Живой - Неживой

Афанасьев Сергей Сергеевич
"Живой - Неживой"


- Время не лечит раны.
Оно искажает восприятие.
Увечья, появившиеся однажды, не исчезают. Просто боль от них с годами претерпевает метаморфозы.
Если в первый год ты можешь винить себя за произошедшее, то в последующие - могут найтись и другие виновные.


Неважно кто изначально был не прав.
Если уж произошло так, что кто-то стал "чудовищем" - другим, не таким как остальные – этого не изменить.
И боль не утихнет.
Не изменяй себе. Особенно если ты прав.


Прохожий похлопал меня по плечу и скрылся за стеной дождя.


***


- Эта забавная история случилась пару лет назад. Как водится осенью.


Шутник Эрл, отпил первую пинту, и обвел хитрым взглядом собравшихся людей у барной стойки.


- Вообще-то, я считаю, что все забавные истории начинаются осенью, когда природа как зрелая женщина пускается во все тяжкие.
Тот год не был исключением.


Один из сторожил, покачав головой, бесцеремонно прервал рассказчика:


- Эрл, только не рассказывай историю про свою жену, новичкам это до добра не доведёт, да и вечер сегодня препоганый – льет как из ведра, а твой коронный трюк, не даст согреться даже от грога!


Шутник Эрл только улыбнулся. И все завсегдатаи невольно поёжились от такой улыбки.


- Нет, Дик, не переживай. Это другая байка!
К тому времени я уже был разведен, и мог поделиться нелегким опытом в баре с кем-то другим, чтобы собутыльник не совершал моих ошибок.


Барменша, невысокая фигуристая брюнетка, ловким движением запустила по стойке пылающие порции грога.
Одна за другой кружки скользили, словно раскаленный нож по сливочному маслу в руки промокших от осеннего дождя слушателей.


- Также как и сейчас я сидел в тот вечер здесь же, на этом стуле, у стойки. Но народу было мало, и коротание вечера сводилось к очереди из шотов и разглядыванию прелестей Агнессы.


Эрл ловко дотянулся до брюнетки и хлопнул ее по упругим, соблазнительным ягодицам.
Барменша ойкнула и снисходительно улыбнулась.
Общий смешок слушателей прокатился вслед за синхронным глотком горячительного.


- Она – лапочка, всегда могла меня поддержать, во время накатывавших на меня приступов обиды в адрес всего женского общества, и вовремя поддакнуть, что все бабы – дуры.
Но в тот вечер мне повезло в двойне. Ко мне подсел еще один единомышленник:


- Все бабы – дуры, - сказал молодой мужчина, заказав абсент и залпом перевернув порцию.


- А что ж так? – В надежде на более отвратительную, чем у меня, историю я решил поддержать диалог.


- Она меня бросила… - наискучнейшая фраза слышимая мной миллионы раз в миллионах баров! Я так и сказал:


- Скучно, братец кролик, гораздо интереснее звучит, к примеру: "меня пытали из-за вокзальной проститутки, оторвали яйца, и поэтому я говорю фальцетом!" - Он посмотрел на меня с интересом.


- Нет, нет приятель, я не Фаринелли, поверь! Давай-ка попросим у Агнессы её фирменный грог, и ты постараешься меня удивить своей историей. И не показаться мне тем самым Роджером, которого подставили! А если нет, то я расскажу тебе свою. И дам бесплатный совет, как вернуть свои "шары" обратно!..


При последних словах, Дик, подсевший ближе к Шутнику, чтобы получше расслышать новый рассказ весь передернулся, и, не удержался:


- Твою мать, Эрл, я так и знал, что тогда - ты все-таки залил своё сокровенное дерьмо в башку, еще кому то кроме меня!


Рассказчик, бесцеремонно чиркнул спичкой о щеку перебившего завсегдатая, и прикурил набитую трубку.


- Дорогуша, не мешай остальным слушать забавные осенние истории, когда за окном разыгралась гроза, возможно из-за этой погоды, мы тут все застряли до завтрашнего утра. Агнесса, конечно, приютит нас и всем нальет в кредит, но уж от чего может пробить тоска, так это от твоего завывания… я же обещал, что не стану сегодня рассказывать собственную "сказочку".


Остальные согласно зашумели, требуя продолжения.
Никому не хотелось выходить под промозглый декабрьский дождь. Многие пересели за бар, заказав у милой брюнетки такие же горящие кружки, что и у остальных слушателей.
Молнии время от времени сверкавшие за окном, отражались в лакированных дубовых столах.


- И так, - продолжил Эрл. – Мой визави, принял на грудь грога, сразу после своей порции абсента, из-за чего наш разговор не мог не завязаться:


- Так в чем же была твоя проблема Banni? Ты перестал удовлетворять свою детку в постели? Был слишком быстр? Мало приносил денег? Или не нравился старой волчице – жёнушкиной мамаше?
Парень опустил взгляд в кружку, и что-то почти незаметное промелькнуло по его лицу...
...Тень, тень которой я всегда интересуюсь. Некая тяга к двойному дну...
У всех есть двойное дно, но чаще всего оно банально и поверхностно, как у удачливого бизнесмена, не имеющего смелости отвязаться от любовницы или жены. Или как у женщины потерявшей чувство к супругу, винящей в этом его нерасторопность, а не любовницу о которой сама уже давно всё знает...


Но у моего визави в "тени" было нечто особенное! Сакральное, что ли...
Зрачки его внезапно стали как луна в день затмения, а изо рта, повалил густой пар.


- ...Она меня бросила... – Доверительно, мягко он опустил свою руку на мою, и я почувствовал... неживой холод. - ...Она меня бросила... - вновь повторил мой собеседник. - ...Среди жиииивыыыых!


