Раннее детство
Мне крупно везло в жизни. Много раз, находясь на краю гибели или в критических для здоровья ситуациях, я темнее менее выкарабкивался из них,
благодаря стечению обстоятельств, или автоматически включая скрытые ресурсы своего организма. Я материалист до мозга костей , не верю в потусторонние силы и прочую ерунду. Верю в разум, в науку, которая не всегда готова объяснить, кажущиеся чудесными, явления природы.
В случайности, неизбежные в жизни каждого человека.
Мне был второй год, когда я заразился брюшным тифом. Жили в деревне, где-то в среднем Поволжье. По дороге в больницу прихватил воспаление легких, были моменты, когда останавливалось сердце, но врачи спасли меня. Я это запомнил из рассказа матери. А вот второй случай из детства я помню сам.
Родители переехали в Свердловск. В один из воскресных дней я с мамой поехал в центр. Мы что-то купили в магазинах на улице Ленина, и мама решила проехать на колхозный рынок. Остановка располагалась на перекрестке улиц Ленина-Толмачева. Народу было много. Когда мама начала подниматься, держа меня за руку, а я поставил одну ногу на первую ступеньку трамвая, водитель-женщина резко дернула с места. Я упал и услышал множество голосов всех, кто видел эту картину. Водитель ударила по тормозам. Я лежал между рельсами и бордюром возвышающейся посадочной площадки. Кто–то кричал на маму, кто-то на вагоновожатую.
Я плакал от ушибов, но, наверное, больше от испуга. Мама успокоила меня,
почистила костюмчик и решила вернуться домой. Как я не попал под колеса при падении?
Исетское озеро
1946 год. Июнь месяц. После выпускных экзаменов за семилетку, мы выходим в трехдневный поход. Маршрут: Среднеуральск - вокруг Исетского
Озера – каменоломни у станции Исеть – Чертово городище, - станция Гать.
Проход вокруг озера сорвался, не смогли одолеть болота. Решили «одолжить» лодку без весел. Весла сделали из досок, валявшихся в лодке, но к обеду разыгрался штормик со встречным ветром. Лодку, довольно большую, разворачивало бортом к ветру и пару раз мы черпали встречную волну, но обошлось, выгребли. А у нас только двое из шести ребят умели плавать. Да и они в такую погоду, скорее всего, не выплыли бы! А поход субсидировала ОблДЭТС. После отчета, где были описаны все приключения, в следующий поход нам дали в руководители десятиклассника.
Белый камень
1949 год. Я и Леня Анискин, с которым мы окончили школу и 3 курса горно-металлургического техникума, отправляемся в поход Уктус – Шабры-Сысерть – Каслинско-Сысертский кряж – Озеро Иткуль – гора Большой Камень – Верхний Уфалей. Предпоследняя точка маршрута, гора "Белый Камень", сложенная из известняков. На вершине шихан. С западной стороны отвесная стена высотой метров 15-20. Я прошу Леонида сделать мой снимок на скале и начинаю подниматься на нее, без какой либо страховки. Скала вертикальная, с вымоинами и подниматься одно удовольствие. «Хватит», слышу я приказ, а через несколько мгновений:- «Спускайся». Легко сказать. Нижняя каменистая площадка далеко, а поймать упор для ног не получается. Это подниматься было легко – все перед глазами и три точки опоры находились без труда. Вершина скалы тоже не очень близко, и как там будет неизвестно. Небольшое раздумье и я лезу наверх. Почти обессиленный, заканчиваю свое первое восхождение. Наверху ветерок, но камни теплые. Скоро полдень. По восточной стороне, где подъем по уступам детская забава, ко мне подходит Леонид. Он напуган, но только качает головой. Я развожу руками,- «Больше не полезу». Мы обнимаемся и смеемся.
Сталинский лауреат
1950 год, зима. Общее комсомольское собрание техникума. Актовый зал переполнен. Я начинаю свое выступление.
"Товарищи, партия считает, что критика по существу помогает нам жить и преодолевать недостатки и негативные стороны жизни. Недавно в газете «Советский спорт» появилась статья о наших спортсменах, и даже фотография с надписью: «Лауреат Сталинской премии Проничкин, в свободное от учебы время занимается лыжным спортом». Я тоже занимаюсь в лыжной секции, но вот Проничкина, ни разу не видел, может кто-нибудь видел его и подскажет мне. Я уважаю его за производственные заслуги, но зачем ставить весь техникум в смешное положение. Неужели не нашлось темы, где вы были бы в своем увлечении, шахматы например". Когда я спускался с трибуны в зал, стояла тишина, но вот кто-то захлопал, и зал взорвался аплодисментами.
