Гл.36
Йети долго не мог сообразить, где он и что с ним, а главное, что было до этого? Он ничего не помнил, как не напрягал свои извилины. Помутневшим взглядом зверь осмотрел жилище, в котором находился, похоже, принадлежащее двуногим, и сразу захотелось встать и убежать отсюда подальше. Но как встанешь, если даже лёгкий поворот головы доставлял нестерпимую боль во всём теле. Множественные повязки на животе, а также в других местах, вводили его в заблуждение и ещё больше вызывали необъяснимое беспокойство.
"Получается, я ранен, но кем? И, выходит, двуногие за мной ухаживают? Невероятно!"
В небольшой комнатке никого больше не было и йети втягивал носом этот чужой, чуждый ему запах, но вскоре закружилась голова и пришлось отказаться от пустого занятия.
Единственное, что зверь помнил, это как люди, из стреляющих палок, убили весь его род. Да, так и есть. Их уцелела тогда горсточка, и среди них остались в живых его родители и вождь племени.
"Но где мои близкие в данный момент? Может меня взяли в плен?
Нет, тогда я был ребёнком, а нынче уже в возрасте взрослого самца, поэтому многое не сходится. После того прошло какое-то время, по крайней мере, несколько лет. Тогда что происходит, где мои соплеменники, как я здесь очутился?"
С улицы послышались шаги, йети насторожился. Как обидно, что у него не хватит сил даже сопротивляться, ни то, что уничтожить того или тех, кто скоро войдёт в эти двери.
- О, наконец-то очнулся! - радостно подбежал к нему сухонький старичок. - Ну и повозился же я с тобой! Почти два месяца ты провалялся, а я тебя спасал. И как тебя угораздило под пули угодить? - человек смотрел на него добродушно, без конца приподнимая повязки и проверяя все раны. Йети не понимал, о чём тот толкует, но по интонации догадывался - зла ему никто не желает. Ну хоть это хорошо. Он с любопытством изучал своего благодетеля, следил за движениями последнего и всё больше убеждался, вредить никто никому не собирается.
- Вот и замечательно! Теперь не буду тебя глюкозой колоть и всякой другой панацеей, теперь ты сам будешь самостоятельно питаться. Не сразу, конечно, сейчас-то ты слаб, поэтому пока я тебя покормлю из ложечки. Ничего, это не так долго. Даже глазом не успеешь моргнуть, как сам начнёшь уплетать за обе щеки.
Старичок удалился в другую комнату, но тут же вернулся, держа в руках небольшую миску, из которой шёл соблазнительный аромат.
- Бульон тебе разогрел... Ты лежи, лежи, я справлюсь. Ну, давай, открывай рот! - но йети, хоть и понимал, что от него требуют, продолжал искоса наблюдать за говорливым человеком и даже не попытался подчиниться его просьбе.
- Ну в чём дело, ты же голодный, вон как желудок урчит. Не вредничай, а то подохнешь. Всякое живое существо должно принимать пищу, а иначе, как говорится, нам удачи не видать.
Йети не смог долго бороться с собой, чуть подался вперёд и сделав губы трубочкой, втянул в себя вкусную жидкость из деревянной ложки.
- От это другой разговор, от это ты молодец! - старик кормил зверя, как ребёнка, а тот пил и пил, придающую силы похлёбку. Почему-то йети решил, что этого двуногого он никогда и пальцем не тронет, а даже порвёт любого и каждого, кто посмеет того обидеть. До сих пор нелюдимый и озлобленный на весь мир, он проникся уважением и мгновенной привязанностью к тому, кто не испытывал страха перед ним и душой переживал за его здоровье.
- Нет-нет, всё, норма! Тебе больше нельзя. - сказал старик, когда йети ещё потянулся за едой. - А ну-ка, сколько голодал, у тебя же заворот кишок получится. Постепенно увеличим твой рацион, а пока, сам понимаешь... Я и так не надеялся на хороший исход, уж больно ты плохим был. Как представлю, какой лежал на берегу реки, где я нашёл твоё тело, так, хай Господь милует. Думал, то медведь, а после пригляделся...
А мне никогда не верили, что снежный человек существует и вот, оказалось, я прав. Да ты не переживай, я никому не скажу о своей необычной находке, зачем мне это? Деньги и слава меня не интересуют, а если для науки, то пусть учёные сами ищут следы твоих соплеменников и делают научные открытия, но не с моей помощью. - старик приподнялся и понёс пустую посуду на стол, а когда вновь присел на табурет рядом с его кроватью, продолжил:
- Знаю, что ты ни черта не разбираешься в том, что говорю, ну это не проблема. Поживёшь со мной пару месяцев, всему обучишься, да? - он весело подмигнул. - Ну а коли не захочешь со мной разделить мою отшельническую жизнь, то держать не стану да и как такого удержишь? А вообще, если куда подашься, то береги себя. По сантиметру кроил твой живот. Это благо, что важные органы почти не задеты, а так бы... Да, вот такие дела. И кто ж так постарался? Пульки-то автоматные... Наверное, на охотников нарвался. Ага, те парни не промах и за деньгой стремятся, аж слюна бежит в три ручья.
