам поверит? И кто поймет вас? А если поверят и поймут, то результатом станет лишь уничтожение нашего мира, подобно тому, как вторжение конкистадоров погубило цивилизации Центральной и Южной Америки.
      - Когда мы начнем?
      - Прямо сейчас. Почему бы не начать сейчас? Когда столько всего происходит в стольких мирах? Вы не слышите боевые барабаны диких племен Конго, не чувствуете крики порабощаемых народов, не испытываете шок людей будущих веков, испытывающих агонию Апокалипсиса? Нет? Ну, ничего, скоро услышите, почувствуете, испытаете.

3
      - Как известно, магнитное поле Земли «пульсирует» с частотой от 8 до 16 колебаний в секунду, что совпадает с диапазоном альфа-волн человеческого мозга Я уберу вас с резонанса Шумана и настрою вас на другие частоты. После этого вы исчезнете для всех, кто не будет более резонировать с вами. Все зависит от точек отсчета вашего сознания и тела, и их частот. Не беспокойтесь, хотя плотность времени в разных мирах разная, вы этого не заметите, и ваше личное время будет течь нормально.
      Ну, что же, начнем. Помните, что сказал Гёте? «Величие человека заключается в том, что он – единственное из всех творений, способное превратить мгновение в вечность».
      Фомин вылез из сферы, и плотно закрыл люк. Через пару минут я услышал его голос из внутреннего динамика.
      - Вы готовы? Просто оставайтесь в кресле, пристегиваться необязательно.
      Прошло еще несколько мгновений, и неожиданно внутренность сферы вспыхнула яркими огнями всех цветов радуги. Я почувствовал, что нахожусь как бы в центре полярного сияния. Вскоре мое тело резко начало терять вес. Очень скоро мне казалось, что я – всего лишь облако водорода, первоначального элемента Вселенной. Через минуту я перестал чувствовать себя совсем, и тут…
      Передо мной располагалась огромная театральная зала. Я, по всей видимости, находился в бельэтаже. В партере сновало большое количество людей. Это были мужчины, одетые во фраки, и дамы, на которых были платья, соответствующие моде середины девятнадцатого века. В зале было жарко, и тысячи свечей под потолком и на стенах ярко пылали. Я удивился, но машина времени исчезла. Ее не было, и куда она подевалась, я не знал. Тем не менее, мое удивление продлилось лишь мгновение. На его место заступал растущий страх. Я увидел, что одет в женское платье, а в руке держу веер. Вдруг я словно провалился куда-то, и вмиг забыл всё – кто я, как здесь очутился и что делаю. Мое «Я», сознание мужчины-путешественника исчезло, и сменилось сознанием хозяйки этого тела. Я же исчез без следа, продолжая при этом не только находиться в теле этой женщины, но и СТАВ ЕЮ. Я услышал ее мысли – мои мысли, – в которых она критически оценивала наряды других дам и жаловалась на духоту. Сколько это продлилось, я не понял. Неожиданно передо мной вновь возникла вспышка света, я очутился в машине времени. Из динамика донесся довольный голос Фомина:
      - Каково, а? Я знал, что это удивит вас. Я ведь не рассказал вам всей правды об этих путешествиях. Дело в том, что они могут очень далеко зайти. Тут есть много вариантов. Вы можете оставаться в своем теле, путешествуя по параллельным мирам и во времени, сохранив свое сознание и личностную историю. А можете и, наоборот, утратить их и стать совершенно другим человеком. Или даже не человеком, а животным, или… Впрочем, тут фантазия безгранична.
      - Как же я могу занимать место других людей и… существ?
      - Тут как раз все просто – вы и есть они. Но, конечно, вам это трудно понять, поскольку ваши знания о времени ограничены. Что ж, отправляйтесь вновь…

4
      Все вокруг меня снова завертелось, а в глазах заплясали яркие вспышки. Куда спешит Фомин? Ведь он мне так ничего и не объяснил, поторопившись отправить меня в новую неизвестность…
      Я стоял на улице, тянущейся к большому голубоватому храму. Было холодно, а небо темно от загораживающих его туч. Дул сильный ветер. Я на несколько минут застыл на одном месте, пытаясь понять, что это за город, и какое нынче время. Судя по домам и погоде, город напоминал Петербург, но я ни в чем не был уверен. Может быть, это был Петербург из какого-то параллельного мира, существующего одновременно с нашим, но почти не пересекающимся с ним.
      Вдруг я услышал стук. Сначала тихий, потом все более усиливающийся. Обернувшись, я увидел приближающуюся ко мне женскую фигурку. Это была небольшого роста девушка с темными волосами. Стучали ее каблуки. Она постепенно приблизилась и с интересом посмотрела на меня. Улыбнулась. Прошла дальше. Я же остался стоять на месте, наблюдая за тем, как она удаляется. Прошло еще несколько минут. Я пошел по улице, надеясь встретить еще хоть кого-нибудь. Но нигде никого не было. Убыстрив шаг, я почти побежал по этому странному городу. Пустота. Мне пришло в голову, что в этом городе, возможно, никто не живет. Что в этом мире города существуют отдельно от населяющих их людей. Тогда что это была за девушка? И была ли она человеком? Я бросился вперед, надеясь вновь увидеть незнакомку. Почти полчаса метался я по улицам, пока, наконец, вновь не увидел ее. Девушка продолжала не спеша идти по дороге. Я пошел за ней, как собака за своим хозяином. Других ориентиров в этом мире у меня не было. Постепенно я приблизился к ней почти вплотную, и начал решать, как мне окликнуть ее и объяснить свою ситуацию. И, самое главное, узнать про этот город.
      Неожиданно я споткнулся. Сам процесс падения тянулся невероятно долго, ибо падал я прямо на девушку. В ужасе от того, что может произойти, я зажмурил глаза. Открыв их через секунду, я увидел совершенно другую картину. Подо мной была огромная черная пропасть, которая быстро увеличивалась. Вместе с тем, я чувствовал неприятные ощущения по всему телу. Я вдруг сообразил, что это не бездна увеличивается, а уменьшается мое тело. Судя по всему, я попал под действие неведомой мне силы, и падал, постепенно уменьшаясь, прямо внутрь этой незнакомой мне девушки. Проскользнув сквозь ткани ее одежды, я продолжил свое падение через клетки ее тела. Клетки становились молекулами, молекулы – атомами, атомы – элементарными частицами. Где-то на кварковом уровне мир обрел похожесть на нашу Вселенную. Под моими ногами сияли яркие звезды. Быстрее других увеличивалась одна – крупная голубоватая звезда, мерцающая блеклым светом. Я пролетел мимо нее, падение мое замедлилось, и я потерял сознание.
      Очнулся я на огромной пирамиде – зиккурате, располагавшейся посреди залитой тусклым голубоватым светом пустыни. Она была огромна и простиралась во все стороны. Никакой растительности я не заметил. Вниз с зиккурата вели большие ступеньки. Высота каждой была не менее десяти метров. До земли было не меньше ста. Спуститься я не мог, и вынужден был ютиться на маленькой вершине. Я присел на корточки и стал всматриваться в горизонт. Мне показалось, что вдали находится небольшой объект кубической формы серого цвета. Что это было, я не знал. Поднял голову к небу и посмотрел в космос. Я, судя по всему, находился внутри этой незнакомой мне улыбающейся девушки, бредущей по пустому блеклому городу. Знала ли она, что я нахожусь внутри нее? Может быть, и нет. И у меня не было шансов как-то заявить о себе, даже, если бы я закричал во все горло. Бессмысленно кричать во Вселенную. И Вселенная никогда не кричит. Она убивает тихо и молча, берет свое – тот возомнивший о себе кусочек плоти, тщетно пытающийся обособиться и создать собственный яркий мирок. И здесь, внизу, не было ничего яркого, только голубоватая пустыня, и серый куб на горизонте. Одно время мне казалось, что эта странная конструкция двигается. Или, может быть, этот эффект создавался медленным движением местной звезды? Я так и не понял. Ночи здесь не было, но было довольно темно. Стоял страшный холод. Я ежился на вершине и гадал, сколько же еще времени продлится эта пытка. Свесился вниз, пытаясь выяснить, нет ли чего-нибудь интересного у подножия. Там все было затемнено – почти черная земля не шевелилась. Пролежав долгое время я, наконец, заснул. Мне снилась улыбающаяся девушка-Вселенная, постепенно распадающаяся на элементарные частицы и уплывающая в собственный космос. Очередную яркую вспышку я даже не заметил.

5
      Это было в Америке в пятидесятых годах. Я работал директором отдела закрытых исследований в правительственном институте. У меня не было семьи, но я был обеспеченным человеком, и ни в чем не нуждался. Однажды отдел астрономии огорошил нас новостями, суть которых заключалась в том, что на Солнце стали происходить необратимые изменения, что, как будто бы, неизбежен взрыв светила. Эта информация проникла в общество и вызвала панические настроения. Данные много раз проверяли и уточняли. Наконец, пришли к выводу, что Солнце готово взорваться, при этом стало ясно, что вся Солнечная система, включая Землю, будет уничтожена в огромном космическом пожаре. Я не буду описывать, какую реакцию это вызвало, как менялось поведение общества. Опишу лишь утро последнего дня.
      Это было в среду, мы точно знали, что взрыв должен произойти в этот день около полудня. Я встал с постели в 6 утра, позавтракал, надел костюм и шляпу, и поехал на работу в институт. По пути я решил посмотреть, что происходит в городе. Многие люди остались в домах со своими семьями, другие пришли в здания церквей. Больше всего народу скапливалось в подвалах и вырытых в земле бункерах. Я заглянул в один из них: там яблоку негде было упасть, люди даже не могли сесть, они давили друг друга, как селедки в бочке. Многие плакали. Наверное, они понимали, что такой наивный способ укрыться не спасет их в условиях, когда вся планета превратится в одну горящую паклю. Я поехал дальше. В окне одного из баров я заметил своего старого приятеля. Было 8 часов утра, он был сильно пьян. С ним была его жена и какие-то незнакомые мне девушки. Я зашел, чтобы поприветствовать его. Приятель не обрадовался, но явно оживился. Он сказал, что они тут еще со вчерашнего вечера, все напитки – за счет заведения. Чтобы не обижать его, я заказал себе бокал мартини. Пока пил, разговорился с одной из девушек. Она плакала, говорила, что не хочет умирать. «Знаете, – сказала она, – а ведь до всего этого я была преступницей, ввозила в страну контрабанду…». «Теперь это неважно», – ответил я. В обычное время я бы взял ее телефон, продолжил бы общение, но сейчас мое внимание привлекали только мои часы.
      Я сел в машину и вскоре подъехал к зданию своего института – ровно к началу рабочего времени в 9 утра. Я шел по пустым коридорам, мимо открытых дверей кабинетов, мимо телефонов и пишущих машинок. Вошел в свой кабинет и сел за стол. Я долго сидел и чего-то ждал. Наконец, появилась моя секретарша Мэри. Ее лицо тоже было в слезах. Она была одета во все белое – пиджак и юбку. «Ну и где же все сотрудники, Мэри?» – спросил я ее. «Знаете, они решили остаться дома, провести этот день вместе со своими семьями». Я хотел было пошутить на тему, что Конец Света – это еще не повод не выходить на работу, но не смог. Я встал из-за стола и сказал: «Ах, вот как.… Ну, ладно. Работайте.… До свидания». «До свидания, сэр».
      Я не хотел утешать ее, обнимать и говорить о надежде. Не мог оставаться в институте, так как не было больше института. Не хотел ехать в убежище, потому что не был наивным трусом. Не желал идти в церковь, ибо не был религиозен. Я оставил плачущую Мэри блуждать по этим огромным коридорам, вышел на улицу и сел в машину. Было жаркое летнее утро, 10 часов. На тротуаре лежало несколько человек. Их солнечная активность достала еще до взрыва самого светила. Я решил поехать к морю, там, на природе, можно было спокойно умереть. Дорога была длинной, я быстро гнал машину. Движения почти не было, навстречу мне попался только один автомобиль. Людей тоже не было видно, все попрятались в ожидании конца. Когда погибает один человек – это драма, когда умирает много людей – трагедия. Когда же умирает всё человечество, а вместе с ним и вся Солнечная система – это просто элемент бесконечного развития Вселенной. Оплакивать нас будет некому.
      Когда я добрался до воды, была уже половина двенадцатого. Я выехал прямо на пляж. Вышел из машины и уставился на прозрачную, едва колышущуюся, расстелившуюся до горизонта гладь. Хорошо было. Я заметил у кромки небольшую лодку, отвязал ее, запрыгнул и взял весло. Немного отгреб от берега и лег на дно. Сверху было небо, по бокам лодки слышались успокаивающие всплески воды. «Они там мечутся по коридорам, толкутся в тесных подземельях, дрожащими руками обнимают детей, а я здесь, и мне хорошо».
      Вдруг небеса озарились яркой вспышкой, настолько яркой, что я закрыл глаза. На какую-то долю секунды стало невыносимо жарко.
      Все прошло так же неожиданно, как и началось. Я открыл глаза, и увидел, что ничего не изменилось: я лежал на дне старой лодки, вокруг плескались волны, небо было чистое и голубое. Позже я узнал, что никто ничего не заметил. Более того, все каким-то непостижимым образом забыли о произошедшем. Но я не забыл, потому что, наверное, обладал какой-то особой памятью. Сколько раз человечество уже погибало, не замечая этого? Давно ли мы утратили физическую реальность, заменив ее шаблонами физической иллюзии? Почему между жизнью и смертью нет никакой разницы? Ответов на эти вопросы я не знаю…
       Я еще немного полежал в лодке, потом доплыл до берега, сел в машину, и поехал назад в город.
      «Космический корабль “Бесконечность” приветствует Вас»…

6
      Мое имя – Дмитрий, за несколько лет до войны я закончил политехническое училище в Киеве, стал инженером. Когда немцы оккупировали город, то арестовали всех подозрительных мужчин и женщин, в том числе и меня. Нас поместили в подвал одного из каменных домов. Помещение – маленькое, а в нем теперь теснилось около ста человек. Мы не могли ходить, а вынуждены были стоять или сидеть, тесно прижавшись друг к другу. Еще было лето, в подвале стояла нестерпимая жара от нагревшегося кирпича. Страдая от духоты, многие люди снимали с себя одежду. Подвал примыкал к крошечному чуланчику, где у потолка было отверстие на улицу, из которого по ночам шел влажный воздух. По очереди люди выползали в этот чуланчик и жадно вдыхали ночную свежесть. Обычно выходили по трое – на десять минут, после чего место занимали другие. Три дня без еды и питья. Что происходило в городе и стране, мы не знали. Могли только догадываться. Как и о том, какая судьба ждала всех нас. В первую ночь, когда подошла моя очередь дышать воздухом, в моей тройке оказался человек, которого я хорошо знал. Это был Андрей, бывший ухажер девушки Кати, с которой мы вместе учились в политехническом. Он тоже узнал меня, и с этого времени мы держались вместе. Никаких новых пленников к нам не сажали, поэтому неизвестность постепенно становилась невыносимой. Из чуланчика периодически были слышны звуки выстрелов на улице. К исходу третьего дня некоторые из людей впали в истерику. Некоторые из мужчин курили, поскольку при задержании у них не отобрали спички и сигареты. Одна из пленниц придумала, как ей казалось, хитрый план, который должен был помочь нам выбраться из подвала. Украв спички, она подожгла свою одежду. Начался пожар, и всех нас охватила паника. Люди ринулись к дверям, и стали барабанить в них. Немцы, видимо, учуяли дым, и не знали, как на него реагировать. Конечно, им было плевать на нас, но они не хотели, чтобы сгорел дом, где они уже успели устроить какое-то административное учреждение. Двери открылись, и нам приказали выходить во двор. Некоторые из людей уже горели, и стали сбивать с себя огонь, катаясь по земле. Появилось десятка два немецких военных с автоматами наперевес, которые загородили все проходы во двор. Нас явно было больше, и они это понимали, но люди за три дня обессилили и совершенно не могли сопротивляться. Мы расселились, стали с ненавистью смотреть на врагов, в то же время радуясь, что, наконец, можем дышать уличным воздухом.
      Я не был героем сопротивления. После трех суток в подвале, едва соображая, что происходит вокруг, опустился на корточки около стены. Того, что случилось потом, я уже не помнил. Наверное, всю группу расстреляли, но мое сознание путешественника во времени этого уже не застало.

7
      Я вижу себя старым человеком в грязной военной форме. Вокруг меня другие люди, но их совсем немного. В нескольких сотнях метров от нас – огненное зарево, в котором угадываются очертания конструкции, ранее бывшей вертолетом. Нас окружает горячая пустыня, но солнце уже заходит, поэтому люди почти не чувствуют жары. Все устали физически и измотаны морально после постигшей нас авиакатастрофы в этом забытом Богом месте. Куда мы летели, и что происходит? Я этого пока не понимаю. Лишь постепенно мое сознание растворяется в этом старом военном, ни имя, ни судьба которого мне не известны.
      Я сажусь на землю и прошу адъютанта (который выглядит не лучше, чем я сам) принести мне бумагу и письменные принадлежности. Он достает их из своего рюкзака. Беру ручку и мятые листы.
      «Дорогая жена! Не знаю, вырвусь ли когда-нибудь отсюда. Я решил написать тебе это письмо на тот случай, если кто-нибудь из наших немногих оставшихся сторонников доберется до нас прежде, чем это сделают изменники, называющие себя партизанами. Ты знаешь, что с тех пор, как я возглавил правительство Восточноевропейской империи в 2168 году, я пытался сделать нашу страну лучше. Ты была со мной все эти двадцать лет, и видела, на какие огромные препятствия наталкивались все мои инициативы. Сейчас, когда дальнейшая судьба моя неизвестна, я попытаюсь понять ошибки, которые мы совершили. В последние пять лет гражданской войны у меня не было ни минуты покоя для того, чтобы привести свои мысли в порядок. Теперь, в этой бескрайней пустыне, когда наш вертолет разбился на пути в Китай, у меня появилось время для того, чтобы понять, что же произошло со страной.
      Когда император поручил мне возглавить правительство, страна уже почти была потеряна. Каждый был сам за себя. Существовала огромная пропасть между поколениями. Молодежь не думала ни о чем, кроме сегодняшнего дня и проводила время в бесконечных удовольствиях. Каждый делал то, что хотел, ибо закон, который можно было бы использовать для возмездия, существовал лишь на бумаге. Любая попытка наказать преступников приводила к обвинениям, в которых нас называли фашистами и сторонниками диктатуры. Если каждый был сам за себя, то он и должен был сам разбираться со своими проблемами. Так говорили «защитники свободы» в то время, как в стране росло количество убийств, изнасилований и грабежей. Понятие чести оставалось привилегией немногих избранных, но что они могли сделать, когда сама эта добродетель была оплевана обществом и примкнувшими к нему маргиналами.
      Возглавив правительство, я и сам не знал, что мне делать, ведь даже мои ближайшие сторонники говорили мне, что любые реформы обречены на провал, что нас сметут немедленно, как только мы их начнем. Императорская семья и элита отсиживались в крепостях, где рыцари из их окружения поддерживали какое-то подобие порядка. Тогда я принял решение – избавиться от части нашей страны, и попытаться спасти хотя бы ее частицу. Мы отправили гонцов по всем городам и селам с призывом к тем, кто сохранил в себе хоть какие-то духовные идеалы, переселиться на северные территории, где холмы, соединенные цепями замков и крепостей могли быть использованы для активной обороны. Мы теряли страну, но создавали плацдарм для ее будущего возрождения. Мало, кто откликнулся на наш призыв – лишь десятки людей пожелали вступить в ряды армии, которую я создал как народный аналог рыцарства.
      Когда мы уходили из городов, люди радовались, ибо считали нас остатком прошлой системы, где правительства могли диктовать населению свою волю. Меня не интересовало, что будет с теми, кто не присоединился к нам. Их анархия принадлежала только им самим. Тем не менее, я и не предполагал, что нас ожидает. Уход государства привел на оставленных территориях к тому, что там над тьмой невежества возобладала тьма железная. Бандитские группировки, от которых мы не ждали никаких активных действий, смогли установить в стране жестокий контроль над населением. Даже более жестокий, чем тот, в стремлении к которому обвиняли ранее нас. То, что империи удалось с тех пор продержаться двадцать лет, заслуга того лишь, что бандиты все это время боролись друг с другом и выстраивали свою иерархию. Потом же, когда они поняли, что нам удалось создать процветающее государство, то решили уничтожить его, захватив в стране всю полноту власти».
      Что было написано еще, я уже не узнал….

