Вероятно, мои суждения были подвержены предрассудкам, однако я остаюсь тверд во мнении, что причиной всех невероятных событий, в центре которых я оказался, было не что иное, как сверхъестественные силы.
Накануне вечером, когда за окном было еще светло, заморосил легкий дождик, который спустя некоторое время превратился в сильнейший ливень. Ближе к полуночи я лежал в постели, закутавшись в теплое одеяло, прислушиваясь к неистовому завыванию ледяного ветра за окном и яростной дроби дождевых капель. Вспышки молний и грозовые раскаты долго лишали меня возможности погрузиться в забвение, но когда мне все же это удалось, я увидел очень странный сон.
Сон этот взбудоражил меня до глубины души, от чего утром, пробуждение было настолько стремительным, что я даже не сразу понял, что уже не сплю. Сон оставил массу впечатлений, но, увы, с каждым моим новым вдохом, с каждым новым ударом сердца, он исчезал из моей памяти, подобно тому, как исчезает вода сквозь решето. И когда, поднявшись с постели, я открыл окно, то с ужасом осознал, что остатки сна были развеяны окончательно. Я так и остался во власти сильнейших и противоречивых чувств, даже не помня и не имея представления о причине вызвавшей их. За окном начиналось самое обыкновенное утро - туманное, пасмурное, не предвещающее ничего необычного.
Несколько придя в себя, я совершил все утренние приготовления, не забыв покормить своего питомца - огромного, паука птицееда по прозвищу Малыш. Во время этого занятия мой взгляд остановился на вазе, стоявшей на подоконнике за занавеской. Сердце мое забилось сильнее. Я не мог отвести от нее взгляд, так как был уверен, что она неким образом связанна с моим сном, однако припомнить какую роль она там сыграла, было совершенно невозможно. Казалось, воспоминания находились совсем рядом, но стоило к ним потянуться, как они тот час же от меня удалялись. Досадуя на свою память, и в тоже время не теряя надежды, что она, быть может, вернется, я вышел на улицу.
Уйдя довольно далеко от дома, я свернул на дорожку, по которой хаживал тысячи раз, и вдруг увидел нечто настолько необычное, что замер на месте, словно пораженный громом. Поверить собственным глазам было не просто, и поначалу я подумал, что всему виной утренний туман. Но, через несколько мгновений я убедился, что туман тут не причем.
Глядя на разбросанные повсюду обломки кирпича и бетона, я почувствовал, как по лицу пробежала волна жара, а по спине - ледяного холода. Школьная сумка выпала из рук, вывалив на асфальт новенькие книги и изрядно потрепанный комикс; в голове то и дело проносился только лишь один вопрос: "Какая сила могла сотворить такое?"
Предметом, вызвавшем во мне столь сильное удивление, являлся трехэтажный дом, содержащий в своем облике некоторую странность, решительно выделяющую его из ряда других домов.
Угол этого дома, от фундамента до крыши, был полностью разрушен.
Понять, что стало тому причиной, не представлялось возможным, так как ничего, решительно ничего не предвещало такого исхода. Дом был абсолютно новым, и, насколько мне было известно, еще не был заселен. Однако некоторые предметы, видневшиеся через разлом, все же свидетельствовали о том, что дом намеревались заселить в самом ближайшем будущем: на третьем этаже был виден шкаф с покосившейся дверью, а на втором уже были наклеены обои.
На улице не было ни одной живой души, что само по себе было весьма необычно - происшествие такого масштаба, должно было бы привлечь внимание, по меньшей мере, половины населения нашего городка, не говоря уже об обязательном внимании полиции. Но, не смотря ни на что, улица была пуста и безжизненна.
Пребывая в полном исступлении, я смотрел на все это, и не мог дать увиденному, сколько-нибудь правдоподобного объяснения. Прошло немало времени, прежде чем у меня все же возникла мысль, которая, как мне показалось, давала объяснение, существующему положению вещей.
Причиной катастрофы был просевший фундамент.
Довольствуясь этим умозаключением, я продолжил свой путь в сторону школы, но не успел пройти и десятка метров, как вдруг меня осенила новая мысль, которая полностью противоречила моему первому суждению: "Если бы причиной катастрофы был просевший фундамент, то, за месяцы до разрушения, по стенам должны были пойти трещины. Однако ничего подобного не было!"
Эта мысль окончательно поставила меня в тупик. На улице было довольно прохладно, и поежившись я сильнее закутался в шарф. Затем, бросив мимолетный взгляд на газон, я заметил свежие следы от траков, идущие в сторону дома и мне вдруг все стало понятно.
- Ну конечно, как же я сразу не догадался! - Воскликнул я, зачем-то хлопнув себя по лбу. - Должно быть ночью, в дом врезался тяжелый бульдозер, который и вызвал такие чудовищные последствия. Кроме того, вероятно сейчас, трактор находится под завалом.
Не в силах обуздать нахлынувшие чувства я опрометью метнулся к разрушенному дому. Груда кирпичей и бетона была настолько огромной, что полностью скрывала трактор своей массой. Забравшись на нее я силился увидеть хоть какой-нибудь фрагмент гусеничной машины, но ни одна, решительно ни одна его деталь не была видна из под завала. Я поспешно достал телефон, чтобы позвонить в службу спасения, хотя и понимал, что человеку, находящемуся в кабине, едва ли уже требуется помощь.
Но тут я увидел на земле нечто вызвавшее во мне новую волну удивления. Телефон выпал из моих рук. Это был след, вне всякого сомнения, оставленный той же машиной. Проследив за его траекторией, несложно было сделать вывод, что трактор проехал здесь уже после происшествия. След шел в обход завала, а не уходил под него, а это свидетельствовало о том, что гусеничная машина не была погребена под грудой камней. Вероятно, увидев этот след впервые, и издали проследив за его направлением, я сделал ошибочный вывод.
Чувствуя себя в крайней степени глупо, я почесал затылок. Но если не трактор, то что же тогда стало причиной завала? Этот вопрос не давал мне покоя и пытаясь найти ответ на него, я блуждал взглядом по окрестностям, пока не увидел на земле нечто еще более странное. По всему моему телу прошла дрожь.
Это был другой след.
Но не от машины, и не такой который оставляет человек или животное. Этот след имел совершенно необычную, чуждую этому миру, структуру. Его линии пересекались в причудливой, пугающей закономерности полностью лишая меня возможности определить природу его происхождения. С уверенностью я мог сказать лишь только то, что до этого момента в своей жизни ничего подобного я не встречал. Затаив дыхание я приблизился к нему с намереньем более подробного изучения.
Внезапно, тишину разорвал звонок моего телефона, и от неожиданности я едва не подпрыгнул. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Не медля ни секунды, я поднял трубку, и сразу услышал взволнованный голос своего одноклассника:
- Где тебя носит? Ты на часы смотрел?
