Праздник у музея.
День клонился к вечеру. Отпуск тоже клонился к концу.
Как хорошо дышится на берегу реки Солоницы. Как хорошо думается и пишется на земле предков, в посёлке Некрасовское, в бывшем посаде Большие Соли.
Вот и день посёлка прошёл. Исполнилось ему уже 801 год.
Да и юбилей завода, бывшего Картофелетёрочного, ныне Некрасовского машиностроительного, выпускающего насосы, совпал на этот раз.
Заводу исполнилось 100 лет. По этим поводам и устроили прекрасный праздник, как всегда на площади, рядом с музеем. Праздники здесь проводятся и весёлые и содержательные с вечерним фейерверком. Жители идут на него гурьбой и празднуют до ночи.
Некрасовцы к празднику и подарок получили.
К этому дню открыли после ремонта и реконструкции Некрасовский краеведческий музей.
Музей стал неузнаваем.
Год назад обновили его фасад и заменили окна. Теперь музей шоколадкой смотрится с белыми рамами и наличниками на окнах.
Музей увеличился за счёт пристройки к нему. Залы все светлые тематически со вкусом и целенаправленно оформлены. Дышится легко, как на Солонице.
Гуляя по залам, невольно задумываешься: как много значит любить свою работу. Когда её любишь, то вкладываешь и свою душу, и сердце, и голову, и прикладываешь хороший вкус, которым обладают все его сотрудники.
А ещё очень полезно, когда культура идёт рядом и параллельно с властью.
Это намёк на то, что руководит музеем милая, приветливая и трудолюбивая Татьяна Валентиновна Лосева.
Ну и что? Спросит человек сторонний.
Женщина она настойчивая при достижении цели.
Однажды звонит Главе администрации поселка и прямо на «ты» обращается: – Зайди в музей надо документ подписать.
А Главе то ли лень дорогу перейти, то ли дел много. Администрация-то напротив музея находится.
Тогда Татьяна Валентиновна заявляет ему:
– Я тогда сама сейчас приду, если тебе лень.
Ну и ну! С начальством так разговаривать…
А дело-то всё в том, что Татьяна Валентиновна является женой Главы поселения Владимира Александровича Лосева.
Так что на приём записываться не приходится. Всё можно дома высказать, да деньжат поклянчить для культуры.
Муська вернулась.
Да, я же только о Муське собирался написать. Опять увлёкся.
Муська, небольшая кошчёнка прибилась к моему дому в прошлом году и совсем неожиданно родила котят на чердаке. Сердобольные соседи вынуждены были подкармливать новое пополнение по борьбе с мышами.
Приехав в нынешнем году, котят уже близко не было, хотя в округе бегало, что-то похожее на маму. Да и какие котята, год им уже исполнился.
Муська не появлялась весь месяц, да и до моего приезда её никто не видел.
Сосед сказал, что какую-то кошечку задавила машина. По описаниям похожую на Муську. Грустно стало, что она так закончила свой недолгий век.
Машины гоняют из Турова, как на гонках, а полицейского положить – денег всё не соберём. Я же не родственник Главе поселения.
У меня же с друзьями повод нашёлся – выпить за помин её души. Помянули незадачливую.
И вот, как уже упоминалось – отпуск шёл к концу. Вечерком скромно проникло в сени, что-то очень похожее на старую знакомую. При внимательном рассмотрении понял, что это она – загулявшаяся вернулась.
Вошла, замурлыкала, о ноги трется. Наверное, поесть хочет.
Покормил.
Поела киска очень деликатно, не торопясь. И тут обнаружилось, что она опять в положении и, кажется, на сносях.
Ну Муська – гулёна! Где же ты болталась столько времени?
А рожать-то пришла, в уже знакомое, и проверенное местечко.
Сунулась Муська в лаз, на двор ведущий, а там удивлённый, уже обжившийся чёрный котёнок ворчит, хозяином себя чувствуя. Да и тоже – не котёнок уже, а так, что-то вроде тенейджера, по людским понятиям.
Муська смутилась от такой наглости и дальше не полезла.
Села рядом, заурчала на кого-то. Возможно на нового хозяина.
Оказалось, что с другой стороны ещё и ёжик приближался, рассчитывая, видимо, на ночлег.
Пришлось Чёрному объяснить, что надо уступить место будущей маме.
Не знаю, слышал ли он мои слова, так как даже носа не было видно.
