(воспоминания о блокаде)
6 марта 1942 г.
И если чем-нибудь могу гордиться
То, как и все друзья мои вокруг,
Горжусь, что до сих пор могу трудиться,
Не складывая ослабевших рук.
Горжусь, что в эти дни, как никогда,
Мы знали вдохновение труда.
О.Бергольц: «Ленинградская тетрадь».
15 февраля в газете «Ленинградская правда» писалось: «....Местная промышленность и артели, объединенные Госпромсоветом, наряду с безукоризненным выполнением заказов фронта, выпустили в последнее время многие десятки тысяч огнетушителей, печей-времянок, ведер, кипятильников, самоварных труб, массу противопожарного оборудования и арматуры ....
Очищены от снега, мусора и нечистот полностью или частично дворы в 335 домах Октябрьского района. В 150 домах Смольненского района отеплены водопроводные трубы, и население этих домов теперь обеспечено водой.
Введены в строй водопроводные трубы в 150 домах Дзержинского района».
Совершенно обессиленные, измученные голодом и холодом жители города в это ужасное время, всеми силами помогая фронту, стремились восстановить и очистить Ленинград.
Не обращая внимания на постоянные бомбежки и обстрелы, ставшие неотъемлемой частью их жизни, как мороз или дождь, эти истинные богатыри русского духа, совершали трудовые подвиги, вкладывая в свой труд бесконечную любовь к своей Родине и ненависть к ее врагам.
В своей коммунальной квартире Софья вместе со всеми жильцами участвовала в очистке двора и улицы. Но поскольку на работе ей приходилось находиться с утра часов до 2-х, 3-х ночи, то свои обязанности по уборке она перенесла на шесть часов утра.
Ее радовало, что все ее домочадцы поднялись также рано, несмотря на слабость или занятость, и дружно взялись за дело, без каких-либо разговоров о своем состоянии здоровья.
Вышли все: Софья, Елена, ее дочь Нина и внучка Мария, совершенно ослабевшая Вера Ивановна, и даже пришедшая ночью после тяжелейшей рабочей смены на заводе Зоя.
При этом все просили Софью спокойно идти на работу, говоря, что сделают все сами, зная о недавно случившемся у нее сердечном приступе.
Но Софья сказала, что этот труд ей в радость. Да, трудновато держать лом в руках и пробивать снег, лопатой и метлой собирать на сани и отвозить мусор, но радостно, что назло врагу они не сломлены, едины, тверды в своем стремлении победить и сохранить свой город.
- Тем более, - сказала она, - что руководство города разрешило устраивать огороды повсеместно, в том числе на площадях, вдоль улиц, в скверах и парках. Мы вырастим с вами картофель, лук, морковь. Нам никакая блокада будет не страшна.
Софья, преодолевая слабость и дурноту, с трудом поднимая лом, сгибаясь под его тяжестью, старалась не показывать свое реальное состояние. Она шутила, напевала песни, улыбалась, буквально вливая силу в своих ослабевших, больных и измученных голодом соседок.
Грязный снег, утрамбованный под панели стен, казался чугунным. Но женщины долбили его.
Работали из последних сил, с одной мыслью: «только бы не свалиться».
Когда очистили свой двор, вышли за ворота и стали убирать улицу, начался обстрел. Громкоговоритель, установленный на перекрестке двух улиц, ожил, объявив, что начался артиллерийский обстрел района и население просят укрыться.
В подтверждение этому объявлению на противоположной стороне улицы громыхнул разорвавшийся снаряд. Но никто не бросился бежать, женщины спокойно продолжали свое дело, перебрасываясь между собой то шуткой, то обсуждением своих житейских проблем.
Проходивший мимо солдатик предложил свою помощь и, забрав лом у еле стоявшей на ногах Веры Ивановны, начал быстро и деловито долбить лед.
- Мы заговоренные от их железок, - шутил он, показывая на вражеские огневые точки, - а они все подохнут у стен Ленинграда. Это я вам, бабоньки, обещаю.
В половине девятого Софья была вынуждена покинуть подруг, ей пора идти на службу, где ее ждет непочатый край работы, тем более что сегодня она задержалась с разрешения начальника, чтобы принять участие в уборке своего двора и улицы. И хотя Софья старалась не показать своей слабости, храбрилась и улыбалась, еле удерживая в руках лом и лопату, но войдя в свою комнату, чтобы переодеться, она села на стул, закрыла глаза и ощутила такую усталость и разбитость, что минут десять не могла подняться. У нее кружилась голова, дико болели спина и разбитое колено, грудь была стиснута, как тисками, она не могла продохнуть. От этой обессиленности она расплакалась, прекрасно понимая, что сейчас не время, но, не будучи в состоянии овладеть собою.
О ее болезни и истинном самочувствии знала лишь Елена, поэтому она почти сразу сделала перерыв в работе и заглянула к Софье.
