24 ноября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Ночь. « Всегда становится легче, когда знаешь, что можешь обратиться к близкому человеку. И это не просто душа, схожая по характеру, чувствам, это намного больше. Иногда совершенно чужие люди за несколько недель могут превратиться в тех, которые только и будут делать то, что разговаривать на разные темы, пока тревога не присядет на подоконник одной из души. Только ощущение защищенности может вновь прогнать тревогу так, что не полетит ни одна крупинка. Ведь близость, возникшая в сердцах нескольких людей, всегда создает необычайный, крепкий купол, под длинной крышей которого можно укрыться так, что не заметит никто, даже заблудшая в эту сторону частица тревоги… Как многое может в одно мгновенье объединить эти две души, которые будут думать хоть и о разном, но чувствовать они будут одно. И именно чувство, невнятное, неразборчивое, будет сближать их все ближе и ближе. И вот, когда они столкнуться, коснуться плеч друг друга, все поймут, будут молчать. Ведь молчание в те секунды будет таким дорогим, что они не сразу поймут, кем они стали в глазах у самих себя. Но пока они еще не до конца осознают, что так близки, что их сердца рвутся на две части, пытаясь ими обменяться.»- и, как все-таки внезапно появляется этот близкий человек! Иную ночь, бессонную ночь, хотя чувствуешь себя прекрасно, не можешь уснуть, думаешь, как бы пришел кто, погладил по голове. Так думала ты, укрыв ледяные плечи белой простыней, сверху теплым пледом. Но все это не смогло согреть тебя за какие-то медленно тянувшиеся десять минут, ведь это тепло было искусственным, а твоей душе так хотелось ощутить горячий пар, исходивший от человека, что так близок. Но ты не знала о нем, не догадывалась, что в комнате, до которой можно добежать за две минуты, и есть тот человек, чья душа запутана, испугана.
Закрыв в очередной раз совершенно ясные глаза, в них поплыли картинки, нарисованные теми самыми красками, которые ты получила из рук Судьбы. С тех пор, как ты положила их в тумбочку, прошло не больше трех часов, а ты до сих прокручивала в голове ее голос, ангельский, и такой уверенной голос. Так, как она, Распорядительница жизней не говорил еще никто, и это потрясло тебя до самой глубины души, из которой ты высовывала руки, а сама стояла там, внутри собственной души, выбраться из которой поможет лишь близкий человек. Его голос, беспокойные слова, они вытащат тебя из собственных мыслей, посланных сердцем, обязательно вытащат. Но пока ты так и продолжала лежать, согнув запястья, убрала похолодевшие ладони под одеяла. Чего, чего не хватало в те минуты, чтобы уснуть, погрузиться в сонное царство Морфея? Как понять, что нужен близкий человек, когда собственные мысли перепутываются, заставляя забыться, начать говорить со стенами, думая, что они слышат тебя. Но, нет, ночью, пока они не ощутят присутствия рядом с ними Тишины, они не станут слушать, ведь они уже там, в царстве вечных сновидений.
Стук, громкий стук в дверь, что пронёсся по всем нервным импульсам тела, как колокол тяжелый, ударил прямо в центральную точку сердца. От этого ты вздрогнула, и словно оглушённая собственными мыслями, открыла спрятанные шторами век глаза. Сейчас в них забралась голубизна, что позволила тебе прекрасно видеть в темноте. Коснувшись ладонью тумбочки, быстро приподнявшись, будто и не пыталась вовсе заснуть, ты нащупала кончиками пальцев острый угол тумбочки. После, коснувшись ледяного пола босыми ногами, ты взяла с пола бежевый халат, что почему-то валялся, а не весел на крючке в ванной комнате. Ты словно знала, что в спешке тебе придется просовывать в него руки, поэтому и положила рядом. Очередной стук вновь оцарапал тебе сердце, казалось, что по нему провели тонким, хорошо заточенным серым карандашом. Едва не споткнувшись, не успев завязать пояс халата, ты идешь к двери, касаешься ручки.