8
      Я иду по высокому берегу реки. Вокруг растут деревья и травы, но я не вижу ни птиц, ни животных. Людей тоже нет, только абсолютное безмолвие. На холмах вдоль реки – могильные плиты. Странное место, но оно приковывает внимание. Подхожу к одинокой могиле из красного мрамора, на ней надпись – Артур Роуз (1876–1914). Она приковывает мое внимание настолько, что я не в силах сдвинуться с места. Внутренний голос говорит, что передо мной – не просто могила. Это – точка отсчета, с которой начинаются моя приключения. Стать Роузом, проникнуть в тайну этого человека, понять, как он связан со мной и Иваном Фоминым – вот задача, которую я формулирую перед собой. Но как это сделать? И сколько я еще продержусь в этом мире? И все же попробовать стоит. Я опускаюсь на колени и протягиваю руки к надгробию. Может ли машина времени быть управляема силой мысли? Пока я думаю об этом, мир в очередной раз тонет в полярном сиянии.
*  *  *
      Шло лето 1898 года, мне было двадцать два года, я только что окончил университет и вступил в большую жизнь. Естественно, что я сразу задумался о своей будущей работе. Сомнений на этот счет у меня не было. Единственное, чего я хотел, – это работать с книгами. Конечно, как правило, молодые люди ищут для себя несколько иных занятий, но я был безусловным исключением своего поколения. С детства книги влекли так, как других конфеты. Я осознавал, какие безграничные знания они хранят в себе, и как далеко можно продвинуться в интеллектуальном и духовном плане, если заняться их изучением. Поэтому первое, что я сделал, получив диплом, разместил в газете объявление о том, что предлагаю услуги каталогизатора и хранителя библиотеки. Конечно, по молодости, я думал, что меня будет ожидать целая гора ответов с предложениями работы, но, как показали будущие события, я ошибался. Ответов не было. В тревожном ожидании прошел месяц, затем, как мне показалось, дело вдруг сдвинулось с места. Хмурым дождливым утром в дверь постучал почтальон и передал мне письмо в красивом и дорогом конверте. Во вложенной бумаге сообщалось, что, если мои услуги столь хороши, как я разрекламировал их в своем объявлении, то мне следует прибыть в замок Уайт, находящийся в Корнуолле.
      Спустя сутки я уже трясся в поезде, везущем меня в этот живописный уголок Англии. Погода улучшилась, светило солнце и, как мне казалось, все было «к лучшему в этом лучшем из миров». Пребывая в столь благожелательном настроении, я почти не заметил долгого путешествия, и было еще светло, когда поезд, стуча колесами и выбрасывая использованный пар, остановился на нужной мне станции. Я взял чемодан и вышел. Поскольку никакой встречи не предполагалось, а времени у меня было еще много, я решил прогуляться пешком. Я начал бодро шагать по дороге, но по прошествии получаса тяжесть чемодана начала давать о себе знать, и иного выхода, кроме как сесть и передохнуть, не оставалось. Со всех сторон меня окружало пение птиц, а шелест листьев был похож на шум морского прибоя. Я сидел так около десяти минут, пока не услышал, что иной звук стал диссонансом вторгаться в этот лесной мир. В отдалении явственно слышался стук копыт, и вскоре передо мной возникла старая потертая коляска, влекомая не менее старой и потертой лошадью, управляемой столь же непрезентабельного вида стариком. Он остановился рядом и спросил:
      - Кто вы? Я ни разу не видел вас в наших краях.
      - Меня зовут Артур Роуз, я еду в замок Уайт насчет должности хранителя библиотеки.
      - В таком случае вам повезло. Мое имя Роберт, я один из слуг. Вообще-то я садовник, но хозяин часто отправляет меня в деревню, если ему требуется что-то купить. Садитесь, я довезу вас прямо до замка.
      Поблагодарив моего нового знакомого, я тот час же последовал его приглашению. Некоторое время мы ехали в молчании, которое обычно возникает, когда встречаются два незнакомых человека, пусть даже неравные по образованию и положению в обществе, однако вскоре я не выдержал и спросил:
      - Что за человек ваш хозяин? Меня удивило, что он готов предоставить такую важную работу молодому человеку, лишь недавно закончившему свое образование.
      - А! Так вы ничего не знаете о сэре Огастесе Риде! Могу вас заверить, что в наших краях это самый могущественный и известный человек, хотя, конечно, у него есть свои особенности.
      - Что вы имеете в виду?
      - Ну, это человек не без странностей. Его отец, знаете ли, был гораздо более активным человеком. Гораздо более активным! Его жизнь была полна бурных приключений. А вот сэр Огастес – полная ему противоположность. Он способен часам сидеть, запершись в своей лаборатории, проводить там какие-то опыты, а потом выйти оттуда взъерошенным, и слегка перекусив чего-нибудь, снова удалиться до самого вечера в свою «святая святых». Входить туда он никому не позволяет.
      - Он ученый?
      - Ученый ли он? Мне, человеку без образования, сложно судить, чем он там занимается, но одно могу сказать, когда человеку далеко за тридцать, и при этом он не женат, а все свое свободное время проводит, запершись в одиночестве, то это, скорее, некое подобие сумасшествия. Я очень любил его отца, который, хотя и вел порой довольно вольный образ жизни, всегда был очень мил со всеми, кто его окружал, даже со слугами. Его же наследник, напротив, большинство слуг уволил. В прежнее время в доме часто проводились балы и другие празднества, теперь же Уайт более похож на склеп, чем на замок. Когда-то я управлял дорогой каретой, запряженной прекрасными лошадьми, носил ливрею. Сейчас же, сами видите, каким все стало.
      Так, под брюзжание старого кучера, я постепенно доехал до места. Замок Уайт был расположен в огромном парке, в который мы въехали через массивные, но довольно неказистые ворота. Сам замок представлял собой, скорее, особняк, потому что был построен всего лишь шестьдесят лет назад, в самом начале царствования королевы Виктории. Это было большое здание с башенками, облицованное белым камнем. С одной стороны к нему примыкал парк, с другой – скала, круто обрывавшаяся вниз, к морю. Это было крайне живописное место, и я подумал, что, если я получу работу, то она ни в коей мере не покажется мне скучной.
      Кучер-садовник высадил меня прямо у парадного входа. Вскоре я уже входил в вестибюль, где представившись, был встречен экономкой Огастеса Рида Маргарет Линн.
      - Хозяин примет меня сейчас или позже? – спросил я.
      - Вам придется подождать какое-то время. Сэр Огастес еще работает в лаборатории, но он попросил меня сразу же по вашем прибытии отвести вас в библиотеку, где вам сервирован ужин. Поев, вы можете начинать самостоятельный осмотр библиотеки. Сэр Огастес присоединиться к вам, как только сможет.
      Библиотека располагалась неподалеку от холла, и едва войдя туда, я сразу же был поражен до глубины души. Это был огромный зал, мало уступавший по размеру тому, который я только что покинул. Все его пространство занимали книги, расположенные в шкафах, на стеллажах, а то и просто сваленные в кучи на полу. Естественно, что я сразу же забыл о предназначавшемся мне ужине, и приступил к осмотру сокровищ. Представленное здесь собрание вполне могло поспорить с библиотекой Британского музея. Здесь было все: египетские и античные папирусы, средневековые рукописи с замечательными иллюстрациями, первые инкунабулы, книги, изданные за последние три века. В основном, как мне показалось, это была литература по гуманитарным, естественным и техническим наукам.
      Рассматривая книги, я совершенно потерял счет времени и очнулся лишь тогда, когда почувствовал, что за моей спиной кто-то есть. Оглянувшись, я увидел человека, который, судя по всему, и являлся хозяином этого дома. Сэру Огастесу Риду было под сорок, он носил усы и испанскую бородку, которая придавала ему некоторое сходство с французским императором Наполеоном III. Он был гораздо выше среднего роста, но, поскольку я и сам не был карликом, мы были примерно одного уровня. Одет он был в поношенную и сильно изъеденную молью куртку. Сейчас хозяин пристально смотрел на меня, изучая и оценивая человека, которому он хотел доверить свою библиотеку.
      - Добрый вечер, – сказал он. – Я надеюсь, вам не слишком долго пришлось ожидать меня?
      - Здравствуйте, конечно же, нет. Я как раз рассматривал библиотеку.
      - Да, конечно, ведь из-за нее вы здесь. Садитесь, это не займет много времени. Я, знаете ли, не из тех, кто готов поручить такое дело первому встречному. Когда я увидел ваше объявление в газете, я подумал, что оно может мне пригодиться. Я направил в ваш университет письмо с просьбой дать вам характеристику, и получил ответ только на прошлой неделе. Он меня полностью удовлетворил. Кроме того, я ведь и сегодня устроил вам небольшой тест, который вы с успехом прошли. Вам был сервирован ужин, но вы забыли о нем сразу же, как только увидели библиотеку. Очень приятно, что для вас работа и поиск знаний превыше телесных удовольствий. Я и сам, знаете ли, часто забываю отобедать из-за чрезвычайной занятости в своей лаборатории.
      - Спасибо, сэр Огастес. Итак, в чем же будут состоять мои обязанности?
      - Ваши обязанности довольно просты. Вам необходимо привести библиотеку в порядок, расставив все книги по тематическому принципу, а художественную литературу (здесь есть и такая, но мало) – по алфавиту. Следует провести каталогизацию, то есть нанести название книги и ее автора на карточки, а потом составить из них каталоги. Специальные шкафы для этого я недавно заказал. Параллельно вы должны будете отыскивать нужные мне книги. Поначалу, конечно, это будет нелегко, но как только вы продвинетесь в работе, станет гораздо легче. Обычно я работаю до глубокой ночи, но постараюсь не слишком утруждать вас.
      - Сэр Огастес, ваша библиотека одна из самых огромных, какие мне приходилось видеть. На ее разбор и каталогизацию уйдет не менее года.
      - Разумеется, в вашем распоряжении будет это время. Библиотека действительно очень большая. Я расскажу вам об истории ее создания. Как вы, может быть, слышали, мой прадед был богатым промышленником из Бирмингема. Когда он уходил на покой, король наградил его титулом баронета. Впрочем, передав дела надежным управляющим, он прожил еще достаточно долго. За это время он купил участок земли в Корнуолле и построил на нем этот замок, наводнив его произведениями искусства. Страдая некоторой мегаломанией, он также скупал все частные библиотеки, которые мог найти. Когда он умер, все унаследовал мой дед, который продолжил эту традицию. Он не пожелал стать промышленником, поэтому дело по-прежнему вели надежные люди. Нет, он окончил Кембриджский университет и стал специалистом по восточным языкам и культуре. Даже организовал несколько экспедиций в Тибет, куда смог попасть через северные границы Индии. В самом Китае он никогда не был, за исключением нескольких открытых для иностранцев портов. Всю свою оставшуюся жизнь он собирал научные книги и работал здесь, в замке. Дед потратил немало, но эти траты, на мой взгляд, были, скорее, инвестициями в знания. В отличие от него мой отец вел весьма разгульный образ жизни и совершенно не заботился о своем наследстве. Жизнь его сильно усложнили огромные карточные долги, с которыми он смог расплатиться, лишь продав кое-что из своих антикварных сокровищ. Дела на фабрике тоже шли не совсем удачно, их удалось поправить лишь совсем недавно. После смерти отца мной был введен режим строгой экономии. Я учился в Кембридже, а последние годы провел в Вест-Индии, управляя нашим небольшим поместьем и сахарной плантацией на Монтсеррате. Сейчас же я намерен продолжить некоторые исследования своего деда, поэтому мне крайне нужен порядок в его библиотеке. Вот, собственно, и все, что вам следует знать. Завтра поезжайте в Лондон, возьмите остальные свои вещи и возвращайтесь сюда. Послезавтра начинайте работать.
      Вне себя от счастья я поблагодарил сэра Огастеса, и отправился в отведенную мне спальню в восточном крыле замка. Хотя уже давно стемнело, я вышел на террасу и с наслаждением ощутил запах бьющегося где-то внизу о скалы моря.

