Ракомо. 6544 г.
Тем временем просод(1) Великого князя уже въехал в село. Храп, топот и ржание коней разбудило ещё спавших сельчан. Владимир заметил, что возле одного дома толпился люд, видно было, что селяне чем-то встревожены. Он обратился к сопровождавшему его десятнику Колуну, чтобы тот узнал, в чем дело. Колун стеганул коня и галопом направился к небольшой толпе. Через минуту он возвратился:
- Княже, в том доме дочь сельского старшины ни как не может разрешиться седьмым чадо.
- Ну, слава Богу, - вздохнул Владимир, - еще один русич на земле нашей прибудет. Благослови её Господь.
Просод не останавливаясь, покинул село. Ярослав смахнул наплывшие было воспоминания связанные с этим селом.
Как только стих топот копыт княжеского просода, из дома возле которого собралась небольшая толпа, выбежал отрок, и опрометью бросился на конец села.
Дом стоял на самой окраине возле леса с противоположной от реки стороны. Отрок, бежавший к этому дому, был Окул, сын Улеба и Марфы, что ни как не могла разрешиться своим седьмым чадо. Матери становилось все хуже и хуже, и отец послал его за сельской знахаркой Агрипиной.
Подбежав к дому Агрипины, Окул стал изо всех сил колотить в ворота, и что было мочи кричать:
- Цетка Агрипа, цетка Агрипа, скорее, скорее, матку помирает.
Прислушался. Тишина. Стал снова стучать и кричать. Наконец дверь в избе скрипнула и распахнулась калитка. На пороге стояла сонная Агрипина на босу ногу:
- Чо орешь как оглашенный, толком сказывай что случилось.
- Матку разрешиться не может, отец говорит, помереть может, тебя зовет.
- Пожди, оденусь.
Спустя четверть часа Агрипина вышла со двора с узелком в руках:
- Бежи к отцу, скажи, что уж иду.
Окул бросился со всех ног.
Когда Агрипина подходила к дому Улеба, он её уже встречал и провел в избу, где в дальней комнате лежала Марфа, слегка постанывая, иногда громко вскрикивая.
Комната была не большая, опрятно убранная, в восточном углу был устроен домашний алтарь с изображением Иисуса Христа, перед ликом которого горела лампада, наполняя комнату сладким запахом ладана. Марфа лежала на большой широкой дубовой полати, на матрасе набитом соломой, и была покрыта хорошим расписным войлочным покрывалом, явно восточного происхождения. В комнате было тепло, Агрипине с утренней прохлады, даже показалось жарко. Вокруг полатей суетились сестры и тетушки Марфы и Улеба, вздыхая и причитая.
Агрипина, голосом, не требующим возражения, приказала, двоим из них остаться, остальным велела выйти вон.
Как только все вышли, Агрипина приступила к Марфе и стала её внимательно осматривать и ощупывать. Когда она ощупывала низ её живота, та вскрикивала от боли. Очевидно поняв, что происходит с Марфой Агрипина достала из своего узелка сосудик с каким-то зельем, и дала Марфе выпить несколько глотков. Не прошло и четверти часа, как Марфа впала в забытье и мерно задышала. Как только Марфа успокоилась, Агрипина велела своим помощницам подвинуть Марфу к краю полати, поднять подол рубахи, и держать её ноги согнутыми.
Агрипина намазала руки барсучьим жиром и встав у Марфы между ног стала протискивать свою левую руку в её пехву. Марфа находящаяся под действием зелья даже не шелохнулась. На лице Агрипины выразилось, неудовольствие и озабоченность:
- Чадо лежит неправильно, головой вверх, а задницей вниз, поэтому она и не может разродится – утвердительно сказала она.
Агрипина вышла в другую комнату, представляющую собой довольно большое помещение, очевидно используемое домочадцами как трапезная. Подошла к Улебу и тихонько рассказала ему о возникшей проблеме.
