Индия 2014 год. Калькутта. Льет дождь. Жарко. Трюма закрыты. Выгрузка стоит. Птица села на крыло мостика и спряталась под козырьком навеса. Вспомнился Север...
Полярная ночь сама по себе гнетуща. Да и северные моря не для слабых. Остров Вайгач, крошечный островок суши, затерявшияся в просторах Арктики заметала зима. Ветер завывал в судовом такелаже. Снег мел так , что в шаге не было видно не зги. Спасательный морской буксир кланяясь каждой волне обходил остров. За бортом вода перемешана с о снежной шугой и мелким льдом. Предстояли спастельные работы по снятию с мели рыболовецкого траулера. Людей на борту тральщика не было их перед этим сняли вертолетом. Судро стояло примерно в миле от берега, подойти нельзя, мелко. В такой мороз двигатель спасательной шлюпки нужно греть паром прежде, чем завести. Заведешь двигатель, а глушить нельзя, топливо на морозе преврашается в кашу.
В аварийной группе нас было трое. Моторист с моей вахты Коля Яковлев, лет на пятнадцать старше меня. Сварщик-электрик Витя Нестеров, мой хороший товарищ. отец троих дочерей. И я двадцати семи летний, в то время второй механик-командир группы. Мы должны спуститься в машинное отделение и определить в каком состоянии корпус и машина. Судовое оборудование.
Старший помощник Серега Горбунов командир аварийной партии. С ним два матроса и боцман. Четвертый механик управляет шлюпочным мотором. Они высадят нас на борт тральщика и будут ждать.
Снег метет порывами. плюет в лицо ледяной крошкой. В телогрейках, спасательных жилетах и сапогах тяжело ползти по шторм трапу. Прыгаешь на трап и тут же оказываешься по пояс в ледяной воде, волна накатом поднимается почти до середины трапа и ты, ка подстегнутый бросаешься вверх. Вот и палуба.
- Все?
-Ну тогда вперед!
Вода моментально замерзает на одежде коркой.
- Мы уходим...
Голос старпома по УКВ.
-Шлюпку бьет, двигатель греется, шуга, охлаждения нет. Нам здесь не удержаться. Вернемся. когда стихнет. Держитесь парни.!
Ладно, ребята, погнали. Ветер глушит слова, но мы и без слов понимаем друг друга.
Судно принимает нас холодным двханием и темнотой. Светя фонарями, спускаемся в темную неизвестность. Ветра здесь нет, но в непривычной тишине слышны звуки моря. Вот оно вздыхает, вот скребет ледяной крошкой о борт и угрожающе рокочет. Все звуки гипертрофированы. В темноте ошушаешь свою малость и не защишенность, вспоминаешь Бога и страстно веришь, что он есть и поможет. И о удача. В пусковых баллонах есть воздух и топливо в расходной цистерне. Но пойдет ли холодный двигатель, вопрос. Не спешим... Вначале снимаем мокрые, тяжелые ватники. Так то лучше. Так, а вот и валоповоротка. Масло в норме. Двигетель проворачивается легко. Индикаторные краны закрвыаем через один. Главное чтобы схватил.
-Ну с богом!
Тук, тук, тук... –Хватает! Пах, пах из открытых индикаторных. И динамка заработала.
-Подождите брать в схему. Кричу Виктору, он уже готов брать двигатель в нагрузку.
-Пусть малость прогреется.
Через несколько минут судно осветилось и доселе, казалось яркие, фонари тускло отсвечивают залапаными стеклами.
- Осмотреться в отсеках, смеюсь я.
Одежда сохнет у выхлопного коллектора. Мы обследовали пароход. Видимых повреждений нет, в машинном отделении сухо. Грун,т по всему, песчанный. Пароходик не велик. Метров пятьдесят в длину. Но не старый и довольно ухоженный. Это тральщик бортового траления. Какой хер его сюда загнал не понятно. То ли рыбу тут искали, то ли за остров от непогоды зашли. Но результат на лицо... Пока мы лазили осматривались, динамка начала греться. Ну началось...Шуга забила кингстон, насос охлаждения сорвало. Переходим на второй кингстон, этот вскрываем и чистим. И понеслась. Меняемся через пятнадцать минут. Кингстоны забиваются с завидной точностью. Если перегреем, движек заклинит. Тогда нам хана.
Я сижу в огромной теплой каюте. Стучу одним пальцем по клаве компьютера и вижу свои скорченные, красные от холода руки, чистяшие кингстоны. Прошло тридцать пять лет... А все, как вчера.
-Таганка!
Завыл Нестер.
-Все ночи полные огня...
- А в тюрьме сейчас макороны...
И вдруг невыносимо захотелост есть, даже жрать. За всеми хлопотами о еде не вспоминалось. Камбуз и артелку экипаж закрыл оставляя борт. Ломать замки не хотелось. В каридоре возле провизионки обнаружился боченок с соленой рыбой. Ох и вкусна. Но без хлеба мног не съешь...
-Ладно, парни, проверим брашпиль. Буксирный конец все равно придется заводить. Витя ты на кингстоны, а мы с Николаем Алексеевичем брашпиль посмотрим.
На палубе мело, как прежде. Судно переваливалось с борта на борт, как бы пытаясь сняться с мели. Жалобно скрипело железо. Ветер со снегом слепил и глушил. В редких просветах снега чертовой каруселью кружило северное сияние. Не до красот. Жадно хватаю с палубы горсть зернистого снега, бросаю в рот- хороша рыбка, водицы просит.
-Алексеевич!
Кричу.
Слышу скрип лебедки. Нормально, брашпиль в работе. Отворачиваюсь от ветра и получаю удар по голове и еще, еще. Резко уклоняюст и получаю плюху по лицу. С неба сыплется белыми комьями стая белых, арктических куропаток. Их много. Они сыплятся нам на головы, как снежки. Как манна небесная. Палуба покрыта их белыми клубочками. Закрывши голову пробираюсь к надстройке. Вот те бабушка и Юрьев день. Пронеслось в голове. Бегу а машинное отделение.
-Виха, давай сменю. Иди на палубу. Мясо прилетело.
Дня через три дня, на куропаток и соленую рыбу мы смотреть не могли. А на пятый день нас сняли. Судно на буксире отвели в Архангельск. Получили пару копеек за спасение. Но через много лет они мне приснились, белые куропатки с красными глазками-бусинками их было много. Я проснулся и долго лежал в темноте. Я видел белых птиц, с короткими, не созданными для дальних полетов крыльями. Унесенные ветром, они искали спасения... Боже, прости нам грехи наши. Хлеб насущный дай нам каждый день... Спаси и сохрани.