- Лариса, ты ещё не слышала, что Марфа родила, представь себе тоже сына,
- присев на лавочку к своей старшей сестре, проговорила Ульяна.
Лариса молча посмотрела на сестру своим спокойным взглядом добрых зелёных глаз.
- Родила? Слава Богу! Что тут скажешь, дитё не виновато, хай себе растёт сильным, мир не прост. Марфе к старости помощник будет.
А моему Петру дай Бог здоровья. Любовью те его походы назвать, язык не повернётся. Так, жалость к одинокой женщине разбудил в себе да похоть, будь она не ладна.
- Лариса, ты не переживай, тебя то он не оставит, с пятью сыновьями.
– Я по этому поводу переживать нет у меня времени. Знаю, что ни к Марфе, ни к кому бы то ни было ещё, он не уйдёт. Характер не тот. Я ведь о его походах давно знала, сам и рассказал.
Это я со своим доверием к нему перестаралась. Сама виновата, плохо то, что на всякий роток не накинешь платок. Ульянушка, давай-ка ты посиди с моим Павлом, сестричка.
А я схожу, проведаю Марфу, её ведь не кому и навестить, родных нет. Одна она, схожу, хоть не моего визита она ждёт, всё ж мне надо сходить.
Понесу её сыночку пару пелёнок, посмотрю на хлопчика, что мне тут с тобою судачить.
- Ладно, я посижу, только ты не долго.
Лариса шла к Марфе По дороге вспоминала, как в девичестве они дружили, как вместе ждали своих будущих мужей-друзей из армии. Марфа рано овдовела, детей им с мужем Бог не дал. Родители Ларисы и Марфы тоже дружили семьями, пока живы были, поскольку были земляками, когда-то давно их предки, переселились из донских степей в Казахстан, ещё по царским указам.
В том, что произошло, кого винить? Разве только себя. Сама частенько посылала Петра помочь Марфе в делах, где дело касалось мужской силы. Вот он и помог. Так и удивляться тут нечему, что Петро согрешил с нею.
За мыслями Лариса не заметила, как дошла до дома Марфы.
Открыла дверь, в доме была тепло. Вкусно пахло свежим сваренным борщом и топлёным молоком. На стук двери из смежной комнаты вышла Марфа, она стояла и удивлёно смотрела на Ларису, затем пододвинула табурет к столу и присела на него.
–Здравствуй Марфа, пришла поздравить тебя с приплодом
- миролюбиво произнесла Лариса.
- здравствуй!, зачем мне такое твоё поздравление? Что я тебе корова?
-Вот я и зашла решить с тобою этот вопрос. А как тебя дальше называть, будет зависеть только от тебя.
-Что молчишь, Марфа? Сына покажи, посмотрю, Петра ли?
- Иди, вон за ширмой лежит, смотри. Марфа безразлично опустила голову на сложенные на стол руки, и спросила: - Может, ты забрать его пришла?, так бери.
- Да что я, цыганка или мусульманка, при живой матери дитя забирать. Мне и своих деточек с лихвой хватает:
-Лариса взяла на руки болтающего голыми ножками младенца, надо же,
похож на Петра, вот ведь «производитель», опять копию свою сотворил,
- засмеялась Лариса.
-Ну что ж, Марфа, вот тебе через моего Петра, Бог дал познать радость материнства.
Теперь будешь как все бабы, ни днём, ни ночью не будет тебе покоя.
- Да что же это ты мне такое пророчишь?
- Это не мои пророчества, это жизнь так устроена. Дитя произвела на свет Божий, о себе забудь, а иначе, что ж ты за мать? Помолчав Лариса добавила,
- я пришла к тебе, чтобы вот что сказать:
-Ты у себя моего Петра больше не привечай. Борщи, да каши, я не хуже тебя готовлю. Если что услышу, быстро на тебя управу найду, с позором выселят тебя из села. Петро как председатель сам это и сделает. О детях теперь надо думать, ваш позор блуда ни кому не нужен, ни мне, ни тебе, ни Петру. Будь благоразумна, Марфа.
Распутство, оно унижает и развращает всех вокруг: Мы с тобою знаем, друг друга с детства, ты не такая, иначе я бы не пришла к тебе с разговором.