Тогда пришлось Муське объяснить, чтобы она забиралась на чердак и прогнала нового квартиросъёмщика. Она, кажется, поняла и пошла к входу.
На следующий день жильцов видно не было. Однако положенную в мисочку еду, кто-то съел. Съесть-то мог и ёжик. Он по ночам приворовывал пищу, вместо того, чтобы за мышами охотится..
Выручил затворника.
Надо отметить, что в посёлке и кошки и собаки и люди весьма доброжелательны.
Собаки, как и положено, облают из за забора, прямо-таки разорвать готовы. Это и понятно – хлеб отрабатывают.
А как только выскочат на свободу бегают, приветливо хвостом виляют – добрее собак и не встретишь.
Что касается кошек, то они несколько застенчивы, даже на соблазнительные подачки не реагируют, не подходят. Очень независимые – гуляют сами по себе, как им и полагается.
Что касается людей.
Наверное, есть нехорошие – «редиски».
За зиму два самовара украли из избы и все алюминиевые изделия. Металлисты несчастные, «хэви метал» какие-то.
Плохие людишки.
Но зато полиция работает неплохо. Отловили каких-то воришек, и очень быстро. Мои самовары на них повесили. А они не сознаются.
Однако мне встречались только хорошие и доброжелательные люди, всегда помощь предлагающие.
Любопытны подхалтуривающие ребята.
Вижу, один что-то сваривает у соседа. Ага, он-то мне и нужен. Подхожу и пытаюсь договориться о создании мне калитки из угольников с натянутой на них сеткой рабицей, оставшейся от забора.
Договорились!
А мастер спрашивает у меня:
– А угольники у вас есть?
– Конечно, нет.
Хорошо хоть не уточнил, есть ли у меня сварочный аппарат.
На этом и расстались.
Годом раньше решил забор заменить.
Сетку-рабицу прикупил. Нашёл и желающих выпить.
Договорились!
А они спрашивают:
– А столбы у вас есть?
– Конечно, нет.
– А лопата есть?
Лопата нашлась.
А столбы или хотя бы, что-то похожее на них, пришлось побегать поискать по округе.
Через год, приехав, надумал печку подремонтировать. Несколько кирпичей выпавших вставить.
Нашёлся мастер.
Да и мастер неплохой.
Договорились!
В назначенное время приезжает, на каком-то агрегате самоходном, переодевается, готовиться к работе.
Приготовившись к трудам – спрашивает:
– А у вас глина есть?
– Нет.
– А песок есть?
– Нет!
– А кирпичи?
– Да, разумеется, нет!
Я же печника искал и нашёл, и обо всём договорился, как мне казалось.
Началась беготня по соседям.
У соседки кирпичи нашлись.
У соседа песок.
Глину сам печник, где-то сыскал.
Часа через два к работе приступили.
Я-то не работал – разговорами развлекал мастера.
Человек-то он неплохой оказался и даже читающий. Так и захотелось ему подарить свою последнюю книгу. Благодарности не было конца. Сказал, что обязательно прочитает.
Ну и что, коли, такие мастера здесь живут – а люди-то хорошие.
Иду Заречной набережной к мосту. Зелёная, тихая набережная. Слева травка зеленеет, сбегая к реке. Справа домишки почти все повидавшие историю Большесольскую.
Вот и последний дом на набережной.
Высокий, прозрачный забор из рабицы, на рамки, из угольников, натянутой. Такая же высокая калитка. За калиткой старче стоит и взывает ко мне о помощи:
– Откройте меня!
С трудом понял, что эта просьба о спасении ко мне относится.
Осознав – подошёл.
Снаружи на калитке две дужки для запирания на висячий замок.
Вместо замка какая-то железяка, в виде дуги, в них вставлена.
Старикану никак не просунуть пальцы через сетку и не освободиться из заточения.
Открыл ему калитку.
Очень долго он благодарил за освобождение.
Я же спросил, кто так пошутил с ним?
Старик ответил, что это жена в магазин пошла и закрыла его.
Мне подумалось: надо ли было освобождать деда?
Вот говорю, освободил я вас, а вы в магазин за бутылкой направитесь.
А потом освободителя жена будет искать с дубиной.
Старик заверил, что он уже двадцать лет не пьёт.
Врачи нашли несовместимую с жизнью болезнь у него.
А он уже двадцать лет живёт.