Это Аринка, тот близкий твой человек, именно эта девушка, с растрепанной головой, на которой почти расплелась коса. Ты понимаешь это мгновенно, ее испуганный, беспокойный взгляд, осунувшееся лицо, оно не давало тебе заснуть, только в мыслях оно до сих пор не могло собраться в единое целое. Ты не произносишь ни слова, как она, в белой длинной ночной рубашке, что закрывает колени, начинает говорить сама.
- Эта ночь пропитана тревогой, как и я сама. Но вы не смейте отдаваться в руки те, ее, и помогите, вы помогите, умоляю вас, ему…- не договорив, она слегка поднимает руку, отводит взгляд от тебя.
В тот момент тебе стоило открыть осиновую коробку красок. Нескольких цветов загорелись сами. Яркий свет прорезал всю темноту. Синяя краска, желтая краска буквально вспыхнули на пару секунд. Как раз в эти секунды ты стояла перед Аринкой, но не догадывалась о подсказках Судьбы. Но если бы ты только положила один взгляд на эти цвета, то поняла бы все мгновенно. Ведь синий цвет означает синеву на руках Алексея, а желтый, цвет его вспотевшего лица. Все просто, и в то же время, от этих подсказок меняется мало.
Ты так и не ответила черноволосой девушки, лишь взяла ее за горячую руку и ощутила все тепло. Вмиг поняла, что довольно долго, за эту хрупкую руку ее держал наш герой, тот юноша, что так желает вновь столкнуться с прекрасным, смешанным с ужасным. Правда сказать, идя по коридору, ты совершенно не знала, что будешь делать. Ведь еще никогда в жизни, ты не сталкивалась с подобным, и первое, что пришло в твою голову было разбудить меня. Но, Аринка испуганно потрясла головой, как ослабевшая резинка упала с ее черных волос.
Через минуту Аринка положила горячую ладонь на дверь, решительно толкнула ее. Ты вошла следом за ней, и вновь холод схватился за твои плечи. Ты совсем по-иному взглянула на него, ведь знала теперь, что это он, тот, кого в прошлой жизни ты ласково называла Джорфином. Но, сейчас было не подходящее время вспоминать отрывки прошлого, ты пошла к его кровати, глядела на потускневшие кудри. Раньше они казались тебе русыми, такими прекрасными. Аринка присела с другой стороны кровати, положила руку на его горячий лоб. Взглянув на тебя, она обмолвилась словом лишь взглядом. И ты поняла сразу все, пониженная температура, вялый вид, не считая того, что сейчас второй час ночи, желтоватый цвет лица, на бледноватые локтевые сгибы ты глядеть не стала. Заметила то, как Леша слабой рукой пытается почесать нос, и этому было множество объяснений. Про себя ты просчитала количество дней после той ночи, когда Ольга впервые присела на его кровать, и лунный свет ослепил ей болотные глаза. Все было так, как задумал старик, старик, который сейчас видит десятый сон, смеясь с царем Морфеем. Наверно, у них довольно дружеские отношения, но впрочем, это не имеет большого значения. Прошло больше двух недель, и прекрасное, смешанное с ужасным теперь не оставит просто так этого юношу, который сам так привязался к нему, и к этому слову на холодную букву «м». И он был единственный среди всех нас, который мог произнести смело это слово полностью. Но в эту минуту он молчал, прикрыв глаза, погрузился в поверхностный сон. Бессонница поскользнулась на скользком полу, отступила на какие-то бессмысленные часы.
Ты вдруг резко схватила Аринку за руку, повела на балкон. Та последовала за тобой, отпустив руку Алексея, взглянув на него еще раз, она переступила порог балкона.
- Скажите мне всю правду! Я дни считала тоже, но разве нет у нас еще чего-нибудь в запасе? Нам нужен этот препарат, иль есть какие-либо заменители иные? Вы, мне скажите, я достану все! Найду и Ольгу, она отдаст мне всю коробку, я посмотрю в лаборатории. И если, что найду… А может нам сказать прям всем? Давайте позвоним? Что будет - все равно. Я лишь хочу…- черноволосая девушка закрыла лицом руками, через пальцы продолжала глядеть на тебя.