- Нет, не смотрел, а что?
- Урок начался уже пять минут назад! Учитель еще не пришел, поэтому советую поторопиться. Ведь если мне не изменяет память, он лично обещал, снять с тебя шкуру в случае еще одного опоздания.
- Историк опаздывает на урок? Как такое возможно?
- А вот оказывается, возможно. Тут вообще творится что-то странное. В общем, давай быстрей!
- Все понял, бегу! - быстро ответил я и спрятал телефон.
Друг был прав, еще одна оплошность, в моем случае, была не допустима, и как бы ни было интригующе все увиденное, я не мог позволить себе еще одно опоздание. Не теряя ни секунды, я, помчался в школу.
На бегу я не переставал рассуждать над необычной формой увиденного мной следа. Но не успел я преодолеть и нескольких сот метров как увидел нечто настолько из ряда вон выходящее, что мысли не дававшие мне покоя еще секунду назад испарились вместе со страхом опоздать в школу.
Я остановился как вкопанный. По моей спине побежали мурашки, а рот удивленно раскрылся до неприличия широко. Я неотрывно следил за огромным дубом, росшим в центральном парке. Его верхушка затерялась в прослойке утреннего тумана, а с ветвей часто срывались листья, и с легким шорохом укрывали сырую землю своими желто-красными телами.
Если разрушенному углу дома и можно было дать сколько-нибудь правдоподобное объяснение, то увиденное в этот раз, напрочь лишало меня возможности сделать это. Сердце застучало сильнее, и с каждым его ударом в голове проносился лишь только один вопрос: "Как такое возможно?"
В нескольких метрах над землей, меж двух ветвей дуба был зажат автомобиль.
Подойдя к дереву, и став под ним я стал рассматривать машину со всех сторон. Сердце стучало столь неистово, сколь абсурдный вид имела вся эта картина. Но, как ни странно, уже через несколько минут я сумел придумать вполне логичное объяснение столь не логичному, на первый взгляд, положению вещей.
Чрезмерно побитый вид транспортного средства натолкнул меня на мысль, что вероятно перед тем как очутиться в таком положении, автомобиль попал в аварию, и пролетев кубарем довольно приличное расстояние, сумел остановиться лишь угодив промеж ветвей дерева. И словно в подтверждение своей теории, я увидел оторванный бампер покоящийся на тротуаре в некотором отдалении. Все становилось на свои места; похоже, что я был прав.
Внезапно в моей голове пронесся вопрос:
- Но что же с водителем?
Обеспокоенный его судьбой и не оставив себе возможности для рассуждений, я поспешил вскарабкаться на дерево чтобы исследовать кабину. На удивление салон был пуст и решительно никаких следов крови или чего-то подобного не было. Разумеется, этот факт меня не мог не обрадовать, но в то же время окончательно ставил в тупик. Отсутствие водителя, свидетельствовало о том, что теория, в надежности которой я более не сомневался, трещала по швам. Машина сама не могла угодить в аварию, а следовательно, и очутиться на дереве. Но тем не менее, автомобиль как ни в чем не бывало, покоился в трех метрах над землей будучи надежно зафиксированным между ветвей. Создавалось впечатление, что его что-то туда забросило и от этой мысли становилось как то не по себе. Кроме того мной было замечено новое обстоятельство, которое не привлекло внимания издали, но теперь, заметив его, я был поистине ошеломлен.
Автомобиль был покрыт льдом.
Это факт окончательно меня обескуражил, и, так и не найдя объяснения происходящему, я спустился с дерева. Это утро оказалось для меня слишком богатым на события, и пребывая в полном недоумении я решительно не знал, чему следует удивляться больше: необычному положению автомобиля, тому что он был покрыт льдом, разрушенному дому увиденному мной несколько ранее или, быть может, странному следу? Несомненно, связь между всем этим была, но отыскать ее пока не удавалось.
Некоторое время я усиленно размышлял над этим, и вдруг со мной произошло событие, которого я никак не мог ожидать, но которое приоткрыло завесу тайны и дало некоторые разъяснения всему увиденному. В моей памяти стали мелькать фрагменты сна, содержание которого я не мог вспомнить утром. Но сейчас, когда я увидел полуразрушенный дом, и искореженный автомобиль, в моей голове, с невероятной стремительностью стали проноситься фрагменты этого сна. Выстроившись в ряд эти фрагменты, сформировались в единое целое, и меня вновь затянуло в водоворот, пережитых ночью, событий.
Я вспомнил все.
***
Мне приснилось как будто этой же ночью, я проснулся со стойким ощущением присутствия в комнате еще одного существа. Некоторое время глаза не могли привыкнуть к темноте, но затем я стал различать смутные очертания, полагаясь на которые, не сложно было сделать вывод.
Этим существом был человек, но человек весьма необычный.
Его маленькая фигурка стояла возле окна, и, насколько я мог судить, была обращена ко мне спиной. На улице, как и прежде, свирепствовала непогода, но вспышек молний в данный момент не наблюдалось. Что делать я не знал. Мое сердце неистово колотилось, а по спине пробежала волна холода, словно ее окатили ведром ледяной воды. Признаюсь, что в этот момент было весьма нелегко избавиться от мысли незаметно улизнуть из комнаты, но затем я все же сумел совладать с собственным малодушием, и твердо вознамерился вступить в переговоры с непрошеным гостем. Я приподнялся на локтях, дабы лучше его рассмотреть, но различить что-либо в ночной темноте, было решительно невозможно. В моей голове мелькали десятки вопросов, однако в данный момент, я настолько плохо владел собой, что сумел произнести лишь только:
- Э-э-э, а вы кто?
Должно быть от волнения, я произнес эту фразу слишком громко, потому что реакция незнакомца была незамедлительной. От неожиданности он подпрыгнул, задев при этом стоящую на подоконнике вазу, от чего та, со звоном, разбилась.
- Ой, вы уже проснулись? - взволнованно произнес незнакомец, склонившись над осколками, и принявшись их собирать.
Судя по его тону, не трудно было понять, что этот человек не имеет намерения причинить мне зла, и следующую фразу я произнес уже более спокойным голосом:
- Не беспокойтесь, насчет вазы. Лучше скажите кто вы?
- Я не могу пока этого сообщить, но уверяю, скоро вы все узнаете! - довольно энергично заверил меня человечек, упорно продолжая собирать осколки. - Я здесь лишь только для того, чтобы передать вам послание.
- Послание? – недоумевал я, силясь увидеть лицо ночного гостя. Но вдруг небо озарила молния, и мне удалось разглядеть, на человечке широкополую шляпу, закрывающую его лицо, и старомодный черный плащ, с которого капала вода прямо на пол.