Теперь тебе есть ради кого и для кого жить, вот и живи. Поверь, я знаю своего мужа, это не любовь, он всё время будет убегать от тебя, а позже и жалеть о содеянном. Душе твоей я покоя желаю. Марфа вдруг как-то горестно заплакала, всхлипывая как нашкодившее дитя, тяжело вздохнув произнесла:
« Прости ты меня Лариса Игнатьевна, Христа ради, прости!, плохо мне, боюсь, что не справлюсь с мальцом.
- Господь услышит и простит. Справишься, иначе, что же ты за баба. Не смотря на все наши теперешние жизненные испытания, я хочу тебе Марфа сказать, что я тебя по-прежнему люблю, как подружку моего детства и юности, и ты ведь знаешь, что настоящая любовь, не знает мести, а настоящая дружба лести.
Вот я тут пелёнки принесла, тёплые, байковые, возьми, пригодятся. Плотно прикрыв за собою дверь, Лариса ушла.
Ульяна, увидев сестру, с нескрываемым любопытством смотрела на Ларису, которая, подойдя, села рядом, с улыбкой заглянула к спящему сыну в коляску и стала молча спокойно смотреть куда-то вдаль.
- Лариса, расскажешь, как всё прошло?- с нетерпением спросила Уля.
- Нормально, пацан, весь в Петра. Сбитый, как кочанчик, ножками сучит,
улыбается да попёрдывает.
- Ой, сестричка, я с тебя угораю,- рассмеялась Ульяна, - оно тебе надо было ходить к ней?
- Надо, Улечка, и поговорить надо было, и увидеть надо, и понять и.. знаешь что очень – очень важно.
-Что?
-Простить.
-И ты простила?- Простила, что толку кулаками махать, да обиды копить. Дело сделано, не доглядела, ничего теперь не изменишь, значит надо всё принять как данность, свыше. Да и ещё молиться за Марфу, что Бог ей здоровья дал вырастить хлопчика. Димитрием назвала, в честь покойного своего мужа. Выглядит она не важно.
- Уля, сестричка я тебя попросить хочу, ты рядом с нею живёшь, зайди, помоги ей покупать хлопчика, чайку попьёте, я дам медку, отнесёшь ей.
Петру будет стыдно у неё появляться, если ты шефство над Марфою возьмёшь. А уж как он домой попадёт, мы ему с сынами все дороги закроем, ко всяким походам. Дома вон дел, невпроворот. Собирался сеновал огородить, да баньку поправить. Сыны подросли, помогать будут.
Ведь ты знаешь всё чему от отца научатся, память всю жизнь держит цепко - говорила Лариса, поглаживая руки сестры.
– Помогай, сестричка, спасти мой семейный покой,
- с грустью в голосе, ласково попросила она, глядя на младшую сестру.
- Людям про то знать не надо. А там что Бог пошлёт
- Конечно, я всё сделаю, как ты просишь. Люблю тебя, ты у нас такая мудрая, ну вот скажи, откуда у тебя всегда только правильные решения появляются?
- Как видишь, не очень и мудрая, вон какой «оплеухой» муж родной наградил.
Дай Бог выстоять.
- Лариса, ты хоть сейчас выскажешь ему всё?
-Ни за что, заставлять его врать и оправдываться, не стану я его унижать, да и себя изматывать, не вижу смысла. И потом, тебе ли не знать, что я его одного люблю, да так, что скажи мне завтра надо умереть, чтобы он жил,
-я умру, без размышлений.
–У Ульяны глаза удивлённо округлились, стали не просто большими, а огромными от услышанных слов сестры она прижалась к ней и заплакала, шепча:
- Прости ты меня, но почему я такая дурочка?
- Ты голубушка моя, помнишь наш папка всегда тебя так ласково называл:, «сонычком» благодаря тебе сестричка в моей жизни столько радостей прибыло, да мы с тобою любое худо переможем.
Будем жить, так как Бог велит, радоваться, а не унывать. Не надо плакать. Знаешь, ещё до свадьбы мы с Петром, дали друг другу слово: жить долго и счастливо и умереть в один день. А этот день я так думаю, ещё очень далеко.
-Лариса тебя все люди в селе любят, и уважают, плохо, что Петро тебя не ценит
- проговорила Уля вытирая глаза.
- Ценит, настолько, насколько заслуживаю. А за меня, ему люди всё скажут не посмотрят что председатель. В селе от людей ни чего не утаить не спрятать. Жизнь всех рассудит.
-А я бы своему Ивану, не приведи, Господи, Ульяна испуганно перекрестилась, я бы ему такой бы скандал устроила, да я бы его из дому выгнала, ни за что не простила бы измены – возмущенно проговорила она.