Чтобы успокоить старика сказал, что врачи, скорее всего, ошиблись.
А он в оправдание:
– Да я к соседу сходить хочу.
Позже, когда я рассказал об этом своей соседке, которая хорошо знает их, то от неё услышал:
– Ну да, не пьет…
Всё ясно, стало.
И всё-таки – хорошие люди живут в милом посёлке – Некрасовском, – на земле моих предков.
Бабушкин колодец.
«Колодец, колодец, дай воды напиться!»
И колодец поит меня вкусной, чистой, холодной водой. Ещё бы ей не быть такой. Колодец-то весьма глубок, метров пятнадцать до воды.
Да и в этом ли дело?
Конечно, вода вкусна от того, что это колодец бабушкин.
За сто с лишним лет он видоизменился. И сруб не из брёвен и внутри кольца цементные.
В 1890 году, когда родилась бабушка, он, конечно, выглядел иначе.
Говорят, что воду доставал «журавль». Но я таким его не застал в двухтысячном году, впервые приехав на землю предков.
За колодцем стоял большой бревенчатый дом. В этом-то доме и родилась бабушка.
Дом удалось заснять в тот год первого посещения. Через пару лет его не стало, – сгорел, как это частенько бывает в деревнях.
А деревня Плаксино называется, скорее всего, Судаковым принадлежавшая. У Судаковых была ещё и большая усадьба, недалеко от этих мест, в Гумнищах. Там стоял дом больше плаксинского. При доме был парк с прудом. За что и пострадали жившие в усадьбе, с приходом кремлёвских мечтателей.
В советские годы, на месте усадьбы размещалась войсковая часть и ничего от «прежней роскоши» там не осталось.
Были Судаковы помещиками, судя по записи в биографии генерала И.И. Судакова, но Отечеству дали достойных людей: старший брат бабушки Анатолий Иванович Кавалер нескольких Георгиевских крестов. В Первую мировую войну получил серьёзное ранение. Пуля прошла выше виска и застряла с другой стороны. Так и ходил Георгиевский кавалер с пулей в голове и нам, ребятам давал потрогать то место, где она пожизненно находилась. Младший брат Иван Иванович – тоже участник Первой мировой, награждён двумя орденами: Святой Анны и Святого Владимира, получивший звание штабс-капитана. После 1917 года служил в Красной армии и отличился в Великую Отечественную войну, закончив её в звании генерал-майора. За умелое руководство войсками – награждён орденами: «Боевого Красного знамени», «Красная звезда», «Орден Ленина» и многими медалями.
Царских наград у Ивана Ивановича мы не видели, так же, как и Георгиевских крестов Анатолия Ивановича – такие были времена.
Кресты Анатолия Ивановича видны только на старинной фотографии, а о орденах Ивана Ивановича можно прочитать в Интернете, в его биографии.
Бабушка Лидия Ивановна – активная защитница блокадного Ленинграда. Всю блокаду охраняла институт Советской торговли. В свободное от работы время дежурила на крышах, сбрасывая с них зажигательные бомбы. За свой труд в суровые годы, награждена медалями: «За оборону Ленинграда», и «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны». Имеющие эти медали были награждены и юбилейной медалью «250 лет Ленинграду».
В блокаду трудились и служили дети Анатолия Ивановича.
Сын Владимир прошёл всю войну и вернулся живым с победой.
Дочь Валентина всю блокаду служила медсестрой в морской части и имела звание старшины 1 статьи.
Вторая дочь, крёстная автора, работала на элеваторе.
Вот они-то и помогли выжить бабушке, делясь с ней своими скудными пайками.
Сижу я, сам уже убелённый сединой у «памятника», у колодца и уходить не хочется, так ярко проходят картинки из прошлой жизни – жизни моих предков, из жизни моей бабушки, которой я многим обязан в этой жизни.
Мы же с ней остались вдвоём в 1955 году.
Мне было 16 лет тогда.
Ушла бабушка из жизни, получив со мной вместе, звание капитан-лейтенант. В этом, конечно, была и её заслуга.
Сижу у колодца, а в голове уже рождаются строчки рассказа.
Возможно, все четыре надо бы разделить?
А впрочем, пусть будет так, как сложилось. Это же всё происходит на милой земле моих предков.
И дай Бог ещё не раз возвращаться к бабушкиному колодцу – воды напиться.
Некрасовское – Плаксино.
2015 год.
.