- Александр, завтра, во что бы то ни стало, вы должны прибыть на центральную площадь города! - тон его голоса приобрел некую торжественность, словно меня удостоили наивысшей чести, при этом осколки, которые он уже успел собрать, выпали из его рук. Этот тон меня поразил до глубины души, но еще более меня взволновало нечто третье, и я поспешил об этом спросить:
- От куда вам известно мое имя?
Внезапная вспышка молнии выхватила из темноты комнату, и я сумел разглядеть седые волосы, выглядывающие из-под шляпы незнакомца.
- Молодой человек, уверяю вас, на все вопросы вы найдете ответы, но только в том случае, если завтра окажетесь на площади. До этого момента, я не вправе давать вам, сколько-нибудь подробные сведения, - проговорил он несколько взволнованным голосом, при этом, напрочь позабыв об осколках.
- Но, что ожидает меня на площади? - спросил я, напрягая изо всех сил глаза.
- Когда вы там окажетесь, то должны поступить так, как велит вам сердце! - ответил он, не утрачивая при этом серьезности тона.
- Вы что шутите? И что мне оно должно подсказать? С какой стати я вообще должен туда идти? - негодующе воскликнул я, а рука моя тем временем потянулась к выключателю лампы стоявшей возле кровати.
- Вы должны успеть прибыть туда до полуночи!
- А что будет, если меня там не окажется?
- Ваш город... Ваш город... Он будет разрушен... - удрученным голосом произнес незнакомец.
- Разрушен? То есть как это?
- Уничтожен, стерт с лица земли.
- Вы должно быть шутите?
- Нет, я не шучу - произнес он, повесив голову, а затем спохватился, как будто вспомнив о чем-то очень важном. – Еще одно, Александр, ни кому не рассказывайте о нашем разговоре!
В это мгновение, мне удалось щелкнуть выключателем. Загорелся яркий свет; я зажмурился, а в следующий момент… ... а в следующий момент... ... я проснулся. Проснулся уже по настоящему.
Прокручивая раз за разом в все это в голове мне не под силу было понять, являлись ли ночные события сном или же все-таки были реальностью. Воспоминания выглядели настолько ощутимыми, что я по началу твердо решил считать их реальностью, так как все, что говорил мой ночной гость, сбылось; полуразрушенный дом, и искореженный автомобиль красноречиво об этом свидетельствовали. Похоже, что разрушение города, о которых он говорил уже началось. Но в следующую секунду в моей памяти всплыло еще одно обстоятельство, которое заставило меня усомниться в реальности ночных событий.
Ваза на подоконнике. Утром она была целой.
Из этого вытекало одно простое следствие: все случившееся со мной этой ночью - было сном. Но возникал новый вопрос: мой сон был вещим, или же все встреченные разрушения были простым стечением обстоятельств?
Однако этому вопросу суждено было остаться без ответа, так как мои рассуждения были прерваны чересчур громким разговором двух человек. Я не имел возможности их видеть, из-за нескольких весьма разросшихся кустарников, но судя по голосам, диалог вели мужчины. Голос первого был необычайно низок; голос второго напротив, походил скорее на мышиный писк. Обрадовавшись, что наконец за все утро мне встретились люди я тут же вознамерился рассказать о машине находящейся на дереве, но фраза, которую проронил один из беседующих, остановила меня, так-как свидетельствовала о том, что он владеет информацией в большей мере чем я.
- За утреннюю прогулку я насчитал уже восемь искореженных машин. Та, что на дереве девятая, - проговорил обладатель баса.
- Что вы такое говорите, должно быть, вы шутите? - удивленно пискнул второй.
- Ни в коей мере. Если вы желаете, я могу вас провести по городу, и вы сами в этом убедитесь. Да и вообще кроме машин, в городе полно поваленных деревьев, столбов и домов с разрушенными стенами.
- Быть может всему виной ураган, который прошел ночью?
- Уверяю вас, небольшой ночной ветер, едва ли смог бы повалить хоть одно дерево. Боюсь, что его силы не хватило бы даже для того, чтобы сломать ветвь. Причина разрушений имеет совсем иную, более пугающую природу.
Мое сердце заколотилось сильнее, и я поспешил раздвинуть кусты, чтобы увидеть собеседников. Один из них был маленьким старичком с тростью, а второй был невероятно огромен и тучен. Они сидели на парковой скамейке.
- Кроме того неужели вам не кажется странным, что здесь на месте происшествия нет ни одного полицейского? - пробасил тучный мужчина.
- Разумеется, кажется!
- Скажу вам более, полицейские отсутствуют и на всех остальных местах происшествий, коих по городу, как я уже говорил, не мало.
- Но почему? - возбужденно пропищал старичок.
- Все дело в том, что абсолютно вся полиция в данный момент вынужденно пребывает в центре города.
Услышав эту фразу, я застыл на месте. В памяти вновь всплыли обрывки сна, а слух мой напрягся до предела.
- Но что она там делает? - спросил старичок с тростью.
Между тем толстяк не спешил давать ответ. Вместо этого он достал из кармана коробку и вынув от туда, внушительного размера, сигару, принялся ее медленно раскуривать. Делал он все настолько неспешно, что, судя по его движениям, дать полноценный ответ мог не ранее чем через пол часа.
Потеряв всякое терпение, я вышел из укрытия и сходу буквально засыпал толстяка вопросами:
- Почему разрушены стены домов? Почему машины оказываются на деревьях? Что полиция делает в центре города?
Но тучный мужчина не обращал на меня внимания, и продолжал неторопливо раскуривать сигару. Должен признаться, что я был настолько возбужден, что не сумел совладать с собой. Не выдержав столь долгой паузы, я вырвал у этого джентльмена сигару.
Мои действия были настолько стремительными, что заметить отсутствие сигары ему удалось не в самый первый момент. Но когда спустя несколько секунд он все же понял, что произошло, его лицо стало окрашиваться в багровый цвет. Затем на меня обрушился поток брани, состоявший из слов, которые ранее мне слышать не доводилось. Вся эта тирада завершилась весьма ощутимым ударом, одолженной у старичка, трости по моей спине и я вынужден был ретироваться, как и прежде оставаясь, в мучительном неведении.
Потирая ушибленное место, я почему-то вспомнил о школе. Достав телефон и посмотрев на часы я понял, что в школу я безнадежно опоздал, и, осознавая что мое появление там будет сопряжено с массой неприятностей, я принял единственно правильное решение.
Я отправился на центральную площадь.
