Гл.38
Старик видел состояние своего подопечного, но что он мог сделать? Пытался, конечно, как-то отвлечь от тяжёлых мыслей, заговаривал с ним, или специально загружал работой. Результат давал о себе знать да только временно.
Внимательно выслушав его или справившись с поручением, йети вновь уходил в себя, сидя на неизменном месте у окошка, отрешённо взирая на всё окружающее. Иногда выходил на улицу. Садился на какое-либо бревно, а то и просто стоял, не шелохнувшись, и о чём-то напряжённо думал.
Старик догадывался, что со снежным человеком он проводит первую и последнюю зиму. Не успеют подтаять снега, прочь исчезнут до следующего сезона морозы, как тот засобирается в дорогу. А может не вытерпит, уйдёт и сейчас, с него всё станется. Это хоть и человек, но не простой, а снежный, и ему вся эта непогода до лампочки. Всю свою сознательную жизнь он прозябал в таких условиях и ничего, не пропал.
Предстоящий уход, спасённого им йети, и радовал и в то же время, печалил. Прикипел к тому душой, а привычка плохое дело. После, незавидными и безрадостными бывают прощания, а расставаться с кем-то старик не любил.
Сам, когда-то городской житель, он поменял прежнее обеспеченное существование на деревенский быт. Из-за женщины, которая его бросила через месяц после свадьбы. Даже вспоминать не хотелось, какие душевные мучения тогда пришлось перенести. Пришлось бежать от всего привычного, дабы оно не напоминало ни о чём. Но в селе тоже не ужился, вот, как-то так случилось.
Нет, люди к нему хорошо относились и работа имелась. Ветеринарный врач, с высшим образованием, всегда будет востребован. Животные, как и люди, имеют обыкновение болеть, а Степан Лукич их лечил и вскоре заработал неплохой авторитет среди селян, даже самые неразговорчивые жали ему руку при встрече. Да только наш народ очень любопытен, ему всё надобно знать: откуда приехал? почему? развёлся? а что ж такое? а детки остались? ай-ай-ай!
Степан Лукич не переносил, когда бесцеремонно лезли в душу и выворачивали её наизнанку, не понимая, что ради обыкновенного любопытства травмируют того, кто не сделал им ничего дурного.
Однажды, собирая в лесу лечебные травы и коренья, Степан Лукич наткнулся на старую полуразвалившуюся хижину. Починил её, да и переехал в тайгу, чем шокировал селян до потери пульса. И вот уже, ни много ни мало, а больше трёх десятков лет здесь находится, среди природы и диких зверей. Научился владеть ружьём, привык к тишине, ну а с деревенскими всё равно связь не потерял.
Приходят к нему и в чащобу, то корова у кого на проволоку набрела и распорола себе брюхо, то детвора недавно щеночка приносили, чего-то съел проказник и отравился. Степан Лукич никого не откидывал, а с некоторых плату за свои услуги не брал, несмотря на то, что лекарства денег стоили.
Всё зависело от платёжеспособности обратившегося к нему с внезапной бедой: если Степан Лукич был уверен, что тот может оплатить лечение, то не отказывался от лишней копейки, а у простых или немощных врачевал за спасибо. Но и те в долгу не оставались, давали продуктами: кто яиц с десяток, кто курицу, кусок сала или ведро картошки.
Раз в несколько месяцев ветврач наведывался в деревенский магазин и заготавливал впрок сахар, муку, крупы и прочие необходимые товары. Научился даже хлеб стряпать, а потом и пироги с ватрушками. Печка у него знатная, с духовкой. Это местный умелец постарался, он тому всегда бесплатно поросят кастрировал.
С дровами проблем не возникало, лес вокруг, бери сколько угодно, но Степан Лукич не наглел. Валил только сушняк или использовал бурелом. Здесь после непогоды иногда такое творится, что не пройдёшь не пролезешь. Кто бы мог подумать, что буря способна выворотить с корнем огромные сильные деревья.
Да, природа сильна и с этим надлежит считаться.
Но ничего, жил не тужил, на бедность не жаловался. Конечно, поначалу власть имущие возмущались, как это, мол, занял землю, принадлежащую государству, ни у кого не спросившись? Пришлось тогда побегать по всем инстанциям, но нашлись понимающие люди, не дали делу ход и спустили всё на тормоза. Правда, после этого должность приобрёл, лесничего, а другого выхода не предвиделось.
А что ему, в тягость, что ли? Работа не пыльная. Браконьеры сюда не совались, во всяком случае, при его пребывании в тайге, всего-то и произошло два-три случая да и те не особо громкие.
Да всё старика устраивало, вот только здоровье начало подводить, ноги совсем разболелись. Уже и парил их в травах пахучих, и мазью натирал собственного изготовления, но до конца излечить хворобу так и не удавалось. Не берёг ноги свои с молодости, сколько километров пришлось наматывать ими, не счесть. В магазин постоянно добирался пешком, а это, больше десяти вёрст точно будет да и обратно столько же, теперь уже гружёному сумками, а когда и мешком. Поэтому и возникла срочная необходимость купить мотоцикл, без него совсем худо.
