Фрэнсис Бремер. Определение пуританизма

Инквизитор Эйзенхорн 2
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПУРИТАНИЗМА
Фрэнсис Бремер (2004)
http://www.millersville.edu/~fbremer/Bremer/Defining.htm
С сокращениями

Мне уже приходилось однажды говорить о личности Джона Дэвенпорта в целом, а другой раз - о его взгляде на образование.  Оба раза я более или менее умалчивал тот факт, что Дэвенпорт был пуританином, не потому, что кто-то из нас не знает об этом, а потому, что, с одной стороны, определение пуританства является сложной задачей, а с другой стороны, это не та тема, что приносит оратору аплодисменты с мест. Но в Йеле собравшиеся в аудитории  выразили желание, чтобы я наконец обратился к вопросу: что значит быть пуританином? Итак, это задача, которую я поставил себе сегодня. 
Чем больше мы узнаем о Дэвенпорте, тем больше мы способны прояснить, что мы имеем в виду, когда говорим, что он пуританин. Я думаю, что это много значит, ибо пуританство было движением, стоявшим у корней  американского общества, и в то время как на протяжении всей нашей истории для некоторых оно был источником вдохновения, другие пытались объяснить через это понятие такие вещи, как сексуальное ханжество и фанатизм.
 Прежде чем я начну разговор, я хочу тем не менее сделать уже стандартное для меня предостережение. Все, о чем я скажу в этой беседе и дискуссиях, будет результатом моего долгого пути к пониманию Дэвенпорта и пуритан. По изучении ранее пренебрегаемых архивных материалов мне пришлось пересмотреть некоторые свои взгляды, а другие такие материалы ждут своей очереди; исследование будет продолжаться, а мое понимание - надеюсь, сможет расти. Однако, формулируя свой подход, несколько месяцев назад я был особенно поражен  заявлением такого человека, как Роуэн Уильямс, архиепископ Кентерберийский, в ответ на вопрос, заданный ему в обширном интервью газете. Являясь ученым, а также церковным лидером, он тем не менее рассматривает академический темперамент как претенциозную склонность все усложнять. Но в наше время, когда общественный дискурс и корректность подрываются тенденцией к упрощению и поляризации, особенно важно напомнить себе, что вещи редко так просты, как кажутся. И частью того, чего я хочу добиться и сегодня и более полно в моей биографии Джона Дэвенпорта, является выход за рамки стереотипов о пуританизме к более сложному и нюансированному пониманию, которое даст нам лучшую оценку роли пуритан в формировании нашей культуры.
Я хочу начать с обсуждения искаженного образа пуритан в популярной культуре. Большинство из ассоциаций, возникающих у людей при слове "пуританин" - это вещи, которые мы отвергаем или по крайней мере которых мы склонны стыдиться: нетерпимость, отвращение к радости, спорту, отдыху, моде, ужасающе мрачное мироощущение, словом, все то, что побудило Г.Л. Менкена охарактеризовать пуританство как "страх, что кто-то где-то может быть счастливым". Менкен написал это почти сто лет назад, но ему принадлежит главный вклад в популярное понимание пуритан как теократов, сжигателей ведьм, убийц индейцев и фанатичных охотников за ересями. Это мнение распространено столь широко, что стало почти универсальным, и на одной из встреч член семьи Дэвенпортов был достаточно честен, чтобы спросить меня, почему он должен заботиться о своем предке Джоне, поскольку пуритане стояли за все, что лично он отверг.