***
По дороге не сложно было убедиться в правдивости слов, толстого любителя сигар. Все что он говорил было правдой; создавалось впечатление, что по городу прошелся ураган, оставивший за собой перевернутые машины, поваленные столбы и деревья. Быть может это просто совпадение, но все поврежденные транспортные средства, увиденные мной по пути к центральной площади, были полицейскими. К тому же большинство из них были покрыты толстой коркой льда. Также я наткнулся на множество странных следов подобных тому, который я встретил возле разрушенного дома. И это в свою очередь не могло меня не удивить, но на этот раз я не стал углубляться в их изучение, так как более не сомневался, что ответы на все вопросы я найду на площади. По мере приближения к центру, мое волнение становилось все сильнее; все громче стучало сердце; дыхание становилось чаще, а по всему телу проходила дрожь, унять которую не было никаких сил.
Оказавшись на главном проспекте, я был ошеломлен. По пути сюда мне практически не встретилось ни одной живой души, здесь же царило оживление, передать масштабы которого едва ли найдутся слова. Казалось, что по меньшей мере половина населения города покинула свои дома, с одной единственной целью - прибыть сюда. Но для чего они здесь? Что их сюда привлекло?
Ответ на этот вопрос я нашел практически сразу, увидев что центральная площадь была оцеплена полицией. Людей в форме было необычайно много; по всюду на ветру трепались ленты заграждений, а все подходы к площади были заставлены полицейскими автомобилями. На самой площади, друг за другом, располагались огромные грузовые машины, образуя тем самым стену, проходящую по всему ее периметру. Автомобили эти были укрыты брезентом, вероятно чтобы скрыть от всеобщего обозрения нечто находящегося на самой площади.
- Что же там на площади? - задумчиво произнес я вслух
- Парень, ты не в курсе, что произошло этой ночью? - сказал стоящий рядом мужчина, при этом обдав меня спиртным перегаром.
Повернув голову, я увидел человека, судя по всему довольно долгое время находящегося не в форме, из-за постоянного употребления алкоголя.
- Нет не в курсе, - ответил я, стараясь при этом не дышать.
- Да ты что! Как вообще можно было спать ночью, когда полиция, по всему городу гонялась за какой-то неведанной тварью, появившейся не весть от куда!
- Неведанной тварью? - недоумевал я.
- Да брось! - Возмущению его казалось не было предела. - Ты хочешь сказать, что по пути сюда не встретил ни одного такого следа? - сказал он, указывая на газон.
На траве довольно отчетливо виднелся, след, впервые увиденный мной возле разрушенного дома.
- Да, встретил, - быстро ответил я. - А все эти перевернутые машины и....
- Дело рук этой твари, - закончил он за меня.
- Не верю, этого просто не может быть!
- Парень, ты не представляешь, на сколько, она свирепа и огромна! - Когда он это говорил, казалось, глаза его вылезут из орбит. - Кто знает сколько пуль пришлось в нее всадить, прежде чем она сдохла. Ее туша лежит прямо на площади. Если бы не полиция, эта зверушка сравняла бы наш город с землей. Ей богу сравняла бы!
- Врешь ты все! - сказал кто-то стоящий рядом. Голос принадлежал мужчине, состояние и внешность которого не слишком отличалась от состояния и внешности моего первого собеседника. - Эту тварь, так и не смогли убить, она спряталась в своем космическом корабле, и закрылась изнутри!
- Что ты несешь, в каком еще корабле?
- А от куда она по твоему взялась на нашей планете? Это ты пришел позже и не видел, того что видел я! Говорю тебе она прилетела на корабле!
- Нет никакого корабля!
- Есть!
- Нет!
- Есть!
Спор набирал свою интенсивность и с каждой секундой делался все более яростным. Перспектива находится рядом с двумя не трезвыми джентльменами в момент кульминации этого спора не представлялась мне заманчивой, и, не поверив словам ни того ни другого, я отдалился от спорщиков на почтительное расстояние.
Трудно передать силу моего удивления, когда проведя опрос среди других, заслуживающих большего доверия, горожан, я убедился, что по крайней мере от части любители спиртного все же говорили правду. Ночью действительно имела место погоня за неким, неведомым науке животным, обладающим, к тому же, поистине разрушающей силой. По словам очевидцев, это существо, не только являлось носителем необычайно крепкого панциря, но также обладало способностью источать ледяной пар, посредством которого множество полицейских машин было приведено в негодность. Все как один твердили, что в данный момент это животное, будучи живым или мертвым пребывает на площади. Однако увидеть его не представлялось возможным, так как полиции был отдан приказ об ограждении доступа к этому существу гражданских лиц.
Я почувствовал, как к щекам прилила кровь, руки возбужденно задрожали, а из сумки вновь выпал комикс. Собранная информация, давала объяснение всему увиденному мной утром. Становилось понятно от куда взялись полуразрушенные дома, замороженные машины и поваленные деревья, но поверить в то, что причиной всего этого являлось некое животное было решительно невозможно. Каким бы огромным оно ни было, пусть даже динозавром, неизвестно каким образом сумевшим дожить до наших дней, ему не удалось бы за одну ночь сотворить столько разрушений. Я бы скорее поверил, в то, что город подвергся артиллеристскому обстрелу. Но с другой стороны не могут же все, собравшиеся здесь люди, говорить неправду?
Мне, во что бы то ни стало, захотелось увидеть это существо собственными глазами и мысли почему-то вновь вернулись к странному сну, где ночной гость предупреждал меня, что город будет разрушен если я не попаду на площадь и не поступлю так как велит мне сердце. Я в серьез задумался о том являлись ли ночные события сном? В свете последних события моя уверенность, относительно реальности этих событий, только возрастала. Но ваза. Я точно помнил, что утром она была целой.
Мои рассуждения были прерваны нарастающим рокотом двигателя и свистом лопастей. Вертолет приземлился на проспекте перед полицейским заграждением. Из него стали выходить люди, облаченные в белые, громоздкие скафандры с кислородными болонами и герметически закрытыми шлемами. Руки каждого из них были заняты различными контейнерами, приборами и приспособлениями, назначение которых было известно лишь только им одним. За людьми в белых скафандрах следовали люди в несколько ином обмундировании; костюмы их были защитного зеленого цвета и на вид имели более простую, обеспечивающую большую свободу действий, конструкцию. Эти люди не обременяли себя переноской грузов; в их руках не было ничего кроме оружия.
Подойдя к начальнику полиции, они продемонстрировали ему пропуска, а затем безоговорочно были пропущены за стену, прямо на площадь. После этого начальник полиции отдал распоряжение одному из своих подчиненных, и тот, поспешно схватив мегафон, стал требовать от собравшихся людей, покинуть территорию главного проспекта. Меньшинство повиновались безоговорочно, но большая часть толпы, как и следовало ожидать, была возмущена столь категоричным требованием.
