Весна-2006
Весна приходит каждый год. Вот и в очередной раз растаял сне, люди возвращаются с прогулки с веточками распустившейся вербы. В очередное воскресенье мы идём по своему традиционному маршруту. Сначала вниз от Зейского переезда, затем по дороге вдоль берега Зеи до Бешенной протоки. На дорогу туда и обратно уходит три часа. Если удлиняем путь, пройдя вдоль берега Бешенной протоки и возвращаемся в круговую, – все пять. Хотя не видно пока ещё подснежников, но пернатые жильцы Призейской долины уже прилетели на свою родину. Хорошо, если не очень дружелюбные представители нашего населения успели поджечь сухую траву до их прилёта, а не в момент высиживания их кладки или во время выкармливания птенцов. (Обычно птицы строят гнёзда в конце апреля и в начале мая, откладывают яйца в мае – как раз в это время и горят луга и леса…).
За время своей прогулки мы успеваем увидеть многое. Вот ходит удод по чёрному бугорку. На головке хохолок, на спинке пятнышки. Удод деловито ищет что-то на земле, мы застыли, не двигаемся и наблюдаем за его движениями. Обыкновенные сороки, те, что чёрные с белыми пятнами, заняты своим сорочьим делом, то группируются на дереве, то слетают на землю. Мне немножко тревожно за удода - он ведь один, а сорок - целая компания. Но каждый занят своим делом. А вот и коршун парит в воздухе, и промелькнул копчик. Жаворонок высоко в небе, но песни его не слышно. В кустах, ещё не тронутых зеленью, кричит фазан, ему откликается другой. Голоса их совсем близко, но самих птиц не видно, осторожные очень эти красавцы.
В других местах опять видим удодов, одного за другим, но они только промелькнули на значительном расстоянии от нас. На дереве возле дороги сидел дрозд. Но при нашем приближении быстро взлетел, только и успели разглядеть его рыжеватые пёрышки. Возле берега Зеи в зарослях тальника перекликались утки, посвистывали чирки, пару раз донёсся насмешливый хохот утки-клохты, время от времени парами поднимаются в воздух крупные кряквы, на льдинах чуть поодаль от берега видны чёрные точки, это другие утки сидят на льдинах, похожих на мокрый сахар. Время от времени небольшие табуны уток перелетают с одного места на другое. Один раз пролетел над нами косяк гусей большим клином, утки же пролетали несколько раз.
Зея ещё скована льдом, но возле берега заметно движение воды. Большие льдины возле берега почернели, маленькие льдинки, разделившись на длинные прозрачные куски, словно дольки, касаясь друг друга, издают тонкий хрустальный звон.
На дороге, на влажном песке отчётливо видны следы маленьких босых лапок суслика. Как трогательны эти маленькие следы, оставленные крошечными тонкими пальчиками с острыми коготками.
На ветках черёмухи ожили почки и видны уголки зелёных листиков, ольха задаётся своими густо развешенными розовыми серёжками.
Всё тянется к свету и теплу, и люди, в основном на машинах, спешат урвать своё место под солнцем на лоне щедрой природы. Иные приезжают с удобной походной мебелью, свои стульчики и столики увозят домой. Другие привозят старые матрасы и куски поролона, их-то и бросают на берегу среди банок и бутылок, гниющих отходов от недавнего пира.
Некоторые устраивают столовую на капоте своей машины, после окончания трапезы выбросят всё ненужное им в сторону растущих рядом кустов, пополняя оставленную прежними посетителями помойку. А иные посидят в машине, полюбуются Зейскими просторами, поговорят о своих делах и уедут, но ряд стеклянных бутылок, как немой укор останется после них на берегу. Битого стекла становится с каждым годом всё больше.
Как убедить людей не мешать природе, не губить её красоту? Не вываливать мусор с машин вдоль дороги, ведущей от центра города до пляжа (мусор вываливают частники, городские организации, и магазины, и не только вдоль дороги, ведущей на пляж, но и дальше в зелёной зоне и на берегу Зеи). Как уговорить любителей пикников не оставлять после себя груды стеклянных и пластиковых бутылок на берегу Зеи и в других местах своего отдыха? Вы приезжаете на машинах, можете легко увезти свой мусор и опустить в мусорный бак возле ваших подъездов. Вы всё равно мимо них проезжаете.
А ещё, как убедить чиновников, ответственных за охрану природы, требовать соблюдения Российских законов по защите окружающей среды. Закон запрещает портить берега рек. Берега Зеи ниже Бешенной протоки с каждым годом всё больше становятся похожими на лунные ландшафты, полные кратеров, оставленных экскаваторами, бравшими песок. Уничтожается растительность, разрушаются берега, мелеет река.
При таком отношении к нашей природе через очень короткое время, мы не сможем увидеть её красоту, не говоря уж о наших детях и внуках.
Голубые сороки
Вторая половина марта. Снега ещё очень много, с дороги не свернуть, вязнешь в рыхлом снегу, но бугорки уже обнажились, видна глинистая рыжеватая земля и россыпь мелкой гальки. И на ровном месте снег будто прижался к земле, освобождая верхушки сухих трав на радость мелких птах, так как все эти кисточки и метёлочки сохранили под снегом свои семена.
Дорога от Зейского переезда до дачных домиков за зиму несколько раз расчищалась бульдозером, там, где сохранился асфальт, полотно дороги почти сухое, снежные отвалы вдоль дороги потемнели, в них резко обозначились протаявшие пустоты. Володя говорит, в детстве они называли их “заячьи хатки”. Асфальт заканчивается за мостиком через ручей Джалунь, на дороге здесь лежит плотно укатанный снег, местами появились грязные лужи. Мостик со времени открытия пляжа в прошлом году красуется своими новыми перилами, простые железные трубы, покрашенные коричневой краской. Ещё в конце лета кто-то отпилил часть перил, и вот этой весной уже снята ещё одна часть, а совсем недавно выдраны ещё куски труб, даже разбито цементное основание вертикальной трубы. Чья это работа? То ли “хозяйственному мужичку” понадобились эти железные кусочки, но скорее мелковатый “металлист” просто заработал на бутылку пива…
Кончились домики вдоль дороги, и здесь уже не видно следов бульдозера. Но дорога наезжена почти до Пёрской протоки. След одинокой машины выдал чью-то попытку проехать вдоль протоки, безуспешную, слишком глубокий снег. Пока шли к протоке, нас обогнали одна за другой низко летящие голубые сороки. Мы успели насчитать десять, не считая уже пролетевших, но перед этими пролетели ещё два раза по столько же, значит, птиц было десятка три, не меньше. Мы прошли совсем немного и вдруг видим впереди скопление этих сорок. Птицы по очереди подлетают к дороге, садятся, делают какие-то движения и взлетают на ветки деревьев по обе стороны дороги. Мы подошли поближе, остановились, ещё приблизились и застыли в изумлении: пернатые… купались! Да, купались в марте, ну чем не “моржи”! Птицы даже старались вытеснить других, занять их место. Подлетали, садились, шустро трепыхая крыльями, затем отправлялись на ветку и отряхивали излишки воды. Их место занимали другие. И так продолжалось непрерывно. Сколько раз одни и те же сороки принимали водные процедуры, трудно сказать, кажется, они это делали не один раз. Мы старались не спугнуть этих “моржей” и стояли неподвижно. Когда птицы улетели, мы подошли к месту их купания. Снег на дороге подтаял, и в колее стояла талая вода над густой взвесью снежного месива. Мне захотелось испытать температуру воды, опустила руку в эту “купальню”, вода не обжигала кожу, но была далеко не тёплой.
Опять плачут пни
На выходных в первой половине апреля синоптики обещали дождь.
О, как он был нужен! Небо было серое от дыма горящих лесов и марей. Горело везде. Вдоль всех дорог возникали палы, а ветер нёс их по своему капризу. Огонь уже опустошил всю долину между Зеей и Пёрской протокой, пробежался по рёлкам в районе речки Ключевой. Он сжёг золотистую шубку прошлогодних трав, опалил заросли шиповника, а от старых верб оставил зловещие обугленные скелеты. Высушил почки маленьких берёз, уцелеет ли эта поросль берёз от безжалостного огня, найдёт ли силы выгнать новые почки?
На рёлках иногда встречаются большие берёзы, но их становится всё меньше, от огня гибнут нижние ветви, чернеет белый фарфор их стволов. Но беда приходит не одна. Уцелели берёзы, выстояли, распустили серёжки, и пошёл живительный сок к ветвям, вот–вот должны были распуститься почки. Но кто-то приехал на грузовике и, использовав достижения современной техники, спилил эти берёзы.
И стоят плачущие соком берёзовые пни, бежит сок на землю. Никогда не напоит берёза свои ветви. Они лежат рядом с пнём, а ещё кучка опилок…
В тот день в крике вороны мне чудилось слово “Зря, Зря!”
Лес возле зейского моста
Машина идёт по дороге. Осенний пейзаж притягивает взор. Ещё недавно разноцветная картина, сегодня приобрела бурые и жёлтые тона. Упавшие листья лежат толстым ковром, а уцелевшие на ветвях деревьев, придают, особенно берёзкам, очарование изящной акварели. Бледно-жёлтые листочки с тонким тёмным окаймлением, такие редкие, и от этого они ещё отчётливее вырисовываются на фоне голубого, но уже с серым оттенком неба. Вороньи гнёзда черными шапками громоздятся на открытых ветрам голых верхушках деревьев. Мелькают домики с убранными огородами, только розоватые и оранжевые тыквы, словно огромные шары - семена неведомых растений из фантастических романов, лежат на голой земле или собраны в большие кучи.
Полотно дороги разное, асфальт сменяется участками с вязким песком, над которым почти постоянно клубится завеса густой пыли. Пыль оседает на бурые, хотя и засохшие, но почти непролазные заросли травы, на потемневшую бронзу плотной листвы дубов, и даже небу придавая сероватую окраску.
Ям стало меньше, на старом сером асфальте заметны заплатки, те что потемнее, поставлены позднее.
А вот и “федералка”, словно обещание широких возможностей, ведущая к цивилизации (есть такая на белом свете), но дорога к ней начинается далеко от нашего города и уходит в сторону от него. Мост лебединой шеей изогнулся над полноводной рекой Зеей. Величественная картина: стройные фермы моста, с них распахнулась долина реки с берегами, то обнаженной гальки, то заросшие лесом.
“Федералка” увела мост подальше от города. За мостом другая дорога, пыльная и ухабистая приводит в Введеново, где работает паромная переправа. Пред глазами ещё стоит запечатлённый недавно красавец мост, вот бы такой же сюда, напротив города. Удобно и экономично. Он может быть платным, надеюсь, что дешевле парома…
Но, вернёмся к мосту. Какой-то странный звук доносится сквозь шелест шин. Звук лязгающего железа. На дороге перед въездом на мост железная будка. Оторванная дверь висит на одной петле. Она-то и гремит. По бокам стройные столбы, словно часовые, выстроились в ряд, но на многих недостаёт фонарей, кто-то похитил их. По этой же причине хлопают на ветру свисающие со столбов огрызки кабеля.
Я не знала, что эти “лианы” нашей “цивилизации” повторятся в лесу и отзовутся двойной болью. Развилка дорог под мостом выводит на берег Зеи. В тихую погоду можно полюбоваться зеркальной гладью воды, услышать легкий, словно стеклянный звон, плеск воды о речную гальку. Но в этот раз шум ветра сопровождался мощным аккомпанементом волн, суровым и громогласным, так напоминающий морской прибой.
