Йонас Бальчунас
поэзия
Вильнюс
2015
* * *
Хмурый день Рождества.
Серая мгла небо заволокла.
Спасает лишь знания весть.
Светило за тучами есть.
Значит, время уже пришло.
И возносится радостно мысль,
Чисто где и светло.
* * *
Душа одна.
Пусть даже жизней много.
И пролегает путь уже
У самой, у горы подножья.
Всё равно печалится она.
Постоит порой у придорожья.
* * *
Где словоблуды закон блюдут:
Мой друг - умён, хитёр.
Он словоблудием вышел в люди.
В округе много дураков
Иных, заоблачных прелюдий
Он принять вовсе не готов.
* * *
Это дело мне не ведомо,
Сколь долго зрело.
Однажды взяло
И само взлетело.
Крыльями тихо взмахнуло.
На прощанье
В глаза мне взглянуло.
И также тихо исчезло.
И уж я не такой,
Был каким прежде.
* * *
Дерево выросло.
Осень настала.
Под деревом баба.
Опавшие листья
Сгребала метлой.
Румянца такого,
Как у неё на щеках,
Не увидишь весной.
* * *
Почему, сам не знаю,
Так долго стою.
Уж ноги устали.
Мне бы скамью.
Пока судьи решают -
Я отдохну.
Если дело закроют-
Встану, уйду.
А решенье иное
Спокойно приму.
* * *
Новый век близится.
Набегает волной.
И время колеблется,
Ускоряя ход свой.
Нынче часам неуютно.
Привычного времени сбой.
И стрелку минутную
Не заменить часовой.
* * *
От зла в рот
Пальца два.
От лжи - целых три.
А ежели всё не так,
То и весь кулак.
* * *
У суеты сует желаний
Преогромнейший букет.
И вот беда, - их больше нет.
Цветы завяли.
Желать ей долго приказали.
* * *
У евреев длинные пейсы и свитки.
Они с мира по нитке в слитки,
Что водицу в землицу.
Только я не в убытке.
Гляжу, как небо яснится
После дождя.
Туман над лесом клубится.
Грибная настала пора.
* * *
Мне повезло родиться
После мировой Второй.
Испытать не довелось
Ни беды большой, ни горя
Где-нибудь с кайлом на Беломоре.
И сгинуть за ничто в неволе.
Дала судьба отсрочку
Белой полосой.
Уж больно полосатый
Этот мир земной.
* * *
Одним махом
Поднял потолок,
Раздвинул тесные
Стены.
Сам себе преподал
Я урок.
В пространстве
И времени.
* * *
Тоскливо тянулось время,
Как резина.
Затем свернулось в колесо.
Зашуршало.
Завизжало.
И вот знакомое крыльцо.
Навстречу милое лицо.
И незаметно время пробежало.
Гордыня
Гордыню чтоб изобразить,
Художник, мастер своего дела,
Для этого не зря избрал
Он молодую деву.
Где всё прекрасно: и лицо и тело.
И было здесь всё хорошо, и даже очень.
Так пробегали дни, порхали ночи.
А время шло, ну просто так
И между прочим.
С ним молодость прошла
И красота завяла.
Гордыня же напротив, расцвела
И пышной стала.
Тут незаметно старость подкралась.
Поклонников не стало.
Не их вина и без вина не обошлось,
Её душа терзалась.
И не утешут больше зеркала.
Вздыхать о прошлом лишь осталось.
По мотивам картины
фр. художника А. Ламбера «Гордыня»
* * *
Не зная чего и желать
Пребывая в суе,
Решил заглянуть я
В реальность иную.
И враз душа вознеслась,
Настоящее время минуя.
Туда, где боги смотрят кино.
Откуда Терра на трёх китах,
Словно плоское блюдо.
Что братьям Люмъер
Белый холст на стене.
Здесь впервые явил иллюзиона чудо.
* * *
Ветер дорожную пыль поднимает,
Мне бросает в лицо.
Будто хочет сказать надсмехаясь,
Одной с пылью природы и тело твоё.
Я умысла злого не вижу
В этом поступке его.
Он, может, спешит мне напомнить,
Как в пути, порой беззащитно оно.
* * *
Я не был близок к земле,
О том сожалею искренне.
Посадил, правда, пару дерев.
Только это ничто
В сравнении с истиной.
Как не заполнить души
Печалью, опавшими листьями.
* * *
Мозги, вы куда побежали?
Что-то нашли? Иль что потеряли?
Бегать за вами уж ноги устали.
Нам не лучше ль расстаться?