- Найди пожалуй ты подобное. Ведь знаешь все, иди! Я посижу, я буду рядом. Не стоит говорить кому попало, мы помолчим пока…- сказав это, ты доверчиво посмотрела на нее, как ощутила ледяную прохладу. Снежные крупинки присели на твои плечи. Обернувшись, ты взглянула на море, не спокойное море, что будто дрожало под всем тем, что случается с людьми, которые так любят его. И сама Тишина не способна в эти часы успокоить взволновавшиеся море, что чувствует так многое, но исправить не может ничего. Открыв широко глаза, не смотря на смешанный с прохладой воздух, что трепал твои темные волосы, ты, вытянув шею вперед, приоткрыла рот. Тебе был нужен свежий глоток воздуха, нетронутый чем-то лишним. И ты получила его, сразу почувствовала, что эта свежесть проникает в твои легкие, садиться на их спины так нежно. Не случайно в твоей голове вновь пронеслись слова Распорядительницы жизней, ты продолжала так четко слышать ее голос, что поведал тогда эту фразу, фразу изменившую многое: «…И помни, третьей встречи я тебе не дам!». Опомнившись, ты обняла локти рук, отвернула взгляд от прибывавших волн, как зашагала в сторону нашего героя.
В комнате поселилась пустота, Аринка вышла из нее пару секунд назад. И тебе стало жалко, жалко этого несчастного юношу, которого ты любила когда-то. Нет, ты любила его душу, а вот черноволосая девушка любит его самого, включая колотившееся сердце. Это сближало вас, любовь, привязанность к душе, которой так хочется помочь, что периодически болит собственная грудь. Пройдясь глазами по полу, ты вдруг подняла их, взглянула на него. Сделав еще один шаг, ты тихо присела на край кровати, левой рукой подтянула теплое одеяло. В этот миг ты отчетливо понимала, что ни в коем случае не потеряешь его, этого юношу, чью душу ждала больше ста лет для новой встречи. Протянув вперед ладонь, ты нерешительно коснулась его щек, бледных щек, с которых исчезла всю желтизна. Он спал, не крепко, но в царстве сна его уже давно был готов принять Морфей, тот, кому жутко надоели беседы со стариком. Ты слегка улыбнулась, когда ощутила, что щеки юноша начинают теплеть. И чем дольше ты держала свою руку, тем быстрее они теплели, приобретая розовый оттенок кожи. Но, когда твои запястья устали, ты опустила руки, едва пробившийся румянец исчез так быстро, что ты растерялась. И лишь Тишина, стоявшая за твоей спиной, могла объяснить все это, как воспоминания души, что видит отрывки прошлого во сне. Да, у Судьбы есть законы, и если одной душе было позволено вспомнить ту жизнь, то и другая вспомнит, как только рука коснется тела. И это вполне безопасно для Судьбы, ведь, стоит убрать руку, как сознание вновь запрет двери к памяти…
…Аринка распахнула двери лаборатории, как едва из ее головы не выпали названия нужных препаратов, которые могли бы помочь ему. Она остановилась в дверях, не сразу поспешила, взглянула так, как будто увидела что-то давно помешавшее ей спокойно жить. Темнота, давно царившая в помещение, вмиг исчезла. Черноволосая девушка держала руку на белом выключателе, как зажглась лампа. Один раз мелькнув, она дала Аринка возможность смело сделать шаг, шаг, который не увидел Ольга, сидевшая в профиль за высоким столом, пустым столом. Она молчала, сидела так видимо давно, одетая в синюю блузку с мелкими ананасами.