К чему этот сюжет? Да к тому, что и во времена Сталина можно было говорить правду. А может быть, в Свердловском ГМТ работали люди, которые были умнее многих других. Зав отделением А.А. Ермолаев, встретив меня в Джезказгане четыре года спустя, расцеловал при моих друзьях и всем другом честном народе в рабочей столовой. Ему уже было известно, что я уже главный маркшейдер шахтоуправления и неплохо зарекомендовал себя. Недавно техсовет комбината принял мое крупное предложение по вскрытию части залежи, которая опускалась ниже горизонта отработки. Ему и об этом было известно. А было мне всего22 года.
«Узбек»
Я был бессменным членом комитета комсомола с 1953 по 1957год. После того, как вышла кинокартина Рязанова «Карнавальная ночь», мы решили нечто подобное провести и в нашем дворце культуры. Он был единственным примечательным сооружением на руднике. Комсомольская дружина должна была следить за порядком. Пригласительные билеты распространяли среди надежных ребят, во избежание эксцессов. Я взял дежурство с 22 до 24 часов. Недалеко от дворца собрались мои друзья на квартире горняка Василия. Вечер проходил нормально и вдруг один из дежурных просит пройти меня к выходу. Там стоял один из авторитетов хулиганья с помощниками, по прозвищу «Узбек».
-Выйди, поговорить надо.
-В рубашке и на мороз, сам одетый. Зайди, поговорим, только один.
Он прошел. Остановились недалеко от входа в зал, где гремела музыка,
Кружились пары. Мой визави, с неприятным лицом, задетым редкими оспинками, выглядел не очень дружелюбно.
-Ты, видать, пахан здесь. Я тоже пахан, среди своих. Ты обидел осенью наших пацанов, в парке. Не забыл?
Я помнил эту встречу. Осенью с горняком Василием зашли, не надолго, на танцевальную площадку. Я пригласил одну симпатичную незнакомку на танец. Разговорились, раньше я ее не встречал. Она оказалась студенткой из Балхашского техникума. Я был в ударе: шутил, комплиментами сыпал. Рассказал, что не раз бывал в Балхаше на соревнованиях по волейболу, похвалил дворец культуры, чистенький город, озеро и даже напросился проводить красавицу, но к концу «бала» она исчезла. Мы направились в общежитие. И вдруг я получаю толчок в плечо.
-Эй, друг, осторожнее на поворотах,- кричу какому-то малышу и едва увертываюсь от удара.
Василий, не разговаривая, бьет хуком слева, и парень летит в арык, за которым заросли шиповника, с потрясающим ароматом. Мы разворачиваемся, понимая, что этот тип не один, и начинаем обрабатывать пацанов, отступая к выходу из парка. У Василия второй разряд по боксу. Его удары валят наших соперников одного за другим, но они поднимаются и начинают вооружаться штакетником. Мы дали деру и на выходе из парка встречаемся с четверкой знакомых офицеров из воинской части. Нападающих, как только они появляются, ждет сюрприз и теперь уже они пускаются врассыпную. По дороге домой нас встречает почти все общежитие, кто-то сетует, что опоздали с помощью. Это одна из девчонок ворвалась на первый этаж нашего дома с криком :- «Наших бьют». Долго же готовился этот «Узбек».
-А тебе известно, что не мы начинали. Или, по вашему, нам следовало подставить свои морды для потехи.
Парень покривился.
-Это не имеет значения. Я тебя приговорил. Недолго будешь гулять
и не надейся на защитников. Я тебя найду.
-А ты кто? Господь бог, Аллах.
-Не важно. Пустишь моих ребят потанцевать, тогда я подумаю?
-Извини, не могу, даже своим знакомым отказывал.
-Ну, как знаешь.
Они ушли. Но вскоре мне вновь пришлось объяснять, ребятам из геологоразведки, что мест нет. Они были под газом и решили прорваться,
Но и дружинники оказались не промах. Кое-кому из «геологов» перепало,
но самую малость. В двенадцать ночи я сдал дежурство.
Примерно через неделю, мне рассказали, что узбека зарезали
по–пьянке, когда он, играя в карты, начал мухлевать.
- Кто-то заботится о тебе, улыбаясь, сказала одна знакомая.
Я же думаю, что виноватой была закономерность и, надоевший своим
партнерам по игре передергиванием, «Узбек».