Все знали, что в этих случаях и мать, и дитя почти всегда умирали.
Улеб переменился в лице. Горе исказило его черты, он еле сдерживал слезы, больше не из-за потери не родившегося ребенка, а из-за возможной потери любимой жены, с которой они жили душа в душу вот уже 15 лет. Агрепина стала ободрять его, что всегда надо надеяться на чудо и вновь вернулась к роженице.
Улеб обратил взор на лик Христа висевший в углу комнаты. И стал, неистово молится о спасении жены и её младенца. Но мысли в голове путались и почему-то, стал вспоминаться случай, когда он в прошлом году разговаривал со странником жидом, который ему предсказал, что роды будут трудными и жена его, возможно, умрет, а вот сына он может спасти, если поклянется Господу Богу, что посвятит его жизнь служению Ему. Вспомнив это предсказание, Улеб ещё неистовей стал молиться, обещая Иисусу Христу, что спасенного Им ребенка он посвятит богоугодному делу укреплению веры христианской на Русской земле.
Агрепина, вновь подошла к Марфе осмотрела и ощупала её, и резким, не требующим возражение, голосом потребовала принести теплую воду и чистые тряпки. Когда всё было готово, она вытащила из своего узелка кривой нож, на рукоятке которого, были начертаны странные знаки. Что-то бубня себе под нос, она вонзила его в живот Марфы чуть выше лобка. Из раны хлынула кровь. Велев своим помощницам собирать кровь тряпками, она сделала надрез до пупа.
Раздвинув кожу она запустила свои руки в этот разрез, и, нащупав в нем чадо, держа его за голову и за спину, бережно извлекла из чрева матери. Передав ребенка одной из своих помощниц, Агрипина вытащила послед. Отрезав и завязав его на пупке, она шлёпнула чадо по спине и тот громко заголосил. Все облегченно вздохнули. Чадо оказалось мальчиком. Пока помощницы обмывали и заворачивали ребенка, Агрипина большой иглой и нитками из козьих жил зашила живот Марфы.
Взяв новорожденное чадо на руки, Агрипина вышла в трапезную. Все стали её благодарить, а Улеба поздравлять с пополнением в семействе. Посоветовавшись с отцом Марфы, который тоже был здесь, он объявил, что нарекает новорожденного Савелием, при этом мысленно поблагодарил жида за совет, который, по его мнению, и спас жизнь ребенку.
Агрипина вернулась к Марфе, но та уже не дышала. Улеб, уже готовый к такому повороту событий смиренно принял неизбежное: Бог дал – Бог взял.
Находящиеся в доме женщины стали готовить покойницу Марфу к погребению.
Сокрел, отец Марфы, взяв с собой новорождённого и старшую внучку Ульяну, пошел на другой конец села, к Раде, которая только месяц назад роила девочку. Подойдя к воротам Сокрел постучал, громким лаем отозвались собаки. Вышел Кортер, муж Рады.
- День добрый Сокрел, - обратился он к старшине, - что привело тебя ко мне?
- Будь здрав Кортер, просьба у меня к твоей жинке. Сегодня померла моя Марфа при родах. Оставила нам чадо, а кормить его некому.
- Что мы в дверях, проходи в дом, поговорим, - ответил Кортер.
Они прошли в дом, где их встретила Рада, пышнотелая молодая женщина, только месяц назад родившая своего второго ребенка.
- День добрый Сокрел, как здравствует Марва, жена твоя?
- Спасибо Рада, все хорошо. У меня к тебе просьба. Умерла дочь моя Марфа, оставив чадо. Помоги с прикормом его на первое время.
Рада заглянула в кулек, в котором был завернут Савелий, он мирно спал. Посмотрев на него сочувствующим взглядом, представила, что и с ней такое могло произойти, вздохнула и взяла малыша на руки.
- Ну что ж, мы ракомцы никогда соседей в беде не бросали, давай покормлю его, - и она вышла с младенцем в другую комнату.
