Александр Раков
Я В ДОЖДЬ НЕ НАДЕНУ ГАЛОШИ
Интереснейшие находки делаются в моём неорганизованном архиве. Чего тут только нет в этих разложенных по папкам разношёрстным бумагам! Я выискивал нужный позарез документ, а наткнулся на школьную тетрадь в клеточку, на обложке которой неустоявшимся почерком было написано: «Стихотворения. Раков Александр, 1963-1966. Львов-Ленинград». Получается, что с 16 лет я стремился стать поэтом. На внутренней обложке, безусловно, была наклеено изображение Сергея Есенина, а «произведения» начинались скромно: с Поэмы «Песня жизни» из 12 частей. Сами понимаете, что стихами это назвать нельзя, но я был поражён своим самонадеянным обращением к поэзии. Другие стихи были посвящены, естественно, юношеской обжигающей любви.
Девочка, как приятно
Рядом с тобой ходить,
Слушать, как птицы спорят,
И говорить, говорить…
Как-нибудь, сидя с парнишкой,
Там, где я раньше сидел,
Вспомни того мальчишку,
Песни, что он тебе пел… 1.4.1966
Одним словом, все писали одно и то же в свои 16 лет. Но с той девушкой – её звали Тома – мы разбежались из-за ерунды, как это обычно случалось в дни нашей юности. Она встретила другого. Что чувствует отброшенный от любимой мальчик? Передать разрывающие душу чувства мне было надо просто позарез, чтобы не натворить чего-нибудь невозвратного. Я схватил бумагу с карандашом, и мгновенно родилось стихотворение, неумело, но точно отразившее всю трагедию этого дня:
Я в дождь не надену галоши
И шлёпать стану по лужам.
А я всё равно хороший,
А я никому не нужен!
Рубаху последнюю сброшу –
Пусть хлещет в лицо мне ветер.
А я всё равно хороший
И нет хорошей на свете!
Но если один прохожий
Сорвёт мне ромашку с клумбы,
Я крикну: «Да мы похожи!
Да мы же с тобой Колумбы!
Дай руку скорей, дружище,
Я сердце тебе доверяю.
Лишь тот, кто покоя ищет,
В грозу ничего не теряет.
Я знаю, далёк тот берег
И ветра пугает ярость,
Но мы доплывём, я верю,
И будет алеть наш парус!
Я в дождь не надену галоши
И шлёпать стану по лужам:
Ведь где-то идёт прохожий,
Который мне очень нужен…
С Томой мы больше не встречались; в одной из книг «былинок» я поставил её единственное фото и рассказал, как делал татуировку её имени на запястье левой руки (под часами, чтобы родители не приметили). Вот, пожалуй, и вся любовь.
Но у этой истории есть краткое продолжение. Недавно в редакции раздался телефонный звонок. Хриплый, пропитой, прокуренный голос спросил:
- Саша, это ты? Я Тома, прочитала в книге о нас с тобой. Помнишь, ты писал мне стихи?
- Тамара, вы в Питере, или где вы живёте? Пришлите хотя бы своё фото, - растерянно попросил я, но в ответ прозвучали короткие гудки. И я вернулся в старческое неведение…
«Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Екк.11,9).