Когда начинали давить приступы тоски, особенно частые в последнее время, Настя, Анастасия Павловна, открывала сарайку и окружённая козами уходила за деревню.
Здесь, на взгорке, среди чудом сохранившихся берёзок, было её излюбленное место отдыха. Она любила эти утренние часы. Любила смотреть, как с восходом солнца туман в долу рассеивается и постепенно проявляется то, что ей мило с детских лет: серые крыши домов, колодезные журавли, речка, даже не речка, ручей с запрудой, в которой всё лето барахталась деревенская детвора. Женщина обхватила руками плечи и задрожала, словно от охватившего её в одно мгновение озноба. Несколько минут сидела неподвижно, слушая только ей одной доступные звуки.
Со стороны деревни, скрытой утренним туманом, послышался звонкий перестук молотка. В тумане звук разносится далеко, и в тот же миг её лицо порозовело. Женщина поправила выбившуюся из под платка прядь волос, и, улыбка тронула поблекшие губы…
Где они, мальчишки и девчонки. Где стадо, медленно бредущее по деревне, щёлка-нье бича?!
… Мальчишки, сбрасывая на ходу одежду, бегут к запруде. За ними с криком: - Меня подождите! Загорелая до черноты девчонка. Сбросила платье и бултыхнулась в воду. Вынырнула, обхватила руками плечи, вмиг покрывшиеся гусиной кожей. С середины пруда кричат, машут руками мальчишки: - Настюха! Айда к нам. Здесь вода тёплая!
Мальчишки валялись на траве, когда она выбралась на берег. Щекочет трава, холодит испачканные в глине бока. Вертится Настя с бока на бок, подкатилась к обрыву и, бултых, в воду. Мальчишки за ней. Визг, брызги на всю округу.
Русоголовый крепыш хлопнул Настю по спине:
- Догоняй!
- Как же?! Буду догонять. Добралась до берега, подхватила платьишко и побежала домой.
- Ай, опять эти коровы…
-Настёна, ты что это нагишом по деревне бегаешь? Смотри, цыгане украдут.
Остановилась, накинула платье и шмыгнула в калитку.
- Ванька, Манька, - разносится по деревне. – Айда обедать!
Сопровождаемые заливистым лаем, мелькают по улице чёрные пятки.
Время обеда. Затихла деревня. Изредка взбрехнёт с просонья собака, да петух заполошно шарахнется через плетень завидев в небе ястреба.
Настя вбежала в дом, разгорячённая бегом, прижалась к отцу, улыбнулась братьям, ждущим обеда.
- Садись за стол, попрыгунья: – сказал отец и провёл рукой по голове дочери.
От голбца, послышался голос матери: - Балуешь ты её отец, ох как балуешь. Ты смотри, чё делает. По деревне голышом бегает. Ужо крапивой нажгу. Поставила посреди стола чугунок с картошкой. - Сейчас простокваши принесу. Ешьте поспорей. Сено поди уж пересохло.
- Ладно, мать, строжничать-то. Успеет ещё хватить лиха.
Не поняла Настя, о каком таком лихе говорил отец, да и не до того было. Братья споро таскали из чугунка картошку…
Женщина встряхнула головой, словно прогоняя наваждение, посмотрела вниз, где когда-то текла речка. Последние комочки тумана неохотно покидали кусты.
Вновь зазвенел умолкший было молоточек, толи отбивающий косу, толи исполняющий реквием по ушедшему времени.