Глава 12.
Наша первая стычка с апачами.
В полночь 5 октября 1879 года Пабло Михия доставил лейтенанту Бейлору сообщение от капитана Григорио Гарсия из Сан-Элизарио. В ней он сообщал о нападении группы индейцев апачей на пятерых мексиканцев, занимавшихся заготовкой сена в нескольких милях от станции Ла Кварда. Как первому сержанту роты, мне было приказано отобрать десять человек и выдать им боеприпасы и пятидневный рацион. Я выбрал второго сержанта Тома Свилинга, рядовых Гаса Смолла, Джорджа Ллойда, Джона Томаса, Джорджа Гарольд, Дока Шиверса, Ричарда Хеда, Билла Резерфорда и Хуана Гарсия, возглавил отряд я сам. Потребовался час, чтобы разбудить парней, выдать снаряжение и припасы, навьючить двух мулов, так что лагерь мы покинули в час ночи.
С первыми лучами солнца мы достигли станции Хоукинса, там, где теперь станция Фабина. Здесь мы решили поискать уцелевших после бойни. Нам пришлось долго стучать в дверь станции, прежде чем внутри появились признаки жизни. Дверь приоткрылась всего на дюйм, оттуда выглянул мексиканец. Лейтенант Бейлор спросил, не был ли он одним из заготовителей сена.
«Да, сеньор», сказал сонный мексиканец.
Отвечая на вопросы о резне, он рассказал, что было уже темно, когда банда индейцев, от двадцати пяти до пятидесяти, напала на лагерь с такими жуткими воплями, что все мексиканцы бросились наутек прямо в колючие кусты. Наш свидетель видел, как его pobrecito папа (бедный папа, исп.) бежал, а за ним мчался индеец с занесенным копьем, и знал, что он и все остальные, кроме него, были убиты. Слезы катились по его лицу, когда он рассказывал о смерти родственника. Лейтенант Бейлор утешил его, как мог, и спросил, не покажет ли он место нападения. Мексиканец отказался, заявив, что должен остаться на станции и помочь смотрителю заботиться о мулах, но он направил нас на ранчо неподалеку, где жили семьи некоторых из убитых. Там нам наверняка удастся найти проводника.
На восходе мы приехали на ранчо и остановились перекусить и отдохнуть после ночной гонки в сорок миль. Народ на ранчо встретил нас настороженно, но потом обрадовался, узнав, что мы рейнджеры. Выслушав наше задание, они оказали всю помощь. Одним из первых к нам подошел старик мексиканец, бывший в лагере заготовителей сена во время атаки. Там погиб его сын, уже второй раз за утро мы увидели слезы.
«Они все погибли, только я один спасся!»
Лейтенант Бейлор объяснил плачущему старику, что его сын жив, мы только что видели его, и он тоже оплакивает отца, считая его мертвым. Как позже выяснилось, все «мертвецы» были живы. Во время атаки мексикашки разбежались, а индейцы были слишком заняты грабежом, чтобы отлавливать беглецов по кустам.
Молодой мексиканец отправился с нами к лагерю заготовителей сена. Он находился милях в шести, там, где теперь коровье ранчо дона Хуана Армендариса. Апачи устроили в лагере форменный разгром. Они перебили чашки и тарелки, смешали сахар с солью, эту смесь – с мукой и бобами, а затем рассыпали все это вокруг. Кофейник, сковородки и бочку для воды порубили топорами. Затем, прихватив все одеяла, индейцы подались на восток, словно намереваясь пересечь Сьерра-Приета, но потом круто повернули к югу. Мы обнаружили, что индейцы пришли с севера, вероятно, от форта Стэнтона, Нью-Мексико, намереваясь совершать рейд в Мексику. Они прошли по засушливой территории и направлялись к Рио Гранде в четырнадцати милях к югу. Когда они наткнулись на лагерь заготовителей сена, то напали на него, разорили и сожгли. Мексиканцы были рассеяны, вернулись домой поодиночке и каждый, считал, что он один выжил. Так они и сообщили окружающим, хотя спаслись все.
Наш проводник покинул отряд, чтобы предостеречь ранчо к югу, а мы направились по следу, пока не добрались до столовой горы напротив мексиканского городка Гваделупа. Там мы пересекли сухопутную дорогу неподалеку от нынешней станции Рио Гранде, и встретили проводника. Он тоже нашел след и, опасаясь засады индейцев ниже по тропе, ожидал нас. Тропа двигалась прямо к Рио Гранде, пересекая ее в одной миле от Гваделупы. Судя по следам лошадей и мулов, в банде было пятнадцать-двадцать краснокожих. У нас были некоторые проблемы с переправой, когда мы по следу спустились к реке, но мало кто из нас спешился, чтобы перебраться вплавь. После пересечения реки мы устроили стоянку на ужин.
