Замочная скважина

Калинина Татьяна Петровна
Глава 1.
   
    Видите, дорогой мой читатель, вы тоже попались на проявлении любопытства. Все мы так: если где-то происходит нечто, непременно хотим увидеть. А как же иначе? Тем более речь идёт о замочной скважине. Это же должна быть анекдотичная ситуация!
    Разочарую. Нет. Я просто расскажу вам о том необычном, что когда-то происходило со мной в городе на Неве.
    Вот если прибавить к тому, что я в те времена подростком был, и нашей семье повезло за небольшие деньги снять комнатку в коммуналке, станет понятно, почему мне захотелось всё узнать о новых жильцах, не расспрашивая об этом родителей, занятых на производстве, куда они были командированы.
    Для начала я обошёл все закутки квартиры. От входной двери тянулся длинный тёмный коридор. Чего только там не было!  Это почти, как побывать на чердаке старого дома, где вперемешку углы забиты всяким хламом. На гвозде, вбитом в стену, висел видавший виды велосипед. Рядом чьё-то корыто из жести, снизу подпираемое лыжными палками. Чуть поодаль стоял сундук, почерневший от времени, и неизвестно чем наполненный. Я бы, конечно, заглянул в его утробу, если бы не увесистый ржавый замок.
    Дальше был поворот в пространство кухни. Кухня одна, но три разных, так называемых кухонных стола, покрытых облезшими клеёнками, опирались на крашенные, но облупленные серые стены. Значит, делаю я вывод,  в квартире трое жильцов. И только общая газовая плита сияла белизной. Видимо это был единственный новый предмет, потому что раковина, некогда белая, уже пожелтела от воды. Словно гнилые зубы старухи по ободку раковины  были многочисленные чёрные сколы, а из водопроводного крана постоянно капала вода.  Ну, табуретки и кривоногие стулья  я даже перечислять не буду. Это уже не интересно, как и не интересно пересчитывать многочисленные кастрюли на столах, тарелочки на полках, прикрытые салфетками, и единственную угрюмую оконную раму.
    Вправо от кухни был ещё один поворот. Там и находились квартиры для жильцов. Они тоже вагончиком примыкали друг к дружке. Нам досталась угловая комната. Это значит, что мимо нашей двери будут проходить все, кому понадобится попасть в ванную и  туалет, расположенные в торце коридора.
    В  утренние часы обитателей не было дома, и коммунальная квартира выглядела  совсем заброшенной. Мне стало скучно. Спускаться во двор с третьего этажа не хотелось. Что толку, если я там никого не знаю? Можно было бы почитать, но все наши книги пока ещё хранились в аккуратно связанных верёвками стопках. Мама просила ничего не трогать, чтобы потом можно было печатное сокровище разместить в шкафу в нужном порядке.
    Я посидел на диване. Попытался взобраться на него с ногами, чтобы вздремнуть, облокотившись на диванный валик, но диван тоскливо скрипнул старыми пружинами, одна из которых выступила так, что уперлась мне в бок. Пришлось подняться и опрокинуть диван. Мне хотелось увидеть поломку и устранить её. Оказалось, что пружины не защищались  уже никакой прослойкой. Кто-то неряшливо перевязал спирали между собой, и разбирать этот лабиринт я бы не решился, чтобы окончательно не испортить дело.  Вздохнув, я возвратил диван в прежнюю позицию и прилёг, но уже с противоположной стороны. Теперь мои ноги были направлены к двери, зато лежать ничего не мешало.
    Когда скучно, невольно начинаешь всматриваться в пространство. Дверь со стороны комнаты была светлой. Красили её наверняка тысячу раз, потому что всюду её украшали хаотичные подтёки,  образованные белесыми  каплями.
    Тут-то и началось нечто загадочное.


Глава 2.
   