Эрл выпустил пару колец дыма, и окинул взглядом притихших слушателей.


- Да, не каждому в жизни дано, знаете ли, почувствовать: холодные руки напуганной женщины, холод собственного тела - когда у твоего виска вороненое дуло, холодные объятия родственника предавшего тебя... но рука того парня была холодна совсем не так!


Агнесса разлила ещё по порции грога каждому.


- Когда-то, - начал визави, - мы жили с моей женой "душа в душу", в прямом и переносном смысле этого слова.
Она доверилась мне как никому.
Так я тогда думал.
Едва начав встречаться, я узнал о том, что любимая, ещё в ранней юности, была обесчещена одним ублюдком, выдававшим себя за преподавателя музыки.
Этот страшный секрет он открыла только мне.
Даже её родители не знали об этом.
Её погубило то, что в свои семнадцать она была эффектна, умна не по годам, и свою застенчивость прятала за сарказмом.
Случившееся осталось тайной для всех кроме её скрипки. От уроков игры на инструменте она тогда отказалась.
Спустя три года я удостоился почти безумной исповеди.
Откровение так поразило меня, что я решил никогда больше не расставаться со своей возлюбленной и всегда её защищать.
Только теперь я понимаю, что доверие её было инстинктивным чувством, отзывавшимся на то, что находилось внутри меня самого...


Шутник отставил трубку, сдул пламя с обновленного напитка, благодарно посмотрел на брюнетку и жестом попросил дать ему жетон для музыкального аппарата.


Taking more than her share,
Had me fighting for air,
She told me to come, but I was already there…


Грозовое электричество смешалось под сводами погребка, и в глазах Эрла зажегся бесовский огонек.


- ...Парень, рассказывая тогда свою историю, тоже вспомнил слова этой песни - Она брала больше, чем ей полагалось. Заставляла меня бороться за воздух. Она говорила мне прийти, но я уже был там...
Но в отличие от достаточно пошловатых метафор AC/DC в голову моему визави пришли совсем другие образы.
А он всё продолжал рассказывать, пока я сам, постепенно начинал замерзать только лишь от его присутствия:


- Существуют придания о живых – мертвецах, нет, это не пресловутые киношные зомби, и не готы первокурсники... практика Вуду слишком закрыта и вокруг нее множество отводных иллюзий.
У меня был знакомый помешанный на всей этой чертовщине, и много порассказавший всякого.


Когда я узнал о циничном изнасиловании своей девушки, о безнаказанности поступка этого животного, я, почему то сразу вспомнил один из ритуалов, по словам моего приятеля, проводившийся довольно просто.
Этот ритуал навсегда привязывал одну личность-душу к другому бессознательному телу-существу!


-Вслед за этими словами мой собеседник как то особенно неестественно склонил голову набок, посмотрев на меня...


- Так изображают висельников на средневековых гравюрах, - перебила рассказ Агнесса, нежно обвивая Эрла за плечи, и целуя его небритую щеку. - Ты сам мне показывал.


Еще один ряд пылающих кружек выстроился перед слушателями.


Вечер благоволил к макаберности.
А видавшие виды мужики, не торопившиеся домой к пресному ужину, обсуждению семейного бюджета, починке гардин и набившим оскомину перечислениям - в чем они еще виноваты; мужики, ишачащие от рассвета до рассвета, в конечном счете, тратившие малую толику на себя только в барах, желали красивой, таинственной истории.


Эрл же, улыбаясь, продолжал.


- ...Даже мне, ищущему тьму в толпе, стало не по себе от продолжения истории моего собеседника:


- Несмотря на собственный страх, что в последний момент она откажется, я посвятил её в свой план!
Ведь как ни крути, в тело той дряни, оставившей позорный, травмирующий отпечаток на моей любимой, после обряда помещалась душа ещё одного умершего...


Само по себе это вело к необратимым последствиям: живая душа, предназначенная и находившаяся изначально, с рождения в неразрывном взаимодействии с обладателем, претерпевала адские муки, находясь после ритуала в мертвом, погребенном и разлагающемся трупе.


Её инфернальные мучения передавались в реальную живую плоть обладателя, испытывавшего запредельные мучения.
Однако остатки сущности погребенного, не имеющие также возможности покинуть этот мир, блокировали внешние проявления таких мук.


Живой труп, ощущающий разложение, гниение, кишащих паразитов – не выказывал внешних признаков таковых процессов!


- И что, твоя любимая согласилась на такое наказание для своего мучителя?.. - Задал я вопрос главный вопрос.


- Она как будто бы знала, что так и будет! Что всё уже предрешено!


- Но оставался еще один вопрос. Не так ли?


И снова рассказчик обвел взглядом бар.
Каждого из присутствующих.


- Кто будет второй, невинной жертвой? Не так ли?
Постепенно я понял план влюбленной пары.
И эта история ещё больше взбудоражила мое сознание!


Тот, кто рассказал в своё время о ритуале моему визави, давно желал попробовать его на практике.
Обладая тайными знаниями, и желанием погрузится в истинное действо, мой приятель по грогу, пока не встретил ту самую девицу, не имел цели для проведения такого таинства кроме как желания получить некий абстрактный опыт.


Карта, наконец, легла в масть.


Чтец темных рун согласился стать вторым телом, с одним условием: остаться при этом единственным индивидом.
Его душа должна была стать связующим звеном – передатчиком боли, не испытывающей при этом оной, и управляющим компонентом чужого тела.
По сути, он вселялся в другую оболочку, и мог вести ее, куда бы только не пожелал!

http://www.proza.ru/2015/09/09/979