Лейтенант Бейлор отправил Пабло Мехия в город к президенту Гваделупы сообщить о том, что мы преследуем группу враждебных апачей и попросить разрешения отправиться вглубь страны. Разведчик вскоре вернулся и сообщил, что президент не только одобрил наш рейд по следам краснокожих, но и сам охотно присоединится к нему со всеми, кого сможет собрать. По пути от реки мы наткнулись на пастуха со стадом коз. Узнав о рейде апачей, он истошно завопил и погнал коз к городу, хотя индейцы проехали тут еще прошлой ночью. Мы снова были в седлах и, приехав в пуэбло, получили теплый прием от жителей. Неподалеку от города обнаружили убитую апачами кобылу, из которой они вырезали отборные куски.
Покинув Гваделупу, мы поехали по старой потовой дороге на юг, через Чиуауа. Мы встретили посыльного с ранчо дона Рамона Арандо, Сан Маркос де Кантарика, находящегося в двадцати одной миле, который сообщил, что апачи убили пастуха и украли четырех лошадей и шестнадцать мулов, принадлежащих почтовой компании. Мы поспеши и вскоре добрались до Кантарики, оставив за спиной семьдесят восемь миль с момента выезда из лагеря в час ночи. Люди и лошади были измотаны.
На ранчо был траур. Мертвый пастух был укутан, вокруг стояли свечи, женщины сидели вокруг с черными платками на головах. Отряд в шестнадцать хорошо вооруженных конных апачей напал на ранчо и захватил табун около полудня. Мексиканские добровольцы из Гваделупы и Сан Игнасио уже прибывали, вскоре наш отряд вырос до двадцати пяти или двадцати шести человек. Мексиканцы жаждали мести всем краснокожим, совершившим это убийство.
В сопровождении местных добровольцев мы покинули ранчо с первыми лучами солнца на следующее утро. След вел вдоль подножий гор Сьерра-Бентано. Как хорошо знающие местность, мексиканцы взяли инициативу, теперь мы двигались быстрее. Около одиннадцати часов дозорные остановились в устье каньон Дель Морранос. Уродливые черные отверстия в скалах выглядели мрачно и пугающе, даже без всяких воинов апачей. Когда мы присоединились к мексиканцам (мы ехали в полумиле позади), лейтенант Бейлор и капитан Гарсия немного посовещались. Лейтенант повернулся ко мне и сказал, что капитан уверен, что индейцы затаились в каньоне. Я получил приказ выделить двух человек для охраны лошадей, а мы взобрались на ближайшую гору и осмотрели окрестности. Я не мог заставить себя поверить, что банда индейцев украла почтовый табун вчера днем, ушла с тех пор всего на тридцать миль и теперь устроила нам засаду.
«Вы не знаете апачей», сказал лейтенант Бейлор, когда я озвучил свои мысли, «Они отличаются от равнинных индейцев, с которыми вы имели дело прежде. Апачи предпочитают укрываться в скалах и там убивать своих врагов».
На совещании мексиканцы предложили лейтенанту выделить десять рейнджеров, которые с десятью добровольцами отправятся вперед в каньон. Лейтенант решительно отверг этот план, по его словам, апачи только этого и ждут, этот отряд будет мгновенно перебит. Он предложил форсировать хребет и выйти индейцам в тыл. Этот план был немедленно принят.
Мексиканцы спешились и зашагали вверх по склону в ста ярдах от нас. Мы тоже начали восхождение прямо от лошадей. Лейтенант по пути сорвал пучок травы и заткнул ее за ленту шляпы, теперь она стала похожа на куст, то помогло бы ему остаться незамеченным, если придется ползти. Он посоветовал нам последовать его примеру. Я прихватил мексиканский сыр из седельных мешков, мы перекусили, закончив восхождение на хребет. Честно говоря, я не верил, что хоть какие-то индейцы есть в радиусе ста миль от нас, но через несколько минут произошло то, что изменило мое мнение – грянул выстрел. Оглянувшись, я увидел, что мексиканцы укрылись за выступом скалы, а пули бьют в камни всего в футе над их головами. Я выплюнул сыр, отшвырнул недоеденный кусок. Чего-чего, а сыра мне больше не хотелось.
