Гл.37
Однажды, йети проснулся от страшного треска, напоминающего звуки стреляющих палок. Он кубарем скатился с кровати и пытался спрятаться под нею, но туда его тело не помещалось и зверь застыл на полу, не зная, как ему поступить дальше? Звуки стали удаляться. Пересилив себя, йети подполз к небольшому окошку и осторожно выглянул на улицу.
От удивления, смешанного с любопытством, он приглушённо вскрикнул, мол, надо же так опростоволоситься! На какой-то странной коробке, без верха, к которой крепились два круга, от дома удалялся хозяин. К коробке подсоединялась ещё одна, и она тоже имела круглый обод. Что за чудо шумливое?
Откуда-то из глубины памяти всплывало подобное видение, не совсем подобное, но он точно помнил, что на таких грохочущих штуках передвигаются люди. Только те коробки были с верхом и двуногие забирались в них, как в жилище, а здесь всё открыто и старик держался за железные отводы, напоминающие рога животного.
Пока отсутствовал хозяин, йети пытался вспомнить, где и когда он наблюдал похожее явление, но так ничего и не добился. Память ревниво охраняла некоторые тайны, никого не допуская в свои владения.
Со временем йети привык к мотоциклу и впоследствии не обращал на него внимание, но вот с ружьём - он так и не смог свыкнуться.
Как-то они собрались с хозяином в лес, последний приготовил какие-то плетёные сумки, а через плечо повесил неизменную двустволку. Йети тут же взвыл дурным голосом. Он всячески давал знать старику, чтобы тот не брал с собой стреляющую палку.
- Ну а как без ружья в лесу, ты подумал? А если волки? Хотя, никакое зверьё к нам не сунется, если учуют, что это ты со мной рядом. Тут и медведь не рискнёт напасть. Ладно, уговорил, оружие не берём.
Йети думал, что они отправляются на охоту, поэтому решил преподать хозяину урок, показать, как он и без подручных средств справляется на этом поприще, и надеялся на похвалу.
Им повезло, не успели углубиться в тайгу, как сразу у речки им встретилось небольшое стадо оленей. Животные были заняты водопоем, а сюда плюс разобравшийся ветер, вот они и не услышали приближение посторонних. Снежный человек засел в кустах и выжидал подходящий момент, а чуть поодаль за ним внимательно следил старик. Наконец, пришло время выпрыгнуть из укрытия, но в последнюю секунду его остановил окрик:
- Стоять! Ты зачем напрасно убиваешь зверьё, нам что, есть дома нечего? Не смей это делать без обязательной причины. - снежный человек замешкался, но старика послушал, хотя совсем не понимал, почему тот сердится, разве они не за мясом сюда пришли? Оказалось, не за мясом.
В плетёные сумки двуногий собирал земляные ягоды, во всяком случае, в племени их так называли. На вкус они не очень и использовались в пищу лишь тогда, когда больше ничего не удавалось раздобыть и чтобы брюхо от голода не прилипало к спине.
- Чего кривишься, грибы, что ли не любишь? А вот вернёмся домой и я приготовлю их с картошкой, пальчики оближешь.
И старик не соврал. По комнате распространялся удивительный запах, от которого текли слюнки и хотелось побыстрее отведать хозяйскую стряпню. Да, двуногий умел ему угодить.
"Оказывается, люди не такие и глупые, вон как умеют вкусноту создавать, в отличие от нас, которые всё попавшееся под руку, поедали сырым."
Для него окружающее, действительно было в новинку. Если раньше найденные птичьи яйца, он и его сородичи, просто расковыривали у основания и выпивали, то хозяин их кидал в ёмкость с горячей водой и некоторое время они там находились. Или разбивал в большую миску, стоящую на огне, тогда вкус получался совсем другим.
И всё-таки ему мечталось поесть сырого мяса, и когда старик однажды готовил очередную похлёбку, нарезая для этого жирную свинину, он не удержался, выхватил один кусок и тут же, с поспешностью, запихал его в рот, с наслаждением и жадностью поглощая желанный протеин.
- Ну что ты делаешь, зачем есть сырое? Я бы сейчас приготовил и было бы намного вкуснее. Эх, ты...
Да, видимо прошлое не хочет тебя отпускать. Сколько не учу, а оно так крепко сидит в твоей душе, что ничего с этим поделать нельзя. Сейчас ты подчиняешься, потому что живёшь в моём доме, но стоит внести изменения в твою жизнь и ты станешь прозябать, как прежде и даже не пожалеешь о том, что когда-то ел пироги. - старик вздохнул и углубился в свои мысли.
Вообще, хозяин часто к нему придирался, ему многое не нравилось в действии или наоборот бездействии своего подопечного. Например то, что йети ленился приводить себя в порядок и наотрез отказывался мыться.
- От тебя несёт, как от помойной ямы, ещё и хуже. Как только тебе это нравится? Ты пока лежал без сознания, я как мог мыл твою шерсть намыленной тряпкой, да насекомых всех истребил. Но тогда ты не был виноватым, какой спрос с хворого? Ну а теперь, что мешает? Будь добр, иди к речке и избавляйся от этой невыносимой вони. Вот когда будешь жить сам, в пещере, тогда делай что хочешь, но нынче ты находишься со мной под одной крышей, а значит, подчиняйся моим условиям. Я не обязан вдыхать это зловонное амбре.