- Я вижу четко все, тебя я смею разглядеть сейчас, когда кому-то так нужна вещица, только не твоя. Я знаю, я предполагаю, что ты предложишь мне сейчас. Ведь спрятана в руке твоей стекляшка, не зажимай стекло так сильно, ведь тяжело дышать ему. Молчи, не говори не слово, мне жутко слушать речь твою, и все слова, утопшие во лжи. В трясине собственной ты продолжай тонуть, не протяну я собственной руки!- сказав это, Аринка серьезно взглянула на замиревшею Ольгу, как скрылась в длинных полках, что были выстроены пятью высокими рядами.
- Ах, как умна ты, только гляньте! А я вот предложить хотела, правда! Ведь клонидина нет давно, а он так нужен был вчера, в особенности старику. Увлекся тот какой-то чушью, и я примчалась, прям сюда, и с полки все смела. Ну, ты найди иное, а может быть по-старому, а? – повернув в правую сторону голову, Ольга, вдруг вскочила, резко отодвинула стул, как заглянув в первый ряд полок от окна, увидела лицо Аринки, которая так презрительно глядела на нее, - Прости меня! Я принесу, я всю найду сейчас. Старик велел ведь спрятать, он знал, что все сегодня будет. А, я сейчас, я помогу! И пусть летит все в то окно, ты пропусти меня, иль посмотри сама на верхнем ящике! Я помогу, хотя мне слушать его надо, но я не кукла, я смогу его слова из головы, как из подушки выбить…- закрыв рот обеими руками, она бросилась в сторону Аринки, как та схватила ее сильно за руки, недоверчиво посмотрела, хотела сказать что-то, но Ольга, тяжело дыша, закричала громко,- Не ведаю я, что творю, пойми ты, я безумна стала…
- Ты замолчи, - черноволосая девушка, закрыла ей рот руками, прижала спиной к полке, та зажмурившись, ощутила, как по ее лбу потекло какое-то прозрачное вещество. Пробирка, выпав из коробки, открылась сама, осталась лежать на краю, не упала. Едкое вещество, стало попадать в глаза девушки, но та покорно кивала головой, - Не смей ты говорить! А впрочем, что я тут перед тобой стою? Уйдешь, расскажешь старику о том, как мы с тревогой пообщались, о том, как Женщина с загадкой полночи не спала, и ученица закрывала рот какой-то обезумевшей девчонке! Тебе-то рассказать не стоит ничего, ничего! Сама найду все, иди отсюда, и чтоб не видела тебя.- оттолкнув ее от себя, Аринка повернулась к соседним полкам, стала бегать глазами.
Ольга мгновенно ощутила, как трескаются ее глаза, уменьшаются зрачки, но с места не сдвинулась. Прикусив треснутые губы, она задела руками еще пару склянок, стоящих на нижних полках. Те разбились вдребезги, стеклянные отколотые куски бросились ей в щипавшие глаза.
- Прости, Аринка. Я поздно поняла, что натворила, но я могу помочь. Возьми на всякий случай то, что пригодиться. А шансы ведь малы, и дни бежали так, что… Надеяться не стоит, так случилось уж. Но главное, что есть пока, откуда брать, а дальше разберёмся, найдемся.- говоря это, Ольга медленно спускалась на колени, ладонями облокотилась на пол, как стекло порезало ей руки. Но это не остановило ее, растопырив карман юбки, она вывернув его наизнанку, вытащила две ампулы, и те покатились к ногам черноволосой девушки.
Найдя нужный препарат, Аринка повернулась в ее сторону, как проговорила:
- Судьба тебе свидетель. Надежда вся моя, вернее наша с Таней. А ты глупа, и безобразно смотришься сейчас! Простить я не способна буду. Стекло возьму, но только потому, что, рисковать не буду. И есть, кому мне обратиться. И есть с кем говорить, и доверять. А вот тебе доверить не кому всю жизнь, так прожитую зря! И что ты натворила только…
Взяв стекляшки с пола, она вышла с другой стороны. Поспешила к нему, к нашему герою, которого ты вновь гладишь по щекам, пытаясь придать им малейший румянец. Если бы только видела тебя Аринка в эти минуты, она бы поняла, что нашла, нашла настоящего близкого человека. Да, с той ночи ты стала для нее кем-то больше, чем простым преподавателем в Евпаторском Заведении. Жаль, что я не видела всего того, что произошло между вами, жаль, что я не стала той близкой душой. Но я близка к ним, к тем, кто остался в 1980 году, на вечные часы остановился тот день, тот час в моей памяти.