9
      Уже через несколько часов Роберт отвез меня на станцию. В Лондоне я пробыл совсем недолго. Отказался от снимаемой мною квартиры, собрал свои вещи в два тяжелых чемодана, один из которых был забит книгами, и отбыл обратно в замок Уайт.
      Так потянулась достаточно однообразная, но интересная жизнь. С утра пораньше я уходил в библиотеку, где работал до обеда, а затем еще несколько часов. Таким образом, вечер мой был свободен. Сэр Огастес Рид, надо сказать, придерживался совершенно другого режима дня. Он вставал очень поздно, затем долго бродил по окрестностям, и лишь после обеда уходил в свой кабинет и лабораторию, где, запершись, сидел до глубокой ночи. Таким образом, мы с ними почти не пересекались. Утром я находил оставленный им список необходимых книг, и к обеду, не без труда, я уже отыскивал их и оставлял в холле на специальном столике. Книги эти были весьма специфического свойства, в основном, техническая литература и исследовательские трактаты по истории и культуре восточных народов. Особенно Рида интересовали древние папирусы, в которых он неплохо разбирался. К счастью, каждый папирус был вложен в деревянный футляр, на котором было написано его название, поэтому, учитывая небольшое количество рукописей, найти нужный манускрипт не составляло труда.
      Слуг в доме почти не было, за исключением Роберта – садовника и кучера, и Маргарет, которая была то горничной, то поварихой. Раз в неделю приходило несколько человек наемной прислуги, которые убирали дом. В это время хозяин обычно запирался в кабинете, куда никого не допускал, а я держал оборону в библиотеке, за уборку которой был ответственен сам.
      За летом пришла осень, и на море начались штормы. Сильный холодный ветер теперь часто дул в окна, и в доме стало очень холодно. Топили лишь камин в холле, печь на кухне и горн в лаборатории Рида. Библиотека не отапливалась, поскольку и хозяин, и я страшно боялись пожара. По вечерам я часто бродил вдоль моря и думал о своих дальнейших перспективах. По крайней мере, я не жалел, что оказался в этом месте. Работать было интересно, а в перерывах можно было гулять по парку или наблюдать, как морские волны неистово бьются об утесы.
      Месяц шел за месяцем, и скоро наступила зима. Поскольку в библиотеке было очень холодно, работать приходилось в теплой куртке. И вот, однажды, произошли события, которые вскоре полностью перевернули мою жизнь. Это случилось 17 января 1899 года. Я, как обычно, перебирал старые книги, когда неожиданно моя рука наткнулась на тетрадь в мягкой обложке. Я поднес ее поближе к окну и увидел, что это на самом деле была тетрадь для ведения записей в черном кожаном переплете. Она была очень старая,  кожа совершенно выцвела, а бумага и вовсе едва не сыпалась на пол. Открыв тетрадь на первой странице, я убедился, что это действительно был дневник. Там было написано: «Воспоминания сэра Томаса Рида. Тетрадь № 9». Таким образом, это были материалы деда нынешнего хозяина замка, ученого-востоковеда. Где были предыдущие 8 тетрадей и последующие, я не знал. Возможно, лежали где-то под горами не разобранных еще материалов, возможно, были уничтожены.
      Я сел за стол и, не удержавшись, начал читать. Текст начинался явно не с начала, но зато был написан почти каллиграфическим почерком. Вот, что там было написано:
      «Итак, я понял, что моя экспедиция в Тибет подошла к концу, толком не начавшись. Я описал некоторые народы, живущие близ границы с Северной Индией, но в Лхасу попасть не смог. Расстроенный, я решил возвращаться домой, и из Непала двинулся вместе с экспедицией на юг. Однако едва дойдя до наших границ, я был остановлен близ Дехрадуна британскими офицерами, которые сообщили, что в Индии началось восстание, и что 11 мая пал Дели. Я остановился на несколько дней, пытаясь прояснить обстановку. И, надо сказать, она меня не радовала. Все большие территории захватывали восставшие, все больше жертв было среди англичан и верных нам войск. Я понял, что даже пограничный пост, охранявший нас, встревожен и фактически не отходит от станции телеграфа. В этих условиях выбор мой бы невелик. Можно было остаться здесь и, либо подвергнуться, в конце концов, нападению местных, либо страдать от жары и недостатка продовольствия. С другой стороны, можно было вернуться назад, в Тибет. Так и решили сделать. Мы покинули Индию, взяв с собой, сколько могли, запасов, и снова вынуждены были пробиваться через высокогорные перевалы Гималаев. Спустя несколько недель пути мы совершенно обессилили, и уже не знали, что делать дальше. Мы явно переоценили собственные силы. Совершенно уже отчаявшись, мы набрели на маленькую тибетскую деревушку, которая и стала нашим прибежищем на следующие три года. Я не буду описывать нашу жизнь там и особенности культуры и языка местного населения, поскольку любой желающий может прочитать об этом в моей монографии «Тибет и его население», изданной в Лондоне в 1863 году. Сейчас речь не об этом. В своих воспоминаниях я хотел бы обратиться к совершенно другим вещам. Вещам интересным, но загадочным и пугающим. Там, в Тибете, не осталось и следа от моего материализма. Я учился в Кембридже, и думал, что знаю все, однако это оказалось совсем не так.
      Живя в тибетской деревне, я столкнулся с некими, ранее никогда не виданными мною сущностями, которых местные называли «тульпа». Так называется существо, созданное человеком с помощью концентрации мысли и внимания. Тульпа даже может быть создана коллективным мысленным усилием (далеко не всегда осознанным) жителей небольшой деревни и постепенно приобрести самостоятельное существование вплоть до того, что способна создать свое собственное производное – ян-тул. Последняя в свою очередь создает производное от себя – ньин-тул. В качестве тульпа могут выступать образы предметов, людей, животных или сверхъестественных фантастических существ. В этой же деревне было сразу несколько тульпа, причем они использовались в качестве слуг. Иногда происходили совершенно страшные вещи: тульпа выходили из-под контроля и начинали сопротивляться. Если же создавший их человек умирал, то они могли еще долго бродить где-то в форме полубезумной марионетки.
      Когда я спрашивал, что же это такое, мнения разнились. Некоторые считали, что материальная форма действительно начинает существовать. Другие полагали, что призрак является только в воображении, – мысль создателя влияет на других и заставляет их видеть то, что видит он. Одно могу сказать точно: я сам видел тульпа и не могу сомневаться в их существовании. На вид они были похожи на обычных людей, разве что внутри них как бы присутствовала некоторая заторможенность. Они словно постоянно ждали приказа о том, что им делать дальше. Впрочем, существовали и более развитые тульпа, которые могли жить совершенно независимо от своего создателя и в чем-то даже превзойти его.
      Тогда же я познакомился и подружился с местным ламой – Сонгценом, который оказался для меня незаменимым учителем в области материального и наставником в области духовного. Несмотря на свою чрезвычайную занятость в религиозной области жизни деревни, он всегда находил время рассказать мне об истории, культуре и языковых особенностях этого региона. Я должен признаться, что соответствующие главы моей книги о Тибете в значительной степени основаны на этих рассказах.
      Однажды лама отправился в соседнюю деревню для какой-то религиозной церемонии. Он должен был отсутствовать около недели. И вот неожиданно случилось нечто невероятное. Ночью я спал в своей хижине, когда услышал знакомый голос ламы Сонгцена.
      - Проснись же. Я должен сообщить тебе нечто важное. Времени у меня мало.
      Я крайне удивился неожиданному возвращению ламы и желанию беседовать со мной среди ночи, но все же стал слушать. Я знал, что этот человек не из тех, кто станет бросать слова на ветер.
      - Когда ты пришел в нашу деревню, многие жители отнеслись к тебе с недоверием. Многие, но не я. Я сразу почувствовал, что сердце твое открыто добру и постижению знаний. Ты прожил у нас три года, и ни разу за это время я не усомнился в своем первоначальном впечатлении. Сейчас я должен открыть тебе некую тайну. Не прерывай меня, времени совсем немного. Когда-то этот мир был не таким, как сейчас. Он управлялся из одного духовного центра, и все живущие на земле имели с ним сакральную связь. Потом, когда зло постепенно стало проникать в сердца людей, ворота, ведущие в иной, подлинный и добрый мир, стали закрываться. Но и теперь их все еще можно приоткрыть, если в этом есть необходимость. Перед тем, как правление прежних духовных сил стало рушиться, один великий мудрец, имевший постоянную связь с тем, кого называют Создателем, создал четыре предмета. Это музыкальные шкатулки, звук которых способен открывать все двери, ведущие в небесный мир. Было четыре таких шкатулки – две для Востока и две для Запада. Одна из шкатулок до сих пор хранится в Лхасе. Одна находится у меня. Из бесед с тобой я узнал, что в местах, где ты живешь, люди окончательно забыли о духовности и погрузились в океан ложного и материального. Ведь обе шкатулки для Запада утеряны. Поэтому я дарю тебе свою и прошу тебя увезти ее в Англию и хранить до тех пор, пока душа твоя не созреет для того, чтобы использовать этот предмет во благо людям.
      Пораженный необычной просьбой ламы и честью, которую он явно мне оказывал, я не мог произнести ни слова в ответ. А он лишь положил к изголовью моей кровати некий сверток и неслышно вышел из дома. Во время беседы я едва ли мог пошевелиться, казалось, что что-то сильное и невидимое прижало меня к кровати. Лишь когда Сонгцен исчез, я, наконец смог подняться. Взяв в руки оставленный им сверток, я развернул его и увидел небольшую музыкальную шкатулку, довольно изящную и украшенную драгоценными камнями. Я открыл ее в надежде услышать музыку, но тщетно. Ни звука не раздалось из нее.
      Утром, когда взошло солнце, я спросил о ламе Сонгцене. Все как один отвечали, что никто не видел его, и что он еще не возвращался. Я не знал, что и думать об этом. Можно было бы считать наше свидание сном, но музыкальная шкатулка, хотя и не работающая, доказывала мне, что мы все же встречались.
      На следующий день в селении появился слуга ламы. Он был убит горем и сообщил, что его хозяин скончался прошлой ночью. Тело его вскоре должны были доставить для погребения, а наша задача была все подготовить, чтобы начать похоронные ритуалы. Лишь тогда я понял, что во время смерти лама послал ко мне тульпа – свою точную копию.
      Вообще смерть здесь – совсем не то же самое, что у нас в Англии. Тибетские ламаисты считают, что сразу после того, как дух покидает свое тело, он обретает некое интуитивное прозрение в виде вспышки молнии – некой Сверхсущей реальности. Если он поймает этот свет, то освободится от круга последующих рождений и смертей и достигнет состояния нирваны. Это бывает очень редко, так как обычно дух не в состоянии отказаться от привязанности к индивидуальному существованию или вовсе не понимает значимости происходящего. Поэтому зачастую один из родственников покойного специально говорит ему: «Послушай! Ты умер, не сомневайся в этом. Тебе больше нечего делать здесь. Тебе предстоит пройти длинный путь и перейти через несколько гор. Наберись сил и больше не возвращайся сюда».
      Спустя три года после прибытия в деревню, я послал двоих своих людей выяснить обстановку в Индии. Они вернулись через восемь месяцев с письмом от моего старого знакомого, начальника полиции в Дехрадуне, в котором сообщалось о подавлении восстания сипаев, а также о падении Китая и захвате Летнего дворца императора. Я понял, что пора возвращаться.
      В феврале 1861 года мы попрощались с нашими тибетскими друзьями и двинулись в обратный путь».
      После этого в тетради были описаны достаточно нудные приключения сэра Томаса в Индии, не содержащие ничего интересного по сравнению с тем, что я только что прочитал. По всей видимости, ученый делал в этих тетрадях лишь наброски мемуаров, поскольку текст содержал множество сокращений, которые далеко не всегда можно было разобрать. Однако текст о его встрече с ламой был написан так, словно в этот момент на автора сошло вдохновение писателя.

10
      Я сразу же отправился искать хозяина дома, чтобы поделиться с ним новостями. Служанка сказала, что в лаборатории его нет, и что он отправился на прогулку по окрестностям. Я надел пальто и вышел из замка. В тот день было особенно холодно, и морозный ветер дул мне в лицо. Справедливо рассудив, что Рида вряд ли можно найти на побережье, где ветер и вовсе сбивал с ног, я отправился в парк. Около получаса бродил я по заснеженным аллеям, пока, наконец, не увидел вдали черное пятно. Приблизившись, я понял, что не ошибся, и что передо мной был сэр Огастес Рид собственной персоной. Он, казалось, был несколько раздражен тем, что его прогулку прервали, но, узнав, в чем дело, отправился со мной в дом, где, присев в холле у камина, прочитал воспоминания своего деда.
      - Это очень интересно. Интересно и важно. Очень, очень важно, – прошептал он, явно потрясенный до глубины души моей неожиданной находкой. – Не так уж много у нас есть рукописей моего деда, ведь он имел обыкновение сжигать их по опубликовании. Эта же тетрадь многого стоит. Не только потому, что показывает, что он писал воспоминания, которых, кстати, никто никогда не то что не видел, но и даже не знал о них. Отрывок, который вы обнаружили, важен и сам по себе. Важен тем, что он содержит красивую легенду. Да и только ли легенду? Я много поездил по свету, и видел много такого, что в некоторых лондонских кругах было бы воспринято как несомненное сумасшествие. Я никогда не видел шкатулки, о которой он пишет. Это странно. Хотя, если учитывать, сколько вещей было продано моим отцом ради реализации его не всегда достойных устремлений…. Вероятно, Роберт, этот старый глупец, всегда потворствующий моему отцу, что-нибудь знает о ней.
      Роберта обнаружили не сразу. После двадцати минут поисков выяснилось, что он сидит в винном погребе в состоянии, которое нельзя было назвать способствующим к быстрому выполнению приказов хозяина дома. Тем не менее, громко охая и цедя сквозь зубы ему одному понятные выражения, Роберт приплелся в холл.
      - Скажите, Роберт, – достаточно суровым тоном спросил хозяин дома, – вы когда-нибудь слышали о музыкальной шкатулке, которую мой дед привез из Тибета?
      - Ваша милость, вероятно, имеет в виду золотую шкатулку, украшенную драгоценными камнями? Да, я помню ее.
      - И где же, Роберт, она сейчас?
      - Этот предмет, сэр Огастес, был в числе тех, от которых ваш батюшка предпочел избавиться в целях, так сказать, преувеличения денежных средств. Это было очень разумное решение. Дом полная чаша, так сказать. Эта шкатулка ведь не работала, но за нее все равно можно было выручить неплохую сумму.
      - И кто же, Роберт, снабдил вас этой суммой?
      - Герцог Рочестер, сэр. Я очень хорошо помню, как на одном из балов, устроенных сэром Арчибальдом, он обратил на эту шкатулку внимание и забрал ее себе домой.
      - Как это – забрал?
      - Ну, видите ли, его милость сэр Арчибальд имел некоторые долги перед герцогом. Карточные долги, сэр. И вот в счет одного из этих долгов герцог и забрал шкатулку. «Она будет лучше смотреться у меня, Арчи», – вот точные слова, которые произнес герцог Рочестер.
      - Спасибо, Роберт. Мне все ясно, – опущенным голосом прошептал Рид. – Вы можете идти.
      Поклонившись, полукучер-полусадовник шаркающей походкой удалился в том же направлении, откуда не так давно прибыл.
      - Если шкатулка до сих пор у Рочестера, вернуть ее будет сложновато.
      - Зачем же вам ее возвращать, если она не работает. Неужели вы поверили в легенду?
      - Рассматривайте это как дань уважения моему деду. Он-то из всей моей семьи, по крайней мере, достоин уважения. Если он хотел, чтобы этот предмет хранился в нашей семье, то так и будет. Я верну шкатулку. Хотя я уверен, что герцог заломит за нее невероятную цену!
      - Что же вы предполагаете делать? Разве у вас есть лишние деньги?
      - До сего дня мой доход состоял из двух денежных потоков. Первый – от нашей Бирмингемской фабрики, второй – от сахарной плантации на Монтсеррате. Я уже давно думал о том, чтобы продать эту далекую плантацию, и использовать полученные деньги во благо моего рода. Так мы не только сможем выкупить шкатулку, но и вложить оставшиеся деньги в какое-нибудь надежное дело. После того, как я уехал с Монтсеррата, доход от сахарной плантации становился все меньше. В то же время удалось несколько восстановить наш Бирмингемский источник доходов. Да, я думаю, что если мы откажемся от владений в Вест-Индии, всем от этого будет только лучше.
      - Что ж, если вы так хотите, то я не буду с вами спорить.
      И вот, не прошло и трех месяцев с этого разговора, как сэр Огастес реализовал свое решение. Он сразу же написал своему управляющему в Плимут, приказав продать плантацию одному богатому соседу, которого он хорошо знал, и с семьей которого был дружен, когда жил на Монтсеррате. Вскоре деньги были переведены на счет Рида в Английском банке и составили сумму, на которую можно было жить безбедно довольно долго, при условии, конечно, что вы не являетесь сэром Арчибальдом.
      В один прекрасный день хозяин дома вызвал меня и спросил:
      - Может быть, вы хотите поехать в Лондон вместе со мной? На завтра я назначил встречу с герцогом Рочестером.
      - Что ж, если мое присутствие не обременит вас, то я с удовольствием приму ваше предложение.
      Не прошло и нескольких часов, как мы с Ридом мчались на поезде по направлению к британской столице. Ради встречи с герцогом сэр Огастес даже изменил своей многолетней привычке носить старую поношенную одежду, и облачился во фрак и цилиндр.
      - Герцогу я представлю вас, как своего секретаря. Это очень оригинальный человек, который любит пускать пыль в глаза. И, тем не менее, не сомневаюсь, что мы добудем у него то, что нам нужно. От денег он никогда не отказывается, хотя и так богат, как тысяча Крезов.
      По прибытии в Лондон мы взяли кэб и уже через несколько минут были у ворот особняка герцога Рочестера в Кенсингтоне. Это был огромный дворец, чем-то напоминающий Бэкингем в миниатюре. Дверь открыл дородный дворецкий, который, надо признать, одет был гораздо лучше, чем мы.
      - К сожалению, господа, его милость пока что не сможет принять вас. Придется какое-то время подождать.
      Сказав нам эту фразу с видом царственного павлина, дворецкий провел нас в малиновую гостиную – помещение, в котором все, за исключением то тут, то там, сверкающей позолоты, было малинового цвета. Мне это показалось довольно-таки безвкусным. На стенах были развешаны картины весьма фривольного содержания, которые стыдно держать в приличном доме. В общем, ситуация больше походила на то, что не баронет и его секретарь ждут встречи с герцогом, а, скорее, девушки легкого поведения, если судить по обстановке, куда нас поместили.
      - Не удивляйтесь, – сказал мне Рид. – Эта комната еще самая скромная во дворце герцога. Теперь вы понимаете, почему он был так дружен с моим отцом.
      Около часа просидели мы, опустив головы к полу, потому что, стоило нам поднять их, как мы тут же натыкались либо на картину, изображающую весьма вольную историю взаимоотношений Лота с дочерьми, либо что-нибудь еще худшее. Наши лица почти сравнялись по цвету со всем остальным в зале, когда, наконец, появился герцог. Это был обрюзгший мужчина лет шестидесяти с лицом, отвергающим всякую возможность интеллектуального выражения. Одет он был в малиновый халат со схематичным изображением обнаженной женщины.
      - А! Рид! Да, ну и чего надо? – спросил герцог с явным отвращением.
      - Если вы помните, герцог Рочестер, то я договаривался о встрече. Я пришел вовремя, и целый час просидел, ожидая вас. Это мой секретарь, Артур Роуз.
      - Так, ну и чего вам от меня надо? Вы в курсе, что отвлекаете меня от важной государственной деятельности? Если бы не она, я бы сейчас вообще был на заседании в палате лордов!
      - Возможно, вы помните, что при жизни моего батюшки, столь хорошо вам известного, вы часто посещали наш дом в Корнуолле?
      - Такое не забывается. Ваш отец, в отличие от вас, не был книжным червем и занудой.
      - Может быть, но зато сейчас замок Уайт, по крайней мере, не имеет репутации публичного дома. Однажды вы забрали оттуда старинную тибетскую музыкальную шкатулку. Помните? Якобы в счет оплаченного долга.
      - Что значит, якобы? Именно в счет долга. Ваш отец совершенно не умел играть в карты. Это достойное занятие было ему не по плечу. Я забрал у него много вещей, все, что смог унести.
      - Так вы помните эту шкатулку? Золотую, украшенную драгоценными камнями?
      - Да, я помню ее. Я забрал ее, думал, она работает. Поставил в своем кабинете, думал порадовать ею весьма достойную особу. И надо же так осрамиться, никакой музыки мы от нее не услышали! Впрочем, слава Богу, девушка все равно проявила к предмету большой интерес. Она так канючила, что я отдал ей этот хлам.
      - То есть, вы хотите сказать, что отдали шкатулку гулящей девке? – В голосе Рида появились угрожающие нотки.
      - Ну да, только не гулящая девка она была, а весьма достойная особа. Из приличного агентства «Райские кущи».
      - И что же она, по-вашему, с ней сделала?
      - Откуда я знаю! Может, оставила у себя! Или заложила! Или выковыряла камушки, а золото переплавила! Какое мне, в сущности, дело!
      - Действительно, вам никогда не было дела до исторических памятников. Один последний вопрос: как звали эту девушку?
      - Не знаю. Помню только, что она работает под псевдонимом «Полуночная Азалия».
      - «Полуночная Азалия»? Да, в уме этой девушке явно не откажешь. Что ж, не смеем больше вас беспокоить.
      - Да уж, валите отсюда, будьте так любезны. Я и так наслушался от вас оскорблений!
      Немало возмущенные, мы покинули этот не для всех гостеприимный дом. Последним впечатлением от этого визита, которое мы ощутили, был полный презрения взгляд младшего лакея, закрывающего за нами двери, и женский крик неясного происхождения, кажется раздавшийся откуда-то со второго этажа обширного обиталища герцога.
      - Ну, что ж, – застонал Рид, – похоже, нам не осталось иного выхода, кроме, как ехать к этой особе. К счастью, покойная матушка довольно часто упоминал название этого заведения, когда я еще жил с родителями. Отец и герцог в этом отношении всегда были «консерваторами».
      Уже через полчаса наш кэб остановился у вполне благопристойного заведения, которое, скорее, напоминало элитный джентльменский клуб, чем дом свиданий.
      - Артур, это мой позор. Я один пойду туда и постараюсь что-нибудь выведать.
      - Ждите меня здесь, любезный. Я буду через полчаса, – крикнул он кучеру.
      Возница, явно неплохо осведомленный о назначении здания, кивнул и сказал:
      - Ничего, можете не торопиться. Если и запоздаете, мы с лошадью в обиде не будем. Это надо же, – повернувшись шепнул он мне, – полчаса!
      Это время прошло в неловком ожидании. Кучер что-то говорил лошади о деградации нынешнего молодого поколения по сравнению с могучими отцами, бедное животное вроде бы понимающе кивало и фыркало. Наконец, послышались быстрые шаги сэра Огастеса. Вскоре в дверях кареты показался и он сам с необыкновенно раскрасневшимся, но разочарованным лицом.
      - Представьте себе, «Полуночная Азалия» здесь больше не работает. Теперь у нее свой бизнес, слава Богу, адрес они мне дали. Никогда еще я не переживал такой неловкости и позора! Делать нечего, придется ехать к этой девице!
      Следующий час мы петляли среди узких улиц городской окраины, пока, наконец, не нашли нужный дом. На сей раз мы вместе поднялись на лестнице до четвертого этажа, где наткнулись на табличку из сусального золота «Бетти Симмс. Выгул кошек на дому».
      - Это еще что такое? – в ужасе шепнул мне Рид. – Чем это она теперь занимается?
      Я нажал на кнопку звонка и вскоре в проеме открывшейся двери мы увидели странное существо. Бетти Симмс была женщиной, мягко говоря, маленького роста. Тяжелое дыхание ее напоминало рев паровой машины. Рыжие волосы падали на лицо, щедро покрытое веснушками. Женщина была одета в некое подобие халата. Нас она окинула явно подобострастным взглядом.
      - Вы Бетти Симмс? – задал вопрос Рид.
      - Да, господа хорошие, проходите в мой офис. Садитесь и расскажите мне о проблемах ваших кошечек.
      Осоловевшие от такого любезного приема мы прошли в помещение, под завязку набитое вещами, имевшими явное отношение к кошачьей породе. На стенах висели фотографии и портреты кошечек, котов и котят самых различных размеров, пород и окраса. По периметру комнаты стояли искусственные деревья, а прямо на полу были раскиданы деревянные мышки, суслики и даже маленькие собачки. В лицо ударил сильный и едва переносимый кошачий запах.
      - Извините, мисс Симмс, – не выдержал я, – а что означает фраза «Выгул кошек на дому»?
      - Как, – удивилась она, – разве вы пришли сюда не за этим? Когда хозяева уезжают или просто хотят отдохнуть от своих кошечек, они привозят их ко мне, и я играю с ними и кормлю их. Маленькие живут у меня, сколько нужно.
      - Понятно. Но, вообще говоря, мы здесь по другому делу. Вам ведь приходилось знавать лорда Рочестера, не так ли?
      Этот вопрос застал Бетти врасплох. Она подозрительно посмотрела на нас, копнула пол своей туфлей, сморщилась и, наконец, сказала:
      - Да, я знала его. Но вам-то что?
      - Мисс Симмс, во время одной из ваших с герцогом встреч он подарил вам музыкальную шкатулку из золота, украшенную драгоценными камнями, ведь так?
      - Послушайте, вы что из полиции? Учтите, у меня неприятностей с законом никогда не было и сейчас не будет.
      - Нет, нет, нас просто интересует эта шкатулка. Мы заплатим вам столько, сколько вы захотите. Этот предмет еще у вас?
      - Ну что ж, если вы заплатите, то я расскажу. Да, шкатулка у меня. Когда герцог подарил ее мне, я очень обрадовалась. Но шкатулка, как выяснилось, не работала, и поэтому я решила продать ее ювелиру. Я пошла к самому известному, какого только знала, но, представьте себе, он отказался ее принять! Сказал, что камни и золото ненастоящие!
      - Как это – ненастоящие?
      - Так он сказал. Я, конечно, не поверила ему. Нашла еще одного, потом другого, но все они говорили, шкатулка не содержит ценных материалов. И ничего мне за нее не дали.
      - Так что же, она до сих пор у вас?
      - Да, только я вам ее ни за что не продам. Когда я сменила работу, то решила оставить себе на память эту вещь, ведь, если подумать, она так сильно напоминает мне о герцоге! Когда он был помоложе, он был просто неотразим! Однажды он даже сказал, что хочет жениться на мне, хотя, не думаю, что это было серьезно. Но, все же, мне так приятно иметь эту вещь! Ведь все остальное я продала, чтобы начать свое дело. Музыкальная шкатулка, которая не работает, и несколько кошек, которые мне не принадлежат, - это все, что у меня осталось!
      - Мисс Симмс, не можем ли мы взглянуть на эту шкатулку?
      - Отчего же, господа, я могу вам показать. Но ни за что не отдам ее никому!
      Она встала и проковыляла к двери в соседнее помещение.
      - Шкатулка в серванте, там за стеной. В той комнате, где я держу своих кошек. Вы не могли бы выйти на лестницу ненадолго. Несчастные создания так боятся посторонних людей!
      Мы едва успели выскочить из помещения и захлопнуть за собой дверь, как все пространство, где мы только что находились, заполнилось визгами, мяуканием, шипением, урканием и другими звуками, в ряде случаев сопровождающими появление кошек. Затем мы услышали грохот мебели и крики Бетти. Прошло десять минут, прежде чем она снова открыла деверь. На сей раз женщина выглядела еще более всклокоченной, а на лице ее застыла неподвижная маска ужаса и елейности одновременно.
      - Вот, господа хорошие, я нашла шкатулку.
      С этими словами Бетти протянула нам прямоугольный ящичек размером с небольшую ладонь. Выглядел он так, как будто был сделан из золота, но мы-то знали, что этот металл золотом не является. Украшен он был камнями, которые все принимали за драгоценные. Они действительно выглядели как небольшие бриллианты, и при этом были расположены на крышке шкатулки так, что образовывали четко различимый рисунок – треугольник, в который был заключен овал. В центре овала был закреплен какой-то неизвестный камень зеленого цвета, напоминающий изумруд. Рид раскрыл шкатулку. Внутри она оказалась абсолютно полой, и никакой музыки мы не услышали.
      - Очень интересная вещь, – прошептал Рид, – скажите мисс Симмс, а вы не могли бы одолжить нам эту шкатулку на несколько дней? Разумеется, мы хорошо заплатим и выпишем расписку.
      - Это зависит от суммы, которую вы предложите. За две тысячи фунтов, так и быть, отдам вам ее на неделю.
      Несмотря на эту непомерную сумму, Рид сразу согласился и выписал чек. После этого он достал лист бумаги со знаками баронета и написал на ней расписку, в которой обязался вернуть шкатулку владелице спустя ровно семь дней. Бетти, отлично разбиравшаяся в чеках и расписках, особенно написанных на именной бумаге, согласилась и передала нам шкатулку. Простившись с этой странной особой, мы вернулись в ожидавший нас кэб.
      - Итак, дорогой Артур, у нас теперь две задачи. Во-первых, необходимо отвести эту шкатулку к ювелиру, и понять, из чего же все-таки она сделана. Во-вторых, отвезти ее в замок Уайт и продолжить исследование в более спокойной обстановке.

