ВАЛЕРИЙ СУХОВСКИЙ. РОДИНА. ПОЭМА
1 декабря 2004 года газета «Алексинская городская» города Алексин Тульской области писала:
«…Валерий Павлович Суховский – профессиональный литератор, член союза писателей, союза журналистов, союза театральных деятелей, союза кинематографистов. Литературной деятельностью занимается более сорока лет.
Он автор стихотворных и прозаических произведений, киносценариев. С 1965 года регулярно выступает в периодической печати. К нам в редакцию он первым из авторов принес свои произведения».
СПРАВКА: Валерий Суховский – литературный псевдоним нашего земляка, Сухореброго Валерия Павловича, родившегося в январе 1942 года в селе Благодарном Орджоникидзевского края (ныне – город Благодарный Благодарненского района Ставропольского края).
РОДИНА
(поэма)
«…Маленькая девочка с упоением декламировала стихи о Родине.
- А что такое Родина, детка? – спросили ее.
- Вот, - сказала девочка и показала пальцем на свою родинку…»
(Из газеты).
«…Ищи свою Родину…
Найдешь – твое счастье».
С. Есенин
1.
Когда тебе подходит к тридцати,
То хочешь - нет, приходится сознаться,
Что ты устал безропотно идти
И самый раз пора сопротивляться.
Но « что» и «как», «кому» и «почему»
/ без этого не сладится дорога /
хулить людей, закрыть пути вину?
И представить, что это очень много?
Или рядиться в чистые холсты
И обещать обидчикам расплату?
Как трудно нам средь этой пестроты
Найти свою, свою «родную хату».
Чтоб нигилистам всех на свете стран
Сказать о том, как жил ты «до рожденья»,
И дать отпор тому, кто отобрал
У юных душ полет воображенья.
Кто слово «ЛЕНИН», «РОДИНА»,
«ЛЮБОВЬ»
С пеленок шепчет детям и вздыхает
И гибнут сотни, тысячи умов
И сотни дел великих погибают.
Я не хочу, чтоб Родина была
Лишь «родинкой» для детского сознанья...
«Ищите Родину в процессе бытия...»
и я искал, искал ее, как знанье.
2.
Мой дом родной! Осталось все, как было:
Вишневый сад и белая стена!
Отрадно мне, что возрастная сила
Нас через годы заново свела.
Осколок дня, прожитого у печки,
Клинок луны, блеснувшей сквозь окно,
Впились в мои заржавленные плечи,
Чтобы вернуть их прежнее тепло.
В глазах зима и чьи-то силуэты,
Прыжки вперед, прыжки немного вниз...
Я в шапке новой, мамою надетой,
Лечу вперед, где мерзнет кипарис.
Мне любо все, мне каждый кустик дорог,
Мне все дано / никто не отберет /.
Я в первый раз к прекрасной из девчонок
Бегу встречать сегодня Новый год.
И все потом завертится пургою
Она и я, она, она и я,
И мы не знаем, что зовут такое,
Такое просто-напросто «семья».
Не знаем мы всех слов неповторимых.
Мы только вместе дышим и живем...
Потом придут к нам имена любимых,
Потом себя детьми мы назовем.
3.
Седая балка наша, где утрами
Поют, как в глухомани, петухи.
Где все сады усыпаны плодами,
В которых запечатаны стихи...
Та балка и сейчас заселена
Домами, как лесная земляника.
От этих крыш до моего «села»
Рукой подать, ногой - домчаться лихо.
«Село мое» - зову я так округу,
от центра убегающую вкось.
Где домики, прижатые друг к другу,
Похожи на обглоданную кость.
Здесь улица широкая легла,
Столбы с нее давно свалили краны.
И от угла ее и до угла
Раскинулись зеленые поляны.
А город жил в долине, как сурок.
В нем все по-городскому песни пело.
И редкий гость по рытвинам дорог
К нам пробирался в гору неумело.
Скорее мы бежали, запотев,
К трамвайной остановке стороною,
И бабушка моя, ремень надев,
Тащила бочку с плещущей водою.
Гудел трамвай, звенел под поворот,.
К нему спешили вереницей люди,
И солнце улыбалось в полный рот,
И цвел миндаль. И Крым лежал на блюде.
4.
Я помню маму, маму дорогую,
Ее глаза, как окна на сирень,
И я без них на севере тоскую,
Не сон мне ночь, не труд - зеленый день.
Не песня мне, не топь девиц ресницы,
Не та трава, не те дома вокруг.
Я вновь и вновь листаю все страницы,
Что ты дала, мой бесконечный друг.
И жен своих хочу перезнакомить,
Они достойны этого вполне,
Не принесли душе они покоя
Не по моей, не по своей вине.
Ты помнишь, мама, все, как это было,
Как я страдал, как думал я о них.
Но ты одна, одна меня любила,
Тебе и Родине слагать сегодня стих.
Мы все в долгу у матерей извечном.
Как трудно здесь что-либо изменить,
Как на беду стесняемся при встрече
Их просто взять и рядом посадить.
Погладить нежно дорогие руки,
Сказать о том, как сладок их обед,
И как живем в сегодняшней разлуке,
И как идем без них десятки лет.
