Дукати

- Вот так, детка, чуть пониже… о… да… ты шикарна… мм… вот так…
- Не могли бы мы обойтись без фамильярностей, Дмитрий Алексеевич? – взмолилась массажистка, устав просить об этом из раза в раз.
- Зови меня просто Дукати, - приподнявшись на локтях, подмигнул ей парень.
- Боже… - воздела глаза к небу девушка. - Вы неисправимы.
- И тебе это нравится, признай, - расплылся в улыбке тот.
Получив остатки своего сеанса, Дима отказался от помощи массажистки и самостоятельно поднялся с кушетки, после чего взял костыли и поковылял в свою палату.
- Господи! – ворвалась к нему нянечка. - Здесь нельзя курить! Сколько можно повторять?!
- Вот и я о том же, - смеясь, Дима пытался не дать в руки разъяренной работнице госпиталя только-только прикуренную сигарету, - сколько можно повторять одно и то же?
- Вот нахал, - выругалась нянечка, наконец выбив никотиновую палочку из рук пациента, и принялась сгребать разлетевшийся пепел шваброй.
Стоило ей выйти за порог, как Дима вновь закурил. Он откинулся на подушку, скривился от боли и сделал глубокую затяжку. На потолке с отколупывающейся побелкой стали вырисовываться образы, напоминающие о прошлой жизни, которую ему не терпелось повстречать вновь.
Раскаленный от жары асфальт, сливающийся со смазанным пейзажам на обочинах, скорость, ветер в лицо, не укрытое шлемом, и плевать на мошек, завершающих свой жизненный путь на лбу смелого байкера, гул в ушах, рев мотора, опасный поворот, встрявший посреди дороги пикап, водитель которого пренебрег аварийными знаками, уход от столкновения – и пробуждение в реанимации. «Стоит это того?» - причитала мать. «Стоит!» - несмотря на многочисленные переломы, титановые пластины в теле и месяцы в состоянии недееспособности, Дима был убежден, что готов все это терпеть, лишь бы знать, что такое возможно, лишь бы вновь почувствовать ветер в лицо и гул мотора в ушах. А ей он просто улыбнулся и, поцеловав в лоб, сказал: «Все будет хорошо, мама, не волнуйся».
Свой первый мотоцикл Дима нашел на свалке и вместе с отцом довел до ума. Теперь ему не надо было лазить по помойкам в поисках запчастей. Он вполне мог позволить себе купить любое средство передвижения, благодаря престижной работе в банке, но продолжал кататься на своем стареньком мотоцикле, пока тот не пришел в негодность после прошлой аварии, приковавшей горе байкера к постели на два месяца. «Старичок» уже не подлежал восстановлению, и Дима купил новый. Потомка своего первого раритетного товарища Ducati 500 Pantah, не желая менять «семью». Ducati Diavel. И снова ветер в лицо и чувство, что сейчас взлетишь. Но всегда приходилось спускаться на землю, надевать идеально выглаженную рубашку и брюки со стрелочками, анализировать рынок, следить за курсом и обслуживать клиентов, чьи денежки текли в закрома банка и оседали в карманах его работников.
Дима ненавидел все эти цифры и подсчеты. «Лучше сдохнуть, чем всю жизнь заниматься подобной ерундой». Имел ли он в виду действительно то, что скрывалось за громкой фразой, или бездумно бросался ею, выражая свою нелюбовь к профессии, к которой у него были способности, никто точно не знал. Раздолбай, бездельник и прогульщик уроков, но ни один преподаватель точных наук ни в школе, ни в институте не мог поймать его на ошибке. Это было как дар свыше, словно в его голову встроили сверхточный компьютер, и он считал интегралы, не отрываясь от утренних хлопьев. Сам же Дима не видел в этом ничего особенного и воспринимал свои способности как нечто обыденное и не шибко нужное. Ведь будь он совершенно обыкновенным человеком, не должен был бы «использовать свой потенциал», как любила выражаться мама, настоявшая на поступлении Димочки на финансовый. Он мог бы пить пиво с закоренелыми байкерами, слушать дэф-металл и отращивать кустистую бороду. Но день ото дня Дима натягивал белоснежную мужскую сорочку с накрахмаленным воротничком и использовал свой чертов потенциал.