11
      К счастью, знакомый ювелир сэра Огастеса жил недалеко. На сей раз Рид заставил меня сидеть в кэбе более часа, прежде чем, наконец, не вернулся и не приказал кучеру везти нас на вокзал.
      - Очень интересно. Хотя я сильно торопил ювелира и много заплатил ему, он утверждает, что шкатулка сделана не из золота. На мой вопрос, что же это, он ответил, что с данным металлом незнаком, может быть, он был частью какого-то прилетевшего из космоса метеорита. Это, на мой взгляд, весьма вероятно. Иначе, чем можно объяснить преклонение тибетцев перед этим предметом? С «драгоценными» камнями та же история: он их не знает.
      Домой мы добрались уже глубокой ночью. На станции нас встретил Роберт. Когда Рид показал ему шкатулку, чтобы узнать, этот ли предмет держал у себя дома его дед Томас, старый кучер кивнул головой и сказал:
      - Да, это оно и есть. Только вот, если вы, ваша милость, будете выкупать обратно все вещи, которые мы с вашим батюшкой, вечная ему память, выгодно перевели в денежные средства, то не будет у нас в семье никакой наличности!
      Вот ворчание старого Роберта мы доехали до замка Уайт, где разбрелись по своим комнатам.
      Солнце уже встало, когда я вышел в холл, направляясь в библиотеку. В дверях я неожиданно столкнулся с Ридом. Судя по его виду, он еще даже не раздевался.
      - Вы знаете, Артур, я не спал всю ночь. Все вертел в руках эту музыкальную шкатулку, пытаясь понять ее назначение. И, знаете, какая мысль пришла мне в голову? Нет? Обратиться к психометристу! Так часто поступал мой дед, когда не был уверен в происхождении предмета.
      - Сэр Огастес, я не уверен, что понимаю, о чем вы говорите.
      - Это очень просто. Каждый предмет или вещь, в радиусе которого когда-либо что-либо происходило, запечатлевает на себе вибрации света или излучений происходящих явлений, подобно тому, как пленка фотоаппарата запечатлевает вибрации, исходящие от снимаемого предмета. Этим свойством запечатлевания обладает сама материя, из которой состоит окружающий мир. Эти отпечатки или наслоения на вещах или предметах нестираемы временем. Каждый предмет является как бы хранителем запечатленных на нем снимков. Мы обратимся к Софи Огюстен – французскому медиуму, которая живет в Англии уже давно. Мой дед знал ее, когда она была еще молода. У нее исключительные способности!
      - Вы действительно верите, что сможете получить все интересующие нас сведения у медиума?
      - Отчего бы нам не попытаться? Разве мой дед не был великим ученым, признанным официальной наукой? Он всегда размышлял вполне здраво, и, если делал что-то, то не просто по своей прихоти. Если он обращался за помощью к психометристу, значит, результаты его удовлетворяли. Не забывайте, что он долго прожил на Востоке, где невозможное часто оказывается возможным! Да и его рассказ о том, как он стал обладателем этой шкатулки, любым здравомыслящим человеком может быть воспринят, как бред сумасшедшего! Но это, однако, абсолютная правда!
      Рид написал письмо Софи Огюстен в то же утро. На следующий день мы получили ответную телеграмму, в которой знаменитый медиум сообщила, что будет рада принять нас в своей лондонской квартире днем позже. Таким образом, вскоре мы с Ридом снова стали клиентами британских железных дорог и направлялись в столицу империи. Прибыв на вокзал, мы немедленно взяли кэб и вскоре добрались до дома мадам Огюстен. В отличии от жилища Бетти Симмс, этот многоквартирный особняк явно предназначался для очень состоятельных особо. Мы прошли внутрь через богато украшенную балюстраду с колоннами и столкнулись с мужчиной в красной ливрее и фуражке с британским львом.
      - Вы к кому, господа?
      - К Софи Огюстен. Нам назначено. Сэр Огастес Рид и Артур Роуз.
      Фуражка опустилась вниз, к лежащему на столе гроссбуху, что-то хмыкнула и произнесла:
      - Да, все верно. На третий этаж, пожалуйста.
      Мы зашли в лифт, больше похожий на клетку огромного говорящего попугая, и были немедленно подняты к самым небесам, по крайней мере, на ту высоту, где уже обитали люди, кардинально отличающиеся от простых смертных, – медиумы-психометристы.
      В дверях квартиры нас приветствовала сама Софи Огюстен.
      - Добрый день, господа, я знала, что вы придете. Знала задолго до того, как получила ваше письмо. Я чувствовала, что история, участником которой стал уважаемый дед, история, о которой он мне часто рассказывал, не может закончиться с его смертью. Теперь, после того, как вы, сэр Огастес, унаследовали имущество и архивы вашего великого предка, все только начинается. Грядут события, которые способны перевернуть весь мир.
      - Спасибо, мадам Огюстен. Такие ожидания оправданы, если вы сможете нам помочь. Вот предмет, о котором вы столько наслышаны.
      С этими словами Рид достал из кармана тибетскую шкатулку и протянул ее медиуму.
      - Да, да! Я чувствую, что эта вещь имеет внеземное происхождение. Она просто горит в моих руках! Это очень сильные информационные импульсы! Обычно мне нужно какое-то время, чтобы сконцентрироваться и уловить энергию предмета, но то, что я чувствую сейчас, похоже на яркую вспышку света!
      Мадам Огюстен прошла в гостиную и села на изящный диван в стиле Людовика XV. Мы последовали за ней. Надо сказать, что обстановка квартиры отличалась известной роскошью и давала понять, что иные медиумы неплохо зарабатывают на своем даре. Я относился к происходящему с известной долей скептицизма, но, если эта женщина играла, то она была превосходной актрисой, заслуживающей всяких театральных премий. Что касается Рида, то он, похоже, унаследовал от своего деда невротический темперамент, и сейчас был полностью поглощен происходящими в комнате чудесами.
      Эти «чудеса» получили лишь одно выражение: длинный, иногда довольно бессвязный рассказ помогающего нам медиума. Софи Огюстен, находясь в состоянии, среднем между обмороком и трансом, шептала следующее:
      «Я вижу свет…. Он необычайно ярок. Он должен ослеплять, но нет, наоборот, он радует меня, веселит, успокаивает. Когда я смотрю на него, то чувствую невыразимое счастье. Это продолжается очень долго. Наконец, я вижу, как из света появляется большой метеорит – блестящий прозрачный камень. Он похож на огромный алмаз. Лучи света отражаются в нем, и делают его еще прекрасней! Он летит сквозь Вселенную…. Очень долго. За это время на Земле могла смениться тысяча поколений! Я вижу моря, я вижу, как перекатываются волны, слышу шум прибоя. Теперь я словно птица лечу над прекрасной и плодородной страной, вижу счастливых и смеющихся людей. Как здесь все просто! Людям даже не приходиться работать, чтобы заполучить что-либо. Если они хотят что-то, оно сразу же появляется у них перед глазами. Здесь нет неравенства и войн, ведь людям нечего делить! Но постепенно все меняется, люди утрачивают свои возможности. В отдельных провинциях начинается борьба за власть и богатство. Лишь в столице – Городе Солнца все по-прежнему….
      Я слышу, как вдруг небо начинает стонать, вижу, как оно взрывается ярким светом! Земля содрогается от страшного взрыва! Огромная и цветущая страна почти полностью погружается в океан. Проходит время. Уцелевшие люди подходят к воронке, оставленной метеоритом. Он очень глубоко, но рядом лежат четыре осколка. Они выкапывают их. О, как они смертельно красивы!
      Я вижу необычайные мастерские этого великого народа. Лишь немногие из них не погрузились в пучину океана! Лучшие кузницы делают из метеоритного металла четыре шкатулки. Лучшие ювелиры украшают их небесными драгоценными камнями. Я вижу корабли, отправляющиеся в дальние страны – два на Восток и два на Запад. Так велели жрецы: «Два амулета для Востока и два для Запада». Восточные корабли причаливают к землям Азии. Долог путь высадившихся с них странников. Они продираются через бескрайние пустыни и непроходимые горы, вплоть до тех земель, где ныне находится Китай. Я вижу огромные пирамиды, чьи вершины простираются до небес. Здесь странников ожидают. Это жрецы древних богов, они берут одну из шкатулок и прячут ее под самой важной и великой пирамидой. Но не закончен путь. Продолжают идти вперед странники. Вот они доходят до высочайших и величайших гор на земле. Дальше идет лишь один из них: в руках он несет вторую шкатулку. Он подносит ее к пещере, и уходит. Вдруг амулет окутывается ярким светом и исчезает. Я вижу его уже глубоко внутри горы – в царстве Шамбалы.
      Плывут и два других корабля. Один из них достигает побережья современной Америки. Посланцы пробираются через джунгли, к великим пирамидам, похожим на те, что я видела в Китае. Это еще одна колония Города Солнца. Я слышу голос жрецов: «Нести знание всем людям мира, сохранить его, во что бы то ни стало». Лучшие люди Майя с благоговением принимают золотую шкатулку, они прячут ее в основании своей самой великой пирамиды. Проходят тысячелетия. Я вижу, как жрецы вдруг начинают проявлять беспокойство: нечто великое, но ужасное, от чего нет спасения, идет с Востока. Оно еще далеко, но уже скоро, скоро, оно будет здесь. Люди собираются на Великий Совет. Некоторые решают остаться и сражаться за свою свободу, другие же – Хранители Амулета – считают, что пришло время воссоединиться со своими духовными предками.
      Я вижу, как в небе выстраиваются в ряд планеты. Вижу, как черная тень наползает на Солнце. В этом мире больше нечего делать! Целый народ собирается на главной площади перед пирамидами. Люди поднимаются по ступеням на самую вершину. Назад никто не возвращается. Нескончаемым потоком они идут наверх. Последним исчезает Великий Жрец. С собой он уносит амулет своего народа.
      Я вновь лечу назад во времени. Вот он, четвертый корабль. Я вижу его у берегов Африки. Шкатулку помещают в одну из огромных пирамид. Тысячелетия процветает народ Египта. Сам Александр Великий преклоняет колени перед великой цивилизацией! Жрецы посвящают его в свой секрет. Если он соберет вместе все четыре амулета, то станет господином Вселенной! Александр берет одну из шкатулок и отправляется со своими воинами на Восток, чтобы заполучить амулеты из Шамбалы и Китая. Он завоевывает половину мира, сотни царств склоняются перед его властью. Вот он уже в Индии, совсем немного осталось до Тибета! Но, увы! Великого царя остановила смерть. Я вижу, как Птолемей Сотер забирает у Александра его шкатулку и возвращает ее в Египет, поместив в своем дворце.
      И вновь идет время. Я вижу, как Великий Амулет вдохновляет Клеопатру и Антония, мечтающих править всем миром. Но и их планы оказываются разбиты неумолимыми волнами истории! Перед самоубийством Клеопатра отдает шкатулку своему сыну Цезариону, чтобы он отвез ее в Индию и оттуда продолжил поиск трех оставшихся амулетов. Увы! Сердце Цезариона тоскует без матери, и он возвращается в надежде спасти ее от гнева Августа. Диктатор Рима казнит мальчика, а шкатулка отправляется в Рим, где хранится в императорском дворце. Вскоре амулет забирает император Клавдий, отправляющийся на завоевание Британии. Он находит необычайный центр магической силы и прячет в нем шкатулку. Она и до сих пор находится там. В центре магического круга, образуемого гигантскими камнями. Изображение пропадает, я больше ничего не вижу!»
      С этими словами Софи потеряла сознание и упала на софу.
      - Сэр Огастес, – тихо спросил я, – неужели вы готовы поверить в эти совершенно фантастические вещи? Все это было больше похоже на бред сумасшедшего или на детские фантазии!
      - Я не знаю, что думать, Роуз. Это может оказаться правдой, а может – ложью. Но вы, конечно же, обратили внимание на единственный момент во всем рассказе, который можно попытаться проверить. То, что император Клавдий зарыл шкатулку в «центре магического круга, образуемого гигантскими камнями». Римляне тогда действовали лишь в Южной Англии, совсем близко от побережья Канала. А единственное место, которое подпадает под это описание – это Стоунхендж на равнине Солсбери. Это же на полпути между замком Уайт и Лондоном!
      - Вы, что же, предлагаете нам отправиться в Стоунхендж и начать там раскопки! Но ведь это невозможно, нас сразу остановят!
      - Нет, если мы отправимся туда глубокой ночью. Ведь мы знаем, что копать нужно в середине круга, значит, много времени это не займет!
      Мы услышали стоны и увидели, что к мадам Огюстен потихоньку возвращается сознание. Она осторожно присела и произнесла:
      -  Это было видение невероятной силы, я до сих пор не могу придти в себя. Но я совершенно ничего не помню! Впрочем, так бывает всегда после сеансов. Надеюсь, я помогла вам и ответила на ваши вопросы.
      - О, да, мадам, и поверьте, что мы чрезвычайно вам благодарны. – Рид протянул медиуму чек на крупную сумму. – Я надеюсь, что это залечит причиненные вам душевные травмы.
      Когда мы вышли из дома и сели в кэб, Рид сказал:
      - Мы не поедем в замок Уайт. Мы сядем на ночной поезд в Корнуэлл, но выйдем в Солсбери.
      - Неужели вы хотите осуществить это прямо нынешней ночью?
      - Я думаю, не стоит откладывать. Помните, что мы должны вернуть шкатулку Бетти Симмс уже через четыре дня.
      Мы попросили извозчика отвезти нас в магазин садового оборудования и запаслись там фонарем, двумя лопатами и тяжелыми непромокаемыми сапогами.