    Воображение рисовало мне всевозможные образы из этих самых подтёков. Сначала мне виделись простенькие мордочки животных. Я старательно менял угол зрения, слегка поворачивая голову из стороны в сторону. Мишек и слоников сменили людские физиономии. Они даже характер имели. Злобный старец вдруг превращался в кокетливое девичье лицо, а уродливая толстушка становилась изящной куколкой. Потом мне уже виделись самолёты и танки, автомобили и конницы.
    У вас так не бывает? Значит вы просто никогда не обращали на это внимание. Вот же! Видите? Машина явно преследует девчонку в блеклом платьице. Она обернула ко мне перепуганное личико. Глаза в ужасе широко распахнуты. Казалось, что ещё секунда и спасения не будет. Я изо всех сил изогнул шею, чтобы исказить изображение на двери, подтолкнув девчонку к выходу.
    Представьте себе, получилось! Убегающая девочка очутилась у самой замочной скважины. Мне показалось, что она благодарно взмахнула рукой, прежде чем исчезнуть в маленьком тёмном отверстии.
    Вам хорошо смеяться надо мной, потому что вы сегодня смотрите телевизоры, играете в компьютерные игры, а тогда и в помине не было ничего подобного.
    Всё бы хорошо, но созданный мной образ так реально прошмыгнул в замочную скважину, что другие картины перестали меня интересовать. Я ещё некоторое время тупо смотрел перед собой, но никакой машины и тем более девочки  больше не видел, как старательно не вертел головой.
    Любопытство взяло верх над реальностью, и я, встав с дивана, прошёл к двери и склонился над отверстием для ключа. Пришлось прищурить один глаз, будто в прицел смотрю, и тут же я отпрянул в сторону, пытаясь спрятаться за стенной проём. Что я увидел?
    Напротив двери стояла реальная девочка  точно в таком же светлом платье, как на призрачной картине, созданной моим воображением.
    Я не испугался, но было неприятно, что кто-то мог заподозрить меня в том, что я подглядываю в собственную замочную скважину.
    А чего собственно было бояться? Я же не из глухой деревни! Я тоже городской житель, и мне уже тринадцать лет.
    -  «Сейчас  возьму и выйду в коридор! Могут же у меня быть там дела?  - думал я, унимая громкий стук сердца. – Чего она стоит и в упор смотрит на чужую дверь? Пусть ей станет неловко!»
    Громко вдохнув воздух, как перед прыжком в воду, я резко распахнул дверь. Пусто. За дверью никого не было.


Глава 3.
   
    Понимаю, вам бы хотелось увидеть реальную девчонку, чтобы всё стало на свои места. Мне тоже хотелось верить, что она существует, поэтому я, не спеша, будто прогуливаюсь, пошёл в сторону кухни и заглянул туда прежде, чем пройти к входной двери. В квартире никого не было.
    - «Конечно, она уже могла прошмыгнуть за дверь и выбежать на улицу», – осенило меня. Только, сами понимаете, сидеть в полном одиночестве не хотелось, и я щёлкнул замком, отворил входную в подъезд дверь, прислушался. Нет, за дверью не слышно шагов. Подъезд дома подозрительно тих. Ничего не оставалось, как возвратиться в свою комнату.
    На всякий случай я подошёл к окну и выглянул во двор. Никого. Только коты дремали на зелёном газоне, да голуби ворковали у мусорного ящика. Конец августа ещё не осень, но уже и не лето.
    Бывает же так? От скуки поверишь во всякие небылицы. Мне даже стыдно стало от собственной фантазии. Хорошо, что некому было наблюдать за моими действиями.
    - «Тоже мне, сыщик нашёлся! – мысленно допекал я себя. – С другой стороны, не приснилось же мне явление какой-то девчонки!».
    Чтобы убедиться в том, что девочка, которая привиделась мне, всего лишь игра света и тени, а быть может нагромождения предметов у стены, я снова подошёл к замочной скважине и посмотрел в неё теперь уже с целью выяснить причину видения.
    - Если мне картины на поверхности двери могли казаться явными, то почему бы и то, что я видел в щель, тоже не моё воображение? - спрашивал я себя.
    Совсем убедившись  в собственной правоте, я прищурил левый глаз, чтобы лучше видеть в сумраке коридора происходящее за дверью.
    - Что за чертовщина? – уже шёпотом пролепетал я. На меня опять смотрела та же самая девчонка! Больше того, она ехидно хихикнула, прикрыв ротик рукой.
    - Ага! В прятки решила поиграть! – тут я осмелел и задор взял верх над природным стеснением. – Ну, - говорю, - держись! – и с шумом распахнул дверь, чтобы теперь ей стало неудобно за её поведение.
    Не поверите, но коридор снова был пуст. Тогда я оглянулся к входной двери и, не обнаружив там никого, на цыпочках пошёл в кухню. Но и кухне никого не было.
    - А! Есть же ещё и ванная комната. Как я мог сразу забыть? – и я уже решительным шагом отправился туда. Дверь оказалась открытой, а комнатёнка, занятая туалетными принадлежностями, свободной от посетителей.
    Я на всякий случай подёргал ручки чужих дверей, но все двери были на замках.
    - Не может быть! – сказал я себе. – Так не бывает.
    Бывает или не бывает, только теперь холодок пробежал по спине, будто летом  в квартире могло быть холодно.
    Я почему-то тихонечко, едва ступая, возвратился к себе и на два оборота запер комнату, оставив ключ в злополучной дверной замочной скважине. Думаете, бояться умеют, только девчонки? А вот и нет! Дом с приведениями – это и рассказать, так не поверят. Смеяться будут. В наше время, когда  правил атеизм, никто не смел, признаться в том, чего не может быть, но всё же есть вопреки здравому смыслу.