«А, как без мозгов?» — Спросили мозги.
Я не стал препираться.
* * *
Одному предолеть соблазн,
Другому трудно соблазниться.
Встретятся порой любовь и страсть,
И может всякое случиться.
Страсть насытиться спешит,
Забросив глубже невод.
Любовь же страстью не горит.
Её разлука не страшит.
Она вольна, крылата.
Напротив, страсть ревнива и слепа.
Притом последствием чревата.
* * *
На исходе дня отхожу от холста.
Набросок пейзажа на нём.
На сегодня труд завершён.
Но не даёт мне покоя сюжет
Картины, которой здесь ещё нет.
Эти чувства так мне знакомы.
Я собрался и вышел из дома.
Иду по безлюдью. Туман над рекой.
Закат догорает последней строкой.
Ветер навстречу, будто желает помочь.
И что он навеет? Уж близится ночь...
* * *
Есть что-то неуловимое
В месте таёжном, у старых гор.
Красота здесь такая невинная,
Будто минула вечность с тех пор.
Здесь солнце и ветер, и берег реки.
Ели зелёные так высоки.
Синее небо с облаком белым
О чём-то беседу ведут.
Я внимательно слушаю,
Молча стою и смотрю.
Слова, будто птицы, слетаются
Прямо в тетрадь мою.
* * *
Об экзистенции у Поля много синтенций.
Безрадостных и без индульгенций.
Где печальное превращалось в смешное.
Случается часто такое.
Невинность его всего лишь уловка.
Модная на ноги нынче обновка.
И резюме здесь убоги.
Так каменисты дороги.
Даже если идти прямиком
И не заметишь, как зашагаешь
Опять босиком.
* * *
Зима. Какие здесь страсти?
Всё застыло, молчит.
Не то, чтоб ненастье,
Природа уснула
И под белым покровом
Безмятежная спит.
Лишь веет ветер печально
В пору эту из века в век.
И страдать принуждает
Тебя человек.
Будто не сон суета
Прожитых лет?
Медленно солнце восходит,
Лучи ложатся на снег.
От света яркого, белого
Больно глазам,
Только это уже
Не относится к снам.
* * *
Овощи, фрукты
Живописцем, поэтом воспеты.
Всем хороши.
По форме, по вкусу и цвету.
Как не вспомнить
О малых голландцах при этом?
Но проходят эпохи.
Меняются и парадигмы.
И не раз подтверждалось:
Каноны вечны -
Лишь изменчивы - измы.
* * *
Только в дорогу собрался,
Как незаметно вечер подкрался.
За ним ночь подошла.
Впереди Млечный путь
Лишь остался.
И в том время не надо винить.
По земле, аки по кругу,
Сколько ж можно ходить?
* * *
Я вернулся к простым ощущениям.
Их ценность непреходящая.
Хотя на первый взгляд и бедна,
Зато настоящая.
* * *
Мне милы эти камешки
На отмели тихой реки.
То птица порой промелькнет,
Лист ивы на водную гладь упадет.
А ты весь в сомненьях,
Не знаешь как быть.
Иль вслед за листком
В неизвестность уплыть?
Иль остаться на отмели, на берегу.
Зная, холодныe дни
Непременно придут,
И листья ивы все опадут.
* * *
Однажды отрешившись от всего, что было,
И не ведая, что будет впереди:
О нет! Я с прочим хламом
Не выбросил часы.
Они стояли на камине
И, без умолку, мне твердили
Своё тик-так, тик-так.
Вот так! Всего два слова.
Упорства им не занимать
Без устали по кругу повторять
Своё тик-так, тик-так.
А вкруге всё не так.
И хочется мне круг сей разорвать.
С чистого листа по-новому начать.
* * *
Закат догорает за сосновой кручей.
У края неба гуляют беспечные тучи.
Вот ветер медленно тучи подвинул
И плед золотой на холмы
И деревья накинул.
Издалека странник ночи приходит.
Не спеша, из-за туч,
Старый месяц восходит.
От туч порой отмахнется,
Поглядит с высоты, ухмыльнется.
Стая птиц поднялась, покружилась
И в тёмный лес на ночлег опустилась.
* * *
О ворон, спутник дней
Моих суровых.
Всё время ты кружился
Надо мной.
Мне не судьба.
И вот теперь, порой голодной,
Я с рук кормлю тебя.
* * *
Если праведно жить,
Этого мира богатств
Тебе не нажить.
Так не лучше ль трудиться
В мире двухмерном простом?
Нежели грязниться
В трёхмерном цветном.
