Сегодня - первое сентября. Для кого-то это - торжественный день, день знаний, начало нового учебного года в школах, техникумах, ВУЗах... Кто-то сегодня впервые переступит порог школы, лицея, гимназии, института, университета, а для кого-то это будет, возможно, и последнее первое сентября в его жизни. Не совсем последнее в жизни, конечно, а в ученическом смысле, в школьном, в студенческом смысле. Много раз задавал я себе вопрос - что же значит (значила) лично для меня школа? Начинаю неторопливо разматывать тугой клубок детских воспоминаний...
...Достаю из шкафа старенькую цветную фотографию, сделанную - страшно сказать - в 1985 году. Вот я пошёл в первый класс: новенький портфельчик в детских руках, советская школьная форма с иголочки, с эмблемой раскрытой книги на рукаве - чистенькая, ещё не обтрёпанная, модные тогда туфли. Но лицо почему-то грустное. Да уж, серьёзное и грустное, даже печальное не по годам. Кислая такая физиономия. Не очень-то мне хотелось идти в школу, в первый класс, как видно. И неспроста, как оказалось позже, как в воду глядел, потому что ну не заладились у меня отношения с учителями, да и с многими учениками с первого же класса. В первом классе я ещё как-то старался учиться, а во втором классе скатился до троек и двоек. И не потому, что не было у меня способностей, а по другим причинам. Не интересно мне было учиться именно у этих учителей, именно в таком классе, в такой школе. А сказать, объяснить это всё родителям я не умел, да и не послушали бы они меня, ребёнка. Ещё до школы, в детском саду, я уже был одним из немногих детей, умеющих читать и писать (правда, печатными буквами и с ошибками). Но многие первоклашки даже ещё читать не умели, буквы складывали в кассе букв и цифр (была, помню, такая), палочки считали, какие тогда продавались и были обязательными. Я уже в 7 лет самостоятельно ходил в булочную за хлебом и пирожками, мысленно подсчитывая сдачу с рубля, с трёшки. Читал ещё до школы разные книжки. В первом классе куда с большим удовольствием я сбегал с уроков пораньше домой, чтобы тайком от родителей, которые трудились на своих предприятиях, вытащить из библиотеки в гостиной томик Дюма или Вальтера Скотта. Проучившись, а точнее, отмучившись в этой школе первый и второй класс, мне пришлось перевестись в другую школу, в другом районе. Там дело пошло лучше, за моё воспитание взялись бабушка с дедушкой. Школа эта понравилась мне уже гораздо больше, я сразу выбился в число лучших учеников. Но, к сожалению, в этой школе с первого же дня я заметил культ грубой физической силы, унижение слабых и безответных, чего я не замечал в прошлой своей школе. В первый же или второй день я был сильно избит и вернулся домой с фингалом под глазом. Драться приходилось довольно много, вернее, защищаться, и даже на общей цветной фотографии нашего третьего класса у меня на лице под глазами заживающие синяки. Но я старался не замечать этого и погрузился с головой в учёбу. С трепетом я нёс первого сентября после уроков домой учебники, которые нам тогда выдавали совершенно бесплатно. Некоторые из них были совсем новенькие, с не разрезанными страницами, другие были очень затрёпаны, разрисованы, с надорванными и даже местами выдранными страницами. Большинство учителей в этой школе резко отличались в лучшую сторону от моих старых учителей, из которых я даже никого не могу теперь и вспомнить. Не осталось даже никакой общей фотографии первого или второго класса, хотя они были. Более того, свою самую первую школьную учительницу в жизни я совершенно не помню. Может ли быть такое? Стыдно в этом признаться, но это так. А может быть, это нормально и стыдиться нечего? Может быть, эти мои первые учителя были действительно плохие в своей профессии, случайные люди в педагогике? Может быть такое? Вторую и последнюю свою школу я окончил в числе лучших учеников в классе, на "4" и "5", хотя мог при особом усердии выйти и на золотую медаль. Вернее, не усердии даже, а путём премирования отдельных учителей, классной руководительницы и завуча различными ценными подарками. Но времена для моих родителей были тяжёлыми, мы сами с трудом сводили концы с концами, это была середина девяностых годов. Так что мои оценки в аттестате - мои честно заработанные оценки, без чьей-либо протекции и магарычёвых дел...
Быстро пролетели школьные годы... Что мне больше всего запомнилось в этой, моей второй и последней школе? Не всё, конечно, было гладко и просто. По-всякому было. Были и слёзы, и обиды, и весёлый смех, и общие игры, и драки. И меня били, и я дрался. Но с детства я полюбил книгу. Одно из самых ярких детских впечатлений - в сильный мороз и метель глубокой зимой, когда на улице был уже тусклый жёлтый свет редких фонарей, я самостоятельно иду записываться в районную библиотеку, т.к одна школьная библиотека меня не устраивала. Иду в детской шапке-ушанке, в каком-то куцем пальтишке, как тогда почти все пацаны ходили, с матерчатой сумкой для книг. Иду, проваливаясь по колено в снег, метель сечёт мне лицо, текут слёзы, несколько раз я падаю и встаю. Библиотека находилась на возвышенном месте, вверху улицы. Я плачу от досады, что не смогу подняться наверх, горка раскатана подошвами прохожих и санками детворы. Держась за ветки, деревянные доски забора, я всё же, преодолевая сильный снегопад, прихожу записаться в библиотеку. Друзей у меня в школе было немного. Запомнились именно учителя. Таких учителей я больше никогда в жизни не встречал и, думаю, вряд ли встречу. Только спустя годы я ощутил масштаб личности, колоссальный опыт и талант моих учителей. Именно они привили мне любовь к процессу учёбы, к знаниям, к порядку, к накоплению и систематизации знаний и умений, к логическому мышлению, к работе с книгой - учебником, справочником, таблицей, графиком... И первое сентября любого класса, день знаний мне так и запомнилось на всю жизнь тем, что я, с нетерпением ёрзая за партой, предвкушаю тот миг, когда прозвенит последний звонок и я, схватив в охапку пачку учебников, побегу, наконец, домой, чтобы весь долгий вечер рассматривать и читать каждый из них...