Я бродила по берегу, отыскивая кремушки. Легкие наполнялись свежим чистым воздухом, а карман - кремнями разной величины и цвета. Но, вот моё внимание привлекли маленькие красные точки на песке. Это оказались ягоды лимонника. Надо заглянуть в лес, благо он рос на самом берегу. Отыскав удобный проход, минуя вороха вездесущих пластиковых бутылок и пакетов, я оказалась в лесу. Высокие стволы черёмух, амурского бархата, тополей или простых ив высились над головой. Многие стволы были засохшие, часть их сломлена, обнажая рваные края. Дорогу преграждали поваленные деревья, часть их сами рухнули от старости, другие были спилены или срублены, а те, что потоньше, просто сломлены. Но и устоявшие, и поваленные были густо, словно паутиной, обвиты лианами. В первую очередь я увидела гроздья луносемянника. Ягоды были чёрными, блестящими и очень привлекательными. Луносемянник -травянистая лиана, может правильнее вьюнок. Листья напоминают виноградные. Я решила взять несколько кистей и посадить весной на даче. Но где же лимонник? Большая часть лиан была возле ног, на поваленных деревьях и вокруг них. Ягод почти не было видно, только одинокие кисти свисали с лиан. И только на макушках некоторых молоденьких деревьях краснели кисти ягод. Видно и здесь постарались “чёрные добытчики” нашей несовершенной цивилизации. Это они ломали верхушки молодых деревьев, срубали и спиливали толстые стволы, чтобы обвалить лианы и собрать ягоды.
Грустная картина не уходит, она появляется перед глазами вновь и вновь: то качаются на ветру оборванные куски кабеля возле красавца моста, то лианы, обрушенные на землю, протягивают свои надломленные пальчики.
Не хочется заканчивать этот рассказ на грустной ноте, ведь мост строился с расчётом на века. Он послужит нам. И лес имеет свойство восстанавливаться. Надо, просто научиться не вредить ему, и он щедро наградит своими дарами и сегодня, и завтра, и нас, и наших детей и внуков.
Прогулка. Рыбаки. Воробушки
Декабрь разменял свою вторую декаду. День был неяркий. Солнце светило из за пелены облаков, протянувшихся по всему небу длинными узкими полосками. Лицо чувствовало лёгкое жжение от холодного воздуха, но было тихо и потому совсем не холодно. Снег даже на дороге не успел почернеть, а за полотном дороги казался молочно белым. Он лёг плотным, хотя и не толстым слоем. Сверкать на солнце миллиардами искрящихся блёсток он будет потом, в январе, даже во второй половине января и в конце февраля, а в марте оплавится настом и заиграет на солнце крупными хрусталиками.
Снег скрыл травяной покров, но отдельные высокие стебли засохшего разнотравья торчали из-под белого покрывала. На одной такой метёлке копошилось пять пушистых комочков. Это были воробьи, а метёлка - засохший стебель лебеды, словно маленькое деревце с раскидистыми веточками. На них и сидели воробьи и клевали семена. Семена очень мелкие. Сколько их надо съесть, чтобы согреться маленькому комочку?
Я знала, что при нашем приближении птички вспорхнут, но я не ожидала, что их будет гораздо больше. Оказалось, что основная масса этих пушистых комочков сидела внизу, под стеблями. Там было не меньше корма, то ли верхние воробьи роняли семечки, то ли сами они упали раньше от дуновенья ветра. Так или иначе, мохнатые комочки дружно поднялись и скрылись за ближайшим бугорком. Все, кроме одного воробья. Он спокойно оставался на стебле, деловито осматривал сухие разветвления стебля и продолжал клевать зёрнышки. Мы поравнялись с ним, затем стали удаляться от него, а он по-прежнему занимался своим делом. Кто он? Храбрый, сообразительный воробей или беспечный глупыш, лёгкая добыча для хищных птиц?
Задала этот вопрос Володе.
- Может, он был самый голодный. А скорее всего сообразил, что мы не опасны ему.
Смелая пташка, Удачи тебе!
Мы подошли к реке, остановились на бугорке. Рыбаков немного. Не больше пяти. Две фигуры были ближе всех к нам. Они недавно расчистили одну свою прорубь и в тот момент проламывали лёд на второй. Явно, у них поставлена сеть. Вот они закончили со второй прорубью, вернулись к первой и стали вычерпывать из неё куски льда. Далеко справа от них было больше рыбаков, человек тридцать. В основном они расположились напротив русла ручья Джалунь. Но не только Джалунь несёт свои воды в Зею, ему составляют компанию сточные воды города, не всего города в этом месте, но значительной его части. Рыба, пойманная здесь, имеет специфический запах. Так сказал нам один рыбак, он поймал там несколько рыбок, но не смог их дома есть. Поэтому он ловил подальше от города, почти у самого левого берега. Ездил он на мотоцикле, кажется, мы и теперь видим его мотоцикл возле противоположного берега и тёмную фигуру возле жердин, вбитых в лёд. А на поверхности льда, засыпанного снегом, то группками, то по отдельности, стояли жердины, обтянутые плёнкой или картоном. Бывало, материалом служили прозрачные пластины льда, взятые с ближайших торосов. Как они сверкали в лучах солнца!
Я отвлеклась. Но, что же наши рыбаки? А они похоже стали вытаскивать свою сеть, находясь возле второй лунки. В это время по льду шла машина, направляясь к противоположному берегу, за ней бежала собачка, а дальше, растянувшись на длинную дистанцию, бежали мальчишки. Я насчитала пять фигурок. Машина вышла на противоположный берег, замедлила движение. Вероятно, она буксовала, от неё валил густой пар. Мальчишки продолжали бег. Машина развернулась, пошла назад, через некоторое время забрала ребят и двинулась вдоль левого берега. Больше мы её не видели.
Мне хотелось перейти на тот берег, но я боялась идти по льду. Ещё в прошлое воскресенье вдоль берега тянулась полоска мокрого льда, а от поверхности льда поднимался пар. И хотя рыбаков было много на льду, мне не хотелось на него ступать. В этот же раз, увидев идущую по льду машину и рыбаков, с усилиями пробивающих лунки, я решилась пройти по льду, вернее на плотному снежном покрову. Володя свернул к рыбакам, я шла стороной, но мне видно было, сеть пустая. Володе они сказали, за неделю поймали одного замка и одного бычка.
По льду идти было не страшно, иногда кусочки торосов хрустели под ногами. Скоро мы вышли на машинный след. На том берегу дорога оказалась мало накатанной, по следу машины идти неудобно, и мы повернули назад. На этот раз мы вышли к месту пляжа. Возле спасательной станции, на льду, выделялась оградка из свежевырубленного дерева. Ограждённое место предназначено для проруби, верхний слой снега и льда уже был счищен. Посмотреть бы на моржей!
А самим искупаться?!
Пуночки
Вторая половина октября, ветер довольно прохладный, но солнце ярко светит и в небе ни облачка. Опасения, что оделась недостаточно тепло, быстро забылись. Может быть, потому что вышли из дома довольно поздно, было уже два часа. Володя сразу предложил идти по большому кругу, а это больше трёх часов пути, темнеет же намного раньше. Но зато было тепло идти, а ветер - переменчив, повернёт тропинка чуть в сторону, спустится с бугорка, и почти по-летнему приятно тепло. Прошла всего неделя, а изменения заметны: ни одной цветущей былинки, рыжая шубка высохших трав мягко укрывает всё вокруг. Хотя, есть небольшие клочки свежей зелени, они, плотно прижавшись к земле, удивляют своим контрастным цветом на фоне всеобщей “бурости”. Не знаю, то ли они заблудились во временах года, то ли пошли против закона времени, но мне хочется верить, они не погибнут, а, укрытые снежным одеялом, дождутся весны и раньше порадуют нас первыми зелёными травинками…
Контрастны и стволы деревьев - тёмные, почти чёрные силуэты ив и черёмух. А рядом белый фарфор берёз. А берёзы разные: большинство стоят, подняв широко расставленные ветви, словно руки, вверх к небу и солнцу, но есть и плакучие берёзы. Их гибкие ветви изогнуты вниз, словно в танце трепещут их тонкие пальчики…
На земле не видно следов, попрятались зверюшки, и птиц не видно. Одни сороки, да и то редко попадались. И вдруг - стайка небольших птиц вспорхнула с ближайшего бугорка и понеслась вдоль Пёрской протоки. Эта стайка круто меняла направление и действовала, как один монолитный организм. Но, самое интересное было, как в полёте стайка меняла свою окраску. Вот они летят прямо, заметны два цвета, светло-серый и беловатый, повернули - и несколько мгновений вся стая отливает серебром, а затем новый поворот, и их почти не видно, они сливаются с поверхностью воды или будто растворяются в воздухе, снова виртуозный вираж, и опять перед вами серебряная стая. Всё это напоминает косяк рыбок, они так же удивляют волшебными перевоплощениями. Так же отливают то серебром, то растворяются в воде. Несколько раз вся стайка садилась на дорожку, и тогда эти птички были похожи на бабочек, что садятся тёплым летним днём на мокрую землю или асфальт возле лужицы. Их бывает очень много. Вот и пуночки напомнили нам мотыльков. Да, это были пуночки.
Открыв Большую энциклопедию Кирилла и Мефодия, прочитала: “Пуночка, птица семейства овсянковых. Длина 15-19 см. Гнездится в тундрах, на зиму отлетает к югу в степную зону.
Овсянковые, семейство певчих птиц отряда воробьиных… Большинство окрашены довольно скромно, в оперении отсутствуют яркие тона, на рулевых перьях белые пятна. У некоторых видов удлиненные перья головы образуют небольшой хохолок”.
На следующий день на том же самом месте мы видели всё тех же птичек, а на озерке возле речки Ключевая (Джалунь), как иллюстрация к энциклопедии, встретилась более малочисленная стая похожих птичек, но с хохолками. Они с места срывались не так стремительно, можно было заметить крохотные хохолки.
Сороки попадались чаще, и даже довольно близко услышали голос фазана.
А вот контрастные островки зелёной травки больше не удивляли. Обыкновенный школьный атлас для школ Амурской области пояснил, что среди зимующих растений - не только брусника, земляника, но и клевер луговой.
ПУНОЧКА, птица семейства овсянковых. Длина 15-19 см. Распространена кругополярно, гнездится в тундрах, на зиму отлетает к югу в степную зону.
ОВСЯНКОВЫЕ (Emberizidae), семейство певчих птиц отряда воробьиных. Иногда объединяют в одно семейство со вьюрковыми; иногда включают танагровых.
Мелкие птицы (длина 12,5-20 см). Большинство окрашено довольно скромно, в оперении отсутствуют яркие тона, на рулевых перьях белые пятна. Для птенцов характерна продольная исчерченность перьев. Оперение пушистое и мягкое. Клюв небольшой, тонкий, иногда тупой и вздутый. Отличается характерной формой — сжат с боков, режущий край надклювья изогнут и не прилегает к нижней челюсти, образуя небольшую щель, примерно на уровне ноздрей, которые расположены у основания надклювья и прикрыты мелкими перьями. Крылья разной длины и формы. Хвост средних размеров. У некоторых видов удлиненные перья головы образуют небольшой хохолок. Известно более 80 родов, 300 с лишним видов. Очень богата овсянковыми фауна Америки, значительно беднее Евразия и Африка. В России обитает три рода: овсянки, пуночки (1 вид) и подорожники. На северо-восток Сибири залетают американские овсянки.