* * *
Я долго шел к тебе, призвание,
Сквозь мглу сомнений и тревог.
Твои размыты были очертания
И образ твой недосягаемо далёк.
Быть без тебя - душе страдание,
Так был я в этом мире одинок.
Но давнее сбылось мне предсказание,
И я в твой дом переступил порог.
* * *
Судьба – мастерица,
Памяти шьёт одеянья
Искусной рукой.
Будет во что облачиться.
Разве может быть память нагой?
* * *
Гони унынье прочь. Оно как червь.
Все соки жизни высосет,
И лишь тогда тебя покинет.
Другое дело червь сомненья.
Он труженик, какого не найдёшь
Почву разрыхлит для новых насаждений.
Но помни: что посеешь - то пожнешь.
* * *
Стою и смотрю,
Как весенний ручей
Утку - игрушку с собой уносит.
Сравнил бы её с жизнью своей.
Только ещё не готов
Покориться судьбе
И всё бросить.
* * *
Последние лучи заката
На куполах, на соснах, облаках.
Уж тонет в сумерках округа.
Стою я у открытого окна.
В сердце безутешная тоска.
Так с мыслей о былом
Неумолимо сходит позолота.
И, в утешенье мне,
Спешат небесные ветра.
Кидают россыпь серебра,
Где я стою.
Неведомо, в каком краю,
В каком году,
У открытого окна,
Смотрю я в бездну.
И бездна смотрит на меня.
* * *
Я стал считать -
Не ворон, не звезды.
Дни, месяцы и годы.
Однажды сбился я со счёта.
Задумался тогда.
Птице счёт не нужен для полёта.
Звезде для того, чтобы сиять.
На небе счёт занятие пустое.
И время близится иное.
Пора вернуться мне
В гнездо родное,
Подумал я. И перестал считать.
* * *
О перо - серебро!
Как на бумагу легло,
Так сразу лукавишь.
О чем-то ты промолчишь.
И что-то не так перескажешь.
На твоём острие
Умещается уйма соблазнов.
А невинность бумаги листа
Вопрос весьма праздный.
И постоять за себя у тебя
Много способов разных.
* * *
Прячется время в портрете,
Что висит на стене.
В зеркале, что за сирени букетом.
Листочек на скатерти белой лежит.
А вдали, за окном,
Виднеются елея верхушки,
Будто громадный корабль
Небеса бороздит.
Вечернюю мглу разгоняет
И в беспредельность летит.
Вот старый месяц у самого края,
Где время так быстро,
Где память к древнему сердцу взывает,
Ему пробудиться велит.
* * *
Как дни бегут.
И что там ночи-
Их просто нет,
Когда смыкаешь очи.
Мир снов от самых
Что ни есть основ
Творенья, когда,
Как говорят,
И зародилось
Наважденье.
Как день и ночь.
Как жизнь и смерть.
Всё сон.
И забываешь ты
О пробужденьи.
* * *
Заботы свои отложи.
Свет не живой погаси.
Сядь у окна и смотри, как кочует
Дня пелена за окном.
Сoбой наполняя твой дом.
Иль сядь у стены и в бездну,
Ту, что внутри, свой взор устреми.
Возможно, откроет она тайны свои.
Где рождаются грёзы и сны.
Коль не сыскать их больше нигде,
Как в прожитых лет суете.
И кто ты такой?
Труженик-ткач иль просто богач?
А может, веселый паяц,
Что из вороха звуков, красок и слов
Картины творит
На сотканной ткани из снов.
И хоть богатства твои и скромны,
От соблазнов себя сбереги.
Лишь в мертвый лес не ходи.
Чтоб не упал мертвый лист
На свершенья твои.
* * *
Мне б юности страсти свои усмирить
И под древом прозренья усесться.
Лишь в зрелые годы я осознал -
От природы своей некуда деться.
В природе причинность повсюду царит.
Ей гармония также присуща.
А выбор всегда за тобой.
Это и станет твоим хлебом насущным.
* * *
Зависть – чувство странное такое.
Кому-то близкое, родное.
Мне ж – что зеркало кривое.
Всё та же жажда обладанья,
Лишь одетая в лохмотья нищеты.
Ждущая извечно подоянья
У врат Великой Пустоты.
* * *
Дом, где живешь,
То место и время
И твои мысли при том
Всё твоё достояние.
И нет ничего
Отложить на потом.
Картину ли пишешь,
Иль по окрестностям бродишь -
Что ищешь во всем,
То и находишь.
