Уже третий раз послали меня на ремонт в порт Аден в составе РПК, то есть, ремонтно-подменной команды,вторым механиком. Конечно, первый раз, пять лет назад, я был зелёный, как трава. Сейчас же, я вернулся сюда после ремонта супер траулеров в Лас Пальмасе, даже и старшим механиком СРТМ успел рейс сделать, там же, в Йемене, на "Альционе".
В этот раз наша команда представляла собой настоящую силу. Старшим механиком назначили Александра Фёдоровича Гринько, работавшего ранее на китобойных судах, опытнейшего и знающего специалиста. Мне он понравился сразу тем, что по приезду на судно, забрал в каюту машинный вахтенный журнал, и сказал, что будет заполнять его сам. У вас, сказал он, и без того работы много. Неправильно это, но как по-человечески!
Все четыре моториста были настоящими специалистами, прошли школу РПК и стали судоремонтниками хорошего уровня. Здесь мы все сдружились, и у нас появился коллектив на долгое время. К моему бригадиру, Грише Котляру, добавился старый знакомый Володя Силенко и два классных, опытнейших моториста, неразлучные друзья, Борис Карьета и Валентин Пучков. Новыми были токарь, Виктор Рожков и Лёша Ларионов, третий механик.
О Лёше особый разговор. Поселились мы именно с ним, как и положено, в одной каюте. Каюта крохотная. Двухэтажная койка, короткий диванчик, закреплённый намертво стол, стул у стола. Встроенный шкаф, умывальник. Всё. Если один из нас встал, умывается, одевается, второму лучше оставаться в постели. Не развернёшься. Хотя, при наличии повода... Бывало, собирались и в нашей каюте.
Выручили мы однажды дефицитной запчастью одного механика. Вечером он пришёл с трёхгранной бутылкой виски Грант. Повара беспокоить не хотелось, поэтому в качестве закуски был у нас только арахис. Постепенно разговорились, и Лёша поведал историю о том, как в молодости, совершенно случайно, попал на строительство Братской ГЭС.
Специальности рабочей у него не было, а внезапные друзья, которые вовлекли его в эту авантюру, посоветовали назваться плотником. Зачислили его плотником второго разряда и послали делать опалубку.
- Пошёл я,- рассказывает Лёша, = куда послали, топор в руке держу, а сам думаю, а что это такое - опалубка?
Мы долго смеялись.
Отремонтировали мы первый пароход, приехал из Одессы экипаж отремонтированного судна, привёз письма из дома. Днём было не до них, заглянули только на секунду, убедились, что любят нас и ждут. Мы сдавали дела, перебирались на следующее судно, там принимали дела, обсуждали ремонтные ведомости, потом провожали отъезжающих, прибирали новые каюты, обустраивались в них, стелили чистое постельное бельё, мылись. Наконец, улеглись, и сразу зашуршали письмами.
Я лежал внизу, Лёша – надо мной. Иногда, в приливах озорства и хорошего настроения, я слегка покачивал Лёшу, упираясь ногой в сетку его матраса.
Письмо от Люды было толстым, мы с женой только-только поженились. Нашей доченьке было всего полгода. Люда описывала каждое её новое достижение, и о себе немного писала, и о своих делах – тоже.
И вот я читаю: « ...ты помнишь, я мечтала купить зимнее бельгийское пальто с воротником из ламы? Так вот, меня познакомили с женщиной, которая хочет продать такое пальто. На неё оно великовато, а на меня – в самый раз. Чёрного цвета, мне подходит. Я решила купить, знаю, что ты возражать не будешь. Отдала уже деньги Свете, так женщину зовут, решила угостить её, чайник поставила. Разговорились.
- Света, а вы где живёте?
- Да рядом совсем, через дорогу. Львовскую только перейти, от «Океана» второй дом вглубь квартала, напротив спортплощадки.
- А вы с кем живёте, дети есть?
- Два сына-школьника, и мама моя с нами живёт. А муж у меня моряк. Третий механик.
- В пароходстве?
- Нет, в «Антарктике». Он раньше на «Востоке» был, а сейчас в подменной команде.
- А в каком порту?
- В Адене.
- Третьим механиком в Адене? Поздравляю! Наши мужья в одной каюте живут!
Лёша был старше меня на шесть лет. Простодушный, не по возрасту наивный, доверчивый, поздно ставший механиком, если чего ему в жизни не хватало, так это, в первую очередь, удачи. Светку, жену свою, он любил и ревновал бешено.
- Лёша! Твою жену не Света зовут?
- Откуда ты знаешь?
- Да так. Она ведь за «Океаном» живёт, да? Ещё подъезд напротив футбольных ворот?
- Да откуда ты..? Ты что, её знаешь?
- Да нет, я просто так спросил?
- Нет, врёшь! Признавайся, откуда ты её знаешь?
- Да не знаю я её, Лёша, успокойся. Она дома с моей Людой познакомилась. Вот, в письме написано.
- А почему мне Светка не написала?
- Это ты у неё сам спросишь, я не знаю.
Лёха был необыкновенно добрым, чистым в своём неумении схитрить, трепетно относившимся к своей семье, к жене, заводной одесситке, любительнице анекдотов, к детям, которые по примеру отца решили стать моряками, к маме жены, тёте Шуре, родившей Светлану в день начала Великой Отечественной, в Одессе.