А Ольга, человек, хранивший тайну, так и осталась сидеть на полу, смотря на порезанные об стекла руки. Она не поспешила за Аринкой, не пошла к любимому старику, который в последние дни стал каким-то иным, скучным. А может эта тусклость всегда была в его глазах, только она заметила это не сразу. Но мы не будет судить ту, которая все-таки поняла, что сотворила собственными руками, мы не будем на долго задерживать на ней свое внимание, ведь судить ее будет та, которую называем Черной подругой.
« Найдя, наконец, близкого человека, не стоит его отпускать, разжимать руки, развязать веревки, которыми и затянут тугой узел. Узел этот сей час соединяет друг с другом две души, поэтому они еще в сметании, и ум их обволакивает некая потерянность, в которую они забрели по случайности. Но случайность эта не оставит их больше никогда, въесться в память на долгие года, и может даже вновь поднимет тяжелый взгляд».
***
26 мая. 1993 год. Евпатория. Раннее утро. « Когда жизнь души оказывается в чужих руках, не стоит больше рассуждать и чего-то мысленно представлять. А все потому, что человек, который так трепетно поддерживал сдавшуюся душу, ошибался во многом. Он представить себе не мог, что все обернется совсем по иному, не будет в первый миг никакого взмаха серых крыльев, не будет и горящего котла, что находится в тысячу километров на той стороне Земли. Да, и нет никакой стороны, ведь Земля круглый шар, имеющий два выхода, которые ведут вниз и наверх. И эта душа решила отправиться вниз, нет, не увидеть искаженные лица, а самой стать этим лицом, но слишком счастливым лицом. И зажжется счастье в этом кругленьком, но уже не святящимся шарике, ведь будет покой, несравнимый ни с чем покой. Но, чтобы добраться до него, лечь на спину, и закрыться от всего, нужно сначала пройти долгий путь жизни, настоящей жизни… Но многие люди смеют предполагать, что сами в силах решить, когда им пора в иной мир, и в этом они вновь не правы, не правы» - так и наша Идочка, девушка с мокрой челкой, что прикрывала ей глаза, была полностью не права в том, что сотворила с собственным телом. Она лежала на мокром песке, не мысля, не видя, в ее светлые волосы забрались крупинки песка, который, как только попадал на ее тело, становился бледным, и словно мертвым.
Этот одинокий уголок был вдали от особняка Иды, вдали от всей городской суеты, ведь он находился между двумя скалами, что казалось, соединяться в следящую минуту, на век стеснят душу Иды. Но, нет, душу нельзя стесниться, она всегда найдет выход даже в темноте. Между двумя скалами было расстояние в пятнадцать шагав, и его хватило, чтобы на берегу, над которым весело потускневшее облако, поместилось два существа, таких похожих на людей. Нет, они не русалки, они Царицы моря, его хозяйки, что во время всякого шторма ложатся на дно, укрываются водорослями и засыпают, чувствуя, как над их голова бушует жестокая стихия, посланная иногда Черной подругой. А вот, когда тишина бегает по воде, словно по скользкому стеклу, они, видя это, выбираются на берег, садятся на песок, вытащив из воды белые ноги. Но бывает и так, что какая-нибудь неразумная душа заставляет их подняться с морской глубины. Тогда они поднимают чье-то тело с зеленого камня, что полностью покрыт мхом и другой склизкой травой. На сей раз гостью в их царстве стала Ида. Ее увидели две очаровательные, не особо занятые царицы, молодые девушки, чьими нарядами послужили обмотанные по всему телу водоросли. Нет, они были сплетены друг с другом довольно красиво, что на животе каждой красовалось черное солнце, чьи лучи плотно закрывали грудь и ноги до самых колен.