Полиция, однако, была настроена решительно, и я понял, что вероятность увидеть загадочное существо для меня, как и для многих других, ничтожно мала. Пройдясь, какое-то время, по улице я уже потерял всякую надежду, но вдруг неожиданно заметил среди полицейских знакомое лицо.
Это был Коля Иванов, некогда учившийся с нами в одной школе, и закончивший ее пять лет назад. После школы, он поступил в полицейскую академию и, судя по всему, не так давно окончил ее. Тот час как я его увидел, во мне зародилась надежда, что, быть может, не все потерянно, и вероятно, не без его помощи, мне все же представится шанс проникнуть на площадь. Слова человека из сна сбывались как пророчество, и я более не имел права относиться к ним легкомысленно. Я чувствовал, что просто обязан сегодня оказаться на площади и поступить так, как велит мне сердце.
Подойдя к полицейскому, я задал вопрос, без лишних подготовок и прелюдий:
- Привет! Что находится на площади?
Еще со школы Николай запомнился мне как добрый и не слишком уверенный в себе молодой человек. Главной и основополагающей чертой его характера была честность. Не было случая, чтобы Николай без спроса взял вещь которая ему не принадлежит и никогда не обижал младших школьников, за что и заслужил мое глубочайшее уважение. Черты его покрытого веснушками лица, сделались более мужественными, однако копна рыжих волос и торчащее левое ухо, остались такими же, как прежде.
- Я бы тут не стоял если бы это не было секретом, - ответил он не совсем уверенно и я понял, что за годы, которые мы с ним не виделись, решительных перемен в его характере не произошло.
- Люди, собравшиеся на проспекте, говорят, что на площади находится некое, неизвестное науке, существо.
- Не видел я никакого существа, - последовал его поспешный ответ.
- Да брось, это же глупо отрицать, ведь весь город в отметинах, оставленных этим неведомым животным. А все эти разрушения, как же их ты объяснишь?
- Николай медлил, очевидно, силясь придумать ответ, который будет звучать правдоподобно.
Воспользовавшись его замешательством, я стремительно поднырнул под лентой заграждения и решительно направился к грузовикам. Остановлен я был лишь только в тот момент, когда ухватился за полы брезентовой накидки.
- Ты что творишь! - воскликнул он, и при этом его лицо стало белее чем мел, а веснушки от этого сделались более контрастными.
- Да брось, давай хотя бы посмотрим одним глазком, - сказал я при этом не теряя надежды и не выпуская из рук брезента.
- Что вы тут делаете? - послышался громкий голос некого третьего лица.
Перед нами стоял полицейский в чине капитана, тот самый который, несколькими минутами ранее, получил приказ сделать объявление о немедленном освобождении главного проспекта. Выражение его лица в данный момент, не сулило ничего доброго.
- Куда это вы собрались? - свирепо произнес он, и, так и не дождавшись ответа, сразу же задал следующий вопрос, сменив при этом гневный тон на язвительный:
- Младший лейтенант Иванов, не соблаговолите ли вы ответить на вопрос, как этот человек сумел пробраться сквозь заграждение?
- Это это вы-вышло с-с-совершенно слу-случайно, - пытался оправдаться Николай.
- Немедленно вышвырните его! - рявкнул капитан.
Не дожидаясь, того момента пока младший лейтенант исполнит столь безоговорочный приказ, я поспешил уведомить обоих, что смогу удалиться без посторонней помощи. Однако смысл сказанных мной слов не был усвоен, так как полицейским уже было не до меня. Внимание капитана, всецело было сосредоточено на многосложных словах, которые он обрушивал на Колю Иванова, а младший лейтенант, в свою очередь, пытался бессвязно оправдаться. Капитан был поистине неукротим в своем гневе, а исходивший из его уст поток брани - был неиссякаем.
В следующую секунду я понял, что эту ситуацию можно использовать. Упускать такой шанс было глупо, и я, так и не сумев совладать с неожиданно зародившейся надеждой, вновь ринулся к грузовикам. Двигаясь со всей стремительностью, на которую только было способно мое тело, я осознавал, что через несколько секунд увижу то, что прячут на площади. От предвкушения, сердце забилось как сумасшедшее, а по всему телу прошла дрожь. Я подбежал к машине, схватил брезент, рванул его вверх и...
... и ощутил железную хватку руки на своем плече.
Это оказался капитан, неизвестно каким образом сумевший отреагировать. Лицо его было красным от гнева, а на шее, вероятно по той же причине, вздулись вены. Ярость его переполняла и когда он начал говорить, то казалось, делал ударение на каждом своем слоге:
- Младший лейтенант Иванов, немедленно отвезите этого субъекта в участок, и бросьте в камеру!
Но прежде чем Коля успел дать свой утвердительный ответ, в разговор вступило новое лицо. Этим лицом был ни кто иной, как сам начальник полиции:
- Полагаю, вина этого молодого человека не достаточно велика, чтобы садить его за решетку.
- Но этот мальчишка, пытался проникнуть за заграждение! - взревел капитан.
- И, чтобы подобные попытки небыли совершены им в дальнейшем, вы лично проследите, чтобы его отвезли туда, где в это время и подобает быть лицам его возраста. А именно в школу.
До капитана смысл сказанного дошел не сразу, и столь нелегкий процесс мышления был отмечен, по меньшей мере, троекратной сменой цвета его лица. Затем, сдавив кулаки в бессильной ярости, он произнес:
- Слушаюсь!
После чего повернувшись к Николаю, сказал:
- Младший лейтенант Иванов, здесь от вас проку мало, поэтому отвезите мальчишку в школу. Надеюсь, хотя бы с этим заданием вы сумеете справиться! - И, не дождавшись ответа, он схватил мегафон и стал, на этот раз с особым неистовством, требовать от собравшейся толпы, покинуть территорию главного проспекта.
Спустя несколько минут я сидел в полицейском автомобиле, мчащемся в направлении школы. Пребывая в крайне удрученном настроении, я корил себя за недостаточную расторопность: "Будь я чуточку проворней, мне бы удалось проникнуть на площадь. Кто знает быть может именно я сумел бы предотвратить дальнейшие разрушения города, о которых говорил человек из моего сна."
От этих мыслей уныние мое еще больше усилилось, однако сумев отвлечься от неприятностей глобальных, я вдруг подумал о тех малоприятных минутах, которые мне предстояло провести в кабинете директора школы и о том, как разгневаются родители узнав о моей выходке. Одним словом ближайшее будущее не предвещало ничего хорошего, и единственным позитивным моментом во всей этой ситуации было то что в школу меня транспортировали на переднем сидении, а не в отделении для преступников, как того наверняка хотел бы капитан. Впрочем, меня это мало радовало, и чтоб хоть как-то отвлечься я стал смотреть в окно.
