Мы заканчиваем третий курс!
Снова весна вселяет в нас чудесное чувство ожидания и непонятной тревоги.
И наполненная хмельным, искрящимся вдохновением и восторгом чаша вновь поднесена к самым нашим губам.
Мы припадаем к льющемуся через край, пахнущему майской свежестью напитку и жадно пьём.
Тщетно!
Не гасит чудесный нектар пылающего в груди, возле самого сердца огня.
Чем больше мы пьём этот напиток, тем сильнее жажда!
В клубе танцы.
Девушки жмутся к стенам и удивлённо смотрят как безалаберные второкурсники, встав в круг, прыгают под грохот музыки почти до самого потолка, словно разгулявшиеся в лунную ночь сатиры.
До отказа набрав полные лёгкие воздуха, выпятив военно-морскую грудь и важно раздув щёки, мы пробираемся по залу. Неохотно расступается всё ещё робкие первокурсники. Уважают! Да мы и сами себя неимоверно уважаем. Ведь мы уже почти четвёртый курс!
Девушки отрывают грустные взгляды от прыгающих козлов-второкурсников и провожают нас печальными вздохами.
А мы с каменной невозмутимостью проходим мимо, не обращая на них абсолютно никакого внимания.
Почти не обращая внимания.
Это на наших лицах написана каменная невозмутимость.
Это мы делаем вид, что мы не обращаем...
Две ослепительных молнии шоколадными вспышками ударили по глазам и помутили разум!
Я зажмурился и остолбенел! Разве гремел гром?
Открыл и медленно поднял глаза.
Вечерняя заря, угаснув, забыла один из своих прекрасных лучей.
Фея!
Созданная из переплетения кружев воздуха, эфира и розовых лучей нимфа!
Я поражён в самое сердце! Я оглох! Ослеп!
Но гремел ли гром?
Гром не гремел!
Быстро овладев собой, беру себя в руки.
Смотрю на Серёгу.
Друг всё понимает. Он оценивает мой выбор важно откатив нижнюю губу, и чуть прикрыв глаза, в согласии задирает подбородок.
Мы подходим. Я в смятении, ни коем образом не проявляющемся внешне. А вдруг она уже не одна?
Преодолеваю внутренний трепет.
- Разрешите?
Она молча делает шаг вперёд, проходит, насколько это возможно, к центру зала и, повернувшись ко мне, кладёт на мои плечи руки. Я легко беру её за талию, и мы кружимся в вихре танца.
Это кружится моя голова!
Мы топчемся на месте, потому что в сутолоке, которая царит в зале невозможно кружиться.
- Как ваше имя?
- Лена.
Ангелы похожи на Лену.
- Вы одна?
Сердце учащает удары.
- Нет.
Удары перемещаются в височную область. Перехватывает дыхание, и я непроизвольно делаю глотательное движение.
- Нет. Мы с Мариной. - Кивает она в сторону девушки, с которой весело болтает Серёга и добавляет с некоторым чувством гордости, - моя младшая сестрёнка.
Только сейчас я обратил внимание на не бросающееся в глаза сходство Лены и
Марины. Младшая сестра была несколько покрупнее и попроще.
Вечер окончен.
Мы искреннее сожалеем, что не можем проводить девушек в город, потому что поздно и не на чем будет вернуться обратно в училище. Но у нас есть время погулять по маслиновой роще.
Молоточки успокоились. Я освоился с Леной и не перестаю восхищаться этой необыкновенной девушкой! Болтаю о всякой ерунде.
- Над нами Зенит!
- Ах! - Она удивлённо смотрит вверх, в глубину космоса, отыскивая среди звёзд таинственный Зенит.
- Под нами, вот прямо здесь, где я стою, и где стоите Вы, Леночка, Надир!
- Прямо у меня под ногами Надир?
Я посмотрю на её ноги. Вновь две ослепительные молнии-вспышки. Вновь моё сердце ускорило биение. Что там, какой-то Надир...
- Да, Леночка, и у Вас под ногами... У Вас под ногами Надир! Осторожно!
- Одновременно и у меня и у Вас? - Она посмотрела себе под ноги и сделала на всякий случай маленький шажок в сторону.
- И у меня, и у Вас! - Уверил я её.
- Ах, как это интересно! - Она искренне восторгалась.
- А мы стоим на плоскости горизонта, - с трудом оторвав взгляд от её чудесных ножек, под которыми разверзся Надир, продолжил я. - А уходящая вертикально вверх линия, которая соединяет нас с Зенитом именуется. Первым вертикалом.