Если бы такие недоразумения просто мешали пониманию того, чем мы обязаны пуританам, и нашей признательности прошлому, это уже было бы достаточно плохо. Но что делает исправление ложного образа пуритан задачей более важной, чем просто историческая - это то, что этот образ используется в качестве инструмента в политических дебатах. Такое положение не ново, но именно в ХХ веке пуритан стали винить в чем угодно, вплоть до маккартизма. Ряд комментаторов, опираясь на негативные стереотипы, говорит о "новых пуританах", чтобы определить тех, кто, по их мнению, упорно пытается учить других жить. В докладе солидного аналитического центра "Фортуна" мы читаем: "Новые пуритане запрещают пить, курить, есть нездоровую пищу, иметь несколько половых партнеров, тратить деньги на одежду от дизайнеров, наживать лишний вес, много ездить на машине и смотреть телевизор. Им не по душе любые удовольствия, которые якобы вредят здоровью и окружающей среде, и они атакуют их как могут". Другой автор пишет: "Прежде пуритане хотели вести скучную жизнь, чтобы мы могли быть с Богом в следующей жизни, но новые пуритане намерены заставить нас скучать, чтобы мы жили как можно дольше на земле... Оба подхода по сути одинаковы: они намерены заставить грешника изменить свой путь, но никого не волнует, чего грешник на самом деле хочет, и по отношению к нему не грех применить и небольшое принуждение, чтобы он покаялся". На сайте Института Адама Смита вывешено: "Пуритане были против травли медведей не потому, что это жестоко по отношению к животным, а потому, что это доставляет удовольствие людям. Сегодня курение, выпивка и вкусная еда удостаиваются такого же внимания политиков.   Их идея совершенного общества, кажется, состоит в том, что мы должны ходить на работу до упаду, съедать чашку риса, а затем идти спокойно спать в девять часов". Вот так у нас критикуют консерваторов за так называемые пуританские добродетели и за вмешательство в свободу человека, когда каждый намерен жить как хочет!
 Недавно эти либералы, которые не имеют никакой симпатии к религии,  определили, что мрачный эффект пуританизма сказался в формировании различных спорных аспектов политики администрации Буша. Как "пуритан" атакуют тех, кто предлагает хоть какие-то усилия по сдерживанию того, что многие воспринимают как непристойность на телевидении и в радиовещании. Генеральный прокурор Джон Эшкрофт был осмеян как пуританин за попытку убрать обнаженные статуи из помещений, используемых для проведения ежедневных молитвенных собраний, и возбранить любопытным папарацци доступ в частную жизнь. Любая судебная реформа третируется как попытка "вернуть нас к Моисееву закону". Телекомментаторы отождествляют пуритан с капитализмом и с идеологией, оправдывающей возвышение богатых и обнищание бедных. Один наблюдатель пишет, что пуританство в прошлом якобы было "отмечено одержимостью террористами, пардон, ирландцами и иезуитами, геями и половой распущенностью, наказаниями за любые отклонения в поведении и порицанием  государственной поддержки для бедных. Поменяйте черные мантии на серые костюмы - и увидите Америку Буша". Программы по борьбе со СПИДом в Африке осуждаются как пример "пуританского миссионерского рвения". Лондонские газеты объясняют недостатки американской внешней политики "пуританской привычкой  опираться на веру больше, чем на факты", и твердят, что "корни идеологии консерваторов - в проповеди XVII века, для которой мир - это то, что надо победить". На встрече с прессой почетный гость восклицает: "Мы что, хотим религию крестовых походов, инквизиции, сегрегации, угнетения женщин, рабства и пуританства, потому что это входит в чью-то веру?". Очевидно, двухпартийная система - это тоже своего рода пуританство!
Так непонимание пуританизма и неспособность отличить между верой и фанатизмом удерживает нас от правильного понимания нашего прошлого, а также чужих мнений и других культур. Надеюсь, сказанного достаточно, чтобы развеять миф о том отношении, которое  история пуритан имеет к американцам сегодня. К негативному образу пуритан регулярно прибегают, чтобы поддержать определенную политическую позицию и очернить остальные. Либералы и консерваторы одинаково готовы ставить ненавистное клеймо "пуританина" на оппонента, если это повышает их партизанскую самооценку и исключает анализ. Было бы поэтому неплохо, если бы мы знали, кто такие пуритане на самом деле.
Для начала, мы должны признать, что пуритане - как практически все их современники - принимали без сомнения существование Бога, то есть Существа, по словам Джона Дэвенпорта, "святого, неизменного, вечного, всячески бесконечного в величии, благости, силе, мудрости, справедливости, истине и во всех Божественных совершенствах". Бог сотворил все из ничего, включая человека, мужчину и женщину, по отношению к которым Он отнесся с особой заботой, заключив с ними завет, предоставив человеку жизнь в раю и требуя взамен послушания Божественному закону. Падение Адама в грех было поворотом человека внутрь себя, чтобы удовлетворить свои собственные желания, и его отказом от Божьей любви. История Адама говорит о присутствии зла в сердцах всех людей. На самом деле тем, что отличало таких людей, как Дэвенпорт, от большинства из нас, был именно пессимистичный взгляд на человеческую природу, и выработанное на основе болезненного самоанализа убеждение, что все мы не только грешим, но как грешники зависимы от греха. Как Дэвенпорт выразил это в своем исповедании веры, все люди со времен Адама являются "по природе чадами гнева, мертвыми по преступлениям и грехам, полностью загрязненными душой и телом, совершенно чуждыми всякому духовному благу, сильно склонными ко злу и потому подверженными всем бедствиям и карам греха в этом мире и навсегда". Все люди нарушили Божий закон, и потому заслуживают вечного наказания. Принять эту истину о себе требует большого мужества, и это является одной из самых поразительных вещей у пуритан.
