Зарисовки-подсмотрелки.
Машина – это здорово. Это – замечательно. Это – нужно. Вот только вероятность интересных встреч и любопытных «подгляделок» в ней стремится к нулю, если у тебя развито здоровое чувство самосохранения, и ты не подвозишь всяко-разно куда-нибудь и обратно. Хотя, если подвозишь, «обратно» может и не случиться.
У меня – развито. Но вот только недавно поняла, как я соскучилась по людям. Вот таким, случайным. С кем быть бок о бок суждено всего-то от пары десятков секунд до получаса.
Историйка первая.
Старушке уступили место. Нет, в салоне было полно свободных сидений, но у бабули имелось в наличии столько всяких маленьких сумочек-котомочек, что она просто не смогла бы сделать лишние три-пять шагов. Поблагодарила, целую остановку раскладывала и расставляла своё добро, уселась, устроилась. Зашуршала в сумке, которую определила на колени. Гадаю: вязание достанет или перекусить захотелось?
Никудышная из меня гадалка. Из сумки извлекается коробка цветного, очень недешёвого пластилина. Бабуля лепит! Быстро-быстро крутит разнокалиберные шарики, катает колбаски, ваяет нечто, похожее на разноцветные карамельки и улиток. Аккуратно складывает всё это добро в другую коробочку…
Моя остановка. Жалею, что не получу ответов по ситуации этой ни на один из десятка вопросов, жужжащих в голове. Но разве ж это важно, если потом целых полчаса не могу и не хочу сдерживать улыбку!
Историйка вторая.
Захожу, сажусь, вижу несколько пар заинтересованных глаз, направленных куда-то поверх моей головы. Ловлю разговор и жалею, что на затылке органы зрения не предусмотрены. Глубокий, тихий женский голос:
- Да, вот так. Бомбят и бомбят. Говорили, что не будут. Что-то там подписывали, договаривались, а толку никакого. Спать невозможно, вон, меня кошка всю поцарапала. Она под бок залезет, а тут как жахнет, она меня - когтями. И животинам плохо, и людям плохо, весь огород мне разворотили, забор повалили. Бух и бух, и ночью, и днём.
Слышу чей-то робкий вопрос:
- Так вы – оттуда? Прямо сейчас?
- Оттуда, оттуда. Покою там нет никакого, ни мне, ни кошке. Как начали в 93-м бомбить, так всё и бомбят. А меня еще президент с работы выгнал, вот 20 копеек дал и выгнал. Как жить теперь? Забор бы надо, а у меня – 20 копеек и бомбят.
Заинтересованные взгляды мгновенно превращаются в равнодушные, лихорадочно ищут новый интересный объект. На этот раз – за окном автобуса.
Вот так. Всего-то – городская сумасшедшая…
Историйка третья.
- Всем добрый день, всем счастливого пути! Спасибо, что вы с нами, а мы – с вами! – звонкий юношеский голос.
После такого начала невольно ждёшь, что сейчас парнишка начнёт продавать что-то очень необходимое. Именно мне и именно сейчас. Но я знаю, что в нашем транспорте ничего не продают. Не принято.
Два тинейджера, лет шестнадцати-семнадцати. Улыбающиеся и слегка запыхавшиеся.
На девочке во весь рост невидимая, но прямо-таки осязаемая накидка послушной умницы-отличницы, мам-папиной радости и учительской гордости. Одета - соответствующе. Строгая юбка до колен, темный пиджачок, туфли а-ля из бабушкиного приданого. Русые волосы тщательно убраны в незамысловатую косу по моде из моего детства. Да, и вся она – как пришелец из восьмидесятых.
Её спутник, без сомнения - продукт дня сегодняшнего. Оранжевые штаны с «мотнёй» по колено, красные кеды с зелеными шнурками, чёрная майка с 3D рисунком оскаленной волчьей морды, рюкзак с полуторадесятком разномастных брелков. Но, самое главное, с вплетёнными разноцветными резиночками - грива черных волос ниже лопаток. То ли «нахимиченная», то ли своя. Кто сейчас разберёт!
Жители разных планет, не иначе. Нет, разных Галактик! Мне кажется, что сквозь черную искусственную кожу девчоночьей сумки мне вежливо улыбается томик Шекспира. В подлиннике.
А из пацановского рюкзачка ухмыляется весёлый "косячок".
Но вот парнишка наклоняется и пытается поцеловать «умницу-отличницу». Она краснеет, густо так, от сердца. Прячет глаза и пытается отстраниться. А он чмокает её в нос. Раз, другой, третий. Осторожно, аккуратно, так искренне нежно, поддерживая за локоть при очередном повороте. А потом объявляет на весь автобус:
- Я – счастливый! Все услышали? Я – счастливый, потому что у меня – есть она!
Подозреваю, что девчонка сейчас бы с радостью приняла в дар шапку-невидимку, забыв поблагодарить… Хотя, нет. Такая не забудет.
...Как? Почему? Это неправильно, невозможно, нежизненно! Они не могут быть вместе, не должны! Потому что – не должны, и всё.
Выхожу. Кручу, верчу, пробую на вкус две поговорки. И никак, никак не могу решить, какая же из них – к месту.
О том, что противоположности притягиваются?
Или всё-таки – не суди книгу по обложке?!
Историйка четвёртая.
Негр. Едет негр. Да, у нас это слово не считается ругательным. Как еще называть чернокожего? Ну, не афроамериканцем же! Тем более, он может быть совсем не из Африки. И вовсе не из Америки.
Зябко кутается в мохеровый, с начёсом, свитер с высоким воротом. Руки спрятаны в карманы жилетки-пуховика. Есть ли на них перчатки – мне не рассмотреть.
На голове – кепка с опущенными ушами. Про ботинки врать не буду, меха не видела, но наличие его исключать не могу. Холодно человеку, верю. Потому что не пришить к нему, не приклеить - «всё своё ношу с собой». Уж очень качественное это «всё», совсем не бомжовское.
Значит, холодно. Банально холодно. Что ж, бывает.
Поправляю сползшую лямку топика.
Плюс двадцать шесть…
Историйка пятая. Околоавтобусная.
До моего автобуса пятнадцать минут. Остановка - напротив центрального городского православного Храма. Отхожу в сторонку, закуриваю.
Мужичок. Немножко помятый, "множко" использованный:
- Простите, пожалуйста, сударыня... Вы - православная?
Неопределённо мотаю головой. Во-первых, я не знаю точного ответа. Во-вторых, если б и знала, не тот это человек, с кем хотелось бы обсуждать данную тему.
Продолжает:
- Если православная, бычок не выбрасывайте, пожалуйста. Оставьте докурить.
Дарю ему целую сигарету.
Я - православная?!