- Первый вертикал! А где Второй вертикал?
А где же этот чёртов Второй вертикал?
- А Второго вертикала нет! Есть Первый вертикал и все остальные вертикалы!
Первый вертикал, Леночка, у Вас над головой, а все остальные вертикалы - просто вертикалы!
Я пытаюсь ей объяснить, что мой Первый вертикал у меня над головой, а её Первый вертикал у неё над головой? Для неё мой Первый вертикал просто вертикал, а её вертикал - Первый! У каждого человека свой Первый вертикал, свой Зенит и свой Надир!
- Ах, как это сложно!
- А вон, Леночка, Полярная звезда - верная спутница моряков! Поларис!
- Где Полярная звезда?
- Вон, видите, созвездие Большой Медведицы? Древние скифы называли его Повозкой.
- Где? Покажите! Ах, вот это большое созвездие! Как чудесно! Какие яркие звёзды!
- Так вот. Если мысленно продолжить линию, соединяющие две крайние звезды этого созвездия и провести по ней взглядом, то она покажет на Полярную звезду.
- Где? Я никак не пойму!
- Вон, - показал я.
Её белокурые локоны касались моей щеки.
От волос очаровательной девушки чудесно пахло весной. В висках вновь застучали маленькие серебряные молоточки. Казалось, что сердце не умещается в груди. Вот-вот оно сокрушит прутья тесной клетки, выскочит наружу и ударится о подпирающий небесный свод Первый вертикал. Небесный свод вздрогнет и с него осыпятся звёзды.
- Ах! А я никогда не смотрела на этот участок неба! Полярная звезда! Как это романтично! Полярная звезда... Поларис... Верная подруга моряков!
- Да Леночка! Самая верная и самая давняя подруга моряков! Линия, соединяющая Полярную звезду и Ваш, Леночка, глаз, - продолжаю я открывать девушке тайны мироздания, - является осью мира, вокруг которой вращается небесная сфера с расположенными на ней звёздами.
- Ось мира! Ось мира... - Произнесла она задумчиво. - Небесная сфера... В этом есть что-то таинственное. Но ведь нет никакой небесной сферы! Есть вращение земли! О какой же небесной сфере может идти речь?
Она с детским изумлением восторгалась моими словами и не знала, что я излагаю ей положения мореходной астрономии, в которой так принято для удобства вычислений. Я ей не стал объяснять, что угол между Первым вертикалом и осью мира равен широте места. Что на самом деле ось мира проходит не точно через Поларис. Что Полярная звезда совершает круговое движение вокруг некоторой точки по окружности с очень маленьким радиусом. Эти прозаические вещи я решил опустить.
Для неё это было так романтично, а для меня всего лишь повторением урока.
Вот где нашла практическое применение эта достойная наука!
Крохотные стрелы звонких трелей сверчков и цикад, пронзая густую темноту, уносятся куда-то далеко, исчезая в неизмеримой душистой глубине весенней ночи.
Любуясь красотой звёздного неба, мы забыли о суровой прозе земли, и оказались на краю бездны!
Вот он, Надир!
Не широкая канава оказалась существенным препятствием для наших очаровательных спутниц. Как они смогут преодолеть его в своих туфельках на каблучках?
Я в замешательстве.
А Серёга, не задумываясь, подхватил на руки свою спутницу. Взвились ленточки с золотыми якорями, голубой волной колыхнулся форменный воротник-гюйс, и мой друг лихо перемахнул через препятствие со своей необременительной ношей.
А я?
Как же я первым не догадался? И я подхватил Леночку на руки.
- Ах! - Тихонько вскрикнула она и обхватила меня за шею, как мне показалось чуть-чуть крепче, чем следовало.
В её глазах отражалась бездонная глубина вселенной с мириадами звёзд. Я готов был срывать их с небес и пригоршнями осыпать ими Леночку. Её губы были так близки!
Ось мира соединила наши глаза, а весь мир вращался где-то рядом.
Я отвёл взгляд и увидел...
...Её коленки!
Прямо перед собой!
У меня перехватило дыхание.
Потому что за миллиарды лет своего существования Природа не смогла создать ничего прекраснее девичьих коленок.
И невозможно просто перевести взгляд, не поддавшись чарующему волшебству волнующей воображение тайны.
