Над входом в кинобудку,- пристройкой к сельскому клубу не более семи-восьми квадратов,- нависало тяжеловесной табличкой грозное «Посторонним вход строго воспрещён!». Висело чуть криво, выцветшие от времени буквы давно требовали реставрации, а последнее слово , отягощённое основной смысловой нагрузкой, и вовсе пугало за почти отсутствовавшими тремя начальными буквами новообразованием- «...прещён». Что ,однако , не мешало этим самым посторонним нарушать запрет на проникновение в святая-святых
киноэкранизации. Объяснялось это несоответствие простотой и широтой души
хозяина пристройки, киномеханика по призванию и художника по натуре, общительного и словоохотливого Василия Домченко, молодого человека по натуре не конфликтного, мягкого характером, но имеющего одну слабость, иногда наносившую тень на его хрустально чистую репутацию. Он не обладал стойкостью натуры своей к спиртосодержащим напиткам. И на силу свою не было оснований жаловаться Василию, и воля в нём чувствовалась приятелями на любом удалении, а вот сила-воли в аморфном состоянии пребывала. Именно
по отношению к напиткам, в коих змием зелёным попахивало.
На вечерний показ нового кинофильма «Фанфан-тюльпан» мест в зале не хватило, по обе стороны вдоль стен в затылок друг другу зритель стоял, когда началось кино. Действие на экране развивалось по классическому закону кинематографии, интригуя зрителя, не оставляя никого равнодушным к действиям главных героев экранного сюжета. И вдруг в самый напряжённый момент экран высветился яркой пустотой, звук, издав что-то напоминающее жалобный стон, прекратился. В зале на миг нависла мёртвая тишина. Так бывает накануне первого раската грома перед бурей. В следующую секунду зритель, оскорблённый произошедшим, в судорожном выдохе рявкнул: «Сапожник! Сапожник!». Затем раздался свист в разных концах зала, нетерпеливый топот ног, в ярком луче проектора замелькали подбрасываемые вверх головные уборы. Гвалт нарастал по законам геометрической прогрессии.
В кинобудку побежали нетерпеливые вестники случившегося, но дверь была закрыта изнутри на крючок. И только настойчивые крики и стук в дверь всколыхнули ответные действия внутри помещения. Из окошечка кинобудки в зрительный зал, перекрывая возмущённый рёв, раздалось:
- Батюшки ты мои! Граждане, уважаемые зрители, прошу успокоиться! Через минуту-две продолжим показ фильма. Техническая неполадка!
Знакомый всем голос киномеханика несколько успокоил зал. Через некоторое время фильм продолжился. Зал затих.
Причина технической неполадки лежала на дне стаканов в руках гостей киномеханика Василия. Увлекательный разговор в дружеской компании под «Особую Московскую» отвлёк его внимание от работы киноаппаратуры, что послужило причиной порыва ленты, неисправность он заметил только под грохот в дверь и рёв зрительного зала.
А тема разговора захмелевших дружков была не менее увлекательна, чем происходящее на экране. После первого стакана как полагается в таких ситуациях помолчали, давая время на то, чтобы по жилочкам разожгло, после второго тоста разговор как-то неожиданно зашёл о рыбалке. Видимо потому,что закуска была исключительно скромной: краюшка чёрствого хлеба, случайно оказавшаяся на полке с кинобанками. Проня, самый старший из собутыльников,красивый, статный мужчина лет сорока, несравненный боец на женском фронте , накануне поймал в Бие таймешка килограмма на три, рассказ о чём взбудоражил молодых его приятелей. . Начались бурные воспоминания собравшихся о прошлых удачах. О каких только случаях не поведали, перебивая друг друга рассказчики. И не понять было, где правда, где полуправда, а где хвастовство и ложь откровенная. Кино, однако подходило к концу, главный герой напоследок обаятельно улыбнулся кинозрителям и на экране замелькали никому уже не интересные буквочки и цифирьки. Зажёгся свет в зале. Зритель дружной толпой вытекал из распахнутых дверей клуба. Последним удалился заведующий, предварительно навесив амбарный замок на дверь сельского культурного заведения. И только в кинобудке продолжался оживлённый разговор, пучок яркого света из небольшого окошка светлым пятном рассекал темноту наступившей ночи.