Воины апачей, засевшие в скалах выше нашей позиции, обратили внимание на наш отряд и открыли огонь в нашу сторону. Одна из пуль внушительного калибра пролетела совсем близко от моего лица со звуком утки, падающей со скоростью пятьдесят или шестьдесят миль в час. Лейтенант Бейлор приказал нам не высовываться.
Во время восхождения я был чуть впереди остальных парней. Мы переползли за кусок скалы высотой три или четыре фута. Я изготовился к стрельбе, но, прежде чем выпрямился, из-за скалы в пятнадцати-двадцати ярдах от меня поднялся индеец, он выстрелил, как мне показалось, почти в упор. Пуля угодила в пучок сорной травы перед моей головой, ошметки земли, камня и травы полетели мне в лицо. Но это была лишь грязь, а не кровь, я утерся левой рукой и, оглянувшись, предупредил парней об опасности. Впрочем, это было не нужно – они уже тоже укрылись за камнями.
Едва я повернул голову, как второй выстрел апача снес верхнюю асть тульи моей шляпы. Я увидел, как враг перезаряжает оружие, и навел на него свой «Винчестер». Увидев, что я готовлюсь стрелять, он мгновенно повернулся боком. Мы выстрелили почти одновременно. Моя пуля угодила ему чуть выше бедра и, проходя через тело, повредила хребет. Он умер почти мгновенно. Это был рослый человек, наверное, шести футов ростом, его лицо измазано красной и голубой краской. Он был вооружен устаревшей винтовкой «Винчестер» с восьмиугольным стволом, а в рукаве рубашки, завязанном на конце, нес почти двести пятьдесят патронов для нее.
Несколько индейцев примерно в пятидесяти ярдах начали обстреливать наши позиции. Ярдах в пятнадцати и немного выше нас залег лейтенант Бейлор. Он чуть приподнял голову, прицеливаясь, зоркие индейцы заметили его и несколько выстрелов скосили часть травы на его шляпе. Несколькими дюймами ниже – и пули попали бы ему в лицо.
«Черт, это старые индейцы», сказал Бейлор, убирая голову, «Если бы у меня был дробовик, я бы взбежал туда и прыгнул им на головы».
Лейтенант был разъярен и приказал атаковать. Парни колебались, Джордж Гарольд, опытнейший разведчик, сказал:
«Сэр, если мы покинем это укрытие, чертовы индейцы, засевшие наверху, перебьют нас всех».
«Да, полагаю, вы правы, их будет тяжело выкурить», согласился лейтенант.
Апачи, очевидно, прихватили много боеприпасов – они беспорядочно обстреливали нас весь остаток дня. Видя, что мы избежали ловушки. Они перенесли огонь на наших лошадей. Несмотря на то, что они остались у подножия, индейцам удалось убить лошадь сержанта Свиллинга. Увидев, как его хвостатый друг упал, сержант расстроился, так как испытывал отвращение к ходьбе пешком, как и все западные мужчины. Джон Томас, однако, посмеялся, сказав:
«Сержант, нам лучше подождать и посмотреть, как вы вернетесь в лагерь».
Мы видели, что пули индейцев ложатся вокруг коней, а охранение отвечает огнем. Лейтенант Бейлор отправил им в помощь человека, чтобы увести табун с линии огня.
Во второй половине дня апачи перебрались на позиции выше, при этом один из них обнаружил себя. Мексиканцы сняли его прицельным выстрелом. Индеец рухнул со скалы и буквально расшибся в клочья.
Весь день мы были без воды и с наступлением темноты спустились к лошадям, прислушиваясь к пальбе индейцев по нашим позициям. Мы могли бы пройти по каньону и захватить лошадей апачей, однако там мы были бы уязвимы для перекрестного огня, ни Бейлор, ни Гарсия не считал нескольких лошадей достойной ценой за наши жизни.
Ближайший источник был милях в тридцати, лошади и люди были измотаны, так что мы вернулись на ранчо нашего друга, дона Рамона Аранда, где лошади получили воду и корм, мы поужинали сыром и свежим молоком. Приехав в Гваделупу, мы любезно простились с Максимо Аранда, таможенным офицером Сан Элизарио и братом дона Рамона. В наш базовый лагерь мы вернулись после пятидневного путешествия в двести двадцать миль, получив лишь несколько ушибов при восхождении на хребет, да еще сержант Свиллинг потерял лошадь. Эта первая стыка с апачами стала лишь прелюдией, вскоре последовали и другие, а мы напали на след Викторио, своеобразного Наполеона апачей.