Облокотившись рукой на песок, одна из них, что была с распущенными белыми волосами, проводила мягкой рукой по щекам Иды, положив ее голову к себе на колени. Другая я же, сидела, обхватив собственные колени, немного недовольно глядела на девушку, а после заговорила, заговорила русскими словами, что отлично получалось выговаривать:
- Ах, как глупы они, все люди на планете этой! Я б никогда! И думать о таком не допустила, свою ту жизнь, жизнь собственной души на произвол отправить. О, нет, я поняла теперь, как счастлива, что не живу среди таких, что мыслят, словно только из рапанов выпустили взгляд. Мои глаза-то видят хорошо, и только все разумное они способны с берега собрать, а те глядят на все подряд! А нам потом сидя так рядом, глядя на хиленькое тельце, чьи руки стерты в кровь. Упасть на камень, ободрать запястья, как это жалко, но противно. Смотреть не буду я на то, как ты жалеешь ту, что полностью глупа. Права я буду, если так скажу, что точно, ведь, отец ее сейчас трясется над кроватью дочери, а муж, или кто, глаза проплакал все. Ну, разве можно, не думать не о ком, себя в пример всем душам ставить?
- Ты, прекрати так говорить!- встрепенулась Аксиния, как опустив голову, поцеловала Иду в холодной подбородок, но тот не потеплел. После взглянула на подругу-царицу, как продолжила,- Мы ничего о ней не смеем знать, чужая нам она! Однако мы храним ее сей час, когда хозяйка наша, королева всех морей, спешит сюда, чтоб увидать того, кто в руке ей хотел так беспрестанно бросится. Ты погляди, она замерзла, в сознанье собственном-то заплутала, дорогу верную так не нашла. И мы помочь должны ей пробудится, на ухо прошептать слова, слова. Их шепчим каждому, кто морю уж теперь принадлежит, и связан с ним цепями. – стоило ей это сказать, как другая царица Эпитафия, повернула в иную сторону, как в руках ее блеснула серебряная цепь. Но Аксиния вмиг коснулась ее рукой, не дала той сделать то, что так хотелось. – Но, погоди, пусть цепи разума ее в свои объятья заберут, пусть руки ей не натирают. Не решено еще все до конца. Когда вернется к нам по пожеланию самой Судьбы, тогда повесишь на нее все ожерелья. И не спеши. События не торопи.
Не думая долго, Эпитафия намотала цепь на свои локтевые сгибы, как тот час сбросила с себя. Она делала так часто, и все это можно объяснить. Она была не обыкновенной царицей моря, она была той, кто способна видеть дальнейшие эпизоды души, когда та будет прибывать в этой жизни.
- Уж с кем-то встретится душа! И цепи мне не врут. Как все серьезно будет,- положив цепь на землю, она быстрыми движениями рук начала засыпать ее мелкими песчинками песка, который почему-то исчезал, как только попадал на нее. В эти секунды перед ее глазами появилось лицо человека, хранившего тайну. А после увидела девушку с черными волосами, она вопросительно глядела, и взгляд этот уловила царица моря через все временное пространство, - Ее герои встретят, герои той, которая, однако, не проста. За человеком этим, с первой жизни молодой души начнет следить наша хозяйка. Подруга черная вокруг нее крутить начнет. Не вижу имени, но вижу я лицо, отчетливо его увидит наша гостья в том восемнадцатом году. Да, будет страшен год, и время беспощадно отбирать начнет…
- Не говори ты страсти,- перебила Аксиния, как преподнесла ко рту подруги горячую ладонь, что вспотела. Это тепло, тепло исходившее из стучавшегося сердца Иды, попало к ней на руки, пройдя через канал легких,- Не наше это дело, глядеть на тех, кого мы узнаем в видениях твоих. Но я не вижу ничего, и никого не смею осуждать. Не надо рот чужим так просто раскрывать, всю правду говорить, ведь не одобряет все хозяйка наша. Затопчет всех в песок, коль скажешь ты, посмеешь возразить, поплатимся мы обе. – серьезно проговорив это, она аккуратно положила голову Иды на песок, приподнялась, как замерла. Ощутила холод.