Все люди заслуживают того, чтобы быть проклятыми, потому что они являются грешниками в распоряжении разгневанного и справедливого Бога. Некоторые люди спасены, потому что Бог есть любящее Существо и Он прощает грехи тех, кого избрал по Своей милости. Протестанты отличаются от других христиан своим решением вопроса, какую роль играет человек в этом избрании и спасении. Католики утверждают, что Бог дал Церкви власть вязать и решить человеческие грехи,  а система регулируемого ею поведения и распределяемые заслуги святых позволяют людям не только снять с себя вину за грехи, но преодолеть свои греховные импульсы и воспользоваться новыми шансами заработать путь на небеса. Протестанты отвергли это, утверждая, что спасает только вера, но никак не дела. Давенпорту было ясно, что "люди спасены не сами по себе, не своими делами, но только Богом по Его непостижимой, богатой, свободной благодати и милости через веру в Иисуса Христа". Это предполагало учение о предопределении, как сформулировал Жан Кальвин и приняли английские пуритане. В своей наиболее яркой форме оно означало, что мы ничего не можем сделать, чтобы изменить волю Божию, должны ли мы попасть на небеса или в ад.
Наверное, не удивительно, что в то время как многие богословы прилагали немалые усилия, чтобы исследовать смысл и точную природу Божиих указов, многие служители отвлекались от них в своей проповеди. В пастырском плане задача призвать прихожан делать добро просто потому, что это Божье повеление, без всякой возможности личной награды или выгоды, была сложной. Поэтому Дэвенпорт и некоторые другие начали искать новые аргументы для влияния на благочестие  своих последователей. Некоторые утверждали, что Божье свободное предложение спасения тем не менее отчасти условно и зависит от некоторых форм человеческого поведения, означающих принятие этого предложения. Ортодоксальные кальвинисты, такие, как Дэвенпорт, считали это тенденцией к враждебному учению Арминия и даже к католицизму с его акцентом на дела, а поскольку в Церкви Англии эта позиция, как правило, была связана с произволом архиепископа Уильяма Лода и его сторонников, многие пуритане считали ее подрывающей сами основы веры.
Далеко не все пуритане были согласны во всех аспектах по вопросу о соотношении дел и благодати. Как государственные деятели, например Джон Уинтроп, так и представители духовенства, как Дэвенпорт, стремились различить природу Божественных вещей, признавая при этом, что они видят лишь через тусклое стекло, гадательно, как выразился апостол Павел. Поэтому в собраниях верующих были возможности для обмена мнениями в поисках более полного понимания. Прежде чем Дэвенпорт попал в Новую Англию, он прошел Ковентри, Оксфорд, замок Хилтон, ряд лондонских общин, Амстердам, Гаагу, Роттердам, столкнулся с большим числом разновидностей пуританской веры и религиозного опыта, чем многие из его коллег в Новой Англии, и испытал влияние многих людей и событий. Он столкнулся с теми, кто утверждал, что избранные были не только оправданы Божьей спасительной благодатью, но и освящены настолько, чтобы быть "избавленными от всякой примеси греха к чистоте образа Божия". Дух просвещает их, и "оставляет впечатление о Божьей любви в душе", так что они стремятся исполнять Божию волю, а не свою собственную, и даже если они не имеют четкого представления о Божьей благодати, верующие вправе смотреть на свое поведение как на доказательство работы Духа в их душах и даже иметь уверенность исходя из этого. Хотя такие люди принимали во внимание, что добрые дела - это следствие, а не причина благодати, другие - в первую очередь, возможно, Энн Хатчинсон - боялись, что нельзя делать добрые дела просто с помощью научения. Они подчеркивали, что уверенность может исходить только от волнующего чувства Божией благодати и непосредственного познания Его присутствия в душе. Трудность здесь состояла в том, что обеспокоенные души могли в разное время прибегать к тому, другому или обоим из этих средств проверки их состояния и обретения благодати. И по большей части это было проблемой для пуританских общин, которые пытались пройти по лезвию бритвы между крайностями арминианства и антиномизма.