* * *
На старом кладбище
Среди заброшенных могил,
Кто здесь лежит – уж не прочтешь.
Разлом кладбищенской плиты.
Из расселины растут цветы.
К ногам сползает мох.
Осенний воздух свеж и чист.
Сменяет выдох вдох.
Так и в разлом эпох,
Где нынче я стою,
Возможно, встанешь ты.
* * *
Мудро рок решил.
Мошною обделил,
Чтоб не жирел.
На мир холёной
Мордой не смотрел.
Трудился и потел.
И не хотел, чего не надо.
Не лез бы в пекло поперек.
Чтоб жизни выучил урок.
Барахлом не запасался впрок.
И хватило чтоб сумы,
Тетради и пера.
Когда придёт пора,
Настанет час прощальный.
К Рождеству
Опять зима. Опять наедине
С белой паутиною в окне.
Сквозь узор её холодный взор
Как приговор.
Но, холодам всем вопреки,
У окна раскрылись алые цветы.
Ожили тени в пламени свечи
И мысли воском потекли.
Тепло и холод, тень и свет
И терпкий запах хвои
О как близки людской
Нелегкой доле.
* * *
Грек - ваятель мудрый
В дни оные дерзал.
Резцом, руки искусной,
Он потрудиться не устал.
Героев и богов народом
Пространство мифов заселял.
Совершенных форм природы
Телами изваял.
Оставляя лик незрячим
Он, несомненно, сознавал:
Един с творцом.
Творец лишь зрячий.
* * *
Однажды встретились
Чужое и своё,
Казалось бы, случайно.
И на чужое не позарилось своё,
Вслед бросив взгляд прощальный.
Чужое же, напротив, завелось.
И где такое повелось
Меня в упор не замечать
И мною так пренебрегать?
Впервые вижу я своё такое,
Чтоб глаз не положило на чужое.
* * *
Это кануло в Лету.
Канет в Лету и то.
И поведали боги поэту,
Как вброд перейти ему реку,
Где осталось
Закатное солнце ещё.
* * *
Облажалась элита
С новым изданием,
Пытаясь вернуться
К древним преданиям.
Когда у речки
Мирно паслись овечки,
Задрали их серые волки.
Слышишь! Рожок
Созывает двустволки.
* * *
О небе, красках, о любви
Не спросить у серой, у стены.
Особенно когда стена
Внутри возведена.
И на востоке мудрецы
Лицом к стене не зря сидят.
И это утверждают,
Об этом говорят:
Ту стену, что внутри,
Намного проще так снести.
* * *
Поняв, что поезд мчится
Из кошмара в кошмар,
Не устрашиться -
Выпрыгнуть сходу из чар.
* * *
Ктоб научил меня -
Не ремеслу,
Не словоблудию.
Сквозь толпу пройти
Как по безлюдью.
* * *
Скрипнула дверь
И замолкла.
Вышел ли ты
Иль вошёл.
Свидетелей нет.
Нет кривотолков.
* * *
Простой сюжет.
Я дверь открыл.
Меня здесь нет.
И лишь порой
Хожу к себе я в гости.
И стала жизнь моя
Намного проще.
* * *
Сквозь нагие сирени ветви
В окно струится свет ели приметный.
Где-то там в вышине, в тишине
Волшебство творится.
Вот, вот божество родится.
* * *
Пока идеал доведешь
До кондиции,
Износишь до дыр
Не одну амуницию.
* * *
Комедий и драм
Килограмм.
За грамм тишины
Я отдам.
* * *
День прост,
Как хлеба ломоть.
И в пищу годиться.
Если жить просто,
Не возгордиться.
* * *
Наверняка, ты значим сам для себя.
А что другие?
Они как и ты, точно такие.
Так это же грустно.
Зато познавательно.
И о том мнение их не обязательно.
* * *
Стынет вечерняя заря.
Ни ветерка.
Мелодия скрипки из далека.
* * *
Снег сыплет и сыплет.
Льдинки-снежинки
Звенят и звенят.
Полнится чаша.
Все куда-то спешат.
* * *
Не отводи моих глаз.
Дай мне на ложь наглядеться.
Дай лик разглядеть в полутьме.
В какие одежды рядится.
* * *
Стынут в сумерках тучи.
В синей дымке сосны вдали.
Первый снег такой белый.
Незаметно годы прошли.
* * *
Крепкий чай меня
По утрам выручает.
Пустоту заполняет
Меж слов.
Пространство
Несбывшихся снов.
* * *
Что за вещь эти вещи?
Куда не пойди,
Натолкнёшься на вещь.