Представители семейства овсянковых селятся на открытых пространствах (каменистые тундры, сухие склоны гор, заросли кустарников), реже в лесах. Питаются семенами и другим растительным кормом, а летом - насекомыми, которыми выкармливают птенцов. Гнезда вьют обычно на земле, реже в кустах или расщелинах скал. В кладке 3-7 яиц с пестринами на зеленоватом или голубоватом фоне или одноцветных. Насиживают 8-14 дней.
Воробьиная овсянка.
ОВСЯНКИ (Emberiza), род птиц семейства овсянковых.
Мелкие (длина 12,5-18 см), скромно окрашенные птицы. В окраске преобладают рыжеватые тона с пестринами на верхней части тела. Тело удлиненное. Крылья длинные, сравнительно острые. Наглядным признаком, позволяющим отличить овсянок от других мелких птиц, является строение их клюва. Края надклювья и подклювья не прилегают полностью друг к другу и при закрытом клюве между ними образуется щель. Широко распространены в Евразии и Африке. В России встречается до 30 видов овсянок. Наиболее распространены: овсянка обыкновенная, овсянка воробьиная, садовая овсянка, овсянка-ремез, овсянка-дубровник, черногол.
Свиристели и одинокая пуночка
Погода хмурилась, холодный ветер бросал в лицо колючий песок с наших “запесоченных” дорог и тротуаров. И так несколько дней. Поэтому, снег, выпавший ночью, был приятным и желанным, даже вдвойне в это воскресное утро, когда мы легко прошли по Зейскому серпантину. За машинами не тянулся шлейф пыли.
Снежное покрывало спрятало все изъяны: чёрные следы от лесных палов, мелкий мусор, а ветви деревьев вдоль дороги оделись в снежные кружева, даже на отдельных былинках красовались крохотные белые шапочки. Но главное - особенно чистый воздух, это его очистил снег. Сам снег, хотя и казался чистым, но на вкус таковым не был. В нём чувствовался привкус пыли. Таковы последствия нашей цивилизации. Володе следовало бы это знать, именно он попробовал снег, а это можно позволить себе подальше от города…
Но, всё-таки вокруг было почти сказочно красиво. Только все птички куда-то подевались. За всю прогулку встретились две вороны. Зато вчера возле речки Ключевая (Джалунь) нашими попутчиками была стайка свиристелей, около двух десятков птичек. Мы увидели их впереди: одни перелетали с дерева на дерево, другие садились возле дороги и перелетали на другое место при нашем приближении к ним. Иногда они подпускали нас поближе, и можно было разглядеть их округлые пухленькие тельца и даже хохолки на головках. Но расцветку птичек разглядеть хорошо не удалось, заметны были более тёмные крылья и дымчатые тельца. Несколько минут они порхали впереди нас, но как-то враз незаметно исчезли, в неизвестном направлении.. Может причиной была ворона, летевшая довольно низко над деревьями. Я очень пожалела, что не берём с собой бинокль, но у меня была надежда найти картинку и описание свиристелей в Энциклопедии Кирилла и Мефодия.. Мои надежды оправдались. Это дало возможность узнать о них побольше.
“В России два вида свиристелей: обыкновенный свиристель, населяющий лесную зону от Кольского полуострова до Камчатки, и японский, или амурский, свиристель, населяющий юго-восток Якутии, Приамурье и север Приморья…
Обитает в хвойных и смешанных лесах. Обыкновенная кочующая птица. Во время кочевок посещает различных типов леса, сады и парки. Держится в гнездовое время парами, в остальное - стаями на деревьях. Питается ягодами и насекомыми, обычно ловя их в воздухе. Песня - нежное “свирири-свирири”. Гнездо строит на дереве. В кладке 3-7 с голубоватыми пятнами яиц. В зимнее время свиристелей можно увидеть даже на улицах городов, куда они прилетают в поисках корма и лакомятся рябиной”.
Через некоторое время мы пришли к Пёрской протоке. Вода почти встала, лишь кое-где водная рябь двигалась по течению и исчезала подо льдом. Мы прошли мимо бугорка, где неделю назад сновали пуночки, и вдруг возле самой тропинки увидели одинокую пуночку. Она не двигалась. Мы подошли к ней совсем близко. Казалось, она не взлетит. Но она тяжело поднялась, медленно сделала полукруг низко над землёй, нам заметны были чёрные рулевые пёрышки, и села на тот знакомый бугорок. Но теперь она была одна. Что случилось с ней? Выживет ли она? Поймать её не было возможности, а значит, и помочь мы не могли.
На другой день пошёл снег, а ещё через день снег укрыл землю толстым ковром.
Синички. Зимняя зарисовка
Весь вечер и всю ночь шёл снег. Улица преобразилась, всё неприятно грязное исчезло под пушистым белым ковром. А вот птахам мелким, - синичкам да воробушкам - не до любования этой белизной. Нечем позавтракать в морозное утро, вот и заглядывают синички в окно лоджии. Случайно или намеренно садятся на выступ оконной рамы именно напротив окна спальни. Такое впечатление, будто в глаза стараются заглянуть, будто хотят спросить: “Вы там, спящие в тепле, не пора ли вам вспомнить о маленьких существах?”.
После таких откровенных взглядов, Володя спешит на помощь синичкам. Отрезает кусочек сала и привязывает его к веточке на кормушке. А заодно и семечек, крошек хлеба насыплет на лоток кормушки. Звук открываемого окна служит сигналом для воробьёв, они первыми прилетают к кормушке. Ведут себя суетливо, не прочь прогнать своего сородича, даже подраться могут и на лотке кормушке, и прямо в воздухе. Зёрнышки из семечек стараются добыть сразу на месте, не поддаётся семечка, хватают другую, нередко роняя их вниз на землю, как и крошки хлеба, а там их собирают другие воробьи. Синички поступают по другому: подлетят к лотку, почти на лету виртуозно подхватят клювиком семечку и устремляются с ней на ближайшее деревце. Там удобно устроившись между ветвей, прижав грациозно семечку лапкой, аккуратно извлекают зёрнышко своим тонким клювиком. И сало синички клюют очень прилежно: “Тюк-тюк”. А воробьи хватают, как собачки и, тянут, тянут, стараясь оторвать кусок. Забавные эти малые птахи…
Поползень
Октябрь перевалил на вторую половину. Покров не принёс снега, но денёк выдался тёплым, можно сказать солнечным, если бы не серая дымка от близких лесных пожаров. Дул ветер. Но он не был холодным, даже был кстати, так как не было жарко при ходьбе. Мы спустились с серпантина Зейского переезда и не успели пройти несколько десятков метров, как с придорожного куста выпорхнула и села в двух метрах от нас маленькая птичка. У неё был очень короткий хвостик, обтекаемая форма и удивительная раскраска. Птичка шустро прыгала впереди нас и что-то искала между песчинок, камешков, упавших травинок и скрученных листочков на краю дороги. Отыскав невидимые для нас какие-то крохи, она взлетала и быстро садилась на ствол ближайшего к дороге дерева, прыгала по стволу, перебиралась на ветку, потом на другую, часто передвигалась спиной вниз, словно ползла по стволу. У неё получалось одинаково ловко независимо от того, скакала ли она вниз головой, или как обычные птички. Мы остановились и наблюдали, она же совершенно не обращала на нас внимания, поэтому мы хорошо разглядели суетливую птичку. Разумеется, я спросила сразу у Володи: Что это такое?
- Поползень.
- Какой куцый хвостик!
- Перышки в нём очень жесткие, это помогает поползню опираться на него, когда она передвигается по стволу или веткам дерева.
- А клювик удлинённый…
- Она им выковыривает личинки из-под коры, как дятел. А также удачно прячет свои запасы.
- Найдёт потом зимой?
- Будем надеяться, найдёт.
А птичка продолжала искать и находить нужное для себя на обочине дороги и прятать добычу в местах разветвлений веток от главного ствола или, обследовав ветки потоньше, прятала там. Всё время как ловкий акробат скользила по стволам и веткам в разных направлениях. Иногда мы делали несколько шагов вперёд и снова замирали. Птичку можно было разглядеть со всех сторон. Затылочек головки, вся спинка и хвостик, словно одна линия, и цвет сине-серый с фиолетовым металлическим блеском, грудка светло-серая. А над ножками и под хвостиком пёрышки розового цвета с примесью оранжевого, но все тона очень спокойные, мягкие. По бокам головки - чёрная полоса.
- У неё чёрные бровки.
- Нет, это не бровки, это полосочка, в которой расположены и глазки, она маскирует их.
- Смотри! Кто это там посвистывает?
- Это синичка ищет себе пропитание.
- Поползень прячет, а синичка тут же находит спрятанное.
- Ну, не всегда так, она и сама находит букашек и личинок. Эти два вида птичек часто держатся вместе.
- Синички издают весёлые звуки. А наш поползень молчалив?
- Не совсем так. Ты слышала тихое “крых, крых”, когда эта птичка искала что-то возле дороги?
Полюбовавшись птичкой, мы прибавили ходу и скоро вышли к реке значительно выше пляжа. Воды много в Зее. Но было ещё больше недавно, об этом говорили полосы мокрого песка и ила на берегу. Подобрав несколько стеклянных бутылок у самой кромки воды, мы отбросили их подальше в кусты, послушали журчанье воды, звуки лёгкого плеска маленьких волн о берег. Вода кристально прозрачная, чего не скажешь о воздухе над берегами, очертания которых едва заметны из-за серой дымки. Опять сокрушались над безжалостным отношением к природе: следы тех, кто не перестаёт брать гравий у самого берега, продолжают обезображивать место отдыха многих жителей нашего города. Следы тяжёлой техники на песке, ямы на развороченном берегу. Но худшее нас ожидало на рёлках.
Повернув в сторону города, мы решили прогуляться по рёлкам возле моста через ручей Джалунь. По пути, справа от нас, вспорхнула крупная птица. Сомнений не было - фазан, уссурийский фазан. Очень красивая птица. Рядом с городом - такой уголок, где можно увидеть братьев наших меньших, птиц разных и разных зверюшек.
Возле моста через Джалунь свернули на просёлочную дорогу. Не успели пройти далеко, как увидели хищную птицу типа сокола, но удивительной зеленоватой расцветки. Я думаю, это был болотный лунь. Хищник нёс какую-то добычу в когтях и, усевшись на верхушку высокого дерева, спокойно клевал свою добычу. Нам хорошо видны были его действия. Володя добавил, что хищник сначала сидел на дереве ближе к дороге и ел свою добычу, но увидев нас, взлетел. Пока он направлялся к дереву подальше, он держал свою добычу в левой лапе.
- Какая координация движений! Не упустить добычу, схватить её когтями одной лапы, оттолкнуться другой и взлететь.
Как обычно, осенью трава жёлтой шубкой лоснится, алеют крупные ягоды шиповника, листья с ив облетели. Привлекает внимание большое количество старых ив с высохшими ветками и чёрными дуплами возле самого основания - это следы частых палов.
- Вырастут ли молодые ивы и другие деревца?