Мы могли бы сегодня сказать немало о тонкостях пуританской теологии, но важнее для нас другое: как нам применить ее доктрины в своей повседневной жизни? Здесь я хочу в первую очередь обратиться к пуританской этике и социальному благовестию. Одним из лучших его представителей стал английский богослов XVII в. Ричард Бакстер, писавший, что "не напрягаться - это обычный способ погибнуть". Он исходил из того, что благое Божье творение - это то, чем мы на земле можем пользоваться, но не вправе злоупотреблять, а наши природные импульсы хороши, насколько они не искажены действием греха. Человек оскорбляет Бога не с помощью творения, но злоупотребляя его избыточным или ненадлежащим использованием. Таким образом, этика пуритан ситуационна и функциональна: именно характер и условия действия делают его греховным.
Давайте исходя из этого принципа оценим некоторые из областей, где пуритан понимают превратно или вообще не понимают. Первая и самая простая из них - это одежда. Стереотип пуританина, всегда носящего темную одежду строгого покроя, является неточным. В выборе одежды пуритане руководствовались лишь двумя принципами. Во-первых, они считали, что следует одеваться в соответствии со своим положением в жизни. Одеваться так, чтобы обмануть других, заставляя их думать, что ваше положение лучше, чем есть, значит лгать и тратить на моду деньги, которые было бы правильно потратить на семью и благотворительность. Во-вторых, пуритане отвергали одежду, заведомо сексуально-провокационную. В рамках этих требований верующие должны были одеваться, как это было уместно в кругу людей их положения и занятий. Аристократы могли носить кружевные манжеты, а изысканные ткани и красивые цвета не возбранялись никому, кто мог себе их позволить. Если ремесленники имели темную одежду, то потому, что они имели ограниченный гардероб и такие цвета были менее маркими. Священники, такие, как Дэвенпорт, имели одежду, соответствующую их статусу как выпускников великих университетов. Она могла быть из черной ткани, но вовсе не из желания человека выглядеть скучно или печально - на самом деле полностью черная ткань была одной из самых дорогих и отражала положение человека.
Я уже отметил, что если пуритане некогда были ведущей силой в американской культуре, отсюда возник стереотип, что они требовали полного воздержания от спиртного. На самом деле пуритане, как и все их соотечественники, повсеместно употребляли пиво и эль. Чайные и кофейные дома в Англии появились только к началу XVIII в. - в эпоху Дэвенпорта их просто не было. Вода часто была загрязнена испражнениями людей и животных, молоко тоже требовало кипячения. Все европейцы и американцы XVII в. употребляли напитки, сделанные из зерна, а слабое пиво дозволялось и детям. Конечно, здесь любое нарушение меры было путем в погибель, и пуритане жестко и постоянно осуждали пьянство. Судьи Новой Англии тщательно регулировали употребление пива и вообще спиртного по домам, а Джон Уинтроп подал за своим столом пример отказа от тостов - практики, которая, по его мнению, могла привести к злоупотреблению алкоголем. 
Пуританское отношение к сексуальности - пожалуй, сфера наибольшего непонимания. Пуритане, которые многим кажутся чопорными, росли в обществе, где секс повсеместно имел место на сеновале и скотном дворе, а дети имели общие комнаты с родителями. Упоминания об интимной жизни в дневнике Уинтропа были вырезаны редакторами изданий XIX в.  Пуритане четко принимали свою сексуальность. В отличие от христиан прежних эпох, допускавших ее только как средство деторождения, пуританские писатели прямо говорили, что это как способ выражения любви к супруге или супругу и восхищения чувствами партнера. Кто, как не пуритане, возвысил любовь между мужем и женой настолько, чтобы сравнить ее с любовью между Христом и святыми? Как же тогда объяснить истории типа Эстер Принн и суровые наказания за ряд сексуальных преступлений в Новой Англии? Пуритане рассматривали человеческую сексуальность как дар от Бога, предназначенный для выражения любви к своей супруге или супругу. Любое другое выражение сексуальности - будь то прелюбодеяние, блуд, зоофилия или что угодно - было злоупотреблением этим священным даром и грехом, который заслуживает наказания.