Раскупорили ещё одну «белоголовенькую», как и положено «на посошок».
-Я вам вот что скажу,- неожиданно для присутствующих громко заявил о себе хранивший невозмутимость на протяжении всего разговора Лёнька Петухов, здоровенный, аршин в плечах, детина и молчун по натуре.
- Не видели вы настоящей рыбалки. И хвастаетесь мелкотой одной. А я на Телецком озере своими глазами видел, как мой дядька Епифан заарканил тайменя на блесну, что тебе поросёнка годовалого. Вот это рыбина, не то, о чём вы долдоните весь вечер.
Вся компания на миг затихла, переваривая услышанное. Поразил не сам факт рассказанного, а то, как Лёнька преобразился, повествуя громко и уверенно, жестикулируя руками, в такт сказанному встряхивая для убедительности головой.
Ну ты хватанул, однако!- обиженно отозвался Прокопий.- У тебя, наверно в глазах двоило, как сегодня, от принятого . Сколько вы с дядькой перед рыбалкой оприходовали?- съехидничал он.
- Да не вру я,- обиженно засопел Лёнька, - спросите у дядьки, он подтвердит.
-А давай на спор, что придумал про такого тайменя. На литр водки.
-Да хош на два литра,- взъерепенился Лёнька.
Ударили по рукам. Закрепили сделку очередной порцией «Особой»
- А как же вы будете дядьку Епифана в свидетелях иметь. Он где живёт? В Иогаче, или в Артыбаше? - захохотал Витька Бушуев, колхозный шофёр,недавно получивший права водителя третьего класса.
Прокопий как будто предполагал такой вопрос, и ткнул пальцем в грудь Виктора:
- А давайте махнём всей компанией на твоей машине на Телецкое. Отдохнём, развеемся, посмотрим на озеро, удочки захватим, там у дядьки Епмфана за одним и факт сказанного выясним.
-Работа не волк, в лес не убежит,- оглядел он слегка обалдевших от предложения присутствующих.- Денька на два отлучимся, я председателю колхоза что-нибудь наплету. Мы с ним не раз выпивапли. Беру его на себя. Скажу, что могу насчёт леса для колхоза выгодную сделку сварганить в леспромхозе Турочакском. У меня там родственничек начальником каким-то работает. А от Турочака до Телецкого рукой подать.
От предложения захмелевшие мужички пришли в восторг. Остатки разлили по стаканам и торжественно чокнулись за предстоящее путешествие. Разошлись по домам далеко за полночь, разомлев от выпитого.
Дня через три председатель колхоза разрешил поездку в Турочакский леспромхоз на Витьки Бушуевом ГАЗ-51. Лёнька Петухов сопровождал Прокопия в качестве грузчика. Умудрившись даже получить в бухгалтерии командировочные, раненько поутру тронулись в долгий путь. Старшим в поездке естественно был назначен Воронин Прокопий. Киномеханик Василий присоединился к компании уже на выезде из села в качестве попутчика. Его начальство далеко, в райцентре, отсутствия двухдневного не заметит. В дальнюю дорогу прихватили кто шмат сала, кто варёные яйца, по буханке хлеба в торбочки положили. Ну и деньжат немного прихватил каждый по возможности. Вдруг понадобятся в дальней дороге. С деньгами в ту пору не шибко разбежишься,- зарплату Василий только получал , остальные за трудодни в колхозе работали, но по червонцу у каждого в поездку нашлось. Чтобы сократить дальний путь решили ехать напрямую через Сосновку, а там на пароме через реку Бию на Сайдып. Через Бийск-то километров на сотню, а то и больше ехать пришлось бы.
