Александр Галяткин и Юлия Фадеева
Щ 2. Маркизовы берега
Викентий Михайлович, оказавшись на берегу Маркизовой лужи, впервые в жизни снял носки на природе. Аграфена Павловна с изумлением посмотрела на него.
- Вот так, Груня. Я бог, я раб, я червь! Такой ма-а-ленький червячок.
Пальцы Викентия Михайловича стали перебирать позвонки Аграфены Павловны.
- Смотрите, стрекозка! – обрадовалась она.
- А признайтесь, душа моя, хорошо у нас тут на даче, на Маркизовых берегах! Стрекозка, да… Ведь женщине хочется порой побыть бабочкой или стрекозкой? Давайте же развяжем эти ленты! Они мешают вам расправить крылья.
Аграфена Павловна легонько стукнула Викентия Михайловича по руке:
- Викентий Михайлович, а как же наша повесть? Книга ведь пострадает.
- Не пострадает! Сейчас я сделаю из вас гения – и будем писать нашу повесть.
- Ха-ха-ха, - засмеялась через полчаса Аграфена Павловна.
- Ха-ха-ха-ха, - отозвался вскоре Викентий Михайлович. – Вот мы и гении! Ну где же наша рукопись? Где вы ее спрятали, а? Может быть, вот в этом уютном местечке? Или в этом?
- Викентий Михайлович, а наша книга-то пострадает!
- Не пострадает, не пострадает, не пострадает…
- Ну все, Викентий Михайлович, я сейчас умру от Щ.
- Как умрете? Я же доктор и такого не допущу! Сейчас я вам сделаю искусственное дыха-а-ние…
- Уедемте! – воскликнула Аграфена Павловна. – Умоляю, уедемте скорее с этих опасных Маркизовых берегов! Отвезите же меня в какое-нибудь ужасное место, в котором мы не умрем от Щ! Я хочу долго писать с вами нашу повесть.
- Да, - ответил Викентий Михайлович, - уедем! Я знаю такое место. Вообразите: ад, рай, чистилище – и все на одном острове. Там еще никто не умирал от Щ. Я немедленно увожу вас в Петербург. Только живите!
- Здесь вам не перформанс в анатомическом театре, а правда жизни! – с гордостью сказал Викентий Михайлович, когда привел Аграфену Павловну в Александро-Невскую лавру. – Доставайте же наши пирожные! Съедим их скорее в этом райском месте! Они такие же сладкие, как ваши сахарные локотки.
- Ну, Викентий Михайлович, здесь так же волшебно и опасно, как на Маркизовых берегах, - забеспокоилась Аграфена Павловна.
- Подождите, это еще рай! Видите вон те ворота? За ними – чистилище, приют для умалишенных.
- Так идемте скорее туда! – попросила Аграфена Павловна.
Ворота в чистилище оказались запертыми на большой замок.
- Ах так? Дожили, теперь уже из чистилища в рай не попасть! – возмутился Викентий Михайлович и начал сбивать амбарный замок зонтиком.
Аграфена Павловна стала ему помогать.
- Какая же вы гибкая! – восхитился Викентий Михайлович и обнял Аграфену Павловну.
- А вы такой сильный и гениальный! – ответила она. – Умира-а-ю от Щ…
- Целуются, бесы! – истошно закричали из приютского окна за оградой.
- Ой, да это же наш Корнелий Савельевич, сосед по даче, - обомлела Аграфена Павловна. – Смотрите, Викентий Михайлович, он пытается перегрызть оконную решетку, чтобы попасть в рай и испортить нам Щ!
- Уж я его сейчас! – рассердился Викентий Михайлович. – Ишь! Где мы, там и он! Я ведь знаю здесь всех лекарей. Идемте, душа моя, поговорим с ними. Пусть обернут буйного поэта в три мокрые простыни и ударят током из динамо-машины. Будет ему рай!
- Коньяку принесите, черти! – заголосил Корнелий Савельевич. – Шустовского! Побольше! Скажите Вельзевулу, что для солнца русской поэзии.
- Все понятно, белая горячка. Он нас не узнаёт, - сказал Викентий Михайлович.
- Вы такой доверчивый! Еще как узнает. Притворяется, как всегда, – возразила Аграфена Павловна. – Вот послушайте-ка: - Корнелий Савельевич, а последний-то ваш стишок изрядно смахивает на стишок Александра Геннадьевича.
- Сдохни, ведьма, - взвыл Корнелий Савельевич. – И ты сдохни, кобель такой!
- Викентий Михайлович, мне уже намного лучше. Пойдемте домой?
- Но мы с вами еще не были в аду, на самом берегу Обводного канала, в любимом месте всех городских душегубов и поэтов-самоубийц, - заметил Викентий Михайлович. – А еще там есть вход в чистилище, где их лечат. Идемте же туда скорее, пока мы не умерли от Щ!
- Стойте! – отчаянно закричал из окна Корнелий Савельевич, когда соавторы собрались уходить.
- Ну что вам еще от нас надо? – строго спросил Викентий Михайлович.
- У нас нет коньяка, - добавила Аграфена Павловна. – Только пирожные.
- Отдайте их мне! – потребовал Корнелий Савельевич.
- Пожалуйста, отведите меня домой, - попросила Аграфена Павловна. – Нам давно пора писать нашу повесть.
- Только на минуточку заглянем в ад, чтобы попасть оттуда в чистилище и передать больному пирожные. Давайте будем благодарны богам за то, что мы до сих пор не умерли от Щ, - предложил Викентий Михайлович.
- Давайте! – согласилась Аграфена Павловна, и они направились в приют.
- Какое Щ, что мы с вами не пишем стихов! – сказала Аграфена Павловна, и соавторы страстно поцеловались на глазах у Корнелия Савельевича, который жадно поедал их пирожные.
- Едемте же прямо сейчас на наши Маркизовы берега! – шепнул Викентий Михайлович в ушко Аграфене Павловне.
- Едемте! – решилась она.
- Только соавторы-прозаики, любимцы богов, боятся умереть от Щ, - обрадовался Викентий Михайлович.