г. Тегеран, Иран
29 апреля 1975 года
Николас стоял на широкой, богато декорированном веранде и задумчиво взирал на раскинувшийся перед ним город, полыхающий в лучах весеннего заката. Опёршись на массивное, сделанное из светлого мрамора ограждение, разделявшее его и внутренний двор отеля Hilton на высоту в шесть этажей, он сделал последний глоток вина и опустил свой взор на праздно купающихся в двадцатиметровом бассейне людей.
За длинной решётчатой стеной, услужливо огибавшей отель в обе стороны, шумел крупнейший мегаполис мощнейшего государства ближневосточного региона. Сотни автомобилей – преимущественно немецких и японских моделей – нескончаемым потоком неслись по магистрали, проходящей буквально в паре сотен метров от отеля, в южные и восточные районы города. Они были хорошо видны при свете заката – эти нахлобучившиеся друг на друга двух- и трёхэтажные домишки, преимущественно бежевого или серого цвета с тёмно-коричневыми крышами и щедро усыпанные десятками телеантенн.
Иная картина открывалась в квартале, примыкавшем к отелю с трёх сторон. По левую руку, куда-то «вбок», уходила улиц, углубляясь в целый район вилл и особняков, по большей части скрытых за пышно разросшейся листвой своих многочисленных садов и аллей. Метнув взгляд вправо, можно было заметить превосходно отделанное в стиле hi-tech здание торгового центра, с пристройкой для кинотеатра, а чуть далее виднелось низкое здание с колоннами, выстроенное в типичном «восточном» стиле – казино.
Николасу фон Альтенбергу было о чём подумать. Прежде всего, о важности своей миссии, которую он исполнял здесь, в Иране, в составе делегации концерна Friedrich Krupp AG, прибывшей для заключения важного договора по продаже новейшего заводского оборудования. Ему, 30-летнему молодому человеку, впервые за десять лет работы в концерне, доверили участвовать в переговорах столь высокого масштаба. Его влиятельный отец, небось, потирает руки от удовольствия – а он сам, как назло, потерял рукописный вариант речи, которую его обязали произнести перед представителями правительства Амира-Аббаса Ховейды. Сказалось то, чего его мать, Изабелла, обычно с улыбкой называла «преобычной рассеянностью».
– Чёрт возьми, – подумал про себя Николас. – Как я мог не сделать копию своего первого выступления, которое реально может чего-то стоить! В первой же командировке куда-нибудь за пределы Федеративной республики.
Он бросил быстрый взгляд на свои поблёскивающие Rolex. Так, 13 часов. За это время ему следует быстро восстановить трёхстраничную речь по памяти, да ещё и скрыть это от своих опытных коллег по международному бизнесу. Что ж, на то он из семейства Альтенбергов, чтобы справляться со всеми проблемами. Отец сталкивался с вещами и поважнее, чем какая-то там кучка простых формальностей и приветствий для очередных клиентов.
Николас снова метнул взор на панораму Тегерана. Его взгляд «обошёл» вздымающиеся на горизонте горы, между которыми робко проплывали жидкие облака; проскользил по представительно выделяющемуся массиву «Башни памяти царей» и остановился на красочных плакатах, висящих на фонарных столбах вдоль улицы. На них, обрамлённые светло-красным фоном, были изображены оба шаха династии Пехлеви. Николаса вдруг охватило необъяснимое желание выбраться в город и провести на его улицах как можно больше времени.
Желание носило явно иррациональный характер – особенно ввиду сложившейся ситуации – однако «побороть» его ему не удавалось. В результате самый молодой представитель немецкой делегации принял Соломоново решение: пройтись до конца улицы, найти какой-нибудь бар и, засев там, за пару-тройку часов заново воспроизвести чёртову речь, записав всё в блокнот.
Ход его мыслей был прерван хохотом одной из постоялиц отеля, шутливо столкнувшей свою подругу в бассейн. Николас улыбнулся и вошёл с веранды в свой более чем просторный трёхкомнатный номер. Рухнув на застеленную кровать, даже не снимая рубашки с галстуком, он закрыл глаза и попытался сосредоточиться. В его голове «прокрутился» последний разговор с отцом. Тот, депутат бундестага и влиятельная фигура в Христианско-демократическом союзе, сказал одну фразу, которую Николас никак не мог выкинуть из головы. «Помни о том, что ты представляешь не только честь собственного имени и имени концерна, но и честь Германии. Это значит, что пока ты в Иране, любой твой поступок – это поступок Германии, пусть и её маленькой части».