Глава 4.
   
    Ещё засветло возвратились домой родители. Они были уставшими, но счастливыми. Наскоро перекусив бутербродами, мы все дружно принялись обустраивать нехитрый быт. Папа собрал воедино полочки, которые мы долго примеряли к стенам. Потом привинтил ножки к столешнице. Стол у нас старинный, красивый. Он достался маме ещё от её бабушки и был гордостью семьи. Даже переезд не помешал маме прихватить его с собой вместе с другими вещами.
    Мама распаковала чемоданы. Она вообще проворной хозяйкой слыла, и папе завидовали все его друзья. Не заметили мы, как на улице стемнело. На окне теперь красовались вязанные крючком занавески. Мама и вязать умела, поэтому не только занавески, но и скатерть, и покрывало были связаны ею с любовью и желанием облагородить наше жилище. Если прибавить к этой роскоши такие же накидки на подушках, то получалась сказка «Снежная королева». Совсем немного усилий, и наша комната обрела жилой вид. Даже злополучный чужой диван, кем-то брошенный за ненадобностью из-за громоздкости, обрёл свежий вид, когда на него возложили маленькие цветные подушечки. Они тогда думками назывались. А тяжёлую  спинку дивана украсили длинными салфетками.
    Дошла очередь до книг. Их сортировали на художественную литературу и деловую, связанную с инженерией.
    Последней была распакована посуда. Мы любили накрывать стол так, будто ожидали прихода гостей.
    Поскольку платяного шкафа здесь не было, папа соорудил нечто, прикрытое ширмой. За ней на гвоздях, вбитых в стену, развесили наши вещи.
    Комната сразу обрела тот вид, к которому мы привыкли. Вот только общий коридор и общие места пользования нас смущали. Раньше у нас была тоже небольшая квартира, но отдельная. Сейчас нам выбирать не приходилось. Надо было знакомиться с домочадцами и уживаться. Люди есть люди. Ко всему можно привыкнуть. Если учесть, что теперь мы живём в огромном красивом городе, неудобства нас не пугали.
    Итак, мы вечером, когда большинство соседей возвратились с работы, вышли на общую кухню представиться людям и познакомиться с ними.
    Больше всех мне понравилась Алевтина Егоровна. Она была старенькой, маленькой и общительной женщиной. Алевтина Егоровна могла бы и не работать по возрасту, но продолжала служить вахтёром в соседнем доме. Ей долго приходилось молчать  на службе, поэтому она с удовольствием разговаривала с домочадцами.
    Ни маленьких детей, ни моих ровесников в квартире не оказалось. Я был единственным подростком на всю взрослую компанию. Меня принялись угощать, а я хотя и не успел проголодаться со времени съеденных бутербродов, но  без смущения брал лакомство в виде печенья и конфет.
    Когда кухонные посиделки окончились, все разбрелись по комнатам, квартира погрузилась в тишину. Тишина, конечно, относительной была. Кто-то громко выяснял отношение за дверью своего жилища, кто-то включил радиоприёмник. У нас тоже была радиоточка, но репродуктора мы пока не приобрели, поэтому папа взялся читать газету, а мама открыла любимый томик стихов.
    Мне не хотелось читать при свете лампы, и я вышел из комнаты, оглядеться. В комнату Алевтины Егоровны дверь была приоткрыта. Она сразу меня заметила и жестом поманила к себе.
    Я вошёл в чужую комнату, скромно остановившись у стола. Почему-то у стариков запах такой, будто попадаешь в прошлое. Здесь всё  другое: обои на стенах, тумбочки, шкафы, баночки и склянки из-под духов и одеколонов. Пустые бутылочки, но они продолжали хранить ароматы, а диковинные формы напоминали то дворец, то цветок, то  древнюю амфору.  Вещицы вроде бы не нужные в быту, однако, они хранили воспоминания хозяйки.
    - Что, скучно тебе? – исподволь поинтересовалась старушка. – А ты осмотрись, у меня много старинных книг. Если захочешь почитать, я тебе любую книжку дам, только непременно возвращай мне то, что прочитаешь.
    Я кивнул головой и, осмелев, задал вопрос, который волновал меня весь день:  - Скажите, пожалуйста, в квартире только взрослые живут?
    Мой простенький вопрос почему-то насторожил старушку.  Она как-то неопределённо махнула рукой, что могло означать и да, и нет.
    - Теперь, да, - отозвалась она тихо. – Ты же знаешь, какие страшные времена нам пришлось пережить во время войны? Тогда здесь жили другие семьи. Были и дети. Не выжили, бедные мои. Голод. Люди умирали сотнями, тысячами. Хоронить не успевали.
    Я кивнул головой, потому что не знать историю Ленинграда было бы стыдно.
    Алевтина Егоровна вздохнула, поднялась с кресла, подошла к шкафу тёмного дерева, достала пожухший от времени альбом с фотографиями.
    - Смотри, - проговорила  она тихо, - здесь все, кто был тогда в этой квартире. Может быть, тебе пригодится их история. Люди до сих пор ищут близких. Надо всех погребённых знать в лицо и по именам.
    С этими словами Алевтина Егоровна открыла первую страничку альбома и, спохватившись, предложила мне присесть на стул, стоявший у стола.