В кабине Газика рядом с шофёром ехал Прокопий, наверху в кузове на скамейке Василий с Лёнькой. С утра тянуло свежачком с севера, в кузове зябко поёживались от встречного ветра, но по мере восхождения летнего светила над горизонтом свежесть ветерка становилась приятной. Переправа через Бию на пароме отняла часа два, по той причине, что долго искали паромщика , сосновского мужика Фёдора. Он, видите ли, утром не мог найти похмелиться после ночного удачного калыма. Поздно ночью его упросили какие-то мужики в солидных костюмах и при галстуках переправить их легковушку на тот берег. Ну Федька, конечно, не сплаховал, согласился уважить за бутылку беленькой. А какой чудак бутылку до утра хранить будет! Узнав, что его уже давно ждут на переправе, в душе возликовал, и согласился переправить Газика только при условии, если его похмелят. Прокопий, как будто предвидевший такую ситуацию, достал из своей торбочки белоголовенькую и за полстакана быстро уговорил болезного стать у руля парома, пообещав на том берегу ещё столько же налить.
В Удаловке, небольшой деревеньке на тракте, остановились у сельмага. Прокопий вылез из кабины, размял онемевшее тело и сказал :
-Надо купить курево, у меня кончилось. А вам советую,- обратился к попутчикам,- водочки купить на дорожку, может пригодиться, мало ли что. Тем более я-то уже израсходовался на паромщика. Одному-то раскошеливаться за всех как-то не по людски.
Около двух часов пополудни подъехали к Иконостасу,- высоченной, без малого метров под сотню, отвесной скале на правом берегу Бии. Остановились неподалёку от утёса на небольшой полянке передохнуть, пообедать. Впереди громоздился перевал, видно было, как вдалеке дорога змеилась по обрыву над бурным потоком реки. Пока вскипала на костре вода для чая, осматривали Иконостас.
Было чему дивиться. Почти у самой вершины скалы чётко виделся изображённый каким-то художником барельеф Вождя мирового пролетариата, а на фоне Красного Знамени надпись «Имя Ленина, его дело, его труд и учение будут жить вечно!». Ниже к подножию скалы, поражая воображение точностью деталей рисунка, в неудержимом порыве мчался танк Т-34. Монументальное наскальное художество неизвестного автора впечатляло воображение проезжающих мимо скалы путников.
-Это как же он умудрился на такой высоте рисовать,- вырвалось с восхищением в голосе у Лёньки,- Это же метров полсотни до рисунка. Я бы ни за какие деньги не согласился на такую высоту лезть. Хоть тремя верёвками подстрахованный. У меня, глядя на такую страсть, даже здесь голова кружится.
-От страха хороши не верёвки, а раза три по сотке,- хохотнул Прокопий.- Я
уверен, что он так и делал для подстраховки,- повторил он Лёнькино слово с издёвкой. - И не рисунок это, а, как его...это слово не могу вспомнить... бара...,- напряг он лицо, пытаясь вспомнить заковыристое слово,- ба-ре-льеф,- облегчённо выдохнул наконец. - То есть выдолбленный в скале портрет. Точно не помню в каком году, я ещё не женатым был, то ли в 55-ом, толи в 56-ом, когда я первый раз мимо этой скалы в Турочак проезжал, рядом с Лениным ещё портрет Сталина изображён был. Убрали позже значит, как врага народа. Местное начальство распорядилось, по всему видать. Выслужились перед верхами. А зря! Красивше было с двумя-то вождями,- усмехнулся он двусмысленно с горечью.
- Батюшки ты мои!-Почесал затылок Василий,-смельчак, однако, художник был, за большие деньги, наверно, рисковал жизнью.
Нет,- возразил Прокопий,- слышал я , что простой учитель по фамилии Сычёв из Турочака за несколько месяцев изобразил это. Он, говорят, немного тронутый умом был. Но, видать, талантом обладал мужик. Сколотил, говорили, клеть из жердей, закрепил концы верёвок за вон ту сосну,- Прокопий показал на еле видневшееся дерево на вершине утёса,-и спускался каждый день рубить скалу. Друзья помогали ему опускаться и подниматься. А что! Мужик оставил память о себе на долгие годы. Молодец!- подытожил авторитетно Прокопий.