12
      Когда поезд отходил от платформы, я поймал себя на мысли, что работаю у сумасшедшего человека, что весь род Ридов не отличается нормальностью. То, как быстро сэр Огастес стал тратить деньги, полученные от продажи плантации на Монтсеррате, было похоже на безумство. И вот теперь мы с ним ехали в Стоунхендж, чтобы найти сокровище в виде музыкальной шкатулки, зарытой в землю древнеримским императором Клавдием! Это просто невероятно!
      Было уже два часа ночи, когда поезд остановился в Солсбери. На станцию, кроме нас, вышли еще несколько заспанных пассажиров. Возможно, если бы они находились в более трезвом сознании, то их сильно удивили бы две завернутые в плащи фигуры в огромных непромокаемых сапогах и с тяжелыми лопатами на плечах. Наш вид еще больше усугубляло то, что под плащами у нас были надеты дорогие фраки и накрахмаленные белоснежные манишки. Лишь крайняя усталость и невнимательность вышедших с нами пассажиров помогла нам избежать расспросов и даже, возможно, физической расправы, если учитывать, что передвигавшиеся вместе с нами по платформе фигуры принадлежали, очевидно, рабочим, более, правда, напоминающим горилл. Мы поспешили покинуть этих «добросердечных» людей и отправились из одного конца в города в другой.
      Город встретил нас недружелюбно. Мы шли по узким средневековым улочкам, которым, казалось, не было конца. То тут, то там, выли, почуявшие двух странных людей, собаки. В свете тусклого уличного фонаря Рид достал из кармана карту местности и вдруг воскликнул:
      - Господи, да ведь до Стоунхенджа тринадцать километров! А мне казалось, что всего один с третью. А, понятно, точка на карте, которую я принял за запятую, – это просто кусочек грязи! Я никогда не был в Стоунхендже, я ведь совсем недавно приехал из Вест-Индии и все-время жил в замке Уайт! Почему вы мне не сказали, что это так далеко?
      Со стыдом пришлось признаться, что, хотя я всю жизнь прожил в Англии, бывать в Стоунхендже мне тоже не приходилось. Таким образом, перед нами возникла дилемма. Было уже половина третьего, а до пункта нашего назначения оставалось еще огромное расстояние. Добраться до туда мы могли только к утру. Мы уже совершенно отчаялись, когда Рид вдруг всплеснул руками и сказал:
      - Решение найдено! Видите, у стены того дома стоят три велосипеда. Мы просто позаимствуем два из них, съездим в Стоунхендж, выкопаем амулет и вернем наше средство передвижения еще до того, как эти люди проснуться. Я прекрасно катаюсь. В Вест-Индии я пользовался только этим транспортом.
      - Зато я, в отличие от вас, сэр Огастес, никогда не ездил на велосипеде! С детства меня приучили, что наиболее оптимальными видами транспорта являются поезд и лошадиная упряжка.
      - Не бойтесь, это очень просто! Нужно просто сесть на велосипед, крутить педали и направлять руль. С этим ведь даже дети справляются!
      Поскольку я не был ребенком, то, едва сев, сразу же упал. Надо сказать, тяжеленная лопата у меня за спиной не способствовала сохранению равновесия. Рид ненамного превзошел меня: его агрегат для копания был еще более внушительным. Проехав несколько метров, он с грохотом слетел на землю.
      - Да, перед нами одна из тех задач, за решение которых дают научные премии. Но, я, кажется, понимаю, что мы должны делать.
     Рид достал из кармана кусок веревки и привязал им лопату к седлу велосипеда. Затем то же самое сделал с моей.
      - Ну, вот, видите, теперь мы можем ехать. Но, учтите, ехать придется быстро. Есть подозрение, что наше путешествие будет сопровождаться громкими звуками, но, поскольку, все жителя города спят, они, может быть, и не заметят нас. Только услышат странные звуки. Поэтому надо как можно скорее выехать за город, туда, где дороги не мощены.
      Мне тяжело описывать дальнейшие события. Никогда за всю свою жизнь я так не нервничал. Звуки, издаваемые тянущимися за нашими велосипедами лопатами, которые все время ударялись о дорожные булыжники, были, мягко говоря, громкими. Единственное, что могло спасти нас, – это скорость. Наверное, закутанные в плащи, мы представляли собой довольно странную картину. Лишь каким-то непостижимым образом мы никого не встретили. Хотя иногда позади нас слышался звук открываемых ставень, ни один человек не выскочил из своего дома.
      Сельская местность также обладала здесь своей прелестью. Шел дождь, поэтому влажная земля была готова к пахоте. Именно к ней мы приступили сразу же после того, как покинули гостеприимный город Солсбери. Разбрызгивающаяся во все стороны грязь быстро изменила цвет наших плащей с черного на коричневый. Дождевые струи лились нам за шиворот, оставляя яркие следы на наших белоснежных манишках.
      Прошло больше двух часов, когда мы, наконец, увидели перед собой древний мегалитический памятник. Скоро должно было взойти солнце, но тяжелые облака давали нам некоторую отсрочку. Мы прошли прямо в центр Стоунхенджа и наугад начали копать. Это продолжалось довольно долго, пока мы (на мой взгляд – по чистой случайности; на взгляд Рида – благодаря помощи духа его деда) не натолкнулись на тяжелый металлический ящик. Мы уже стояли в земле по шею, поэтому решили открыть его прямо на месте. Сэр Огастес ударил по ржавому замку своей лопатой, тот отскочил, и мы смогли направить наши взоры на содержимое нашей находки. В центре ящика лежал кусок другого металла. Что это было, сказать было сложно, поскольку он весь был покрыт грязью. Рид вытащил этот кусок и спрятал себе в карман.
      - Ну, вот и все! Думаю, ящик брать не будем. Надо поскорее вылезать отсюда, скоро здесь будут люди.
      Мы взяли лопаты и поспешили прочь. Уже полностью рассвело, когда мы набрели на небольшой ручеек. В него мы бросили лопаты, а затем, сняв с себя плащи, умыли руки и лица, а также почистили фраки. Несмотря на это, выглядели мы по-прежнему непрезентабельно. До станции мы добрались лишь к обеду, на всякий случай, обойдя Солсбери стороной. Велосипеды пришлось бросить, поскольку у моего полетела ось, а сэр Огастес, как истинный джентльмен, не пожелал воспользоваться преимуществами своего благородного происхождения и, что еще более важно, наличием велосипеда, чтобы не выглядеть хоть в чем-то превосходящим меня. В кассе мы взяли билеты до Корнуолла, но, к сожалению, только третьего класса. В более высокие сферы нас в таком виде впустить отказались. Таким образом, в замке Уайт мы были лишь в вечеру – грязные, мокрые и уставшие, но зато с добычей. Правда, пока неизвестного характера.
      Рид отнес найденный нами предмет к себе в лабораторию, где осторожно снял с него грязь и промыл под струей воды. Судя по всему, то, что он увидел, привело его в состояние невыразимой радости, поскольку вскоре он уже стоял передо мной с широченной улыбкой. В руке его лежал предмет, как две капли воды напоминающий музыкальную шкатулку, взятую у Бетти Симмс.
      - Ну, что вы на это скажете? Это же как раз то, что мы искали! Значит, есть все-таки толк от медиумов, и не зря мой дед так часто обращался к ним! Видите, предмет пролежал в земле две тысячи лет, а до сих пор выглядит, как новенький!
      - Что вы теперь предполагаете делать?
      - Пока не знаю. Давайте немного отдохнем, и, когда соберемся к обеду, обсудим все открывающиеся перед нами возможности.
      Рид поднялся к себе в комнату, а я вышел в сад погулять. Я подумал о том, что впереди меня либо ожидают великие приключения, либо смена работы. Я не исключал, что все произошедшее могло быть формой изощренных развлечений изнывающего от безделья баронета; что он сам заранее спрятал в Стоунхендже ящик со шкатулкой, договорился с медиумом и так далее. Неожиданно я вспомнил, что сам раскрутил всю эту историю, обнаружив мемуары Томаса Рида. А если все, что с нами произошло с тех пор, было правдой, то что же ожидало нас в последующем?
      Когда спустя несколько часов мы собрались в столовой, сэр Огастес выглядел отдохнувшим и, казалось, был преисполнен готовности к великим свершениям.
      - Удивительно, – сказал он, – когда мы были в Стоунхендже, мне казалось, будто какая-то неведомая сила направляет меня и указывает место, где копать! По-видимому, духовные прорывы – это не привилегия одной лишь мадам Огюстен. Давайте еще раз внимательно посмотрим шкатулки и сравним их.
      Мы положили оба предмета на стол рядом друг с другом. Они были удивительно похожи, точнее различить их было просто невозможно.
      - Так, справа я положил шкатулку из Египта, слева – из Тибета. Главное не перепутать. Все это может нам еще пригодиться.
      Наиболее интересной частью обеих амулетов был, конечно, рисунок, выполненный из вваренных в золото драгоценных камней. Эти рисунки были совершенно одинаковы и изображали треугольник с овалом внутри. В центре овала находился еще один драгоценный камень.
      - Мне кажется, я начинаю понимать, что все это значит, – прошептал Рид. Думаю, что треугольники – символические обозначения пирамид или гор, то есть тех вещей, где положено этим шкатулкам храниться, овал с камнем посередине, наверное, обозначает око. Может быть, если поместить амулеты туда, где они, по замыслу создателей, должны быть, откроется око?
      - Око чего?
      - Не знаю. Это, конечно, имеет эзотерическое значение, доступное лишь посвященным. Мы к таковым не относимся. Впрочем, попробовать-то мы можем. Выбор у нас невелик: отвезти шкатулки либо в пирамиды, либо на Тибет.
      - Неужели вы намерены преодолеть тысячи километров и потратить кучу денег, только, чтобы посмотреть, как будут реагировать эти амулеты, если поместить их в «естественную среду обитания»?
      - Почему бы и нет? Я ученый, и мне это будет интересно. Денег после продажи плантации у меня достаточно, я и вас могу взять с собой. Вопрос только в том, куда ехать. На Тибете сейчас неспокойно, да и долог путь. Южная Америка, полуостров Юкатан? Это близко от Монтсеррата и Вест-Индии, которые я хорошо знаю. Но это путешествие грозит вылиться в целую научно-исследовательскую экспедицию с проводниками и носильщиками, а я умею считать деньги. Нет, ехать надо в Египет! Это близко, безопасно и мы ни разу даже не ступим ногой на землю, не контролируемую британским правительством. И денег нам много не понадобится, если только будем действовать с умом.
      - Прежде я никогда не был в Африке.
      - Мой дорогой, Египет – это не Африка. Это коктейль из Ислама, Турции и Англии в одном флаконе! За двадцать лет нашего управления этой страной там созданы весьма комфортные условия для англичан. Мы приедем туда, посетим пирамиды и посмотрим, что будет.
      - Что ж, если вы твердо намерены ехать, то я, естественно присоединюсь к вам в качестве секретаря.
      - В таком случае можно выехать уже через пару недель. Поручаю вам подготовку к этому путешествию, а сам займусь билетами.
      Следующие дни я почти полностью провел в Лондоне, занимаясь, как выразился Рид, «подготовкой». Закупил легкие тропические костюмы и пробковые шлемы, лекарства от африканских болезней, тяжелые лопаты, которые зачем-то попросил приобрести Рид (позже они так ни разу нам и не пригодились). Поскольку на этом мое воображение о том, что должен взять человек, отправляющийся в Африку, иссякло, я вернулся в замок Уайт и вывалил свои покупки под ноги сэра Огастеса.
      - Что ж, Роуз, совсем неплохо! Маловато, конечно, но ведь мы и вправду едем в не Южную Америку!
      - Я не стал покупать к лопатам велосипеды. Думаю, в отличие от лопат, их можно достать в Каире.
      - Вы приняли мудрое решение. Я телеграфировал в пароходное агентство «Фиппс и сыновья» и попросил их забронировать места первого класса на пароходе «Нил» на 21 июня. Эта контора специализируется на круизах в Египет, все будет устроено в лучшем виде.
      - То есть, до отплытия остается неделя?
      - Совершенно верно. Очень хорошо, что у нас уже все готово.
      - И сколько времени мы, по-вашему, будем отсутствовать?
      - Пока не знаю, но думаю, что около двух месяцев. Может быть, чуть меньше. На время путешествия я увеличу ваше жалованье в два раза, ведь эта поездка не то, на что вы изначально соглашались. В пути вы будете вести дневник, куда запишете все наиболее важные события, которые с нами произойдут. Возьмем пример с моего деда.
      - Большое спасибо. Будем надеяться, что все пройдет удачно, и вы найдете разгадку «тайны двух амулетов»!
      - Одного амулета. Завтра я еду в Лондон, чтобы вернуть Бетти ее шкатулку. Раз мы едем в Египет, а не в Тибет, думаю, так будет благоразумнее. Вспомните, Александр Македонский начинал именно с нашей шкатулки! А потом уже решил приобрести все остальные!
      - Если Александр явится к Бетти, едва ли он сможет получить желаемое. Его жизни среди ее кошек и испускаемых ими запахов угрожает гораздо большая опасность, чем в войне  с персами!
      - Да, Бетти способна остановить любого завоевателя! Слава Богу, что у нас есть наш амулет!
      Следующие дни были заняты сбором вещей. Я обнаружил, что сэр Огастес, мягко говоря, очень неразборчив в этом отношении. Так, несколько тяжелых ящиков он нагрузил книгами из библиотеки своего деда. Это были, прежде всего, работы по истории, культуре и филологии Востока. Отдельный ящик был выделен для книг по герметизму – древней египетской магии. Ни один отец не укладывал ребенка в постель так заботливо, как Рид – эти книги. Чтобы предохранить их от влаги, каждую он завернул в отдельный мешочек с собственной монограммой. Зачем это делалось, я так и не понял. За все время нашего путешествия он даже не притронулся к этой литературе. Это был человек, который «на всякий случай» мог взять, что угодно. Например, несколько дорогих ваз, якобы для украшения наших кают на пароходе и гостиничных номеров в Александрии и Каире. На самом деле, он, похоже, взял их на тот случай, если нам понадобятся деньги. В таком случае Рид был готов последовать примеру своего отца и добыть их таким приятным нашему кучеру-садовнику Роберту способом.
      Затем зимняя одежда, которую наш доблестный хозяин приготовил для летнего Египта. Он объяснил это тем, что «возможно нам придется отправиться в пустыню, а по ночам там холодно». Слава Богу, перед тем, как отсылали багаж, мне украдкой удалось избавиться от своей шубы и оставить ее дома.

13
      Наступил день отъезда – 21 июня 1899 года. Я поднялся рано утром и еще раз проверил, на месте ли все то, что нам действительно нужно. На Рида в этом отношении полагаться не приходилось. Я подумал о том, что неплохо бы выбросить и его шубу, но понял, что тогда не избежать скандала, а сэр Огастес из тех людей, что способны заставить корабль повернуть назад, лишь бы не оставить дома ненужную, но «необходимую» вещь. Я вышел на побережье и долго любовался скалами и разбивающимся о них прибоем. Конечно, у меня не было объективных оснований думать, что я вижу все это в последний раз, но, поскольку я знал Рида, в голове вертелась предательская мыслишка, что так оно и может оказаться. Особенно, если мы, закутавшись в шубы, отправимся в пустыню Сахару на велосипедах с привязанными к ним лопатами.
      Ровно в полдень Роберт, явно находящийся в предвкушении того, что скоро он станет единственным господином замка Уайт (глуповатую экономку я не беру в расчет), отвез нас на железнодорожную станцию. В Саутгемптон мы добрались после обеда. В порту нашему взору предстал большой океанский пароход «Нил», который, как говорило само его название, должен был доставить нас в Страну фараонов.
      Мы поднялись по сходням на широкую палубу и сразу же оказались под пристальным вниманием стюарда, «взявшего на себя смелость» показать нам наши каюты. Каюты эти, надо сказать, потрясли наше воображение. Сэр Огастес довольно быстро стремился избавиться от денег, полученных им за продажу плантации, поэтому обстановка была необычайно роскошной. Каждому предназначалась трехкомнатная каюта с гостиной, спальней и кабинетом, обставленными в стиле Короля-Солнце. За широкими окнами располагались индивидуальные террасы, позволявшие нам наслаждаться морским путешествием, не смешиваясь с другими пассажирами.
      Едва устроившись, мы услышали гудок, а затем почувствовали, что палуба под нашими ногами начала равномерно двигаться. Мы отплывали. Со смешанным чувством смотрел я на удаляющиеся английские берега, где я вырос, и которые никогда прежде не покидал.
      Спустя несколько часов после отплытия пароход зашел во французский порт Гавр, чтобы взять пассажиров там. Тут-то мы и познакомились с нашими будущими соседями по обеденному столу. Это была английская семья Блумсбери, путешествовавшая по Франции, а теперь вознамерившаяся увидеть египетские пирамиды. Началось время летних каникул, поэтому все члены семьи были в сборе: супружеская пара Эдмунд и Хелен, и трое их детей – Элизабет двадцати лет, Эдвард – пятнадцати и малютка Люси – девяти. Эдмунд представился банкиром, и у нас не было оснований сомневаться в этом. Он так и сыпал сложными финансовыми терминами, в которых ни я, ни сэр Огастес, ровным счетом ничего не понимали. Лейтмотивом рассуждений этого господина была растущая опасность Англии со стороны Германии.
      - Вы только представьте себе, господа, куда бы ни сунулись наши промышленники, наша опора, везде уже засели немцы, и не пускают их! Конечно, фрицы производят больше. Но вы только посмотрите на качество этих товаров! Оно же никуда не годится!
      - Мистер Блумсбери, если это так, то почему же англичане покупают их? – спросил Рид.
      - Англичане! Они будут покупать все, что дешево! У них не осталось чувства патриотизма! Вот и результат: все деньги уплывают в Германию, и наши банки постепенно хиреют. Все больше и больше средств приходится брать в долг у Штатов. Если так и дальше пойдет, мы быстро лишимся всего, что приобретали с таким трудом в течение долгих лет!
      - Но разве Британская империя не расширяется?
      - Расширяться-то она расширяется, но надолго ли. Пока что еще осталось немало патриотов, готовых отдать жизнь ради славы королевы, но что ждет нас в будущем? Одно неудачное поколение может в момент развалить все, что создавалось веками!
      - А вы уверены, что расширение империи – всегда благо? – осмелился вставить я. – Разве массовое убийство суданцев генералом Китченером в прошлом году не показывает, что наша жестокость не оправдывает получаемый результат?
      - Вот вы, молодой человек, похоже представитель того самого поколения, о котором я только что говорил. Запомните: жестокость при создании империй – обычное дело. Она всегда сопровождала любое территориальное расширение. Разве римляне, перед которыми преклоняется весь мир, не были жестокими? Они были представителями великой цивилизации и несли ее в мир. Также и мы, британцы. Мы – величайшая раса, которую когда-либо знал мир, мы превосходим даже римлян, даже Александра Македонского! Запомните это, и не давайте увлечь себя гуманистическими бреднями, вроде «прав человека»! Суданцы были грязными дикарями. Мы сделали с ними то, чего они заслуживали!
      Эдмунд Блумсбери был, конечно, не лучшей компанией. Семья его, по всей видимости, находилась у него под пятой. Хелен заранее во всем была согласна со своим мужем и даже не пыталась выразить свое мнение, поскольку его у нее и не было. Их младшая дочь Люси, на мой взгляд, проявляла некоторые признаки умственной отсталости. Девочка постоянно бегала по кораблю и разговаривала с воображаемыми сущностями, которых она называла незатейливым именем «ууу!». Эти «ууу!» сопровождали нас повсюду: на палубе, в обеденном салоне, даже в каютах, потому что Люси имела обыкновение подходить к нашим дверям и выть.
      Пятнадцатилетний Эдвард, начитавшийся романов о «пятнадцатилетнем капитане» тоже не отличался особым интеллектом. Почти все время он проводил вблизи капитанского мостика, причем у меня создалось мнение, что парень считал, что наш корабль движется вперед исключительно благодаря его умелому руководству. Защищать штурвал от «пиратов» Эдвард считал своей основной обязанностью, поэтому довольно часто несчастные прохожие, подошедшие слишком близко к мостику, оказывались атакованными этим «полоумным мальцом» (выражение Рида).
      Если младшие Блумсбери не проявляли особого интеллектуального рвения, то старшая – двадцатилетняя Элизабет, полностью компенсировала эти недостатки своей фамилии. Девушка была всего на три года младше меня, поэтому, естественно, что мы много времени проводили вместе. Элизабет оказалась очень развитым и многосторонним человеком, с которым было интересно общаться. Поскольку мы постоянно тянулись друг к другу и часто гуляли по палубе, наши отношения не остались незамеченными старым «сахибом» Эдмундом Блумсбери. Отнесся он к ним очень неодобрительно, что было совершенно понятно. Дело в том, что старый банкир явно хотел сделать своих будущих внуков не только богатыми, но еще и осчастливить их дворянским гербом. Узнав, что сэр Огастес Рид не только не женат, но еще и баронет, Эдмунд принял решение женить его на своей дочери Элизабет. Старик постоянно пытался сделать так, чтобы эти двое встречались как можно чаще. Его идея не пользовалась особой популярностью у представителей молодого поколения. Рид, явно не испытывавший никаких чувств к Элизабет, и уже давно принявший решение никогда не жениться и посвятить себя «науке и постоянному творческому поиску», как опытный и свободный мустанг постоянно сбрасывал с себя лассо, то и дело набрасываемое на него лихим ковбоем Блумсбери. Мы с Элизабет, уже испытывавшие друг к другу сильные чувства, также не были в восторге от планов Эдмунда. Таким образом, можно было констатировать, что ситуацию, сложившуюся на корабле, нельзя было определить иным выражением как…
      - «Ууу!».