Глава 5.
   
    Я понимаю, о чём вы только что подумали: сейчас на фотографии мальчик увидит ту самую девочку из своего видения. Не угадали! Фотографий было много, но именно той девочки ни на одном снимке не оказалось.
    Да, я тоже тогда разочаровался, но переспрашивать старушку постеснялся.
    Алевтина Егоровна сначала, молча, наблюдала за мной, потом утвердительно заявила, что без её комментариев я ничего не пойму и мне будет не интересен этот альбом.
    - Ты иногда заходи ко мне в гости. Я буду тебе постепенно рассказывать о людях с фотографий. Иначе ты ничего не запомнишь, если говорить обо всём сразу. – Старушка поправила клетчатый плед, укрывающий её ноги. – Я понимаю, что тебя интересует больше всего, но сегодня я устала. Позже поговорим, ладно? Лучше скажи мне, как тебе наша квартира? Ты бы наверняка выбросил с коридора всю рухлядь, да?
    - Нет, - неопределённо процедил  я, - мне даже кое-что понравилось.
    - Неужели? – приободрилась старушка, - и что именно могло тебя заинтересовать?
    - Сундук! – сразу выпалил я и испугался своей прямоты.
    - Сундук? – протянула Алевтина Егоровна, подавшись всем корпусом вперёд.  - Что в нём необычного?
    - Гм, - задумался я, гладя в пол, будто именно там стоял тот самый кованый сундук, - он на сундук мертвеца похож. Ну, это тот сундук пиратов, который делят разбойники после гибели моряка.
    Старушка рассмеялась, прикрыв рот рукой, будто я и без того не заметил, что многих зубов там не хватало. Но вот этот жест показался мне знакомым, хотя мои родители, если смеялись, то смеялись открыто и весело, а не хихикали тихонько, как Алевтина Егоровна.
    - Сундук, - так же нараспев перебила ход моих мыслей Алевтина Егоровна, - хранит в своём брюхе обычные вещи, от которых также трудно избавиться, как вот от этих фотографий, сказала она, потряхивая головой и указывая скрюченным от болезни пальцем на альбом.
    - Это ваш сундук? – поинтересовался я, хотя и без того было понятно, что старая женщина знает о его содержимом, а значит не раз открывала тот ржавый замок, который и мне хотелось бы сорвать и выбросить.
    - Интересно? Подожди, - шутливо погрозила она пальцем,  - не всё сразу.  Буду выходная – откроем вместе. Я иногда проветриваю содержимое сундука, чтобы вещи не пропали от сырости и времени. Пора бы и впрямь  им заняться.
    Я засиял от радости. Не ожидал, что моё желание может реализоваться так просто.
    Алевтина Егоровна заметила выражение радости на моём лице и тоже улыбнулась в ответ. Улыбка у неё оказалась светлой и открытой, будто все её годы уходили вспять.
    - Ну, я пойду? – спросил я разрешения у хозяйки квартиры, чтобы не быть слишком назойливым.
    - Иди, махнула она кистью руки. Скажи своим, что я дверь никогда не замыкаю. Старость такое дело, что всякое может быть.
    - Спокойной ночи! – вспомнил я, что нужно пожелать человеку на ночь.
    - Иди уже! И тебе спокойной ночи, - пожелала мне Алевтина Егоровна.


Глава 6.
   