Но к работе он не спешил относиться слишком серьезно и не являлся, когда считал, что ему не хочется идти туда больше обычного. Начальство негодовало, но и уволить его не могло, ибо, несмотря на безалаберность Димы, его сделки были самыми прибыльными, отчеты самыми точными, а клиенты самыми довольными.
- Опять ты тут накурил? – забавно помахивая тонкой ручкой возле точеного носика, в палату вплыла Вероника, бывшая одной из тех, кто считал себя девушкой Димы. Ее появление отвлекло его от созерцания старого потолка. Она досеменила до окна на своих тоненьких шпильках и неистово принялась дергать за ручку. Лишь только впустив свежий воздух в комнату, с чувством выполненного долга гостья опустилась на койку рядом с возлюбленным. - Как ты?
- Полон сил, - улыбнулся Дима, удивляя девушку тем, как после столь серьезной аварии умудрился сохранить все зубы целыми.
- Ну да, ну да… - скептически глянула она на костыли, стоящие возле кровати. - Когда выписывают?
- А черт их знает, - пожал плечами парень, что доставило ему не самые приятные ощущения.
- Слушай… - опустила голову Вероника и тут же замолчала.
- Что с тобой?
- Я тут подумала… я этого больше не выдержу… в смысле, я могу быть уверенна, что ты не врежешься куда-нибудь, только когда ты уже прикован к постели…
- Эй, эй… - обнял он Нику, с трудом совладав с ноющей спиной, - со мной все будет хорошо.
- Да, конечно… - помотала она головой. - Ты всегда так говоришь… и всегда оказываешься здесь…
- И со мной все хорошо. Правда, - уверял ее молодой человек, понимая, что Ника слишком преувеличивает количество его мотокатастроф.
- А где ты окажешься в следующий раз? – подняла на него влажные от слез глаза девушка.
- Снова здесь, - хмыкнул тот.
Ника поражалась такому спокойствию и безразличию. Она молча уставилась на изувеченного парня, считавшего, что у него все отлично.
- По крайней мере я могу отдохнуть от этой дурацкой работы, - попытался разрядить обстановку Дима. - Во всем есть свои плюсы.
- Ты и так-то не шибко впахиваешь, насколько я могу судить… я устала за тебя бояться… серьезно…
- Так ты не бойся, - паренек погладил Нику по голове, понимая, к чему она клонит.
- Я… я знаю, как для тебя это важно… и все такое… покатушки там всякие… но, раз уж ты так часто попадаешь в аварии, может, ты не такой уж и хороший ездок, а?
- Может и так, - грустно заметил Дима, зная, что Вероника сама не понимает, о чем говорит.
- Я тут подумала… и решила… что смогу быть с тобой, только если ты больше не сядешь на этот мотоцикл.
- А на другой можно? – задорно спросил «больной».
- Я не шучу.
- Ник, ты же знаешь ответ… - Дима невесело улыбнулся и потеребил волосы подруги. - Я никогда не откажусь от этого.
- Стало быть… ты отказываешься от меня?..
- Нет… ты сама уходишь… и я тебя не осуждаю… я все прекрасно понимаю… будь я тобой, я бы не стал так долго с этим тянуть, поверь, - Дима старался избавить Веронику от чувства вины и сделать так, чтобы она ушла со спокойной душой.
- И ты даже не попытаешься меня остановить?.. – с тающей надеждой в голосе пролепетала бедняжка.
- Нет, Ники… зачем? Ведь в итоге ты и правда в следующий раз сможешь найти меня вовсе не здесь, - сам не веря своим словам, ответил парень.
- Тогда я пойду… - скорее спросила, чем сообщила, Вероника.
