Каждое утро он приносил ей лилии, целовал нежно в плечо и говорил, что она - самое настоящее тёплое солнышко. Кажется, на свете не было ничего настолько прочного, как они. Не существовало никогда таких слов, как "она" и "он". Будто бы были рождены эти двое для того, чтобы найти друг друга. Будто родились, чтобы умереть вдвоём.
Кофе он не любил, что вы. Как почует запах - воротит будь здоров. Но если, знаете, поставить перед ним чашку с кофе, ассоциироваться она у него будет с ней, несомненно. Он знал наизусть все марки самого вкусного кофе, умел готовить самые немыслимые напитки с его добавлением, а всё потому, что она не могла без него. Без них.
Когда она уехала в Ленинград, он проклинал всех богов, а потом собрал вещи и уехал за ней. В город, который снился ему в ужасах, он его до чёртиков не мог терпеть. Знаете, будто подсознательная взаимная нелюбовь. Город проливал литры дождя, когда этот человек ступал на Невский, а он даже не брал с собой зонта. Нарочно, конечно. Впитывал в себя капли и ненавидел этот город с каждой пуще прежнего. Как дети малые, сражались в невидимой битве.
Каждую улочку ненавидел он, но было одно единственное исключение, которое, пожалуй, сыграло огромную роль. Город, кажется, обретал какой-то смысл, красоту, которую способна увидеть лишь душа влюблённого поэта, солнце озаряло небеса Ленинграда, когда этот человек держал под руку свою любимую женщину.
Человек, который с ней стал иным. Из дикаря превратился в настоящего мужчину, способного чувствовать и любить. Знаете, ха-ха, кажется, тот мужчина даже пытался писать стихи. Дурацкие, конечно, но самые настоящие, от своего, пускай небольшого и порой холодного, сердца.
Он полюбил утра Питера. Полюбил запах лилий, которые носил для неё. Полюбил кофе. И полюбил её. По-настоящему. Он улыбался любому напоминанию о ней (и, честно говоря, возрадовался тому, что их можно было ставить на телефоне, ведь это лишний повод улыбнуться).
Он купил ей большущую собаку. Белую-белую, как февральский снег, и мягкую, как самый свежий зефир. А она... Что она? Она его любила любым, а он, честное слово, бывал разным. Знаете, бывают такие люди, собравшие воедино всё, что ни есть на Земле. То бессвязные слова собирает в предложения, оправдываясь, то с криками прижимает её к стене, лишь бы не слышать правды. Правды, которую боялся больше всего на свете. Но было у этого человека большое преимущество - он был совершенно простым, а оттого с ним было замечательно.
Эти двое нашли смысл друг в друге, но, как часто бывает, всё нарушила случайность.
Был последний месяц лета, солнце совсем обезумело. Врывалось лучами в каждое окно и тянуло всех в свои объятия.
Она, большая любительница славной погоды, схватила тотчас поводок, натянула летнее (оранжевое) платье и взяла пса (которого звали Марли) на прогулку.
Пёс резвился в лучах уходящего солнца, он любил его безвозмездно, отдавая себя всего в этих игрищах. Выскочил за солнечным зайчиком, который, как назло, решил почесаться на дороге, а за ним и хозяйка, от природы считавшая, что все беды где-то далеко.
Гордиев узел, связавший тех двух, о которых упоминалось ранее, был уничтожен в одночасье. А с ним и смысл, который они отыскали в дебрях каменных джунглей.
Сказать по правде, он умер в тот же день. Как услышал на том конце провода спокойный голос врача, сообщивший, что смысл, который он так отчаянно искал, остался навсегда в последнем дне лета.
Кажется, он ещё пытался бороться. Работал, ходил на лекции, пропуская всё мимо ушей. Посещал музеи, плавал в бассейне и читал книги. Всё, как у нормальных людей. Только... Дом был полон её вещей и запахов. Возвращаясь, он снова оказывался в том летнем дне, снова погибал вместе с ней.
Если бы он только знал, что погибать ему вовсе не нужно. Наверное, тогда бы ему стало куда проще существовать дальше. Но он отчаянно пытался бороться, не зная сам с чем.
В тот момент у него появились мысли залезть в петлю. Нет, ему не хотелось себя умертвить. Ему просто было всё равно. Если бы он погиб, и у него после того был бы ещё выбор, остаться ли ему в живых, он бы выбрал смерть. И не потому, что он настолько слаб, что способен был только молча себе навредить, просто в тот период его жизни ему было всё равно, есть он или его нет.
Его волновало лишь то, что нет её. А это, знаете ли, значило очень много...