    Ночь для меня была беспокойной. Мне грезились то старая женщина, то девочка, убегающая от машины. Я ворочался с боку на бок и никак не мог отделаться от ночных видений. Видимо все волнения связанные с переездом  и новизна впечатлений сыграли свою роль.
    Наконец мысли обрели определённый ход. Я глубоко уснул и увидел удивительный сон.
    Мне казалось, что это я бегу по мостовой, а какой-то грузовик сигналит мне, требуя остановиться. Сумерки сгущались, а мне надо было непременно убежать от этой машины. Я мчался сломя голову, а она никак не отставала от меня. Сердце готово было выскочить из груди от панического страха. Я знал только одно: спасение за поворотом, там проходной двор и знакомый спасительный подъезд, в который следовало юркнуть, защёлкнув позади себя замок.  А в грузовике,  битком наполненном серыми людьми, десятки глаз тревожно провожали меня.
    Я обернулся, чтобы убедиться, что опасность позади и открыл глаза. Солнышко взошло. Я опять один. На столе завтрак, прикрытый полотенцем. Мама, как обычно,  позаботилась обо мне перед уходом на работу. Значит,  родители ушли.
    - Фу, и приснится же такое, - зевнул я, скидывая с себя одеяло, под которым мне было жарко спать.
    Утренняя прохлада комнаты освежила тело. Тарелочка на столе манила запахом нарезанной колбасы, но надо было умыться и почистить зубы.
    Тут я вспомнил, что не в прежней квартире нахожусь и вряд ли можно бежать в ванную комнату в трусах и майке. Пришлось надеть брюки и обуться. Рубашку я не одел, чтобы не замочить рукава при умывании.
    Однако  неудобно было идти в майке без рукавов, учитывая мою природную худощавость, и я на всякий случай склонился к замочной скважине: мало ли кто может увидеть меня?
    Не поверите! На том же самом месте снова маячила та же ехидная девчонка.
    - На,  получай!  - громко воскликнул  я,  в гневе,  и ногой ударил дверь, надеясь,  раз и на всегда отбить у неё охоту стоять на моём пути.
    Дверь отворилась на редкость легко, ударившись ручкой о простенок. Мне даже неудобно стало за свою выходку, но подняв глаза, я увидел, что коридор пуст.
    - Чертовщина какая-то! Снова мерещится всякая небылица, -  испуганно прошептал я,  пятясь в комнату и прикрывая за собой дверь.
    Я обернулся, желая увидеть на столе ключ от двери и вдруг замер, открыв рот: у стола стояла она, та самая девчонка.


Глава 7.
   
    И опять вы не угадали!  А вот и нет! Вовсе не призрак, а обычная девочка. По виду ей было лет десять. Она оказалась ниже меня ростом, поэтому особого страха больше не вызывала.
    Теперь мне не оставалось ничего лучшего, как взяв командный тон заявить свои права на собственную территорию.
    - Ты чего ходишь тут? Кто тебя звал? Ты что, не знаешь, что стыдно без приглашения заходить в чужие квартиры? – обрушил я на девчонку справедливый гнев.
    Она испуганно сжалась в комок и заморгала глазами так, будто её сейчас ударят или схватят за шиворот. Мне стало жалко эту глупую девчонку, я сбавил напор и уже более миролюбиво продолжил общение с ней.
    - Ну, рассказывай, откуда ты взялась такая хорошая?  Ты что, живёшь поблизости?
    Она отрицательно замотала головой с неряшливо заплетёнными  косичками.
    - Здесь живу, - пролепетала она чуть слышно.   –  В этой квартире.  Это моя была раньше комната.
    - А, значит ты из прежних жильцов? – осенила меня догадка. – И что, соскучилась по дому?
    - Нет, я тут живу. Мне нельзя уходить, пока папа не заберёт меня отсюда.
    - Папа? -  переспросил я совсем уверенно и даже с чувством превосходства.  А сколько тебе лет? Сама дорогу не найдёшь?
    Она снова, опустив голову и шаркая ногой по половице, отрицательно завертела головой.
    - Мне одиннадцать лет. Я слово папе дала, когда он уходил, что никуда не уйду отсюда, пока он не возвратится с войны. Это чтобы он не потерял меня и мог найти. Вот я и жду каждый день, даже дверь не замыкаю, боюсь проспать.
    Я покрутил пальцем у виска: - Ты что, того? Война закончилась давным-давно. Проспала? Ты знаешь, какой год на дворе?  - тут я и сам призадумался. – С какой войны ты его ждёшь? – я пытался восстановить в памяти ближайшие военные события в мире. Всё-таки уже восьмидесятые годы идут.
    Странный ты, – проронила она, - война, она война и есть, а то, что год восьмидесятый, знаю это.  Только слово, и есть слово. Обещала и жду.
    «Идиотка, - подумалось мне, - совсем сбрендила. С войны, видишь ли, ждёт папочку».
    - Кушать хочешь? – неожиданно поинтересовался у неё, желая определить, понимает ли она реально происходящее с ней?
    - Хочу, - отозвалась девчонка, - поэтому и пришла домой. Завтрак забыла прихватить на работу.
    Я уже понял, что с девочкой что-то не так, но как ей помочь – не знал, поэтому молча,  подошёл к столу, где лежал приготовленный мамой завтрак.
    Она тут же отступила, уступая мне дорогу. Я аккуратно снял с тарелочки полотенце и вздохнул, понимая, что придётся делиться с незваной гостьей едой, предназначенной мне одному.
    На тарелке лежали четыре бутерброда и записка, на которой крупно, как для маленького было написано: « Наш чайник голубой. Стол в кухне рядом с окном. Согрей воду. Заварка в маленьком чайнике на столе. Кушай, не сиди голодным. Потом выходи подышать воздухом во двор. Целую, мама».
    Прочитав, я обернулся, чтобы убедиться, что девчонка не подглядывает и обмер.