- Пока, Ник, - похлопал ее по плечу Дима. - Ты все правильно сделала.
- Пока… Дукати, - хмыкнула Ника и грустно помотала головой, не понимая, как столь перспективный и умный человек может растрачивать свой потенциал и время на всякую ерунду, рискуя жизнью и здоровьем.
Стоило двери закрыться за девушкой, как Дима вернулся к изучению потолка, прикурив новую сигарету. Девчонки к нему так и липли, но дело было вовсе не в том, что одной меньше, одной больше, а просто он не хотел создавать проблем ни себе, ни другим. Ему искренне не хотелось доставлять Веронике боль, и он понимал, что без него ей будет гораздо лучше, а ему будет лучше без стенаний и упреков. Они провели вместе много славных минут, часов, дней, и этого вполне достаточно. Дима смахнул с лица набежавшие слезы и мысленно попрощался с очередной подругой, которая считала себя его девушкой.
Пару минут спустя он уже весело болтал с соседом по палате, вернувшимся с процедур. Тот ненароком упал с крыши, когда чинил водосток на даче, и вот уже третью неделю прохлаждался в больничке, залечивая пару переломов и сотрясение мозга.

- Здорова, дружище, - Виктор по кличке Рыба протянул свою толстую потную руку Диме, от чистого сердца радуясь возвращению друга. Его ладони всегда были осклизлыми, будто он сидел в сауне, хотя на улице мог стоять тридцатиградусный мороз. Именно благодаря этой не лучшей особенности он и получил свое прозвище. Некоторые даже подозревали, что все лишь потому, что он тайком почесывает свой жирный вспревший зад, который наверняка потный даже при минус пятидесяти.
Дима притянул товарища за плечи, предпочтя объятия вязкому рукопожатию.
Друзья устроили ему самый настоящий вечер встречи в честь его выписки. Был конец августа, погода радовала теплом последних летних деньков, а кругом было жарко от крепких объятий, костра, разведенного в старой жестяной бочке для сбора воды, и сладких поцелуев Ангелины, которую все привыкли считать девушкой виновника торжества. Она ни разу не навестила его в больнице, утверждая, что не хочет видеть своего безумца слабым. Она решила помнить его лишь таким, каким знают все: уверенно сидящим верхом на мощном мотоцикле в кожаном байкерском костюме, подчеркивающем его маскулинность. И без костылей. Впрочем, ее не очень смущало, что сюда ее молодой человек заявился на этих самых костылях. Дима еще не до конца восстановился после аварии, и в этом году ничто не предвещало того, что он успеет покататься на своем верном друге, пылящимся в соседнем гараже.
- Ой, да ладно, - Ангелина закатила глаза и сделала глоток пива, - ты будешь слушаться этих врачей? Пф! Не смеши! Завтра же запрыгнешь на свой «Дукати»! Так чего бы тебе не прокатить меня прямо сейчас?
Дима не был требователен к девушкам, он прекрасно знал, где эта вертихвостка хороша. На другое не претендовал и не обращал внимания на ее длинный язык и пустую голову. Он лишь хмыкнул и, усмехнувшись, сообщил:
- Я тебя сегодня на другом Дукати прокачу.
Она закатилась заливистым смехом, чтобы все остальные девчонки знали: она сегодня получит свое. Внутри компании Дима больше никого из девушек не трогал, несмотря на то, что они были привлекательными и не имели ничего против бессонной ночи или встречи тет-а-тет. Он привык «не гадить там, где ест», поэтому все романы на стороне заводил именно на стороне. Одинокие дамочки из тусовки завидовали Ангелине и поражались верности Димы, который вовсе не казался примером добропорядочности. А он просто не хотел никаких разборок и нервотрепок. Да и пользовать каждую, как вещь, не торопился, потому что на таких вот сборищах и понятия бы не имел, которая сейчас его обнимет. Кому-то это, может, показалось бы пикантным, но Дима наблюдать «петушиные бои» за право подойти к нему не горел желанием ни малейшим желанием.