14
      Нас спас Алжир. Дело в том, что по пути в Египет «Нил» должен был зайти в этот средиземноморский порт и высадить там несколько пассажиров – в большинстве своем чиновников французской колониальной администрации и фермеров, возвращавшихся из метрополии. Алжир стал первым небританским городом, который я увидел.
      Огромная алжирская гавань может вмещать в себе 40 военных и 300 торговых судов, и более чем достаточна для торговли всей страны. Как город, так и гавань в военном отношении защищаются обширной системой укреплений.
      Сам город Алжир – столица одноименной французской колонии, поднимающийся над равниной в виде амфитеатра, расположен на крутом холме в форме треугольника, вершину которого венчает цитадель. Он состоит из нижнего (европейского) квартала и верхнего (мавританского). В нижнем городе находятся еще лишь немногие выдающиеся мавританские дома; почти всю восточную часть замыкает законченный в 1866 году бульвар, длинный виадук, покоящийся на двойном ряде арок. Образуемые арками залы служат для магазинов и базаров. На этом бульваре, на смежной с ним губернаторской площади, украшенной конной статуей герцога Орлеанского, и в находящемся между первым и национальным театром, сосредоточивается главным образом жизнь города. На губернаторской площади поднимается мечеть Джама-эль-Джедид, а поблизости зимний дворец генерал-губернатора, архиепископский дворец и католический собор. От губернаторской площади расходятся на север улицы — Баб-эль-Уэд, в конце которой к саду Маренго примыкает национальный лицей и Морская улица, а на юг — улица Баб-Азун, все украшенные изящными аркадами. На Морской улице находится самая красивая мечеть Алжира, Джама-эль-Кебир.
      Верхний мавританский город состоит из множества извилистых, снабженных ступенями улиц, по большей части ведущих вверх на Казбу; дома невзрачны снаружи, но внутри часто отделаны роскошно. Перед воротами Баб-эль-Уэд на северной стороне лежит предместье того же имени, на южной стороне находится предместье Ага, и далее деревня Мустафа, верхняя часть которой представляет ряд очаровательных вилл, где имеет свою летнюю резиденцию и генерал-губернатор.
      На экскурсию по городу вышли почти все пассажиры судна. Не стала исключением и большая часть семейства Блумсбери, хотя Эдвард наотрез отказался покидать корабль по той причине, что «алжирские пираты самые свирепые». Люси отправилась с большой радостью, хотя едва осознавала, что происходит, и куда ее ведут.
      Рид предложил немного задержаться на «Ниле», чтобы избежать изнурительной необходимости сопровождать Блумсбери. Поэтому мы покинули свои каюты и спрятались на носу корабля. Банкир долго стучался в наши двери, но, поскольку никто не открыл, он вынужден был догонять свою семью, далеко опередившую его в знакомстве с Алжиром.
      - Ну, что вы предлагаете? Останемся на корабле или отправимся на берег? – спросил Рид.
      - Хотя риск велик, сэр Огастес, я думаю, мы можем сойти вниз и посмотреть, что там такое.
      Мы спустились с трапа и следующие два часа провели, осматривая городские достопримечательности. Надо сказать, что французы сумели сделать из Алжира прекрасный европейский город. В арабские кварталы мы, конечно же, не пошли. Пару раз нам казалось, что где-то впереди мелькает семейство Блумсбери, и оба раза нам приходилось сворачивать с дороги. Наконец, мы услышали предупреждающий сигнал с «Нила» и вернулись на корабль.
      За ужином старый Блумсбери, конечно же, поинтересовался, где мы были.
      - Тот же вопрос могу задать вам и я. – Не моргнув глазом, произнес Рид. – Мы стучались в вашу каюту в надежде, что вы составите нам компанию в осмотре города, но вас там не было. Пришлось отправляться на берег одним. Жаль, что Алжир такой большой город, и мы ни разу не  встретились во время экскурсии.
      - Алжир, может быть, и большой город, но вы, я думаю, заметили, что арабов в нем по-прежнему чересчур много. Неужели французы не могут выселить их хотя бы из районов, посещаемых европейцами. Было бы невыносимо, если бы эти твари напали на моих дочерей. К счастью, этого не случилось. Дикарь всегда пасует перед таким храбрым джентльменом, каким являюсь я!
      - О, да! Храбрости вам не занимать, – засмеялся Рид.
      - Если бы вы, сэр Огастес, были с нами, и я, и обе моих дочери, чувствовали бы себя гораздо спокойнее. Надеюсь, что в Египте вы при случае предложите им свою защиту, – хитро прищурившись, заметил банкир.
      - Я всегда к вашим услугам, мистер Блумсбери, – произнес Рид, и я заметил, что он едва не добавил «Конечно, если вы сможете меня найти». – Мой секретарь Артур Роуз, впрочем, и моложе и сильнее меня. Уверен, что и он будет счастлив присмотреть за вашими очаровательными крошками.
      - В наш век, сэр Огастес, сила и молодость значат меньше, чем некоторые другие привилегии, данные нам Господом Богом или… королевой.
      С этого момента наша беседа застопорилась, и ее оживляла лишь Люси, истерично отказывающаяся поедать какой-то овощ со своей тарелки и всем своим видом показывающая, что поедание странных овощей – это не то, чего она ждала от жизни.

15
      Следующие два дня мы пароход шел Средиземным морем. Поскольку до Александрии никаких остановок больше не предполагалось, нам приходилось коротать эти дни на залитой солнцем палубе. Сейчас, когда изнурявшая пассажиров в Атлантике качка уже не чувствовалась, большинство из нас предались заслуженному отдыху. Не стал исключением и Блумсбери. После обеда он обычно уходил к себе в каюту, где спал до ужина. Его жена Хелен была занята младшими детьми, поэтому мы с Элизабет использовали это время, чтобы побыть вместе.
      - Артур, – однажды сказала она, – ясно, что папа не одобряет наши встречи. Что вы будете делать, если он прикажет нам прекратить их? К тому же, скоро мы приедем в Александрию, и, может быть, уже не увидимся.
      - Элизабет, я не допущу того, чтобы мы расстались. Сэр Огастес поддержит нас и поможет утихомирить гнев вашего отца.
      - Мой отец хочет, чтобы его дочь вышла замуж за баронета. Если ваш хозяин действительно хочет нам помочь, ему придется обручиться с Люси, – смеясь, сказала моя собеседница.
      - Что ж, в таком случае, ему будет гарантирована интересная жизнь, полная различных восклицаний и капризов. Но, послушайте меня, Элизабет, я знаю, что ваш отец никогда не позволит нам быть вместе. Однако мы можем рискнуть. Что, если в Каире мы во время одной из экскурсий сбежим и тайком поженимся? Когда Блумсбери узнает об этом, ему придется смягчиться.
      - Вы его совсем не знаете. Скорее, он выгонит нас обоих с глаз долой. Но я готова рискнуть, и сделаю все, как вы скажете. Я готова жить в бедности, лишь бы реализовать то право на счастье, которое каждый человек имеет от рождения!
      Приняв это сложное решение, мы решили пойти на хитрость, договорившись, что не будем больше встречаться до того момента, пока не придет установленный для побега час. На следующий день мы тщательно избегали общества друг друга, а еще через сутки на горизонте показались огни Александрии. Наше путешествие подошло к зениту. Мы были в Египте.
      Современная Александрия расположена в 209 км от Каира, с которым с 1855 года соединена железной дорогой, на месте, занимаемом некогда древним городом. Мухаммед-Али, проводивший здесь часть года, прорыл открытый в 1820 году канал Махмудие и соединил гавань с Каиром и окружающей страной и тем самым возвратил прежнее значение городу, сделавшемуся опять одним из значительнейших и прекраснейших торговых пунктов Средиземного моря, постоянно расширяющим свою деятельность. В гавани бывает до трех тысяч судов. Недалеко от маяка стоит построенный Мухаммедом-Али прекрасный дворец и здание главного управления, далее большой морской арсенал с доками и всеми принадлежностями для постройки и чинки судов. У входа в арсенал начинаются набережные (с базарами и товарными складами) и тянутся до канала Махмудие, огибающего город и доступного для мелких судов. Гавань этого канала, расположенная против Нильских ворот, представляет большой рынок самых разнообразных продуктов страны, привозимых сюда со всех сторон и перегружаемых тут на морские суда.
      Приблизительно в 6 км отсюда находится любимая летняя резиденция вице-короля и александрийской знати, славящийся здоровым и сухим воздухом пустыни; здесь существуют еще остатки купальни Клеопатры. Вдоль канала расположены дачи европейцев, из которых многие окружены прекрасными садами. Невдалеке лежит Абукир.
      Александрия не имеет определенного характера, соединяя в себе черты, свойственные Востоку и Западу. Она разделяется на 2 существенно различные части: мусульманскую — на перешейке, разделяющем 2 гавани,и европейскую — на материке и по южному берегу восточной гавани. Улицы первой имеют совершенно типичный восточный характер: они узки, неправильны и грязны, дома, плохо построенные, — с решетчатыми окнами, в большинстве случаев обращенными во двор. Только дворцы знатных турок отличаются более изящной архитектурой. Европейский квартал окружает площадь Мухаммеда-Али, где посреди широкой аллеи стоит его бронзовая конная статуя; тут же находятся два больших фонтана, устроенных при Саиде-паше. В этой части города, имеющей мостовые и водопроводы, находятся самые красивые городские здания, между ними несколько палаццо, принадлежащих частью принцам, частью же европейским купцам.
      С тех пор как англичане проложили через Египет путь в Индию, началось оживленное товаропассажирское и почтовое движение.
      Во время восстания Араби-паши в 1882 году Александрия сильно пострадала, некоторые разрушения мы еще заметили, несмотря на прошедшие семнадцать лет.
      Сначала Рид хотел было остановиться здесь на пару дней, но потом решил немедленно двигаться вперед – к пирамидам. Когда я обмолвился о своем желании жениться на Элизабет, он сказал:
      - Делайте, что хотите. Если вы избавите меня от нелепых посягательств Блумсбери, тем лучше. Но ничего не делайте до того, пока мы не окончим свое дело.
      Тем же вечером мы сели в вагон поезда, который должен был доставить нас в Каир. Несмотря на то, что мы ехали в вагоне первого класса, в купе было полно пыли, и, вообще, санитарное состояние всего, что нас здесь окружало, оставляло желать лучшего. Нас спасло лишь то, путь в Каир занимал всего пять ночных часов. Я часто просыпался, поскольку какие-то местные насекомые постоянно жестоко кусали меня. На рассвете мы были разбужены мощным гулом каирской толпы и поняли, что поезд уже подъезжает к станции.
      Каир находится на правом берегу Нила. Мы сразу заметили, что он быстро утрачивает восточный характер, сохраняющийся только в арабском квартале. Все было в европейском стиле – резиденция хедива, международный суд; учебные заведения, биржа, театры. Здание вокзала Рамсеса, где мы оказались в первую очередь, было построено всего за несколько лет до этого, и тоже выглядело вполне по-европейски.
      Рид заранее заказал нам номера в старейшем и роскошнейшем каирском отеле «Дворец Гезира». Это было большое трехэтажное здание в эклектичном стиле, из окон которого открывался вид на Нил. Мы разошлись по номерам, которые также превосходили по роскоши все, что мне приходилось видеть ранее, и снова встретились в ресторане, где для усталых путников был готов обед. Мы сели за столик и увлеклись тяжелым процессом выбора яств из обширного меню, когда неожиданно услышали за спиной знакомый голос:
      - Сэр Огастес, как же я рад снова видеть вас!
      Конечно же, это был Блумсбери. Его большая семья, включая Элизабет, беспомощно стояла за гигантской спиной банкира. Оказалось, что они поехал в Каир на следующем после нашего поезде, который прибыл совсем недавно.
      - Да, арабы всегда остаются арабами, – жаловался наш старый знакомый. – Вы видели, какая грязь в поезде? И это – вагон первого класса. А эти страшные насекомые – это же просто кошмар! Много стран я повидал, но такого еще не встречал!
      - Очевидно, вы имеете в виду европейские страны. Здесь же все по-другому. Кстати, нас насекомые не беспокоили, – ответил Рид.
      - В любом случае я рад, сэр Огастес, что мы снова воссоединились. Каир – опасный город. Надеюсь, вы предложите свое общество и защиту моим маленьким крошкам. Да и мне самому будет приятно находиться в вашем обществе. Здесь столько французов! Иногда мне кажется, что они – еще хуже арабов! Когда я вспоминаю, как они артачились в Фашоде в прошлом году, меня до сих пор трясет от справедливого гнева!
      - Сочувствую вам.
      - Я никак не могу понять, почему народы мира оказывают нам такое сопротивление! Очевидно, исключительно из-за собственной тупости. Ведь любому умному человеку понятно, что британское правление, британские законы и культура – самые лучшие! Мы несем свет, а они отворачиваются! Что вы будете делать в Каире?
      - Мы намерены осмотреть достопримечательности, но не будем здесь слишком задерживаться, верно, мистер Роуз?
      - Совершенно справедливо.
      - Когда собираетесь в пирамиды?
      - Еще не знаю, думаю, что на днях. Насколько мне известно, туда следует идти в вечернее время. Днем там невозможно находиться из-за жары и солнца.
      - Что ж, это мудро. Я надеюсь, что мы отправимся туда вместе. Кто знает, чего ожидать от местных бедуинов! Они ведь только претворяются смирненькими, а останься мы с ними наедине, кто знает – что будет!
      - Да, этого допускать нельзя. Мы обязательно составим вам компанию в пирамидах. Пока же, думаю, лучше начать осмотр с европейской части города.
      Сразу же после обеда Рид потащил меня к себе на «экстренное совещание».
      - Надеюсь, вы понимаете, что в наших интересах избавиться от общества семейки Блумсбери? По крайней мере, пока. Учтите, мы отправимся в пирамиды сегодня же вечером. Поэтому приготовьте парочку мощных электрических фонарей. Мы никуда не пойдем сейчас. Вместо этого будем отдыхать, и набираться сил.