Не обойдёшься без вещи.
Сложи все дороги
От вещи до вещи -
До луны непременно
Дойдешь.
* * *
Богемная жизнь.
Вспоминая годы былые
Незаметно в сколках погряз
Старый эстет-педераст.
* * *
Мне не нужна аристократка.
Жизнь у них и так не сладка.
Не нужно и той, что хороша собой,
Как магазина витрина
С приличной ценой.
Женщину предпочту я простую.
Ту, что сердцем умна, не головой.
Да при этом с фигурой такой.
* * *
Как стал ходить, так и пошёл
Своим нехоженным путём.
Из пункта А, где первый вздох
И крик ура!
И пальцы на морозе липли к стали.
И вот уже под пунктом Б
Яйца жарились в песке.
Висела жизнь на волоске.
И наконец, как в букваре,
Дойдя до Я, пристало мне
Себя найти опять в начале
* * *
В ноябре дни унылы, ночи темны.
И в пору такую
Кому-то родиться или жениться,
А кому умереть довелось.
Правда, в пору другую не легче
В этом мире таком безсердечном.
Возвращаюсь домой. Захмелел от вина.
Вдали закатного солнца полоска
Над лесом видна.
Краски пожухли, поблекли
В наступающей мгле.
Остались лишь их лоскутки кое-где.
Вдоль дороги ковыль да бурьян.
О летней поре напомнили мне.
Из этой никчемной травы
Сгодилось бы ложе вполне.
Уставшему телу много ли надо?
Остальное воздастся во сне.
* * *
Богатства эонов недра хранили.
Пора выдавать на гора.
Пылала заря. Вставали леса
Воплотить чудеса.
Голос за кадром: постой!
Сценарий дальше иной.
И, на ура, расстаться с мечтой.
Без подготовки и в бой.
Лечь под плитой.
Иль в окопах со вшами.
* * *
Мне ночь стоять в дозоре.
Не где-нибудь, а в поле.
Дожидаясь там утра,
Пугалом стоять,
Крылатых отгоняя,
Урожай собрать сполна
* * *
Однажды я гулял в лесу.
Случайно там услышал я мольбу.
Такие причитанья:
Как некий тип у божества,
Перечисляя их, исполнения просил
Своих желаний.
О Боже мой! подумал я,
Оставаясь в разуменьи,
Что касается меня,
То я б просил об их неисполненьи.
* * *
Встретил солнца восход.
Вниз с горы спускаюсь.
Тревоги, заботы встречают.
Подняться на гору,
Уйти от тревог и забот
Уж сил порой не хватает.
* * *
Как узнать с чего начать
И чем закончить?
На какое ложе уложить
И лишнее убрать.
При этом дела не прикончить.
* * *
Откуда скорость у тебя?
Ответь, землица.
Отчего так вертишься?
И время мчится.
И я верчусь, как та юла.
Вот тебя и все дела.
Так и вертимся вдвоём.
Лишь каждый вертится
Своим путём.
Ода одеялу.
Люблю я тебя, одеяло.
Жизнь мне не раз ты спасало,
Когда всю округу бросало
Из жара в лёд.
И мысль вмерзала
Клинка словно жало
В нежную плоть.
Ты не вопило, не причитало,
Что нескончаема ночь.
И что так мало тебя осталось.
Не погнало прочь.
Уж прохудилось.
Немного пообносилось
Но греешь, как прежде,
Точь-в-точь.
* * *
Красотой своей
Мне взор не застилай.
От чар твоих уйти
Я не могу.
О! Как покинуть мне
Тебя до ночи?
Ведь я в твоих объятьях
Пропаду.
* * *
Часы пробили в тишине.
Под сукном стоят
Столы-вельможи.
Рядом стулья-холуи.
На стенах те же рожи.
* * *
Город промокший под небом серым.
Ветер лохмотьями тучи с неба срывал.
И вот из-за туч солнца луч
По улице вдоль на вокзал пробежал.
Но, видать, не успел, опоздал.
На перроне пустом
Одинокая женщина в белом.
Да ещё, под навесом,
Бездомный дремал.
* * *
Играл котенок с солнечным
Зайчишкой на стене,
Его поймать пытаясь.
Себя ж на мысле я ловлю
Что есть жизнь, как не игра?
И я порой вот так играюсь
Лишь утверждать о том я не могу,
Ответ найти пытаюсь.
* * *
Улицу, дом стена разделила.
Глазела окном.
Сквозь морщин паутину
Созерцая рутину,
О прошлом как не вздохнуть?