Вечные палы могут помешать этому. Но это ещё не всё, новая беда пришла не рёлки, где весной так много людей проводят выходные дни. Ходят сюда и виновники палов. Но теперь здесь разрабатывают карьер. Рёлки выросли из песков, нанесённых Зеей, которая в былые годы гуляла по всей долине. Укрощённая река отступила, и возле города появился живописный уголок живой природы. Теперь ему угрожает новая опасность, здесь берут песок, уничтожая большие куски зелёного массива, скоро пустыня (песок вырвется наружу) будет возле города вместо зелёной полосы рёлок.
Старая опасность не миновала также: уже подходя к городу, попали в полосу едкого дыма – на большой площади резвился огонь. Он двигался по большому кругу, оставляя чёрную землю. Огонь пожирал не только высохшую траву, но и кусты, и деревья. Вот загорелся большой куст шиповника, полный крупных алых ягод. Огонь, разносимый ветром, был так силён, что к нему невозможно было подойти. Возник он не так давно (не было пала, когда мы шли от города), но сжёг большоё пространство, отравляя едким дымом всё вокруг. Что подумал поползень об этом, вернётся ли он к своим спрятанным запасам. Уцелеют ли его запасы?
Что думают люди и о пожарах, и о карьерах в зоне отдыха?
Стрекоза
Как всегда медленно выхожу из реки на берег. Смотрю под ноги и вокруг, в надежде увидеть блеск кремешка среди галечника. Взгляд падает на небольшую стрекозу, она живая, но почему-то не улетает, когда я беру её в руки. Крылышки странно согнутые и сбоку прилипла какая-то личинка, почти одних размеров с этой стрекозой. Боже - какое чудовище, неужели оно собиралось съесть мою стрекозу. Нет, это чудище пустое. Это просто оболочка от того существа, кем очень недавно была моя стрекоза. Уношу стрекозу с раскалённой гальки на зелёную травку. Похоже, она весьма охотно садится под пушистой верхушкой растения.
А если покормить стрекозу? Ловлю на стекле машины маленького слепня, подношу стрекозе к ёё челюстям, нет, она ещё не проголодалась. А может, весь её организм сосредоточен на процессе распрямления своих крыльев. Оставляю её в покое, но время от времени навещаю свою подопечную.
Потом она исчезла. Хочется верить, что это именно её я видела некоторое время спустя.
Изящная маленькая стрекоза плавно парила в воздухе, а место в траве пустовало.
Последние цветы сентября
Осенняя зарисовка
Погода на выходных во второй половине сентября и ласкала теплом солнечного дня, и радовала яркими осенними красками. Два дня было по-летнему тепло, основные работы в огороде закончены, главное, картошка выкопана, и мы смогли позволить себе провести эти чудесные деньки на природе.
Уже на самом выходе из города мы очутились среди яркого пёстрого царства осени: бронзовые кроны дубов, янтарные листья берёз, изумруд сосен. По краям дороги - бордюр из разноцветных кустарников и трав: дивные оттенки малинового, оранжевого и жёлтого. По дороге свернули на Гащинский Байкал. Сворот дороги вывел на вершину холма. Сверху открылся вид на длинное озеро. Крутая, мало наезженная дорога вела вниз, но мы оставили машину наверху. Спускаясь вниз, заметили - орешник обобран. Что это работа людей, понятно по примятым кустам. На земле можно найти опавшие орехи, на первый взгляд скорлупки целые, но на каждой крохотная дырочка - след мышиных зубов. Как им удаётся доставать зёрнышки? Говорят, зубками разгрызают и язычком выковыривают по крошечкам ядро ореха…
Месяц назад на этом же самом месте делала снимки луговых цветов. Теперь вместо цветов зонтики или “пуховички” семян. Но вот среди травы голубые глазки - это горечавка устремила вверх к солнцу связку колокольчиков, тесно прижатых к верхушке стебля. В лесу видела уже подсушенные опята и много опавших жёлудей. Трудно представить, что в Европе когда-то жёлуди были основной растительной пищей крестьян. По пути на карьер попробовали ядро спелого жёлудя - не горчит. Не доезжая до Зейского автомобильного моста, свернули к карьеру. Нашли замечательное место. Володя сразу пошёл вдоль озера со спиннингом. Несколько раз слышали броски щучьей охоты, одна даже схватила блесну, но сорвалась.
Я тоже постояла немного с удочкой, рыбки не клевали. А потом и вовсе - поплавок оторвался и поплыл, гонимый рябью на воде. И тогда я просто огляделась вокруг.
На берегу под тёплым солнышком, как маленькие сиреневые мотыльки, застыли цветочки дикой гвоздики. Ромашки фиолетовой сентябринки прижались к зелёным веткам небольшой сосёнки. Одиночные побеги тысячелистника с белыми или розовыми цветами чуть наклонили свои головки - последние осенние цветы так не похожи на роскошные заросли бушующих летних цветов.
Эдельвейсы
На второй день мы отправились за Аэропорт, мимо Рыжёвки (к сожалению уже бывшей) на берег реки Малая Пёра. Удивительной красоты леса и рощицы, поля и луга за посёлком Аэропорта. А осенью - сказка, выписанная акварелью. На берегу возле воды осень с большей силой заявила о своих правах, но подарила спелые ягоды черёмухи. Под смолянистыми соснами среди побуревших травинок глядели красные ягодки - семена ландыша.
А сверху открывался живописный вид на речку, её округлые повороты, заросшие кустарником и деревьями берега, и ещё зелёные пушистые лужки, где густая трава растёт на ровном месте, покрытым речным песком. Вдали видны лесные просторы и за ними гряда невысоких сопок. Я шла по верхней дороге, рассматривая осенние краски листьев и трав. И вдруг - они! Эдельвейсы! Впервые, я увидела эти цветы в Монголии. Там в туристическом центре между сопками на небольшом плато росло множество таких цветов. Немецкие туристы вернулись однажды в наш лагерь, и почти у каждого на лацкане пиджака красовался маленький бархатистый цветок, это выглядело очень элегантно. Немцы сказали, что удивлены таким обилием эдельвейсов.
Я много слышала об эдельвейсах, но никогда не видела их раньше. Честно говоря, я не очень поверила немцам. Но через год или два в городе Чите в Краеведческом музее увидела точно такие цветы и надпись под ними: Эдельвейс. Растут эдельвейсы и у нас. Их можно встретить на склоне сопки, в лесу под соснами, на краю леса и просто на бугорке вблизи лесной дороги.
Цветы бледно-серые с зеленоватым оттенком, лепестки бархатистые, разной длины, их может быть больше десяти, серединка из семи и больше таких же серых бархатных шариков. Чем раньше сорвёшь распустившийся цветок, тем лучше он сохраняется. Вот такие эдельвейсы, очень скромные, но изящные..
Страшная просека
Моя приятельница Галочка спешила на микроавтобус. Мы расстались с ней на автобусной остановке. Приехала Галка в Свободный рано утром, в четыре она должна была быть на вокзале, но микроавтобус отменили, и ей пришлось ждать вечернего рейса. До Углегорска автобус шёл минут сорок, когда она подъезжала к городку, взору изумлённых пассажиров открылась необычно зловещая картина - лес по обеим сторонам дороги был буквально растерзан: стволы могучих сосен и довольно крепких берёз были сломаны, словно какой-то великан ломал деревья как прутики, оставляя на местах излома рваные края, как острые гигантские щепки. Другие деревья были вырваны с корнем, а ветки иных были обмотаны вокруг истерзанных стволов. Неприятная, грустная картина предстала и перед владельцами местных дачных участков: разнесённые крыши дачных домиков, поваленные заборы, местами разнесённые в крупную щепу, истерзанные грядки.
Не прошла и неделя, как нам выпал случай проехать по этим местам на редакционной машине. Всё, что было написано выше мы видели своими глазами, разница была только в том, что в тот день на дороге ещё работала техника, убирая поваленные деревья с полотна дороги. Да, и можно добавить, как мы были изумлены тем фактом, что буквально в нескольких метрах от этого погрома стояли целые и невредимые фермы высоковольтной линии на фоне прямо стоящих, уцелевших деревьев, а вокруг - следы недавно бушевавшей стихии, полоса истерзанного леса была шириной метров сто, а длина - несколько сот метров. А ещё мы узнали, что работающие на огородах спрятались от ветра невероятной силы в погребах. Никто из нас не видел ничего подобного ранее, немудрено, что мы говорили об изменении климата, о том что для наших мест такие явления нетипичны. Но это совсем не так. Уже дома, рассказав мужу об увиденном, узнала, что подобную картину он видел в детстве. Было это 1955 году, ему было 15 лет, он работал на покосе с отцом и матерью. У них был покос на тридцатом километре посёлка Октябрьский Зейского района. В тот день они собирали высохшее сено в стог. Погода начала портиться, появилась чёрная клубящаяся туча, она шла немного в стороне, но обещала сильный дождь, а они не успевали закончить стог. Отец дал задание сыну и жене собрать оставшееся сено в копны, а сам начал оформлять незаконченный стог. Но тут подул сильный ветер, и сено стало сносить с вил в сторону и стелить по скошенной щётке травы. Отец после нескольких бесплодных попыток бросил вилы и едва успел увернуться от падающего под напором непрерывно дующего ветра стога. Пошёл дождь, они укрылись под копнами сена, но не надолго, так как копны через несколько мгновений были выстелены словно тени. Наши покосникам пришлось уехать домой. Через некоторое время, может быть, и на другой день, они отправились на свой другой покос. Пробираясь через полосу леса, они увидели грустную картину: примерно в стороне, где прошла чёрня полоса клубящейся тучи, образовалась просека шириной метров в двадцать. Невидимая сила истерзала стволы деревьев и исчезла, словно увязла в мари за лесом. Вот так, оказывается, в наших краях бывают подобные природные явления. Это подтвердил мне один очень опытный охотник и большой знаток леса и нашей природы. Он видел подобные явления и не один раз…
Граматухинская ГЭС.
Плюсы и минусы
Нельзя остановить прогресс.
Вот и в отношении Граматухинской ГЭС.
Область и в частности наш район должен развиваться. ГЭС даст дополнительную энергию, она нужна промышленности и сельскому хозяйству. Рабочие места, приток населения и, следовательно, приток рабочих рук. Это плюсы. Новая дорога через Черниговку напрямую свяжет город с федеральной трассой. Это тоже плюс.
Но всё это будет в плюсе только при соблюдении основного правила: не навредить, а точнее при соблюдении элементарных международных норм постройки и эксплуатации ГЭС.
Как показала практика, ни Зейская ГЭС, ни Бурейская ГЭС не отвечает этим простым нормам.
1) Не вычищено ложе водохранилища от леса. (До сих пор гниют стволы деревьев и гибнет рыба).
2) Не обеспечена возможность прохода судов (судоподъёмники, шлюзы и прочие).
3) Не построены рыбопропускные устройства.
Всё это ждёт нас и нас.
Нарушится экология, и для Речного порта резко ограничится протяжённость судоходства, так как река будет перекрыта.
При эксплуатации ГЭС часто происходит подтопление и населённых пунктов, и местности по вине работников ГЭС. Простым людям - убытки, нарушается экология.
Что делать?