Пролежав в прострации минут семь, Николас встал, умылся, снял галстук, брызнул пару раз одеколоном и вышел из отеля. В левом кармане пиджака он положил карту города, в правом лежал его бумажник и футляр для визитных карточек. Из сознания совершенно вылетел тот факт, что он даже не ужинал за сегодняшний день. Прилёт в аэропорт Мехрабад был осуществлён в 15:20, и пока их делегацию из семи человек доставляли в один из лучших отелей столицы, прошло ещё три-четыре часа. Живот уже стал подавать в формате урчания первые тревожные сигналы.
Выйдя за ворота отеля, Николас внимательно огляделся и решил пойти вдоль магистрали, от которой отходило несколько улиц довольно спокойного и скромного вида. Зайдя в первую из них, он прошёл метров сто и заметил слева небольшой приличного вида бар со светящейся зеленовато-алой вывеской, на которой английскими буквами было выведено «Ночи в долине грёз». Из окон доносилась весёлая музыка, а публика – на вид, вполне себе «среднего класса» – непринуждённо танцевала и шумно беседовала. «Пропустив» через себя невольную усмешку, Николас уверенным шагом вошёл в бар.
По обе стороны от входа протянулись десятки столиков, по большей части занятых неугомонными посетителями. Воздух был наполнен ароматом сигар и кальянного дыма, туманом опускавшимся на громоздкую барную стойку, располагавшуюся посередине зала. В потолке были установлены музыкальные шары, переливающихся тысячами отблесков. Танцующая рядом молодёжь отражалась в полу извивающимися тенями. Вдоль стен, обклеенных тёмно-малиновым обоями, располагались просторные диваны, все до одного занятые разомлевшими от выпивки и кальяна людьми.
– Прямо как у нас в Штутгарте, – отметил про себя Николас. – Да уж, недаром die Welt так восхваляла «Белую революцию» шаха. Люди живут здесь, словно в Европе. Да и рынок сбыта неплохой…
Заказав два стакана виски с колой, он беглым взглядом обнаружил только что освободившийся столик, и тут же уселся за него. Затем достал блокнот и, наморщив брови, начал вспоминать текст речи. Постепенно, слово за словом, работа пошла; хотя играющая в помещении танцевальная музыка неоднократно заставляла его поднимать глаза от блокнота, на котором уже «наклёвывались» первые абзацы цельного выступления.
В очередной раз обведя рассеянным взором бар, Николас наткнулся глазами на одиноко сидящую поодаль молодую девушку, задумчиво допивавшую стакан коктейля. Она ни с кем не разговаривала – несколько молодых людей, подходивших к ней с широкими улыбками, уже через минуту-другую разочарованными уходили прочь; хотя, как всегда считал Николас, одинокие леди приходят в подобные заведения именно с целью познакомиться.
Девушка – на вид лет двадцати пяти – была красивой: густые чёрные волосы длинной волной спадали до её плеч, кожа с лёгким оттенком смуглости, блестящие карие глаза и правильные черты лица. Одета она тоже была в тёмно-синее, почти чёрное платье, а её ноги увенчивали изящные туфли на каблуках. Она казалась витающей в своих мыслях и откровенно скучающей.
– Хм, а она ничего, – вынес свой вердикт Николас. – Небось, какая-нибудь скучающая девчонка из high middle class пришла здесь скоротать под выпивку и музыку остаток очередного вечера после похода с подругами по магазинам… Да! Наконец-то вспомнил!
В его сознание вернулся обширный отрывок речи, который до этого ему всё не удавалось вспомнить. В нём – как изначально планировал он сам – говорилось про стратегическую важность нынешнего нефтяного бума, происходившего в Иране, как для экономики страны, так и для германского бизнеса. «…вы предоставили нам обширное и поистине непаханое поле для торговли немецкой продукцией высшего качества – продукцией Круппа, которая уже второе столетие как ценится на всех континентах и во всех государствах. Мы же предоставляем вам возможность покупать её у нас в практически неограниченных количествах. Спрос рождает предложение, а у нас с вами всего этого в избытке. Что не может не вызывать ничего, кроме как искренней радости…»
От радостного возбуждения Николас дёрнулся на стуле, сбросил на спинку свой пиджак, щёлкнул пальцами и с горящими глазами начал писать строку за строчкой. Традиционная для немцев выдержанность не была его отличительным свойством. Ещё его отец, Матиас, отмечал наличие у Николаса «импульсивности и мощного страстного порыва», отнюдь не считая это достоинством своего сына. Впрочем, к тридцати годам Николас уже мог похвалиться своей выдержанностью, как минимум, в официально-деловых ситуациях. Однако в бытовой жизни он оставался самим собой, и его это полностью устраивало.