Он исправно ходил на работу и лишь изредка забывал проснуться утром. Начальник не мог нарадоваться переменам, произошедшим с его неуправляемым подчиненным. Дима вышагивал с тросточкой с костяным набалдашником, смеха ради, и коротал время до полного выздоровления, «жаря» новенькую практикантку в туалете для сотрудников.
Лечебная физкультура казалась детскими забавами после того образа жизни, который Дима вел до аварии, поэтому он постепенно увеличивал нагрузку, надеясь, что скоро сможет вернуться к привычному времяпрепровождению.
И наконец настал тот день, которого так боялся начальник, и которого так ждал сам Дима. Ему больше не нужны были ни костыли, ни тросточки, ни лечебные физкультуры. Практикантке оставалось лишь копаться в цифрах и быть на побегушках у других сотрудников, пока ее пылкий любовник заводил свой запылившийся без дела «Дукати».
Середина осени радовала поистине не осенней погодой. Опьяненный счастьем Дима мчался по ночной трассе, обгоняя редкие машины. Он остановился у небольшого лесного озера в пятидесяти километрах от Москвы и, скинув с себя всю одежду, нырнул в ледяную воду. Это помогло ему очиститься от тяжести последних месяцев, когда его тело, казалось, действовало против него. И заставило осознать, что он хочет покончить с такой жизнью, в которой не видит никакого смысла.

- Ты такой странный, - слушая Диму, протянула Ангелина. - Зачем ты хочешь уйти с работы? Там тебе хорошо платят и не увольняют из-за прогулов. Ладно, если бы ты уже нашел место получше…
- Ты не поняла, - спокойно ответил парень. - Я не собираюсь искать новую работу. Я порываю со всем.
Девушка действительно не понимала, о чем тот толкует, и уставилась на него, выражая свое негодование взглядом.
- И со всеми, - добавил Дима.
- Что ты хочешь этим сказать? – Ангелина была в полном замешательстве.
- Ты меня больше не увидишь. По крайней мере, долго не увидишь.
- Ты… ты это что… бросаешь меня, что ли? – наконец дошло до нее.
- Я никого не бросаю. Я просто ухожу.
- Ты хочешь сказать, что сможешь обойтись без этого? – Геля улыбнулась и начала обхаживать шею молодого человека своими пухлыми губами и проворным язычком.
- Хм, - улыбнулся Дима и отстранил девушку. - Мне пора.
Ангелина сидела, удивленно смотря на закрывшуюся за парнем дверь. Она ожидала, что он вернется и скажет, что все это просто шутка. Но Дима так больше и не пришел.

- Так куда ты поедешь? – недоумевал Рыба. Он был единственным, кто понимал Диму. Но все же считал, что тот не может отправиться в никуда. Ведь сначала надо все распланировать, сделать подсчеты и уж только потом решаться на бесшабашную жизнь.
- Я думал о Гоа или Бали, - поведал Дима.
- Ого! – удивился Витя. - И это ты называешь «игрой на понижение»? Я решил, ты уедешь в какие-нибудь таежные дебри… а ты Бали, Гоа…
- Я не хочу усложнять себе жизнь, - засмеялся тот. - Просто не вижу смысла в бесконечной карьерной гонке, в которой времени на себя остается только по графику.
- Да ты и так-то не особо напрягался, - с сомнением произнес товарищ.
- Вот если бы несколько раз в неделю тебя сажали на кол. Ты бы мог сказать, что ты на нем не особо-то и напрягаешься, раз сидишь не каждый день с девяти до шести?
- А?..
- Для меня это каторга, которая не имеет смысла… и не важно, как сильно я там напрягаюсь…
- Мм… нет, ну я понимаю тебя, конечно… я бы сам заделался дауншифтером, если бы закалачивал такие бабосы, как ты на своем колу…
- Поехали со мной, - предложил Дима.