1) Обязать РАО ЕС России строить строго по международным нормам новую ГЭС (полная очистка дна будущего водохранилища, грамотный расчёт колебания уровня воды и занимаемой площади, чтобы не было подтопления неочищенной территории и населённых пунктов, постройка судоподъёмников - обеспечить работой речной порт не только на период строительства, а дать возможность судам осуществлять северный завоз. Не перегородить путь плотиной…).
2) Обязать достроить на существующих двух ГЭС судоподъёмник и рыбопропускные устройства.
3) Обязать этого монстра делиться прибылью с Амурской областью, а пока у нас завышенные тарифы на электроэнергию.
4) В случае невыполнения этих норм, нарушения правил эксплуатации, должны нести уголовную ответственность и возмещать нанесённый ущерб за потерянные материальные ценности и экологический вред.
Я не написала про изменения климата, но мне хотелось бы остановиться на следующем: я не хочу, чтобы местность вокруг новой дороги и водохранилища выглядела как типичный пример бесхозяйственности. Как это выглядит у нас, мы знаем и видим часто, но и видим, как оберегают природу за рубежом.
Из дневника
19 апреля 1998 года
Сегодня день Пасхи. Вчера был сильный дождь а сегодня спокойный день, без дождя, с небольшим ветром, в какой-то момент даже проглядывало солнышко и было жарко. Мы ходили по нашему традиционному маршруту, но сегодня прошли намного дальше, до самой Зеи. Сначала мы искали берёзы для того чтобы нарвать немного берёзовых почек. Поэтому мы свернули на боковую дорогу где, как я знала, росли березы. Мы шли, находили берёзы и, подойдя к очередной, срывали почки с нижних веток. Так мы и двигались всё дальше и дальше, пока не пришли к реке. Для нашей собаки был настоящий праздник, она рыскала по кустам, носилась, увидев суслика, а тот, свистнув озорно и насмешливо, устремлялся в свою норку. Собака рыла землю у входа в его норку всеми четырьмя лапами и своей мордочкой. И вот теперь, увидев воду, она уже через минуту плавала в речке и, выйдя на берег, снова пошла поплавать, как бы показывая этим, что она забралась в воду совсем не по ошибке, что ей совсем не холодно, наверное помня, что на севере вода всегда была холодной. На обратном пути она не пропускала ни одного водоема. Можно представить, какой она стала, лапы и низ туловища почти чёрные от глины, воды и сажи от сгоревшей травы. День назад мы ее купали и она была такой чистой и сказочно красивой, шерсть у нее в самой красе, она как раскрывшийся цветок в полном цвете. И мы её называли пасхальной собакой, а теперь она больше походила на страстную пятницу. Но мы не унывали и решили выкупать её снова. Так мы и сделали: вымыли её - и снова у нас пасхальная собака, чистая и сказочно красивая. После такой хорошей прогулки мы отлично пообедали. На столе тарелка с крашенными яйцами, жаренная курица, салат, копчённая горбуша, баночка со шпротами, колбаса, сыр, солеёные огурцы и помидоры, перчики и прочие овощи. Ох и тяжело от такого количества еды после поста более месяца, да еще и в первый раз в жизни. Всё на сегодня.
1 мая 1998 года
Весна в городе. Дня два назад возле книжного магазина увидела, что расцвели одуванчики, на черемухе нежные молодые листики, скоро появятся цветы.
15 мая 1998 года
Несколько дней в городе очень тёплая, точнее сказать, жаркая погода. Неистово цветёт черёмуха, её сладкий, миндальный запах, словно окутывает вас на центральной площади, а из каждого двора доносятся головокружительные ароматы, и радуют глаз черёмухи, сливы и груши в белоснежной фате. Ветер сегодня необычно тёплый, ласковый, но настойчиво уносит лепестки, раздевая деревья, но под белыми лепестками уже появляется нежная зелень, и на смену отцветающим деревьям приходят другие, готовятся распуститься райские яблочки и груши “дуля”. Володя копает грядки под картошку, я вожусь с рассадой помидор и перцев. Несколько дней чистили огород, убирали опавшую листву, срезали засохшие ветки.
Отрывки из дневника
9 августа
Сегодня воскресенье, Володя уехал в командировку рано утром. Я хорошо выспалась и пошла с Мадой на дачу и провозилась там до восьми часов вечера. Собрала сливы, вернее натрясла сливы с дерева, а потом собирала с земли, подвязала помидоры и выдернула вновь выросшую траву. Как всегда вымылась в душе и пошла домой. Дома подготовила зёрна кукурузы к заморозке, закрутила одну банку огурцов по рецепту Тамары Михайловны. Это сегодня, а вот про вчерашний день стоит рассказать отдельно. Вчера, в субботу, иду из магазинов, а возле нашего гаража стоит Виктор Б. и рассказывает Володе, куда они поедут через 5-6 минут. Поедут они на сказочно красивое озеро с удивительно чистой водой, и так начал хвалить это озеро, что я не удержалась и высказала желание увидеть это необыкновенное озеро. Виктор с готовностью предложил нам поехать с его компанией. Мы согласились. Конечно, я не подумала, что его компания -- это его рабочие-строители едут отмечать день строителя и, разумеется, будут праздновать свой профессиональный день очень и очень профессионально. И только когда подошли к машине, поняла, куда я еду. Но не пожалела: новое место увидели и много и приятно плавали, хотя и не в том особом озере, а совсем в другом, но гораздо ближе к гророду.
Вчера не закончила рассказ о поездке на озеро, сегодня не закончу этот рассказ, но попытаюсь написать несколько строк. Итак, мы подошли к машине, Володя подсадил Маду в крытый брезентом кузов, но, когда я собралась залезать в кузов вслед за нашей собакой, Виктор послал меня садиться в кабину. Немного смутившись, я все же пошла в кабину. За рулём сидел очень симпатичный парнишка с грустными глазами, которые, когда он улыбался, вспыхивали весёлым добрым светом. Огоньки смеющихся глаз необыкновенно украшали его лицо. Мы разговорились. Паренька звали Юра, он сам из Челябинска, служил в Свободном и после демобилизации женился и остался здесь. У его матери четверо детей, младшую сестрёнку его мама родила уже после того, как посадили отца, Отец пожалел своего друга, у которого было восемь детей, и взял вину на себя. Друг отсидел четыре года и потом уехал, а отец Юры отсидел пятнадцать лет. Вся компания стремилась на природу, чтобы хорошенько погулять и много-много пить спиртного. Юра не мог вести себя, как все и ему было не очень весело, к тому же его жена выпила много лишнего и просто свалилась с ног, похоже, это не добавляло Юре веселья. Но это было позже, а пока мы ехали по городу и подбирали последних участников пикника. Неожиданно за руль сел Виктор и повёл машину по проселочной дороге, более короткой, чем основная трасса. Ухабы, кочки, лужи, ямы - машину сильно трясло, очень несладко пришлось тем, кто сидел в кузове. Двигатель ревел, машину бросало из сторону в сторону, Виктор упрямо гнал её вперед на повышенной скорости: “А то завязнем”, - пояснил он, и почти в тот же миг машина встала - завязла и очень основательно. Но не прошло и часа, как трактор (за которым ходил Юра) вытащил нас и мы поехали дальше. Когда выехали на основную трассу, за руль снова сел Юра. Перед самым мостом из кузова постучали по кабине, Юра остановил машину, и за руль сел Сергей. “Третья смена”, - пояснил он. Сергей носил усы, был добродушен и приветлив. Как рабочего Виктора мы его знаем с самого приезда в Свободный. У нас он вместе с другими вставлял рамы на лоджиях и клал стены гаража. Сергей вырос в этих местах, по дороге , знакомой ему с детства, он вёз нас на другое, но тоже очень хорошее озеро. Оно было гораздо ближе, чем обещанное “сказочно красивое” озеро. Вот почему ребята решили изменить программу пикника. Им очень хотелось, как можно скорей, приступить к культурно-развлекательной программе. Итак, мы приехали на место и начали устраиваться, конечно, первым делом выкупались. Вода оказалась приятно тёплой и очень чистой, ко всему этому, она казалась необыкновенно плотной, и в ней легко было плавать. Совместными усилиями мы приготовили довольно привлекательный стол с разнообразной снедью, на костре сварили суп с куриными окорочками и отдельно потушили мясо таких же окорочков. Рабочие Виктора много пили, веселились и охотно и откровенно говорили о своей жизни. Оба брата Виктора по очереди рассказывали о своей жизни. Средний брат Дмитрий - о своей службе в Афганистане, а младший Женя - о своих достоинствах и о болячках. Очень скоро им не хватило выпивки, и Сережа поехал в село за самогонкой. Они купили не только трёхлитровую банку самогонки, но и живого барана, чтобы зажарить его на костре. Но баран убежал, когда его выгрузили из машины. Винили Дмитрия в том, что он развязал барану ноги. Все бросились за бараном, потом Виктор и Сергей сели в машину, они хотели перехватить его возле хозяйского дома, но напуганное животное, очевидно, не захотело превратиться в жаркое и не появилось в родном хлеву. Но на этом не закончились все напасти - в пылу преследования барана они забыли про желанный напиток и тот разлился. Огорчённые ребята решили все вернуться домой раньше, до этого часть из них намеревалась остаться на ночь и продлить праздник ещё на один день.
Краски
Идёт война с родной природой.
Мы опьянели от свободы.
Свобода - жечь и вырубать,
Свобода - всё вокруг ломать.
Раскаянья не выдаст взгляд,
Что видит голых сопок ряд,
Там, где росли дубки кудрявые,
Да сосны, смолистые и пряные.
Не вызывает наши слёзы
Скелет обугленной берёзы.
Коль не одумаемся ныне -
Мы будем жить в одной пустыне.
***
Осень зиме уступает время.
Ей тяжело холодное бремя.
Осень недавно выгнало лето.
А мне так хотелось тепла и света
Лес гол, и темнота сполна
Так рано наступает. Одна сосна
Нам красок добавляет.
Вдруг как-то странно
Окутан лес туманом.
То, не смотря на ветра свист,
Дубки не уронили лист.
Золото дубков и изумруд сосны
Очарования полны.
Под ними открыты взгляду
Рубины шиповника, словно в награду.
Восторг! Хоть и издавна знаю.
Нет для меня чудеснее края.
***
Сверкает солнечный денёк.
Дорога - снежный поясок.
В травинках шубки золотистой
Снежинок нити серебристы.
***
Уронила осень золото.
Все деревья стоят голые.
Небо низко опустилось,
В серых тучах оно скрылось.
На душе моей так же пасмурно.
Ушло лето наше красное.
Ветер грустно завывает,
Грусть-тоску мне нагнетает.
***
Сегодня этот рыжий склон
Так ярко солнцем освещён.
Но тополь горестно поник,
Ловлю его безмолвный крик.
Зачем растут здесь тополя?
На склоне зыбкая земля.
Под ней обманчивый песок.
Неумолим над нами рок.
Мы все обрушимся в овраг,
Как будто склон - нам лютый враг.
Но будет счастлив склон навряд,
Как потеряет свой наряд.
И будет солнцем освещён,
Но навсегда бесплодный склон.
Картина вроде бы верна,
Вам истина ясна?
Что - человека здесь вина.
***
Этот берег крутой
Оказался бедой.
Ненадёжен песок,
И упал тополёк,
А за ним белый ствол.
На берёзку кто зол?
И зелёная шапка сосны,
Словно сбылись страшные сны.