- Ну и что из того Ульяна, да дети тебе не простили бы твоей опрометчивости. А потом, на кого возложишь ты обязанности главы семьи?, на дитя несмышленое своё, или всё на себя взъючишь? Поверь мне на слово, лучше не будет
– это всё наши женские фантазии, о принце на белом коне не дают нам покоя.
Знаешь, как в народе говорят: Только муж и жена вместе образуют единого человека. Жена без мужа, что без головы, а муж без жены, что без ума. Так зачем же жене себя, головы лишать. Это же верх женской глупости. Да и кому безумный муж в пользу будет? И без того, больных хватает в мире.
-И правда! Лариса.- Сестры рассмеялись.
Хватит нам гуторить, беги домой, ты же минуту назад спешила.
Прошли годы. Марфа сдержала слово, больше встреч с Петром не было. А сын Марфы Дмитрий сдружился со своим братом по отцу Павлом, и почти каждый день бывал у них дома, часто оставался и с ночевкой, говоря при этом, что чувствует себя как дома.
В день совершеннолетия младшего сына Павла собрались на праздничный ужин все родные, пришёл и Дмитрий. Хозяин дома Пётр Елисеевич, прежде всех тостов, предложил всем присутствующим выслушать его жизненную покаянную исповедь, так он выразился, сильно покраснев при этих им сказанных словах. Правда, долго говорить ему не пришлось, успел лишь попросить с поклоном прощения у своей жены Ларисы Игнатьевны за все свои грехи. Как все сидящие за столом, дружными голосами прокричали: «Мы тебе всё прощаем!!!» Тут же поднялся старший сын, редактор местной районной газеты и сказал : «Дорогой отец, все твои тайны давно раскрыты, и что очень важно, нами прощены. Для нас, всех твоих детей ты был замечательным отцом.
– Правду я говорю:- Дмитрий, Павел?
– Правду! - дружно ответили ребята. - Спасибо тебе отец, и многая и благая лета!. Все стоя - пожелали многих лет жизни своему отцу.
- Ульяна взяла слово обращаясь к хозяину дома она сказала: Дорогой Пётр Елисеевич, мы тебя очень уважаем, за то, что под твоим началом хорошо живётся всем в селе, спасибо тебе за доброту сердца, за справедливость, за спокойный дух твой. На семью твою ровняются сельчане. А грехи, как известно всем нам прощает Господь, а ты Пётр Елисеевич, у него явно в любимчиках ходишь. Да и у кто может тебя судить, разве только тот, у кого нет тех грехов!
-Лариса я что-то не так сказала? Присев рядом с сестрой спросила Ульяна, глядя на задумчиво улыбающуюся сестру.
-Всё верно, я лишь добавлю к сказанному тобою, что наш дорогой Пётр Елисеевич, добился разрешения на строительство храма в селе, и вы его самые близкие люди, первые узнали об этой радостной новости. Вот всем миром, будем строить храм Божий, глядишь, и простятся по нашим молитвам, грехи наши.
– Да, готовьтесь, работы на всех хватит - подтвердил Пётр Елисеевич, он смотрел на радостные улыбчивые лица родных ему людей и думал: Вот ведь как…я ночь не спал всё обдумывал свою речь, всю жизнь переворошил, столько передумал, а речь та, не нужной оказалась, за что меня можно любить? Он почувствовал тёплую ладошку Ларисы на своём плече, она поцеловала его в щёку и произнесла, отвечая на его мысленный вопрос?
-За взаимность. Пойдём, мой милый в сад, пусть молодёжь повеселится, потанцуют, без нас они будут чувствовать себя свободнее.
– Лариса скажи, а Дмитрий давно узнал, что я его отец?
–В седьмом классе, какой-то «доброжелатель» ему довольно подробно всё сообщил. Тогда он прибежал, к нам, хотел убить сначала тебя, потом мать свою, правда не знаю чем, стоит бледный кулачки сжимает, еле успокоила.
-Почему мне не рассказала? - Зачем? Да ты в Алма-Ате тогда на курсах был. После убедила его не проливать вашу кровь. С тех пор почувствовала, что он тянется ко мне и даже любит меня, не улыбайся так Петро, не жалеет, а именно любит, как будто он тоже мой сын. Дня три жил тогда у нас, домой не хотел идти. Пришлось к библейским притчам обращаться. Кстати он много читает и хорошо в Священном писании разбирается. Способный, умный, а главное стержень в нём, твоего спокойного восприятия мира есть.