Йети, опустив плечи, шёл к водоёму и плескался там долгие часы. Старик намыливал его грубую шерсть мылом, а он всячески старался увильнуть от неприятного занятия. Потом, сидя на берегу, специально шумно обнюхивал себя и всем видом говорил, как ему отвратителен новый запах, ни с чем не сравнимый с его собственным.
- Ничего, привыкнешь. Летом в речке отмоешься, а зимой будешь купаться в корыте. Да-да, есть у меня такое вместительное, как раз по тебе. А как ты хотел?
Несколько раз снежный человек порывался уйти от двуногого, но постоянно что-то сдерживало от такого поступка. Привык он к нему. К тому же, в сердце хранил к последнему несказанную благодарность за спасение жизни. Зверь чувствовал, что она у него висела на волоске, а двуногий сумел выхватить его из лап самой смерти. А ещё ему грезилось, что они с хозяином одной крови, то есть, не совсем так, но в понятии полу-животного мелькали кое-какие убеждения на сей счёт.
Он твёрдо знал, что даже животные проживают стаями, вот в их роду, например, держались все вместе. Так легче добывать пропитание и главное, отбиваться от врагов. А старик пребывает в полном одиночестве среди лесной глуши. С чего бы это? Йети уверен, что на это есть причина и она ему нравилась. Видимо, старик поругался со своими соплеменниками и они его изгнали из общей стаи. Ну а раз люди ему недруги, то получается, что они единомышленники. Почему-то зверь недолюбливал людей, ещё сам толком не понимая, за что? Но нутром чуял, что те ему заклятые враги. А старика он любил, несмотря на бесконечные ворчания.
- Ты почему туалетом не пользуешься? - услышал он очередное наставление. - Наложил здесь своих пирамид, что слава Богу скунсы не водятся в наших местах, а так бы и они стороной обходили. Как ветерок подует, такие ароматы несёт, хоть окно не открывай. Я же специально сидение побольше сделал, так почему ты такой неблагодарный? Стараюсь-стараюсь, а тут - один по деревне и два по селу.
Зверь виновато косил в сторону говорившего спасителя, но утром вновь бежал к любимому дереву и делал так, как велела ему заложенная, ещё в материнской утробе, неизменная генетика. Старик нарочито горько вздыхал и шёл к тому дереву с совком и метлой. Всё сгребал и выбрасывал в дырку туалета.
И йети сдался. Что угодно, но только не это, чтобы старик убирал за ним продукт его жизнедеятельности.
На другой день демонстративно уселся на сидение, но потом полдня обижался на хозяина, оттопыривая нижнюю губу и отворачиваясь при его появлении.
- Нам надо к зиме готовиться и основательно. - как-то сказал старик. - Себе-то я не очень много чего готовил, но теперь у меня есть ты, и того провианта, что себе запасал, нам и на месяц не хватит. Зверя не особенно будем убивать, разве что зайцев. Их в этом году тьма-тьмущая развелось. Ну, может ещё оленинки раздобудем немножко, только если старых и немощных застрелить. А в основном, надо налегать на рыбу, как раз и нерест не за горами. У меня в погребе есть ледник, вот туда и натаскаем сёмгочки. Любишь сёмгу?
Рыбу йети любил, а сёмгу, так особенно. И не совсем мясо, как саму икру. Вождь говорил, что из этих кругленьких шариков рождается новое поколение, поэтому зря уничтожать её нельзя, а лишь для того, чтобы насытиться.
Но то, как старик пересыпал красные горошины каким-то белым порошком, йети возмущало, он старался помешать процессу, мол, и так вкусно, зачем портить? А когда попробовал готовую солонковатую продукцию, то не сдержал возглас восхищения. Хозяин намазывал её на лакомство, зовущееся хлебом, и подавал ему ломоть за ломтем, при этом добродушно улыбаясь. Йети был просто счастлив в те минуты.
Вот уже и погреб ломился от заготовок, и грибы с ягодами насушены, и дрова нарублены совместными усилиями, отчего старик ходил и потирал руки:
- Слава Господу, управились до морозов. Теперь нам зимушка не страшна. А то, как завьюжит, что носа на улицу не покажешь да и дороги все заметёт и в деревню ни по чём не доберёшься, а нам с тобой ежедневно силы надо подкреплять.
Но йети ничего не радовало. Он всё больше и больше грустил за своими сородичами. Ему же неведомо, что их никого не осталось в живых, поэтому измученное тело постоянно терзали сомнения, а вдруг они где-то рядом?
Снежный человек днями просиживал у окна и смотрел, как первые снежинки укрывают землю белым праздничным покрывалом, не забывая им же украсить и кусты с деревьями.
Он вспоминал, как их племя зимовало в тёплых пещерах, куда самцы затаскивали огромные брёвна для костра, которые могли тлеть всю ноченьку, щедро даря тепло всему окружающему. Еду они никогда не готовили впрок. Потому что часто, по разным причинам, приходилось менять место пребывания.
Они питались тем, что пошлёт им будущий светлый день. Бывало и голодно, бывало и холодно, но йети нравилось то прошедшее время. В нём остались родные, друзья и близкие, а нынче он одинок. Старик не считается, он другой. Где бы последний не устроился вдали от двуногих, но его соплеменником - он всё равно не станет.
Это совсем иной мир и иной быт, а хотелось вернуть только своё, где йети по-настоящему жил и восторгался каждым прожитым часом, даже каждым мгновением.