Йети не отрывал взгляда от рассказчика и впервые его глаза излучали свет и добро. Нет, однажды уже был случай, когда он почувствовал себя счастливым, прижимаясь к беременной жене, чтобы в её утробе послушать биение собственного ребёнка, но он ничего из этого не помнил. Совсем ничего.
Примерно, через две недели йети стал подниматься и делать первые шаги. Вначале неудачно. Перед глазами всё завертелось и закружилось, пришлось вернуться и сесть на кровать. Но с каждым днём, после упорных тренировок, он, наконец, осилил расстояние до входной двери и обратно. Внутри всё болело да и голова казалась чугунной и всё время противно звенело в ушах.
- Головой ты, что ли где-то стукнулся или стукнули, прямо, не нравится, как ты ею трясёшь и за затылок без конца хватаешься. Ну что я могу сделать, в лесу нет такого оборудования, чтобы произвести рентген и обследование всего организма. Вот, как смог, так и помог. Я обыкновенный ветврач, когда-то животных лечил, а ты же всё-таки человек, хоть и снежный. Да, брат, здорово тебя помяли.
Ещё в то время, когда йети не вставал, то немного тревожился, что к хозяину придут другие двуногие, а ему очень не хотелось, чтобы кто-то ещё стал свидетелем его временной слабости. Но потом он удостоверился, что жилище находится в густой чаще леса и поблизости, видимо, за многие километры никто не живёт. Это подняло настроение. Только совсем не понятно, чего он опасался, ведь память по-прежнему не выдавала даже малейшего намёка на прошлое, знать которое он пытался, до умопомрачения напрягая мозги. Бесполезно.
Все действия остановились на далёком детстве, но до этого он ведь как-то рос, жил, ел, спал. Так, куда это всё, вдруг исчезло? И где его родители, вождь племени? Он помнил, что оставались в живых ещё несколько престарелых членов семейства и какая-то маленькая девочка. Допустим, старики умерли, но куда подевалась девчонка?
Любой, более менее, здравомыслящий человек, желал бы знать всю подноготную о себе и своих близких, в том числе об этом мечтал и йети, но, к сожалению, не получалось. Это его мучило, а порой сильно раздражало. Может все близкие и родные запрятались, куда-либо в гущину тайги, но как определишь где? И есть ли они на самом деле?
Он, конечно, благополучно устроился, жаловаться нету на что, но как дальше продолжать своё существование, если даже не в курсе, сколько лет прожил на свете?!
Спаситель иногда часто отлучался, а приходил с полными мешками продуктов. Йети всё обнюхивал, да только все запахи ни о чём не говорили и были абсолютно не знакомы. Но когда хозяин делал какое-то варево из принесённого, то дразнящий дух усиленно щекотал ноздри, а урчание желудка подбивало схватить большую ёмкость с едой и опустошить её до самого дна. Но он старался сдерживать себя и покорно ел из железной миски, вприкуску с ломтем мягкого лакомства, которое сразу ему пришлось по вкусу.
- У нас это хлебом называется. Мы без него и за стол не садимся. И ты приучайся, без хлеба не наешься. - важно заявлял старик.
Йети часто задумывался, зачем двуногий возится, варит мясо, когда можно съесть его сырым? Но все привыкают к наступившим переменам, привык и он, и даже, в первое время, непривычное для него варево, теперь стало очень и очень по душе. Наблюдая за стариком, он его также подсаливал и мазал какой-то горькой смесью, от чего получал несказанное удовольствие.
А вечерами любил слушать хозяина. Сам, от природы молчаливый, йети удивлялся, откуда у старика такой запас в голове? Обычно считалось правильным, если обитатели леса ведут осторожный и тихий образ жизни, ибо любой, даром исходящий звук, может непоправимо навредить, но на хозяина таёжного жилища это не распространялось, тот болтал без умолку.
Как-то, оставшись один, йети занялся обследованием дома и наткнулся на стреляющую палку. Ужас мгновенно перекосил лицо, а тело затряслось так, что снежный человек не мог с собой совладать. Неизвестно, сколько он простоял в кладовке, но таким его и застал старик.
- Дурачок, чего ты напугался? Это обыкновенное ружьё. Никто не собирается в тебя стрелять. Если бы в мои планы входило с тобой расправиться, то зачем бы я твою задницу с того света вытаскивал? Ты пойми, мне без оружия тут никак. Дичь подстрелить или назойливых зверей отпугнуть.
Всё, успокойся! Вот уж не думал, что ты такой мнительный. Хотя, имеются кое-какие мысли... Сдаётся, пережил ты достаточно да жаль, передать мне всё это не сможешь.