Эпитафия продолжала сидеть на песке, глядела на волны, бродила в подсознание чужом. Хотела вникнуть в то, что произойдет с Идой спустя столько лет, в новом век. Теперь эта девушка стала интересна ей особенно тем, с кем она вновь встретится. И этот человек, чье лицо было смыто грубой волной в мыслях, смеялся, смех этот долетел до ее ушей, как она упала на песок, закрыв лицо синими ладонями. Другая царица моря уже поняла, поняла, кто рядом с ней, стоит за спиной в черном костюме, чьи золотые пуговицы ровно красуются на груди. Она знала, что повернувшись, увидит Чёрную подругу, ее спокойное лицо, белый воротник, прикрывающий шею, прямую спину, и черные волосы, убранные в пучок. И тут стоит сказать, что Аксиния всегда боялась ее присутствия, ее взгляда, что заставляет сердце немыслимо биться, а после разрываться на части. Очень часта ее хозяйка просто глядит на нее с высока так безмолвно, что расходятся волны, что начинает камнепад, и трескаются скалы, у человека же лопаются огромные зрачки. Но Аксиния быстро перестала мыслить, решительно повернулась, не взглянула на Эпитафию, что молча лежала с открытыми глазами на песке, держа Иду за руку.
- Ум бесподобен твой, в отличие от той, которая сейчас все это говорила. Нельзя заглядывать за рамки, выстроенные мной. Ты молодец, что не дала договорить, а то было глупо так место в море потерять.- в эту минуту Черная подруга, как и всегда говорила не торопясь, глядела строго в испуганные глаза. Нет, она не пыталась заглянуть внутрь ее сознания, это было ее манерой общаться с теми, кто называл ее хозяйкой. – Я преданность ценю, как и Судьба. Похожи в этом с ней. И к тем, кто слушает меня до жути я добра. Ну, а теперь иди, с твоей подругой разберусь сама.- подняв высоко левую руку, Черная подруга сомкнула глаза, как погладила царицу по щеке, после небрежно оттолкнула, что та едва не спотыкнувшись, прислонила обе руки к груди, поклонилась. Да, нельзя было просто так уйти от той, кто берет вверх на той или иной душой, в отличие от Судьбы, Черная подруга не терпела, когда кто-либо уходил, не поклонившись. И было так из века в век.
Аксиния быстро зашагала в воду, обернуться не осмелилась. Только подумала про себя, увидет ли еще когда-нибудь свою Эпитафию, болтливую подругу.
- Излишняя болтливость - враг уму! Не стоит забывать об этом. – проговорила Черная подруга, увидев, как царица моря, облокотившись локтями на песок, пытается подняться.- И, что же знаешь ты? Про слово на «м» холодную, что подгоняет букву «о»? Не хочешь ли сама ты стать свидетелем того, чего видения показало? Я задаю вопрос, не смей молчать.- уставившись на молчаливую Эпитафию, она плавно подняв руку, заставила ее подняться. Та на секунду ощутила, как неведанная сила поднимает ее локти с земли, голову наклоняет вперед.
- На все лишь воля ваша. Но я ведь не свидетель, я царица, хранительница душ на глубине морской. И, да, я вижу, вижу синеву на жестком полотне, я вижу руки, их много, в одной из них стеклянная вещица. И Ида ко всему причастна будет на какой-то миг.- та заговорила смело, глаз не опускала. А первое, на что она обратила внимание, был ее наряд. Современный, дорогой костюм, вышитый золотыми нитями, довольно отличался от платьев Распорядительницы жизней. Но все было ясно, ведь светлая сторона верна старине, а темная предпочитает новое. И она. Черная подруга довольно часто меняется не только внешне, но и внутренне, не считая того, что смотрит она всегда одинокого, думает про самые разные вещи.