Поглощённый в свои размышления и занятый восстановлением текста, Николас не заметил, как чья-то тень изящно нависла и склонилась над ним, произнеся что-то на фарси.
Он поднял голову и тут же чуть не оторопел, едва сдержав удивлённый взгляд. Перед ним стояла та самая девушка, что ещё, казалось, минут семь назад игнорировала почти всё происходящее в баре.
– Простите, мисс, я не знаток фарси, – немного смущённо проговорил он, вглядываясь ей в глаза. – Предлагаю Вам поговорить со мной на английском, если Вы не против.
Девушка на мгновение прищурилась, словно присматриваясь к нему, а затем улыбнулась.
– Конечно, ничего против не имею. Вы, полагаю, западноевропеец, судя по акценту Вашего английского? – Она положила руку на спинку соседнего стула. – Просто… обычно иностранцы не забредают в такие заведения. Видимо, у Вас есть на то веские причины.
Николас засмеялся. Оказывается, эта дама может и разговор завести.
– Я уроженец Западной Германии, мисс. Меня зовут Альтенберг. Николас фон Альтенберг. Забрёл в это место, чтобы совместить работу и приятный отдых. Я остановился в отеле Hilton, прилетел сегодня днём. – Он галантно наклонился вперёд и поцеловал ей руку.
Мысленно Николас похвалил себя, что не забыл фирменное приветствие агента 007, поклонником похождений которого он был с самого «Доктора Но».
– Вот оно как, – задумчиво произнесла она, еле заметно кивнув головой. – Значит, приехали сюда по работе… Бизнес, полагаю? Ах, простите мою забывчивость. Меня зовут Симин, я сюда иногда захожу, когда заняться особенно нечем.
– Приятно познакомиться, мисс. Я работаю в концерне Круппа, – с важным видом произнёс Николас и достал свою визитку. Его работа в концерне и в семейной компании отца всегда была для него предметом особой гордости. – Приехал в составе делегации. Завтра – первая встреча с представителями Вашего правительства. А второго мая будет встреча нашей делегации с шахом. Прошу, присядьте, мисс – мне неловко видеть, когда Вы стоите при свободном месте. – С этими словами он подвинул ей стул.
– Благодарю Вас, – весело ответила она, усевшись рядом с ним. – Вы очень отличаетесь от обычных постояльцев этого заведения. В основном сюда приходят развеяться после работы – служащие, клерки, менеджеры – провести остаток буднего дня в компании друзей. Студенты тут также завсегдатаи – приходят обычно по выходным, когда занятий в Тегеранском университете нет. Вы же пришли сюда, словно писатель, ищущий вдохновения в табачном дыму и нашей поп-музыке. И, в отличие от большинства мужчин, Вы не ходите между столиком с целью знакомств с очередной девушкой.
– Судя по всему, Вы и сами тут не один раз бывали, раз так точно описали, так сказать, основной электорат места, в котором мы с Вами находимся, – усмехнулся Николас. – Не обращайте внимания на мой слог: отец мой является политиком, отсюда и особенности словарного запаса.
– О, всё в порядке. Муж моей тёти тоже... разбирается в политике, так что меня этим не удивить. – Она снова улыбнулась, при этом её улыбка несла в себе неуловимую смесь игривости и искренней доброжелательности. Это «подкупало» Николаса, однако он помнил о своих планах на вечер, и не слишком горел желанием их кардинально менять. Даже несмотря на компанию столь приятной молодой особы. «Работа превыше всего».
– Не хотите прочитать мою завтрашнюю речь? – спросил Николас. Я сейчас восстанавливаю её в памяти заново, ну и решил записать её снова, чтобы из головы не вылетело. Это, всё же, не анекдоты на последней газетной странице, чтобы быть столь просто забытым.
Симин поправила свои волосы и уселась поудобнее, придвинувшись ещё ближе к нему.
– А давайте! – с вызовом сказала она, издав смешок. – Всё равно мне нечем занять себя до завтрашнего дня: так хоть послушаю умного человека, а не очередного дурака с несуразной болтовнёй.
Он придвинул к ней свои листы и начал с наигранным выражением зачитывать отрывки. Она сидела и так же наигранно «серьёзно» слушала.
***
Ночь пролетела незаметно, словно её вообще не было, и из-за гор показались первые лучи утреннего солнца – тусклые и с трудом пробивающиеся сквозь туманную дымку над горным хребтом. Воздух наполнился свежестью, растворившей в себе последние остатки автомобильной гари, загрязняющей атмосферу на центральных магистралях, рассекавших город на несколько частей.