Мужчине, которому недавно перевалило за двадцать, и у которого уже почти выросли усы, на девичьи коленки надо смотреть одно лишь мгновение! Одну стотысячную долю секунды! И сразу же зажмуриться! Сильно-сильно. Так, чтобы заломило веки, и в кромешной тьме запрыгали голубые огоньки.
А потом, сделав несколько глубоких вдохов, медленно повернуть голову в сторону, осторожно открыть глаза и, смотря на небо и звёзды, вспомнить теорему Виета, чтобы обуздать безумную фантазию и вернуть себя в реальный мир!
Звёзды ласковым шёпотом манили к себе.
И, оторвавшись от земли, я полетел.
Лена непроизвольно взмахивает ножками. Не сразу двумя, а поочерёдно. Сначала одной, и следом, спустя мгновение, тысячную долю секунды, другой.
Прекрасная доля секунды!
Я летел через канаву с драгоценной ношей на руках. Я летел выше и выше!
Встречный поток воздуха обвивает ноги девушки вспенившимся чуть выше, чем обычно хмелем коротенького платьица, под которым продолжается таинственная недосказанность линии бедра.
Я чувствую, как у меня за спиной вырастают крылья. Ещё мгновение и они расправятся во всю мощь. И мы, взявшись за руки, вместе полетим в серебристом тумане Млечного пути навстречу звезде, сверкающей на горизонте прекрасным бриллиантом.
Звезде под названием Судьба!
Ещё одно усилие! Один лишь миг и под нами поплывёт залитый лунным светом прекрасный мир.
Но нет!
Почти достигнув самого Зенита и едва не коснувшись головой хрустального купола небесной сферы, под воздействием неумолимых гравитационных сил я стал опускаться.
И опять всколыхнувшийся и чуть приподнявшийся к верху над прекрасным творением природы нежный шёлк, отозвался в моей груди горячим водоворотом кипящей фантазии.
Линия её тела в моих руках изгибается неповторимой изящной волной.
Но как недолго длится это пьянящее ощущение полёта!
И вот уже моя нога, обутая в надраенный до блеска курсантский ботинок...
Тяжеленный ботинок фабрики "Скороход"...
Ботинок на гладкой кожаной абсолютно негнущейся подошве…
Касается противоположного края канавы.
И не твёрдо, всей подошвой, как это бывает на строевых занятиях.
А касается только носком.
И.
Гладкая кожаная абсолютно негнущаяся подошва скользит по краю...
Уй, бль!
Я летел в Надир!
Я летел в преисподнюю!
Я проваливался вместе с бесценной ношей вглубь земли!
В бездну!
Я стараюсь её удержать!
Не выпустить из рук!
Не уронить!
Я проваливался бесконечно долго, и ветер свистел в моих ушах!
Наконец, ноги мои ощутили твёрдую опору.
Я удержал, не выпустил, не уронил...
Но.
Волна ударила в берег нижним изгибом. Рудиментарным отростком позвоночника.
Копчиком!
- Ойййй!
Отразилась. И всколыхнувшись и чуть приподнявшись, ударилась ещё раз.
Затылком!
- Уммммм!
И, вспенившись хмелем коротенького платьица, ударилась вновь!
Ножками!
Не сразу двумя, а поочерёдно.
Сначала одной, и следом, спустя мгновение, тысячную долю секунды, другой!
- Ммммммм!
О край канавы!
- Уйййй!
Я стоял на дне траншеи. В моей, начищенной до зеркального блеска морской бляхе отражались глаза.
Нет, не Леночки. На меня смотрела Медуза Горгона!
И я превратился в камень.
(Ну почему я не провалился дальше, до самого центра Земли!)
Боль легче переносится, если потереть или зажать рукой ушибленное место.
Она стеснялась!
- Ммммммм!
- Ой! Ой, моя сестрёнка! Моя сестрёнка! - Вскрикивала Марина, пытаясь облегчить её страдания... Ты что! Охренел!? (Это что, ко мне?)
Вместе с пылью развеялся серебряный туман мечты.
Мы с трудом довели её до автобуса. Она запретила провожать...
Всю ночь меня мучил вопрос. Как она доехала?
Сидя или стоя?
Я её увидел через месяц в том же зале.
Она отвела взгляд в сторону.
Меня заинтересовали художественные особенности лепнины на стыке стены и потолка.
А, впрочем, хорошо, что я не долетел до центра Земли.
Я познакомился с Жанной.
Если на небе есть ангелы, то они, наверное, похожи на Жанну.