- А не ты ли передаёшь ему своё мировосприятие?
- Не знаю. Знаю лишь то, что мальчишки выросли. Сегодня получили паспорта. Слава Богу. Иногда гляжу на Диму, думаю, вот он смог бы служить и самой высшей власти, Лариса глазами указала на небесный свод. Подучиться только надо. Побеседуй с ним Петя, направь на путь, для меня он не чужой. А уж тебе, так сам Бог велел… Пётр опустил голову, задумался. Бережно взял руки Ларисы в свои.
- Поймёт ли, захочет ли говорить?
- А ты постарайся, попробуй. Сейчас ты мудро поступил, что одинаковые им с Павлом часы подарил. Пусть и по жизни идут рядом, без права на поломки.
-А имена, кто выгравировал на часах?
– Да есть в райцентре один знакомый мастер, а ты заметь, без моей подсказки церковно-славянской вязью написал, красиво. А может это и есть знак к служению чему-то высшему?
– Можно принять и как знак. Главное, что это будет им память от отца. Хорошо, что только имена, без отчества выгравированы. Ты не смог быть утром в школе на вручении паспортов.
– Да, проверка, сам начальник налоговой инспекции, да как всегда не ко времени..
- Так я тебе хочу сказать, что Дима взял твоё отчество.
-Как разве не Дмитрия?
- Нет дорогой, он теперь Дмитрий Петрович. Видишь, он признал, перед всеми, что ты его отец. От неожиданной новости Пётр задумчиво качал головой, обхватив её руками. Своей матери, он заявил: «Кого ты собралась обмануть? Себя? Меня? Людей? Или быть может самого Бога? Я два года назад конфисковал у тебя бабушкины духовные книги вместе с молитвословами, ты даже не заметила. Я не вправе судить тебя мама. Я молюсь за тебя, и лишь об одном тебя прошу: - пожалуйста, будь честна, если не с собою, то хотя бы со мной. Я, твой сын и сын Петра Елисеевича, не вводи в свои грехи покойного Дмитрия. Мир его праху. Марфа сама Ульяне утром, когда коров на выпас выгоняли, рассказала об этом разговоре с Дмитрием.
-Вот тебе и Дмитрий, - задумчиво произнёс Пётр, силён. Хорошо, я непременно поговорю с ним.
-Пётр взял руки Ларисы в свои и спросил: - Вот скажи мне, за что ты меня только любишь? Да ещё и заставляешь всех поверить, что я хорош. Я - то знаю, как я плох.
-Со стороны, и людям, и родным виднее, Петя. Ты умеешь прощать, а главное ты умеешь людей любить, а этот высший дар Божий, и даётся он не многим. Пётр молча смотрел на верхушки качающихся кедров, привезённых им тридцать лет назад из Сибири, когда ездил он туда за строительным лесом для села, тогда он привёз много саженцев и для села, сам мечтал вырастить кедры, посадил семь, а укоренились только два, те, что рядом с сосенками были высажены.
Весь двор был объят музыкой и весельем.
Пётр, обращаясь к жене, сказал:
- Лариса, какое величайшее благо, наслаждаться вот таким счастьем, какое Господь послал нам. Вдруг оставив жену, он поднялся и быстрым шагом ушел в глубь сада, вернулся с тремя красными пионами, бережно протянул их Ларисе, она влюблено улыбнулась ему в ответ.
- Поставим эту нежнейшую благоуханную красоту в нашей комнате, - проговорила она.
- Ни один цветок не сравнится с красотой твоей души, моя любимая, - ласково произнёс Пётр, глядя в очаровательные глаза Ларисы, целуя и крепко прижимая её к своёй груди.
-Знаешь дорогая моя жена, я недавно сделал очень важный вывод о том, что сильнее всего на свете. Хочешь, откроюсь тебе? – Конечно, хочу, но если ты действительно хочешь открыть мне свой секрет - смеясь,- ответила Лариса.
- Я признаюсь, что меня манит к тебе.
-Интересно и что же это?
-А это свет твоих спокойных глаз и твоя тихая настойчивая нежность. Любимая моя. Оставайся до конца такой.
- Дорогой для меня это легко, ведь наша любовь благословенна свыше - ответила Лариса.
(А про себя Лариса подумала, всё намного проще: я просто люблю тебя, именно любовь даёт мне и свет, и нежность, и спокойствие, и прощение)