На поляне около машины, в тенёчке от разлапистой берёзы, расположились на обед. Разложили на брезент съестные продукты, нарезали хлеб, сало, головки свежего лука с зелёной ботвой. Когда всё было готово к трапезе на свежем воздухе, повисла минутная тишина. Никто не торопился притронуться к съестному. Ожидание чего-то витало над поляной. Неловкость смахнул насмешливый голос Прокопия:
-Чего замолкли? Наливай! Отметим пребывание у знаменитого места.
Все как по команде засуетились, громко , перебивая друг друга, заговорили оживлённо. Забулькала по стаканам водка.
-Ну, братцы, за художника, за его талант!- провозгласил Василий.
Дружно и весело чокнулись, выпили, как по команде, скривившись от горькой, крякнули и набросились на еду. Некоторое время сосредоточенно, сопя от удовольствия, прожёвывали пищу, слышался дружный хруст сочного лука и причмокивание.
Василий, дожёвывая очередной кусочек сала, вытирая руки о штанины, повёл головою вкруг:
-Батюшки ты мои, мужики, красота-то какая! Такой природы надо поискать. Как хорошо, что мы вырвались отдохнуть, понаслаждаться свободой, отвести душу. А ведь это благодаря предложению дяди Прони. Давайте выпьем за здоровье Прокопия Максимовича, нашего старшего товарища.
-Я больше не буду, я за рулём машины,-вздохнул с сожалением Виктор.
-Выпей ещё полстаканчика, ничего с тобою не случится. Поедем потихоньку, торопиться нам некуда,- утешил его Прокопий.
-Нет, братцы, не могу.
Ты что, за здоровье дяди Прони не хочешь выпить?-возмутился Василий.- Уважить не хочешь? Дядя Проня нам худого не пожелает. Вот и правильно,-одобрил он сдавшегося Виктора.
Потом налили ещё по «махонькой», разговор стал весёлым, громким. Перебивали друг друга, вспоминали смешные случаи из жизни, ложь переплеталась с хвастовством, потихоньку пьянели. Молчун Лёнька Петухов как всегда, сопя после очередного возлияния, не встревал в болтовню.
Откупорили четвёртую. Солнце между тем скатилось ближе к горизонту, там, где зачернели облака, предвещая грозу. Знойный воздух замер тишиною, ни один листочек на деревьях не трепыхнётся. Послышались далёкие раскаты грома, ещё чуть слышные, глухие, но предвещавшие скорый ливень.
Прокопий, сохранивший большую трезвость от выпитого, нежели остальные, скомандовал:
Ребятки, побыстрее собираемся, нам до грозы перевал надо миновать, поискать ночлег в следующей деревушке.
Но быстро не получалось. Еле держась на ногах молодые парни бестолково тыкались по поляне. Витька, потрезвее остальных, - всё-таки воздерживался, помня о том, что вести машину ему,- проворно собирал остатки пищи с поляны, рассовывая без разбора по торбочкам. Еле уговорили Василия залезть в кузов, Лёнька это сделал без сопротивления. Когда поехали, закапали первые капли дождя. Подул ветер, нагибая ветви деревьев грозными порывами. Перевал осилили благополучно. Уже на спуске, у самого подножия, обрушился поток воды с неба. Сидевшие в кузове мгновенно вымокли до нитки. Витька остановил машину , как только началась ровная дорога. Чуть протрезвевшие парни соскочили с машины и полезли спасаться от проливного дождя в кабину.