Увидев подругу в слезах и совершенно разбитую, она спросила:
- Соня, вскипятить чаю? У меня есть немного цикория. Может он тебе поможет взбодриться? Лекарство не забыла принять? - спросила она.
- Все в порядке, не волнуйся, дорогая. А цикория я, пожалуй, выпью.
Софья поднялась и стала переодеваться. Через несколько минут они с Еленой уже пили «кофе».
И хотя на службе Софья предупредила начальника, что придет к десяти часам, все же решила прийти пораньше, чтобы все подготовить, как следует, к предстоящей работе.
В девять часов она вышла из дома.
Проходя мимо соседнего двора, она чуть не столкнулась с женщиной, выбежавшей с обезумевшим лицом на улицу в одном халатике и усевшейся на какой-то обломок, отвалившийся от стены, не замечая никого и ничего вокруг. Казалось, она не ощущает холода, хотя на улице все еще держалась минусовая температура.
Софья, спешившая на работу, не смогла пройти мимо ее горя. Остановившись возле странной женщины, она спросила ее:
- Что случилось?
Но женщина не заметила ее и не услышала ее вопроса, она находилась в полной прострации.
Софья стала тормошить ее, но та никак не реагировала. Наконец, прибегнув к старому проверенному способу, похлопав ее по щекам, Софья вывела женщину из невменяемого состояния и узнала, что у нее умирает дочь, совсем маленькая девочка, у нее дистрофия. В доме нет ни еды, ни тепла. В больницу не берут, в эвакуацию еще не подошла очередь.
- Я больше не могу это видеть. Лучше я замерзну тут, но не увижу мертвой свою малышку.
Софья попросила женщину успокоиться, пойти одеться и вместе с ней отправиться на ее работу.
- Я постараюсь помочь вам, но я уже опаздываю. Оденьтесь, возьмите дочку с собой. Если хотите, я помогу вам собраться.
Женщина вдруг встала перед ней на колени прямо в снег голыми ногами и стала целовать руки Софье.
- Только помогите, я буду обязана вам всю жизнь!
Софье еле удалось поднять ее с коленей и повторить, что им следует спешить.
Наконец, забрав с постели ребенка и одев находящуюся на грани помешательства маму, Софье удалось вывести их на улицу и быстрым шагом, чтобы отвлечь женщину от ее горя довести до Смольного.
Здесь, прежде всего, она повела их в медсанчасть. Дежуривший сегодня доктор Василий Евгеньевич был давним приятелем Софьи, и она попросила его оказать посильную помощь ребенку и мамаше. Сама же сразу отправилась к своему начальнику хлопотать об их дальнейшей судьбе.
Алексей Георгиевич успокоил Софью, пообещав с ближайшей машиной отправить их в эвакуацию, но напомнив Софье, что сегодня очень много работы и придется заниматься делами до самой ночи.
- Дай Бог, чтобы часам к двум ночи мы все успели сделать. Да еще, начнем с самого неприятного, нужно немедленно решить, что делать с Бойко. Все факты о его злоупотреблениях служебными обязанностями подтвердились. Он обирал голодных людей, имеющих в квартирах произведения искусства, оказывая им содействие в первоочередной отправке в эвакуацию, или заселении из разбомбленных квартир. Насобирал не одно состояние. И вот на эту гниду придется тратить время, чтобы решить, что с ним делать, - с горечью произнес Алексей Георгиевич. - Причем заняться им придется прямо сейчас. Ты как считаешь, что нам с ним делать?
При всей своей любви к людям к людской подлости Софья была непримирима. И она твердо ответила, что такой субъект должен отвечать за свою алчность и низость по всей строгости закона военного времени!
- И тебе не жаль этого человека? - удивившись ее твердости, спросил Алексей Георгиевич.
- А я не вижу в нем ничего человеческого, - устало объяснила свою позицию Софья.
- Ну, тогда готовь своих людей, и через пять минут собираемся в зале заседаний.
- Есть, товарищ полковник! - и Софья поспешила выполнять приказ начальника.
Уже к вечеру, зайдя в медпункт, она узнала от Василия Евгеньевича, что вся необходимая помощь ее подопечным оказана, и послезавтра их эвакуируют из Ленинграда.
- Могу я навестить их? - спросила она доктора.
- Они сейчас спят, и я думаю, не стоит их тревожить. Навестишь завтра!
Софья поблагодарила Василия и отправилась в свой кабинет, чтобы полчаса передохнуть и выпить чашечку суррогатного кофе. За весь день она еще ни разу не отвлеклась от работы. А через полчаса предстояла очень трудная и кропотливая работа на заседании Военного Совета.
Домой Софья попала лишь около четырех часов утра, уже 7 марта 1942г.
Август 2015 г.