- Что делать мне с тобой? Не знаю даже. А в прочем голову мне нечем напрягать, ведь ты сама способно предпринять, что делать с собственной душой. Ты скройся с глаз моих долой! Я видеть не желаю тех, кто разума лишен, и в болтовне купается давно, будто в моем котле. Ты вспомни, почему Тишина так молчалива, пойми, зачем ее такой уж создала Судьба? Ах, верно, чтоб молчала много, о лишнем думать только, чтоб могла. А может, хочешь также? С тобой я говорю так откровенно, что море вянуть начинает!- сказав это, Черная подруга немедленно приблизилась к сидящей уже на коленях, царице. Та покорно подняла голову, продолжила глядеть на нее этими огромными, невинными глазами, что не способны замолчать даже тогда, когда губы прилегают друг другу так плотно. Разумеется, это жутко раздражало ее хозяйку, которая была готова бросить ее на гребень волны, и чтобы тот захлестнул ее своим широким рукавом. Но через секунду Черная подруга изменилась в лице, сменила маску серьезности, как появилась улыбка, легкая, едва заметная улыбка. Сняв с себя пиджак, она бросила его на песок, как оставшись в белой рубашке, чей воротник, закрывал ей горло, присела рядом с Эпитафией, взглянула на тело Иды.
- Мне, правда, стоит удалиться с ваших глаз. Но, прежде смею я узнать, что с вами стало в миг сей, когда вы увидали Иду. Я любопытна очень, и этому нет оправданий. Но я хочу лишь знать, что сделать, чем помочь… Вдохните в девушку, вы жизнь, ведь срок сейчас идет, и бьется молодое сердце, душа в пространстве все летает. Чем дольше она где-то между, тем меньше шансов возвратить. Простите вы меня за все слова, и речи, но я хочу помочь невинной, той душе. Права была Аксиния, что говорила мне о ней. В ней уникальность вся, во мне способность видеть. – договорив, она медленно поднялась. А до этого мига тихо поцеловала Иду в лоб, тот стал розоветь, как Черная подруга коснулась ее пальцев.
- Благодарю за то, что не отдали душу Иды морю. На глубине не место ей еще. А глупость можно и простить хотя бы потому, что услыхала от тебя. Я знаю тех людей, и знаю девушек всех двух, и Женщину с Загадкой тоже видела во сне. Прекрасная Татьяна, неразумный Хим, и Ольга, что еще не родилась, Виктория, что две души любить так будет незабвенно, Аринка, чью душу уведёт в свои края привязанность и много лиц еще. Они все будут видеть Иду, поможет им еще она. И пусть живет она!- стоило Черной подруге произнести последнее слово, Ида открыла глаза. Мокрая челка в одно мгновенье высохла, черные зрачки сузились, как только их ослепил тонкий луч солнца, что постепенно начал расти. Сомкнув вновь глаза, она почувствовала, как мысли зашевелились в ее голову, как застучало быстро сердце, быстрее, чем когда-либо.
За эти секунды Эпитафия успела зайти в море, не оставив и следа. Черная подруга же не спеша направилась к скале, она прекрасно знала, что девушка не увидит ее даже, если поднимется с песка. Сделав три шага, Черная подруга вспомнила, как договорилась с Распорядительницей жизней встретится в ее Амфирийском сайду, в замечательном месте, где живут души в вечном покое. Иногда они навещают их, или просто пьют горячий кофе, такой, какой обычно пьешь ты, сидя за нашим любимым столом…
« Нельзя обращаться с жизнью души так, как поступила с ней Ида, пытаясь утопить в любимом Черном море. Но после тог, как Черная подруга позволила ей остаться на Земле еще на какие-то года, наша героиня поклялась Судьба, приложив руки к груди, что никогда не повторит прежнюю ошибку. Будет жить, жить в этом прекрасном теле, за которым она когда-то так долго стояла на небесных ступенях. Они тогда даже потрескались, после разломились, но она все-таки дождалась, родилась и получила имя, значение которого: « воительница». И она будет воевать сама с собой, с отцом, который может, отыщет ее на этом одиноком берегу…»