Дорога в школу была длиннее чем обычно потому что на пути то и дело встречались препятствия, вызванные ночными событиями и Николай неоднократно вынужден был менять маршрут. В кабине царило молчание и я сознавая всю вину перед младшим лейтенантом, довольно долгое время не решался с ним заговорить. Однако, объезжая очередное препятствие, я все же не выдержал и сказал:
- Какой же силой должно обладать это существо, раз смогло свалить такое большое дерево!
- Понятия не имею, - несколько удрученным тоном ответил Николай. - Я его так и не видел.
- Не понимаю, зачем прятать это существо от людей, если оно, как я полагаю, не было незамеченным, пока превращало наш город в руины. Почему не дать людям рассмотреть его по ближе, когда оно мертво? Зачем по твоему власти так поступают?
- Я ничего не знаю! - в сердцах закричал младший лейтенант. - Мне не известны причины, по которым власти поступили, так как поступили, и я не намерен совать свой нос туда, куда не следует!
- Но неужели тебе не интересно хотя бы взглянуть?
- НЕТ! - из последних сил завопил он и вдавил педаль тормоза.
Машина затормозила резко и из моих рук, в который уже раз, выпала школьная сумка, вывалив книги на пол. Николай набрал воздуху в грудь, чтобы сказать еще что-то гневное, но тут ему на глаза попался комикс.
Следующий момент обозначился редким, практически невероятным событием. Я имел честь наблюдать, как в считанные секунды лицо младшего лейтенанта преобразилось, сменив маску неистового гнева на выражение детского восторга.
- Господи, это же третий номер "Института выживания"! - Сказал он и трясущимися от благоговения руками поднял комикс.
- Да, это очень редкий номер. Пожалуй, во всем городе, такой есть только у меня одного, - сказал я, хвастливым тоном.
- Не может быть, у меня есть все номера, и только этого не хватает для полной коллекции! - поглаживая с влюбленным видом обложку, произнес Николай.
- Ну если бы ты мне помог незаметно проникнуть на площадь, я бы в свою очередь, мог бы подарить тебе этот номер.
Выражение лица Николая вновь поменялось, и прилагая неимоверные усилия, - так как все его естество тому противилось, - он вернул мне комикс.
- Нет, - сухо ответил он, и вновь завел мотор.
Я понял, что комикс оказывает на Николая поистине магическое действие, и кованый план по использованию этой магии, вынашивался мной весь остаток пути. Когда машина остановилась возле школы, я вышел и став таким образом, чтобы Николай мог меня хорошо видеть, достал свернутый в трубочку комикс и поднес к нему огонь зажигалки.
Реакция Коли была незамедлительной.
Он тут же выскочил из машины с раскрасневшимся от ярости и ужаса лицом, при этом фуражка его сбилась набок, а левое ухо в гневе оттопырилось еще сильнее.
- Ты с ума сошел! - срывающимся голосом прокричал он.
Я в свою очередь с нарочитым спокойствием проговорил фразу подготовленную мной за раннее:
- Этот журнал твой, если обеспечишь мне доступ за заграждение. Если ты не согласишься, он сгорит.
- Я не могу этого сделать! - проревел Коля.
- Я не требую, чтобы ты меня пускал внутрь. Я хочу лишь посмотреть одним глазком, не более пяти секунд.
На лице Николая читалась весьма нелегкая внутренняя борьба, длившаяся не одну минуту. Затем его лицо приобрело хмурое выражение, и на мгновение я испугался, что ответ его будет отрицательным. Однако, когда он сообщил о исходе своей борьбы, радость моя была поистине безграничной.
- Не больше трех секунд и давай журнал сюда!
- О нет, - ответил я. - Журнал получишь, когда выполнишь свое обещание.
Николай, весьма неохотно, но все же согласился с моими условиями, затем молча написав что-то в своем блокноте, он вырвал лист и протянул его мне. Это был номер его мобильного. После чего сев в машину, он уехал, оставив меня наедине с долгими и неприятными часами ожидания того момента когда, столь выгодная для нас обоих сделка, состоится.
***
Пребывание в школе, как того и следовало ожидать, не было отмечено для меня ничем приятным. Я был вызван в кабинет директора и получил нагоняй. После чего родители были извещены по телефону о моем поведении, о решительно всех моих недостатках, а лично я был оставлен после уроков, с целью компенсировать свои проступки физическим трудом - наказанием пользующемся в нашей школе необычайной популярностью.
Работы, возложенной на меня было не мало, так как здание школы хоть и не сильно, но все же пострадало в результате ночной погони. C восточной его стороны решительно ни одно стекло не уцелело, и несколько часов после окончания уроков я был занят тем, что вынимал штапики и остатки стеклопакетов из оконных рам.
Должен признаться, что данная работа выполнялась мной с большим интересом. Первые тридцать минут. Через час она мне надоела, а под конец я в ней поднаторел настолько, что мог разбирать металлопластиковое окно с закрытыми глазами. Когда, наконец, долгожданный миг окончания работы наступил, я отправился не домой, как на том весьма гневно настаивали родители, а прямиком к центральной площади.
Вечером, главный проспект был пустынен и безжизненен. Полиция не теряла время зря и сумела-таки очистить улицу от праздношатающихся зевак. Теперь, в этой новой обстановке, о незаметном перемещении к полицейскому заграждению не могло быть и речи, и, дабы избежать трудностей, связанных с этим, я позвонил Николаю и уведомил его о своем местоположении. Он сообщил, что скоро подойдет, и я с нетерпением стал его дожидаться.
Прошло полчаса. Затем час. Николай так и не появлялся.
Долгие минуты ожидания сопровождались для меня необычайным волнением и тревогой. Когда же наступили, сумерки я совершенно отчаялся.
Но вдруг я заметил приближающуюся фигуру.
Фигура эта из-за недостаточной освещенности была узнана мной не сразу, но когда она приблизилась на довольно близкое расстояние, я все же сумел в ней признать Николая. Младший лейтенант держал в руках какой-то сверток и первые слова, которые он произнес, подойдя ко мне, были такими:
- Комикс принес?
- Да принес, - ответил я и отдал его младшему лейтенанту.
- Поверить не могу, что на это соглашаюсь! - сказал он и протянул мне сверток.
- Что это?
- Моя старая форма.
- Я что должен буду это надеть?
- Да, и давай пошевеливайся! - произнес он, не терпящим возражений тоном, которому я не мог не повиноваться. В считанные минуты поверх своей одежды я натянул полицейскую форму, и нахлобучил фуражку. Николай, оглядев меня критическим взглядом, кое где подправлял одежду, однако судя по выражению его лица, вид у меня был весьма нелепый. Приготовления были подытожены словами:
- Ну не похож ты на полицейского, как ни крути!