16
      Ближе к вечеру мы снова встретились в холле отеля, вышли на улицу и отправились навстречу новым приключениям. Несмотря на позднее время, Каир походил на огромный человеческий муравейник: туда и сюда сновали торговцы, служащие, военные и просто обычные путники всех рас и народов. Мы с трудом пробивались сквозь этот человеческий поток к пирамиде Хеопса. Наконец, в лучах заходящего солнца, мы увидели цель нашего путешествия. Около входа в пирамиду сидел потертого вида араб.
      - Добрый вечер, господа хорошие! Желаете посетить пирамиду? Поздновато, конечно, но я уж экскурсовод опытный. Многих туда водил. А имя мое Мустафа.
      - Мустафа, – с легким напряжением сказал Рид, – раз уж ты здесь, отведи нас в камеру царя.
      - Запросто, о цене договоримся внутри. Обычно мне охотнее платят за то, чтобы выйти, а не за то, чтобы войти.
      Мы уже двинулись к входному отверстию, как вдруг услышали звук, показавшийся нам страшнее лесного грома. Прямо за нашими спинами прозвучал зычный голос старого Блумсбери:
      - Господи, Рид, как же нужно за вами гнаться, чтоб настичь. Мы заметили вас еще в городе и решили посмотреть, куда это вы направляетесь. Зачем же вы так мчались? Неужели только для того, чтобы посетить эти развалины?
      - Это не развалины, а памятники древней арабской культуры, – не выдержал Мустафа.
      - Что?! А ты вообще молчи, тупая обезьяна! Подумать только, этот примат еще и разговаривает!
      - Это наш экскурсовод, мистер Блумсбери.
      - Да что может знать эта тварь! Впрочем, ладно, пусть идет вперед. Моей жене и детишкам будет интересно посмотреть, как приматы ориентируются в пространстве.
      Действительно, за мощной спиной банкира были слабо различимы его несчастная жена и трое детей, включая Элизабет.
      Мы вошли внутрь пирамиды и двинулись за Мустафой, зажегшим огромный яркий факел. Я и сильно напрягшийся Рид шагали впереди, а вслед за нами тащилась семейка Блумсбери, тщетно пытавшаяся утихомирить своего самого младшего отпрыска – маленькую Люси. Наши шаги и детский плач, казалось, совершенно не трогали этого мрачного места с его длинными петляющими коридорами. Стены были испещрены иероглифами и рисунками, значения которых никто из нас не понимал. Мустафа, как выяснилось, ни слова не знал об истории пирамид и мог лишь довести нас до камеры царя, а затем, если мы хорошо заплатим, вывести оттуда.
      Мы шли около получаса, когда, наконец, наш проводник закрепил факел на стене и сказал:
      - Ну, вот и камера царей. А теперь будем торговаться!
      - Да мы же еще ничего не осмотрели! – воспротивился Блумсбери. – Впрочем, смотреть тут и не на что. Тоже мне чудо света!
      Ко мне тихо подошел сэр Огастес и шепнул:
      - Надо посмотреть, как там дела с нашей шкатулкой. Не хотелось бы показывать ее Блумсбери, но выхода нет.
      С этими словами он достал шкатулку и открыл ее. Далее случилось что-то невообразимое. Это было настолько неожиданно, что мне показалось, будто в меня внезапно ударила молния. Все вокруг закачалось, преобразилось ярчайшим светом, как будто прямо у нас под ногами взорвался динамит. Затем я уже ничего не помню, потому что упал без чувств.

17
      Сколько мы так пролежали, неизвестно. Когда я очнулся, странный пейзаж я увидел перед собой. Пустыня, пирамида с саркофагами – все исчезло. Вместо этого перед нами до горизонта расстилалось море, а сами мы находились на высоком зеленом холме, возвышающимся над ним. Судя по всему, было ранее утро, и солнце выплывало из-за горизонта.
      - Не пойму, что же случилось. – прошептал Блумсбери. – Мы явно до сих пор в отключке из-за этого взрыва.
      Долго мы пытались понять, где находимся. Наконец, сэр Огастес, как будто, что-то понял и заговорщически кивнул мне. Прокашлившись, он сказал:
      - Дамы и господа. Одну минуточку вашего внимания! Я хотел бы кое-что вам сообщить, поскольку это явно связано с той ситуацией, в которой мы сейчас оказались.
      После этого он подробно рассказал всю нашу историю. Супруги Блумсбери восприняли ее скептически, Элизабет и дети – с интересом.
      Долго мы просидели в молчании, но в то же время, не все было плохо. С холма отрывался великолепный вид на море, солнце тепло грело наши головы, вокруг летали и пели экзотические птицы.
      - Я не знаю, – продолжил Рид. Я слышал о том, что погибшая Атлантида на самом деле не погибла, а просто перешла на другой уровень – уровень духовного существования. Оставшиеся в мире люди могут с ней связываться через специальные порталы, которые находятся в пирамидах и мегалитических сооружениях. Для открытия портала требуется ключ – музыкальная шкатулка, входящая в резонанс с порталом и разблокирующая его энергетику. Я слышал об этом, но не был уверен. И теперь все подтвердилось.
      - Вы сумасшедший клоун! Это какой-то глупый фокус, – рявкнул Блумсбери. – Будьте любезны вернуть нас назад!
     - Я этого сделать не могу, я даже не знаю, как…
      Наша группа сидела в бездействии, и только маленькая Люси с интересом воспринимала этот новый мир. Она бегала вокруг нас, весело лепетала и пугала насекомых и маленьких ярких неизвестных мне птичек.
      Неожиданно что-то на горизонте, на самой кромке голубого моря, привлекло мое внимание. Сначала я подумал, что это высокая волна, но вскоре стало ясно, что это – белый парус. Я вскочил, указывая на него рукой. Другие тоже поднялись и с интересом стали смотреть на приближающийся к нам корабль. У нас не было бинокля, но было ясно видно, что это корабль средних размеров, идущий под единственным парусом.
      Примерно через полчаса корабль приблизился к берегу, и мы увидели, что у него на носу расположился высокий старик в длинном белом одеянии и большой седой бородой. С неожиданным проворством для своего возраста он соскочил со сходней и направился к нам.
      - Я Сурий, братья и сестры. Вы позвали меня, и я сразу пришел. Вы из мира живых, а в нашем мире все общаются телепатически. Я услышал ваш призыв о помощи, людей, оказавшихся в незнакомом им мире. Я принял облик и голос, которые понятны вам, но вообще в этом мире мало кто может лицезреть меня. У нас друг друга видят и могут общаться лишь существа, близкие по духу.
      - Неужели, этот мир – действительно Новая Атлантида? – спросил Рид.
      - Да, если вы так хотите, но учтите, то, что здесь на самом деле происходит, – выше вашего понимания. Не спрашивайте о вашей роли в этой стране, но знайте, что Великая Богиня Золотого Света хочет помочь вам и зовет вас к себе. Она живет не здесь, она далеко, по вашим понятиям – на небе. Все, что здесь происходит хорошего, связано с ней, ибо она есть добро. А пока что всем вам придется поехать со мной.
      Мы взошли на корабль, причем Блумсбери пришлось буквально занести на него. После первого шока он впал в прострацию, и я думаю, убедил себя, что все происходящее – лишь сон. Что касается его жены, то она вообще не понимала, что происходит, и, судя по ее уму, вряд ли делала какие-то попытки осознать это. Их дети, наоборот, реагировали на все очень ярко и эмоционально, и были готовы следовать за Сурием, куда угодно. Элизабет даже шепнула мне, что, когда мы с ней поженимся, то будем с упоением рассказывать нашим внукам историю приключений нашей молодости.
      И наш корабль поплыл по этому бескрайнему синему морю, прямо навстречу горизонту. Сурий встал на нос и ни с кем не разговаривал, остальные тоже не были склонны к обмену мнениями. Пара Блумсбери тяжело опустилась на палубу и задремала. Их сын Эдвард и Рид оперлись о борт и смотрели вдаль. Элизабет села около меня и пожирала мечтательным взглядом. «Все-таки не может она концентрироваться на нескольких вещах одновременно», - подумал я.
      Мы плыли пару часов, когда почувствовали, что проголодались. Рид подошел к Сурию, и заявил ему, что плоть слаба, и наша компания, будучи людьми, а не бессмертными атлантами, хотела бы чего-нибудь перекусить.
      - Через полчаса мы увидим остров. Там и пообедаем, – ответил старик.
      Действительно, вскоре мы приблизились к большому зеленому массиву. На берегу росли неизвестные мне деревья, летали птицы, а между камнями ползали яркие хамелеоны. Из леса доносились звуки населявших его существ, напоминающие какофонию. Мы выбрались на берег и с интересом стали разглядывать все вокруг.
      - Вон там, между деревьями, друзья мои! – Показывал на что-то Сурий.
      Мы подошли к тому месту и увидели, что прямо на песке разложен кусок белой материи, заставленный всевозможными яствами и напитками. Никто, даже Блумсбери, не заставил себя долго ждать. Мы с аппетитом набросились на еду, отмечая про себя, что и она, и напитки превосходного качества. Чем больше мы съедали, тем больше яств появлялось. Похоже, перед нами была именно она – волшебная скатерть-самобранка, о которой раньше приходилось слышать только в сказках. Мы закончили трапезу только через час, и, растянувшись на песке, заснули.
      Не знаю, сколько я спал. Наверное, очень долго, но солнце за это время так и не ушло за горизонт. Приподнявшись, я начал разглядывать спящих: вот Элизабет, Рид, Люси… Но где же супруги Блумсбери и их сын Эдвард?
      - Скорее проснитесь! – Крикнул я.
      Троица начала постепенно подниматься, причем Рид сильно ругался по поводу того, что его разбудили так рано. Увидев, что половины нашей группы нет, он тоже встревожился. Подбежав к Сурию, который даже не сходил с корабля, Рид сообщил ему об этом исчезновении.
      - Наверное, они отправились в грот, и он затянул их. Впрочем, так им и надо было. Эти четверо оказались здесь по ошибке, но девочек можно оставить, остальные же отправились туда, где им и надлежит находиться. Я сказал.
      Мы с Ридом прошли немного по берегу и, действительно, за деревьями увидел грот с огромной темной пещерой. Что-то опасное и чужеродное исходило оттуда.
      - Наверное, это – портал. Если они перешли на другую сторону, им уже не помочь, - прошептал сэр Огастес.
      Со смешанными чувствами мы вернулись на корабль. Элизабет и Люси были расстроены неожиданной потерей родителей и брата, но мы с Ридом были рады, что они исчезли, потому что, действительно, их место явно было не здесь. Мы продолжили путешествие и плыли до вечера, вернее, до того, как солнце подошло к горизонту. Я уверен, что в этой стране день был гораздо длиннее, чем в нашем мире. Вообще, все здесь было каким-то неспешным, даже птицы не столько летали, сколько медленно перемещались по небу, а насекомые и земноводные и вовсе сидели на своих местах, не двигаясь. И вот, в лучах красного заходящего солнца мы увидели берег. Он не был покрыт лесом, а был достаточно урбанизирован. На побережье выходила огромная набережная, над которой возвышались большие дома и храмы в греческом классическом стиле. Еще дальше возвышались колоссальные горные пики и ущелья, местами покрытые лесом.
      - Вот мы и приехали, братья и сестры! Добро пожаловать в нашу столицу!
      Мы соскочили на берег, и Сурий повел нас к одному из прибрежных храмов. Люди, встреченные нами, были одеты в белые туники и почтительно кланялись то ли нам, то ли нашему проводнику.
      Вдоволь налюбовавшись этим зрелищем, я обратил свой взгляд на дома, окружающие площадь. Самым красивым из них был огромный белый дворец с колоннами. Именно к нему и повел нас Сурий. Поднявшись по высокой лестнице, ведущей прямо в бельэтаж, мы вошли внутрь и поневоле зажмурились. Белый зал сверкал ослепительной чистотой, словно над его уборкой ежедневно трудились тысячи человек.
      Сурий провел нас в одну из больших боковых комнат и усадил в удобные кресла.
      - Вам, наверное, интересно, зачем вы здесь. Возможно, вы думаете, что попали сюда случайно? О, нет! Ваши роли в этом мире давно предопределены, ваша миссия ждет вас. Я – жрец древней и могущественнейшей религии атлантов. Атлантида не погибла, она просто перенеслась сюда, на уровень нефизического существования. С тех пор во всех религиях и культурах она проходит под именем Рая. Я не уполномочен рассказать больше. Скоро вы встретитесь с Великой Богиней Золотого Света, и она сама расскажет всё, что посчитает нужным. Пока же отдыхайте, мы отправляемся в путь завтра утром.
      По знаку Сурия появились два человека также в белых тогах, но, на мой взгляд, намного моложе нашего проводника, если, конечно, время и возраст здесь вообще что-то значили. Нас отвели в наши спальни – просторные светлые комнаты с выходящими на море террасами. Едва я успел осмотреться, как явились две местные девушки, которые отвели меня в ванную, напоминающую турецкую баню, где тщательно вымыли и переодели в белую греческую тунику.  После этого я вернулся в спальню и заснул.

18
      Утром меня разбудили громкие звуки труб. Выглянув в окно, я увидел, что на террасе одного из храмов жрецы в золотых одеждах дуют в них, а у подножья храма уже собрался народ. В этот момент ко мне вошел человек, напоминающий древнего нубийца, и приказал собираться, так как Великая Богиня уже ждет нас. Одевшись, я присоединился к моим товарищам. Нас попросили сесть в паланкины и понесли по направлению к горам. Постепенно городской пейзаж сменился аккуратными сельскими домиками, окруженными садами. Вскоре исчезли и они, и мы оказались среди цветущих полей. Через несколько часов паланкины понесли в гору. Кормили нас прямо в дороге чем-то, похожим на сладкий щербет. От этого яства немного помутилось в голове, зато окружающие краски, звуки и запахи стали более яркими.
      Вскоре мы оказались на большой площадке, вырубленной в скале. Там нас уже ждали молодые жрицы в золотых одеяниях, которые тепло поприветствовали нас. Здесь же находилось большое загадочное существо, похожее на кота с золотистым мехом. Оно передвигалось на передних лапах, быстро подошло к нам и взяло на руки Люси. Телепатически существо сказало, что девочка дальше не поедет, а останется здесь, под опекой. Надо сказать, Люси сразу уснула, и ее унесли в ущелье, поэтому мы решили не беспокоиться о ее судьбе.
      Жрицы повели нас к участку скалы, отличавшемуся от остальной ее части особым золотым цветом поверхности и исходящим от нее свечением. Я, Рид и Элизабет вступили на эту территорию. Все наши сопровождающие остались за ее пределами. Некоторое время мы молча стояли, ожидая, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Золотое сияние вокруг вдруг усилилось, затмив собой горный пейзаж. Яркий свет совершенно не ослеплял меня. Постепенно мы вновь обрели почву под ногами и оказались в каких-то роскошных дворцовых залах. Здесь к нам опять подошли жрицы, но эти были одеты еще более роскошно, и все увешаны массивными золотыми драгоценностями. Они проводили нас в большие залы, где телепатически предложили отдохнуть перед церемонией официального приема у Богини.
      Утром нас разбудили прислужницы, и вновь повели в парадные покои. Шли мы долго, около часа, причем обстановка вокруг становилась все более и более роскошной. Стены были облицованы золотом и огромными гранеными бриллиантами. В глазах рябило от струящегося отовсюду яркого света. Нас привели в тронный зал, где света было столько, что мы потеряли возможность видеть друг друга. Мы долго стояли в полной тишине, пока, наконец, не услышали прекрасный мелодичный голос молодой женщины.
      - Приветствую вас, мои спасители, я жду вас здесь уже 10 миллиардов земных лет.
      - Кто вы?
      - Я та, ради встречи с которой вы родились, и умрете. Здесь меня называют Великой Богиней Золотого Света. Я родилась очень давно, даже не знаю, когда… Просто однажды я вдруг почувствовала, что я есть. Было очень холодно, темнота и холод окружали меня. Потом я увидела точку, которая росла и вдруг ярко загорелась во всей этой невыносимой темноте. Я долго наблюдала за ней. Постепенно таких ярких точек становилось все больше и больше, и мне уже не было так одиноко. Я почувствовала, что могу двигаться, и полетела сквозь эту Вселенную. Я долго путешествовала, пока однажды не увидела яркую звезду, которую теперь вы называете Солнцем. Тогда она была фиолетовой, и от нее шел холод. Вокруг нее вращались планеты, и Земля тогда была холодной пустыней. Мне стало так жаль ее, что я взяла ее в руки и согрела. Я создала вас, так же, как и вы создали меня. В вечном созидании нам предстоит теперь провести несколько тысячелетий. Я открою вам страшную тайну: в действительности вы не существуете. Среди нас есть Создатель, он – единственная реальность.
      - Вы имеете в виду Бога?
      - Бога? Нет… Создатель – значит Архитектор этого мира. Но есть и другие миры, с другими создателями.
      - Что ему нужно?
      - Получить ответ на свой вопрос. Ну, так получай!
      Яркая вспышка озарила мое тело, и всё вокруг исчезло. Я снова стал тем, кем был. Но, Боже, что меня ожидало….

19
      Надо мной было небо, завывал сильный ветер. Я лежал, распластанный на небольшой платформе, находившейся на огромной высоте. Мои ноги и руки почти свешивались вниз. По всей видимости, я оказался прямо на вершине узкой башни высотой с тридцатиэтажный дом. Сильнейший ужас охватил меня, когда далеко внизу я увидел горы и дороги, леса и маленькие одноэтажные домики. Я всегда очень боялся высоты, теперь же, когда самым неожиданным образом оказался на этой вершине и не имел ни малейшего понятия, как ее покинуть, ужас перерос в панику. Лежа на спине, раздвинув руки и ноги, я пытался удержать равновесие и не быть сброшенным вниз сильнейшим ветром, более напоминающим ураган. На какое-то время я потерял сознание. Очнувшись, посмотрел вниз, схватившись побелевшими пальцами за край. Спуститься было никак нельзя, поскольку ниже колонна сужалась, и, тем более, не имела никаких ступней.
      Несколько часов пролежал я, глядя на несущиеся надо мной облака. Наконец, я пришел к единственно возможному решению: прыгнуть вниз. Это было сложно сделать. Когда я попытался подняться, колени мои подогнулись от страха. В итоге я решил просто скатиться с платформы из положения лежа на спине. И скатился…

20
      Раздался странный звук, как будто ломается ветка. Я лежал в густом сосновом лесу, а прямо передо мной висела только что покончившая с собой девочка с головой, свернутой на сторону. Лицо у нее было перекошено, язык высунулся. Я вздрогнул. Сзади меня тоже был какой-то человек. Обернувшись, я увидел девочку, как две капли воды похожую на повешенную.
      - Как же ты сестру не уберегла? – спросил я.
      - Какую сестру? Да ведь это же я. Давай играть в прятки!
      Она побежала по лесу, весело смеясь. Я, спотыкаясь, последовал за ней. Лес был совершенно обычный, и знакомый мне по нашим широтам. Скоро нагнал беглянку: она лежала на поляне, мечтательно глядя в небо.
      - Мои мама и папа, они не любили меня. Я плакала каждую ночь. Стащила веревку из кухни, и пошла сюда. Вот оно, освобождение. Это – страна свободы!
      - Но ты себя ощущаешь живой или мертвой?
      - Я и сама уже не знаю. А ты знаешь?
      - Да, знаю.
      - Ты жив, или мертв?
      - Я? Конечно, жив!
      - Если ты жив, то почему ты разговариваешь со мной, почему видишь? Сколько раз ты был болен, сколько раз засыпал? А что, если ты умер, но проснулся, как обычно, то как определить, что ты все еще жив? Может быть, этот мир – лишь Зазеркалье?
      Меня разрывали противоречия. Я видел ее труп, ужасные вывалившиеся глаза. Но дело в том, что эта девочка жива, а не мертва. Никто не умирает.
      Я встал и пошел по лесу. Тропинка оборвалась около пруда, заросшего яркой тиной. Здесь был мост, на который я вступил, и по которому пошел, наслаждаясь невиданной красотой. Берега были покрыты яркими кустарниками, а сам пруд – огромными диковинными кувшинками.
      - Хлюп, хлюп! – раздалось снизу.
      Оказывается, мост не вел на другой берег пруда, а уходил в его глубину. Я уже был по колено в тине, которая начала засасывать меня, как болото.
      - Эй, девочка! Я застрял, помоги мне выбраться!
      Она прибежала.
      - Помочь? Тебе? Зачем? Останься здесь, со мной, ведь тут так хорошо. Я чувствую, что, если ты вылезешь, то уйдешь навсегда.
      - Уйду навсегда?
      - Навсегда из этого мира. Разве говорить со мной не приятнее, чем созерцать мое тело, повешенное на ветке?
      Тут вмешалась какая-то посторонняя сила, и все исчезло. Что случилось потом с этой девочкой, я так и не узнал.