- Откуда у меня деньги на Бали? – улыбнулся Витя, зарабатывавший на жизнь в колл-центре мобильного оператора.
- Я тебя приглашаю с собой, а не прошу купить путевку, - прямо сказал тот.
- Ленка никогда не покинет Россию, - грустно ответил Рыба, знавший приоритеты своей патриотичной любимой, - а без нее, сам знаешь, я никуда… но спасибо за предложение, друг, ценю… правда.
- Ладно, - Дима протянул руку, наплевав на причину возникновения клички товарища, - давай прощаться.
- А как… как же… - толстяк не думал, что все произойдет так скоро. - Ты же даже еще не знаешь, куда поедешь…
- В аэропорту и решу, - пожал плечами парень, - визу оформлю по прибытии.
- Ты хоть фотки присылай… звони… - сдерживал слезы Рыба, лезя со своими пухлыми неуклюжими объятиями.

Дима давно испытывал отвращение к пробкам на дорогах, созданным людьми, покупающими машины ради престижа; и к столпотворениям спешащих на работу белых, серых и серобурмалиновых воротничков. Эти люди считали главным жизненным приоритетом карьеру, над эфемерностью которой он посмеивался. И его просто воротило   от чванливых остолопов, гнущих пальцы оттого, что шагнули на воображаемую ступень выше своего более умного, но менее жополизного и лживого собрата. Деньги? Деньги – бумажки, которые ты можешь обменять на что-то нужное. А что нужно человеку? Разве нужны ему статуэтки из золота с брильянтовыми глазами, за которые кто-то отдал свою жизнь? Диме они точно были не нужны. И он не хотел вращаться в мире тех, кто ставит подобные побрякушки выше живых существ. Он с большим удовольствием проводил время с дворниками, чем со снобами, затянутыми в костюмы из последней коллекции Армани. И старался жить так, как ему велело сердце, но сердобольная мамаша настаивала на работе, которая сможет обеспечить ее безбедное существование. Дима исправно отдавал ей половину своей зарплаты, которой той хватало с лихвой. Часть остатка он тратил на еду для себя и своего «железного коня», кое-что уходило на иные необходимые вещи, остальное же даже не проверял. А деньги копились на его зарплатной карте, пока он окончательно не понял, что так жить больше не хочет. Дима уже обеспечил матери достойную жизнь на долгие лета, даже если не даст ей больше ни копейки. Так что сыновний долг он выполнил сполна. Его мама слишком редко упоминала об иной стороне оного, задерживаясь лишь на материальных пунктах. Посему об остальных «долгах» он особо и не задумывался и считал, что больше ничего у родительницы взаймы не брал. Разве матери не дарят свою любовь и заботу безвозмездно?
Дима подошел к первой попавшейся кассе аэропорта и попросил билет на самолет до Гоа или Бали.
- Так куда Вам надо? – не поняла девушка.
- Какой вылет раньше? – поинтересовался он.
- Э… секундочку, - она сверилась с компьютером и сообщила, что ближайший самолет, в котором остались свободные места, отправляется на Бали через пять часов.
- Отлично, - сказал Дима и протянул карту, даже не удосужившись осведомиться о стоимости билета. - Мне только еще друга моего надо на этот же рейс посадить… - добавил он.
- Так… есть еще пять свободных мест… - уже полезла в базу девушка.
- Хэ, - засмеялся Дима. - Вот этого друга, - он показал на мобильном фотографию своего мотоцикла. - Ему нужен билет?
- А… - поняла операторша, косясь на странного молодого человека. - Надо забронировать для него место в багажном отсеке и оплатить перевозку…

С легким сердцем Дима смотрел, как Москва превращается в подобие маленького макета города, вроде тех, что они мастерили в детстве с отцом. Тот был похож на Диму, любил травить байки о путешествиях и сплавах на байдарках по горным рекам. Свободе его пришел конец, когда он решил жениться. Мать Димы не поддерживала начинаний мужа, предпочитая размеренную жизнь риску для жизни. Наверное, она была даже скучноватой для такого отважного исследователя. Но сердцу не прикажешь, и о байдарках пришлось забыть. Но опять же, не прикажешь ему, и отец мальчика продолжал грезить о бескрайних просторах, не зависимых от людей, порабощенных деньгами и «крысиными бегами», и внедрял в ум своего отпрыска мысли о свободе.