- Кортер, - обратился Сокрел к хозяину дома, - Ульяна будет приносить Савелия два раза в день на прикорм, в остальные разы будет кормить его козьим молоком.
- Будь так, Сокрел. Не дадим погибнуть душе христианской. Сделаем так, как сговорились, - ответил Кортер.
- В благодарность, выделяю тебе свою делянку у гремучего ручья, для построя новой конюшни, а то твоя, смотрю уж на ладан дышит.
- Спасибо Сокрел, скорбим вместе с тобой об утрате твоей и Улеба, хорошим человеком была Марфа, чем могла всегда помогала Раде. Помнить её будем и детей её в беде не бросим.
- Благодарю Кортер, за слова твои добрые. Третьего дня приходи на тризну по Марфе.
- Обязательно приду, ответил – Кортер.
В это время Рада вышла с младенцем к мужчинам. Сокрел взял его на руки и они с Ульяной пошли на выход.
- Ульяна, приходи сегодня к вечеру, - скала им вдогонку Рада.
- Обязательно приду, цетка Рада, - ответила Ульяна.
Калитка закрылась, но собаки еще долго провожали их своим лаем.
В доме Улеба все готовились к похоронам Марфы. Сестры и тетушки суетились по дому. Третьего дня собрались все родственники, даже из соседних селений, и соседи, кто смог прийти. Набралось больше ста человек. Процессия из дома направилась в сельскую церковку на отпевание, а от туда на сельский погост, где Марфу похоронили рядом с могилой старшего брата, погибшего пять лет назад в стычке с лихими людьми на окраине села.
Ранее 3 годами. 6541 г.(2) Киев. Терем Великого князя Ярослава Владимировича.
Ярослав в задумчивости сидел в богато украшенном кресле во главе большого стола, который служил ему для совета с киевской старшиной. Дверь в залу отворилась, и в неё вошёл боярин Радомир, помощник Ярослава по особым поручениям.
- Будь здрав Великий князь, - с порога приветствовал Радомир Ярослава.
Ярослав слегка махнул головой.
- Присаживайся Радомир, - указал он ему на ближайший стул.
Радоимр, спокойно, без излишней суетливости, с достоинством прошёл через зал и сел на указанный князем стул.
- Зачем звал Ярослав Владимирович?
- Думаю я Радомир, что пришло время все земли русские собирать под одну руку.
- Да, князь, мысль правильная, но половина Руси находится в руках Мстислава, а он воин славный, десять лет назад мы не смогли его одолеть. Да и сегодня, если на него пойдем, крови много русской прольется.
- Верно говоришь Радомир, за ум твой ясный и люблю тебя. Надумал я решить эту проблему малой кровью. Найдешь человека в ближнем кругу Мстислава, совратишь его деньгами и страхом. Велишь ему подсунуть под сына его Евстафия девку порченную, от которой он должен будет почить.
Сметливый Радомир стал быстро соображать, как лучше исполнить наказ Великого князя. Через полгода после этого разговора умер сын, Мстислава Удалго, Евстафий.
Прошло два года и Ярослав вновь вызвал к себе Радомира.
- Ныне даю тебе наказ тайно свести в могилу брата моего Мстислава, но так что бы ни кто, ни о чем, не догадался.
- Будет, как сказано, Великий князь, - ответил Радомир.
Спустя два месяца после этого разговора, будучи на охоте Мстислав захворал и в течение недели преставился.
Ярослав стал единым хозяином Земли Русской.
Настало время посадить на Стол новгородский Владимира, решил Ярослав и спустя две недели после похорон Мстислава в Чернигове, отправился с сыном в Новгород.
Не прошло и месяца, как представил Ярослав Владимира новгородцам, прискакал гонец из Киева, с вестью, что приступили к городу печенеги. Ярослав попрощавшись с сыном, двинулся с войском новгородским освобождать Киев.
1) кавалькада.
2) 1033 г. по христианскому летоисчислению.