Глава 8.
   
     Думаете, она исчезла? Если бы! Рядом со мной стояла Алевтина Егоровна.  Стояла и мило хихикала, прикрывая беззубый рот рукой.
    - Вот и перекусим вдвоём. Ты вчера ко мне в гости заходил, я сегодня к тебе пришла. Мы ведь друзья? – спросила она, протягивая руку за бутербродом.
    Оторопев, я машинально подал бутерброд старухе, не в силах ни убежать, ни противостоять происходившему чуду.  Лучшее, что пришло мне в голову это закрыть глаза в надежде, что кошмар сам исчерпает себя. Я так и сделал. Постоял некоторое время с зажмуренными глазами, а когда понял, что угрозы нет, вновь открыл их.
    Девчонка уплетала бутерброд за обе щеки и лукаво поглядывала на меня, уловив мою растерянность и страх.
    - Жаль чай не успели вскипятить! Мне пора на работу. Ты не сердишься, что пришлось поделиться со мной?
    Я не мог говорить, только отрицательно помотал головой.
    - Ты испугался, что ли? – поинтересовалась девчонка.  Вечером приду и расскажу обо всём. Я обещала тебе сундук отворить. Ты же хотел?
    Не знаю, чего я хотел. Скорее всего, чтобы закончился кошмар, связанный с появлением то ли девчонки, то ли старухи. Вот когда о времени можно сказать, что оно – резиновое. До вечера я уже ни гулять, ни есть, ничего не хотел.


Глава 9.
   
    Наконец входные двери наперебой начали клацать замком. Жизнь в коридоре возобновилась. Живые голоса наполнили квартиру. Я облегчённо вздохнул и отомкнул дверь, чтобы родители не подумали, что я сижу под замком, как маленький.
    Вскоре возвратились и мама с папой. Было у меня такое желание рассказать им о своих злоключениях, но трудно решится на подобное откровение, тем более  что вся история больше походила на сказку или на бред сумасшедшего.
    Когда мы с мамой готовили на кухне ужин, пришла с работы и Алевтина Егоровна. Проходя мимо меня, она ласково взлохматила мне шевелюру и напомнила, что сегодня нас ожидает тайна сундука.
    Я поёжился от её слов, но кивнул головой в знак согласия. Нельзя же было показывать страх перед маленькой безобидной старушкой?
    Мама улыбнулась, порадовавшись, что у меня налаживались хорошие отношения с соседями по квартире. Тем более, она была уверенна в положительном на меня влиянии Алевтины Егоровны, которая по рассказам  других соседей слыла начитанной и порядочной бабулей.
    Мама-то была уверенна, зато мне становилось жутко от предстоящего вечера в компании Алевтины Егоровны.


Глава 10.
   