Что, мама, мне ты в Новый год подаришь,
Куда подвесишь маленький пакет,
И на каком сегодняшнем базаре
Ты купишь мне из рококо конфет?
Устал я жить вдали от рук твоих,
От тех дерев, что старятся у дома,
Где нашим псам лежала на двоих
В одном мешке бальзамная солома.
Ты часто мне рассказывала сны,
Но явь твоя любого сна милее,
И всякий раз с приходами весны
О ней нам птицы майские горлели.
О, дни необоснованных утрат!
Вас невозможно выразить в портрете,
Когда лишь палец, ткнувший наугад
Был равен пуле, впившейся для смерти.
А после ничего не изменить.
Ведь также было, партизаньи жены?
Пообещав друг друга схоронить,
Вы пели песни нам навороженно.
А мы за соски мокрые свои
Держались крепко, словно за спасенье.
И каждый миг был полон у Земли
За наш покой земного опасенья.
Спасибо, люди. Люди, Вам спасибо.
За жизнь, мою и матери моей!
Спасибо всем от Волги до Турксиба,
Кто спас таких же добрых матерей.
Кто внес своей воинственной рукою
В военный мир премирную печать,
И это дело, право же, такое,
Чтоб не писать о нем, а прокричать.
5.
Отец, отец! Я полпути прошел.
К твоим годам, чем ближе, тем добрее.
Но доброта, как где-то я прочел,
Почти всегда рождается из веры.
И потому так хочется отдать
Сегодня все несчастным и забытым.
Что каждый день приносит, словно мать,
Нам веру в то, что мы с войною квиты.
А ты, конечно, думал о другом,
Отбросив все ненужные сомненья.
Ты верил в то, что кончится погром
И ты с женой отметишь новоселье.
И как всегда, собою научен,
Пополз спасать под дулом пулемета
Того, кто был заведо обречен,
Но все ж просил о помощи кого-то.
Я вижу этот полный смерти день:
С горы летят «расплавленные пчелы»,
И мой отец, мой молодой олень,
Спешит вперед через леса и долы...
Под Карачаевском стоит мемориал,
Он чтит отца, он чтит о людях память,
Но что мне в нем, ведь своего лица
Отец во мне так и не смог оставить.
И кто ему споет теперь о нем?
Я сын его, и кровь его во мне.
И потому, разбуженный огнем,
Пою, отец, пою я песнь тебе.
Твое лицо хочу восстановить
/ поступок для слепых - изображенье /,
а я слепой, слепым мне вечно быть,
зрачки мои в упрямом напряженье.
Смотри, отец, смотри, каков я стал,
И я тебя попробую увидеть...
Ну, ясно все - меня ты не узнал.
Нет, нет, отец, я вовсе не в обиде.
Последний раз меня ,как на парад,
Ты чмокнул и завел машину...
И не вернулся, не пришел назад,
Игрушек не принес родному сыну.
6.
Американской выставке тепло,
Неоном залиты стальные стены.
И люди через толстое стекло
На лунный камень смотрят откровенно.
Кусок луны, кусок труда людей
Танцует в куполах невинный танец.
Но даже здесь победой рук и дней
Не забелить луны моей румянец.
Она моя, ее не оторвать ни от,
Ни от чего, что связано со мною.
А как ее и чем ее достать,
Решать в борьбе спортивною игрою.
Я верю в то, что достает душа,
Одна она права и правомерна.
И в этом мы двухсотмильонный шаг
Давным-давно прославили безмерно.
Поет страна, поет она себя,
Гармошка заливается в усладу.
Одно пора, одно давно пора:
Забыть бы обо всем хорошем надо.
Чтобы оставить чистыми себя
В своей большой березной колыбели,
Забыть бы все и, попросту, любя,
Доделать то, что раньше не успели.
Отец и мать... И дом мой на дороге
Вот мой зачет, сегодняшний мой ВУЗ.
Живут в нем все мои земные боги,
Моя страна и мой родной Союз.
И я родился, как ни странно, снова.
Скажу верней - родился лишь сейчас.
И мне любая русская подкова
Приносит счастье, скрытое от глаз.
Кричат березы русские о вере,
Зовут луга озоном подышать...
И чье-то сердце в исто русском теле
Мой каждый вздох торопится поймать.
Не убежать из-под родного крова.
Есенин пел, и вторю я ему,
Что нет на свете праздничнее слова,
Чем Человек, которого люблю.
Лети, мой конь, неси меня, как ветер,
Сметай следы плетущихся коней.
Я свой огонь держу в своем секрете,
А свой секрет раскрою в этот день;
Что Родину я, наконец, нашел,
И это не пустое выраженье:
Из слова «РОД» сошит ее подол,
Два рукава из слова «ПРЕКЛОНЕНЬЕ».
А стать ее заполонена мной,
Я весь вошел от края и до края...
Люблю людей, люблю весь шар земной,
Но не нужна мне Родина другая.
Москва, 1969-1971 г.г.
ИСТОЧНИКИ:
Валерий Суховский. Родина. Поэма. Газета «Алексинская городская». 1 декабря 2004 г.
Фотография из семейного альбома В. П. Сухореброго. Получена 1 сентября 2015 г.
Владимир Пузиков
Г. Благодарный
2 сентября 2015 г.