Почему суждено им упасть,
Почему неизбежно пропасть?
Я хочу, чтоб стояли все в ряд
Многие лета подряд.
Летом отдых давали в тени,
Кружевами казались в зимние дни.
Людям побольше ума,
Чтоб не творили злые дела.
Возводите на Зее ГЭС,
Но не губите природы чудес.
***
Огня неумолимый вал.
Не остановишь этот пал.
Он пожирает всё подряд:
Берёзок свадебный наряд,
Шиповник, цвет всех роз милее,
И сосен светлые аллеи.
Лишившись шубки золотистой,
Земля черна - огонь неистов.
От верб лишь чёрные скелеты,
Как будто здесь конец был света.
Сгорает плодородный слой -
Несёт песок сквозь ветра вой.
Всё та же истина верна -
Всё тех же нелюдей вина.
Первый весенний денёк
Вот лыжи, палки, поводок,
Со мною верный мой дружок.
Чудесно солнышка сиянье,
Прогулки радость ожиданья.
Спустились вниз, хотя не раз
Нас обдавал машины газ,
Надели лыжи и вперёд!
Лыжня приветливо зовёт.
Лыжня засыпана снежком,
Но весело идём гуськом.
Затем я вижу - рыжий пёс
Так хитроумно морщит нос.
Он говорит, что подождёт,
Хозяйка пусть вперёд идёт.
Ведь, к сожаленью, нету тапок
Для четырёх собачьих лапок.
Какой-то след вдруг появился,
И пёс по следу устремился.
Какой-то зверь здесь прошагал,
Ещё, ещё и вдруг пропал.
Затем он сбоку появился.
Кто за кустом там притаился?
На свежевыпавшем снегу
Я тайну прочитать смогу.
Вот весело жилось мышонку.
Но кто за ним бежал вдогонку?
Я не хочу ему беды.
Пусть не последние следы.
А вот вальяжно здесь фазан
Шагал - чинуши важный сан.
А вот другой - и столь же важно
Неторопливо и отважно.
А ну, красавчик, берегись!
Здесь обитает жадный лис.
То лиса след я знаю - точка.
Идёт прямой, как строчка.
Ах, хитрый лис, всё понимает,
Мою лыжню предпочитает.
Но признаюсь, не жалко мне.
Пускай гуляет по лыжне.
Все вместе будьте осторожны!
Здесь браконьера встретить можно!
Пока советы раздавали,
Мы два озёрца миновали.
К концу подходит лыжный путь.
И надо к дому повернуть.
Но как здесь дышится свободно.
И жалко, что совсем не модно
Сегодня лыжи покупать.
Но все ж позвольте вам сказать:
Щедра природа, Слава Богу. Зима чудесна, снега много.
Вставай на лыжи и в дорогу!
Новый снег
Лыжня засыпана порошей,
Но, как и я, прогулке пёс мой рад.
Ты на диванчике грустишь о прошлом.
Вставал на лыжи сколько лет назад?
А с горки снежной придорожной
Ватага смелая летит.
Внизу машины. Мне тревожно.
Душа за малышей болит.
Когда бы ребятишек ножки
Познали прелести лыжни.
Но не имеют лыжи крошки.
И трут до дыр штанцы свои.
Лыжня уводит. Ветерок
И снег пушистый, слава Богу!
Твой воздух чище, городок,
И мусор спрятан у порога.
Природы храм
.
Зея лентой крутой
Над хрустальной водой.
Облака там и тут,
Берега изумруд.
Распахнулись луга,
Где душиста трава.
И роскошны цветы,
И пестры, как мечты.
Вот фиалок наряд
Радует взгляд.
Букетик - росток
Совсем не высок.
И примулы рядом
Жёлтым отрядом.
И вот уже по-светски
На бархатной розетке
Нежный первоцвет,
Малиновый привет.
Не измеришь чудес
Перламутра небес.
И сияет, как встарь,
Лучей солнца алтарь.
Вся природа, как храм,
Благодать Божья нам.
Совесть с чистым лицом,
Встань пред нашим творцом.
На берегу
Ольха, черёмуха, осина,
Сосна, берёза и рябина -
Все обновляют свой наряд,
Росточек каждый солнцу рад.
Под сенью тальника листвы
Вторая смена сон-травы.
А первая – развесила кудряшки.
И зреют семена на радость пташке.
Вот ирис, он цвета фиалки.
Не рвите, увядшие - жалки.
Роскошный полевой букет
День простоял, тех красок нет.
Так славен ландыш белый
Своею красотой несмелой.
Он так изящен у реки,
В букете сжаты стебельки.
И смяты нежные цветы.
Как девичьи мечты.
Сорвёшь - преступник ты.
Сорвать-купить, подумай ты.
***
Там ландыш белый
С особой красотой несмелой.
Как девичьи мечты
Нежны его цветы.
Прекрасен ландыш у реки.
В букете гибнут стебельки.
Идёшь тропинкою заветной,
Весной любуясь первоцветной,
Не рви, не мни их чудный цвет,
Прекраснее в природе нет.
9 июня перед грозой на карьерах
Зейская долина
С карьерами синими,
Всё окруженье готовится к ночи.
А кукушка всё что-то пророчит.
В водах зеркальных
Близких и дальних
Кустов отраженье,
Лёгкая рябь, словно теченье.
Было спокойно,
Но вздрогнешь невольно -
Спрятался солнца закат.
Серые тучи
Ближе и круче
Грома раскат.
Молний сверканье,
Дождя ожиданье.
Может пройти проливной,
Молим – пройди стороной!
А нет - сыграем в прятки!
И дождь уже стучит по куполу палатки.
И вспышки молний, грохот грома.
А мы в палатке, совсем как дома.
Вот тучи поменяли место,
Растущий месяц смотрится прелестно.
Играют рыбки, как в пятнашки,
В густых кустах щебечут пташки.
Последние лучи заката,
Ушли бы тучи без возврата.
Хоть звёзды первые видны,
Но тучи всё ещё сильны.
В них отблеск молний,
Мрака тень,
Какой же завтра будет день?
Замолкли птахи, не в укор
Им зазвучал лягушек хор.
Почти стемнело, но пока,
Заметна с проседью трава.
Стал чёрным леса силуэт.
И в отраженье тот же цвет.
И в заключенье,
Совсем не в наставленье.
Закончу свой рассказ
Без всяческих прикрас.
День новый дивно ярок.
После грозы – такой подарок!
На рёлках
На рёлках цвётов обилие,
Красуются разные лилии.
Здесь красные саранки,
Распустились спозаранку.
А жёлтый красаднев
Повсюду, как песни припев.
Розовое облако шиповника
Замысел небесного садовника.
Лиловый ирис любит тень,
Когда в разгаре летний день.
Свой нижний венчик опустив,
Он величавен и красив.
Эдельвейсы, на звёзды похожие,
Не названьем удивляют прохожего.
Изящной формы их цветки
И бархатисты лепестки.
Встречала в странах дальних
Их формы в люстрах хрустальных.
Дивные Марьи Коренья
Люблю до самозабвенья.
Изящны листья, стебли статны,
Цветы нежны и ароматны.
Весь этот красочный ковёр
Манит, притягивает взор.
Но посещая этот луг,
Ты приходи к нему как друг.
Однажды на берегу Зеи
Удивительный мир -
Река словно сапфир.
Лес и луг -
Изумруд.
Небеса -
Бирюза!
Облака-
Жемчуга!
Щебечут птицы
Как девицы.
Лёгкий ветерок
Ерошит цапле хохолок.
Пролетел баклан
На заветный стан.
А солнце щедрое светило -
И всё вокруг мне мило!
О театре
Весной 1953 года поезд вёз мою маму и меня на Дальний Восток в город Благовещенск. Моя мама, Кудрявцева Зоя Александровна, получила от директора областного театра драмы Аннушкина приглашение работать в театре заведующей костюмерным цехом. Мама получила не только вызов для проезда в пограничную зону, но и денежный перевод. В этом театре её знали ещё с довоенных лет, так как многие в коллективе областного театра работали вместе с ней в передвижном железнодорожном театре. Мамина старшая сестра работала там актрисой и пианисткой, муж сестры, Махарадзе Сергей Михайлович, был одним из руководителей театра на колёсах. В те годы театр базировался в Свободном, жили работники театра в вагончиках, там же были расположены и вспомогательные цеха. В костюмерном цехе росла её дочь, делала первые шаги и часами играла, перебирая пуговицы, а их была целая коробка. Очень жаль, я мало запомнила рассказов о той жизни театра на колёсах. Только отдельные эпизоды. Так одна довольно влиятельная в театре актриса держала в вагоне парочку курочек. Птицы сидели в клетке на жердочке, а хозяйка палочкой мягко и изящно приучала несушек сидеть хвостиками над специальным лотком. Курочки были довольно послушные, а эта актриса на завтрак имела свежее яичко.
В Новосибирске мы пересели на поезд до Куйбышевки-Восточной, ныне Белогорск. Там мы должны были получить пропуск для въезда в пограничный город и сесть на поезд до Благовещенска. В Куйбышевке-Восточной наш багаж был выгружен в самом начале платформы, довольно далеко от здания вокзала. К нам очень быстро подошёл милиционер и предупредил, что очень опасно оставлять вещи на платформе, милиция не отвечает за наши вещи, идут составы с освобождёнными из лагерей. Мы сидели около наших вещей, потом мама уходила и приходила обратно. Это продолжалось довольно долго, но всё обошлось. Пропуска были получены, билеты куплены, багаж погружен в товарный вагон, и часа через три после отхода поезда мы были на перроне Благовещенска. Мама позвонила в театр, и за нами пришёл грузовик. Вещи были сложены в кузов, туда же посадили и меня. Нас повезли в гостиницу Амур (старое здание на улице Ленина). В большом полупустом номере стояли две кровати с панцирными сетками. Почти сразу к нам пришла Нина Николаевна Гейнце. Я помню, что в тот же день мы обедали в ресторане внизу гостиницы, и что подавался очень вкусный борщ, хотя самый вкусный борщ для меня был в то время тот, что готовили в вагоне-ресторане поезда. Назывался тот борщ – Московский. Он был густой, наваристый, сочно-красного цвета, заправленный сметаной. В нём было много кусочков разного мяса и ещё больше кусочков кружочками нарезанных сосисок, тех молочных сосисок, разумеется, без соевой добавки. Порции подавались на стол в судочках из нержавеющей стали, чтобы еда дольше оставалась горячей.
Многие актёры и актрисы Благовещенского театра Драмы работали в том передвижном железнодорожном театре. Среди них заслуженный артист республики Чекмарёв Виктор Константинович (он позднее переехал в Ленинград, работал в театре Ленинского Комсомола и снимался в кино). Летом 1964 года Зоя Александровна навестила Чекмарёвых в Ленинграде. Они в то время жили на Набережной Чёрная Речка. Они радушно встретили Зою Александровну. Нина Феликсовна рассказывала о жизни в столичном городе, о своих занятиях большим теннисом. Выглядела она замечательно. Чем занимался их сын Константин, я уже не помню. Их адрес мне продиктовала моя мама, но у меня тем летом родился старший сын, очень скоро начался новый учебный год и мне пришлось работать и заниматься малышом. Жила я в пригороде, и каждая поездка с коляской в большой город на электричке, потом в метро, на автобусе или трамвае была не простым делом. Я так и не собралась навестить их, поэтому в памяти остался лишь эпизод из периода жизни в Благовещенске. Шла генеральная репетиция одного из спектаклей, на переднем ряду сидел режиссёр и представители разных организаций, зрителей было немного. Свободные от спектакля актёры, другие работники театра, их дети сидели в партере ближе к последним рядам. Я заняла место в свободном ряду. Во время одного из антрактов рядом со мной сел Виктор Константинович. Он поздоровался и сразу задал мне несколько вопросов, совершенно обычных, какие взрослые часто задают детям. Но он совершенно искренне интересовался жизнью подростка. Конечно, он был актёр и хороший актёр, но дети всегда замечают фальшь и наоборот чувствуют сердцем подлинное к себе внимание. А ещё, мне просто было приятно общение с ним.