     После ужина я нерешительно вышел из комнаты и пошёл  мимо двери Алевтины Егоровны, опасаясь худшего. Как бы мне не было жутко, показывать боязнь другим людям большому мальчишке стыдно.
    Алевтина Егоровна уже сидела в привычном кресле с томиком романа в руках. Она обернулась на мои шаги и приветливо кивнула головой.
    - Ты, дружок, заходи, не стесняйся. Да заходи же! Я не съем тебя, - снова хихикнула она, на мгновение, прикрыв открытой книгой лицо.
    - Я насчёт сундука, вы же обещали им заняться.
    - Ах, да, сундук. Сундук, - повторила она и задумалась, -  где-то здесь лежит ключ, сейчас найдём, - засуетилась старушка, только сначала я хочу поведать тебе предварительную  историю того, что потрясло тебя сегодня. Готов послушать?
    Я неопределённо кивнул, сам не сознавая, нужно ли мне знать её тайну.
    Ты присядь пока. Присядь, - вторила она в раздумье.
    Я послушно примостился на стул с краю от стола и приготовился слушать.
    - Видишь ли, давно это было, ещё в Великую Отечественную войну.  Моя семья жила в то время в этой же квартире. Только мы занимали ту комнату, в которой сейчас вы живёте. Уже после войны, когда я осталась одна, меня переселили в маленькую комнатку, а мне и в ней  живётся нормально.
    «Так вот оно что, - подумал я, - вот почему она ходит и смотрит на мою комнату по утрам».
    - Да, да, именно так и было. Мама заболела тифом и умерла.  Я осталась с отцом. У папы была бронь от службы в армии, но потом, когда немец вплотную подошёл к рубежам города, призывали всех, кто мог держать в руках оружие.
    Я живо представил себе, каково это остаться одному во время войны и по телу прошёл озноб.
    - Город уже бомбили. Людей эвакуировали. Папа оставил мне все наши сбережения, принёс свой армейский паёк и очень просил соседку присматривать за мной и никуда не отпускать от себя. Я обещала отцу, что никуда не уйду с нашей квартиры, и чтобы ни случилось, дождусь его возвращения.
    - А вам страшно было? Ведь и дом могли разрушить снарядами?
    - Конечно, страшно! Мне всего одиннадцать лет тогда исполнилось. Сначала ещё ничего.  Мы с соседкой прятались в подвале во время обстрелов, а когда соседка умерла от голода и холода, я осталась совсем одна и пуще смерти боялась, что меня могут увезти в эвакуацию. Тело соседки унесли, а меня силой вытащили из моего укрытия в шкафу.  Все, кого собирались увозить в тот вечер, стояли на ветру в ожидании транспорта. Подошёл большой грузовик, и люди, помогая друг другу, занимали в кузове места на досках.
    Она на минуту передохнула, будто воздуха ей не хватало.  Глаза Алевтины Егоровны наполнились слезами. Видно было, что воспоминания причиняют ей боль.
    - Как я могла уехать, скажи? Ведь папа велел мне дожидаться его дома. А вдруг бы он пришёл с фронта, а меня нет?  Вот я уличила момент и побежала от машины.  Бежала что есть мочи. Я так боялась погони! Пока не очутилась в подъезде, мне всё мерещилось, что за мной вот-вот придут.
    - А как же вы выжили в голод и холод?
    - Сначала продукты оставались в домах. Не разрешали людям много брать с собой вещей  и пищи. Я собирала с миру по нитке и носила к себе в квартиру. Единственной ценностью для меня был этот самый сундук. В нём хранила я свои и мамины вещи, папин гражданский костюм. Даже когда очень холодно стало, я ломала мебель на дрова, а сундук не трогала. Одно единственное всегда помнила: я папе обещала никуда не уходить из дома.
    Теперь я представил себе, каково это быть одному в военном городе под обстрелами, если меня могло испугать появление всего лишь девочки?
    - Эх, лучше и не спрашивай, как мне удалось выжить.  Спустя время я под обвалом соседнего дома нашла интересную книгу, которую бережно хранила и многократно перечитывала. Так вот эту книгу написал от руки старый знаток магии.
    Он уверял, что силой мысли можно не только представлять человека на расстоянии, но и материализовать его.
    - Как это мысль и вдруг - материальная, - изумился я.
    - А представь себе яблоко! – предложила старушка.  – Представил? Теперь точнее представь, значит надели его разными свойствами: крупное, красное, спелое, ароматное. Мысленно поднеси его к лицу. Потри кожицу ладонью и почувствуй запах этого яблока. Пахнет? Вот! Это и есть начало создания мысли - образа. Я долгими днями и ночами пыталась возвратить отца – не получалось, зато однажды мне почудилось, что я как бы раздвоилась.
    - Показалось или действительно раздвоилась? – меня уже захватил рассказ старушки, и я слушал, затаив дыхание, забыв о времени, но меня позвала домой мама.


Глава 11.
   