Еле втиснулись в тесное пространство , вымочив сидевших там своей промокшей одеждой. Гроза неиствовала. Казалось, что она никогда не закончится. Потоки воды захлёстывали лобовое стекло так, что ничего не было видно, раскаты грома сотрясали газик, в кабине изредка слышались матерки, выражающие потрясение творящимся снаружи. Кончилась гроза неожиданно. Громыхнув напоследок ещё раз , туча унеслась в сторону гор от Бии. Оказалось, что солнце ещё не спряталось за горизонт, посылая последние тёплые лучи перед закатом. Полупьяная компания вывалилась из кабины , разминая затекшие конечности. Мокрая одежда неприятно прилипала к телу вызывая озноб. Стуча зубами от охватившей тела дрожи, сняли с себя одежду,и, оставшись в чём мать родила, стали выжимать её досуха . Издали картина представлялась изощрённым танцем первобытных существ, подпрыгивающих, изгибавшихся невероятными движениями , приплясывающих и вместо пения беспрерывно матерящихся. Солнце между тем скрылось , оставив зарево над верхушками сосен и вырисовывающее контуры приближающихся туч, сулящих непременный дождь. Это не вызывало ни у кого сомнения. Надо было срочно спешить к жилью, километрах в двадцати , на Усть-Лебеди,вспомнил Прокопий, находилась деревушка. Однако непрекращающийся озноб диктовал в первую очередь непременное желание как-то согреться. Спасение видели в начатой на поляне у Иконостаса, но недопитой бутылке водки. Разлили по полсотки, не чокаясь молча выпили. Крякнули, прислушиваясь как разливается по телу благодать. Василий достал из кузова торбочку, в которую наспех, убегая от грозы, запихнули провиант. Оказалось, что весь хлеб напрочь размок, и только салу с головками лука ничего не доспелось. Но и это было в радость. Повторили «для сугрева». Лук с салом казались верхом совершенства кулинарии. Когда закончили бутылку, было уже темно. Желаемое, казалось всем , было достигнуто,-зубной стук исчез, тела не тряслись лихорадочной дрожью. Натянули непросохшую одежду, преодолевая неприятное ощущение мокрой ткани. Только двинулась машина, закрапал мелкий дождик. Километра через два по крыше кабины застучали в четыре кулака и раздались вопли:
Дядя Проня, мы застыли как собаки. Остановитесь, дайте погреться.
Повторилась то, что недавно испытали. В узком пространсте кабины долго невозможно было оставаться вчетвером. А снаружи всё усиливающийся дождь колотил по крыше кабины. В просверке начавшейся грозы невдалеке от дороги увидели какие-то строения. Разом загалдели, казалось -вот оно спасение. Витька завёл Газик, с большим усилием включил скорость , что было очень непросто в такой тесноте, и свернул с дороги в сторону спасительных строений. Но не успели проехать и десяти метров, машина забуксовала в раскисшей от дождя почве. Витька поддал газу, но это лишь усугубило ситуацию. Газик окончательно застрял, погрузившись по самые оси в грязь. Надсажать машину не было смысла. В наступившей тишине царило обречённое молчание. Но сидеть всю ночь в невыносимой тесноте сулило мало радости. Вдруг раздавшийся голос молчуна Лёньки поразил ясностью его предложения:
-Там же навес крытый, наверно. Видите,- еле высвободив руку показал он по ходу машины при очередном разрыве молнии, - надо бежать туда.
-Вы, парни , бегите быстрее, там спасайтесь от дождя, а я в машине останусь, перекантую как-нибудь ночь,- скомандовал Прокопий.
Сотню метров преодолели одним броском. Перемахнули через плетень и оказались под спасительной крышей. Это был летник для овец,кошара. Таких загородок для овец обычно делают несколько на обширных таёжных пастбищах . Под крытым соломой навесе было относительно сухо. Наощюпь, в высверках молнии нашли у стенки сухое место и повалились в изнеможении наземь. Неприятно пахло овечьим навозом, но это было неизмеримо сносно по сравнению с тем, что претерпели. Прижавшись поплотнее друг к другу, чтобы теплее было, незаметно задремали. Недавно выпитые остатки водки разморили, и несмотря на мокрую одежду и овечью вонь, друзья по несчастью с храпом и надрывными всхлипами забылись в тревожном сне.
Утром, когда яркое солнце, омытое ночной грозой, стояло уже высоко над вершинами сосен, раздался громкий голос Прокопия:
-Кончай ночевать, мужики! Пора ехать дальше.
Опухшие от похмельного сна, в измазанной овечьим помётом ещё мокрой одежде, предстали перед хохочущим Прокопием вчерашние бравые собутыльники с потухшими глазами и крайне жалким видом.
-Гвардейцы,- издевался выспавшийся в мало-мальски сносных условиях мужчина,- быстро к машине, выбираемся на дорогу и в деревню. Надо привести себя в порядок и подлечиться.