Тружеником Лёша был неутомимым. Мы уж все вечером пошабашим, а он в одиночку продолжает со своими движками сражаться. И досражался, снимая в одиночку с двигателя маслоохладитель, уронил его себе на ногу. Две недели еще оставалось до вылета домой, а нога всё никак не заживала. В последнюю ночь я проснулся и не увидел Лёши в каюте. Спустился в машину, и там нет. Нашёл его на диване, в столовой команды. Не спит, стонет.
- Лёха, что с тобой?
- Нога. Опухла, как бревно, и болит, зараза. Дёргает.
Пришлось доложить капитану. Решили по пути в аэропорт заехать к врачу. Что-то там Лёше сделали и посоветовали сразу же, по прилёту обратиться к врачу. Мы так и поступили. Вещи его через таможню я пронёс сам, а Леху отправили вперёд. Его сразу же из Шереметьево повезли в больницу скорой помощи, к Склифосовскому.
По прилёту в Одессу, я познакомился со Светланой, объяснил, что к чему. Она в Москву за Лёшей тут же и помчалась. С ногой всё обошлось благополучно. Через несколько дней они вместе вернулись домой.
Ну, а в отпуске, мы нашу дружбу продолжили. В это время как раз формировался заново наш коллектив, готовившийся к вылету в Мапуту. Стармехом вернулся Витя Варапутов.
Третий и четвёртый механик из нашего РПК ушли, нужно было им искать замену. Третьего нашли быстро. Саша Изюров, работавший и с Варапутовым и со мной, всех устроил. На место четвёртого я начал проталкивать Лёшу, четвертым - потому, что судно было рангом повыше, чем СРТМ.
Как раз день рождения у меня был и я их с дедом, с Варапутоым, познакомил. Вите он понравился, и после этого мы все вместе еще года полтора работали, и в Лас Пальмасе, и в Луанде. Купались с ним частенько вместе в Лас Пальмасе. Пловцом он был отличным, и с вышки в бассейне, в Луанде, только мы с ним вдвоём прыгали с десяти метров, Лёша когда-то гимнастом был. Качался он постоянно. Невысокий, жилистый, физкультуру он любил и уважал.
Вскоре у меня в семье произошло радостное событие, мы получили, наконец, собственную квартиру, кооперативную, трёхкомнатную, в том же районе, где жили Ларионовы.
Мебели у нас тогда не было совсем. Холодильник только, да простенький кухонный гарнитур. Подъезд был уже заселён, мы познакомились с соседями и одолжили стулья, скамейку и четыре раскладных стола-книжки, сдвинув их в один большой четырёхугольник. Закуски получились в центре стола.Маленький, кухонный стол, за которым сидели мы с женой, встал в распахнутых дверях, на входе в большую комнату. Гостей собралось много, человек тридцать пять. Пили за новоселье, естественно. Но и за хозяев квартиры – тоже.
Света Ларионова который уже раз подняла вопрос о крещении нашей годовалой дочери. Она хотела быть крёстной. Тут же, за столом, Люда сказала, что она не против окрестить ребёнка, но нет желающих стать крёстным отцом. Желающий нашёлся тут же – Гриша Котляр, наш бригадир.
Крестины назначили через неделю. В назначенное время Лёшаа привёз к нам в квартиру батюшку. Таинство крещения срывалось из-за опоздания крёстного отца. Я спросил, могут ли быть крёстными родителями ребёнка муж с женой. Батюшка ответил, что так не положено, однако Лёша может участвовать в церемонии, держа на руках нашу Катю и называться будет помощником кума. Григорий появился слишком поздно, чтобы что-то менять.
По завершению обряда, сели за стол. Батюшка охотно выпил две рюмки, но от третьей отказался, попросив отвезти его в храм. Гришу я в нашем доме больше не видел. Разошлись наши пути. А вот Лёша, помощник кума, как мы с тех пор его стали называть, крестницу очень любил и баловал.
После крестин мы еще долго работали вместе, а потом часто встречались на берегу.
Выйдя на пенсию в середине девяностых, Ларионов устроился работать старшим механиком большого судна портового флота. Наконец-то он стал зваться Леонидом Васильевичем, при этом продолжал работать руками каждый день, обучая своих механиков.
Купил новую машину, и сдувал с неё пылинки. Оба сына пошли в море, старший стал электромехаником, младший – штурманом. Оставалось жить да радоваться, здоровье у Лёши было крепким. И со Светой жили они хорошо, дружно, прекрасная была пара.
Но судьба его распорядилась по другому. Впервые в жизни поехав с малознакомыми ему людьми на рыбалку с ночёвкой, на Тилигульский лиман, Лёша не вернулся. Помогавший ему, скорее всего, утонуть, знакомый, выбрался на берег, сел в Лёшину машину, дал по газам, и на полном ходу врезался в дерево. Машина не пережила смерти хозяина. И случилось это рано утром,в праздничную ночь, ночь Ивана Купалы. Обстоятельства случившегося запутанные. Зная, однако, как Лёша плавал, понимаю, что утонуть самостоятельно вблизи берега он не мог.
* На фото нашего коллектива Леша - единственный в головном уборе, второй справа в первом ряду.