    Нет, я не засиделся дома. Мне надо было только сбегать в булочную за поворотом дома. Я бегом исполнил мамино поручение и возвратился к Алевтине Егоровне.
    Я извинился за внезапный уход и попросил продолжить рассказ.
    - На чём мы остановились? - умиротворённо переспросила Алевтина Егоровна.
    - На том, что случайно у вас получилось раздвоиться. Как это произошло?
    - Ага! Именно так и было. Я сидела на том самом диване, который до сих пор стоит в вашей комнате и смотрела на дверь. Забыла совсем сказать, что к тому времени к нам подселили новых жильцов, а они были шумными и подозрительными личностями.
    Я замыкалась от них на ключ, а ключ вешала на верёвочке себе на шею, чтобы в случае чего сразу закрыть квартиру и уйти. И вообще, когда в замочной скважине нет ключа, а дверь заперта, значит, жильца нет дома, и никто не будет стучать в дверь.
    - Гм, интересно придумали!
    - Ещё бы. Когда голоса в коридоре смолкли, я хотела проскользнуть в туалет, но опасалась, что меня увидят. Тогда я стала на коленки и приложилась глазом к замочной скважине. Мне страшно было отомкнуть дверь, и я мысленно представила, что уже стою в коридоре у стены. И вдруг я поняла, что действительно стою там и иду в сторону туалета. В туалете я сделала свои дела и так же возвратилась обратно, скользнув в замочную скважину. И тут я поняла, что нас двое. Испугалась, запищала на весь дом. Второе моё я исчезло, а соседи отчаянно тарабанили в стену, требуя тишины.
    - Вот это да! Так вы с тех пор и ходите всюду сквозь замочные скважины? – поразился я своей догадке.
    - Выходит – так. Стоит мне пожелать увидеть что-то, как срабатывает старая привычка,  и я создаю реальный дубль своего образа, который вместо меня отправляется в путешествие. Только с тех давних пор мой двойник так и остался в образе маленькой девочки, которая боялась собственной незащищённости. Потому я и дверь держу приоткрытой, чтобы поскорее спрятаться от опасности. В новой квартире нет в двери ни замочной скважины, ни щели подходящей.
    - А я, признаться, напугался до смерти! Думал приведение, - сознался я в испытанном  мной страхе.
    - Не бойся. Страх сам по себе может стать причиной появления монстра. Тот же мыслительный образ. А потом будешь бояться и темноты, и высоты и прочих неприятностей там, где их быть не должно.
    - Вы про сундук не забыли? – напомнил я о главном событии вечера.
    - Пойдём! – охотно поднялась с кресла старая женщина.
    - Правда, захламили мы проход основательно! Надо бы всё это утилизировать.  Займёшься?
    - А не поругают меня соседи?
    - Спасибо скажут. Все надеются, что кто-то решится, да не находится смельчака. – Алевтина Егоровна  с нежностью погладила сундук рукой, приподняла замок и двумя оборотами ключа сняла его с петель.
    Сразу пахнуло нафталином и ещё чем-то непонятным, напоминающим то ли дым, то ли лекарство.  Алевтина Егоровна сняла верхнюю тряпицу, прикрывающую содержимое сундука.
    Чего только там не было! Сначала она бережно и аккуратно вынула всё ещё сохранившийся серый мужской костюм и приложила его к лицу, как бы вдыхая давно выветрившийся запах её отца. Потом дошла очередь до старых игрушек, пластинок и прочих ненужных, изживших свой век предметов. Где-то у самого дна в комочке лежала свёрнутая в рулон белесая тряпица.
    - Узнаёшь? – шёпотом спросила она, подмигнув мне.
    Когда свёрточек встряхнула, я увидел то самое платье, в котором девчонка являлась мне по утрам. У меня даже дух перехватило от волнения.
    - Неужели то самое, с войны? – спросил я так же тихо.
    - Оно самое. Вот только в нём и представляю себя путешественницей в пространстве. Давай-ка выбросим его на помойку! Хватит памяти о войне. Не возвратится мой отец. Сколько можно стоять этому ребёнку на посту? Как ты думаешь?
    - Наверно, да, хотя я бы не выбросил. Вдруг ещё понадобится?
    - Хватит людей пугать. Всему своё время. Ты же испугался? И те, кто вам квартиру сдал, тоже не понимали, что происходит, а я открыться боялась.  Знаешь, как бывает в таких случаях? Ведьма скажут, и всё. Не ведьма я. Просто вечный страж своего слова.  Как вспоминается война проклятая, но святая, так и вспоминаю, что отца надо дождаться. Отца. Понимаешь? И я иду туда, где он должен быть, когда возвратится домой, то есть, в твою комнату.
    Она небрежно кинула вещи в сундук и не стала замыкать его. Мне показалось, старушка даже обиделась на то, что увидела там, в сундуке. То ли память надоела, то ли рассердилась, что не помогло ожидание вернуть отца – не знаю.  Но она ловко для своего возраста поднялась на ноги и, не оборачиваясь, пошла к своей комнате.
    Я ещё постоял рядом с сундуком, размышляя о жизни, потом тоже побрёл  к себе.
    Уже ночью сквозь сон слышал негромкий разговор в коридоре, чьи-то торопливые шаги, и всё смолкло.
    Утром мама оставила мне записку: «Ночью скончалась Алевтина Егоровна.  Не беспокойся, её похоронят прямо из морга, домой не привезут».