21
      Я находился в очень темном помещении, совершенно не понимая, как я туда попал. И вдруг я услышал голос:
      - Кто вами управляет?
      - Управляет…?
      - Не притворяйтесь, что не понимаете. Управление дистанционное?
      - Я действительно не понимаю. Кто вы?
      - Допустим. Но вы должны знать, что любое тело управляется дистанционно, даже тела людей на Земле. Если не кто-то посторонний, так они сами управляют своими телами, в то время, как источники их сознания находятся очень далеко. Что за цирк вы устроили? Зачем вмешались в жизнь англичанина? В ваш год уже отправлен вестовой, чтобы разобраться с Фоминым. С вами же мы будем разбираться прямо сейчас.
      Вспыхнул свет. Я увидел, что нахожусь в странном комнатоподобном образовании вроде объемного восьмиугольника, который изнутри полностью отделан зеркалами. На меня смотрели десятки тысяч моих двойников. Голос доносился откуда-то сверху.
      - Вы знаете, что произошло в Египте? Их всех убили. Нам пришлось применить газ – для всех, включая маленькую девочку. Они – точнее, вы в теле Роуза – зашли слишком далеко. Он оказался в сфере действия Машины, которую вы несли за собой, Машина срезонировала со шкатулкой. Люди провалились в параллельный мир. Это вам не игры, разве вы не понимаете, как это опасно – влезать в чужую жизнь, создавать миры?
      - Я ввязался в это не по доброй воле.
      - Это уже не важно. Мы наблюдали за вами с самого начала. Здесь – пульт управления.
      - Кто вами управляет?
      - А вами?
      - Может быть, тот же, что и вами?
      - Возможно, но инструкции нам даны совершенно конкретные: не вмешиваться в жизнь биороботов на Земле – ни в каком времени. И не позволять биороботам вмешиваться в наши дела.
      - Вы называете биороботами людей?
      - Нет, людей всех давно уничтожили. Или уничтожат. Вы не можете мыслить в таких категориях.
      - Что это за место?
      - Это – ваш индивидуальный расщепитель.
      - Вы меня убьете?
      - Смерти нет.
      - Расщепите?
      - Как решит головной компьютер.
      - Вы считаете себя цивилизованными, но подчиняетесь компьютеру?
      - Здесь нет цивилизации, это все ваши исторические понятия, это – нулевой мир.
      - Кто вы такие?
      - Ваши создатели и ваши техники. А кто вы?
      - Я – человек.
      - Нет, ваш человек давно умер.
      - Я – жив.
      - Жизнь – не для вас. Вы хотите знать, почему вы вообще еще способны с нами разговаривать? Потому что вы – наш агент. Разве родители не говорили вам о странном цвете ваших глаз в детстве, о том, как по ночам вы разговаривали на странном языке?
      - Что-то припоминаю.
      - Ваша миссия окончена, вашу планету эвакуируют в компьютер. Что касается нового назначения….. Вопрос еще не решен.
      - А что будет с Фоминым?
      - Никакого Фомина никогда не было. Это все время были вы. Расщепление личности – на физическом уровне – обычное дело для нас.
      - Значит, я сам себя отправил на машине времени?
      - Да.
      - Но зачем?
      - Чтобы заполнить связку ваших личностей. Одно сознание – две личности. Одно пространство – два времени. Нужен был мостик между ними. Фомина уже стерли, он никогда не существовал. На месте его дома – лес. И всегда был лес, если вернетесь – это вам скажет любой. Вас посадят в лечебницу, если вы станете доказывать обратное.
      Зеркала быстро отъехали куда-то вверх, и я оказался в длинном коридоре. Он был абсолютно белым и казался стерильным. Ко мне подошли два человека в скафандрах, взяли под руки, и куда-то повели. Вскоре к нам присоединился третий, но, как оказалось, лишь для того, чтобы сделать мне странный укол.

22
      Я очнулся в таком же стерильном белом помещении. Напротив меня находился стол, за которым сидел среднего возраста голубоглазый блондин. Казалось, он смотрел на меня с участием.
     - Очнулись? Это хорошо. Вас допрашивали специалисты цивилизации уровня бета, возможно, они несколько переусердствовали. У нас, у альфа, все по-другому.
      - Кто вы такие? Что вам нужно от меня?
      - Участие, и только лишь. Участие в наших делах, как вы до этого участвовали в делах Фомина и Роуза. Видите ли, вашу память о наших предыдущих контактах безвозвратно стерли. Ее не восстановить, поэтому придется нам рассказать вам о себе повторно. Я – Зэрв, ваш начальник и куратор. Учтите, что ваше физическое тело нами уничтожено, а личностная сущность находится в пределах нашего гравитационного поля. Поэтому сбежать не удастся.
      Вы будете делать то, что мы прикажем. А прикажем мы очень скоро. У нас имеются некоторые сбои на определенных участках головного компьютера, отвечающие за создание Великой Иллюзии – времени. Вам надлежит отправиться в путешествие во времени в выбранную вами же страну. Вам предоставят там огромную власть, и вашей задачей будет направить развитие исторического процесса в сторону, которая была предусмотрена Великим Планированием. Вы восстановите ДНК времени и залатаете прорехи, которые уже появились на отдельных участках. Если вы не справитесь с задачей – вас сотрут из Памяти. В то же время вам предоставляется известная свобода – вы вправе выбрать год и место, откуда вы начнете свою работу.
      - Как я узнаю о том, что должен делать?
      - О, об этом не беспокойтесь. Вас проводят в комнату, где вы отдохнете и сможете ознакомиться с Великим Планом Развития Человечества. Можете идти прямо сейчас.

23
      Меня отвели в стерильно-белую комнату с такой же стерильно-белой кроватью. Я лег на нее и провалился в сон. Мне снилось, будто я вновь очутился на зиккурате, но на этот раз со мной была Богиня Золотого Света.
      - Ты получил ответ на свой вопрос?
      - Кто вы, и где реальность?
      - А кто ты?
      - Я?
      - Видишь, ты уже даже не знаешь, кто есть ты сам. И никто не знает.
      - Какой мир настоящий – этот или тот?
      - Настоящих миров не бывает, если ты этого еще не понял. На, возьми.
      Она протянула мне предмет, похожий на медную тарелку с закрытой крышкой.
      - Подними крышку.
      Я исполнил ее повеление, и тут же между тарелкой и крышкой заплясали ярчайшие искорки, постепенно превращаясь в золотые крутящиеся нити.
      - Это ДНК времени. Только они имеют значение. Ты – ничто, я – ничто, лишь эти нити – всё.
      Комната преобразилась, освященная приглушенным светом.
      - Завтра, или вчера, или сегодня они отправят тебя на задание. Выполни его с честью. Помни, что от этого зависит твое возвращение домой, в родное время.

24
      Богиня, тарелка и свет исчезли. Я почувствовал, что меня тормошит чья-то рука. Открыв глаза, я увидел перед собой служителя в белом комбинезоне.
      - Ты готов?
      - Да.
      - Тогда почитай это. Здесь описание того варианта событий, который мы приготовили для мира, начиная со времени, из которого ты прибыл.
      Он передал мне несколько листов бумаги. Я читал, и чувствовал, как быстро и легко запоминаю каждую фразу, каждую строчку. Поэтому и могу привести здесь текст полностью.

25
      В будущем частым явлением станут войны, эпидемии и природные катастрофы. Население к 2100 году уменьшится. Велика будет политическая нестабильность, часто будут меняться правители. Из-за катаклизмов и войн количество государств уменьшится.
      Тектонические сдвиги начнутся очень скоро. Произойдет подводное землетрясение и смещение литосферной плиты в Средиземном море. Пострадают побережья Испании, Франции, южной Италии, Греции, Турции, Северной Африки. Многое уйдет под воду. С тех пор крупные землетрясения станут частыми и будут происходить примерно раз в два года. Важнейших и опаснейших землетрясений в XXI веке на всех континентах будет восемь – почти в каждое десятилетие. Они приведут к огромным цунами.
      Экология будет катастрофической. Количество озоновых дыр возрастет. Новых космических тел в Солнечной системе не появится, но солнечная активность возрастет в разы. Усилится и опасное солнечное излучение, люди начнут часто болеть раком кожи. Уже сейчас находиться на пляжах и загорать опасно. К концу века леса почти исчезнут. Они останутся, в основном, в России – в Сибири, еще в долине реки Конго. Леса Амазонии будут погублены огромным стихийным бедствием. В середине XXII века произойдут такие сдвиги земной коры, что полюса сильно сместятся. Льды Арктики и Антарктики растают. Северный полюс будет находиться в Северной Африке, на территории нынешнего Мали, а южный – на юге Индийского океана. Ось вращения Земли будет кривой и нестабильной. Из-за потопов под воду уйдут обширные земли – Канада, большая часть США, север России, Южная Европа, побережья Северной и Южной Африки, Турции и Палестины. Низины Скандинавии будут затоплены, Петербург ожидает сильное наводнение, но город будет восстановлен. Люди переселятся на непострадавшие территории – в Россию, центральную часть Южной Америки, Центральную Африку, Китай. Будет очень тесно. Северная Африка и юг Индийского океана будут во льдах, а Петербург будет находиться на Экваторе, там будут расти пальмы. Тундра станет жаркой саванной. В Москве больше не будет выпадать снег.
      В XXII веке исчезнут все леса. Будет очень жарко. Деревья останутся только в оранжереях в зоологических садах. Саванна, степь, тундра, заснеженные равнины и вода станут единственными пейзажами Земли. Страшный вред незащищенным полям будут наносить саранча и частые смерчи.

      В XXI веке частым явлением станут эпидемии новых болезней. Всего будет семь таких эпидемий. Погибнет свыше 93 млн человек.
1. 2021 год. Всемирная эпидемия нового вируса гриппа. Погибнет больше 3 млн человек. Эпидемия начнется в Аргентине. Симптомы болезни будут появляться внезапно в виде обычной простуды, но без повышения температуры. После этого человек будет умирать в течение двух дней. В 2028 году найдут вакцину от этой болезни.
2. 2036 год. Всемирная эпидемия неизвестной болезни. Не будет вообще никаких признаков ни заражения, ни болезни. Люди начнут внезапно падать замертво прямо на улицах.  Эта болезнь впервые появится в Индии, но больше всего людей от нее умрет в Европе. Всего погибнет больше миллиона человек. Эпидемия закончится также внезапно, как и началась.
3. 2053 год. Крупнейшая эпидемия века – более 36 млн умерших. Болезнь придет из Китая, и больше всего умерших будет именно в этой стране. Главным симптомом станет повышение температуры, после чего человек будет мучительно умирать в течение двух недель. Вакцину против этой болезни никогда не изобретут.
4. 2071 год. Эпидемия начнется в Индии, большая часть умерших будет именно там. Всего погибнет 11 млн человек. Вакцину разработают в 2073 году.
5. 2087 год. Эпидемия «черной сыпи» придет из Бразилии. Между первыми симптомами и смертью будет интервал всего в несколько часов. Более 23 млн умерших, в основном, в Бразилии. Лекарство найдут в течение года.
6. 2093 год. Эпидемия в Индии, более 3 млн погибших. У людей будет повышаться температура, после чего они будут умирать в течение четырех дней. Эта болезнь будет еще четыре раза возвращаться в XXII веке, и только тогда найдут от нее лекарство.
7. 2096 год. Возвращение болезни эпидемии 2053 года, будет бушевать по всему миру. Более 16 млн погибших, лекарства так и не найдут.
      В XXII–XXV веках новые эпидемии будут происходить примерно каждые 10 лет. Крупнейшими эпидемиями следующих веков будут пандемии 2263 года (43 млн погибших) и 2362 года (42 млн погибших).
      В течение следующих веков будет восемь крупных войн, из них шесть – мировых.
1. Война 2024–2028 годов. Пакистан нападет на Индию и захватит Кашмир. Против индусского населения будет развернут террор, что приведет к гуманитарной катастрофе в регионе и массовому голоду. Погибнет более 850 тысяч индусов. Ядерное оружие применяться не будет.
2. Третья мировая война (2064–2080). Незадолго до начала войны в небе будет наблюдаться яркая комета. В 2057 году к власти в Саудовской Аравии придет новый король, который пожелает стать лидером независимого арабского мира. Он наложит эмбарго на экспорт нефти в США. В ответ на это американские войска вторгнутся в Аравию. Ее союзниками станут Египет, Ирак, Оман, Бахрейн и Катар. Союзником США будет Иран, в котором к тому времени уже будет восстановлена прозападная династия Пехлеви. Американцы захватят Аравию, но столкнуться с массовым партизанским движением «за освобождение Мекки от неверных». США надолго завязнут в этом регионе, посылая туда все новые и новые войска. Воспользовавшись этим, радикальное правительство Турции захочет восстановить владения Османской империи на Балканах и в Восточной Европе. Турецкие десантники захватят остров Родос, который станет главной базой турок для наступления на материковую Грецию. Союзниками турок станут Египет, Ливан и Иордания. В течение короткого времени Турция и ее союзники захватят Грецию, Балканы и Восточную Европу вплоть до Польши. На этих территориях будут созданы протурецкие марионеточные правительства, а население подвергнется жестокому гнету. При этом исламизация проводиться не будет, так как в Турции будет светское военное правительство. Тем временем, в Саудовской Аравии погибнет более 110 тысяч американских солдат, в США начнутся масштабные акции протеста и гражданского неповиновения. Это сильно расшатает страну. Одновременно в Южной Америке Бразилия захватит Уругвай. Американцы подавят саудовское партизанское движение только к 2080 году, применив жестокие репрессии. В этой войне Китай и Россия будут нейтральны. В 2066 году они подпишут договор «о вечном союзе и взаимопомощи». Начиная с этого времени, Россия постепенно начнет попадать в политическую и экономическую зависимость от Китая и, в конце концов, станет его вассалом. В Европе Россия будет поддерживать Турцию.
3. Геноцид в Руанде в 2067–2069 годов. Будет проходить одновременно с мировой войной. Тутси в течение короткого времени уничтожат более 5,5 миллионов хуту. Ни Европа, ни США не смогут вмешаться в этот конфликт, и гасить его придется войскам Африканского союза, особенно, Эфиопии и ЮАР.
4. Четвертая мировая война (2117–2124). В 2112 году произойдет восстание на Балканах и в Восточной Европе, в результате которого турецкое иго на этих территориях будет ликвидировано, а Турция перейдет в разряд третьестепенных держав. Китай начнет политику политического расширения в Азии. Сначала он захочет захватить своего экономического конкурента – Японию. Западная Европа и США поддержат японцев, Россия – китайцев. Пока Китай будет оккупировать Японию, российский тихоокеанский флот высадит военные десанты на восточном побережье ослабших и раздираемых внутренними противоречиями США. В Вашингтоне произойдет переворот, и американцы капитулируют. Россия выведет свои войска, а претензиям США на мировое лидерство придет конец.
5. Пятая мировая война (2222–2224). В середине XXII века произойдут мощнейшие тектонические катаклизмы, что приведет к смене полюсов. Значительная часть США и Канады уйдет под воду. Новым лидером Западного полушария станет Аргентина, климат которой потеплеет, а сельское хозяйство получит серьезное развитие. Аргентина станет домом для многих эмигрантов из Северной Америки, которые сделают ее одной из сильнейших держав мира. В 2222 году это приведет к войне между Аргентиной и остатками США. Аргентинцы победят, и американские штаты прекратят свое существование.
6. Шестая мировая война (2266–2267). В Средней Азии возникнет Центрально-Азиатская Федерация, которая бросит вызов Китаю. Китай, Россия и многие их союзники из Восточного полушария введут свои войска в Среднюю Азию и жестоко подавят это восстание.
7. Седьмая мировая война (2302–2338) будет одной из самых тяжелейших. Китай вознамерится захватить Индию. Россия и другие страны окажут ему помощь. Индия будет оказывать очень долгое сопротивление, в результате которого погибнут 85 млн индийцев, 5 млн русских и 156 млн китайцев.
8. Восьмая мировая война (2362 год). Борьба за господство над миром развернется между Китаем и Аргентиной. Наученный горьким опытом войны в Индии, Китай сразу применит ядерное оружие. Аргентина будет стерта с лица Земли со всем населением, но перед этим успеет нанести ответный удар. Значительная часть Китая будет уничтожена, но он останется единственным мировым лидером. В тот же год по планете пронесется эпидемия неизвестной болезни, жертвами которой станут 42 млн человек.
      Земля в итоге превратиться в пустыню, облучаемую радиацией и вспышками прямого солнечного излучения. Начнется постепенное вымирание остатков человечества. Последний человек на планете умрет в 2421 году. Попытка незадолго до этого эвакуировать человеческую элиту в космос пройдет неудачно. Оставшись без поддержки с Земли, жизнь на этой космической станции угаснет в 2444 году.

26
      Все это было ужасно. Служитель вернулся через полчаса.
      - Возникли дополнительные сложности. ДНК времени нарушено. Ждать больше нельзя. Тебе придется отправиться во время и место, которые мы укажем, прямо сейчас. В 2154 году должны были произойти сдвиги земной коры, но они почему-то не случились. Ты отправишься в ту эпоху и займешь место аргентинского посла в Испании. Под твоим руководством с посольской яхты в Канарскую впадину должна быть сброшена бомба, которая вызовет сдвиги. Если ты не сделаешь этого, ваш мир исчезнет.
      - Но этот мир – и так не мой!
      - Это то, что тебе дано.

27
      Я шел по залитому солнечным светом королевскому дворцу в Мадриде. Меня сопровождала группа людей, одетых в алые халаты. Возможно, это была парадная одежда того времени.
      Я подошел к трону, и мои уста, направляемые одним из моих спутников (сам я говорить больше не мог), произнесли:
      - Ваше Величество! Разрешите мне вручить Вам верительные грамоты моего президента.
      Сказал, и обомлел. Передо мной, на королевском троне сидел Иван Фомин. Он загадочно улыбался…