В первые годы, чтобы не скучать, приносил в избушку котят, а один раз завёл собаку. Но кошки, где-то в лесу сгинули, может волки разорвали, а может и сами заблудились, но факт в том, что не прижились они у одинокого отшельника. А что касается собаки, то пришёл как-то с нею в деревню по делам, а она назад с ним так не вернулась. Никому, видно, из живности не понравилось прозябать среди дебрей и чащобы.
Лет пять назад, гуляя по осенней тайге, старик нашёл маленького бельчонка, у которого вся спина и бока были в глубоких царапинах. Это дело коршуна. А потом горбоносому, что-то помешало донести добычу до гнезда, и он его обронил. Вылечил Лукич того бельчонка, выкормил, а чуть заблестело весеннее солнышко, как тот скакнул на высокий кедр и навсегда скрылся в его зарослях. Судьба, значит такая, до конца век коротать в одиночестве.
Теперь вот снежный человек... Да сразу надо было догадаться, ну кому интересно угождать старику и делить с ним ветхую лачугу, на которой мох растёт, как на столетнем отмирающем дереве.
Но зимой йети не решился на дальний путь и не потому, что стужи забоялся. А потому, что следов много остаётся и спрятаться негде, если возникнет такая надобность. А вот когда лес оделся в зелёные наряды, тогда и он возликовал, предвкушая счастливые приключения, в конце которых грезилось найти свою семью.
В ту ночь Лукичу не спалось, всё ворочался да тяжко вздыхал. Знал старик, что со дня на день снежный человек его покинет. А утром йети встал, нарочито громко скрепя кроватью и прогнившими половицами, привлекая внимание хозяина. Прощание было обычным.
- Уходишь? - спросил старик, поудобнее усаживаясь в постели. Йети молчал, не спуская глаз со спасителя. - Ну что ж, иди и не поминай лихом.
Пауза затягивалась.
- Тебе-то что, снаряжаться недолго, встал и пошёл. Ни чемоданов, ни сумок. Вот только поешь на дорожку, чего голодным уходить, а то, где ещё придётся, неизвестно.- и Лукич засеменил к горшкам с кашей и картошкой. Но йети издал своеобразный гортанный звук, заставляя гостеприимного хозяина не суетиться.
- Кусок в горло не полезет? Понимаю. Ладно, захочешь есть, охотой раздобудешь. Да только смотри, живот свой береги и помни, ты уже не тот, что был раньше.
Когда снежный человек покинул жилище, Лукич поспешил к окну, чтобы в последний раз окинуть взором огромную фигуру, небывалого в этих местах, "экземпляра". А йети как чуял, поравнявшись с высоченным дубом, обернулся и сразу замешкался, как будто определяя для себя что-то серьёзное. Но потом поспешно юркнул под сень густого ельника, раздвигая колючие лапы мощными руками. Ветви сомкнулись вновь, подрагивая и покачиваясь, скрывая того, кто только что нарушил их покой. Вот и всё, вроде ничего и не было...
Он вернётся. - вдруг мелькнула мысль и Степан Лукич повеселел. - Я тоже всегда оборачивался на него, когда уходил куда-то. Но я возвращался, также и он никуда не денется.
Но прошла весна, за нею лето, и осень подкралась незаметно, а подопечный так и не давал о себе знать. На всякий случай старик вновь заготовил вдоволь рыбы и мяса, но снежный человек не явился и зимой.
Наверное, где-то приютился. Возможно, своих нашёл, если не убили. Да нет, кто его там убьёт? Если бы люди, так уже везде бы об этом говорили. Но может такое статься, что и звери дикие задрали. Он-то достойный соперник да силушки у него поубавилось вдвое, после ранений. И что сейчас гадать, у всякого существа один единственный рок, а его и на коне не объедешь. Вот так-то.
Ветврач часто мотался на лыжах в деревню, всё "принюхивался" к новостям, наслушался разного, но про йети - никто ни слова. И то славно.
А потом было не до сантиментов. К жилью лесника всё чаще стали выходить голодные и замёрзшие звери. Он их отогревал, распахивая двери сарая, сыпал корма, топил на печке снег, превращая его в воду и поил измождённую животину.
Так вот чудеса! У него в сараюшке мирно уживались дикие кабаны, олени, лисы, зайцы. Всех привело к человеку единое горе. Это потом они будут гоняться друг за дружкой, а тут вели себя подобающим образом и без предупреждений. Но погода налаживалась и зверьё вновь уходило на свои территории, почти ласково заглядывая в глаза благодетелю и ни грамма его не боясь. Всё они понимают да только языком их природа не наделила, человеческим.
"Эх, и где сейчас обитает мой подопечный? Жив ли, вспоминает ли меня?"