* * *
Однажды увидев прекрасные дали,
Уж не вернешься в юдоль печали.
И в раз полегчают сердечные муки.
В раз осознаешь - нет вечной разлуки.
С глаз спадет заблуждений покров.
И ясно увидишь - Бог есть любовь.
* * *
Не написать ни строчки,
Не отослать письма,
Не надо даже точки
На поле чистого листа.
И не завянут те цветочки,
Что расцвели тогда.
* * *
Мой какаду,
Тебя люблю
За оперенья цвет,
За чудный голос.
Вот только на беду
Птенцом ты угодил
в плохие руки.
Несешь такую ерунду,
Ну просто у-гу-гу.
Уж мне пора.
Я ухожу.
Ты не скучай.
Деньжат я соберу.
Тебе подругу подарю.
Мой какаду,
Я все равно тебя люблю.
* * *
Синие скалы. Высокие ели.
Немолчный в ветвях ветерок.
Трав аромат веселящий.
Быстрой речушки поток
Напомнили мне:
В течении времени рек
Шума дней преходящих
Нет в глубине.
* * *
По старому парку брожу,
От запахов ранней весны пьянею.
Как вороны снуют смотрю,
Заняты строительством гнезд.
У них отношенье иное
К движению солнца и звёзд.
* * *
Я помню эти
Причитанья, вздохи,
Когда ты мне
В любви клялась.
А ныне память
Одиноким скоморохом
Тебя пытается средь звёзд
На небе отыскать.
* * *
На берегу песчинка
Среди песчинок
И времени всего крупица.
Набежит волна.
Ей океан великий
Снится.
Сойдет волна.
На берегу песчинка
Среди песчинок.
И времени всего крупица.
Кто знает?
И крупице, быть может, Вечность снится.
* * *
О конь вороной!
Тебя оседлать,
Твой нрав обуздать
Не нашлось седока.
А степь широка,
Здесь вольные веют ветра.
Видать, тебе не судьба,
Мой конь вороной,
Золотая узда.
* * *
Холодный зимний вечер.
Не заметил, как я
Уж в пути.
Чей-то голос кличет
Вернуться.
Назад дороги никак
Не найти.
* * *
Пылает зарево
На западе иль на востоке.
Чего печалиться
О жизни одинокой,
Коль между днями
Ночь заключена?
В темницу день
Глупец лишь заключает.
Чтоб глупость не была видна.
* * *
Лежу и думаю о том,
Как мне сойти с ума.
Рассвет уж брежит. Нету сна.
И вот те на. Как на яву -
Явились мне три мудреца.
Один мудрец: - Ты прыгай.
Куда? - Да из ума.
Куда? - Я повторил.
Да за его предел.
Какой удел?
И где предел?
Другой - остановись и стой.
Как?! Ни лечь, ни сесть
И так стоять всё время.
- Да нет же.
В уме остановись, конечно.
Не суетись - мне третий.
Расслабсья и лежи спокойно.
Я был бы рад, ему я отвечаю.
Вот только как - я этого не знаю.
Пустое - первый замечает -
Ежели ум мешает.
Постой! - Вмешался тут второй.
Всё это далеко не так.
Опять ты попадешь впросак.
Опять по кругу зашагаешь,
Мысли без конца в уме перебирая.
И не в уме тут дело.
Мне это всё порядком надоело.
Я наконец зевнул
И не заметил, как уснул.
* * *
На суше долго не будь,
Сомненья оставь.
Сторонись тех глупцов,
Кто присох к ней навек.
Жажды сушой не утолишь -
Иссушит в конец.
Рассыпишься в пыль.
Скажут: был человек -
Нынче уж быль.
Бокал полней наливай,
Про печали забудь.
Если даже один - не унывай,
Выше парус свой поднимай.
* * *
Ночью снилось мне,
Как на машине времени
Летал во сне.
И летал я какбы изнутри во вне.
Проснувшись утром -
Без труда назад вернулся
Я извне вовнутрь.
И закралось у меня сомнение,
Признаюсь.
Не сам себе ль машиной времени
Являюсь?
* * *
Ну что там Гай Транквилл Светоний
Про жизнь двенадцати царей?
Уж их деянья стали
Притчей во языцах и наших дней.
Словарь открыл - смотрю,
Что есть педерастия.
Ну аккурат, ну не текущая,
Тем паче вяло, шизофрения.
У древних греков наука точная была.
Отвечал он за свои слова.
И вот вопрос - кому в угоду
Потерял грек нынче
Выражений меткость?