Заслуженный артист республики Денисов (кстати, Денисов играл роли Ленина, а Чекмарёв - Сталина) со своей семьёй жил в нашем доме. Это была очень приятная семья. Денисов - образец интеллигентности, с внешностью профессора и очень добрым характером. Жена его - довольно полная женщина с больными ногами, редко появлялась во дворе, её можно было видеть в окне комнаты, выходящей на улицу, а рядом на подушечке сидела белая болонка со слезящимися глазами. Денисов увлекался фотографией, причём фотографировал простым “Любителем” на высоком штативе. Когда мне исполнилось 16 лет, он сфотографировал меня. Сохранились эти чёрно-белые снимки школьницы в форменном платье и белом фартуке.
Среди актёров из передвижного театра в театральном дворе жили также Гейнтце - мать и сын. Когда Нина Николаевна работала в театре на колёсах, её сын был маленьким ребёнком. В Свободном жили её родственники, если я не путаю, ее девичья фамилия - Снежко.
Нину Снежко привёз в театр Сергей Гейнтце. В детстве моя мама и её две сестры жили на острове Русский, а по соседству жил Серёжа Гейнтце. Девочки Кудрявцевы не пускали Серёжу кататься с горки, они не очень дружили с соседским мальчиком, и он частенько плакал из-за обид, нанесённых ему проказницами девчонками, но теперь они были в хороших отношениях и тепло встретили его молодую жену - спортсменку в футболке, обтягивающей её высокую фигуру с большой грудью. Но молодая семья распалась. Муж очень скоро оставил её с ребёнком, потом малыш заболел. Врачи поставили диагноз: “навсегда будет не способен самостоятельно двигаться”. Но навсегда - только материнская любовь, которая выходила маленького Серёжу. Но надо же было опять случиться несчастью, в десять лет он попадает под напряжение электрического тока, и опять руки и ноги не слушаются. Мать на своих руках несёт мальчика до станции, едет в Москву, волею случая попадает к известному профессору - и Серёжа спасён, но у него всегда было очень слабое здоровье и очень больное сердце. Он не стал звездой в Амурском театре, он ушёл из жизни рано, болезнь дала ему отсрочку, но, обрушившись на него с особой жестокостью, сделала жизнь его матери бессмысленной. Гибель Нины Николаевны под колёсами паровоза потрясла всех, знавших ее. Была ли это нелепая случайность, или намеренный поступок, вызванный безнадёжным состоянием её сына, теперь сказать трудно. Зое Александровне эта весть пришла в город Ленинград. Она гостила у своей дочери. На протяжении многих лет Нина Николаевна была очень близка к нам. Она и называла себя моей крестной матерью, сохранилась дарственная надпись на книге Шота Руставели “Витязь в тигровой шкуре”: “Верочке. С Новым годом! И с хорошей учебой к достижению твоей мечты. К.М”. (крестная мать). Похоронены они рядом, их могилы в одной ограде. У меня хранятся портреты обеих мам, эти портреты когда-то висели в фойе театра. Но всё это произошло в конце шестидесятых, а тогда в пятьдесят третьем передо мной была не только красивая женщина, но и близкая подруга моей мамы. Естественно, что большинство воспоминаний связаны с ней. Вот она зимой раздетая, в валенках, но без чулок, выносит мусор, вот она проветривает свою мягкую перину и пуховое одеяло на веранде актёрского дома. Помню, как она признаётся, что лучший отдых для неё – хорошенько выспаться и понежиться в постели. Она по матерински добра ко мне и всегда старается угостить чем-нибудь вкусненьким. Я могу не стесняясь рассказать ей о маленьких девчачьих желаниях, например, о пышном новом ситцевом платье, что мама советует его носить с новыми красными кожаными тапочками, но Нина Николаевна задумчиво поправляет: “Нет, платье может быть ситцевым. А вот туфли должны быть изящными”. Несколько лет спустя, когда мама готовила мне платье для школьного выпускного вечера, она сразу прибежала посмотреть на мой наряд и на лакированные туфельки. Они с мамой переглянулись, когда я встала на высокие каблучки. Тётя Нина удивилась, она, по её словам, не знала, что, у её крестницы хорошенькие ножки.
А моя мама подумала о другом. Она купила мне удобные босоножки на маленьком каблучке, и я на выпускном вечере через некоторое время с удовольствием сменила роскошные туфли на высоком на удобные босоножки.
Вот Нина Николаевна возвращается из Москвы, она впервые летала в Москву на ТУ-104. Кажется, на какой-то съезд. Она была в восторге от выступления Клавдии Шульженко: “Настоящая характерная актриса! Такое мастерство! Изумительный талант!”. А затем рассказывала о полёте на ТУ, показывала, как заботились о них стюардессы, как носили постоянно леденцы, которые сосали, чтобы предотвратить закладывание ушей. Как восторг перед передовой советской техникой сменялся горечью, когда она говорила: “Ну нельзя же построить всё только за счёт одного поколения!”. Конечно, она имела в виду низкий уровень жизни большинства людей. Красивая это была женщина, высокая, стройная, миндальный разрез бархатисто-карих глаз, прямой нос. Тело сильное и характер крепкий. Маленький недостаток, очень редкие волосы, она превращала в произведение искусства. Так говорила моя мама. Нине Николаевне столько раз в жизни было нелегко, но она всегда готова была поддержать других, оказавшихся в трудном положении. К сожалению, некоторые, поймав удачу, начинали относиться к ней с плохо скрытым превосходством. Так один, довольно талантливый актёр, играющий ведущие роли в спектаклях (разговор происходил в дежурной комнате), изображая из себя такого респектабельного представителя лучшей части общества, рассуждал о достоинствах того или иного блюда, с презрением отозвался о простой еде, лук назвал плебейской едой. Нина Николаевна заметила ему, что он с удовольствием обедал в её доме. На что этот актёр произнёс: “Я помню, как я у вас “щи” ел”. И получил по заслугам: “Тогда у вас и портков не было”. Намёк был на тёмный период в жизни этого задавалы, когда он пропивал деньги, а его семья влачила полуголодное существование. У него было трое детей, старшие мальчик и девочка, погодки, почти мои ровесники, и маленькая девочка. Слова Нины Николаевны были встречены весёлым хохотом.
Вот Нина Николаевна в нашей кухне занята засолкой капусты, движения её сильных рук проворны и умелы. Она режет, мнёт капусту, кладёт разные специи и вспоминает, как это делалось в большой семье её родителей. Я хорошо помню, что квашеная капуста, приготовленная Ниной Николаевной, была особенно вкусной, хрустящей и очень ароматной.
А вот она вместе с нами едет очень рано утром в аэропорт. Моя мама и тётя Нина провожают меня на педагогическую практику в школе прииска Октябрьский Зейского района. Погода нелётная, рейс до прииска Октябрьский отменён. Нина Николаевна и на следующий день едет с нами, но улетела я только на третий день.
… Через пару недель мы должны были переехать в нашу комнату в театральном общежитии на улице Комсомольской, 35, позднее этот адрес был изменён на 41. Но мне пришлось побывать в театральном дворе гораздо раньше. Актриса театра Голикова пригласила меня в гости. Ей хотелось взглянуть на девочку -подростка, которая 13 лет назад была младенцем в поезде передвижного железнодорожного театра. С новой подружкой из нового для меня класса я шла по незнакомым улицам, и скоро мы уже сидели за круглым столом в комнате приветливой актрисы, женщины полноватой, но с удивительно белым и ухоженным лицом.
Мы пили чай с шоколадными конфетами и пирожными с кремом. Я не помню, какие вопросы задавала мне эта женщина, но я помню её молочно-белое лицо, казалось оно никогда не знало прикосновений загара и поползновений морщин. Позднее я слышала об её рецепте ухода за кожей лица: она настаивала самые мелкие, почти зародыши, огурчики на водке и протирала этим раствором лицо. Она и её муж актёр Мраков играли роли немолодых персонажей. У них были между собой не простые отношения. Но внешне всё выглядело вполне пристойно. В свободное время Мраков часто сидел на ступеньках приставной лестницы, что вела на чердак дома, и курил, взирая на всю панораму двора и его обитателей. Обычно он был без рубашки и майки. Спина, руки и шея были покрыты сплошь веснушками, как у настоящего рыжего, он был рыжеволосый...
Такой же рыжей от природы была его сестра- Наталья Николаевна Жданович. Так же густо усыпана веснушками кожа на руках до самых плеч, не шее и на ногах. Наталья приехала к брату в 1948 году. Я слышала, как взрослые говорили, как она попала в очень трудное положение. Жила она в Саратове в шикарной квартире. Устав от одиночества, она решила поехать жить рядом со своим единственным братом, продала всё, села в поезд, а на другой день была денежная реформа, и она осталась ни с чем. В комнате на стене висел очень старый ковёр старинной работы. Над ним висел портрет очень молодой и красивой девушки. Снимок был сделан немного времени спустя после окончания гимназии с золотой медалью. Мы дети театрального двора откуда-то знали, что она закончила два института. Нам она казалась очень пожилой женщиной, но мы всегда восхищались её удивительно лёгкой походке. Она даже и нас, девочек, учила ходить, ставить ступню “на три точки”, очень легко, и не ковылять, и не косолапить. Всегда в безупречно отглаженных платьях и блузках, и туфлях или босоножках на каблуках. Особенно выделялась её причёска. Густые волосы не были обезображены перманентной завивкой, она сама делилась своим секретом: волосы надо после мытья смазывать сливочным, не соленым маслом, добавляя немного хорошего одеколона. Поэтому её волосы после перманентной завивки казались блестящими и красиво уложенными. Работала она много лет в библиотеке Благовещенского Пединститута, очень образованная, очень интеллигентная, очень интересная женщина. В её комнате часто собирались актёры театра, художники и журналисты… Жаль, что на старости лет жизнь сломила её окончательно, опустила на самое дно, и в прямом смысле тоже, она закончила свои дни в полуподвальном помещении театрального дома…
Театральный двор был закрытым со всех сторон. Находился он на правой стороне улицы Комсомольской (бывшей Никольской), если идти от Драмтеатра. Этот двор и сейчас со всеми своими домами остался почти без изменений, хотя люди там живут другие, и нет больше клумб с цветами вокруг оградки детской беседки, как и самой беседки.