От учения о супружеской любви легко перейти к пуританской социальной перспективе, ибо семья есть главное малое сообщество и основание всей общественной жизни. Пуритане жили в обществе, организованном в иерархическом порядке, и у них не было никаких сомнений, что муж должен рассматриваться как глава семьи. Но священнослужители, такие как  Дэвенпорт, проповедовал, что союз между мужем и женой есть  товарищество, в котором обе стороны имеют значительные обязанности, а бремя быта сбалансировано между ними. Женщина никогда не воспринималась пуританами как прислуга.    Пуритане считали, что женщины должны быть грамотны, и требовали от них умения читать и понимать Библию. Когда отец Джона Уинтропа за делами отсутствовал целыми неделями, мать брала на себя почти все хозяйство. Переписка между Джоном и Маргарет Уинтроп показывает такую глубину привязанности, которой многие могли бы позавидовать. Элизабет Дэвенпорт, в дополнение к ее домашним обязанностям, приносила утешение и доставляла лекарства многим членам общины Нью-Хейвена. На самом деле, как отметил лондонский пуританин Уильям Гоудж в одной из своих проповедей о семье, его первоначальное требование к женам подчиняться мужьям вызвало  возмущенный протест многих сестер и ему пришлось публично извиниться за бесчувственность к их проблемам!
Вопреки предрассудкам дети и даже взрослые могли играть в мяч, хотя и не в субботу и не вопреки своим обязанностям. Каждое домохозяйство становилось маленькой церковью. Уинтропы и Давенпорты регулярно собирали детей и слуг на молитвы и каждую неделю обсуждали с ними Писание и воскресные проповеди, и это был обмен идеями и мнениями, где каждый участник вносил свой вклад в понимание других. Это подводит нас к самой основе пуританского понимания общества, которую наиболее четко сформулировал Джон Уинтроп в "Образце христианского милосердия", но которую можно найти во многих работах пуританского духовенства и мирян. Пуритане считали, что в некоторых отношениях все люди равны в глазах Бога, Который создал их и наделил талантами, позволяющими им вносить свой уникальный вклад в благосостояние больших обществ, частью которых они являются. Каждый член общины был призван трудиться в меру своих талантов, и помнить, что все члены вместе взятые являются частями единого живого организма.
 Пуритане не были сторонниками индивидуализма, но коммунитаризма, подчеркивающего взаимность личных и общественных обязательств. Общее благо, а не личное развитие было целью, к которой все должны были стремиться. Сообщество должно было быть единым, но не обязательно в равенстве.  Дискуссии, где члены общин могли изложить свое понимание дел Божиих и нужд людей, продолжались до выработки консенсуса подавляющего большинства, хотя и в этом случае допускались определенные разногласия. Дэвенпорт в Нью-Хейвене, Уинтроп и его коллеги в Бостоне, Томас Хукер в Коннектикуте, и Брэдфорд с пилигримами в Плимуте четко исходили из того, что Церковь определяет границы, что приемлемо, а что нет. Императив любить друг друга применяется к тем, кто находится в рамках этих границ и живет в согласии с принципами, которые общество воспринимает как свои, но не для тех, кто вне культурных стен.
Сегодня мы столкнулись с рядом важнейших вопросов, с которыми в свое время столкнулись и пуритане. Что принципиально для сообщества и где проходят его границы? Что разделяет приемлемое и неприемлемое в поведении и убеждениях людей? Чем  члены гражданского общества и религиозных общин обязаны друг другу, и как согласовать стремление к общему благу с личной свободой? Где тонкая грань между верой, которая вдохновляет надлежащее поведение, и фанатизмом, который выражает себя через нетерпимость? Поскольку мы стремимся выйти за пределы риторики, имея дело с такими вопросами, как иммиграция и безопасность, право на неприкосновенность частной жизни и надлежащее место веры в общественной жизни, мы можем многому поучиться у пуритан. Но для этого мы должны совершить усилие, чтобы  вырваться за  рамки стереотипов и обнаружить, кем были пуритане на самом деле.

(С) Inquisitor Eisenhorn