Заменив её лукавым термином
Политкорректность.
* * *
Бродят толпы в недоумении
И никак не могут понять,
Что после распятья идёт воскресенье
И будней привычных
Уж невозможно нигде отыскать.
* * *
Большой ломоть, не хлеба,
Собственной жизни
Скормил я голодному зверю.
И несмотря ни на что
В спасение верю я.
Нынче сам стараюсь
Не есть досыта.
Хотя бы долг не большой
Вернуть успеть Господу.
* * *
Хоть возьми и сбежи из этих времён,
Где каждый правом быть, говорят, наделён.
Обязанности как бы не существуют.
Они не к чему,
Где лишь подобие права бытует.
Поправ праведной жизни обет-
Процветают лишь вор и лжец.
Повсюду царят преступность и суета.
Бедам не видно конца.
Я здесь хожу как не свой.
Всё это - сон плохой.
И, видать, не спроста
Ждут люди прихода Христа.
* * *
В беду страсти загнали,
Что значит быть дураком,
Они явно не знали.
А нынче и того не более,
Дурак и не просто так -
Уж дурак поневоле.
И позволительно будет спросить,
А как дураков ещё можно учить?
И многое может случиться -
Они ж не желают учиться.
И еслиб не ангел-хранитель,
Их возрождать бы устал прародитель.
* * *
Моё «я» странное существо для меня.
С «я» другими, говорят, понаётся в сравнении.
И тут у меня закралось сомнение -
Хватит ли для познания сего утверждения?
И, поразмыслив, я к такому пришёл заключению:
Для того, чтоб успешным было это стремление,
Необходимо внутрь себя заглянуть,
В глубину откровения.
В сердце покой вселить,
Обрести в нём прозрение.
* * *
Сколько бумаги я исписал,
Аж самому стало страшно.
И где мой разум так долго блуждал,
Порой понапрасну?
Вот и опять на небе что-то стряслось.
И опять с высоты на бумагу
Что-то упало.
Осталось лишь взять
Да и в рифму сложить.
Что так просто, за даром досталось
* * *
Прошлое что есть, как не фото,
С чем его можно сравнить?
И в сердце тоска никак не уймется.
Вылетит птичка - назад не вернётся.
Эту птичку поймать никому не удалось.
Только перо и то лишь в сказке осталось.
Иль попытка птичку поймать мешает
Вместе с птичкой взять да улететь?
И об этом никто не узнает.
* * *
В тьме бессонных ночей -
Души палачей.
На лице жар печей
От огня из ненужных вещей.
Что свеч поминальных
Нескончаемый ряд.
Очей пустоту
Не заполнить никак.
* * *
Жаль старого дерева,
Что на склоне стоит.
Дряхлеет.
На ветру постоянно скрипит.
Поодаль ветхое здание.
С этим местом
Созвучно вполне.
От гармонии этой, признаюсь,
Мне грустно вдвойне.
* * *
Смотрю как ветер ветви деревьев колышит.
А может это вовсе не он?
Этим ветром мысли пространства
Так дышут.
Уйдя на простор,
Как на пленэр живописец
В небес синеву, облаков белизну
И листьев осенних краски.
И у самого края вечерней зари,
Где нет суеты,
Немного помедлят бесстрастно.
Краскам дня долг свой вернут.
Сонмом звёзд небосвод
По индиго распишут
И на покой отойдут.
* * *
Наблюдающий время
«Horoskopos»
Когда вечерняя звезда на небосвод всходила
И, во владения свои ночь как всегда спешила,
Настал и мой черед.
Из чрева вод, моя нога вослед ступила.
И ночь меня не устрашила, ведь я не ведал дня.
Не ведал, что сокрыто за улыбкой на устах девицы,
Которую мне жрица ночи осветила,
И молвила: «Сей львице велено хранить покой гробниц»,
Где запечатан вход - исток реки забвенья,
Текущей в подземелье.
И надлежит тебе, по высшему веленью,
Спуститься по реке в Аидовы владенья.
Там всяческих богатств несметные клады.
По берегам сады. Зреют в них запретные плоды-соблазнов порожденья.
Дивы, несказанной красоты, покрова ткут сновидений.
А здесь не далеко и до беды.
К берегам не приставай. Держись ты середины русла.
Наберись терпенья.
И воды вынесут тебя в долину искупленья».
Неотвратимо влекла меня неведомая сила.
И вот теченье челн мой подхватило.
Река бурлила и пенилась. Тьма всё гуще становилась.
И в шуме вод был времени утерян счёт.