От театра театральный двор был на четвёртом квартале, немного не доходя до улицы Горького. Этот квартал выглядит сейчас так, как будто здесь остановилось время. Вы идёте мимо частных деревянных домиков, и вот неожиданно перед вами - кирпичный дом, много раз испытавший на себе процесс побелки, от того и кажется белым. Дом невысокий, но в нём два этажа, нижний -- полуподвальный, окна наполовину поднимаются над землёй. Верхние окна высокие, гораздо выше, но уже современных окон. Когда-то на окнах были ставни, но в пятидесятые годы прошлого века от них остались только железные затворы - висячие болты. Удобное средство вызывать из дома своих друзей. Дом в форме прямоугольника, на улицу выходит сторона с большим количеством окон, 6 или 7, сбоку всего три окна. Высокий забор отделяет белый дом от участка соседнего дома, а дальше границей раздела служит стена второго двухэтажного. Этот дом громадой нависает над крыльцом белого дома со стороны двора. Пройдя вдоль белого дома, вы оказываетесь перед большими высокими воротами, затем узкая калитка, пролёт забора с длинной лавочкой - всё окрашено в коричневый цвет. Слева добротный бревенчатый дом с окнами на улицу и во двор. Вход в дом со двора. Две ступеньки ведут на большую открытую террасу, тяжёлая деревянная дверь, за ней большая прихожая с бочками и баками для воды, ещё одна дверь и узкий коридор с комнатами по обе стороны.
В этом доме жил пёс Джим, любимец не только всех жильцов дома, а это были в то время в основном актёры, но и всего театра. Джим каждый день ходил на работу в театр утром, весь рабочий день спал или в комнате отдыха, или в костюмерном цехе. После шести часов вечера, его мог любой позвать домой, и он с удовольствием шёл, но раньше 6 часов вечера он не соглашался покинуть своё “место работы”. Он не пропустил ни одного дня службы театру за всю свою жизнь. Даже в стенгазете в комнате отдыха однажды появилась заметка с фотографией Джима. Заметка призывала работников театра брать пример с трудолюбивого прилежного Джима. Это был серый с черными крапинками пёс, с крупным туловищем, но низкого роста из-за коротких лап. Он состарился, плохо видел и слышал и погиб под колёсами машины по дороге домой “с работы”. Его принесли в театр и закопали во дворе.
Но вернёмся к театральному двору на улице Комсомольской и к деревянному дому. Вдоль окон, выходящих во двор, росли какие-то деревья, я не могу вспомнить, что это были за деревья, хотя не раз залазила на них. Скорее всего - это были клёны. Вдоль дальней стены деревянного дома шёл забор, вдоль которого располагался ряд дощатых сараев, под прямым углом к ним - вторая линия сараев, которая служила границей двора, затем второй деревянный дом, два входа которого смотрели внутрь двора, а третий был за домом, там были многочисленные хозяйственные постройки и огороды некоторых обитателей театрального двора.
Когда-то все квартиры были заняты работниками театра. Но постепенно актёры и другие работники театра получали квартиры в благоустроенных домах. Некоторые получили квартиры в доме напротив театра, но в начале пятидесятых основная масса жила в театральном дворе на Комсомольской, 35.
Каждый день, и даже на выходных, нарядные актрисы спешат на спектакли или на репетиции. Вот красавица Маслова, темноволосая, яркий румянец на белом лице и очень яркие губы. Такую же красивую, но немного располневшую, я её встретила года три спустя во Владивостоке в центральном гастрономе на Светлановской улице. Она приветливо улыбалась, спрашивала меня о своих знакомых, но о себе ничего не говорила, а я не осмелилась её спросить. Я знала, что она вышла замуж за военного моряка и больше ничего. Вот из раскрытого окна доносится голос художника Полетики. Он замечательно пел романсы, арии из разных опер, весь двор слышал его, иногда отпуская разные комментарии, но детвора слушала с восторгом.
А вот идёт знаменитая актёрская пара: Кривенко и Ростовцев. Ростовцев пришёл в театр из художественной самодеятельности И вот теперь играл в театре первые роли. Актёр он был незаурядный, и сыграл очень многие роли, но мне очень нравилась его первая, увиденная мною роль Саши Григорьева в спектакле по книге Каверина “Два Капитана”. Мне казалось, именно таким я представляла себе этого героя, читая книгу “Два Капитана”.
Вряд ли кто-нибудь из актрис умел так изысканно одеваться, как немолодая в то время актриса Кривенко. Она и заказывала и шила сама себе наряды, обувь носила из мастерской военторга. Прекрасная хозяйка и удивительно работоспособная в любом деле. Замечательная мать, как бы она не была занята, она привила своей дочери всё необходимое и рациональное. Её дочь Наташа училась на круглые пятёрки, после школы закончила медицинский институт и преподавала в этом же институте. К сожалению, мне не пришлось встретиться с взрослой Наташей, но свежи в памяти наши проказы в театральном дворе.
Детей в нашем дворе было довольно много. Среди них, намного старше нас - Игорь, пасынок актёра Кормушкина, девочки двойняшки Валя и Нина, дети жены актёра Боярышникова. Это был довольно вредный, часто пьяный мужичок маленького роста. Хорошо, что он быстро уехал куда-то, а девочки со своей мамой остались в театральном дворе. Нина закончила медицинский институт, а Валя - инфак Педагогического института. Затем, Павел, сын зав. электроцеха Бендеберы, Ира и Никита Ломакины, старшие дети актёра Ломакина. Талантливый актёр, но как часто не хватало многим актёром таланта быть хорошим семьянином.
Были и другие дети, их родители когда-то работали в театре плотниками, рабочими сцены, парикмахерами.
Кроме семейных пар жили и молодые актёры и актрисы. Вот Мохин живёт один, но однажды после гастролей привозит молодую женщину. Я помню её сидящую в нашей кухне, моя мама отогревает её горячим чаем, чем-то кормит и её, и Мохина, о чём-то они говорят. Молодая женщина смущается, её щёки розовеют, новая семья кажется счастливой. Я знаю, что она работала где-то бухгалтером, родила Мохину сына. Как и многие, они переехали на другую квартиру.
Рядом с нашими двумя комнатами, одна маленькая комната, в ней постоянно меняются жильцы. Здесь жили по очереди две молодые актрисы. Они были не намного старше нас, одна из них тайком даже ходила с нами на танцы.
Затем, молодой актёр Анатолий Манулик, он только что пришёл из армии, был очень аккуратен, комната его была в образцовом порядке, но он очень много курил, и его комната пропахла табаком, этот запах был настолько силён, что врывался в наш коридор, когда его дверь открывалась. Манулик начинал играть интересные роли, но как-то жизнь его не сложилась. Говорили, что его видели в Уфе, не в очень приятный период его жизни.
Мимо детворы проходили спешившие в гости к своим друзьям актёр Корякин, поэт Завальнюк. Корякин мне запомнился очень молодым и розовощёким. Девочке 13 лет он казался очень красивым. Меня в то время приводила в восторг его игра в роли Финист -Ясный Сокол из сказки с таким же названием и роль жениха Софьи в пьесе Фонвизина “Недоросль”. В первые же дни жизни в Благовещенске я была на спектакле “Недоросль”. Во время антракта через дежурную комнату прошла за кулисы и прямиком к маме в костюмерный цех. Костюмерный цех находился в самом конце большого помещения, перед ним коридор и по обе стороны гримёрные, но сначала надо было пройти через комнату отдыха. Я вышла из-за кулис и оказалась в комнате отдыха, напротив входа в неё – на большом кожаном диване сидели во всей красоте костюмов и париков 18 века персонажи пьесы Фонвизина. Большое зеркало сбоку отразило фигурку девочки-подростка в синей матроске, смущение и восторг на её лице..
В разное время в разные дни я шла к маме в костюмерных цех, то вприпрыжку взбегая по ступенькам на сцену, то тихонько, на цыпочках проходила за плотным задним занавесом. Часто я видела человека с пышной седой шевелюрой, сидящего за столом с настольной лампой. Это был главный режиссёр театра Уралов. А для нас - настоящее божество. Репетиции кончались, а он сидел за письменным столом и работал. Потом воплощал на сцене свой Ураловский стиль, стиль классики и совершенства. Я никогда не слышала, чтобы он кричал на актёров. Мне казалось, что в “прошлом веке” театр поднимал публику, звал к лучшему, более благородному, а не опускался к публике, чтобы угодить среднему зрителю, вызвать смех, потакая низменным чувствам.
Мне запомнился тогда ещё молодой помощник режиссёра Шубинский. Это потом он стал главным режиссёром театра, а тогда это был очень быстрый в движениях молодой человек, успевающий везде и во всём. Неутомимый, как “перпетум мобиле”. У него никогда не было больничных бюллетеней, и он всю жизнь работает в одном театре.
Что бы ни говорили о характерах, об укладе жизни актёров, это был особенный мир с его буднями репетиций, очень напряжёнными вечерами генеральных репетиций и праздниками премьер, когда несколько раз опускался и поднимался занавес под очень громкие аплодисменты, когда все актёры и завцехами поздравляли друг друга. Коридор и гримёрные были похожи на муравейник, все спешили друг друга поздравить, обнять и поцеловать, сказать непременно что-то приятное и доброе.
Из откликов читателей на книги Веры Овчар
“Краса и боль родных троп” - так называется новая книга известной в нашем городе журналистки В.А. Овчар. И неудивительно. Читая книгу, невольно думаешь о её названии, так как автор пишет о том, что видела и видит сейчас вокруг себя. Можно просто сказать, что Вера Александровна рассказывает о прогулках по окрестностям нашего города и призывает горожан к охране окружающей нас природе. Но нет! Автор поднимает проблемы нравственности и духовного состояния нашего общества, делится с читателем своими мыслями. Где-то с любовью, а где-то с печалью она ведёт диалог с природой и с нами, размышляет над увиденным.
Иногда мы равнодушно проходим мимо безобразий в виде куч мусора на поляне или срубленных просто так деревьев, а вот автор данной книги сетует на равнодушие. Рассказывает, как плачут пни, лишённые ствола и пышной кроны, читая на снегу следы птиц и животных, радуется, что они ещё живут в наших израненных рядом с городом лесах. Да и на город советует Вера Александровна обратить внимание, так как нам здесь жить и оставлять его нашим детям и внукам. Можно ещё много примеров привести, а порой хочется просто процитировать целые абзацы из ее книги.
Отдельно после прозы в сборнике помещены стихи, которые тоже многое могут рассказать нам и об авторе, и об её отношении к природе.
Есть тополь прост,
Есть серебрист,
Но так же облетает лист.
Хоть крон различна красота -
Их так похожа нагота.
Я думаю, что трудно не согласиться с мудрой философией данного, пусть и маленького, высказывания. Наверное, Вера Александровна любит осень, а может просто грустит от того, что кончается лето, но у неё очень много стихов, посвященных именно осени. И в них показана вся палитра красок этого времени года. А вот в стихотворении “Первый весенний денёк” нарисована целая картина. Обычная прогулка на лыжах превратилась в рассказ, написанный в немного шутливой форме. Удачные сравнения дают читателю возможность представить всё происходящее. Грусть и искренность звучат в стихотворении “Ребята с нашего двора”, так трогательно делится воспоминаниями автор. И каждый поймет, что именно эти воспоминания детства ярче всего живут в нас. Наверное, маститые поэты найдут в стихах Веры Александровны недостатки, но надо отдать должное и автору. Искренность, любовь к людям и родному городу - это, наверное, главное, что несёт в себе данная книга.
А.М.Дуброва,
учитель.