- Хорошо, что уже темно, - попытался подбодрить его я.
- Нам только и остается, что уповать на темноту. Стараниями этой зверушки, на всем проспекте не осталось ни одного целого фонаря. Для начальства это оказалось неожиданностью и оно в данный момент озабоченно поиском прожекторов. Ладно, не будем терять времени, главное не отставай от меня, - произнес он и нерешительными шагами направился в сторону заграждения. Я устремился за ним, то и дело путаясь в длинных штанинах, и с большим трудом владея собой от волнения.
- Лучше бы нам это дело провернуть ночью, когда число полицейский будет уменьшено вдвое, - сказал Николай громким шепотом. - Но в ночную смену должен выйти этот злобный капитан, а попасться ему, мне бы особенно не хотелось. Да и прожектора к тому времени уже поставят, так что давай быстрее с этим покончим.
Затем, подойдя к одному из грузовиков, Николай поднял накидку и знаками показал мне, чтобы я лез под машину. Я лег на живот, и стал ползти на животе, боясь удариться головой о слишком низкое дно грузовика. Я старался двигаться быстрее, и при этом издавать по возможности меньше шума. Нервы были напряжены до предела, спина взмокла от пота, а сердце от волнения, казалось, выскочит из груди. Когда до другого борта оставались считанные сантиметры, за спиной послышался голос, который сейчас мне бы хотелось услышать меньше всего. Это был голос капитана:
- Младший лейтенант Иванов, почему это вы не на своем посту?
- Я- я -я ! - запаниковал Коля.
- Вы что-то скрываете от меня? - не без подозрения спросил капитан.
- Н-н-н-нет!
- Вы уверенны?
- Ув-ув-уверен!
- И все же я склонен считать, что ваше поведение вызывает некоторые подозрения. Спрашиваю еще раз, уверенны ли вы в том, что если я загляну сейчас под грузовик, то не обнаружу там ничего кроме пустоты?
Услышав последнюю фразу, я едва не вскрикнул, и сумел сдержаться лишь чудом. От волнения тело буквально ходило ходуном, полностью отказываясь мне повиноваться. Я застыл в ожидании чуда, которое сейчас всецело зависело от дальнейших слов Николая.
- Ну это..
- Что "Ну это"?
- Ув-уверен! - нерешительно пробормотал он, и я понял, что все пропало. Однако следующая фраза капитана не могла меня не удивить:
- Ну, раз вы так уверенны, то проверять, думаю, не следует, - сказал он, а затем послышались его удаляющиеся шаги.
Я с шумом выдохнул, не веря собственному везению, еще некоторое время лежал неподвижно. Затем, сумев таки совладать с собственными чувствами, я приподнял брезентовую накидку и стал вглядываться во тьму окутавшую площадь.
Я из последних сил напрягал глаза, но тьма была поистине непроглядной. Требовалось вылезти из-под машины.
Вдруг я почувствовал на своей щиколотке железную хватку и в мгновение ока был выдернут из-под машины. Моему ошеломлению не было предела и в первую секунду, не мог понять, что случилось. Но когда я все же пришел в себя, то первое что увидел - торжествующую улыбку капитана, держащего меня за ногу, и бледное лицо младшего лейтенанта.
- Вот видите, - сказал капитан стоящему рядом, и не замеченному мной ранее, начальнику полиции. - Я же говорил, что лейтенанту нельзя доверять.
Начальник полиции окинул нас гневным взглядом, а затем произнес:
- Хорошо, пусть эти оба, посидят в участке до утра. Впрочем, нет, позвони родителям мальчишки и скажи им, чтоб забрали его и держали под домашним арестом.
Капитан, с торжествующей улыбкой посчитал совершенно необходимым надеть на нас наручники, после чего мы были помещены в полицейский автомобиль, - разумеется, в отделение для преступников, - и когда закрылась металлическая дверь, нас не удостоили ни единым словом. Однако красноречию капитана не было предела, в момент нашего перемещения из автомобиля в камеру полицейского участка.
- Младший лейтенант Иванов, любопытно ли вам узнать о моей осведомленности относительного вашего заговора? - сказал он.
Лейтенант ничего не ответил, а лишь, только с испугом смотрел на капитана.
- В следующий раз, если вы все же останетесь работать в полиции, - в чем лично я сомневаюсь, - рекомендую вам не обсуждать свои планы по служебному телефону с малолетними преступниками, - произнес он, указав рукой на меня. - Еще утром я заподозрил вас в ненадежности, после чего ваш телефон был поставлен под прослушивание.
Все сказанное капитаном было завершено довольной улыбкой, и, казалось, ничего не может воспрепятствовать его дальнейшему ликованию. Однако, совершенно неожиданно, его лицо все же переменилось. Если изначально на нем была выражение крайнего блаженства, то в следующую секунду оно исказилось гримасой брезгливости и даже ужаса. Понять сразу, что стало тому причиной, не представлялось возможным, однако, понаблюдав, я понял, что взгляд капитана устремлен на довольно крупного паука, разместившегося в дальнем углу нашей камеры.
Отложив этот факт, в глубины своего подсознания, я перевел взгляд на капитана и потребовал его разрешения сделать звонок родителям. Трудно передать силу моего негодования, когда я получил его ответ. Он был отрицательным, несмотря даже на прямое указание начальника полиции. Не дав никаких объяснений, капитан, лишь потребовал, чтобы я снял и отдал ему полицейскую форму, а затем удалился. Когда за ним закрылась дверь, царившее во мне негодование, сменилось унынием.
Не легко было смириться с мыслью, что, будучи так близко к цели, я все же не сумел до нее добраться. Своим присутствием на площади, я мог бы предотвратить дальнейшие разрушения, но вместо этого вынужден находиться за решеткой до самого утра. Моя уверенность в том, что этой ночью город будет подвержен новым разрушениям, крепла с каждой минутой, вместе с чувством безысходности, так как предотвратить катастрофу, с учетом сложившихся обстоятельств, было решительно невозможно. Когда уныние достигло своего апогея, неожиданно вернулся капитан, и сообщил мне новость, которая не могла оставить меня равнодушным.
Родители уже выехали и скоро прибудут меня забрать.
Оказалось что капитан посчитал необходимым лично позвонить моим родным с намереньем обрисовать и без того неловкую для меня ситуацию в еще более невыгодном свете. Поэтому радость, которую я с трудом сдерживал, понять ему было нелегко. Я же был вновь упоен надеждой, что, быть может, мне удастся оказаться на площади и предотвратить грядущую катастрофу. Ведь, если разобраться по сути, ночной побег из дома для меня был сущим пустяком.