Не сказать, сколь долго пребывал в забытьи,
Как вдруг взорвалась тьма фейерверком цвета.
Будто радуга обрушилась вся на меня.
Волной накрыло света.
Потрясенный, я открыл глаза.
Всё ярче разгоралось над водой светило.
Река свой нрав крутой смирила.
В лицо дул свежий ветерок.
Кружась над головой, кричали чайки.
Один, другой навстречу парус покидали гавань.
Дворцы и храмы возвышались в дымке голубой.
Долина грёз передо мной во всей красе предстала.
За чередой пьянящих превращений
Напрочь позабылись жрицы наставленья
О чарах подземелья. И я сошел на берег.
Повсюду люд сновал. Кто судна разгружал, кто надзирал.
Здесь каждый занят своим делом.
Уж было пристань покидал, как знатный господин,
Весь в белом.
«Чужестранец! — он мне говорит.
— К тебе судьба благоволит.
Ко двору ты призван на служенье. Тебя царица ждёт.
Предсказал твоего прибытья час придворный звездочёт»
И сообщил приметы. «Мне велено тебя сопроводить.
Царицы я советник».
Изумленный, возражать не стал.
И вскоре я пред очи царские предстал.
Под сводами дворца таился сумрак.
На золоте, одеждах на каменьях
Огонь светильников играл.
Бесшумно тени разбегались и ниц я пал.
И, как в магическом кристалле,
Властный голос зазвучал:
«От века творенья ищут воплощенья,
В объятьях вожделенья отыскав приют.
Злой рок иль добрый жребий, что птица в небе,
Однажды устремится вниз, исполнить волю проведенья.
Ты славно потрудился, прибыв издалека.
По звездам путь твой завершился к сроку.
Смотритель ритуалов, лет преклонных,
Собрался на покой. Знаменье было свыше.
Тебе сей жребий выпал, его в служении сменить.
Так прежде будешь ты испытан.
Случиться, что раба мы в господины возведём.
Ритуал мы этим не исполним.
Раб не господин себе. И кто его возвысит?
В юдоли, где терний, суета и тлен.
Где океан великий, далёкий берег и одинокий крест -
В пустынных водах им спаситель.
Теперь ступай. Хорошенько отдохни с дороги.
Дворец в распоряжении твоём.
Ко двору, час пробьет, тебя я призову».
Из глубины светился бледный лик улыбкой отрешенной.
Миг, иль показалось, царицы образ мне знакомый.
Откланявшись, достойно удалился
И вскоре я глубоким сном забылся.
Грёз чарующих ли наважденье,
Или пора настала пробужденья?
Мелодии издалека послышались пленительные звуки,
Как легкое касанье нежных рук
И ощущенья виденьем завершились вдруг.
И было здесь чему дивиться. Такое даже не приснится.
Не хватит слов мне и пера описать великолепие дворца.
Иль райских птиц, что в росписях на стенах,
Вкушавших сладку ягоду в садах Эдема.
Мне захотелось есть.
Я тут же был умыт и умащен.
Проворных слуг не обделен вниманьем.
В белые одежды облачен.
К трапезе скорее приступить изнемогал желаньем.
Мне стол накрыт. И он взывал.
Такого изобилья отродясь я не видал.
Заморских вин и всякой снеди.
Кушаний изысканных, диковинных плодов.
Хотя и не был я гурманом, здесь чувствам волю дал.
Мне тихо музыка играла и в ритме танца
Воплощалась движеньем тел прекрасных граций.
Одна из них мне приглянулась,
Мой взгляд почуяв, ко мне приблизилась танцуя.
И сквозь туман тончайших тканей
Дохнул горячий плоти аромат.
Скрестились наши очи.
Неукротимой страсти запылал огонь
Проснулись утром мы в объяьях.
И мне поведала она: «Когда-то я была
Свободной жрицей в храме.
По воле рока, мой город был разрушен и сожжен.
Презренная раба, теперь живу иным я ремеслом.
Так пробегали дни и ночи.
Угасал огонь страстей.
От царицы никаких вестей.
А здесь ещё ученый муж.
Он книжник, всяческих наук вестимо корифей.
Взять в толк не мог его заумных я речей.
Исчерпав запасы аллегорий,
Устав от прелестей фантосмагорий -
Я впал в унынье.
В нем оставался б и поныне.
Я так его отринул.
Мне вещий сон приснился,
И я дворец покинул.
Садами вниз с холма спустился.
С птиц голосами распростился.
Шум города их поглотил.
И, за воротами, в толпу я городскую влился.