С большими усилиями, с матом и стонами удалось вытолкать Газик на тракт. В придорожной канаве ополоснули руки и лица в относительно чистой луже, и продолжили путь к спасительной деревне, где можно было «поправить здоровье», перекусить , перевести дух.
Сельмаг в деревушке Лебединская, куда зашёл только Прокопий,- от остальных попутчиков до тошноты воняло овечьим навозом,- отпускал спиртное только после одиннадцати утра. Поэтому пришлось терпеть невзгоды со здоровьем. Время даром не стали терять, поехали на берег реки. По совету старшего товарища молодые парни сняли с себя одежды и, превозмогая утреннюю свежесть, выполоскали её в прохладной воде. Развесив на прибрежных ветках деревьев одежду, стали ждать спасительные одиннадцать часов утра. Даже наспех выстиранная в воде одежда отдавала овечьей вонью. Но это обстоятельство никого не тревожило.
Похмельная процедура на берегу реки Лебедь затянулась до полудня. Здоровье поправили, но крепко захмелели. Шофёр Витька наотрез отказался похмеляться, сидел с кислой физиономией, превозмогая головную боль. Впереди Турочак, районный центр. Не дай бог милиция остановит.
До Иогача доехали благополучно. Василий и Лёнька лежали вповалку в кузове машины. Полуденная жара и похмелье отключили сознание их напрочь. Остановились на въезде в деревню. Прокопий еле растолкал Петухова, помог ему слезть на землю.
-Показывай, где твой дядька Епифан живёт,- тормошил он ничего не соображающего парня.
-Там,- показал кивком головы Лёнька.
-Где там? Ты помнишь хоть дом дядькин?
-Счас спросим у кого-нибудь,- бормотал еле стоящий на ногах детина.
-Ты что, вконец охренел? Вспоминай , где твой дядька живёт. Вспоминай, оглобля ты стоеросовая.
-Я не оглобля,- еле выговаривая слово, огрызнулся Лёнька и лёг на обочину дороги..
-Как фамилия твоего дядьки,- сменил тактику Прокопий. -Вспомни фамилию.
-Ну, дядя Епифан. Просто дядя Епифан, мой дядюшка,- изобразил улыбку на помятом лице Лёнька.
Прокопий плюнул с досады и загнул мат в три колена от такого объяснения.
Мимо проходили парень с молодой девушкой, удивлённо пялясь на происходящее.
-Скажите,- с мольбой в голосе обратился к ним Витька,- вы не знаете , где живёт в вашей деревне мужик по имени Епифан?
Парень растерянно развёл руками, пожимая плечами. Однако девушка, с опаской прижимаясь к попутчику еле слышно промолвила:
-Я знаю дядю Епифана, но тот живёт на той стороне, в Артыбаше.
- Покажи, где он живёт, я тебе заплачу,- с надеждой в голосе предложил Прокопий.
-Нет, я с вами не поеду. А живёт он,- сморщила она лицо припоминая,- четвёртый или пятый дом справа на вьезде.
Буквально завалив Лёньку обратно в кузов, поехали через мост в Артыбаш.
Начали стучать в дом, по приметам указанный девушкой. Залаяла собака, громыхая цепью. Раздался недовольный голос за высоким забором:
-Какого чёрта надо?
Не дослушав просьбу, отрезал:
-Знать не знаю такого, если будете стучать, спущу кобеля с цепи.
На стук в соседний дом пообещали пальнуть из ружья.
Прокопий с Витькой поняли, что никакого Епифана они не найдут. Снова высадили Лёньку из кузова в надежде, что тот протрезвеет и вспомнит дом дядьки. Напрасно! Лёньку ноги не держали. Он сразу же привалился к забору и сонно замычал. Остановили едущего на велосипеде подростка, спросили, знает ли он дядюшку Епифана. Мальчишка, шмыгая носом, ответил, что это их сосед, и живет он на другом конце села, но его дома нет уже два дня.