Однако приезд родителей и сопутствующий их появлению поток негодования, обрушился на меня столь стремительно, что я невольно засомневался в обоснованности своих надежд. А вот уверенность относительно моего дальнейшего времяпрепровождения напротив окрепла, и произошло это в тот самый миг, когда родители поместили меня в собственную комнату, заперев при этом двери и окна на ключ.
Сбежать, не сломав при этом дверь или не разбив окно, было невозможно. Подобные действия были бы сопряжены с неимоверным шумом, что в свою очередь едва ли поспособствует успеху данного предприятия и побег, разумеется, будет пресечен на самой ранней стадии. Требовалось найти способ бесшумно покинуть дом, но в данный момент никаких идей, относительно реализации этого плана, не появлялось. Глубочайшая печаль вновь окутала мой разум, распахнув дверь удручающим мыслям.
Какое-то время в полнейшем унынии я расхаживал по комнате, пытаясь объяснить всю полноту сложившейся несправедливости единственному существу, которое было готово меня выслушать. Этим существом был Малыш. Громадный паук не упускал ни единого моего слова, затаившись в углу своего террариума, поблескивая при этом бесчисленным множеством черных глазок.
- Не стану же я разбивать окно! - Отчаянно воскликнул я усаживаясь на стул.
В следующую секунду мой взгляд упал на вазу, о которой я уже успел позабыть. Она стояла на том же месте где и всегда, подтверждая своим положением тот факт, что маленький человек в широкополой шляпе не имел отношения к реальности, но являлся ничем иным как плодом ночных грез. И мое некогда сильное желание очутиться на площади подверглось серьезному сомнению: "Быть может, я придал этому сну слишком большое значение? Не проще ли забыть обо всем?"
Однако мысли сомнения покинули меня в тот самый миг, когда я отодвинул занавеску и устремил свой взгляд на вазу. Мои ладони моментально вспотели, а по всему телу прошла дрожь. Сердце застучало быстрее воробьиного, в то время как глаза вопреки усилию, напрочь отказывались моргать, не в силах упустить из виду представшую предо мной картину.
Ваза выглядела целой, но она была склеена.
Новое обстоятельство зародило в моей душе, чувство близкое к панике. Ночные события в действительности имели место, и, соответственно, рассказ незнакомца тоже был реальным. Становилось понятно, почему он с таким усердием собирал осколки. Он имел намерение склеить вазу, что и проделал, правда, не совсем удачно, так как это сразу бросилось в глаза. В голове стучала лишь только одна мысль: "Я должен выбраться и предотвратить катастрофу!"
Напряженные до предела нервы заставляли меня метаться из угла в угол, в то время как мозг лихорадочно придумывал все новые идеи, но затем сразу же отметал их по причине неосуществимости. В конечном итоге я пришел к единственно правильному решению. У меня не оставалось выбора кроме как признаться во всем родителям и уповать на то, что они мне поверят и помогут. Надежды на успех практически не было, как не было и других вариантов выхода из столь затруднительной ситуации.
Намереваясь позвать родных, я набрал полные легкие воздуха и при этом зачем-то сунул руки в карманы. Однако родителей я так и не позвал. В следующую секунду мной овладело ликование, и я с шумом выпустил из легких, набранный ранее, воздух. В кармане я нащупал некий плоский предмет, который должен был остаться в школе вместе с остальными инструментами, но вероятно после окончания работы я так сильно торопился на площадь, что попросту забыл его выложить.
Это было не что иное, как орудие при помощи которого, несколько часов к ряду я вынимал штапики и стеклопакеты из оконных рам.
Не более чем через тридцать секунд после обнаруженной в моем кармане находки, я вылез на крышу дома. Стеклопакет, разумеется, был вынут в рекордное короткое время к тому же без малейшего намека на шум. Не забыв прихватить в коробочке Малыша, я отправился на главный проспект.
Когда я прибыл, прожектора еще не были установлены, и улица освещалась лишь теми немногими фарами полицейских автомобилей, которым посчастливилось уцелеть в ночной погоне. В полутьме удавалось разглядеть силуэты блюстителей закона, количество которых, как и говорил Николай, было сокращено вдвое. Напрягая до боли глаза, я выискивал среди этих фигур, виновника наших с Николаем бед.
Мне нужен был ни кто-нибудь, а сам капитан.
Я счел приемлемым, проникнуть на площадь именно через его пост, так как не сомневался в успешном исходе этого предприятия. Должен заметить, моя уверенность не была необоснованной, так как зародившийся, еще в участке план, был полон остроумия и коварства. Движимый преимущественно чувством мести я возымел намерение реализовать этот план способом, который был бы менее всего приятен для капитана, и, соответственно, наиболее приятен для меня.
Когда удалось найти силуэт капитана, моей радости не было предела, так как обнаружилось, что он несет службу в совершеннейшем одиночестве.
Маневрируя между полицейских машин, я незаметно подкрался к капитану на близкое расстояние и спрятавшись стал ждать. Наконец, когда он повернулся ко мне спиной, я понял, что благоприятный момент едва ли наступит в дальнейшем, и бесшумно приблизился к стражу порядка. После чего из коробки был извлечен возмущенный и упирающийся Малыш, и аккуратнейшим образом усажен на плечо капитана. Новая обстановка пауку пришлась не совсем по вкусу и настроение его стало заметно ухудшаться.
Процесс пересадки питомца все же был выполнен не с тем блеском, на который я рассчитывал и полицейский, что-то заподозрив, сразу повернулся ко мне. Его лицо выражало удивление и негодование одновременно.
- Опять ты? - взревел он. - Как родители посмели тебя отпустить?
- Они меня отпустили, лишь только для того, чтобы задать вам один единственный вопрос.
- Какой еще вопрос?
- Что это? - спросил я, указывая пальцем на его плечо и сидевшего там паука.
Капитан повернул голову, и нос к носу столкнулся с самым большим в мире пауком, пребывающим к тому же не в наилучшем расположении духа. Реакция стража порядка на это несколько неожиданное, для него, обстоятельство была незамедлительной. В одно мгновение лицо его изменилось в цвете, по меньшей мере, три раза: сперва, оно покраснело, затем побледнело, после чего приобрело устойчивый зеленоватый оттенок. После цветовой метаморфозы, капитан достаточно пришел в себя для того чтобы извергнуть дикий вопль и пребывая в состоянии истерического припадка, посчитал совершенно обязательным покинуть свой пост и ринуться восвояси. Не смотря на то, что паук давно слетел с его плеча, страж порядка упорно отказывался замечать столь счастливое для него обстоятельство, и, судя по всему, не имел намерения сбавлять скорость, демонстрируя тем самым поведение, выставлявшее его личность, полицейский мундир и погоны не в самом выгодном свете. А я, с трудом подавляя смех, помчался к грузовику, забрался под него и беспрепятственно выбрался с другой стороны.