– … и, знаешь, в тот раз над моей ремаркой хохотали не только студенты, но и сам профессор, – рассмеявшись, произнёс Николас, ведя осторожно ступавшую по каменной кромке тротуара Симин.
– Смотрю, в университете ты больше времени бездельничал, чем учился, – хихикнув, ответила она. В одной руке Симин держала обе туфли, ступая босиком и стараясь удержать равновесие. – Твой отец, наверное, не слишком приветствовал столь праздное времяпровождение.
– Как бы тебе сказать… он и сам любил повеселиться в молодости. Но война всё изменила. Он стал гораздо более серьёзным и твёрдым в своих оценках. Хотя и вспоминает период молодости с ностальгией.
В подобных душевных беседах прошла вся ночь. За это время они успели поболтать в баре, а затем вдвоём обойти десятки кварталов к востоку от «Ночи в долине грёз». После этого они повернули на юг и, не доходя до кварталов бедноты, направились на запад, в сторону правительственного квартала и делового центра Тегерана. Идея прогуляться зародилась спонтанно, и решение было принято единогласно. Шли, собственно, куда глаза глядят – Николас настойчиво просил Симин «показать Тегеран», и та охотно согласилась. Они уже успели перейти на «ты», однако никакого флирта или фривольности и в помине не было.
Беседа – по крайней мере, на первый взгляд – носила характер дружеских разговоров. Он взахлёб рассказывал ей про свою жизнь, начиная с 1950-х годов, она внимательно слушала и иногда добавляла в качестве «ответного примера» различные случаи из её жизни. Правда, Николасу по какой-то причине казалось, что она чего-то не договаривает, либо говорит завуалированно. Впрочем, тогда ему было абсолютно всё равно на этот малозначительный факт. Они взяли из бара бутылку шампанского с двумя бокалами, и пили прямо на ходу. После всего этого сознание Николаса становилось всё более «расслабленным».
Солнце окончательно вышло из-за гор и покрывавших их облаков. Николас остановился и прищурился, почувствовав, как резкие лучи ударили ему прямо в глаза. Он закрыл глаза и тихо проговорил:
– Какой же прекрасный город, особенно сейчас, утром. Так тихо и хорошо.
Симин встала рядом с ним и прикрыла глаза ладонью.
– Летом он ещё прекраснее. Приезжай к нам как-нибудь неофициально, как турист. Много интересного ещё увидишь.
На полминуты воцарилось молчание. Оба смотрели на рассвет. Симин взглянула на часы и произнесла:
– Уже почти шесть утра. Признаться, мне пора домой.
– Тебе вызвать такси? – учтиво спросил Николас.
– Спасибо, не стоит, – ответила она. – Я живу недалеко, да и на утреннем такси доберусь быстро в любой конец города.
Николас нахмурился и впервые за ночь почувствовал прилив усталости. Ему не очень хотелось заканчивать своё необычное знакомство, но мозг рационально требовал возвращения в отель и уютной кровати.
– Скажи, – растягивая слова, застенчиво произнёс он, – мы можем когда-нибудь в будущем ещё встретиться? Достав из кармана визитную карточку, он протянул её Симин. – Мой номер в отеле – если надумаешь позвонить – 262. Номер «люкс».
Симин посмотрела ему прямо в глаза и невинно улыбнулась.
– Знаешь, Николас, мне почему-то кажется, что мы в скором времени ещё увидимся. Не знаю почему – «спишу» это на интуицию. Поэтому не беспокойся. Спасибо за прекрасно проведённое время. Буду рада вновь с тобой встретиться.
Она учтиво кивнула головой, а он поцеловал её руку на прощание.
– Всего доброго, Симин.
– Удачи тебе на сегодняшнем совещании. Надеюсь, контракт подпишут.
– Всё будет О`кэй.
Подъехало такси, Toyota одной из последних моделей, и Симин уселась на заднее сидение. Машина отъехала, а Николас остался стоять на тротуаре. Прошла минута-другая, а он стоял, словно в прострации. Затем зажмурился, широко открыл глаза и тихо пробормотал:
– Надо бы и мне домой возвращаться.
Очередное такси подъехало ещё через несколько минут, и тот буквально рухнул в машину. Усталым голосом Николас произнёс:
– Отель Hilton, адрес, думаю, Вы знаете и без меня. На северо-западе города.
– Будет сделано! – гаркнул на ломаном английском водитель, и автомобиль тронулся.