Баба Анисья увезла деда Епифана в больницу, мама говорила, что его положат на операцию,- в очередной раз шмыгнув носом, закончил пацан.
Прокопий с Витькой растерянно переглянулись. Оставаться на берегу озера не было смысла. Ночевать едва ли кто пустит с такой компанией.
Продукты закончились, денег нет, бензин в машине на исходе.
-Дотянем до Турочака, там, может быть , мой родственничек поможет заправить машину,- после длительной паузы принял решение Прокопий.- Вот это рыбалка на тайменя получилась!- чертыхнулся раздосадованно.
Загрузили Лёньку в кузов и развернулись в обратный путь. До Турочака доехали на последних каплях бензина, на въезде машина заглохла. Смеркалось.
Искать родственничка в большом селе по темноте Прокопий не решился.
Решили до утра подождать. Ночь показалась бесконечным кошмаром: протрезвевшие от ночной прохлады Лёнька и Василий полезли греться в машину. Так до утра и промаялись в бессоннице. Утром рано Прокопий пошел в село искать родственника. Витька, навалившись на баранку газика отчаянно дремал. Василий с Лёнькой топтались около машины, страдая головной болью, мечтая о похмелье и хотя бы о кусочке хлеба. Прокопий всё не возвращался. Неизвестность тяготила, голод взывал о каких-либо действиях. Пошли в деревню. Дорога проходила мимо пристани. У причала стояла «Заря». Толпился народ, ожидая посадки на теплоход. Бедолаги непроизвольно потянулись к людям. Их удручающий вид вызвал у пассажиров брезгливые выражения: опухшие от похмелья и бессонницы физиономии, помятая , грязная одежда, сохранившая аромат овечьего помёта, дрожащие руки и глаза побитых собак не вызывали сомнения в причинах такого состояния.
-Алкаши!- прошелестело по толпе.- Надо же так набраться с утра пораньше. Как только земля таких терпит! Их что, милиция не видит?
Между тем началась посадка на теплоход, люди выстроились в очередь, постепенно толпа на берегу втягивалась в нутро каюты. Вот и последний пассажир юркнул за дверью. На верхней палубе появился человек в белой форме, то капитан теплохода вышел убедиться, что посадка закончилась. И тут Василий, бросившись к воде, завопил громко:
- Батюшки ты мои!Андрей, Андрюха! Узнаёшь меня? Я Васька Данченко!
-О! Василий! Ты как здесь оказался?- всплеснув руками отозвался капитан. Это оказался Диго Андрей, бывший соклассник Василия.
-Андрюха,- обрадованным голосом возопил Василий,- возьми нас до Пильно, а то пропадём здесь. Я в долгу перед тобой не останусь, будь другом.
Капитан распорядился контролёру запустить на пароход бедолаг. Тот завозмущался было, что от них воняет невыносимо, и что пассажиры возмутятся таким соседством. Но капитан распорядился проводить их на верхнюю палубу. Смеясь над видом соклассника, Андрей указал место , где лежали кучей канаты и брезент. Расспрашивать подробности не было времени, теплоход отчалил от берега.
У причала родной деревни Андрей разбудил проспавщих весь путь горе путешественников. Василий удивился , несказанно обрадованный:
- Батюшки ты мои!Это что, уже Пильно? Вот это мы сыпанули с Лёнькой. Андрюха, спасибо тебе. Если бы не ты , неизвестно когда добрались бы мы до дома. Я твой должник,- крикнул сходя с настила теплохода хохочущему капитану Василий.
Дома от сердито встретившей его матушки узнал, что приезжал в деревню директор киносети Нехорошев и был сильно рассержен срывом показа двух кинофильмов. Сказал, что объявит ему выговор за прогул. Лёньку мать, несмотря на его внушительный вид, отстегала прутом. Вернувшийся через день Прокопий, на расспросы любопытных, коротко отвечал:
-Чёрт меня дёрнул связаться с салагами. Пить не умеют, а туда же суются!
А Витьке пришлось за самовольное использование машины в рабочую пору выплатить ущерб , нанесённый колхозу. Так закончился Телецкий вояж. О заключённом пари про тайменя никто не вспоминал.