Диме не спалось, и он то и дело дергал индонезийскую старушку, сидевшую рядом, пытаясь поделиться с нею историей своей жизни. Та сонно улыбалась и кивала в ответ на его малопонятные ей россказни. Ближе к концу полета болтливого пассажира сморило, и он пустился блуждать по просторам своих красочных снов, заблаговременно перенесших его в Денпасар, а потом и на отдаленные части острова, подальше от суеты и туристических маршрутов. Песчаные пляжи, прозрачные воды, манящие заняться серфингом. «Я и серфинг?» - даже во сне Дима скептически отнесся к такому тандему. Нет, его манили бескрайние тропы, по которым он сможет разъезжать на своем «товарище», томящемся в багажном отделении. Он видел, как сливается в «полете» на «Дукати» с местной флорой и фауной, разливаясь пальмами, редкими породами птиц, крокодилами и серыми макаками. Из шизо-сюр-сноведения его вытянул голос бортпроводницы. Соседская старушка уже смылась, пока Дима спал, чтобы назойливый попутчик не успел пристать с новыми подробностями своих исканий на бренной матушке-земле. Потянувшись, паренек вылез со своего места, достал ручную кладь и направился на выдачу «товарища» из багажа.
Когда с бюрократическими проволочками было покончено, виза получена, а мотоцикл стоял наготове, Дима разместил позади него небольшой вещмешок и, усевшись как победитель, выкатил с территории аэропорта.
«Как неаккуратно они тут ездят…» - сонно подумал парень, видя, что местные водители прут в обратную сторону и мешают ему спокойно двигаться. Они вечно сигналили, подрезали и выкрикивали непонятные фразы на индонезийском и балийском. Выбравшись на свободную дорогу, парень похлопал «Дукати» и, сорвавшись с места, помчался на всех парах навстречу ветру. Дорожное полотно сверкало под колесами, оставляя позади терминалы и толпы туристов. Полоса со встречным движением была гораздо оживленней, в отличие от этой, на которой пока не встретилось ни одного попутчика.
И вот она мечта! Раскаленный от жары асфальт, сливающийся со смазанным пейзажам на обочинах, скорость, ветер в лицо, не укрытое шлемом, и плевать на мошек, завершающих свой жизненный путь на лбу рьяного гонщика - к счастью, местные богомолы пока обошли его стороной - гул в ушах, рев мотора. Ради этого стоит жить, ради этого стоит сбежать на другой конец света, чтобы можно было кататься целыми днями и ночами напролет в течение круглого года, не выжидая, когда зимние морозы и гололедица уступят место теплу и солнцу. Дима наслаждался своей свободой и чувствовал, что сейчас взлетит.
С соседней полосы водители махали ему из окон и кричали вслед непонятные слова. Дима улыбался и мысленно махал им в ответ, ощущая себя принятым и причастным к чему-то большему. Но тут он заметил странную вещь: все они ехали в его сторону.
Парень был в смятении. Все авто на другой полосе ехали туда же, куда и он. Возможно, одностороннее движение? Но почему тогда они не едут по его полосе? Не успел он найти ответа, как и на его стороне появилась машина, со свистом пронесшаяся мимо. Ей оказалось с ним совсем не по пути. И теперь Диме было далеко не до асфальта и смазанного пейзажа. Он пытался понять, что происходит, но продолжал мчаться, не сбавляя скорости. Дима снова посмотрел на людей, едущих по другой стороне дороги, а подняв глаза, увидел последнюю картину в своей жизни из здоровенного бампера джипа, несущегося прямо на него.